Текст книги "Маленький мальчик нашел пулемет"
Автор книги: Елена Нестерина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Потянулся туман, луна подсвечивала его, окрашивая в таинственный голубой цвет. Покойники бесшумно выходили из тумана, приближались к Сереже. И в тишине на все кладбище раздалось странное пение:
Тишина на Ивановском кладбище,
Голубые туманы встают.
А покойнички в беленьких тапочках
На прогулку рядками идут!
И тут покойники взялись за руки и принялись бодро приплясывать. Лихо взлетали в воздух их костлявые ноги, обутые в одинаковые, словно форменные, белые тапочки. Сережа глазам своим не мог поверить, да и ушам верить отказывался. Навстречу Сереже из общей покойницкой массы шагнул один мертвячок. На его полуистлевшем саване были приколоты значок и пышная ленточка распорядителя.
– Мы рады приветствовать нашего дорогого гостя! – сценическим, хорошо поставленным голосом произнес покойник, щелкнул зубами и подошел ближе к Сереже.
– З-з-здрасьте... – с трудом пробормотал Сережа.
– Разрешите представиться. – галантно поклонился покойник со значком, при этом поклоне косточки его громко хрумкнули. – Перед вами художественный руководитель сводного ансамбля песни и пляски заупокойного округа! С кем имею честь? Что за птицу принесло на наше пышное торжество? Как вас зовут, молодой человек?
– Я маленький мальчик. – пробормотал почему-то Сережа. – То есть этот.... Сережа!
– Очень хорошо! – взмахнул костями рук руководитель покойницкого ансамбля. – В таком случае в честь маленького мальчика Сережи песню! Залпом! Пли!
Ты приходи в могилку,
Приходи в мой дом!
Полежим с тобой,
Погнием вдвоем!
Грянули покойнички припев своей песенки.
И пожуем копченых червячков!
Вслед за этим началась форменная вакханалия. На заднем плане покойники в белоснежных тапочках продолжали выплясывать канкан. Поющие трупы раскачивались в разные стороны, их многоголосый хор наводил ужас.
И пожуем копченых червячков...
Ча-ча-ча!
Тем временем руководитель ансамбля прилаживал на место свой единственный глаз, который то и дело падал внутрь попорченного гнильцой черепа. Сережа, глядя на эти песни и танцы, еле-еле держался, чтобы не рухнуть без чувств на ближайшую могилу. Но развеселые покойники уже окружили его.
– Ну как наш хор, понравился? – теребили Сережу за рукав.
– Мы приветствовали вас, Сережа, нашим гимном. – с гордостью сообщил руководитель ансамбля, выпячивая вперед грудь, отчего все его реберные кости вылезли наружу и даже в некоторых местах прорвали ветхий саван.
– Это вообще-то старинная покойницкая народная песня. – пояснил Сереже очень старый, почти совсем разложившийся покойник, который вел себя, однако, очень резво и жизнерадостно. – И стала нашим гимном совсем недавно. Взамен прежнего гимна "Вставайте, трупы грустные!", устаревшего по идеологическим соображениям.
– Ну и как вы находите наш гимн? – вновь обратился к Сереже руководитель, отогнав разложившегося умника прочь.
– Хороший. – проговорил Сережа. Промолчать он не мог, потому что зубастый череп одного из певцов как завис перед его лицом, так и не убирался, пока Сережа не ответил на вопрос.
– Ну вот и хорошо. – подмигнул череп и убрался от Сережиного лица. Тебе все равно, а нам приятно.
– Да вы располагайтесь. – предложил руководитель ансамбля и указал на одну из могил, которая напоминала невысокий диванчик. – Присаживайтесь. Это чья могила?
– Моя! – выскочил из толпы танцоров шустрый покойничек в строгом, но попорченном плесенью костюме.
– Значит, прояви по отношению к Сереже наше традиционное кладбищенское радушие!
