Текст книги "Зараза (СИ)"
Автор книги: Элеонора Лазарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
И, наконец, я рассмотрела нашего сообщника. Симеон точно был евреем, самым точным его описанием: рыжеволос, зеленоглаз, высок ростом и, по-видимому, крепок физически. Это я поняла по его жесткой груди, хотя и стояла спиной. Он тоже рассматривал меня, и я ему понравилась. Глаз наметан. Я, как и всякая опытная женщина, знала, когда нравлюсь или нет мужчине, который так смотрит в мои серые, как некоторые говорили, стальные глаза. Как и у отца. Его боялись, но уважали за ум, храбрость и выдержку. А я всегда старалась быть на него похожей. Спортзал, бассейн и еще научилась стрелять. По молодости решила идти в школу ФСБ, но не взяли, как-то по здоровью.
– Уж не по-женски ли! – потом смеялась я. И, закончив иняз, подрядилась в СМИ, на радио. Так там и осталась. И теперь не жалею.
Я протянула Симеону руку и почувствовала ответное крепкое, но осторожное пожатие, будто тот пытался не сделать больно. Я поняла и улыбнулась. Потом случилось неожиданное – он вдруг качнулся ко мне резко, и прижав к себе, шепнул, поцеловав ухо:
– Рад познакомиться, – и тут же слегка оттолкнул.
– Ничего себе, – подумала я, так и не поняв его жеста. – И как это понимать?
А потом стало уже некогда с этим разбираться.
Таможенники тоже мало копались в наших вещах, так как им уже было невмоготу, слишком большой наплыв пассажиров. Осмотрели только один чемодан и то, лишь открыли и тут же закрыли. Собравшись в кучку, мы потопали в зал накопления. С большими трудами, сквозь гомонящую толпу, что двигалась также с шумом и криками, телефонными звонками и руганью, наши мужчины прокладывали путь. Эйтан шел впереди, а мы с Симеоном уже сзади. Он отталкивал в стороны тех, кто пытался протиснуться между нами. Вскоре добрались до стойки регистрации билетов и багажа. Симеон и я встали первыми, собрав все остальные документы, и он же общался на иврите с девушками-регистраторшами. Они тоже были замотанными и уставшими и уже почти не смотрели ни на наши лица, ни на весы. Сдав багаж, мы уже полностью свободные пошли к накопителю своего рейса.
По дороге я расспрашивала Симеона, как он нас нашел и как понял, что это мы. Он засмеялся.
– Я вас вычислил.
– Это как же?
– Две женщины, примерно одного возраста, молодой парень и малыш. К тому же стоят в очереди в правильном рукаве. И еще. Одна из них очень красивая, – и приобнял меня за плечи.
Я хмыкнула. Насчет «красивая» можно поспорить, я бы сказала, что их две, если что. Елена тоже была хороша собой. Невысокая, хрупкая, с копной каштановых волос, смуглая с огромными карими глазами, она выделялась, и многие мужчины оборачивались. На меня же меньше. Выше среднего роста, крепкая фигура, с короткой стрижкой и холодными глазами, не каждому мужчине была по нраву. Мои ребята говорили мне, что я «хороший парень и друг». И тут вдруг?
– Ладно, проехали!
В накопители было не протолкнуться. Как сказал Симеон, когда брал билеты, то уже их оставалось совсем немного. Да и мы будем сидеть в разных местах. Только два билета вместе. Туда и посадим Елену с малышом и Эйтана. А мы, как уж получится. Я привычно оглядела зал. В основном были наши, русские пассажиры. Но видела и еврейской наружности и даже азиатской.
– Китайцы что ли? – подумала я. – Может действительно, им теперь с нами куда ближе к своим.
– Почему так много выезжающих, как ты думаешь? – спросила Симеона, когда мы отошли в сторону и прижались к стене. Сидела только Лена с малышом на руках. Ей отдал свое место пожилой мужчина.
– Здесь много туристов. Прибывают из разных стран. А сейчас все бегут обратно. Говорят, что лучше всего встречать свою кончину на родине. – Он криво усмехнулся.
– А ты, тогда, почему в Москву? Ты же местный. Или нет?
– Там моя родина тоже, – вздохнул он. – Там могилы моих предков. А здесь я только работал.
