Текст книги "Любовница. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Елена Звездная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
У меня писчее перо выпало из рук, Докерс пробормотал "Приплыли".
А Охард, Охард ринулся к двери с криком:
– Любимый, я иду!
И он бы, несомненно, пошел, но тут до меня дошел идиотизм ситуации, и я заметила:
– Охард, я даже не буду говорить, что вы из разных биологических видов, я тебе просто напомню, что ты мужчина.
Но это вовсе не переубедило моего жениха, который воскликнул:
– Я мужчина, который умеет любить! Я сумею сделать его счастливым! Я...
И тут собственно я лично вспомнила и еще кое– что, что не преминула озвучить:
– И еще ты мой жених, и побег от меня к другому мужчине, это уже предательство.
Охард застыл в дверях с поднятой для следующего шага ногой. Развернулся, ногу опустил, посмотрел на меня больным взглядом, и взмолился:
– Виэль, отпусти меня.
И вид у него при этом был самый что ни на есть разнесчастный.
– Я бы эти письма все взял и спалил, – пробурчал Докерс.
– Вот и займись, – порекомендовала я.
Сама поднялась, подошла к невменяемому Охарду, и повторно напомнила:
– Ты мужчина, и он мужчина, тебя ничего не смущает?
– Для любви нет преград! – было мне ответом.
Ну нет, так нет.
– Пошли, – потребовала я, обходя жениха и выходя в коридор.
– Куда? – не понял он.
– Будем разрывать помолвку, – сдерживая ухмылку, сообщила я.
И повела его на третий этаж, слушая уже поднадоевшее:
– Он лучший мужчина в мире! Он так любит меня! Он такой благородный! И честный! Он прекрасен! Он бог! Он...
Ну и все в таком духе. Орал Охард будь здоров, все на повышенных тонах, каждая фраза истошное восклицание, в итоге когда подошли к железной решетке, открывающей путь в мир сплошных прелестей, у обоих снежиков в сером лица вытянулись окончательно.
– Открывайте, – скомандовала я, подойдя к решетке.
Они на меня странно посмотрели, но открыли. Девы, услышавшие как открывается решетка, повысыпали из комнат.
Охард продолжал вещать о своей великой любви к Харнису, девы завопив кинулись к открытой решетке, я посмотрела на стражей и скомандовала:
– Запихивайте.
И не подозревавший о подставе Охард был зашвырнут в обитель прелестей, после чего стражи сноровисто заперли дверь.
– Виэль! – возопил, подскакивая, влюбленный Охард.
– Мужик! – заорали прелести.
– Вот и я о том же, ты же мужик, Охард, – укоризненно напомнила жениху. И скромненько отошла в сторонку.
Там, за решеткой, сначала послышался истошный вопль зеленомордого:
– Нет. Нет!
А через минуту уже было:
– Оу...
– Ооо...
Ну и закончилось все полным блаженства:
– Да... Да– да, еще... О да!
Стражники переглянулись и ближайший ко мне произнес:
– Совсем другое дело, а то слушать противно было про его большую любовь к другому мужику.
– Я так думаю, это было действие приворота, – поделилась своими мыслями со снежными.
– Да, похоже на то, – согласились они. – Этого вытаскивать?
– Ага.
Через минуту помятый, в слегка порванной местами одежде и весь покрытый засосами Охард, покачиваясь стоял перед мной, очень укоризненно на меня глядя.
– Что опять не так? – возмутилась я.
– Да мы только начали переходить к самому интересному, а ты?! Не могла подождать еще хотя бы минут пять?
Нормально так.
– Знаешь ли, судя по твоим стонам и восклицаниям, у вас там все уже было, – язвительно заметила я.
– Да ничего не было, мне просто грудь дали потрогать! – Охард насупился, затем глубокомысленно заметил: – Женская грудь лучшее лекарство для мужчины.
– Ага, – разом подтвердили оба стражника, и мечтательно так заулыбались.
Нет, никогда мне их не понять.