Танцор понял команду и принялся лихо разметать со своей могилы пластмассовые цветы и веночки. Покойники расселись вокруг. Убежать с кладбища не было у Сережи ни малейшего шанса. "А зачем мне убегать? – вдруг подумал он. – Тут даже лучше. Нет моего злобного мучителя. А покойнички народ мирный. Никто меня, вроде, ни кусать, ни душить не собирается. Так что посижу я тут пока."
– Ну и что же привело вас в наши края? – спрашивали любопытные мертвецы.
– Как вам наше образцово-показательное кладбище? Мы гордимся им по праву!
– Что вы тут делали? Просто так мимо проползали?
– Мы, уважаемый мальчик, наблюдали, как вы по нашим могилкам ползали.
– Я поесть искал... – признался Сережа. Но с ужасом понял, что сказал он это зря. Потому что...
– Какие вопросы! – загалдели покойники со всех сторон.
– Сейчас будет что поесть! Поесть мы и сами не прочь!
– У нас всегда фуршеты бывают на славу, мальчик! Ты приходи к нам почаще, убедишься!
– А лучше вообще оставайся с нами тут навсегда! – предложила задорная покойница, протягивая руки к Сереже. С рук её то и дело падали могильные червяки, но милашка не замечала этого.
– Начинаем! – разнеслось в нетерпеливой толпе.
И трупешники, предвкушая смачную трапезу, принялись облизываться и потирать костлявые ручки.
– Итак, господа, – произнес руководитель-распорядитель, – после торжественной части нашего праздника начинается неофициальная часть! Прошу на наш традиционный банкет!
С радостным воем покойники, сшибая друг друга и теряя фрагменты собственных скелетов, ринулись куда-то. Но руководитель оказался на должной высоте, он завыл ещё громче остальных. И гораздо страшнее. От такого воя, подумал Сережа, жители окрестностей наверняка с перепугу попадали со своих кроватей.
– Но сначала, – уже тише произнес руководитель, когда певцы и танцоры остановились, перестали завывать и давить друг друга, – мы увидим ещё один концертный номер. Специально для нашего дражайшего гостя Сереженьки вокально-хореографический коллектив покойницкого пищеблока исполнит новый, недавно отрепетированный номер! Аплодисменты!
Вместо привычных Сереже сочных аплодисментов раздался сухой стук – это кости стучали о кости. Покойники старательно хлопали, вызывая на сцену своих приятелей. Некоторое время наблюдалась только беготня и суета. А потом покойники расступились в разные стороны, на середину вышел балетной походкой кокетливый трупачок в крахмальном фартучке.
– По многочисленным просьбам публики, – голосом продавца лотерейных билетов загнусил он, – исполняем наш вокально-дегустационный номер! Протрите ваши глаза, поправьте зубы, наладьте кости пальцев, чтоб было чем хватать наши прекрасные закуски! Номер исполняется всего один раз! Количество приготовленных блюд ограничено! Повторения на бис не будет!
Под сушеные аплодисменты конферансье удалился. Раздались звуки покойницкого оркестра. Один мертвец лихо застучал ритм собственными костями, другой взял свою берцовую костяшку с заранее просверленными могильными червями дырочками и принялся дудеть в нее, как в дудку. Третий снял с себя череп, выдрал из него десяток зубов и со стуком высыпал их внутрь. Заткнув дырки костлявыми пальцами, покойник принялся трясти черепком, и зубы стучали в нем звонко, словно погремушки.
"Куда я попал! – слушая эти звуки, которые ни на одном рок-концерте, ни в самом кошмарном сне не услышишь, подумал Сережа. – Неизвестно что лучше. То ли эти музыкальные и танцевальные трупаки, то ли добренький дяденька с садистскими примочками. Но, видно, ему на кладбище ход заказан. Не пускает его покойницкая братва на свою территорию. И то хорошо." Сережа немного расслабился и даже подмигнул одному особенно приветливому трупу в развевающемся саване. "А может, этому издевателю просто не до меня сейчас? – вдруг сообразил он. – И дело вовсе не в кладбищенской братве. Ведь сейчас ночь все-таки. Должен же этот паразит спать когда-нибудь? Вот он и дрыхнет. А проснется – снова доставать меня начнет. И ему по барабану будет – на кладбище за мной гоняться или в детском саду...."
