Текст книги "Маленький мальчик нашел пулемет"

Автор книги: Елена Нестерина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Любочка плюхнулась на пол и заплакала. Слезы замерзали в ледышки, но Любочка не замечала этого. И вскоре послышались быстрые шаги.

– Вот это да! – это приближался запыхавшийся Сережа. – Как тебе это все идет!

– Что мне идет? – не поняла Любочка.

– Форма эта тебе очень к лицу!

– Какая форма? – удивилась Любочка и бросилась осматривать и ощупывать себя.

Вся, с ног до головы Любочка была одета в немецкую гестаповскую форму времен Второй Мировой войны. Даже хромовые сапожки у неё на ногах жизнерадостно поскрипывали, а пилотка со свастикой очень удобно лежала на бантике.

– Как же так? – воскликнула Любочка, срывая с себя пилотку. – Когда я успела?

– Ну, играйте, играйте в гестапо! – призывно кричали дядьки. – Вон он ваш сантехник, приближается! Действуйте! Не стесняйтесь!

– Они тебя стих рассказать заставили? – догадался Сережа.

– Да... – печально протянула Любочка.

Сережа рухнул на пол и схватился за голову:

– Почему мы в их власти? Мы же сопротивляемся! А они то тут подловят, то там! И выхода нет! Любочка, сколько я ни ходил, нигде из подвала выхода не обнаружил! Это ловушка! И того, кто ходил, не нашел. Это тоже обман. Дядькины происки!

Дяденьки вновь хором затянули стишок про то, как был зверски замучен несчастный сантехник.

– А-а-а-а! – изо всех сил заорали Сережа и Любочка, чтобы перекричать их.

– Не смей никакого сантехника мучить! – крикнул Любочке Сережа. – Что бы они тебе ни командовали! Мы же им всем рот не сможем заткнуть! И скотча нет, чтобы их поганые пасти заклеить!

Из глубин подвала тем временем появился крупный высокий мужчина.

– Ребята, что кричите? Что случилось? – бросился он к Сереже и Любочке. – Не бойтесь меня! Я местный сантехник!

Преодолевая желание броситься на сантехника с кулаками, Сережа лишь замычал. Любочка отскочила к стене и схватилась за батарею.

– Какие проблемы, ребята? – продолжал сантехник. – Что молчите?

А дядьки нетерпеливо подпрыгивали в своих тюрьмах и окрепшими голосами блажили:

– Налетай, ребята! Валяй его! Валяй сантехника! А ну-ка, разводным ключом его по макушке! Мальчик, свяжи его своими джинсами! Девочка, тресни сантехнику в глаз! Руки ему свяжите, а в рот вместо кляпа засуньте ваш детский кроссовок!

– Замолчите! – в отчаянии воскликнул Сережа.

Но дяденьки не унимались:

– Девочка, не стой пнем! Привязать сантехника к батарее и мучить! Это приказ!

Не сговариваясь, Сережа и Любочка накинулись на сантехника, но переключились друг на друга и после короткой потасовки снова разбежались в разные стороны.

– Не поддадимся! – крикнул Сережа.

– Мы вас не слушаем! – добавила Любочка. – А-а-а!

– Ребята, да что с вами? – сантехник присел на корточки. – Вы чего на меня наскакиваете, чего друг друга лупите?

– Чтоб он не в гестапо...

– Чтоб она не слушала их...

– Ничего не понимаю. – сантехник пожал плечами и присмотрелся к подпрыгивающему мешку-майке, из большой прорвавшейся дырки которого уже полезли на свободу подросшие дяденьки. Теперь они были размером с бройлерного цыпленка.

– Дяденька сантехник, – собравшись с силами, выкрикнул Сережа, помогите нам! Мы пропадаем!

– Мы не хотим вас мучить! – добавила Любочка.

На всякий случай, чтобы он не бросился на сантехника, она подкралась к Сереже и прижала его к стене. Сережа, в свою очередь, сжал руками Любочкину шею. И девочка теперь тоже не могла никуда дернуться. Так они стояли и друг друга держали.

– Верю, что не хотите мучить. – удивился сантехник. – А вот если бы захотели, было бы странно.

– Ага, а гестапо? – сказала Любочка.