В итоге мы с Охардом вернулись в кабинет, где застали сжигающего в камине письма Докерса, и стоящего с задумчивым видом над кучей цветов шефа. При нашем появлении, лорд Эйн обернулся, глянул на меня, на Охарда, нахмурился. Охард почему– то икнул словно с перепугу.
– Проверяли чудодейственность воздействия обнаженной женской груди на мужчин, – сообщила я.
Шеф нахмурился сильнее.
Охард, совершенно побелев, от чего его кожа приобрела бело– зеленоватый оттенок, привалился к стене и начал сползать по ней.
– Последствия? – догадалась я.
Он, сжавшись, в ужасе смотрел на моего снежного лорда, и на меня даже не среагировал.
– Пришлось для промывки мозгов засунуть его на третий этаж к прелестям, – пояснила я шефу окончательно. – Знаете – подействовало, он опять вменяемым стал.
– То есть это не твоя грудь в испытаниях участвовала? – уточнил Эйн.
– Нет, – я вдруг поняла, что кажется даром Охарда наверх таскала. С другой стороны лично у меня совершенно не возникало желания позволять жениху трогать грудь почетного личного секретаря.
– Ясно, – шеф сегодня был краток. – А цветы откуда?
– А, Харнис лютует, решил склонить меня к вечной и чистой любви, – отмахнулась я, и пошла дальше писать сценарий к коронации.
А шеф развернулся и направился к двери.
– А вы куда? – заволновалась я. – Вы и так урок по экономике пропустили, а впереди еще и этика!
– Да так, пройдусь, – отмахнулось от меня начальство, и покинуло свой и мой кабинет.
Он же у нас был общим. Кошмар, да, надо поговорить о выделении мне личного пространства.
Едва шеф ушел, Охард отлип от стены, но стоял как– то покачиваясь и с явным осуждением глядя на меня. В итоге с трудом выговорил:
– Ну ты... ну ты...
– Вся жизнь перед глазами пронеслась, да? – сочувственно поинтересовался Докерс.
– Не то слово! – выдохнул Охард.
– Вы вообще о чем? – не поняла я.
А эти взяли и ничего мне не ответили. Ну да не до них было – дверь распахнулась и жаловаться на жизнь, точнее на неявившегося шефа, примчался учитель по этике. Пришлось сначала выслушать, а потом привлечь специалиста к написанию сценария грядущей коронации, ну не разбрасываться же ценными кадрами, а тут все– таки учитель этики.
Шеф вернулся где– то через час. Очень спокойный, чуть заметно улыбающийся, прошел, сел на свое место во главе стола, потянувшись, взял первую попавшуюся стопку бумаг, начал небрежно читать.
– Как прогулялись? – поинтересовалась я, расписывая сорок шестую минуту церемонии.
– Замечательно, – шеф пребывал явно в приподнятом настроении. – Ты знаешь, Харниса встретил.
Ой!
Я напряглась, и Охард, и Докерс, и даже ничего не подозревающий преподаватель по этике тоже явно почувствовал, что жаренным запахло.
– И?.. – вопросительно протянула я.
– Дерганный он какой– то, – невозмутимо сообщил шеф. – Ты не поверишь, как увидел меня, начал стремительно выбивать себе зубы.
– О– о– о... – вырвалось из моего приоткрывшегося от удивления рта.
– Потом случайно сломал себе все пальцы на правой руке, чтобы больше тебе всяких идиотских посланий не строчить, – продолжил лорд Эйн. – И у него вдруг обнаружилась смертельная аллергия на цветы, клялся, что больше никогда не сможет отправить тебе ни одного букета.
Я сидела с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом.
– Да, – добавил шеф, глядя на меня кристально голубыми, честными глазами, – в довершении всего несколько раз приложился лицом о мой кулак и упал в неестественной позе с лестницы. Знаешь, я думаю тебе лучше с ним больше вообще не общаться, он точно какой– то ненормальный.
У меня был ступор.
Зато Охард внезапно подскочил со стула и сделал громкое заявление:
– Виэль, помнишь я говорил, что мы из разных биологических видов?
Переведя потрясенный взгляд на жениха, я уточнила:
– И что, это проблема?
– Непреодолимая, – как– то с нажимом заверил шеф.
