Текст книги "Принцесса тьмы"
Автор книги: Элеонора Мандалян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Его обострившийся слух начал улавливать шорохи уверенных легких шагов – впереди и позади него, справа и слева. И временами тоненький, едва различимый свист. Будто где-то вдалеке чьи-то пальцы трогали певучую пилу. Здесь явно было нечто большее, чем умение ориентироваться в темноте. Ведь ни одно его движение не оставалось незамеченным – он бы сказал, его ни на секунду не выпускали из “поля зрения”. Но о каком зрении могла идти речь, если... если, конечно, непроглядная тьма не следствие его собственной беды.
Не выдержав непосильного напряжения, длившегося уже много часов, мозг Степана отключился, погрузившись в полное бездумье. И теперь он, как робот, лишь механически переставлял ноги, подстегиваемый невидимыми тиранами.
Наконец, “марафон” кончился. Его развернули за плечи и втолкнули куда-то так резко и грубо, что, потеряв равновесие, он полетел лицом вниз... Но не расшибся. К его удивлению, руки наткнулись на что-то мягкое, спружинившее под его тяжестью. Он прислушался. Шороха шагов и характерного посвистывания больше не было. Не было слышно вообще ничего. Жуткая, рождающая отчаяние тишина сдавила уши, сердце, грудь. Степан понял, что оставлен в одиночестве.
Он еще раз обшарил все карманы в надежде отыскать свой маленький, но достаточно сильный фонарик. Надежды не оправдались. Потерял или “конфисковали”? Сколько же прошло времени? Все еще ночь или уже утро? Он попытался взглянуть на часы, которые, как он знал, фосфорисцируют в темноте. Увы, слишком долго оставшись без света, они начисто перестали светиться.
– Та-ак, – проворчал Степан. – Ни фонаря, ни часов. Хоть ложись и помирай.
Чтобы понять, куда его втолкнули, он принялся пядь за пядью, шаг за шагом, наощупь исследовать помещение, имя которому темница, в прямом и переносном смысле. И вскоре понял, что находится в самой настоящей пещере, совсем крохотной, с низким, неровным сводом, с входным отверстием, не имеющим даже намека на двери, и с единственной “обстановкой” – пружинным матрацем в углу, на котором лежал толстый, на ощупь верблюжий плед.
Степан забрался на матрац и, чтобы унять нервную дрожь в теле, закутался в теплый плед. Сейчас, когда его, наконец, оставили в покое, он попытался осмыслить происходящее. Если верно то, что он в пещере, значит его уволокли под землю. Тогда становится понятным такая кромешная тьма и нестерпимая, давящая тишина. Пещера не имеет дверей. Можно было бы попытаться бежать. Он горько усмехнулся. Могильная тьма, черным саваном льнущая к нему со всех сторон, надежнее самых крепких дверей и засовов. Куда ему бежать и как, если он не в состоянии увидеть даже собственную руку, сколько не подноси ее к глазам.
Но зачем... Зачем??? они его сюда притащили? Понятно, он оказался случай-ным свидетелем их бандитского налета. Но что мешало им разделаться с ним прямо на месте, так же дико и зверски, как они это сделали со сторожами и овчарками? Вспомнив шорохи, разбудившие его, когда он задремал под прилавком, Степан понял, что неведомые грабители облюбовали эту часть универмага если не раньше, то одновременно с ним. И с самого начала держали его под наблюдением.Больше того, получается, что они спасли его от нападавших собак. И теперь вот, кажется, надумали взять его, как коллегу по воровству, в свою шайку. Силой, не спросив даже его согласия. Но он вовсе не собирается становиться вором.
Так или иначе, если его не укокошили на месте, не выдали милиции, не предоставили самому себе, а приволокли в свое логово, значит от него чего-то ждут. Значит он им зачем-то нужен. И нужен живым. Вон, даже мягкую постель выделили. И персональную берлогу.
– Ешь, – хлопнул как выстрел у самого уха короткий сухой приказ.
Именно как выстрел, потому что некто оказался вдруг совсем рядом, а Степан даже не услышал его приближения. Он отпрянул, пугаясь и негодуя одновременно. Что-то глухо стукнулось об матрац. Степан обшаривал воздух вокруг себя, пытаясь ухватить невидимку, но он уже снова был один в своей каменной темнице.