Покойник-распорядитель, неожиданно оказавшийся поблизости, словно как будто прочитал Сережины мысли.
– Мы ждем ещё одного почетного гостя. – заявил он. – Прибудет с минуты на минуту. Уже послал сообщение по загробной мобильной сети. Сказал, что банкет можно и без него начинать. Да вы его, мальчик, тоже знаете. Это...
– Нет! Не хочу даже знать, кто к вам ещё приедет! – вскрикнул Сережа, догадавшись, кого он имеет в виду.
Но распорядитель не расслышал его за хором вопящих собратьев. Он был занят тем, что снова выковыривал негнущимся пальцем свой глазик, запавший в глазницу.
– Что вы говорите? – вернув глаз на законное место, наклонился трупец к Сереже и приставил к самому его рту свое давно несуществующее ухо.
Сережа сморщился и задержал дыхание – от гнилого руководителя покойницким ансамблем пахло явно не французскими духами.
А тот, не обращая внимания, продолжал:
– Да, этот человек – большая фигура. Он – главный в нашей самодеятельности. Руководитель грандиозного проекта, в котором все мы принимаем участие. Скажу больше, он – автор нашего супершоу! Сам придумал, нам на радость, и теперь смотрит, как простой зритель. Вот благородная натура! А мы играем и веселимся. Так что присоединяйтесь, Сережа, развлекайтесь с нами!
"Ага, пятнадцать раз. – подумал Сережа, согласно кивнув, однако, восторженному распорядителю. – Размечтался, одноглазый. Так что зря я среди покойников прячусь. И здесь дядька успел засветиться. Стало быть, достанет. Сматываться нужно, пока этот гад не явился." И в этот момент солисты-вокалисты слаженно грянули хорошо знакомую Сереже песенку "Люблю я мух толченых".
"Бедная моя бабушка! – со стыдом подумал Сережа, прислушиваясь к словам гнусной песенки. – Теперь я понимаю, как ей было неприятно все это слушать!"
Но песня звучала не просто так. Покойники-официанты, работники местного пищеблока, обносили собравшихся тарелками, на которых были разложены угощения. Покойники радостно хватали все, что им предлагали, и даже громко требовали добавки. При словах "Люблю я мух толченых" перед Сережей возник первый официантик и, щелкнув редкими зубами, преподнес целую тарелку жирных толченых мух. От неожиданности Сережа так рьяно замотал головой, что официантик тут же отскочил. А тарелку, которую он принес, тотчас опустошили покойники, стоявшие по соседству. Таким образом, каждая строчка песни сопровождалась переменой блюд. Понятное дело, прорваться сквозь толпу, окружившую подносы с пакостными деликатесами, не было никакой возможности. То есть убежать у Сережи не получалось.
– Прошу отведать! – возник перед Сережей другой официант.
– Что это? – с трудом проговорил Сережа.
– Жареные глисты-с! – торжественно произнес официант.
– А вот, пожалуйста, наш дорогой гость, опарыши, запеченные в горшочке! – юркий официант раскрыл перед носом Сережи горшочек, из которого пахнуло чем-то совершенно отвратным. – Очень пикантный вкус и немного калорий!
– Нет!
– Черви копченые!
– Ой, не надо! – отшатнулся бедный мальчик от подноса, на котором были горой навалены копченые могильные червячки, посыпанные корицей и перцем.
– Поторопитесь с выбором, а то все съедят! – возле Сережи возник черепок, который поспешно запихивал себе в пасть какую-то дрянь и быстро её жевал, то и дело теряя полусгнившие зубки.
– Ага... – Сережа с большим трудом сдерживал рвоту.
