Текст книги "Зараза (СИ)"
Автор книги: Элеонора Лазарева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)
– О чем ты говорил с ним? – спросила я, пристегиваясь ремнем.
– Он тоже озабочен этой пандемией. Спрашивал, что знаю об этом и верю ли, что то все, что говорят, правда. У них все съехали, мотель стоит пустой. Уехал даже хозяин. А его оставил. Но ему некуда деваться, вот и сидит один. Не знает, чего ждать. Спрашивал, знаем ли мы больше того, что говорят по телевизору.
– И что ты ответил?
– Сказал, что сам не видел больных и их смерти, но панику рассмотрел. Спросил про вас. Я сказал, что туристка из России. Скоро улетит назад. Он позавидовал.
– Почему? – удивилась я.
– Не знаю, но думаю, что на вашем канале нет такой паники.
– Это не говорит о том, что ее нет вообще, милый мой. Если не показывают прямо, то либо боятся всеобщей, либо не считают необходимой такую информацию давать людям. Как бы чего не вышло. "Не дразни лихо пока оно тихо". Знаешь такие русские поговорки?
Тот кивнул. Мы замолчали, думая о своем. Потом Эйтан включил радио на иврите. Мужской голос вещал очень эмоционально.
– О чем говорят? – задала вопрос.
– А-а! – отмахнулся он, – Как уберечь себя от заразы. Все это мы уже знаем с весны. Еще тогда все кричали про карантин. А потом всё открыли. Как сейчас люди должны реагировать на их советы? – хмыкнул и выключил радио.
В салоне воцарилась тишина. Мы снова замолчали. Так и доехали до окраин спальника Тель-Авива. Он правил по улицам города и тот напоминал кадры из фильмов-ужасов. Кругом валялись какие-то вещи, картонки от продуктов, летали бумаги и их обрывки. Магазины стояли либо с закрытыми металлическими жалюзями, либо с разбитыми витринами и вывороченными дверьми. Людей не было. И только слышались вдалеке сирены скорых и звуки полицейских машин. Кроме того были слышны приказы, произносимые металлическими голосами.
– Что они говорят? – спросила, прислушиваясь к интонациям голоса.
– Просят не выходить из дома, стараться сообщать об обнаружении мертвых тел, ждать медперсонал при каждом признаке у себя высокой температуры.
Я тяжело вздохнула. Машина вдруг свернула за угол и остановилась на невидимой парковке у пятиэтажного дома. Стоянка была небольшой, всего на четыре машины и ее с трех сторон закрывали здания похожие на госучереждения. То есть без признаков жизни. Я обратила на это внимание, и Эйтан сказал, что здесь можно ее хорошо прятать, что тот и делал.
– Сплошь и рядом угоняют машины. Вскрывают и угоняют. Можно подумать, что от заразы можно спрятаться, – сказал он зло.
Мы вышли из салона, и, прихватив свою сумку, двинулась вслед на парнем. Вошли в один из подъездов и взошли на пятый этаж. Он нажал звонок двери. Послышался женский вопросительный голос. Эйтан ответил, и тут же рывком распахнулась дверь, и я увидела встревоженные глаза женщины чуть старше меня. С криком – Эйтан! она бросилась ему на шею и заговорила на иврите. Потом заметила и меня.
– О, простите! – и махнула рукой, приглашая жестом войти.
Я вошла в квартиру среднестатистического гражданина Израиля. Снаружи видела эти здания-коробки из светлого кирпича с плоскими крышами и специальными устройствами. Когда спрашивала об этом у Эйтана, то он рассказал, что это не только телеантенны и интернет, но и солнечные батареи для подогрева воды в квартирах. Конечно, здесь ведь много солнца. Так почему его и не использовать. Познакомилась и с хозяйкой и с ее маленьким сыном, худеньким пятилетним мальчиком, совсем не похожим на израильтянина, скорее на русского еврея, если так можно сказать, с кудрявой головой, большими черными глазами и белой кожей. Здесь все были смуглыми и очень отличались от европейских евреев. Примеси арабских кровей были заметны.
Накормив нас обычной жареной картошкой и котлетами, Лена рассказала об ужасе, что творится вот уже несколько дней. Магазины закрыты, медмашину не вызвать.
