Текст книги "Шепот в темноте"

Автор книги: Елена Звездная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ты невероятно пахнешь.

Открыл глаза, смерил меня взглядом, сглотнул и хрипло добавил:

– Выглядишь так же. Как куколка.

– Качина, – проговорила я, скрывая внутреннее содрогание при этом слове.

– Знаешь наш язык? – удивился Кел.

– Частично. – Я прошла в кухню, откидывая назад влажные волосы.

Черные. Темнее, чем даже у Вихо, а он, как сам говорил, был единственным черным волком в стае, меня же оборотень называл редкостью – черные волосы и ярко-голубые глаза у волчиц встречались редко. Тот факт, что я не волчица, а человек, Вихо привычно забывал в наших с ним… пусть будет отношениях.

Кел проследил за каждым моим движением с отчетливо голодным видом, и я, не сдержавшись, заметила:

– Слушай, сомневаюсь, что у такого парня, как ты, имеется недостаток в женском внимании, так что прекрати смущать меня.

Усмехнувшись, Кел произнес:

– Ты очень привлекательная. Точно качина. Такая белая кожа, черные волосы, совершенно удивительные глаза цвета чистого летнего неба. И да – ты для меня редкость, среди наших девушек практически нет брюнеток.

Оставив неприятную для меня тему, я поинтересовалась:

– А что значит твое имя?

– Кел?

Я кивнула.

– Воробей, – улыбнулся оборотень. – Я быстрый и неприметный, как воробей.

Никогда бы не подумала, что его имя имеет такое значение. Особенно если учесть ширину его плеч и выделяющуюся мускулатуру. Воробей… ну надо же, очень неожиданно.

Сев за стол и поглаживая пальцем мраморную столешницу, поинтересовалась:

– А Роутег?

– Огонь.

В сковородке что-то угрожающе зашкварчало, и Кел с невероятной скоростью метнулся гуда, чтобы тарелку с омлетом, стоящую передо мной, вскоре украсило что-то вроде бекона, но в перемолотом виде.

– Можно приступать к обеду, – пододвигая мне вилку и нож, сообщил оборотень и принялся накладывать это подобие бекона и себе.

Потом на стол был поставлен салат, заправки и кетчуп. Для меня Кел налил стакан апельсинового сока, себе воды, и мы начали есть.

– Омлет великолепен, – отдала я должное искусству повара, – мясо оригинальное, но тоже очень даже ничего.

– Знаю, – не без гордости ответил Кел. – Омлет – это то блюдо, которое я научился готовить в совершенстве. Один живу.

Я понятливо кивнула и набрала себе салата.

И тут Кел, прожевав, сложил руки и с явным сомнением, неверием и чем-то еще, мне не понятным, задал вопрос, который явно его мучил:

– Слушай, я все никак не могу решиться, говорить или нет… – Он взглянул на меня: – Мадди, а ты вообще знаешь, что у Вихо до тебя семь жен было?

Я промолчала, безразлично глядя на Кела.

– Это да или нет? – не понял он.

Я продолжала все так же молча смотреть на него.

– То есть знала? – продолжал допытываться Кел.

Я улыбнулась, подавив горькую усмешку, и вернулась к обеду. Оборотень молчал, все так же испытующе глядя на меня. Я закончила с омлетом и салатом, парой глотков допила сок и, поднявшись, сказала:

– Ты готовил, я мою посуду.

– Посуду моет посудомойка, – возразил Кел. – Чего ты молчишь?

– Я не молчу, что подтверждает сказанная ранее реплика про посуду, – ответила спокойно. – Посудомойка где?

Кел указал направление движения, я обнаружила агрегат, открыла и сообщила очевидное:

– Ею еще даже не пользовались. Тут внутри лежат инструкция и упаковка.

Кел подошел, взяв меня за талию, плавно отодвинул, присев, стал разбираться с посудомойкой и ворчать по поводу того, что ее еще даже не подключили.

– Схожу за инструментами, – вздохнул он.

Пока оборотень возился с кухонной техникой, я спокойно перемыла всю посуду под краном и перетерла обнаруженным в шкафу полотенцем. Открыв холодильник, разложила продукты, заодно проинспектировав, что тут, собственно, есть.