Но когда в торжественной обстановке внесли целый поднос с крохотными вазочками, в которых лежал особый деликатес, по виду напоминавший зеленоватое желе, – те самые "сопли мертвецов", о которых пелось в песне, Сережа не выдержал. Он бросился бежать куда угодно, лишь бы бежать. Но вокальный коллектив перегородил ему дорогу. И от всей души гаркнул:
Как приятно ночью встать.
Кожу с черепа содрать...
И жевать, жевать, жевать!
Теплым гноем запивать!
И хрустящими болячками закусывать!
Сережа заметался.
– Уходите! Исчезните! – кричал он, натыкаясь на пирующих покойников. Отстаньте от меня! Дайте пройти! Не хочу я ваших деликатесов! А тем временем, подпевая вокальному коллективу, покойники принялись снимать друг с друга обтянутые кожей черепа и с аппетитом эту кожу откусывать. Откусив, они долго-долго, словно жевательную резинку, откушенную кожу пережевывали. А затем брали с подносов стаканчики (из текста песенки Сережа сразу понял, что именно было налито в этих стаканчиках) и с неменьшим аппетитом свою еду этой дрянью запивали.
– Хороша у нас жевачка? Фирма "Черепков и К". – подойдя к Сереже, спросил покойник, который держал в руке череп своего приятеля, откусывал от него сморщенную кожицу и в то же время заботливо поддерживал его осиротевшее без черепушки туловище. – Пожуйте, пожуйте. Рекомендую...
Череп, от которого он откусывал, задорно улыбался, прищелкивал зубами и сам норовил тяпнуть кого-нибудь, кто проходил поблизости.
– Жевачка замечательная. – вздохнул Сережа и постарался увернуться от этих товарищей.
Но ничего не получилось. На смену одним к Сереже подоспели другие. Они радушно протягивали ему свои черепа, кусай, мол, на здоровье, жуй. Нам, дорогой гость, для тебя ничего не жалко! Вообще, как заметил Сережа, каждый покойник весьма дорожил своим черепком и особо не позволял откусить от себя своим алчным товарищам. Но для дорогого гостя хлебосольные и гостеприимные мертвецы были готовы на все.
Сережа шарахнулся, наткнулся на праздношатающийся труп, даже извинился, кажется. Потому что отдавил трупу ногу.
– Ничего, прощаю. – с достоинством ответил тот и даже расшаркался.
И тут со всех сторон раздался рев:
– Закуску ведут! Ура! Прекрасная закуска! К нам, к нам, скорее!
Сережа увидел, как с большим почтением, под ручки, несколько официантов ввели покойника, с ног до головы покрытого струпьями.
Покойницкая тусовка разошлась не на шутку. Всем было вкусно и весело. Вдруг Сережа почувствовал, что земля под ним подпрыгивает. Он присмотрелся и увидел, что стоит на могильном холмике, который ходил ходуном. Крест покосился и упал в нескольких сантиметрах от Сережи. Сережа увернулся и услышал жалобный тоненький голосочек: "Эх, дайте мне волю!" Он доносился из могилы, которая подпрыгивала. К первому голосу присоединился второй.
– Свободу мне! Угнетают!
И такие эти голоса были несчастные, что Сережа чуть не прослезился. Однако прибежал руководитель ансамбля, со всей дури треснул костистой ногой по могилке, из которой кто-то хотел вылезти, и рявкнул:
– Лежать, я сказал! Вы наказаны. И не будете участвовать в пышном празднестве!
Из-под земли всхлипнули и печально запели:
Мы лежим с тобой в маленьком гробике,
Ты костями прижмешься ко мне.
Череп твой, аккуратно обглоданный,
Улыбается ласково мне.
– Вот и лежите там! – наклонившись пониже, заявил распорядитель. Сорвали, понимаешь, прошлое мероприятие. Да, я хоть и добрый, но пришлось вас на пятнадцать суток сюда посадить... Хулиганы! Хотите петь – пойте сами с собой. Но из могилы – ни ногой! Ваш гроб – тюрьма! Так что исправляйтесь там. А я посмотрю на ваше поведение!