Я понимающе кивнула. Скоро объявили посадку и все потянулись к выходу. Там уже стояли автобусы с открытыми дверями. Шли медленно, так как кроме регистраторов, стояли медики, которые проверяли температуру аппаратом, приставляя его ко лбу. Пока все было нормально. И вдруг крик и замешательство. Толпа шарахнулась, и закричали падающие. Их сминали в сторону. Симеон привстав на цыпочки, посмотрел поверх голов.
– Что-то с пассажиром. Видимо не очень хорошо. Наверно кто-то с температурой. Давайте отойдем.
И подтолкнул нас к стене, прикрыв собой. Все срочно натягивали маски, которые давно висели под подбородком. Образовался круг и в центре мы увидели двух женщин, азиатской наружности, в масках. Одна что-то доказывала одному медику и плакала, а другая медик в это время что-то громко и резко говорила в телефон.
– Вызывает медгруппу, – обронил Эйтан. – Сейчас прибудут. Видно одна из них заражена. Или просто температурит.
Через минут десять вбежали одетые в прозрачные комбинезоны с масками и в перчатках четверо мужчин и, подхватив упирающихся женщин, повели их из зала. Вскоре вновь началась проверка и толпа поредела. Мы шли почти последними. Я шла и молилась, шла и молилась:
– Только бы все прошло нормально!
И конечно же, нам не повезло – у малыша Ариэля было тридцать семь! И вроде бы не страшно, ан, нет!
Елена заплакала, прижав к себе испуганного мальчишку, Эйтан что-то говорил на иврите, убеждал медиков. К нему присоединился и Симеон, даже вытащил свое удостоверение спец корреспондента из Москвы, но все было напрасно. Нас подвинули в сторону. Прошли, обогнув нас, опасаясь, как прокаженных, другие пассажиры. Автобусы скоро закроют двери и нам конец!
И тут я увидела знакомую стюардессу. Она уже выходила из стеклянных ворот здания.
– Настя! – закричала я и бросилась к ней. – Помоги, умаляю!
Она остановилась и удивленно вгляделась в лицо. И узнала меня.
– О! – воскликнула она. – Вставай страна!
Я закивала.
– Что случилось? – Она показала кивком на моих: на плачущую Елену, понурого Эйтана и жмущегося к матери Арэля, а с ними и расстроенного Симеона.
Я кратко поведала историю и умолила ее помочь. Она помолчала, потом качнула головой.
– Хорошо, я сейчас.
Через пять минут вернулась вместе с мужчиной в летном костюме. Как я потом узнала, это был второй пилот, и он вместе с Настей присматривал за пассажирами и багажом. Он подошел к старшему группы и о чем-то с ним поговорил. Тот пожал плечами и махнул рукой, мол, как знаешь и подписал все наши бумаги. Пилот крикнул: – Все за мной! – и пошел к выходу. Мы быстро бросились за ним. Подбежали к открытым дверям, и мужчины затолкали нас на заднюю площадку. Еще немного и мы покинем эту страну. У трапа тоже толпились. Всем хотелось побыстрее сесть на свои места. Первыми прошли пилот с Настей. Мы встали в конце. Вскоре показалась наша спасительница.
– Проходите на первые места с одной и другой стороны, – сказала она нам. – Люди садятся, где кто устроился. Без мест. Народу много.
Я поблагодарила ее за всё. Салон был полон. Стоял гул от голосов. Мы сели по двое: я и Семион, Эйтан с Еленой и малышом на руках. Двери закрылись и командир, представившись, приказал всем пристегнуться. Вскоре загудели моторы и началась рулёжка по лётному полю. Самолет замер, через мгновение взревели двигатели, и машина поехала по взлетной полосе. Еще немного и я, выглядывая в окно, уже увидела уплывающую под крыльями землю.
– Прощай, Израиль! – прошептала я.
Глава Седьмая. «Забота у нас такая, забота наша простая…»
Мы летели уже два часа. Нас только поили, и как сказала Настя на мой вопрос, будут ли кормить, что запрет на еду во всех портах. Кроме запечатанных бутылок и пакетов со сладостями. Можно кушать свое, если у нас нет, то она может поделиться. Я отказалась, сказав, что есть с собой, но если та принесет нам по кипятку и чашки для кофе, то буду благодарна.
– Какие благодарности между земляками, – засмеялась она. – А я вас узнала сразу, еще тогда, в первый рейс. Этот ваш голос по радио?