– Несколько дней назад она и соседка обнаружили у них на площадке мертвого мужчину. Пытались дозвониться, чтобы его забрали, но не смогли. Потом дозвонились к Эйтану, и тот просто остановил на дороге скорую и уговорил их, почти силком, поставив свою машину не давая тем проехать.
Они вывезли тело, а она еще долго не могла успокоиться. Боится за детей. Особенно за Эйтана. Ведь только он один все делает для них, подвергая свою жизнь опасности каждый день. И она отвернулась, скрывая слезы. Рядом к ней стоял, прижавшись к плечу, маленький Ариэль с испуганными глазами. Тут я услышала русскую речь. Это Эйтан переключил телевизор на русский канал. Лена поднялась и я за ней. Мы прошли в гостиную, и присели на красивые кожаные диваны. Вообще, обстановка их квартиры, по нашим меркам, довольно зажиточная. Сама квартира на три спальни плюс гостиная, большая кухня, раздельная ванна с душевой кабиной и туалет. Коридоры с встроенными стенными шкафами. Все аккуратно, солидно и уютно. Огромные окна-стены закрыты жалюзи. Висят легкие прозрачные шторы. Много домашних девайсов и гаджетов в каждой комнате и на кухне. Живи и радуйся! И вот на тебе!
Русская диктор вещала российские новости, а я думала, как мне отсюда убраться по-здорову, и как можно быстрей. Новости были сглаженными и обычными для успокоения народа. Как и всегда.
Вдруг Лена поманила меня на кухню, оставив мальчиков в комнате. Прикрыв дверь, присела рядом за кухонный стол.
– Я хотела с вами поговорить и попросить совета, – начала она принизив голос и оглянувшись на дверь, будто боялась, что ее могут услышать.
Я напряглась. Чувствует моя нюха, что дело серьезное.
– Хочу увести детей на родину. Я там родилась, и Эйтан тоже там родился. Все было бы ничего, но вот Ариэль. Да и мы не оформили еще двойного гражданства. Все думала, что успеется. Но я узнавала, что можно это сделать, только времени уже нет. Я не успеваю по всем позициям. Ты можешь нам помочь?
– Каким образом? – мои брови поползли вверх.
– Своими связями.
– Это как? – не поняла я.
– Вы все работники СМИ друг другу помогаете, я знаю, и друг друга знаете. У вас могут быть свои везде, даже в русском консульстве в Тель-Авиве. У меня есть деньги и машина Эйтана. То есть мобильность и средства имеются.
– Я даже не знаю, – протянула я, глядя в ее напряженное лицо, – У меня нет таких знакомых здесь. Я же не с центрального телевидения. С областного коммерческого радио, всего-то.
– Но неужели так и никого! – она заломила в отчаянии руки, – Когда мой сын сказал, что вы из моего города, я поняла, что сама судьба дает нам спасение в вашем лице.
– Но почему именно в Россию? Как понимаешь и там полно этой заразы. Но еще там нет такого обслуживания, как здесь. Может вам стоит его здесь пережить?
– Ты не понимаешь! – она отчаянно зашептала. – Израиль маленькая страна и вскоре будет поражена полностью. Тут некуда бежать. Места просто нет. А Россия огромная. Там можно годами прятаться и никто тебя не найдет, особенно эта зараза. У меня там уже никого нет. Но есть подруга, которая обещала помочь, скрывшись в глубинке. Пойми, мне надо спасти детей. И я умаляю тебя, если есть возможность помочь улететь, то помоги.
– А Эйтан знает о твоем плане? – спросила я, глядя ей в глаза.
– Неужели все его слова и дела были направлены только на то, чтобы я согласилась помочь, а не потому, что меня надо было просто вывезти оттуда и отправить на аэродром? – пришла гадкая мыслишка. Стало как-то неприятно.
– Нет-нет! – заторопилась она, оглядываясь на дверь, – Нет, он не знает. Наоборот, когда я намекнула ему о том, что надо лететь в Россию, то он убеждал меня, что здесь будет лучше переждать эпидемию. Но ты же понимаешь, что нужна изоляция, хотя бы на лет пять-семь, чтобы зараза успела собрать свои плоды и мне не хочется быть на том месте. Но тебя он уважает и прислушается. Прошу тебя, помоги! У меня уже сил нет думать об этом и ждать смерть за дверью.
Она прикрыла лицо ладонями, и плечи начали вздрагивать от беззвучных рыданий.