На матраце подле него лежал пакет. Он наклонился, втянул ноздрями воздух. Сглотнув набежавшую слюну, Степан попробовал наощупь определить содержимое пакета. Там лежал, судя по всему, холодный окорок и целый батон хлеба. Мощный приступ мгновенно проснувшегося голода вызвал спазмы в желудке. Не теряя больше времени, он схватил окорок в одну руку, батон в другую и с жадностью набросился на еду.
Приглашая Вадима следовать за ним, альбинос тоже зашел в подъезд Дома Правительства.
– Куда мы идем? – удивился Вадим.
– В метро, – последовал лаконичный ответ.
– В метро?!. Но тут нет никакого метро!
Не удосужившись ответить, альбинос пересек просторное фойе, сделав знак дежурному – нечто вроде “Он со мной”, обогнул парадную лестницу и направился к неприметной на первый взгляд двери. Боясь потерять его из виду, Вадим старался не отставать. Теперь этот назойливый субъект из преследователя обратился в проводника.
Они прошли через длинный коридор и спустились по внутренней лестнице на один пролет. Здесь альбинос остановился в ожидании лифта. Автоматические двери раскрылись и закрылись абсолютно бесшумно. Альбинос нажал серию закодированных кнопок, и лифт так же бесшумно снялся с места. Судя по ощущению невесомости, он был скоростной и уносил их действительно вниз. Затем последовал утомительный спуск по винтовой лестнице.
– Есть, конечно, и эскалаторы, – снизошел до Вадима его провожатый, – но это не про нас.
Вадим снова обратил внимание, как глухо и непривычно для слуха звучит его голос, будто альбинос с усилием выговаривает чуждые ему слова.
– Ничего не понимаю, – раздраженно пробормотал Вадим. – Да кто же вы, черт вас возьми? Подпольная мафия?
– Фу, как примитивно, господин ученый. – Альбинос скорчил такую гримасу, будто проглотил паука или мохнатую гусеницу.
Винтовая лестница, наконец, кончилась, и они оказались в небольшом подземном зале, облицованном мраморной плиткой. Это несомненно была станция метро, только не похожая на те, к которым привык Вадим. Рельсы, короткая платформа, довольно низкие потолки и никаких указателей, реклам или табло. В конце платформы появился человек в форменной одежде работника метрополитена. Альбинос сделал ему знак рукой – Вадим успел заметить – это был знак “V”, только рожками вниз, и работник тотчас связался с кем-то по рации.
Через несколько минут к платформе плавно подкатил один-единст– венный головной вагон. Лицо машиниста было непроницаемо. Вслед за альбиносом Вадим вошел в абсолютно пустой вагон. Двери с шумом сомкнулись, как капкан, как вода над утопающим. Развив невероятную скорость, вагон иглой прошил тоннель, унося Вадима в неведомое.
ГЛАВА 10
Топтавшееся на пороге существо было непонятного пола и возраста. Низенькое, худое и бледное. Такое бледное, что казалось ненастоящим, словно бы отлитым из парафина. Непропорционально большая голова слегка покачивалась на тоненьком стебельке – шее. Сквозь короткий редкий пушок просвечивал череп. Весь череп, а заодно и пушок были обильно присыпаны пудрой или чем-то в этом роде. Линия подбородка и всей нижней, явно недоразвитой челюсти вырисовывалась так четко, будто на ней не было ни мышц, ни кожи. Маленькие, прозрачные, лишенные ресниц глазки прятались в глубине безбровых, непомерно выступавших лобных бугров. И это нелепое нечто, к огромному удивлению Светланы, было облачено в яркий розово-голубой тренировочный костюм и замшевые кроссовки. Она уже открыла рот, чтобы закричать... и не проронила ни звука. Ее остановило выражение глаз странного существа, устремленных на нее с миролюбивым, каким-то даже умильным любованием.
“По крайней мере, судя по одежде, оно не дикое”, – успокоила себя Светлана. И громко, тревожно позвала:
– Найт! Найт, где ты? – Ее голос гулко покатился во тьму. Ответа не последовало. Подождав, она с опаской посмотрела на парафиновое существо и рискнула заговорить с ним: – Ты кто, мальчик или девочка?