Я кивнула и улыбнулась.
Вот, где пригодилась и моя популярность, кто бы мог подумать! Эту фразу я часто повторяла при своих выступлениях. Вот она и запомнила.
Вскоре мы ели ту самую копченую курицу и пили кофе из пакетиков. Сходив в туалет по очереди, сели отдыхать. Я смотрела в окно, Симеон изредка на меня, Эйтан дремал, а Арелька спал на коленях матери. Елена померила ему температуру. Её не было! Потом еще раз. Тот же результат. Она обратилась к Насте, если будут какие-то жалобы пассажиров на их присутствие, то говорить, что температуры нет, просто малыш был сильно испуган и нервы сдали. Тем более что он инвалид-аутист, а они подвержены сильным стрессам.
Но требований никаких не было, все спокойно летели домой.
И мне бы успокоиться! Ага! Как же!
Вдруг из хвоста самолета, там, где расположились стюардессы, Настя быстро прошла в кабину к пилотам. Через минуту она шла обратно, и на лице ее читалось напряжение. Потом включился микрофон и раздался спокойный голос командира.
– Внимание пассажиров! Говорит командир. Прошу пристегнуться, убрать все вещи из под ног и голов, взять детей на колени. Мы не падаем, и с машиной все нормально. Предстоит некоторая корректировка курса, и вместе с ней возникнут воздушные ямы. Если станет плохо, обратитесь к стюардессам. Вверху на панели есть кнопка вызова. Все будет хорошо.
И отключился.
– Что случилось? – наклонился к нам Эйтан. – Надежда, вы можете узнать у вашей знакомой стюардессы?
– Я попробую, – и, отстегнув пояс, пробралась между креслами в хвост самолета. Дорога была известна.
На Настю я наткнулась сразу же. Та хотела выйти в салон.
– Настя, – придержала ее за руку, – что случилось? Мы падаем?
– Нет-нет! – охнула она. – Но не очень хорошо. Дело в том, что мы поменяли курс. Сейчас идем над Ираном и потом над морем. Нас не пропускает Турция по обычному маршруту. Этот же эшелон пилоту почти не знаком, поэтому он будет осуществлять корректировку курса по ходу полета.
– А что это значит?
– А это значит воздушные ямы, заваливание на крыло, и даже резкое изменение высоты. Поэтому, вот тебе несколько пакетов и давай на место. Около кабины пилотов, там, где сидите, будет меньше ощущаться колебаний. Больше в хвостовой части. Вот еще вам пледы и подушки.
Я поблагодарила ее и вышла с вещами. На меня смотрели пассажиры настороженно, будто я что-то сделала не то. Пледы и подушки передала Елене для Ареля и еще пакеты. Себе тоже оставила. Черт его знает, когда Бог спит! Пригодится!
Так и случилось. Самолет болтало, трясло, он попадал в воздушные ямы и мы падали, как в лифте, потом поднимался, и у нас закладывало уши. В салоне сначала были слышны вскрики, а потом и они пропали. Многим было просто некогда – их тошнило. Настя с подругой то и дело выбегали по вызовам, пронося новые пакеты и воду в пластиковых бутылках. В салоне почувствовался запашок рвоты. Наши приятели тоже не выдержали. Арелика начало тошнить сразу же, и Елена постоянно меняла салфетки на его лбу и подносила пакеты. Он откинулся на руки Эйтана и лежал бледный с закрытыми глазами. Вскоре начало тошнить и саму Лену. Симеон забрал малыша, и я теперь занималась им, а Эйтан помогал матери.
– Ты как? – все спрашивал меня Симеон, глядя на мое раскрасневшееся лицо.
– Я нормально, – отмахивалась и снова мочила салфетку водой и прикладывала ко лбу Арелика. Он дышал коротко, отрывисто, был бледный и холодный. Симеон кутал его в плед и прижимал к себе. Я смотрела, как нежно он заботится о ребенке и удивлялась, почему мы встретились только сейчас. Может быть, у нас что-нибудь и получилось. Но потом, вспомнив свой диагноз, вздыхала и вновь мочила салфетку.