Сережа подтолкнул к ногам сантехника брезентовый мешок, с которым он вернулся к Любочке после своей разведки.

– Соберите, пожалуйста, этих паразитов, в мешок, а то они сейчас разбегутся! – попросил он. – Видите, уже помчались!

Сантехник оказался человеком понятливым, он подхватил разлезающуюся по швам майку, из которой во все стороны выскакивали маленькие беглецы, и засунул её в объемистый мешок. Любочка с Сережей тут же расцепились, бросились ему на помощь и быстро похватали разбежавшийся народец. Сантехник бросил набитую добренькими дяденьками куртку в мешок.

– Эй, ребята, не забудьте! – кричали дяденьки, падая в недра новой тюрьмы. – Ведь сантехник Потапов должен быть непременно замучен! Причем зверски! Потому что игра такая!

Но все они оказались внутри мешка, выбраться откуда не было уже никакой возможности. Грызи – не грызи, рвись – не рвись.

Сережа и Любочка в изнеможении сползли на пол, сели, облокотившись о мешок. Дяденьки тут же принялись молотить их через стенку мешка своими кулачками.

– Предатели! Предатели нашего дела! – тихо кричали дядьки. – Не простим! Выпустите нас срочно!

Но дети уже не обращали на них внимания.

– Скажите, а вы и правда сантехник Потапов? – спросила Любочка.

– А вы откуда знаете мою фамилию? – удивился сантехник.

– Да песня такая есть... – вздохнул Сережа. – Эти мерзавцы нам её спели. Из-за этого все сейчас и понеслось. У некоторых тут совсем силы воли нет. Рот на замке держать не умеют.

– Говоришь на меня – переводишь на себя. – заявила Любочка.

Сережа вспомнил, что и сам был когда-то хорош – ещё и не такие песни распевал, вздохнул и ничего Любочке не ответил.

– Это особенные, оказывается, песенки. – сказала Любочка сантехнику. Такую споешь, а она на самом деле сбывается. И как это мы вас мучить не бросились?

– Вот оно что! – воскликнул сантехник Потапов. – Бедные дети! Я знаю, что с вами случилось! Когда я был маленький, то таких стихов и песен просто море знал! Пел их на каждом углу и никак забыть не мог. Потому что попал я в руки одного дяденьки, на вид доброго. Он называл себя классиком гадкой литературы.

– И ещё поэтом-песенником? – уточнил Сережа.

– Да. – подтвердил сантехник Потапов.

– И мы тоже попали! – воскликнула Любочка.

– Чего ты радуешься-то? – одернул её Сережа и стукнул ногой по мешку. – Так вот он, этот типа добренький дяденька, в мешке теперь сидит.

– Как это? – удивился сантехник Потапов. – Ведь там какие-то карлики копошатся.

– Сам ты карлик! – раздался из мешка возмущенный голос. – Мы ещё себя проявим. Распрямим натруженную спину и выйдем из тюрем на волю.

– Да это тот же самый дяденька, ваш! – заверил сантехника Сережа. Просто теперь его так много стало.

– Мы его гранатой подорвали! И он размножился. На тысячу экземпляров... – сказала Любочка. – Только мы не всех поймали. Остальные кто куда разбежались. По белу свету.

Сантехник почесал затылок.

– Ничего, найдут всю эту братию, если надо будет. Ох, ребята, как же я в свое время от его сочинений хотел избавиться. А они прилипчивые такие. И не захочешь, а вспоминаешь... Меня все одна песенка терзала. Может, знаете:

На кладбище ветер свищет,

Сорок градусов мороз.

На кладбище нищий...

Сережа лихорадочно замотал головой и закричал:

– Не надо, не пойте!

– Продолжайте, уважаемый сантехник! – завопили радостно из мешка. Хорошая песня! Я её автор!

– А ну цыц! – Сережа снова наподдал мешок.

– Да, что это я... – смутился сантехник Потапов. – Ну так вот. Я эту песню и родителям пел, и в школе. Целыми днями она у меня в голове крутилась. Как будто хотел я её всему миру исполнить.

– Эх... – Сережа понимающе вздохнул. – Очень знакомо.