– Если что понадобится, берешь в любой лавке, – сказал Кел.

Тут я была вынуждена признаться:

– У меня с собой не так много наличных денег.

Кел, чья голова в данный момент как раз в посудомойке была, рассмеялся, высунулся и, глядя на меня, спросил:

– Ты серьезно думаешь, что их тут у тебя кто-нибудь возьмет? Ты под защитой Роутега, за все, что тебе понадобится, платит он.

Это было очень печально, потому как личных вещей у меня с собой имелось крайне мало, в смысле одежды и прочего, а позволять Роутегу платить за себя я не собиралась. С другой стороны, зная Вихо, меня отсюда заберут гораздо раньше, чем мне что-то понадобится.

Закрыв дверцу холодильника, я постояла, глядя, как Кел подключает посудомойку, и, собственно, по поводу нее и возник вопрос:

– Роутег здесь не живет, насколько я поняла?

Оборотень поднялся и принялся соединять шланги, ответив мне спустя пару минут:

– Не жил, да. В целом мы, свободные, редко бываем в Долине. Это место для детей и женщин.

Хмыкнув, продолжила за него:

– И стариков.

– Нет. – Кел что-то откручивал, активно пользуясь ключом. – Старики предпочитают Изнанку, там время течет иначе и процессы старения значительно замедляются.

Это обозначение я услышала впервые и поэтому переспросила:

– В Изнанке?

– Ааа-га, – напряженно, видимо прикладывая все силы к откручиванию чего-то, ответил Кел. – Там тоже есть наши изолированные территории… Да что ж ты никак… а, все, есть!

Он плавно поднялся, придвинул посудомойку обратно к стене, открыл дверцу и скрылся в агрегате.

Не желая мешать ему, я стояла молча и ждала, пока он закончит. Ждать пришлось недолго – Кел что-то там вправил, достал все ненужное, вставил решетки, взял из шкафчика рядом упаковочку с моющим средством, вскрыл, вставил в паз, повернулся ко мне и скомандовал:

– Все, давай сюда грязную посуду.

Молча указала ему на уже перемытые тарелки, вилки и стаканы.

– Шустрая ты, – поправляя рубашку, протянул Кел.

Безразлично пожала плечами.

Оборотень, чуть прищурившись, взял и вернулся к неприятному, вопросив:

– Так что там с семью женами?

Я снова промолчала, выразительно глядя на него. И должен был бы понять, что я в принципе не желаю развивать данную тему, но Кел положительно не желал с этим смириться.

– Слушай! – Он подошел к разделяющему нас столу, взялся за спинку стула и, с некоторым сомнением глядя на меня, продолжил: – Ты вроде нормальная. Я наблюдал, как ты ведешь себя с Диком и остальными, как реагируешь на витрины с украшениями в аэропорту, и в принципе отчетливо видел твое безразличие по отношению к модельного вида красоткам – ты на них даже не взглянула. Нетипичное поведение для трофейной жены, не находишь?

Оу, так они меня тут сочли трофейной женой, как мило! Можно было бы обойтись без столь обтекаемых определений и сразу обозвать продажной женщиной.

– Молчишь? – озвучил очевидное Кел.

Я улыбнулась, чуть насмешливо глядя на него.

– Не смейся, мне действительно интересно, – произнес он.

– Мне – нет. – Я вновь пожала плечами.

– Совсем нет? – поддел оборотень.

– Совсем.

Кел прищурился, затем усмехнулся и сказал:

– Наши наблюдатели сообщили, что ты с Вихо по своей воле. Они не заметили ни принуждения, ни насилия.

Еще бы! Смысл применять насилие или принуждать, если можно просто забрать жизнь и право что-либо решать в этой жизни. А так в целом да, ни насилия, ни принуждения со стороны Вихо определенно не происходило.

– Хочешь сказать, он тебя просто купил? – недоверчиво вопросил Кел.

Я могла бы промолчать, но почему-то предельно честно ответила:

– В каком-то смысле да.

– Да?! – переспросил парень.

Недоуменно покачал головой и сокрушенно признался:

– Поверить не могу, что ты продажная…

Он оборвал себя, видимо не желая озвучивать мне в лицо шаблонное «продажная девка». Но я совершенно спокойно отреагировала и на его признание, и на испытующий взгляд после.