Раздался голос первого пилота, и он успокоил нас тем, что мы, наконец, встали на путь и скоро уже будем дома. Самолет выправился, и летели уже спокойно. Елене стало лучше, и они забрали уснувшего мальчика к себе. Стюардессы прошлись по ряду и собрали в большой черный мешок все отходы после нашего страдания. Постепенно уже слышались нормальные голоса и даже смех, видимо был отходняк после страха. Я привалилась к плечу Симеона. Он убрал подлокотник, разделяющий наши кресла, и прижал к себе за плечи.
– Поспи, – прошептал он, прижавшись губами к моему виску. Я лежала с закрытыми глазами и млела от его рук, мягких губ, запаха.
– Что это? – думала я. – Неужели и меня пробило? Неужели права моя подруженция, которая заталкивала меня на тот курорт, что, мол, там я найду свое счастье? А я смеялась! Вот так всегда и бывает. Только ему надо в Москву, а я остаюсь. Хотя, кто теперь знает, где найдешь и где потеряешь. Хаос, еб твою кочерыжку!
Через час мы приземлились в нашем городе. Все захлОпали, как обычно в таких случаях. И еще раз, когда вышли пилоты и пошли на выход. Мы тоже собрались. Выходили последними. Насте сказала, что если понадоблюсь, то может обращаться в любое время и передала заранее написанный на салфетке свой номер телефона. Из вещей отсутствовал один из чемоданов и мой баульчик. Я обещалась постараться пробить информацию уже завтра. А сейчас домой…домой…
Все залезли в одно такси и двинулись ко мне. Они не возражали, так как было еще очень ранее утро, и все вопросы будем решать завтра, как сказала я.
– У меня большая трехкомнатная квартира и я там одна, так как родители живут в селе. А муж объелся груш. Комнат и кроватей хватает. К тому же подруга обещала забить холодильник к моему приезду, так что голодными не останемся.
– Надеюсь, вы нормальной ориентации, – смеялась я, когда стелила мужчинам в гостиной на большом диване. – А то, смотрите, могу и на полу постелить.
Симеон хохотнул, а Эйтан смутился:
– Я могу и на полу.
– Ничего, не боись, парень, – хлопнул тот его по плечу. – Я пристаю только к девушкам. При том к очень красивым.
Пожав плечами, Эйтан вздохнул и перебросил подушку в ноги. Потом начал раздеваться. Я прошла на кухню, где хозяйничала Елена. Она мыла посуду, после нашего то ли ужина, то ли завтрака.
– Малыш уснул? – спросила я, наливая себе чай.
– Да, укачался сразу же. Спасибо, тебе, Надежда. Только зачем спальню родителей. Как-то неудобно.
– А где же еще? – хмыкнула я. – Не в своей же комнате. А там и кровать шире. Иди, ложись сама, поспи. Да и Арелька может проснуться.
Она улыбнулась и, пожелав нам спокойной ночи, ушла. Мы остались вдвоем с Симеоном.
– Знаешь, – начал тот, облокотившись на стол локтями, – я звонил своим в Москву. Они советовали отправляться поездом. Поможешь?
– Конечно, – и поставила пустую кружку в раковину. – Все завтра или уже сегодня. Я спать. А ты?
– Я еще посижу, можно?
– Как хочешь, – пожала плечами и посмотрела ему в глаза.
Он выдержал мой взгляд.
Я лежала, приглушив свет, и не могла заснуть, ворочаясь с боку на бок. Потом услышала, как открылась моя дверь и кто-то вошел. Повернулась. Симеон присел ко мне на кровать.
– Не прогонишь? – склонился к моему лицу.
– Нет.
И притянула к своим губам.
Глава Восьмая. «И он уехал, оставив мене воспоминания…»
Я проснулась на плече мужчины. Приподнявшись на локоть, взглянула на его спокойное лицо. Теперь, когда он так близко, смогла рассмотреть и темно-рыжие, с медным оттенком волосы, крупный нос с резко очерченными ноздрями, красивые мягкие губы. Брови четкие, в цвет волос и такие же ресницы. Я осторожно провела пальцем по бровям, носу, губам. И тут он прихватил его, а потом взметнулась рука и прижала к себе. Я отстранилась. Увидела его глаза. Они были зелеными, нет, темно-зелеными и зрачок увеличен. Значит адреналин еще бушует в нем. Поиграв в гляделки, вновь притянул и перевернул меня на спину.
– Ты зачем-то меня разбудила. И я правильно понял?
Я кивнула.