– Правда? Дружок мой от меня эту песню услышал, ну и заразился. продолжал Потапов. – А он целыми днями по улицам мотался, деньги у прохожих сшибал и песенку эту распевал. Старушки с сердечными приступами ему вслед падали... А тому хоть бы что. Идет и поет громко и противно. И как меня угораздило в это время физикой увлечься! Она из моей головы все песни хулиганские и вытеснила. Уж он, этот поэт-песенник, как бесновался! Он мне песни на ухо шепчет, пой, мол, пацан. А я не пою. Формулу какую-нибудь вместо этого прошепчу. Ой, дядька кривился. И убежал. Победил я его. Переупрямил.

– Да совести у тебя нет. – подали голос из мешка.

А сантехник Потапов продолжал:

– Я со своей физикой в люди вышел. А дружок, что песню распевал, так нищим и работает. Сжился со своей песенкой. Прямо по её сюжету все у него и сложилось.

– Жалко его. – вздохнула Любочка.

– Да в какие ты люди вышел? – донесся презрительный голос злобных дяденек. – Кто ты такой?

– Я, – с гордостью произнес Потапов, расправив плечи, – работаю почетным сантехником в престижном месте. Это место научно-исследовательский институт по изучению аномалий и отклонений.

И тут сантехника Потапова осенило.

– Ребята! – воскликнул он. – А давайте-ка я этого многочисленного поэта-песенника в наш институт в опытную лабораторию отнесу!

– Точно! – обрадовался Сережа. – Он же – самая настоящая аномалия!

– Пусть их там изучают! – Любочка обрадовалась, что никого убивать не придется. – Это лучше, чем в милицию.

– Тогда пошли. – сантехник Потапов взвалил на плечо разбухший мешок. Видите, как хорошо, что вы со мной встретились! Вам теперь обязательно посторонняя помощь нужна, потому что вы во власти этого поэта. Хотите ему подчиняться или нет – не имеет значения.

Тут мешок на плече сантехника Потапова запрыгал и задергался.

– Не верьте ему! Не отдавайте нас! – завопили испуганными голосами дяденьки. – Он вас обманывает! Никакой это не сантехник Потапов, это настоящий злой волшебник!

Сантехник Потапов усмехнулся.

– Ребята, не отставайте! – весело позвал он.

Но Любочка потянула Сережу за рукав.

– Слушай, а может, наши дяденьки на этот раз говорят правду? зашептала она. – Чего он так быстро согласился нам помогать?

– Добрый потому что. – отмахнулся Сережа.

– Эти гады тоже говорили, что добрые. А сами... – сомнения охватывали Любочку. – Сережа, посмотри, с каким довольным видом этот сантехник мешок тащит. Как запросто им о стены долбает. А ведь там живые люди сидят. Ну и пусть, что они такие маленькие и злобненькие. Нам скажет, что для исследования дядек уносит, а сам их утащит в свое логово. И там их... Зажарит и съест!

– Да ты что, с дуба рухнула? – Сережа постучал согнутым пальцем по виску.

– А что? – Любочка не сдавалась. – Они же тут все должны быть аномальные и с отклонениями. Даже сантехники. Если это действительно институт по изучению отклонений и аномалий.

– Да, это действительно институт по изучению аномалий. – громким голосом подтвердил сантехник Потапов, который услышал последние слова Любочки. – А сейчас мы находимся в его подвале. Я тут трубы проверял. Если ты, девочка, мне не веришь, то можешь спокойно выйти на улицу и отправляться к себе домой. Я тебе покажу выход.

– Ой, я пойду! – вскинулась Любочка.

– Но ведь ты все ещё находишься под воздействием этих подарочных молодцов. – сантехник Потапов, точно Дед Мороз, тряхнул мешком.

– Конечно, находишься! – радостно заявили дяденьки. – Дайте мне волю! Я научу вас свободу люби-и-ить!

– А раз ещё несколько сотен этих злобных монстров по свету бегают, они тебя обязательно найдут. И все начнется по новой. Стихи, песни, искаженная реальность.

– Да не хочу я! – Любочка топнула ногой, и дяденьки в мешке за плечами сантехника печально вздохнули. – А в вашем институте нас вылечат?

– Сделают все возможное. – уверил её сантехник.

– Ну, пойдемте. – Любочка вскинула голову и зашагала вперед.