– Мы расстаемся! – воскликнул Охард. – И чисто для протокола сообщаю – я ее ни разу не целовал, не лапал, обнимал только за плечи и исключительно по– дружески.
– А это вообще к чему? – не поняла я.
– Инстинкт самосохранения обязывает, – выдал он.
Я посмотрела на шефа, шеф с выразительной улыбкой на меня. Преподователь по этике, Докерс и Охард вдруг как– то судорожно засобирались и решили свалить.
– Э, вы куда? – возмутилась я.
– Знаешь, у меня инстинкт самосохранения очень развит, – заявил Охард, выскакивая за двери.
– И у меня, – добавил Докерс, семеня за ним.
– А мне просто уже пора, – заверил профессор.
И аккуратно прикрыл за собой дверь.
Мы с шефом остались наедине в нашем кабинете.
– Чем занимаешься? – полюбопытствало мое начальство.
– Пишу сценарий для вашей коронации, – перебирая записи, оставленные спецом по этике, ответила я.
Профессор много чего полезного и важного понаписал. К примеру, указал на особенности обращения к представителям духовенства и светской власти, но меня сейчас больше другое волновало – Эйн узнал, или не узнал?
– Эм... – смущенно начала я.– Шеф, а Харнис вам ничего не рассказывал?
– Да нет, он был занят всем вышеописанным.
Начальник рывком поднялся, подошел к окну, посмотрел свысока на снежную пустошь, обернулся ко мне, вздохнул и спросил:
– Ты не будешь возражать, если всех девиц сверху, мы вернем в твое королевство? – и тут же пояснил причину своего предложения: – Раздражают.
Это да, раздражали они жутко, и опять же не весело, когда четыреста особей топают над головой, но:
– Девушкам требуется период реабилитации, шеф.
– Мне тоже, – сделал серьезное заявление начальник.
В принципе, наверное да, все же практически смерть перенес, переродился в сэльда, опять же последние семь дней спокойствия перед коронацией... Кошмар, у меня всего семь дней до коронации! А еще столько дел, столько дел!
И я вернулась к торопливому написанию сценария. Сценарий, это ведь только первый шаг, еще нужно искать декоратора, и да – обязательно жреца! Нормального, а не ту страхолюдину, что провалила коронацию Юалии.
– Шеф, – я вскинула голову, натолкнулась на внимательно-задумчивый взгляд, кажется все это время разглядывающего меня лорда Эйна, смутилась, покраснела, но дело превыше всего и потому продолжила, – шеф, нам нужен вменяемый жрец.
– Зачем? – лениво растягивая слова, вопросило мое начальство.
– Для обряда! – воскликнула я. – Нам нужно, чтобы обряд коронации прошел на высшем уровне.
Почему– то начальство заметно скривилось, затем шеф грустно спросил:
– Виэль, ты в принципе способна думать о чем– нибудь кроме работы?
Я задумалась, вспомнила про Харниса и спросила:
– К слову, Харниса вы конкретно где встретили? – просто подумалось, вдруг вокруг замка Эйна бродил.
Шеф нахмурился и прошипел:
– Так что там с коронацией?
– Ой, столько дел! – затараторила я. – Так что со жрецом, мне желательно пять-шесть кандидатур на рассмотрение, и важно, чтобы я могла с каждым провести собеседование и отобрать наиболее достойную кандидатуру.
А шеф возьми и скажи:
– Хочешь тортик?
И тут я вспомнила, что уже вечереет, обеда не было, и я с завтрака совсем голодная.
***
За ужином шеф был молчалив и сосредоточен на кромсании ножом куска едва поджаренной рыбы под сливочным соусом. Я задумчиво ковыряла салат и игнорировала тортик, но держала его поблизости. Просто обстановочка была какая– то странная, но очень волнительная. Во– первых, мы с шефом ужинали в гордом одиночестве, никого из привычных сотрапезников не наблюдалось. Во– вторых, почему– то вместо нормального света на столе горело всего две свечки. В– третьих, на белоснежной скатерти почему– то валялись лепестки алых роз, и по– моему кто– то вынес осыпавшийся букет, а убрать после него не удосужился – придется побеседовать с прислугой, это ни куда не годиться. В– четвертых, стол был маленьким, и мы с шефом едва коленями друг друга не задевали, мне вообще пришлось максимально ноги под стул уместить. Нет, определенно навещу сегодня их подземное убежище, я им наглядно продемонстрирую что такое "мало места". И в пятых, на столе присутствовали устрицы. Живые и шевелящиеся, и они попискивали!