Склонившись, принялся целовать. Он был мягким, нежным, но настойчивым. И мне это нравилось. Я ответила. А потом мы просто забыли про всех и про всё.
* * *
– Можешь остаться? – спросила, присаживаясь на кровать и вытирая голову после душа.
Он снова притянул к себе, сдергивая с меня полотенце и халат. Я приникла к его губам, потом оттолкнула. Поправив одежду, подняла полотенце.
– Скорее всего, нет, – спокойно сказал он. – Надо торопиться. Есть еще неотложные дела. Но мы будем созваниваться? Да, моя хорошая?
И он так это сказал, своим красивым голосом, что мурашки побежали, и я дернула плечом, как от озноба.
– Да, конечно, – сухо сказала я. – Иди, душ пока свободен.
Зашла за дверцу шкафа и переоделась в свою обычную форму: джинсы, майка, полувер.
– После завтрака съезжу и закажу тебе билеты. Давай паспорт.
Симеон поднялся и, не стесняясь своей наготы, залез в свою сумку. Я смотрела на его крепкий зад и длинные ноги и сама себе завидовала.
– Этот мужчина мой. И еще будет моим несколько ночей. Я так хочу. Думаю, что и он будет не против.
Выйдя на кухню, увидела хлопотавшую у плиты Лену.
– Доброе утро! – чуть не сказала «страна». – Что поднялась? Поспала бы еще?
– Доброе, – ответила та, оглядываясь через плечо. – Арелю варю кашу. А ты будешь?
– О, нет! Еще чего не хватало. Мне бы кофе. И пару бутеров.
– Сварить?
– Нет, что ты, – встала рядом, – я сама.
Когда уже допивала свой кофе, вышел Симеон. Принюхался.
– Мне тоже кофе, – кивнул Елене, – пожалуйста.
– Сейчас сварю, – засуетилась она. – Вам с сахаром?
– Да, люблю сладкий. Я отчаянный сладкоежка, – и выразительно посмотрел на меня.
Я чуть не поперхнулась. Закашлялась.
– Бутерброды нарежешь сам, – кивнула ему на холодильник, – а я пошла.
– Ты куда? – вскинулась Елена. – Надо бы поговорить.
– Буду скоро. Не скучайте. Если вдруг заявится одна очаровательная докторица по имени Людмила, скажите и ей, что буду скоро. Если что, телефон при мне. А вам, – обратилась к Елене, – для связи, в коридоре стоит городская трубка. Можешь носить ее в кармане.
Симеон очаровательно улыбнулся, показывая мне свои белые крупные зубы.
– Надо забежать в магазин и купить нашим мужчинам одноразовые бритвы, – пометила себе на ум, обратив внимание на его отросшую щетину.
Сбежав по лестнице, выскочила из подъезда и поняла, что погода, что называется "бабье лето" в разгаре. Золотом начало основательно покрывать некоторые деревья, а кусты уже показывали свои оголенные ветки. Народу было уже достаточно во дворе, когда я нашла свою «Дэу» шку. Смела с нее опавшие с дерева листья и вставила ключ. Мотор завелся.
Доехала до агентства, где пыталась купить билет до Москвы. Ага! Так меня тут и ждали! Билетов нет, аж на две недели вперед. Позвонила Симеону, спросила, готов ли тот ждать, получила отрицательный ответ.
– Так, будем решать проблему постепенно снизу вверх.
Позвонила шефу. Тот, как только услышал мой голос, и осведомился здесь ли, потребовал срочно явиться перед его светлые очи. Я ответила, что пока не отоспалась, так как только что прилетела и явлюсь только завтра. Он потребовал честного слова и спросил, зачем звоню. Я кратко объяснила. Обещал дать информацию через десять минут.
– Вот обожаю я нашего главного! Что только не попроси – ответ один, «позвоню через десять минут». Его так и зовут за глаза – «десять минут».
Сижу в машине, жду. Включила свою любимую родную волну. Светка с Максом шпарят о чем-то явно медицинском. Прислушалась. Советы, как рядиться, как лечиться, и сиди дома и не высовывайся. Потом пошла реклама, конечно же, лекарств и шансон про «дороги».
– Вот-вот, – думала я, – с одной дороги на другую. Как-то там мои?
И стукнула себя по лбу. Им-то я и не позвонила, балда. Тут же набрала номер. Гудки. А тут звонит шеф.