– Я твой страж, – ответило существо человеческим голосом, но с каким-то странным присвистом. Кончики его узкогубого рта медленно поползли к ушам, придавая всему облику что-то лягушачье.
Синие глаза Светланы стали круглыми от изумления. Не удержав– шись, она фыркнула и даже развеселилась.
– Ну надо же... Страж! Кличка что ли?
– Наверное, – ни чуточки не обидевшись, согласилось оно.
– А по-моему тебе больше подошло бы “Одуванчик”, – сказала Светлана, разглядывая пух на его бугристой макушке.
– Что такое “оду-ван-чик”? – без особого интереса спросило существо, топтавшееся в дверях.
– Цветок, балда.
– Что такое “цветок-балда”?
– Оно еще и издевается! – Светлана нахмурилась. Но все же попыталась объяснить: – Цветы это такие маленькие растения с яркими, разноцветными лепестками. Очень душистые и красивые. Они растут на лугах, на лесных полянах, на клумбах. Вот как эти, – она указала на горшки с искусственными цветами на искусственном подоконнике. – Только живые. Понял?
– Ага! – радостно кивнуло существо. – Мне понравилось. Можешь звать меня Цветок-балда. Это лучше чем Страж.
– Умора! – прыснула в кулачок Светлана. – Нет уж, лучше я буду звать тебя... – Она ненадолго задумалась. – Ну, скажем Витя. Согласен?
– Ага! – существо радостно закивало.
– Вот и договорились. Отвечай мне, мальчик Витя... Я думаю, что ты все-таки мальчик. Сколько тебе лет? Или может ты уже дядя?
– Не знаю. Но я еще расту.
– Ну хорошо. Если ты – парень и если ты”еще растешь”, зачем ты, скажи на милость, лицо, как девица, пудришь?
– Инструкция, – нехотя ответило существо. – Без этого мне запрещено показываться вам.
– Кому “вам”?
– Живущим Наверху.
– А почему?
– Потому что вас от нашего естественного вида... тошнит, – потупясь, объяснил “мальчик Витя”, он же “Цветок Балда”, он же “Одуванчик”.
Светлана виновато отвела взгляд, пытаясь скрыть, что и на самом деле испытывает нечто подобное – отвращение в перемешку со страхом и жалостью. А оно продолжало пялиться на нее, будто это не он, а она была музейным экспонатом.
– Ну чего уставился! – вспылила Светлана.
– Не сердись. – Существо попыталось оторвать от нее назойливо льнущий взгляд. Но уже в следующее мгновение две прозрачные, как березовая смола, капельки его глаз снова приклеились к ее лицу. – У тебя такая... сталактитовая кожа. А волосы... как застывший водопад. Твои глаза сияют как электрические лампочки. Твои зубы – нитка старинных жемчугов из царского клада...
– Ого! Да у него душа поэта! – поразилась Светлана. – Погоди, погоди, а откуда ты знаешь про сталактиты, застывшие водопады и царские жемчуга?
– Видел, – обыденно просто ответствовало парафиновое существо. И вдруг спохватилось: – Ой, я же должен отвести тебя к мэру.
– К кому отвести?
– К нашему мэру. Он желает познакомиться с тобой лично.
– Да ну? Скажите, какая честь! А я не желаю ни с кем знакомиться. Так и передай своему мэру. Пусть лучше меня отпустят домой. А не то я устрою здесь вам такое... “МЭР”, – проворчала она, возмущаясь. – В странные игры вы тут игаете. – И с издевкой поинтересовалась: – Надеюсь, сам-то ты не министр юстиции?
– Не знаю, что ты имеешь ввиду, – миролюбиво возразило существо. – Меня приставили к тебе.
– Приставили! Час от часу не легче. Это как же понимать?
– Я – твой страж и твой слуга. Я должен охранять, защищать тебя и выполнять твои просьбы.
– Забавно... – Немного подумав, она задала ему провокационный вопрос: – Любые просьбы?
– Любые, – подтвердило существо и добавило: – Если они не против Устава.
– А это еще что за штука?
– Извини. С Живущими Наверху Устав не обсуждается. Запрещено. Наказание – смерть.
– Чья? Моя или твоя?
– В Уставе сказано: в зависимости от обстоятельств. Мы зубрим его с детства.
Отвечая на расспросы Светланы, существо по-прежнему не сводило с нее сокрушенно-восхищенных глаз.