– Успокойся, Лена, – я поднялась и налила ей воды. – Давай я подумаю, что могу сделать для вас.
Она взяла дрожащей одной рукой стакан, другой вытирала слезы, катившиеся по щекам. Потом еще раз оглянулась на дверь.
– Только, прошу, не говори пока Эйтану. Если как-то сможешь помочь, то тогда попробуем его убедить. А то он и так на меня сердится. Говорит, что останется здесь, что Россию не знает, а если я хочу, то могу улетать без него. А как я полечу? – она замотала головой. – Конечно останусь. Но вот Арэлька. А если что случится с нами? Конечно, есть отец. Но он занят своей семьей. Там тоже дети и там тоже проблемы. Но он подписал все бумаги ему на выезд. Так и сделал, когда я рассказала ему о своих планах.
Я смотрела на эту худенькую женщину и думала, сколько мужества нужно, чтобы выдержать те испытания, что выпали на ее долю. А тут еще и эта зараза! Ведь только начало все налаживаться! Как в дальнейшем рассказала она, по приезду в страну, долго бедствовали без языка. Потом все устроились потихоньку. Родители помогали много. И вот уже три года, как похоронила их и осталась одна. Правда мужчины не оставляют, и сын вырос, отслужил в армии, получил лицензию на такси. И квартиру дали. Только устроились жить. Эх! Трудна ты женская доля.
Мы пили с ней сначала кофе, потом перешли на вино. Она угощала, как землячку. Увидев, как слипаются у меня глаза, проводила в свою спальню, уговаривая, что она все равно спит с малышом. Я, наконец, вытянула ноги и расслабилась. Закрыв глаза, думала, как помочь. И тут вспомнила, как познакомилась на учебе в Москве с одной молодой разбитной бабенкой с Русского радио. Вера, по-моему. Она как-то привязалась ко мне и дала свой номер телефона, обещала помогать, если что. А вообще, звала перебираться в столицу, уговаривала, что там большие перспективы и я со своим радийным багажом, наградами и знанием языка очень даже могу неплохо устроиться. Но куда мне от мужа-менеждера, родителей, подруженции и привычного коллектива? Но телефон должен быть в записной книжке.
И я решительно достала свой смарт.
Глава Пятая."…и нет нам покоя, гори, но живи…"
Долго листала и, наконец, нашла. Обратила внимание, что у меня, оказывается, полно знакомых и друзей, которым я могла звонить и даже наведываться в гости на просторах огромной России. Но сейчас мне нужен был только один номер и он есть у меня.
– Так, – прикидывала я, – если начну звонить со своего, то тут же закончится мой роуминг. Если взять Ленин, то звонки будут падать на него. И тогда на время он мой.
Я нашла ее на кухне, где она готовила ужин. Показала жестом на телефон свой и ее. Она сначала посмотрела удивленно, но поняв, просияла и вынесла его мне. Оглянувшись, взяла смарт и закрылась в спальне. Выдохнула воздух и набрала номер Верки. Пошли гудки. Я было уже засомневалась в правильности набранного, как щелкнуло, и послышался женский голос:
– Алло.
Это была она самая, Вера-Верунчик, сумасшедше веселая бабенка, чуть моложе меня.
– Вера, тебя беспокоит Надежда из Н-ска. Помнишь мен?
Молчание. Потом взрыв:
– Ах! Надюшка! Это ты? Ты где? Откуда звонишь? Номер странный, по-моему Израиль?
– Подожди-подожди, – пыталась ее остановить, – я к тебе с делом. И да, я в Израиле.
– Что там делаешь? У тебя командировка?
– Нет, – улыбалась я, – я тут на отдыхе.
– Ни фига себе, нашла, где отдыхать! – свистнула в телефон. – Там сейчас жопа! Слышала ведь?
– Подожди, Вер, я поэтому и звоню, – прикрыла рукой свой рот и подошла к окну. – От вас здесь есть кто из корреспондентов? Или знаешь кого из спецкоров местных?
– Зачем тебе, Надь, случилось что? – в ее голосе послышалась тревога.
– Надо очень. Так есть?
– Дай подумать, – замолчала она. – Да, есть! – заорала прямо в ухо. – Там один знакомый моего друга, местный. Наш спецкор. Как же его зовут? Подожди, – замычала она. – Ах, вспомнила. Симеон? Точно. Симеон. Я еще смеялась, а почему не Семен. Так проще. Так вот могу спросить у своего. Он с ним переговорит, и тебе перезвоню. Этот номер?