– Значит так, страна, – назвал меня моим прозвищем, – с билетами натяг. Можем только через неделю.
– Уже ближе, – хмыкнула я. – Пока можно отставить? Я узнаю и перезвоню.
– Давай.
– Есть через неделю, – говорю уже с Симеоном.
Тот тоскливо:
– Поздно. Еще ехать сутки.
– Да что такое, что не может ждать? – вспыхнула я,
– Вот достанешь билет, тогда расскажу, – мурлыкнул и отключился.
– Вот, гад! – засмеялась я. – Скрытничаешь? Ладно-ладно. Будет тебе билет на завтра.
И тут звонок от отца.
– Папа, я приехала, дома уже. И у меня сразу вопрос. Можешь через свою контору достать билет один на завтра в Москву?
Слышу, как хмыкнул отец.
– Ты вся в меня, Здравствуй, вначале.
– Ой, прости, пап, замоталась. Как вы там с мамой? Не болеете?
– Не дождешься, и это во-первых. А во-вторых к чему такая срочность?
– Не к чему, а кому. Давай я тебе, потом все расскажу. Как сделаю дела, сяду с чашкой кофе на кухне и по порядочку, как учил. А?
– Хорошо, дочь, убедила. Отключаюсь. Жди.
Я просидела еще двадцать минут.
– Что-то уж тяжело идет, – вздыхала я, – раз так долго. «Тяжела ты, шапка Мономаха!»
И тут звонок. Отец.
– Значит так. Едешь в нашу кассу и говоришь, что от генерала Охтина заказ на один до Москвы в мягкий вагон. На завтра.
– Папа! – вскрикнула. – Ты, мой герой!
– Хотелось бы, – буркнул он. – Жду рассказ про всё и всех.
Я завела свою «Дэу» шку и рванула на вокзал. Все пошло, как по маслу. Завтра на десять Москвы, нижняя полка, мягкий вагон. До Москвы. Возбужденная позвонила шефу, отменила свой заказ, еще раз подтвердила, что буду завтра к обеду и поехала по магазинам за мелочевкой для мужчин. Дома только женские штучки.
Подъехала к подъезду и вбежала на свой родной четвертый этаж. Дверь не заперта. Вхожу и застаю теплую компанию – все в кухне за столом плюс моя подруженция и на полу мой толстый Юзик ластится к Арелику. А тот отворачивается и смеется.
– Я вам не помешаю? – спрашиваю, и все поворачиваются в мою сторону.
И дружное:
– Надюша!
– Это я, господа присяжные заседатели. Прошу всех встать. Суд идет!
Подруженция Люська подскочив, чмокнула в щеку, а Симеон подвинул мне стул, приглашая садиться. Стол готов к празднику. Все, что Елена наготовила, плюс мой торт и еще одна бутылка вина.
– Наливай, – провозглашаю я Симеону и беру бокал. – Друзья мои…
Все замерли. Я посмотрела на всех, обвела их, притихших, взглядом. И крикнула:
– Я вернулась!
Потом были рассказы, обмен мнениями, даже слезы.
– Но это всё уже позади, Слава Богу, – завершает наше повествование Людмила и провозглашает за любовь.
Все согласны. Мы выходим на балкон покурить. Конечно, курит только подруга, а я с ней так, поболтать, посекретничать.
– Это он? – спрашивает она меня после первой затяжки.
– Он, – млею я. – А как ты поняла?
– А чего тут не понять, – хмыкает она. – Я же не слепая и вижу ваши взгляды. Если бы нас сейчас тут не было, вы бы давно уже лежали друг на друге. Или стояли?
Она смотрит с прищуром.
– Ох, все тебе надо знать! – шлепаю ее по плечу. – Можно как угодно. Только бы с ним. Мяу-у-у! Мур-мур!
И потянулась, как кошка.
– Вот-вот, – констатирует она, – кошка ты и есть. А он хорош, что и говорить. Огонь во всем. Только медленный, но сильный. Даже внешне. И в тебя влюбле-е-ен!
– Ой, ну скажешь тоже, влюблен! Это когда же? Еще и суток не прошло, как знакомы, а ты… Просто я ему нравлюсь. А он мне. И у нас был классный секс. И всё.
– Ой, не пускайте слюни мне на кофточку! – засмеялась она, толкая меня в бок. – А то я не понимаю в мужиках! Хватай, девочка. Это твой шанс. И ничего мне не говори.