– Не сюда, нам направо! – крикнул ей сантехник Потапов, поворачивая направо. – Ребята, только будьте предельно внимательными и собранными. Тут, в здании института, действуют разные поля. И никто не может точно сказать, как это отразится на поведении наших пленников.

– Мы будем идти сзади и следить за ними. – заявил Сережа и вместе с Любочкой зашагал за сантехником, ни на секунду не выпуская брезентовый мешок из виду.

Глава XI

Крики с дыбы

Поднявшись на несколько этажей вверх по лестнице, сантехник Потапов и ребята зашагали по длинному коридору. Множество дверей выходило в этот коридор. Из-за одной неслись протяжные крики, как будто бурлаки времен массовых угнетений населения тащили баржу по Волге. За другой дверью хохотал кто-то безумный. Из-за третьей тянуло таким запашком, которого Сережа совсем недавно нанюхался на кладбищенском банкете.

– Ну надо же, сколько кабинетов! – поворачивая голову то влево, то вправо, проговорила Любочка. – И что, в каждом какая-то аномалия находится?

– Да. – подтвердил сантехник Потапов. – Знаешь, сколько их на белом свете!

– Ой, дяденька сантехник! – вспомнила вдруг Любочка. – А раз вы нас спасли, может, вы и ещё одного мальчика выручите! Он там, в подвале остался!

И она рассказала о мальчике, который был вморожен в стену. Выслушав её рассказ, сантехник Потапов тяжело вздохнул:

– Я знаю, о чем ты говоришь... Это за ним гнался Ледяной призрак, он же Ледок – Белые Штанишки. Видно, догнал паренька. Но ничего, наши ученые его найдут и расколдуют. На то у нас и институт по борьбе с аномалиями. Ледок – Белые Штанишки из лаборатории удрал. Стало быть, в подвале он промышляет... А мальчишка, видать, тоже лазил, приключений искал, вот Ледяному призраку и попался. Погонял его Ледок по коридорам, да и заморозил себе на радость. Так что не лазайте, детки, по незнакомым подвалам. Добром это не кончается...

– Вздор. – с уверенностью заявили дядьки из мешка.

Но никто не обратил внимания на их заявление. Навстречу шел молодой невысокий мужчина в рабочем халате и фартуке, нес чемоданчик с инструментами.

– Ребятки, не расслабляемся! – активизировался мешок с поэтами. – Вы посмотрите, кто перед вами!

– А кто это? – снова поддалась на провокацию Любочка.

Сережа тоже не успел сообразить. Потому что поэты заверещали:

– Это ж долгожданный слесарь Синицын! В подвал его скорее тащите! Ну хоть в больницу-то поиграйте!

И тут же, не дав никому опомниться, принялись скандировать:

Дети в подвале играли в больницу

Умер при родах слесарь Синицын!

Сережа и Любочка, как заведенные, бросились к слесарному ящику с инструментами, вырвали его у Синицына и открыли. Там оказались не пилы, стамески и гвозди, а щипцы, скальпели, шприцы и даже дефибрилятор.

– Ребята, спокойно! – сурово скомандовал сантехник Потапов, и Любочка с Сережей остановились, как вкопанные.

– Умер! При родах! – орали дядьки. – Игра начинается! Смелее!

– Синицын, беги в третью лабораторию, сообщи, что в подвале обнаружена деятельность Ледка – Белые Штанишки! – закричал Потапов, отталкивая Синицына. – Пусть высылают группу захвата! Он там мальчика заморозил!

Слесарь Синицын замешкался. Любочка, держа в одной руке шприц, а в другой акушерские щипцы, стала приближаться к нему.

– Беги, кому сказал! – грозно кричал сантехник Потапов. – Не видишь, в мешке у меня новый аномальный объект! Очень опасный! Ребятами командует!

Слесарь Синицын точно проснулся. Даже не взглянув на свой чемоданчик, он пулей бросился по коридору. Сантехник Потапов выхватил у Любочки и Сережи медицинские инструменты, побросал их в слесарный чемоданчик, и, схватив ребят за шкирки, не позволил им пуститься в погоню за убежавшим слесарем.

– Я же объяснил – не поддавайтесь на провокации. Наш аномальный дядька будет изо всех сил стараться повлиять на вас и что-нибудь изменить. сказал он ребятам, которые стыдливо стояли в сторонке и боялись поднять на сантехника глаза. – Не расстраивайтесь. Пойдемте, а то уже мешок стал таким тяжелым... Кажется, аномальные поэты стали расти гораздо быстрее.