– Они меня бесят! – вдруг сообщил шеф.
– Устрицы? – догадалась я.
– Угу, – подтвердило начальство.
– Я их есть не буду! – предупредила сразу.
– У меня тоже никакого желания. Пусть выбрасывают.
Устрицы разом притихли. Я посмотрела на устриц, они не знаю куда, глаз у них не наблюдалось.
– А кто вообще их додумался на стол поставить? – спросила я.
– Охард, – грустно сообщил шеф. – Он мне гарантировал сто процентный результат.
– И как? – заинтересовалась я.
– Результата вот уже сорок минут как ноль, – печально призналось начальство.
Мы уже сорок минут трапезничаем? Посмотрела на часы, и поняла что таки да, потеряла кучу времени и толком не поела. Глянула на шефа... появилось четкое осознание, что без тортика никак. Отодвинув салат, притянула торт, сняла с его верхушки вишенку, съела, самым беспардонным образом облизнула пальцы. Лорд Эйн почему-то взял и отодвинул от себя рыбу, кажется, окончательно потеряв всяческий аппетит.
– Это вы зря, вам нужно есть и восстанавливать силы, – наставительно порекомендовала я.
Шеф почему-то стиснул зубы. И вдруг, как-то неожиданно сорвался, да так, что в столовой вдруг завыл ледяной ветер, а сам лорд Эйн, перегнувшись через стол, а стол кстати совсем небольшой был, так что – фактически нависнув надо мной, разъяренно прошипел:
– У вас невероятным образом получается делать вид, что ничего не было, Виэль!
Он все узнал. Он узнал. Я сжалась, не зная, что сказать, и вообще как преподнести столь изумительную новость, как наличие у меня короны, а шеф... Шеф, внезапно успокоившись, сел обратно, свел пальцы вместе, и задышав так, словно старается успокоиться, осведомился:
– Что вы помните о вчерашнем вечере, Виэль?
– Странный вопрос, – проводя пальцем по тортику, ответила я.
– Я спросил! – начал давить шеф.
– А я ответила! И не надо вообще на меня давить, когда я злюсь! А я злюсь. Потому что отчетливо помню, шеф, как вы притащились домой истекая кровью. А еще мне известно, что вы запретили драконам трогать Харниса. И вот с чего бы?
Нахмурился. Посмотрел на меня медленно краснеющими глазами и ответил:
– Я был убежден, что погибну. В этом случае убивать Харниса было нельзя, он может не лучший вариант правителя для Зандарата, но в случае моей смерти оставался единственным. Убей я его – мою страну накрыло бы волной междоусобных сражений и всеобщей грызней за власть.
Чисто технически шеф был прав. Но вот если субъективно смотреть, я категорически была против подобного поворота событий.
– В общем, мне все это надоело! – неожиданно заявил шеф, стремительно поднимаясь. – Иди сюда!
Я подскочила, но вот исполнять приказ даже не подумала. Подхватила торт, и отступая к двери, сделала важное с моей точки зрения заявление:
– Зря вы так с Харнисом, вот что ни говорите, а зря.
– Брось торт, Виэль, – приближаясь ко мне плавным движением, приказал шеф.
– Шутите? – возмутилась я. – Этой мой первый торт за день, и он мне жизненно необходим в условиях, когда вы ведете себя странным образом.
– Я веду себя странным образом? – почему– то сильно удивилось мое начальство. – Я прямолинеен как никогда. Я был предельно откровенен с первой нашей встречи! Я... брось торт, я сказал!
Торт почему– то вдруг стал мне самым близким и родным, и максимально бережно прижав его к себе, решительно ответила:
– Не брошу. И вообще, что на вас нашло, шеф?