– Да, – ответила я. – Только мне надо быстро.
– Когда?
– Еще вчера, Вер.
Та замолчала, переваривая услышанное.
– Я скоро. Жди.
И отключилась. Ну вот, начало положено. Теперь потихоньку будем ползти. А времени совсем нет. Только один день – завтра и на всё про всё. Уже послезавтра вечером мой отлет. Я посмотрела на темный дисплей и положила его рядом. Почти уснула, когда раздалась звонкая трель. Открыла глаза и не поняла, что это такое. Потом увидела рядом мигающий экран и схватила смарт.
– Да, – хрипло каркнула и откашлялась. – Слушаю.
– Надь, это ты? – послышался Веркин голос.
– Да, Вер, я.
– Значит так по твоему вопросу. Записывай телефон. Скажешь, что ты от Каземира, то есть это мой хахаль. Он с ним созвонился. Сказал кто ты, и почему там и что у тебя к нему есть дело. Всё. Звони, ежели что. Целую. Смотри не заразись. ТТТ! – И отключилась.
Я посмотрела на местный номер и набрала его. Занято. Села на постели, пригладила волосы и вновь набрала. Пошли длинные гудки. Потом услышала красивый баритон.
– Я слушаю.
– Здравствуйте, Симеон, это вам звонит Надежда от Казамира.
– А-а, – протянул. – Да-да. Слушаю вас Надежда. Чем могу помочь?
– У меня вопрос-вопросов.
– Давайте, – хмыкнул он.
И я кратко пересказала ему историю моих земляков и теперешнюю загвоздку с паспортами и визами.
– Что требуется от меня? – спросил он.
– Есть ли выход на наше консульство здесь, в Тель-Авиве?
– Здесь нет. Есть в Иерусалиме.
– О! – тоскливо протянула я. – Это далеко.
– А вы где сейчас?
Назвала пригород. Тот хмыкнул и обещал позвонить через час.
И снова ожидание.
Я опять прилегла, но уже спать не хотелось, только тело ломило, и слегка болела голова.
– Что со мной? – встрепенулась, вскочив на ноги. – А вдруг зараза?
Принялась ощупывать лоб, посчитала пульс. Нет, просто устала. Целые сутки одни нервотрепки. А теперь и эта проблема.
Вновь прилегла.
Трель.
– Да, – вижу номер Симеона.
– Надежда? – спросил и продолжил. – Я по вашему вопросу нашел человека, который примет вас завтра в девять по адресу, который вышлю СМС. Возьмите все документы, какие есть, чтобы подтвердить российское рождение. А по поводу малыша, там решите, как он скажет. Кстати. А когда вылет вашего рейса?
Я назвала. Он присвистнул.
– Тогда вам надо еще и билеты на тот рейс?
– У меня есть, а вот моим землякам нужны. Два взрослых и один детский. Сможете?
– Давайте завтра, как получите положительный результат. Позвоните. Постараюсь помочь. До завтра, Надежда.
– Спасибо вам, Симеон, век вас не забуду.
– Ловлю на слове, – хохотнул он и выключил телефон.
Я махнула рукой.
– Ез!
Вышла на кухню. Лена смотрела на меня вопросительно и ожидающе. Я кивнула. Она поняла и просияла. И тут же присела на стул.
– Ноги не держат, – проговорила она и губы ее дрожали.
Присев рядом рассказала в пол голоса обо всем. Завтра надо ехать в Тель-Авив и делать все бумаги. И везти должен Эйтан. Она прикусила губу. Я похлопала ее по плечу.
– Я сама с ним поговорю, – и пошла в гостиную.
Парень лежал на диване и щелкал каналами. Увидев меня, присел.
– Мне надо с тобой поговорить, Эйтан. Серьезно.
Мы говорили, спорили, доказывали. Наши голоса повышались и замолкали. Но меня же недаром звали «лучшим голосом области» и плюс мой жизненный опыт тридцатидвухлетней женщины против двадцатилетнего парня! Я его переспорила, и он со мной согласился. Нехотя. Но дал слово, что будет делать все, что нужно для своих родных.