– Излучения влияют? – спросил Сережа.

– Видимо. – Потапов вновь взвалил на плечи брезентовый мешок и направился к лифту. Нажал кнопку, раскрылись пластиковые двери.

– Заходите. – сказал сантехник он, первым входя в лифт. – Надо подняться на самый верхний этаж. Покатаетесь. Лифт у нас – сверхскоростной. Последнее слово техники.

– Заходите, покатаемся... – раздалось у него из-за спины. Сереженька, помнишь, как там мальчик на лифте катался? А трос у него тю-тю? Вот будет красота! Хочешь, ещё разок будет так?

Маленький мальчик на лифте катался...

– Нет! – Сережа отскочил от лифта. – Я не хочу! Дядя сантехник, пожалуйста, пойдемте пешком! Я боюсь на лифте кататься! Слышите, раз меня дядька в лифт сам зовет, обязательно трос оборваться должен! Не хочу, чтоб в куче моих костей копались...

– Ах вот оно что! – догадался сантехник Потапов. – Ладно, конечно, пойдемте.

– Ты что, злодей, детям праздник портишь! – заверещали дяденьки из мешка. – Дай покатаются на скоростном лифте! Да и тебе самому зачем такую тяжесть на последний этаж переть? Береги силы и здоровье! Еще пригодятся. Люби себя... Поезжай в лифте. И детишек бери с собой! Ух, прокачу!

Но сантехник Потапов его не слушал. Он вышел из лифта, и, кряхтя и приседая под тяжестью на глазах увеличивающегося мешка, зашагал к лестнице. Любочка и Сережа направились за ним.

...Казалось, лестничным пролетам не будет конца. Бедный сантехник Потапов старался изо всех сил. Ребята помогали ему, поддерживая мешок. Как нарочно, по лестницам этого здания никто не ходил, поэтому не мог прийти на помощь сантехнику.

– Все, ребятки, осталось одолеть два этажа. – на очередном привале сообщил сантехник Потапов. – Можно сказать, пришли.

Из последних сил он взвалил мешок, который даже держать было уже не за что. Классики злобной литературы росли не по дням, не по часам, а по минутам. Потапов подошел к кабинету.

– Приехали, дорогие поэты! – обрадованно крикнул Сережа, обращаясь к шевелящемуся мешку. – К месту последней прописки! Вас в этом кабинете заждались!

– Да ладно! – отозвались дядьки, однако в голосах их не было уверенности. – В кабинете... Эй, девочка! Оглянись вокруг, соверши героический поступок. Эй, слышишь:

Девочка смело вошла в кабинет.

Девочка с полки взяла пистолет.

Детские пальцы спустили курок...

Любочка рванулась к двери ближайшего кабинета, открыла ее... Но Сережа не растерялся – от схватил девочку за край платья. И пока Любочка замешкалась, он быстро захлопнул дверь. Тем временем сантехник Потапов внес мешок в лабораторию, свалил его на пол и, обессиленный, опустился на стул.

– Товарищи ученые, принимайте очередного подопытного! – весело крикнул он. – Вернее, подопытных! А то разбегутся, как тараканы! Это ваш старый знакомый – классик злобной литературы! "Лучший друг детей"!

Сантехник рассказал о том, почему классика кровожадной литературы оказалось так много и каким образом все они попали в подвал НИИ по изучению аномалий и отклонений. К мешку тут же подбежал народ в белых халатах. Люди с интересом разглядывали кровожадных поэтов с расквашенными рожицами и слушали рассказ сантехника.

– Вот он, голубчик, объявился! – вынимая из мешка дяденек одного за другим, приговаривал пожилой мужчина в очках с золотой оправой. – Долго мы за тобой, аномальный наш, охотились. А ты сам отыскался. Да ещё в таком большом количестве. Спасибо, уважаемый сантехник Потапов.

– Пустяки, уважаемый профессор Ферзик. – отозвался сантехник. – Я только транспортным средством работал. Вот этих девочку и мальчика надо благодарить. Героические дети. Сопротивлялись его влиянию изо всех сил. Только они нуждаются в лечении. Вы уж не оставьте их. А я пойду, меня работа ждет. До свидания, ребята! Вас вылечат! Все будет хорошо!