Горько, конечно, было, но если по факту, то:

– Все мы продажные, Кел. Вопрос лишь в цене.

Он неодобрительно покачал головой, помолчал некоторое время, затем сказал:

– Видимо, твоя была крайне высокой, раз Вихо настолько тебя ценит.

И он снова посмотрел на меня, причем вопросительно посмотрел. Стало ясно, что Кел тянет информацию. Из любопытства или, возможно, он какие-то иные цели преследовал – мне было совершенно неясно, да и неинтересно.

– Знаешь, я думаю, будет лучше, если ты об этом спросишь у Вихо лично, – произнесла я.

Хмыкнув, Кел заметил:

– Не думаю, что представится такой шанс.

Я едва не расхохоталась. Мне, к сожалению, уже слишком хорошо было известно, на что способен Вихо.

Кел вдруг стал совершенно серьезным и так же серьезно сказал:

– У тебя глаза заблестели. И я так догадываюсь, что от слез.

Отвернулась, стараясь просто держать себя в руках. Получалось же все последние дни, значит, и сейчас должна совладать с собственными эмоциями.

Кел деликатно помолчал, дав мне время успокоиться, затем тихо заметил:

– Может, ты и права, в том, что цена есть у каждого, но что-то мне подсказывает, что в твоем случае это были не деньги.

Усмехнувшись, я горько спросила:

– Да какая разница, Кел?

И посмотрела на него. Оборотень не отвел глаз, продолжая вглядываться в меня. И я устало пояснила:

– Деньги это были или не деньги, я принадлежу Вихо вся, целиком и полностью. Я принадлежу ему настолько, что, прикажи Вихо прыгнуть с моста, перерезать себе вены или лечь в его постель, я сделаю это. Я сделаю все, абсолютно все, что он пожелает, и без вариантов. Так что да, ты был совершенно прав, назвав меня продажной девкой. Я такая и есть. Что-то еще, Кел?

Он промолчал, опустив глаза. Затем вновь посмотрел на меня и уверенно произнес:

– Здесь Вихо до тебя не доберется, ты можешь даже не переживать об этом, Маделин.

Я расхохоталась. Смех, горький, едва прикрывающий мое отчаяние, вырвался из задрожавшей груди, неестественно и дико прозвучав в доме моего похитителя… Оборвала его на высокой ноге, подавив всхлип, развернулась и вышла из кухни.

Вихо не доберется, как же… просто ха-ха три раза и жесткое напоминание самой себе о том, кто я, почему живу и отчего мне не стоит даже надеяться на что-либо. Просто надеяться. Хотя бы надеяться…

– Мадди! – окликнул Кел.

Но я не обернулась, не желая ни продолжать бессмысленный разговор, ни выслушивать заверения Кела в том, что Вихо меня здесь не достанет. Вопрос не в том, доберется Вихо или не доберется, вопрос в том – когда. В смысле, быстро или очень быстро.

* * *

Побродив по гостиной, я обнаружила огромный телевизор за панелью из бамбука, нашла даже пульт, эту панель раздвигающий. На поиски пульта от самого телевизора ушло чуть больше времени, но, обнаружив искомый, устроилась на огромном коричневом кожаном диване, включила.

Практически сразу стало ясно, что с этим телевидением что-то не так. Различные кулинарные шоу, программы о воспитании детей, обучающие программы, масса фильмов времен так пятидесятых-шестидесятых годов про идеальных домохозяек в отутюженных и накрахмаленных платьишках с передничками, заботящихся о пышности пирога и сытности обеда. На всех каналах. Масса различных телевизионных программ прошлых лет. Вездесущий канал Дискавери. Никакой крови, насилия, ужасов и передач о террористах. Никаких современных новостей. Вообще никаких новостей.

Куда я попала?!

За два часа, прощелкав более сотни каналов, я отупела достаточно для того, чтобы задуматься о муже, детях и черничном пироге, который несомненно буду печь, когда выйду замуж и заведу детей. Значит, так, только завожу детей и тут же оп – и пирог! Несомненно. Вот как встану с родильного кресла, так сразу за пирог!