– Ну чего пялишься! – рассердилась она. – Не хочу, чтобы меня сторожили! Не хочу оставаться здесь ни минуты! Вы не смеете удерживать меня силой! Где твой чертов “мэр”? Веди меня к нему. Немедленно!
– Пошли, – кротко сказало существо, уступая ей дорогу.
Ступив за порог своей, убранной как бонбоньерка, комнаты, Светлана оказалась в тускло освещенном мрачном коридоре.
– Иди за мной и постарайся не отставать, – посоветовал Мальчик Витя.
Он мог бы этого и не говорить. Мрачная пустынная тишина подземного коридора заставляла ее держаться как можно ближе к нелепому, но вроде бы дружелюбно настроенному к ней существу. Если ее охранник такой, то каким же должен быть этот самый “мэр”, подумалось Светлане. Ее разгулявшееся вообра– жение уже рисовало нечто невообразимое, спруто– подобное, с щупальцами вместо рук и подвижными, как у рака, глазами. Может зря она согласилась встретиться с ним?
Тоннель или коридор, по которому они шли, вначале выглядел необитаемым, но вскоре по обе его стороны начали попадаться двери. Дубовые, почерневшие от времени и копоти, они, казалось, не открывались, по меньшей мере, лет сто. Остановившись перед одной из таких дверей, провожатый Светланы с видимым усилием потянул ее на себя.
– Входи, – глядя в сторону, сказал он.
– А ты?
– Мне не положено. Я здесь подожду.
Разом потеряв всю свою решительность, Светлана опасливо переступила высокий порог. Ей открылась довольно просторная комната, вернее очередной каменный мешок со сводчатыми кирпичными потолками. Окон, разумеется, не было, даже бутафорских. Комната была обставлена как рабочий кабинет большого начальника. Только вместо привычного электричества ее освещали старинные бронзовые канделябры. Углы кабинета тонули в мягком полумраке.
Человека, восседавшего за огромным столом на высоком троноподобном кресле, Светлана узнала с первого взгляда. Эту огненно-рыжую гриву, этот, похожий на кабанье рыло, нос невозможно было забыть или перепутать. Да, перед ней был тот самый “работник метрополитена”, что ворвался в кабину Андрея и отчитывал их за нарушение правил. Только теперь на нем была не форменная одежда, а вишневого цвета парчовый кафтан с высоким бархатным воротником и широким, шитым золотом кушаком.
Не обращая внимания на вошедшую, рыжий что-то сосредоточенно разглядывал на своем необъятном, резном столе.
– Вы!?. – вскричала Светлана, подходя вплотную, чтобы получше разглядеть его. – Так это вы, значит, мэр?
– Я, красна девица. Я, милая, – не поднимая головы, рассеянно-небрежным тоном подтвердил он. – Будь гостьей, садись.
Светлана с вызовом приняла его предложение, взгромоздившись на высокий, неудобный стул. Растревоженное пламя свечей освещало теперь их лица неровным мерцающим светом. Рыжий то ли чего-то выжидал, то ли испытывал ее терпение. Наконец, Светлана не выдержала:
– Умоляю, объясните, где я! Как я сюда попала? Почему меня держат под охраной?
– Разве с тобой плохо обращаются? – ”Мэр” наконец удостоил ее равнодушно-скучающим взглядом.
– Да не нужно со мной никак обращаться! – вспылила Светлана. – Ни хорошо, ни плохо. Меня давно уже ждут дома. Папа сойдет с ума от тревоги.
– Теперь твой дом здесь, – заявил рыжий все тем же скучающим тоном.
– Да вы что!?! – отшатнулась Светлана, бледнея. – Вы шутите, да? Скажите, что вы шутите!
– Я никогда не шучу, – отозвался тот. – И терпеть не могу, когда шутят другие.
– Ах да что же это! Кто вы такой, наконец? По какому праву распоряжаетесь мною? И что это за странное место с фальшивыми окнами и уродливыми сторожами? Где я? В каком подвале?
– Зачем же столько вопросов сразу, – поморщился невозмутимый “мэр”. – Ты утомляешь меня.
– Так отпустите меня домой, и вас некому будет утомлять.