И он с достоинством удалился. Земляной холмик перестал подпрыгивать. А два несчастненьких голоса вновь затянули свою песню из могилы:
Ты коснешься меня тонкой косточкой
И оближешь мне весь черепок.
Разобрать бы наш гробик по досочкам
И на воле попрыгать часок!
Сережа шарахнулся от тюрьмы-могилы. А горящие взоры всех собравшихся на пир мертвецов были обращены к покрытому вкусными болячками ходячему кошмару. И живой гость на время оказался предоставленным самому себе. Конечно же, Сережа не упустил выпавшую ему возможность! Не дожидаясь, когда с покойника сдерут все его хрустящие болячки и начнут ими закусывать, Сережа сделал вид, что из всех блюд сегодняшнего банкета он предпочел отведать кожу с черепа. Он схватил голову с одного из мертвяков и с криком "Эй! Прошу к столу! Вон к тому!" зашвырнул её как можно дальше. Покойники бросились ловить улетевшее богатство, и в этой суете и толкотне Сережа кинулся бежать вон с кладбища. Он бежал, не разбирая дороги – по могилам, по головам покойников, которые с запозданием только вылезали из гробов, перепрыгивал ограды, натыкался на кресты и памятники. И остановился только тогда, когда за спиной окончательно затих рев и вопли пирующего ансамбля покойницкой песни и пляски. Полная луна то пряталась за тучу, то освещала окрестности. Сережа огляделся, переводя дыхание. Что делать? Куда деваться? Если проклятый дядька исхитрился организовать даже мертвецов, то что ему стоит отдать им приказ броситься в погоню за Сережей и замучить его до смерти? Ничего не стоит. Два раза пальцами щелкнуть – и веселись, Сереженька, бегай от покойников на радость организатору безумной игры. А может, дядька подкарауливает на каком-нибудь асфальтоукладчике или комбайне? Ведь он полностью уверен, что Сереже очень хочется быть перемолотым комбайном в труху. А потом опять непонятно как возродиться и снова испытывать на себе "веселые" дядькины извращения... Так куда же бежать, где спасаться?
Сил у Сережи никаких не было. Подкрепиться нужно было обязательно, однако после пиршества на кладбище Сережа даже подумать о еде не мог. Поэтому пока этот вопрос отпадал сам собой. На востоке уже видна была светлая полоса – первый признак рассвета. Вокруг было тихо. И лишь какой-то непонятный гул раздавался издалека. Вскоре Сережа увидел свет фар. "Машина!" – догадался он. Машина на очень большой скорости приближалась. Скоро удалось разглядеть, как лихо подскакивал на полевых кочках огромный КРАЗ. Сережа вскочил на ноги – машина мчалась на него.
– Эй! – раздался ненавистный Сереже залихватский голос доброго дяденьки. – Скучаешь? Не скучай, давай побегаем!
"И тут нашел! – обреченно подумал Сережа. – Нет спасенья от этого паразита!"
– Искал я тебя на кладбище, да не нашел. – тем временем сокрушался дядька, высовываясь из кабины. – Чего не стал веселиться с кладбищенскими ребятами? Я смотрю, ты своему счастью не радуешься. Попал ко мне, мальчик, так веселись! А сейчас давай беги от меня резво и бойся. Кричи погромче и пожалобнее, понял? Это так весело! Ну, мой юный друг, побежал!
КРАЗ взревел и, ослепляя Сережу фарами, помчался на него. Сережа точно загнанный заяц, со всех ног бросился бежать. Но разве убежишь от огромной машины в чистом поле?
– Покатаемся? – перекрывая рев мотора, вопил дядька. – Живей ножки переставляй! Как там говорится:
Едет мальчик на машине
Весь размазанный по шине!
– Вот и ты сейчас на машине покатаешься! На шине! Ого-го!