Он остановился, развел руками, мол "да сколько уже можно", затем сложил эти же руки на груди, выпрямился, расправив плечи и странно глядя на меня, а затем отчеканил:
– В общем так, Виэль, я военный и буду по военному прямолинеен – я хочу быть с тобой.
Тут уж я едва торт не обронила, и резонно заметила:
– Но, шеф, вы и так со мной уже, а я давно с вами. В чем проблема?
Эйн вдруг зарычал. Вполне себе натурально зарычал, сделал шаг ко мне, я, естественно, отшагнула от него, а то с снежика станется еще мой тортик совершенно случайно раздавить. Но снежный лорд сдержался, постоял пару секунд с закрытыми глазами, открыл их, выдав сходу, что я опять его бешу, и с трудом сдерживая раздражение, спросил:
– Виэль, припомните пожалуйста, что я вам сказал, при нашей первой встрече?
Старательная и исполнительная я тут же припомнила и даже озвучила:
– "В мою карету".
Эйн, изобразив удовлетворенный кивок, продолжил:
– А во вторую?
Вспомнила. Хорошо так вспомнила. После чего подошла к шефу, не примериваясь впаяла ему в лицо тортик, втерла поосновательнее, и отступив от окаменевшего начальства, язвительно сообщила:
– Помню, да.
Потом конечно неудобно стало, все же тортика жалко и вообще, вроде бы как мы с шефом тот вопрос уже решили и я вполне удовлетворилась разгромом снежниковского замка и...
– Родному шефу по морде тортиком? – ожидаемо вспылило начальство.
– Месть – блюдо которое подается холодным, – осторожно отступая, от испачканного лорда Эйна, громко заявила я.
– Да? А разгром моего замка в таком случае чем был? – стирая пальцами торт с лица и брезгливо стряхивая ошметки кондитерского изделия с пальцев, вопросил шеф. – Пробой пера?!
– Скорее катаны, – не погрешила истинной я.
Но вообще из ситуации надо было как– то выбираться, и вообще зря я ему в лицо торт втерла, нет, хорошим специалистам бесспорно полагается втираться, но желательно в доверие, а не в лицо тортом. А потому я вернулась к столу, взяла салфетку, и вернувшись протянула ее начальству с самым невинным видом.
Шеф даже не шелохнулся, глядя на меня из– под ресниц измазанных кремом.
– Да берите же, салфеткой быстрее будет, чем руками, – вполне резонно заметила я.
Он стоял, все так же зло глядя и не шевелясь.
– Ну, шеф, – я подошла ближе на шаг, – ну извините, эмоции. Все же мы с вами как– то не очень хорошо начали наши рабочие отношения.
И тут Эйн отмер и переспросил странным голосом:
– Рабочие отношения?!
И тут до меня, наконец, дошло. Вот все и разом. Вся неприглядная истина.
Отбросив салфетку, я сложила руки на груди и угрожающе поинтересовалась:
– Лорд Эйн, вас что– то не устраивает?
Ожидала я в ответ чего угодно, но желательно извинений, можно на коленях и еще можно было бы услышать с сотню– две заверений в вечном уважении и восхищении. А получила взбешенное:
– Виэль, суть в том, что исключительно рабочие отношения конкретно с вами меня никогда не устраивали, и я не скрывал этого факта.
Вот значит как, да? То есть пока мы сэльдом не были, нам секретарь очень даже требовался, а теперь мы великий и всемогучий селедка, и мои услуги решили переквалифицировать в горизонтальную плоскость? Нет, так не пойдет.
Сделав шаг к родному руководству, я, руководствуясь исключительно негодованием, выпалила:
– Ни– ког– да!
У лорда Эйна еще больше покраснел взгляд и шеф гневно спросил:
– Никогда что?
Я уже собиралась было высказать, что никогда нашим отношениям не перейти в горизонтальную плоскость, и вообще я не опущусь до того, чтобы спать со своим шефом, и заодно про то, что никогда он от меня не отвяжется, и вообще роль почетного секретаря мне очень даже подходит, это определенно моя роль, как вдруг зазвенело зеркало.