Неприязненно разглядывая напомаженное лицо рыжего с подрисованными бровями, Светлана зло бросила ему:
– Кажется, догадалась! Меня разыгрывают. Я в самодельном драм– кружке какого-нибудь клуба коммунального хозяйства, и вас загримировали под мэра. Должна сказать, не слишком удачно. На мэра вы ни чуточки не похожи. И боярских кафтанов настоящие мэры не носят, и такими кушаками уже лет двести не подпоясываются.
– Дерзкая девчонка. – Рыжий впервые удостоил ее внимательного и далеко не дружелюбного взгляда. Светлане удалось– таки вывести его из равновесия. – Немед-ленно замолчи.
– И не подумаю! – крикнула она, распаляясь. – А тот уродец, пристав– ленный ко мне, из какой он сказки?
– Ну хватит! – “Мэр” стукнул по столу затянутым в перчатку кулаком. Рисованные брови на его лице пришли в движение. Отяжелевший разом взгляд вперился в ее глаза.
“В помещении в перчатках! Чокнутый какой-то”, – успела подумать Светлана. И тут что-то зловещее и необъяснимое начало происходить с нею. Что-то, чего она не могла понять, и что не зависело от ее воли. Ей стало вдруг страшно. Вся ее агрес-сивность разом улетучилась. И теперь перед рыжим в дрожащем свете свечей сидела маленькая, до смерти перепуганная девочка.
– Ну пожалуйста, дяденька, умоляю вас, отпустите меня домой. – Она шмыгн-ула носом. – Это какая-то ошибка. Мы с подружкой бродили по заброшенным подвалам и вдруг куда-то провалились. Мы...
– Взгляни-ка сюда, – перебил ее “мэр”, одним нажатием кнопки отодвигая шторку в стене и выставляя на обозрение полный набор аудио-, видео– и телеаппаратуры. Вытащив из ящика стола пульт дистанционного управления, он включил экран.
– Так у вас тут есть электричество! – удивилась Светлана. – Тогда зачем же вы сидите при свечах?
– Терпеть не могу яркий свет... Смотри в экран. Узнаешь?
На экране телевизора появился обыкновенный московский двор, скамейка и девочка в легком летнем платье с книжкой на коленях. “Платье совсем как мое”, – подумалось Светлане.
Объектив невидимого оператора взял девочку крупным планом. На коленях у нее была уже не книжка, а хорошо знакомый ей полосатый зверек. Она вниматель-нее вгляделась в изображение, отказываясь верить собственным глазам.
– Да это же я! Неужели это я!?. Каким образом?
Теперь Светлана видела себя со спины, уносящей домой свой нежданный подарок. Затем на экране начали мелькать вздрагивающие интерьеры ее собственной квартиры. И, наконец, она увидела себя в грязных путанных подвалах с недовольной миной на лице.
– Ах вот оно что! – пробормотала Светлана. – Найт! Я все поняла. Ко мне подослали эту аферистку. Обманом и хитростью она заманила меня в ловушку. Она же меня и снимала, да? Но как? У нее не было в руках никакой камеры.
– Тихо, дитятко, тихо. К чему столько эмоций. Ты все правильно поняла. Найт выполняла мое задание.
– Негодяйка! Какая же она негодяйка! Ну попадись она мне... – Светлана стиснула кулаки, но вдруг умолкла, сжалась в комочек, затравленно глядя на рыжегривого “мэра”. – Дяденька, на что я вам, а?
Саркастическая ухмылка тронула его безгубый рот.
– Мой папа это так не оставит. Он поднимет на ноги всю Москву. Он найдет меня. Он...
– Обязательно найдет, – прервал поток ее слов рыжий. – Вот смотри...
Светлана бросила раздраженный взгляд на экран и увидела отца, выходившего из вагона метро на крохотную, безлюдную платформу.
– Твой отец уже совсем близко. Он скоро будет здесь, и я стану свидетелем захватывающей сцены вашего свидания.
– Так вы и его похитили!?
– Разве он был похож на похищенного? Разве его тащили силой? Нет, красна девица, он идет к нам по доброй воле.
– Я не верю вам. Не верю! Вы все лжете! – Светлана вскочила.
– А вот скандалить не надо. – ”Мэр” осуждающе покачал головой. – У нас тут не принято шуметь. Мы привыкли жить скромно, тихо, незаметно. И запомни! От тебя теперь во многом будет зависеть не только твоя собственная судьба, но и судьба твоего отца. Ты можешь помочь ему, а можешь и навредить.