Утром я поднялась легко. Чувствовала себя выспавшейся и готовой в бой. Адреналин зашкаливал, и я знала такое свое состояние – я была готова к борьбе. Все сели в машину к Эйтану – я впереди, Лена с сыном сзади. Когда попыталась предложить ей сюда пересесть, та замахала руками.
– Нет-нет. Я с Арелем на заднее сидение. Еще его надо пристегивать.
– Неужели полиции больше делать нечего, как смотреть, пристегнуты ли дети? – думала я, покачивая головой.
Ехали по центральным улицам, потом по отличному шоссе. Народу было немного, то есть машин, а пешеходов, практически, единицы и то бегом, будто за ними кто-то гнался. Даже Эйтан отметил, что раньше в это время тут были бешенные пробки. Все стремились попасть вовремя на работу. Теперь же никто никуда не стремился. Карантин. И вообще – пандемия или по нашему, зараза. Черт бы ее побрал!
По ходу я рассматривала архитектуру второй столицы Израиля или, как ее называли, торгово-представительской. Настоящий современный западный стиль: высокие башни в сотни этажей со стеклянными окнами, легкие виадуки над перекрестками, фонтаны и скверы. Все дышало покоем, но было почти безжизненно.
– Скоро и этот город будет мертвым, – набежала странная мысль.
Меня аж передернуло от осознания увиденного. Как в страшном кино. Жуть!
Подъехали по нужному адресу и хором прошли через фото ворота.
Как и что происходило, трудно описать. Даже здесь никуда без нашего "расейского" чиновничьего бардака. Пришлось даже два раза набирать номер Симеона. А что делать? Завтра мой рейс. Сегодня должны все утрясти. Наконец, в последнем кабинете, сказали прийти через три часа и получить долгожданные документы.
Мы вышли на крыльцо. Усталость читалась на лице Елены. По-видимому, она так и не заснула этой ночью. Прошли в машину, и Эйтан повез нас на пляж. Это я попросила его. А что же получается, была рядом, но так и не увидела Средиземного моря? Поняв меня, Эйтан хмыкнул и погнал машину по шоссе.
– Ты куда это? – окликнула его Лена. – Пляжи же рядом.
– Има, – кивнул он в зеркало переднего вида, – я отвезу вас на мое место. Пусть Надежда увидит настоящее море и даже искупается, если захочет.
– Она захочет, – заулыбалась и хлопнула его по плечу.
Море было прекрасным. Оно спокойно катило на берег волны и с шипением уходило обратно. И ему было все равно, что происходит у людей. Они сами виноваты и теперь получают сполна. «И будет по делам вашим…» вспомнились слова из Евангелия.
Но отбросив все земное, я предалась морскому. Плавала хорошо. Пригодились навыки с молодости – речка, потом часто бассейн. Окунувшись в морскую пену, бросилась в накатывающую волну. Она подняла меня, потом опустила и отпустила, слегка покачивая на поверхности, будто баюкала и, перевернувшись на спину, я закрыла глаза.
– «Ах, море-море, волна под облака», – пела я вслух. – Ах, море-море, не может жить не может жить без моряка».
Это были самые счастливые часы за последнее время.
– Спасибо тебе! Больше я тебя не увижу, – вздохнула я, посмотрев вдаль, туда, где сливалось в одну линию горизонта вода и небо.
Через три часа мы были у комнаты, где и получили все нужные документы. Среднего возраста мужчина что-то буркнул вроде поздравления со вторым гражданством и что Родина ждет их.
– Ага, – хмыкала я, – очень даже ждет не дождется. Если бы не Симеон.
И я заулыбалась, вспоминая его бархатный голос.
Как все радисты, голоса меня цепляли. И, странное дело, не всегда совпадали с представлением возраста и внешности. Природа – Мать наша! Она еще и не на те выкрутасы способна.
– Ладно, – шикнула на себя, – Раскатала губы! Чай не курорт, чтоб романы крутить.
И вздохнув, позвонила, чтобы вновь услышать этот мужской красивый голос.
– Симеон, это вновь я, – хмыкнула в смарт. – Еще не надоела?
– Еще нет, – ответил этот удивительный голос. – Теперь понимаю, что надо заказать билеты?
– Хотелось бы, – ответила просяще мягко.
Я тоже могла, когда надо, голосом кружева плести. А что? Муж объелся груш, ушел к молодой и даже ребенка завел, а я «одинока и желаю познакомиться». Хотя, какое сейчас знакомство! Зараза кругом! Тьфу, пакость! И домой-домой! Нах хаус, как говорят немцы.