И вдруг, совершенно неожиданно, на одном из каналов я увидела бегущую внизу строку о том, что есть срочные новости на канале 214. О, с каким воодушевлением я его тут же включила! Оказалось, включила для того, чтобы узнать, что новости будут в десять. Глянув на часы, обнаружила всего-то начало восьмого.

Подумав, переключила на музыкальный канал и под успокаивающую классическую музыку заснула.

* * *

Тихий щелчок двери разбудил мгновенно, но вот подскакивать я не спешила. И лежала все так же без движения, прислушиваясь к звукам. Разговаривающих было двое, и одного из них я узнала по голосу.

– Спит, – произнес Роутег.

– Ты втянул нас в войну, Повелитель, – этот голос принадлежал явно пожилому мужчине.

– Нет, – уверенно ответил Роутег. – Она человек, соответственно, кровная месть невозможна. Ни один из кланов не сочтет похищение человечки достойным поводом. Войны не будет. Я обещал это, становясь во главе народа Истэка, я сдержу слово.

– Полагаешь, Вихо это остановит?

Я точно знала, что нет. Впрочем, мне было неизвестно ничего в принципе, что могло бы остановить Вихо.

Заговорив тише и как-то ожесточеннее, оборотни прошли куда-то в глубь дома, и голоса стихли.

Я приподнялась, глянула на часы – девять, сладко зевнула и снова заснула.

* * *

Проснулась от того, что дверь захлопнулась.

Обнаружила, что меня укрыли, когда и как – непонятно. Покрывало было совсем новое, даже этикетка сохранилась.

Села на диване, сонно моргая, глянула на часы – без трех минут десять. Торопливо включила телевизор, забралась с ногами на диван, приготовилась…

Шло очередное кулинарное шоу, в котором обсуждались различные способы приготовления яблочно-мятной шарлотки, что, по моему мнению, было скучно. Но уже в следующее мгновение скука испарилась без остатка!

Шоу прервали на полуслове. И на весь экран возникла моя фотография годичной давности. Я узнала это фото – единственное, которое сделал сам Вихо. Он сфотографировал меня на мое девятнадцатилетие в его очередном подарке – ожерелье из голубых бриллиантов под цвет моих глаз. Шикарная, я скромно сидела на краю стула и даже пыталась улыбаться. Улыбка удалась попытки с третьей, я отчетливо помню, как дрожали мои ледяные от страха пальцы. Но фотография получилась отличная – в свете огней ночного клуба сверкали и моя улыбка, и глаза, и камни на шее. Это ожерелье я ожесточенно сорвала с шеи дома, отшвырнула от себя, а потом, испугавшись, что Вихо обнаружит повреждения на своем подарке, ползала под кроватью, доставая, судорожно проверяла, поднеся к свету… Бриллианты самые крепкие камни в мире, это меня и спасло. Я положила украшение в коробочку и больше к нему не притронулась ни разу. Оно и сейчас лежит все в той же коробочке в моем рюкзаке, и только я знаю, как сильно я была бы рада больше никогда к нему не притрагиваться.

Фотография висела на экране секунд пятнадцать, а затем на ее фоне появились очень сильно удивившие меня слова: «Манзи Маделин Вихо была похищена главой клана Истэка». Далее следовало: «За любую информацию о месте нахождения…» и так далее и тому подобное. Любому сообщившему сведения о месте нахождения меня полагались награда и «полная защита клана Волка для вас и членов вашей семьи».

В первый момент я не поняла даже, что так сильно удивило меня в этом объявлении, а после осознала – Манзи Маделин Вихо. Вихо! Не Маделин Эриэн Дейтос, а Манзи Маделин Вихо! И он меня не просто переименовал, он дал мне свое имя, фактически назвав женой!

И не то чтобы меня это напугало… В смысле, он не скрывал, кем я в итоге стану, но от чего-то сжалось сердце.

Вспомнилось услышанное:

«– Ты втянул нас в войну, Повелитель.

– Нет. Она человек, соответственно, кровная месть невозможна. Ни один из кланов не сочтет похищение человечки достойным поводом. Войны не будет. Я обещал это, становясь во главе народа Истэка, я сдержу слово».