Светлана слушала странные речи “мэра” и не понимала, чего от нее хотят.
– Если будешь умницей, твое пребывание здесь покажется тебе вполне приятным развлечением. Если же вздумаешь мне перечить, пеняй на себя.
– А что мне за это будет?
– Для начала ты не встретишься со своим отцом.
– Вы не посмеете!
– Дитятко. Не говори глупостей. Здесь я хозяин. Единственный и полновластный. Бойся прогневить меня. А теперь ступай. Ты меня утомила.
– Никуда я не пойду! – заупрямилась Светлана. – С места не сдвинусь, пока не увижу своего отца. Вы ведь сказали, что он идет сюда.
– Вы встретитесь позже. Не сейчас. Я сказал, уходи. Возвращайся в свою комнату.
– Нет у меня здесь “своей комнаты”! Я живу совсем в другом месте. И вы не имеете права мною командовать.
Облаченная в перчатку рука “мэра” неспешно поднялась, и из темной ниши, которую Светлана даже не заметила, будто призраки проступили две закутанные в длинные серые плащи фигуры. Девочка оцепенела от неожиданности. “Призраки”, не произнося ни слова, бесцеремонно схватили ее под руки и поволокли к двери. В следующее мгновение она оказалась в коридоре за наглухо захлопнувшейся за нею дверью. Ее вышвырнули, как нашкодившего котенка – за шкирку.
Парафиновый мальчик, сидевший на корточках под стеной, лишь пониже опустил голову, пряча глаза в тени тяжелых надбровий.
– Ты видел? Видел? – задыхалась от возмущения Светлана.
– Нет. Я ничего не видел. Пойдем. Я отведу тебя обратно.
– Никуда я отсюда не уйду, понял – Она демонстративно уселась на холодный каменный пол. – Я буду здесь ждать своего отца.
– Пойдем. Прошу тебя. Так ты только навредишь себе. С мэром бороться бессмысленно. Все подчиняются ему. Даже Спустившиеся Оттуда.
– Но почему? Почему?
– Потому что он – единственный Хранитель Тайны.
– Какой еще тайны?
– Тайны наших предков. И еще – он один владеет планом Нижнего города.
– Нижнего города? – Светлана фыркнула. – Метрополитена что ли? Так вот, значит, где я! Как же я сразу не догадалась. Он же показал мне отца на станции метро. Один владеет планом. Умора! Да у каждого москвича в кармане по схеме. Хочешь, одну подарю? В каждом вагоне на стене есть такая схема. – Светлана сердито шмыгнула носом, проглотив невыплаканный клубок слез.
– Вернемся, – более настойчиво проговорил Витя. – Иначе достанется нам обоим. Меня отправят назад, в семейные казармы. А тебя сошлют в известковые казематы, откуда еще никто никогда не возвращался.
– Куда, куда ? – она испуганно уставилась на парафинового мальчика.
– В древние московские каменоломни. Там многоярусные лабиринты без конца и без края. А все выходы наружу закупорены обвалами.
Светлана вскочила:
– Не надо каменоломен! Только этого мне и не хватало.
ГЛАВА 11
Как только стражники выволокли строптивую пленницу, мэр скрылся за внутренней дверью, ведущей в его личные покои. Заглянув в комнату дочери, он поморщился от жуткого беспорядка и нагромождения вещей.
– Ты здесь, дщерь. Это хорошо.
– Ты же просил дождаться тебя. Вот я и жду.
– Где мать?
– Как обычно. Затворничает. Так чего ты хотел?
– Чтобы ты продолжала заниматься девчонкой. Отдаю ее целиком на твое попечение. Мне нужно, чтобы ей здесь понравилось. Понятно? Расположи ее к себе. Покажи ей интересные места. Одним словом, что б не скучала.
– И охота тебе с ней цацкаться?
– Цацкаться будешь ты, а не я.
– Не пойму я, на кой черт она тебе сдалась.
– А тебе и не обязательно все понимать, – отрезал отец. – Получила задание, выполняй. Но, гляди, ты мне за нее головой отвечаешь. Упустишь, не видать тебе прогулок Наверх до конца своих дней.
Худшей угрозы нельзя было и вообразить.