– Надежда, – послышался тот самый голос, – вы еще там?
– Да-да, простите, задумалась.
– Значит так. Я уже приобрел билеты на всех.
– Вот это новость! – вскричала я.
– И еще одна. Я вылетаю вместе с вами.
Я прибалдела.
– Не поняла? – хихикнула. – Это что, шутка такая?
– Нет, увы. Меня отзывают в Москву. Но уже ни один московский аэродром не принимает. И не выпускает. Даже чартера нет на Израиль. Только на вылет. Так что приобрел билеты на ваш рейс и лечу к вам, пока еще можно. Потом буду добираться в столицу.
– Фьють! – свистнула я. – Велком! Добро пожаловать! Встретимся в аэропорту?
– Обязательно.
– А как я вас узнаю?
– Я буду стоять у стойки регистрации за час и держать в руках…Чтобы держать в руках? Как вы думаете, Надежда?
– Хм, – хмыкнула я, – Газету «Правда».
И засмеялась.
– Отлично! – засмеялся и он. – Буду вас ждать. Не опаздывайте.
– Спасибо Вам, Симеон, еще раз и храни вас Бог, – сказала я с чувством.
– Спасибо на добром слове.
И отключился. Я схлопнула крышку телефона. За это время этот девайс так прижился ко мне или я к нему, что не заметила, как сунула в свою сумку. Потом опомнилась и полезла вытаскивать, но Лена остановила руку.
– Не надо, Надежда. Он еще понадобится вам. Мне некому звонить. Подруг не завела, а у приятелей по работе много своих дел. Еще раньше так порешали, звонить только в крайнем случае. И как мы летим? Когда?
– Ха, – хихикнула я, – всё замечательно. Вы летите со мной.
– Как? – вскричали разом Лена с Эйтаном.
– А вот так.
И рассказала им историю нашего спасителя. Они охали, ахали, но улыбки уже не покидали их лица.
Двинулись в обратный путь, собираться в дальнюю дорогу.
Глава Шестая. «А я лечу, лечу, снова я лечу. Эх! И одно слово я кричу…»
Собирались долго. Что взять с собой, если едешь неизвестно куда и неизвестно на сколько? Знания страны искажены долгим проживанием здесь. Россия не Израиль. Там зимой очень холодно, а лето коротко. Поэтому сошлись на том, что приближаются морозы и необходимы теплые вещи. Все остальное уже в России. И еще долго уговаривала, не верить пропаганде, что, мол, там того, что здесь есть, нету.
– У нас есть все, – смеялась я, – как в Греции.
Почему в Греции, они не поняли, но все же приняли мои слова и вновь пересмотрели свой гардероб. Сошлись на варианте двух чемоданов и сумки на колесиках, куда собирались сложить наипервейшие вещи, если что случится с багажом. Я узнала о погоде у нас, когда позвонила отцу, сказала, что завтра вылетаем, что как прибуду домой, то сразу же сообщу. Кое-что он рассказал о положении в области и городе, только то, что говорили по телевидению и местному радио. Паники пока не наблюдалось, но тревожность чувствовалась во всем, даже у них в селе. Разговоры и скупка предметов первой необходимости, как-то соли и спичек. Почему именно это, сама удивлялась. Но нашему народу виднее, у него колоссальный опыт военного времени. А еще звали к себе, отсидеться, да и им будет спокойнее, когда я рядом. Я обещала подумать.
Спала беспокойно, без конца просыпалась. Утро наступило для нас в полдень. Вот и все по-видимому не спали, как и я.
– Уснули только под утро, – как призналась Лена. И тут же засуетилась нас кормить, собирать продукты, необходимые в поездке, остальные в мусор.
Эйтан полез на крышу, отключать бойлерную с горячей водой, а Елена снимала с окон занавески, скатывала в рулоны постельные принадлежности, прятала в мешки одежду, закрывая все в стенные шкафы. С помощью Эйтана сдвигали в угол мебель и все накрывали простынями, снимали картины, убирали вещи, украшавшие совсем недавно эту уютную квартиру. Складывали в коробки кухонные приборы, детские игрушки и книжки. Кое-что Арелька взял с собой, положив в свой яркий маленький рюкзачок.