Не сдержал. В смысле, втянул их в войну, потому что теперь я не просто человек, я жена Вихо, то есть член клана Волка, а за члена клана кровная месть объявляется безоговорочно. Значит, Роутег вернет меня обратно быстро. Очень быстро. Оно и правильно, я бы на его месте тоже не рисковала своим городом, в котором столько женщин и детей, совершенно не повинных в его желании за что-то Вихо отомстить.

Медленно вновь легла на диван, глядя в темный потолок – на улице уже была ночь, подумала о том, что каникулы выдадутся на редкость короткими. На миг мелькнула мысль сбежать куда-нибудь, чтобы вообще никто не нашел, но… Вихо все равно найдет, причем скорее рано, чем поздно. А я только обрадовалась… Даже появилась надежда, что завтрашний день рождения проведу без него, впервые с пятнадцати лет…

Меня затрясло. Надеюсь, от холода.

Поднявшись, завернулась в покрывало и побрела на кухню, думая о том, что надо найти управление кондиционером и выставить температуру повыше.

Обойдя весь первый этаж, так и не нашла термостат, зато на кухне обнаружила сверток, лежащий на столе. На свертке было написано одно слово – «Ужин». Надо же, обо мне, кажется, позаботились. Развернула бумагу – приготовленные явно на костре, ребрышки пахли очень вкусно, но мне сейчас больше хотелось чаю. Теплого, сладкого, чтобы согрел ладони и хоть немного отвлек от ледяного ужаса, сковывающего изнутри.

Порыскав по кухне, обнаружила много всего запакованного, от чашек до пиалок, чая не нашла. Посмотрела в пакетах, принесенных Келом, там тоже ни чая, ни кофе не было. Решила пойти прогуляться по городку, вроде никто не запрещал, заодно купить себе чай.

На мне были шорты и майка, кроссовки оставила у дверей, когда вошла, на том же месте и нашла их. Захватив с собой двадцать долларов, вышла из дома, закрыла двери. Подумала, что, наверное не заперла – попыталась открыть, но нет, дверь уже была закрыта. Приложила ладонь – замок щелкнул, открываясь. Интересный механизм. Вновь закрыв дверь, отправилась в город.

* * *

Особняк Роутега освещался наземными фонарями, бассейн перед домом тоже подсвечивался, а вот в самом городе было темно. Ни фонарей, ни толкового освещения, хорошо хоть в домах горел свет, так что дорога была видна довольно приемлемо.

Идя к лавке, я услышала, как сзади посигналили, – отскочила в сторону, мимо меня на скорости миль пятнадцать в час практически бесшумно проехал электрокар. Белый, открытый, то есть без боковых стекол, с навесом только. За рулем сидела женщина, на сиденьях подпрыгивали дети, которые развернулись и радостно на меня уставились.

Внезапно кар остановился, затем, сдав назад, подъехал ко мне, и женщина, невысокая стройная шатенка, приветливо улыбнувшись, спросила:

– Милая Маделин, тебе помочь?

– Добрый вечер, – изумленно поздоровалась я.

– Может, подвести? – продолжила женщина. – Ты куда идешь?

– В магазин, – ответила тихо, осознавая, что оборотень назвала меня по имени.

– В какой? – продолжила она.

– Ну, мне чай нужно купить, – пробормотала я, подходя и залезая на переднее сиденье электрокара.

– Чай… – Она задумалась, проворачивая ключ в зажигании. – Чай – это магазин Керука. Дети, ведите себя прилично!

Я обернулась, и оказалось, что трое сидящих позади меня малышей, придвинулись ближе и теперь заинтересованно меня обнюхивают, двое постарше, которые сидели дальше, тоже явно принюхивались.

– Мадди, прости, они у меня любопытные, – извинилась женщина, и мы поехали.

Потрясенная окончательно, я удивленно спросила:

– Вы знаете мое имя, откуда?

– Милая, ну, конечно, знаю, – сверкнула улыбкой моя собеседница. – Я, правда, только одного не могу понять – тебе известно, что ты восьмая жена у Вихо?!

Я промолчала.