Мое напоясное. Оно очень требовательно зазвенело и завибрировало. Настолько, что я тут же его достала и ответила вызывающему. А еще... ну тортик, точнее его остатки на шефе очень аппетитно смотрелись и пахли просто умопомрачительно, поэтому отвечая на звонок, я не удержалась, мазнула пальцем по щеке снежика, собирая остатки крема, и засунула палец в рот. Было действительно очень вкусно.
– И как? – спросил вдруг совершенно не злобно шеф.
– Няма, – ответила я, сильно удивляясь тому, что в другом зеркальце молчали и никто слова не говорил.
– Дай я попробую, – сказал неожиданно Эйн.
После чего взял палец, мазнул себя по щеке, и засунув в рот начал старательно облизывать. И все бы ничего, вот тока он держал мою руку, моим пальцем собрал крем и соответственно мой палец сейчас облизывал!
– Крайне интересным образом вы используете наемную рабочую силу, – не могла не заметить я.
– Так гораздо вкуснее, – прикрыв глаза от удовольствия, заверил шеф.
Плотоядно посмотрела на его свободную руку, если конкретно то на палец. Перехватив мой взгляд, шеф приподнял кремированно глазурированную бровь и явно хотел что– то сказать, но тут из зеркало раздалось знакомым голосом истеричной матушки лорда Эйна:
– Развратники! И он, болтван остолоп недоумок, и ты, ш...
Я спокойно перевернула зеркало, прерывая связь, после чего засунула его в карман, и все это в процессе тщательного и в тоже время осторожного долизывания с моего пальчика остатка крема, после чего посмотрела на шефа. Вопросительно посмотрела.
Он на меня.
Не выдержав моего молчаливого осуждения, мрачно спросил:
– Что?
– Вы знаете, – осторожно отбирая у начальства свою длань,– давно хочу пообщаться с вашей матушкой.
– Зачем? – удивленно спросил он.
Удивление выглядело крайне комично, если учесть наличие на начальственной морде лица ошметков торта.
– Обсудить детали коронации, – ядовито улыбнулась я.
И тут лорд Эйн произнес:
– Моя мама умерла производя меня на свет. Я стал причиной ее гибели. Леди Эйн мне мачеха, но так как она вторая жена отца я вынужден называть ее в соответствии с этикетом. Сожалею, Виэль, мне и самому хотелось бы познакомить вас с матерью, но как видите это невозможно.
Я так и застыла, с приоткрытым от удивления ртом. Поразило не сказанное, поразила фраза Эйна " Я стал причиной ее гибели"... Он что, до сих пор винит себя?!
И тут шеф одним движением с магии применением лишил себя тортовой маски на лице, после чего прошел к столу, сел, посидел так, барабаня пальцами по столу, и грустно произнес:
– Видимо ради нормального диалога, мне стоит тебя для начала уволить. Что ты там говорила о зарплате?
Заученно отчиталась:
– Замок, ежегодный доход, отпускание всех девушек из Зандарата обратно домой...
В этот момент над нашими голосами раздался истерический визг "Это моя подвязка для чулков!", и мы оба синхронно скривились, но я все же нашла в себе силы бодро продолжить:
– Отпущение нашего короля на свободу.
Шеф встал, печально посмотрел на меня и тихо сказал:
– Иди ко мне.
И я пошла, как завороженная, пряча смущенный взгляд и порозовевшие щеки. Подошла, близко– близко, Эйн нежно обнял.
Завыл.
Не шеф, буран.
И мы улетели... в спальню.
Я в первый миг, осознав, где мы находимся, смутилась еще сильнее, но шеф, оставив меня посреди спальни, сходил в гардеробную, вернулся с моей белоснежной шубкой, галантно помог надеть, сам завязал завязки впереди, накинул капюшон на голову, поправил выбившиеся волосы, заправив мне за ушки, улыбнулся, с нежностью которой я в нем даже не подозревала, вновь обнял.
Завыла.
Не я, вьюга.
Закружила, ослепила мелкими холодными острыми, как крохотные иголочки снежинками, и нас понесло куда– то далеко.