Когда почти все было собрано, то квартира напоминала будущий переезд. Так, усмехаясь, говорила тоскливо Елена, глядя на свой домашний скарб и вздыхала. И ее можно понять – только начали жить, только что сделали ремонт и все теперь бросали. Смогут ли когда вернуться?
Время поджимало. Перекусив, засобирались окончательно. Отключили электричество, воду и газ, закрыли жалюзи, вынесли мусор. Присели на дорожку. На лицах моих земляков было написано страдание. Я понимала их – они покидали родное гнездо и уходили в неизвестность.
Машина вскоре была загружена, и мы двинулись в аэропорт Бен-Гурион. Наш рейс через три часа.
– Как-то там будет?
Смотрели последние израильские новости, и они не радовали. Уже пошла основательная паника. Еще вчера, когда ехали в Тель-Авив, дороги были почти пусты, а сегодня изумлял поток машин, направляющийся в сторону аэропорта, и чем ближе мы продвигались к нему, тем чаще приходилось останавливаться, пережидая странные затычки. В одном случае, когда стояли уже более двадцати минут, Эйтан прошел вперед и наткнулся на разборки хозяев столкнувшихся машин. В нее втягивалось все больше и больше людей. Толпа орала, грозилась и уже дралась. Вернувшись, Эйтан попытался протиснуться между боковыми потоками и повернул в сторону и назад.
– Ты это куда? – спросила я, не поняв его маневра.
– Я знаю, как проехать обходным путем, – ответил тот, крутя баранку и оглядываясь назад. – Недаром работал здесь целый год. Чтобы занять место впереди некоторых таксистов, приходилось ловчить. И так вот узнал, как можно проехать, помимо основной дороги.
Но мы были не одни такие умные, за нами пристроились еще две машины – то ли поняли наш маневр, то ли сами знали дорогу. Хотя все знаки с машины были убраны, еще до поездки за мной.
Когда я спросила зачем, то он ответил скупо:
– Иначе народ просто выскакивал мне навстречу, прямо под колеса. Всем нужна была эта машина.
Ехали мы медленно, объезжая какие-то здания, гаражи. Потом появился странный забор, за ним поле.
– Что это? – указала я на него.
– Это уже край летного поля. Значит, скоро приедем.
Я посмотрела в боковое зеркало. Машины упорно двигались за нами.
– Тоже на вокзал, – поняла я.
Опять показалась вереница машин, но они хотя бы двигались. Неторопливо, но все же. Объехать было невозможно.
Узкий проезд, огороженный ангарами, – как рассказал Эйтан.
Я забеспокоилась, время уходило стремительно. А еще надо было добраться до стойки регистрации и встретиться в Симеоном. У него были их билеты.
– Не волнуйтесь, – сказал Эйтан, увидев мои ёрзания. – Тут уже недалеко. Скоро прибудем.
И он был прав. Машины начали двигаться быстрее, разъезжаясь и обгоняя друг друга. Эйтан выехал в боковой проезд, и вскоре показалась огромная привокзальная площадь, забитая машинами, автобусами, людьми с вещами и без. Уже даже сквозь окна слышался многоголосый гул. Въехав в какой-то закуток, он выключил мотор. Все замерли.
– Приехали, – выдохнул он, – можно выходить.
Сам провел любовно по рулю и со вздохом выдернул ключ, предварительно открыв багажник. Мы выбрались и взялись вытаскивать вещи. Эйтан хлопнул крышкой и положил на неё руки, склонив голову. Он прощался со своей подругой-кормилицей.
– Как я его понимала! – Сама водила и любила свою «Дэу» шку, как любовно называла.
Положила руку на плечо:
– Хватит, – похлопала легко. – Будет еще в твоей жизни и ни одна машина. Она ведь просто железка, а тебе надо думать о своей семье. Вперед.
Он встряхнул головой и подхватил чемоданы. Мы двинулись за ним – Елена с Ареликом и я со своим баульчиком. Он лихо проходил между скопившимся народом, потом завернул за угол здания, и мы уткнулись в ворота, оказавшиеся запертыми. Но Эйтан постучал носком ботинка и тут же из будки выглянул парень в куртке охраны. Эйтан махнул ему рукой и тот подошел. Они о чем-то тихо поговорили, и Эйтан протянул ему денежную бумажку. Быстро спрятав ту в карман, он открыл одну створку, и мы дружно пробежали за Эйтаном. Он прошел еще раз за угол и толкнул дверь. Она была не заперта. Вошли в небольшое помещение и из него в узкий коридор. Было гулко от наших ног. Сюда даже не пробивался шум вокзала, а он должен быть сильным. Повернув еще раз, Эйтан с трудом толкнул тяжелую дверь, и мы тут же поняли, что теперь попали в сам аэропорт.