Не интересующаяся моим ответом неведомая собеседница, увеличивая скорость миль до двадцати в час, продолжила:

– Многие считают, что ты стала его невестой из-за денег, все же Вихо – глава самого многочисленного из наших кланов, а вы, люди, отличаетесь меркантильностью, но я думаю, ты просто не знала. Как ты смотришь на то, чтобы поужинать с нами? Кохэна вернется к рассвету, так что мы с детьми решили съездить и поужинать на озере. Нет, обычно мы ужинаем дома и только потом едем на озеро, но сегодня захотелось поесть там. Там замечательно! Можно поохотиться даже… Ох, ты же не умеешь. А, да ничего, дети побегают сами, а мы замечательно посидим на берегу. Ты любишь озера? Я взяла с собой яблочно-вишневую шарлотку, она замечательная! Правда, дети не едят ничего мучного, но выпечка сегодня получилась изумительная! Ты обязательно оценишь!

И она все говорила, говорила и говорила, а я, растерянно хлопая ресницами, как-то неожиданно поняла, что вопрос с моим согласием уже полностью решен, и да, мне предстоит оценить шарлотку и клубничный сок, а завтра Аяша, как, оказывается, звали женщину, приготовит малиновое пралине. И очень важная информация – самые вкусные булочки в пекарне у Ииска, я обязательно должна их попробовать.

Магазин Керука встретил меня благословенной тишиной, так как Аяша осталась на улице с детьми, воспитывать их по причине того, что самый маленький под шумок ее непрекращающегося разговора все же обнюхал мои волосы, практически зарывшись в них носиком, от чего не удержался на сиденье и упал, стукнувшись лбом.

Так вот, в магазине было тихо, восхитительно тихо, и в этой прекрасной тишине на меня вопросительно посмотрели высокий оборотень, стоящий за торговой стойкой, и три женщины, перебирающие пищевые ароматизаторы. Кажется, они искали мятный. И если так, то явно для той самой яблочно-мятной шарлотки, о которой рассказывали в шоу, прерванном срочными новостями про меня.

– Добрый вечер, – несколько нервно поздоровалась я.

– Добрый вечер, Маделин, – неожиданно радостно поприветствовали меня все женщины.

Не «Манзи» – уже хорошо.

Я улыбнулась, прошла к пристально следящему за каждым моим движением оборотню и вежливо произнесла:

– Добрый вечер, Керук. Где я могу найти чай?

Мужчина, тоже слегка рыжеватый, как и все здесь, указал на дальний от двери стеллаж и ни слова не произнес. Таким образом, тишина из благословенной превратилась в весьма напряженную. Я прошлась по магазину, подошла к стеллажу с чаями. Быстро выбрала первый попавшийся черный чай, ориентируясь на самую маленькую упаковку, вернулась к продавцу и услышала его задумчивое:

– Ты ему не жена.

– Простите? – честно говоря, возникло ощущение, что ослышалась.

Оборотень отрицательно мотнул головой, словно отмахнулся от моего вопроса.

Я молча положила на стойку выбранный чай и двадцать долларов. Керук смерил меня насмешливым взглядом. Достал из под прилавка пакет с символикой магазина, сложил в него упаковку чая и мои двадцать долларов, молча протянул мне.

– Простите, вы деньги не взяли, – сообщила я.

– Серьезно? – иронично поинтересовался Керук.

Всунул мне пакет, сложил руки на груди и продолжил нагловато глядеть. Откровенно говоря, с такими взглядами спорить не хотелось. Поэтому я молча достала деньги, положила на стойку и, пробормотав: «Спасибо, доброй ночи», развернулась, чтобы уйти.

Остановила меня насмешливая фраза:

– У нас здесь совершенно другие деньги, Маделин. И женщины к ним не прикасаются, за все платят мужчины: сначала отец, после муж, в случае смерти мужа – сын. Так что заберите ваши североамериканские доллары, все ваши покупки оплачивает Роутег.

Это все меня, откровенно говоря, сильно расстроило. С другой стороны, зная Вихо и учитывая имевшее место объявление, я здесь на крайне непродолжительное время, так что вполне обойдусь без чая. Я вернулась, взяла деньги, поставила на стойку чай, за который, как оказалось, не могу заплатить, развернулась и вышла. Почему-то появилось желание разреветься, но я уже давно научилась сдерживаться.