– Не беспокойся. Скорее убью чем упущу, – заверила его “дщерь”.
– Вот это по-нашему, – удовлетворенно кивнул отец. – Отправляйся к ней прямо сейчас. Ко мне приведешь часа через два – заметь время на своих золотых. И не забудь, мне нужно, чтобы она была в хорошем настроении.
– Да уж постараюсь, – недовольно буркнула она. – Вот только к Алару зайду.
– И так хороша. Ступай. Мастер мне сейчас самому нужен.
Отложив в сторону массивную старинную книгу, мастер Алар угрюмо пос– мотрел на вошедшего. Едва кивнув ему, мэр критически оглядел себя в длинных зеркалах, занимавших добрую половину помещения, и привычно устроился в парикмахерском вертящемся кресле.
– Что же вы медлите, мастер? Приступайте. Я спешу.
– Жду указаний, – хмуро отозвался тот, откидывая за плечо конец рваного клетчатого шарфа.
– Облик № 3 – “Случайный знакомый”, – деловито подсказал мэр и, не спуская глаз со своего отражения, бросил на гримерный столик массивные очки.
Мастер “Ал.Ар” – а прозвал его мэр так потому что ему было слишком долго и трудно выговаривать Альберт Арнольдович – снял с головы клиента рыжий парик и натянул его на пустую болванку. Затем аккуратно отклеил
безобразно широкий нос, уложив его в отдельную коробочку, и потянулся к коричневому, стриженному бобриком парику.
– Подождите, – остановил его мэр. – Я передумал. Пусть на сей раз будет облик № 1 – “Ах!”
– Как вам будет угодно, сударь. – Бросив укоризненный взгляд на своего клиента, мастер Алар указательным пальцем сдвинул на затылок ультрамариновый шерстяной берет. От одной мысли, что ему сейчас придется снова затронуть больную тему, его лысина покрылась испариной. – Только ответьте мне сначала на мой вопрос, который я задавал вам уже много раз: как долго вы намерены держать меня здесь? У меня есть семья – жена, дети, внуки. Они ничего не знают обо мне. Не знают, где я, и вообще жив ли. Это ужасно.
– Не обременяйте меня своими проблемами, Алар. Вы останетесь здесь столько, сколько мне будет нужно.
– Но моя работа! – не унимался старый мастер. – Я нужен в театре. Им без меня не обойтись.
– Ваша работа теперь здесь. Разве она менее интересна? Кажется кто-то из ваших великих сказал, что жизнь – театр. Пусть вас утешит сознание того, что вы были гримером театра, а стали гримером Жизни. Не плохо звучит, а!
Пленница неподвижно сидела на плюшевом диване, уронив руки на колени и глядя в одну точку, когда дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась “картофельная девица”.
– Ты!?– задохнулась от возмущения Светлана. – И ты посмела сюда явиться? Ты бессовестная, коварная, подлая!
– Ну-ну, полегче на поворотах, – с миролюбивой небрежностью одернула ее Найт. – Да, приходится иногда выполнять и неприятные поручения. Извини, так уж вышло. Если бы отказалась я, тебя привел бы сюда кто-нибудь другой.Ты зачем-то понадобилась моему отцу.
– Отцу, говоришь? Уж не мэр ли твой отец?
– Ага, – со скучающим видом подтвердила Найт. – Он самый. Так ты позволишь мне войти? – Не услышав отказа, она прикрыла за собой дверь и плюхнулась в кресло.
Светлана враждебно разглядывала ее, будто видела впервые. Темно-серые лайковые лосины неплотно облегали ее суховатые жилистые ноги. То были ноги страуса – быстрые, сильные, способные преодолеть любую преграду, а если надо, то и нанести удар. К ее туалету добавились сегодня замысловатой формы широкие кожаные браслеты с заклепками и такие же сапоги. Волосы Найт были скручены в тугой пучок на самой макушке. Светлана видела ее третий раз, и каждый раз ей казалось, что она видит ее впервые, так мастерски ей удавалось до неузнаваемости менять свой облик, свой стиль в целом. Поверх серебристого джемпера золотая цепочка – потоньше прежней, и не с медальоном, а с довольно простеньким на вид золотым или бронзовым цилиндром.
– Ты поменяла свое украшение? – не без подвоха поинтересовалась Света.