Звук был ошеломляющим! Нам даже пришлось кричать друг другу. Эйтан приказал не теряться и держаться рядом. Елена уцепилась за его куртку, прижав к себе малыша и сумку, я же прихватила ее за пояс плаща. Таким образом, без конца спотыкаясь и останавливаясь, протискивались сквозь ревущую толпу раздраженных, охваченных страхами, людей, шли дальше. Не перекрывая крики и визги, еле слышался голос диктора, делающего объявления.
Эйтан ввел нас в боковой проход, и мы встали в тесноте движущей дорожки. Я протиснулась к нему вплотную и спросила куда едем. Тот ответил, что к той стойке регистрации и таможенного досмотра, что сообщил по телефону Симеон, когда мы еще ехали в машине. Там должны были с ним встретиться.
Сейчас, глядя на эту волнующуюся толпу, я с сомнением думала, сможем ли с Симеоном не столько узнать друг друга, сколько нам сейчас протиснуться к самой стойке. Но мои сомнения пропали сразу, как только увидела спокойно работающих служащих аэропорта и медленно двигающихся людей.
– Теперь бы понять, где наш спаситель и узнать его, – думала я, оглядывая мужчин, и глядя по сторонам.
Но не находила того, кто должен быть с газетой. И уже отчаялась. Видя мое расстроенное лицо, Елена сама начала нервничать и о чем-то спрашивать сына, но тот только отмахивался. Потом, не выдержав, приблизилась ко мне.
– Его нет? – ее лицо выражало тревогу.
Я покачала головой.
– Не вижу. Но не волнуйся, он сам нас найдет, если захочет.
Телефон не отвечал – то ли он не слышал, то ли его уже нет. А вот об этом не хотелось и думать. Но тревожность возрастала по мере приближения к пропуску перед регистрацией. У входа в загородку со столами таможенников, вдруг образовался затор. Нам было не видно, но слышен крик и потом еще множество голосов. Эйтан дернулся смотреть, но Елена удержала его.
– Нет-нет! – просила она, умаляющее глядя на него. – Не надо. Там и без тебя разберутся.
– Ну вот, – хмыкнула я. – Вот и началось. А то на тебе – спокойствие и порядок. А как же паника при посадке? Все должно быть, как в кино.
И кутерьма уже волной захватывала наш поток, подкатываясь и к нам. Эйтан отодвинул всех нас к стойкам, и загородился чемоданами.
– Не выходите из-за них, – спокойно сказал он. – Если что, ныряйте под стойки.
Сам же прижал к себе мать и завел за спину Арэля. Волна и крики приближались. Вдруг меня потеснил мужчина, прижав спиной к своей груди.
– А вот и я, Надежда, – услышала тот самый голос, и сердце забилось от радости, и я попыталась обернуться. – Тихо, не дергайся. Сейчас пропустим самое интересное.
О чем он говорил, я не поняла, так как мимо с воплями и проклятиями пробиралась группа из двух полицейских, которые тащили упирающегося мужчину и вцепившуюся в них орущую, растрепанную женщину средних лет. Что там произошло, так и не поняла. Толпа смешалась, нарушился порядок, и люди начали толкаться и возмущаться, не пропуская других. Но мы все же продвигались уже под напором двУх мужчин. Второго я все так же не видела, только в спину, но и этот обзор мне понравился – широкие плечи, обтянутые кожаной курткой, через плечо кофр, в руках сумка и один из наших чемоданов. Мы с силой жались к ним и старались не отстать. Наконец прорвались к входу. Эйтан отставил чемодан в сторону и принялся вытягивать нас по очереди из скопившейся толпы. Ему помогал Симеон и еще полицейский, который отталкивал других, мешавших нам пройти. Как я потом поняла, когда мы уже спокойно пошли далее к столам, тот полицейский также Эйтану был знаком, кто нас вытаскивал. Они пожали друг другу руки и расстались. Видимо и это было полезным знакомством. Многие здесь долго работали вместе и знали друг друга уже в лицо.