– Да, – шиплю сквозь зубы. – И то, что бесплодна, тоже? А ты говоришь ШАНС!
Она замолчала и, докурив сигарету, подвела черту.
– Не каждому мужику нужны дети. А вот живая баба – каждому. Почти. Я не беру твоих друзей. Им не нужна. Если только, как друг.
Она сделала круглые глаза, и мы засмеялись.
– О чем тут заболтались наши прелестные дамы? Мы там скучаем без вас, – промурлыкал своим красивым баритоном Симеон, открывая двери балкона.
– Ладно, я оставляю вас и убегаю. У меня смена в больнице. Кот доставлен, продукты видела. Всё. Всех целую и пока. Пойду прощаться с другими. Звони.
И наскоро поцеловав меня в щеку, вышла с балкона. Вскоре хлопнула входная дверь. Симеон прижал к себе и нашел мои губы. Долго не отпускал.
– Ах, как я теперь без него? – чуть не заплакала и вновь приникла уже сама, находя его рот.
– И, что скажешь, моя хорошая? – прижал к себе спиной, поглаживая мою грудь.
– Завтра. Ты едешь завтра. Поезд в десять Москвы или в двенадцать по-нашему. Рад?
– Не-а! – целуя меня за ухом, потом в шею. – Не хочется уезжать от тебя.
– Так в чем же дело? Могу перезаказать. Поедешь через неделю?
– Нет. Мне надо быть там через три дня. То есть завтра плюс сутки. Проезд плюс сутки туда-сюда. На всякий случай запас.
– А теперь рассказывай, что за спешка, – повернулась и отошла к стене.
– Через три дня у меня суд.
Я опешила.
– То есть?
– Ой, не так сказал, – хохотнул он. – Развод. Вот так правильно. И надо быть обязательно. Неофициально мы разошлись еще год назад. Я подал на развод, и уже заседание откладывалось несколько раз. Она требует раздел моей квартиры. Бьет на то, что все делится по истечении трех лет замужества. Я не буду этого делать. Она моих родителей и дедов-прадедов. Дадена была моему прадеду еще в тридцатые. Будешь в Москве, иди на Остоженку выбери там самый красивый дом. Это и будет моим домом. Вот сейчас и буду добиваться отклонения ее претензий. У меня хороший адвокат, мой приятель. Он известен в столице. И у него будет только один день. Срочно улетает в Канаду. Там какие-то дела. Вот почему я должен уехать. Но, поверь, мне очень не хочется.
Я молчала, слушая его и понимая, как мне близка эта тема. У самой развод был достаточно сложным. Правда я отдала ему нашу квартиру, когда тот объявил, что его любовница на сносях. Они срочно женятся и куда им? Снимать квартиру дорого, она продавец и сейчас будет сидеть в отпуске, он получает время от времени. Я оставила им всё, забрала только свои вещи и старенькую «Дэу» шку, что купила еще до свадьбы.
Мы присоединились к Елене и Эйтану. Они уже убрали со стола и приготовились к чаю с тортом. Арелика положили спать вместе с котом, так как они уже подружились. Вероятно, сегодня мой толстый предатель будет спать с новым фаворитом.
Пили чай и Елена рассказала, что позвонила своей бывшей подружке еще по юным годам, с которой поддерживала телефонную связь и не виделась уже двадцать лет и поняла, что ее, видимо, ждали в отпуск, а не со своими бедами. Своих предостаточно. При том, что сейчас творится в мире, да и тут полная напряженка.
– Извинилась, что ничем не может помочь, так как сама уезжает к матери на село и увозит туда своих детей. Боится. Да и её можно понять.
Она поникла и водила по столу ладонью, будто собирая крошки. Эйтан сидел с отсутствующим взглядом. На его лице читалось:
– Я так и знал.
– Думаю, – продолжила она, тяжело вздохнув, – что нам надо снимать квартиру и как-то устраиваться здесь.
– Значит так, мои дорогие земляки, – медленно произнесла и прихлопнула по столу рукой. – Ничего не надо делать. Живите здесь. Завтра я провожаю Симеона и займусь вами. Придумаем, что можно сделать. Договорились?
Елена посмотрела на меня с надеждой и кивнула:
– Договорились.