– Это? – быстрым движением Найт прикрыла цилиндр ладонью. – Э-э, нет.
Он всегда при мне, сколько себя помню. Иногда под одеждой, иногда поверх.
– Твой талисман?
– В некотором роде, – уклончиво и неохотно ответила Найт.
– А где тот, другой?
– Ну чего пристала? Сняла за ненадобностью.
– Это была шпионская камера, верно?
Найт выстрелила в нее взглядом:
– Ишь, догадливая какая. Ну, допустим... Ты лучше скажи, как тебе нравится твоя новая комната.
– Глаза б мои ее не видели.
– Это почему же? А я так старалась. Чего тебе здесь не хватает?
– Сказать?
– Ну?
– Моего отца. Свободы... И окна.
– С отцом и свободой – без вопросов. Могу понять. А окно-то вот! Цветочки. Занавесочки. Все, как у тебя дома.
– Издеваешься? Кому нужна твоя бутафория! Через окно люди смотрят в мир. Через окно мир входит в дом. Днем сквозь него сияет солнце. Ночью заглядывают луна и звезды. Ты видишь как за окном идет дождь, кружатся снежинки, как ветер треплет ветви деревьев, как по осени срывает с них листву. Ты можешь слушать дыхание города, голоса детей, играющих во дворе, или пение птиц. Тебя может позвать со двора подружка. Да мало ли всего! Окно это жизнь, которая всегда рядом с тобой и в которой ты сама. А здесь... – Светлана зябко поежилась, обхватив плечи руками. – Здесь хуже чем в тюрьме. Здесь как в склепе.
Найт слушала молча, глядя себе под ноги. “Наверное, настоящее окно это действительно здорово”, – подумалось ей. Но вслух она сказала:
– Глупые сантименты. Я всю жизнь живу без окна, и ни разу о нем даже не вспомнила.
– Ты выполнила свое задание? – продолжала наступать Светлана. – Операция была проведена мастерски, можешь гордиться. Наивная дурочка попалась, как какой-нибудь глупый речной карась на наживку. Чего же еще тебе от меня надо? Беги к своему папочке, пусть наградит тебя по-мэрски. Зачем ты пришла? Полюбоваться, как чувствует себя твоя жертва?
– Я соскучилась, – с подкупающей искренностью “призналась” Найт.
– Да неужели?! – В голосе Светы прозвучала злая ирония.
– Ты даже не представляешь, как мне здесь одиноко. Мы с тобой познакомились не по собственной воле. Но когда я увидела тебя, сразу подумала: вот с кем я хотела бы дружить. Конечно, я понимаю, мы слишком разные. Ты живешь под солнцем и звездами, а я здесь. – Найт с удивлением слушала собственные речи и сама не могла понять, лукавит она или говорит искренне. – Для вас метро – лишь удобный и привычный вид транспорта. Вы знаете только свои эскалаторы, переходы и станции. Вы мчитесь сквозь тоннели в ярко освещенных вагонах, погруженные в свои заботы и мысли. И даже не подозреваете, что этим отвратительным, все сотрясающим грохотом вторгаетесь в чей-то иной, чуждый вам мир. В мир без окон. Потому что через них все равно ничего не увидишь. Вы вторгаетесь в наш мир!
– Почему в ваш?
– Да хотя бы потому, что это мир, в котором мы живем.
– Ты хочешь сказать, что вы живете в построенном нами метро?! – поразилась Светлана.
– Да вашего метро еще не было и в помине, когда здесь обосновались мои деды и прадеды... Так говорит мой отец, – добавила Найт. – А он все знает.
– И ты...
– Я родилась здесь и выросла. Это мой дом.
– Да ну тебя! Не может такого быть! Не может человек жить под землей.
Найт лишь пожала плечом. – Ну так как, захочешь со мной дружить?
– Я уже отведала твоей дружбы. Спасибочки. Сыта по горло. – Светлана сердито отвернулась. – Лучше выкладывай начистоту, что теперь тебе от меня надо. Только учти, второй раз обдурить себя не позволю.
– У меня никогда не было подруги, – снова начала Найт, не глядя на Светлану. – Я даже не знаю, что это такое. Я с самого рождения одна. Мой отец вечно занят. Ведь он – мэр. У него полно всяких дел и забот.