В полете было холодно, но шеф обнял меня одной рукой поверх шубы, второй под нею, и эта его вторая так согревала, а еще возможность уткнуться лицом в его грудь, чтобы спрятаться от жалящих снежинок. Летели долго. Минут пять, не меньше, а потом мягко опустились куда–то.
Я открыла глаза, отстранилась от начальства, огляделась – "куда– то" оказалось деревенькой у подножия гряды гор. Деревенька казалась сказочной – маленькие круглые белые домики покрытые снегом, яркий уютный свет из окошек, дымок из труб, аромат чего–то вкусного смешанный с запахом мороза, сотни мелких белых собачонок, похожих на белоснежные меховые шарики, с заливистым лаем бросились к нам на встречу.
Рассмотрев поселение и почти добежавших до нас собачонок, я уже собиралась поинтересоваться у шефа, что это мы тут вообще делаем. Но начальство опередило вопрос, величественно произнеся:
– Надеюсь, ты сможешь узнать своего короля.
Я посмотрела на него, на подбегающих животных, и уточнила:
– Среди собак?
Удостоив меня мрачным взглядом, шеф пробормотал "Будь оно все проклято" и направился в деревушку, проигнорировав подбежавших и весело запрыгавших вокруг нас собачонок. Естественно я устремилась за руководством, изумленно озираясь по сторонам и рассматривая поселение. Здесь было потрясающе, вот просто потрясающе. Наверное, я бы захотела тут жить, вот.
На заливистый собачий лай из деревушек начали выглядывать жители, ими оказались люди, причем все розовые, в смысле как я, в смысле моей расы. Эти люди выглядели счастливыми, довольными жизнью, их лица явно были привычны к улыбкам, и они улыбались до тех пор пока... ну пока не замечали шефа. А вот стоило им узреть снежного лорда, как улыбки сменялись жутким испугом, все прятались обратно в домики и следили за нами уже испуганными глазенками, выглядывая из окошек.
А шеф решительно вывел меня в центр деревушки и грозно спросил:
– Как там твоего короля звали?
– Эээ... – если честно я не помнила.
Точно вот знаю, что его дед носил гордое имя Борунас Метатель Первый, а вот как нынешнего короля... Нет, ну серьезно, ну где король и где мы!
– Ну?! – еще грознее потребовал ответа шеф.
Проблема в том, что королевские указы подписывал его первый министр, Эллонкар ТабГода, и подписывал он их просто "Именем короля". А собственно каким именем то...
– Виэль? – начиная подозревать грядущие неприятности, произнес шеф.
– У меня память девичья, – тихо призналась я.
– Насколько девичья? – вопросило начальство.
Осознавая, что сейчас выкручиваться не время и не место, я бодро отрпортовала:
– В общем, он такой коротышка, у него нос огромный, глазки мелкие и за щеками толком не видно, живот – во, – продемонстрировала беременность предродового размера, – и такие тоненькие ручонки, что как– то всегда в моем представлении с излишним жирком не вязалось и...
Лорд Эйн на меня так посмотрел. Ну, так, что на секунду даже нехорошо стало.
А затем, повысив голос, возвестил:
– Всем мужчинам построиться.
Собачки от одного такого тона в рассыпную бросились к домикам и там попрятались. На месте людей я бы тоже не высовывалась, но они почему– то вышли, в смысле одни мужчины вышли, построились в три ряда – низенькие впереди, ну и дальше по росту, так чтоб ывсе были видны. Они и были видны – от чего– то загорелые, в черных брюках и белых меховых безрукавках, подчеркивающих рельефы загорелых мускулистых рук. Все коротко стриженные. Все мускулистые. Все вроде суровые, но какие– то довольные. И среди них не было ни одного толстяка... Ни единого. Даже пухленьких не имелось.
– Абзац, апостроф и параграф, – растерянно пробормотала я, переводя взгляд с одного рудокопа на другого.
Рудокопы тоже переводили взгляды с меня на шефа.
– Ну? – полюбопытствовало мое начальство. – Кто из них твой король? Учти, выкупать всех безумно дорого, но десятка два я потяну.
Ох... Еще раз осмотрела всех – да не было тут толстяков! Ни одного!