– До свидания, уважаемый сантехник! – как очень воспитанные и приличные дети, ответили Любочка и Сережа, помахав сантехнику Потапову. Спасибо!

– Не за что! – ответил он.

– Не волнуйтесь, дети, сейчас и до вас очередь дойдет! – оглянувшись и подмигнув Сереже и Любочке, произнес профессор Ферзик. – Только пристроим куда надо этих разбойников.

– Я не сдамся.

– Я не поддамся.

– Поэты не сдаются.

– Мое дело будет жить в веках! – один за другим заявляли профессору подросшие до размеров гуся дяденьки. Выражение их мордашек было гордым и независимым.

– Лаборант Перцев, пересчитайте количество экземпляров. И можете заряжать их в аппараты. А вы, Сева и Алевтина, помогите ему. – заявил профессор Ферзик.

– Хорошо, профессор! – откликнулся молодой мужчина с бороденкой, которая начиналась на краю его подбородка и выглядела модно, на забавно.

Он заглянул в глазок, расположенный на верхней панели металлического ящика, куда поместили пленных поэтов, нажал несколько кнопок и сообщил:

– Семьсот восемь штук, профессор!

Затем этот лаборант Перцев, молоденький парень Сева и девушка Аля принялись вытаскивать дяденек из ящика и пристраивать их в странные машинки и аппараты.

– Что вы будете с ними делать? – осмелев, поинтересовался Сережа у профессора.

Профессор, закончив давать указания, подвел Сережу и Любочку к длинному столу, на котором были расставлены непонятные машинки и агрегаты. Присмотревшись, Сережа увидел, что один дяденька был растянут на настоящей маленькой дыбе. Другому лаборант Перцев пристраивал на ножку "испанский сапог", третий висел на веревке, а под ним в чане бурлила кипящая смола. Четвертому малышу, привязанному к столбу, лаборант Сева подносил к ребрам раскаленную кочергу...

– А вот этот пыточный аппарат называется "Железная Дева", – перехватив взгляд Сережи, проговорил профессор Ферзик, запихивая маленького брыкающегося дяденьку в конструкцию из железа. По форме она напоминала женскую фигуру в длинном платье. Она раскрывалась на две части, и каждая из створок была изнутри утыкана длинными тонкими штырями с острыми концами. Вот профессор закрыл обе створки. Оказавшийся внутри дяденька пронзительно заорал от боли.

– Сейчас помучаем на славу! – потирая руки, произнес профессор.

– Вы их пытаете? – спросила Любочка., с ужасом вытаращив свои голубые глаза.

– Зачем? – воскликнул Сережа, недовольный всем происходящим.

– Сейчас подопытные расскажут, куда остальные двести девяносто два добреньких дяденьки убежали. – перебил его профессор. – И где их искать. Ладно, ребята, нечего вам тут смотреть. Аля вас выведет в другой кабинет, а я туда подойду и займусь вами.

Со всех сторон начали доноситься крики боли и отчаяния. Особенно пронзительно визжал дяденька, растянутый на игрушечной дыбе. Из его ручонок с треском стали выворачиваться суставы.

Профессора Ферзика позвали к дальнему столу, и он отошел от Сережи и Любочки. Ребята остались одни. Зрелище мучений добренького дяденьки, который совсем недавно издевался над ними, было невыносимым.

– Все-таки обманул нас этот сантехник Потапов! – воскликнула Любочка с возмущением. – Я говорила! А ты не послушался! "Он нас выведет! Он нас спасет от этого монстра!" А вот теперь мы попали к настоящим маньякам!

Сережа тоже понял, что здесь нечисто. Неужели это продолжается искаженная реальность?

– Они ведь пообещали, что будут дядьку перевоспитывать, а сами мучают! – в отчаянии произнес он.

– Кто пообещал? – резонно заметила Любочка. – Какой-то сантехник Потапов? Он мне сразу показался подозрительным. А теперь я понимаю – это агент, а никакой не сантехник... Уж лучше бы мы в милицию дяденек отнесли! Там бы с ними гораздо гуманнее поступили!

– Это точно... – вздохнул Сережа.