Я даже сумела улыбнуться встретившей меня вопросительным взглядом Аяше.

– Так ты ничего не взяла, – затараторила женщина. – Не нашла нужного чая? Оставь заявку, Керук привезет. Правда, в течение недели, но все же лучше, чем ничего. Садись, поехали, а то дети уже становятся просто неуправляемыми. Знаешь, с малышами всегда так – как восходит полная луна, так их вечерами в доме не удержишь. Хорошо, что есть лес, иначе я бы замучилась постоянно чинить царапины на мебели, они же вечно носятся, выпустив копи!

И еще много, много, очень много информации, за потоком которой я практически забыла о случившемся. Мы ехали еще минут двадцать, что не удивительно, учитывая скорость передвижения, и наконец подъехали к лесу, на стоянке возле которого уже находилось больше ста одинаковых многоместных белых электрокаров. И сразу бросился в глаза странный факт полного отсутствия номеров на машинах – как они тут определяют, где чья, совершенно непонятно.

Едва Аяша остановила электрокар, выбрав место на парковке поближе к лесу, как дети тут же, даже не спрашивая разрешения, с визгом выскочили и умчались – младшие помчались на четвереньках, те, что постарше, гордо убежали на двух ногах. Никак не отреагировав на это бегство, словно все так и должно было быть, Аяша заглушила двигатель, выпрыгнула и, на ходу рассказывая мне рецепт пирога с беконом, пошла открывать багажник. Из багажного отделения оборотница достала покрывало, я забрала его, чтобы хоть что-то понести, и объемную корзину с едой. Мне при виде размера корзины стало не по себе – я бы такое ни за что не подняла, но Аяша легко потопала к виднеющейся между деревьями дороге, продолжая посвящать меня в тонкости кулинарии.

Метров через четыреста, в дополнение к рецептурным частностям, начало раздаваться странное:

– О, а вот и Доли, махни рукой, нет, она справа. А там Кайини с детьми, два часа на юг, ага, правильно махнула. Имитеку! Привет, милая, как ты себя чувствуешь? У нее живот огромный совсем, видишь, чую, принесет она Ригоху пятерых сразу, а не по одному. А это Кими, она, как и остальные девушки, ждет Ночи весенних песен, вот тогда бродить будет уже не с мамой, а с подругами. Ты где хочешь, в лесу или ближе к озеру сесть? Ближе к озеру? Да, там лучше всего. Комаров нет, не бойся. Ох, бесенята уже дичь подняли, слышишь?

Все, что я услышала, – это отдаленный вой, и ничего более.

– Кто-то крупный, – встревоженно произнесла Аяша, остановившись.

Но уже в следующее мгновение облегченно выдохнула и затараторила:

– А, Повелитель здесь, все в порядке, он разберется.

– С чем разберется? – спросила я, пытаясь подстроиться под быстрый шаг женщины.

– Со всем, – беззаботно ответила она. – Это же Повелитель, когда он в городе, можно совершенно ни о чем не переживать. Вот, малыши уже завалили добычу. Идем.

Но идти дальше не получилось, потому что абсолютно беззвучно подъехавший мотоцикл перегородил путь.

– Садись, – холодно приказал мне Роутег.

Хотела было сообщить, что я лично предпочла бы прогулку, но, вспомнив увиденное по телевизору, догадалась, зачем он приехал. Молча передала Аяше покрывало, пожелала приятного вечера и забралась на сиденье мотоцикла, естественно, обняв водителя, как же иначе ехать.

Мотоцикл мягко завелся и бесшумно сорвался с места.

Ну вот и закончилась моя отсрочка.

Когда выезжали из парка, оборотень неожиданно прорычал:

– Не прижимайся ко мне!

Отпрянула.

– Держись, но не прижимайся, – произнес уже мягче.

Я могла бы промолчать, но была расстроена, и мне, откровенно говоря, было страшно, поэтому, откинувшись чуть назад и ухватившись за железную часть багажника, спросила:

– Ты настолько брезгливый или я настолько отвратительна?