И я уверенно сообщила шефу:
– Нашего короля тут нет. Или вас обманули или у вас информация неверная, но точно могу сказать – ни один из них не король.
Шеф посмотрел на меня раздраженно, я на него уверенно, из– за колодца, который весь обнесенный снежно– кирпичным срубом находился шагах в пяти от нас, раздалось вдруг неожиданное:
– Король Геллена имеется в виду? Есть. Я его лично у лорда Эйна за семь золотых выкупил.
Мы посмотрели на колодец, колодец на нас не смотрел и вообще сделал вид, что его тут не присутствует. После шеф подчеркнуто вопросительно посмотрел на меня, я на выстроившуюся толпу. Толпа безмолвствовала.
Сглотнув, я позвала:
– Ваше величество?
В ответ тишина. Нет, серьезно, тишина. То есть никто даже не откликнулся.
– Вот видите, – обратилась я к колодцу, – его тут нет.
Колодец никак не отреагировал, но из– за него вышел представитель подгорного народа, подошел к нам, встал, сложив руки на груди, почесал бороду, оглядел строй мужиков, пожевал губами, видимо пересчитывая, и уверенно заявил:
– Все тут, никого не убыло.
Я посмотрела на строй, строй безразлично смотрел на меня, а из переднего ряда донеслось меланхоличное:
– Разойтись– то можно? Я чай не допил, остынет же.
– Сейчас– сейчас, – засуетился представитель подгорного народа. – Лорд Эйн, что– нибудь еще?
Мой шеф не ответил, мрачно глядя на меня. Вспомнила его незабвенное: " Мы не убиваем тех, кто способен держать кирку в руках... Если ты своего короля в лицо помнишь, есть шанс отыскать его в соляных шахтах". Получается, если не помню, то шанса нет?!
– Ввваше величество... – снова позвала я.
А в ответ тишина, он вчера не вернулся из шахты... Ну в смысле он вернулся, но почему молчит– то? Может не понимает, для чего его вообще ищут и боится обозначить себя.
В общем я сделала шаг от шефа, и начала решительно и бодро:
– Уважаемый король Геллена, я ваша верная подданная, и я гарантирую, что мы явились сюда ради вашего освобождения и триумфального возвращения на престол Геллена!
Звучало, конечно, пафосно, но, по– моему, очень даже воодушевляюще, и я была уверена, что король сейчас отзовется. Была просто убеждена в этом! И уже собиралась склониться в реверансе перед монархом...
Но из строя рудокопов раздалось шокирующее:
– Да, счас!
Складывающая ноги для реверанса я поскользнулась, едва не рухнув не ледяную площадь, благо шеф поддержал железной рукой, и потрясенно переспросила:
– Что?!
В ответ тишина.
– Ппростите, что? – слабеющим голосом переспросила я.
И тут один из тех, что был позади, то есть самый высокий, гордо заявил:
– Юная леди, его величество не скрываясь обозначил свою позицию в отношении восстановления прав династии на престол. Если вам она не понятна, обозначу проще – нам и тут хорошо.
Я потеряла дар речи, одновременно нахлынуло отчаяние и вообще слезы на глаза набежали. Я... я... а он... точнее они... а я...
И тут шеф произнес:
– Вон тот король, – и указал на одного рудокопа с первого ряда, который торопливо замотал головой, мол "не я". Но лорд Эйн добил: – "Да счас" – произнес именно он. Все, успокойся, лицо я запомнил.
И так сразу легко стало, приятно, когда шеф берет все на себя.
А лорд Эйн, повернувшись к задумчивому представителю подгорного народа, сурово спросил:
– Сколько?
– Пятнадцать тысяч? – на восходящих вопросительных нотках произнес представитель подгорного народа.
От такой наглости даже я дар речи потеряла, шеф же скрипя зубами напомнил:
– Вы у меня его за семь золотых приобретали.
– Таки да, – согласился мужик, – но я у вас его приобретал как рудокопа, а вы– то у меня его как короля купить собираетесь. Согласитесь, пятнадцать тысяч за короля целого государства, это очень даже заниженная цена.