Дяденька, которому на дальнем конце стола медленно дробили кости, прокричал что-то требовательное, но неразборчивое, и жалобно взвизгнул.

– Все, я не могу больше на это смотреть! – с этими словами Любочка решительно подошла к стоящему ближе всего к ней колесу, на котором четвертовали непрестанно вопящего поэта злобной литературы, и принялась распутывать на нем кожаные ремни, сдернула дяденьку с четвертовального колеса, поставила на пол, чуть подтолкнула в спинку и крикнула:

– Беги, дяденька, тебя больше никто не будет мучить! Только веди себя хорошо!

Со всех сторон к Любочке бросились ученые.

– Как не стыдно мучить маленьких и беззащитных! – обратилась она к окружившим её взрослым. – Вы все маньяки. Кровожадные злодеи! Добренький дяденька со своими злобными стишками – добрый барашек по сравнению с вами. Немедленно перестаньте терзать этих бедняжек! Отпустите нас!

– Девочка, что ты такое говоришь? – со смехом произнес один из ученых.

– Пытки в двадцать первом веке! Позор! Это нужно остановить немедленно!

Любочка сделала шаг к следующему дядьке, которого жестокие псевдоученые посадили на кол. Злобный поэт кривил свою раскрасневшуюся физиономию, кряхтел, но терпел. Любочка уже почти сняла несчастного дядьку с кола, но вдруг оглянулась на первого своего спасенного и увидела, что вместо того, чтобы бежать из ужасной лаборатории, одуревший дяденька вновь полез на колесо для четвертования, громко крича:

– Пытайте меня! Привязывайте обратно и пытайте!

В полном недоумении переглянулись Любочка и Сережа, который под шумок тоже принялся отвязывать дядьку от дыбы. Профессор Ферзик и лаборант Перцев с улыбками взять детей за руки.

– Нет! – закричала Любочка, вырываясь. – Вы и меня сейчас на электрический стул отправите! За то, что я вас разоблачила! Но я не дамся! Отпустите меня быстро!

Подоспевший лаборант Перцев схватил Любочку на руки. Она вырывалась и брыкалась, но, увидев, что ничего с ней пока не делают, притихла.

– Ребенок переволновался. – заметил профессор. – Надо срочно принимать меры.

А тем временем со всех сторон стали доноситься крики:

– Мучайте меня еще!

– Смолы мне погорячее!

– Побольнее!

– Поддайте жару!

– Пытайте меня, пытайте! – дергался от нетерпения классик злобной поэзии, прикованный к аппарату, который при помощи системы дощечек и веревочек сдавливал его суставы и кости. Возле поэта стояла Аля и не торопилась закручивать пыточный механизм.

– Не буду мучить. – твердо говорила она дяденьке.

А тот извивался и жалобно просил:

– Ну пожалуйста, помучай!

– Не буду. Пока не скажешь...

– Не скажу! Мучай, мучай! – требовательно вопил дядька, и его голосок сливался с хором, который кричал те же самые слова.

– Вот это дяденька дает... – только и смогла проговорить потрясенная Любочка.

– Поняли, ребята, – сказал профессор Ферзик, вместе с лаборантом Перцевым, Любочкой и Сережей выходя из этой лаборатории, – им нравится, когда их пытают и мучают. Такой вот аномальный субъект этот поэт-песенник, автор кровожадных произведений. Отклонения, ничего не поделаешь. В природе ещё и не такое, к сожалению, встречается.

– Так почему же вы их то мучаете, а то не мучаете? – Сережа пока мало что понимал.

– Только так можно узнать о том, где сейчас находятся остальные части доброго дяденьки. Они ж разбежались по свету. А раз это один и тот же человек, он-то про себя все знает. Так что захочет ощутить свои любимые пытки, покричать, помучиться – все и расскажет. Они ж ведь врать ещё горазды... Но скоро они все один за другим расколются. А мы уж потом вышлем за ними специальную группу и отловим злодеев.

– А дальше что с ними будете делать? – Любочка не вполне доверяла словам профессора.

– Это известная практика, – ответил он, открывая дверь соседнего кабинета, – такое случается раз в пятнадцать лет. Подрастает новое поколение детей, и появляется такой добренький дяденька, который начинает учить ребят всяким гадостям. Он вроде Кощея Бессмертного, живет вечно. Наша задача схватить его и посадить в изолированную камеру. Раньше он только и сидел там, больше ничего с ним сделать не могли. Но сейчас наука шагнула вперед. Мы при помощи современного оборудования как следует промоем ему мозги...