Я увидела, что и даже Эйтан как-то оттаял, посветлел лицом и принялся наливать всем чай. Видимо, разговор с матерью был серьезным. Опять пошли рассказы про прошлые годы, про земляков и общих знакомых. Оказалось, что наш город-миллионник большая деревня. Куда ни плюнь, попадешь в знакомого или знакомого знакомых.
Потом мы ушли с Симеоном в комнату и там забрались в постель. У нас была только ночь впереди, а хотелось многого. Время от времени я просыпалась и слышала, как гремит посудой Лена и шикает на Арелика, как переключает каналы Эйтан. А у меня на уме был только Симеон и его отъезд.
И вот мы стоим у вагона, и он держит меня в своих объятиях. Слова не нужны. Просто страшно сейчас оставаться одной на платформе.
Голос диктора и его губы.
– Я вернусь, – шепчет он, и я понимаю, что ждать мне придется долго.
Глава Девятая. «Пускай нам с тобой обоим беда грозит за бедою…»
После проводов Симеона, пошла к своей машине. Около нее, переминались с ноги на ногу, двое азиатской наружности.
– Свободна? – спрашивает один, среднего возраста. – Хорошо заплатим.
Я обалдела. Со мной такое впервые. Нет, я подвозила иногда стоящих на обочинах детей или женщин до города, когда ездила к своим в село, но вот так, как таксист, впервые.
– А куда? – улыбнулась я, начиная игру.
– На центральный рынок.
Я знала, что это недалеко от моей работы, но хотелось покуражится, поднять настроение.
– Сколько даете?
Он озвучил сумму.
– В валюте?
Они опешили:
– Нет, в рублях.
– Не-а, – протянула, открывая дверцу. – Тогда вдвое увеличивай.
Они посовещались и кивнули.
– Согласны.
– Валяйте, – и открыла им заднюю дверь.
Они уселись, я пристегнулась и мы поехали. Рассматривая их в переднее зеркало, видела какую-то озабоченность на лицах.
– Верно плохо идет торговля, уважаемые? – задаю вопрос, не оборачиваясь.
– Не-ет! – отвечает помоложе. – Просто провожали своих в Москву.
– Вот как, – подумала я и кивнула. – А зачем, если не секрет?
– Какой секрет! – эмоционально начал постарше. – Они уехали за родными. Говорят, в Москве уже на улицах люди падают от заразы.
– Вот так и падают? – хмыкнула я. – Может все выдумки. Откуда вы знаете?
– Как откуда, – выкрикнул старший, – а ну посмотри сюда!
И подает свой смарт с фото. Хорошо, что остановились на «красный». Я уставилась на жуткий кадр, потом пролистала. Снова и снова и снова. Машинами запружены улицы, магазины закрыты. Чувствуется, страшная паника охватывает бегущих людей, которых останавливает кадр. Они бегут от кашляющих кровью прохожих. Некоторые корчатся на тротуарах и даже на проезжей части. Кадры с мертвыми. Много мертвых женщин, стриков, детей! И это в Москве!
– А туда поехал Симеон! Только что его проводила, – ахаю я.
Мне уже гудят машины сзади, а я все пролистываю и пролистываю фото. После того, как старший выхватывает из рук телефон и что-то кричит, указывая назад, я очнулась и вдавила педаль. Машина рванула с места. Потихоньку успокоилась, просто взяла себя в руки. Довезла азиатов до рынка и попросила переслать фото на мой телефон. Они сделали это. Денег с них не взяла. Поехала к себе на работу. Взлетела в кабинет шефа, не обращая внимания на окрик секретарши.
– Ты только посмотри! – закричала я, протягивая ему смарт с фото. – В Москве уже паника и смерти вокруг!
– Так, – поднимается шеф и хватает меня за руки. – Остановись, Надежда, охолонись. Я не один, если ты не видишь. Все по порядку. Давай, я сейчас закончу дело, а потом займусь тобой. Лады?
И повернул меня, выпроваживая из кабинета. Я вылетела и застыла посередине приемной. Не обращая внимание на секретаршу и ее вопросы, начала искать номер Симеоно. Набрала. Пока не доступен. Побежала к своим в кабинет, но не застала, почти все удалились на обед. Сидел только оператор. Он был в наушниках и что микшировал, записывал или монтировал. На мое появление поднял палец и покачал головой, мол, не мешай. Я присела за свой стол и включила комп.