Мотоцикл остановился. Мягко, но непреклонно. Затем Роутег повернулся, взглянул на меня сверкнувшими в свете полной поднимающейся луны глазами и глухо произнес:

– Я брезглив, это да. Но что касается тебя… – Он оборвал себя на полуслове, не закончив фразы. Затем продолжил: – Либо ты держишься за меня и мы, доехав до моего дома, спокойно поговорим, либо я усажу тебя впереди, но в этом случае разговора не выйдет, я внесу тебя в дом и уложу на спину, в том самом смысле этого выражения, который предполагает интимный контакт.

Оторопев от услышанного, я замерла, все в той же позе, то есть откинувшись назад и держась за стальной багажник мотоцикла. Потом до меня дошло… и сказанное им, и намек, и… все остальное. Почему-то в этот момент больше всего перепугало только одно: «Будет война». Мысль о войне страшила сильнее, чем даже насилие надо мной. Особенно сейчас, когда я практически познакомилась с Имитеку, которая принесет Ригоху пятерых детей сразу, с Кими, которая ждет Ночи весенних песен, и с чудной Аяшей и ее пятью бесенятами… И все они, похоже, исключительно верят в то, что «Повелитель со всем разберется». А Повелитель, кажется, просто сошел с ума.

– Роутег, – я осторожно отодвинулась от него еще дальше, – послушай, я не знаю причин твоей ненависти к Вихо и, соответственно, ко мне, но я тебя очень прошу, подумай о своем народе и о последствиях, которые может повлечь твой поступок. Я не думаю, что…

Оборотень перебил меня злым:

– Просто держись за меня.

Я отпустила багажник, выпрямилась и тихо сказала:

– Хорошо.

Роутег вновь сел на сиденье, я схватилась за его куртку, мотоцикл бесшумно сорвался с места, и мы помчались по улицам пустого города. Не заняло это и пяти минут, потому что мчались так, что ветер в ушах свистел, а затормозили перед домом настолько резко, что я едва не свалилась, к счастью, оборотень поддержал. И отпрянул, едва понял, что я могу стоять на ногах.

– Пошли, – недружелюбно бросил он, устремившись в дом.

Мне ничего не оставалось, как отправиться следом.

Вошла, разулась, снимать джинсовку не стала – не хотелось раздеваться даже в малейшей степени.

– Иди сюда! – раздался окрик Роутега из кухни.

Когда я вошла, оборотень стоял с банкой пива в руках, бросил мне вторую, стоящую на краю стола банку, я ее едва поймала. Повелитель, мрачно глядя на меня, произнес:

– Садись, нам предстоит долгий разговор.

Я села. Поставила пиво на стол, отодвинула от себя. С удивлением пронаблюдала за тем, как Роутег открывает пиво, делает глоток.

– Чего так удивленно смотришь? – поинтересовался он.

– Разве оборотни пьют? – Честно говоря, не знала.

Усмехнулся и промолчал, пристально глядя на меня.

Пожалуй, так же пристально смотрела на Роутега и я. Еще тогда, на перроне, я обратила внимание, что он во время боя не перешел даже в частичную трансформацию, в отличие от других сражающихся оборотней. Сейчас неожиданно поняла, что у него в принципе гораздо больше отличий от представителей нелюдей. Он был значительно стройнее остальных оборотней, и его тело вовсе не напоминало бугрящиеся мускулатурой торсы тех же Дика, Стэна и даже Кела. Вихо тоже не выделялся раздутыми мускулами, но он был хищный матерый волк, одевался с изыском в дорогие, прекрасно подчеркивающие фигуру костюмы и в целом смотрелся все же внушительно. Роутег – нет. Джинсы, кроссовки, белая, без рисунка, майка-поло обрисовывали спортивную, поджарую фигуру. Каким образом этот Повелитель встал во главе стаи перекаченного зверья, мне было совершенно непонятно. Плюс волосы. У Кела и прочих здесь с рыжеватым отливом, Роутег скорее просто темный шатен. Но на этом «просто» в его облике заканчивалось – серебристые, глубоко посаженные глаза, выдающийся орлиный нос, плотно сжатые красиво очерченные губы, квадратный подбородок. Его лицо вызывало доверие, и ему действительно здесь все доверяли, достаточно вспомнить слова Аяши.

И тут Роутег насмешливо произнес:

– Обычно после столь внимательных взглядов я укладываю человеческих женщин на спину.