– И перевоспитаете?

– Может быть. – ответил профессор. – Попытаемся научить его делать что-то полезное – писать рекламные тексты, плакаты. А нет – варежки шить, работать на деревообрабатывающем станке. Только вы вот нам удружили вместо одного злобного поэта сделали тысячу. Так что теперь нам понадобится приложить для работы с ним в тысячу раз больше усилий. Да и затраты, сами понимаете...

– Извините, мы же не знали... – пробормотал Сережа, смутившись.

– Мы защищали свою жизнь! – заявила Любочка.

– Ну ничего, – улыбнулся профессор, – теперь все плохое позади. А впереди вас ждет трудная работа. По освобождению от влияния кровожадного поэта.

– Так все запущено? – удивился Сережа.

– Да, – вздохнул профессор, – ведь ещё бы чуть дольше продлилось его влияние, и вас ждало бы весьма незавидное будущее. Как и всех тех, на кого он уже успел повлиять.

– Мы бы все-таки записались в его кружок кровожадных поэтов? встревожилась Любочка.

– Не только. Кружок кровожадных поэтов – это цветочки. Вы бы выросли, причем, в сто раз быстрее, чем все нормальные дети. И влились бы в его "гвардию". Кто-то из детей, навеки подверженных его влиянию, превратившись во взрослого человека, непременно становится кровожадным поэтом, или писателем-человеконенавистником, который будет сочинять злобные, но завораживающие гадости. Или станет такой человек сочинять мрачную музыку, писать пугающие картины. А может быть, примется снимать жуткие фильмы, после которых зрителям будет хотеться или выходить на улицу и всех подряд убивать, или просто застрелиться, повеситься, броситься под трамвай... Из страха перед жизнью, которая будет видеться им только в мрачных и кровожадных красках. А ещё от тоски и безысходности...

Профессор Ферзик перевел дыхание и увидел, с каким ужасом Любочка и Сережа слушают его рассказ.

– Но чаще всего, – подхватил рассказ профессора лаборант Перцев, такие люди становятся маньяками или убийцами. Такому человеку будет хорошо в мире, который остался у него в голове...

– А нам плохо! – заявила Любочка. – Нам это не нравится. Я не хочу быть маньяком и убийцей!

– И я не хочу! – присоединился Сережа.

– Мы хотим остаться такими же, как все нормальные дети! – Любочка просительно сложила ладошки.

– Вылечим, – улыбнулся профессор и подвел ребят к столу, на котором был накрыт обед, – но сначала подкрепитесь и отдохните. Есть хотите?

– А то! – воскликнул Сережа.

– Тогда мойте руки и приступайте! – сказал профессор, уходя из кабинета. – А потом мы вами займемся.

Ребята со скоростью света здесь же, в кабинете, помыли под краном руки, уселись за стол и набросились на еду. В первый раз за все это безумное время Сереже стало по-настоящему спокойно. Он верил, что впереди все будет без кошмарных затей добренького дяденьки.

Глава XII

Мозги набекрень

После обеда ребята отдыхали, сидя в мягких креслах. Любочка задремала, и Сережа не стал её будить. Он сидел и думал над тем, что произошло за это время. Больше всего ему хотелось видеть маму, папу, брата Сашку. И бабушку. Но что сейчас с ними, ведь он успел натворить такого...

Дверь открылась, и в кабинет вошел профессор Ферзик.

– Скажите, когда мы домой вернемся? – Сережа тут же подскочил к нему. – А что с моей деревней стало? Ведь помните, когда я нашел пулемет, то что натворил? Теперь в деревне не живет никто? А как же там моя бабушка Матрена – без подруг, без односельчан? Расстрелял я их всех... А брат мой двоюродный... Эх, да что там говорить! Я так виноват!

И Сережа грустно опустил голову. Он понимал, что ему нет прощенья.

– Не переживай, Сережа. – профессор взял его за плечо. – Цела твоя деревня. И все, кто в ней живет, целы. Даже с кошкой бабушки Матрены ничего не случилось!