Огромные колеса КРАЗа настигали Сережу, вот-вот – и он действительно окажется размазанным. Закладывая виражи и лихие зигзаги, мчался Сережа от машины.
– Эх, прокачу! – не переставая, вопил дядька. – Ай, догоню! Веселуха!
Становилось светлее. Сережа вдруг увидел, что, убегая от страшной машины, он уже давно несется по стройке – той же самой, на которой он угодил в бочку с бензином.
КРАЗ заметно отстал. Ему было тяжело маневрировать среди строительных материалов и техники, которая ещё не работала в столь ранний час, но была в большом количестве везде наставлена.
"Фиг тебе, ты меня по колесу не размажешь, игрун проклятый!" – думал Сережа, перелезая на деревянный настил. Уж туда-то тяжелой машине точно будет невозможно заехать. Но настил внезапно кончился. Сережа взмахнул руками. Равновесие нужно было удержать во что бы то ни стало. Потому что...
Под настилом стояла все та же бочка с бензином, в которую Сережа уже падал, но теперь снова должен был рухнуть. Сережа распластался по настилу и осторожно пополз по нему подальше от бочки. "Все повторяется. – понял он. Я бегаю по замкнутому кругу. Но ничего, ведь сейчас уполз... Кажется, перехитрить дядьку и спастись все-таки можно?" Сережа юркнул под завал из досок и затаился.
Глава VII
Поэт кровавого жанра
Долго Сережа прятался на стройке – забирался под мешки с раствором, маскировался среди стружек, взбирался на недостроенные блоки. Дядька, который давно бросил где-то свой КРАЗ, не отставал, но и добраться до мальчишки у него не поучалось. Он пустил в ход свои поэтические уловки. Но как ни манил дяденька, какие новые стишки ни декламировал, Сережа держался твердо. Он затыкал уши и непрестанно бубнил себе под нос стихотворение, которое вдруг само собой пришло ему на память:
Тучки небесные, вечные странники,
Степью лазурною, цепью жемчужною
Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники...
Над стройкой мотались тучки, привлеченные стихом-заклинанием, который Сережа не переставал повторять. Они то выстраивались в цепочку, то сбивались в кучу, то мчались, как метеоры. Сережа, который надежно закопался под рулоны линолеума, продолжал свою медитацию. И как только он замолчал, утомленные тучки выстроились клином и опрометью унеслись со стройки.
Сережа вылез и огляделся. Добренького дяденьки не было видно. Может быть он сидит где-нибудь под лопушком и выжидает, чтобы пустить в ход очередную пакость... Но Сережа был настроен на борьбу и сопротивление решительно. Он аккуратно прошелся по стройке, с большой сноровкой отпрыгнул от пролетевшей бетонной плиты, увернулся от камнедробилки, которая лихо подкатилась к нему и раскрыла клокочущую камнями пасть, заманивая Сережу внутрь. Расслабляться нельзя было ни на секунду.
И вдруг Сережа увидел, что добренький дяденька спокойно сидит себе на краю стройки. Сережа тут же спрятался за штабель досок. Но дяденька даже не посмотрел в его сторону. Самой приветливой улыбкой он улыбался девочке, которая шла к нему со стороны поля. Сереже показалось, что он видел где-то эту девчонку с большим красным бантиком-заколкой на голове, но вспомнить, где именно, не мог. Девочка держала в руке увесистую вещицу и с интересом её рассматривала.
– Ну, моя умница, что ты нашла? – сладенько проговорил дядька, обращаясь к девочке. – Ну-ка покажи эту штучку добренькому дяденьке. Уж он-то со всем разберется, все тебе объяснит.
Девочка подошла поближе.
– Я гуляла в поле, и нашла... – сказала она и протянула свою находку. – Что это за штуковина, дядя?
Сережа присмотрелся повнимательнее и понял, что именно держала девочка в руке... А тем временем добренький дяденька, не переставая сладенько улыбаться, забормотал себе под нос:
Девочка в поле гранату нашла.
К дяде с вопросом она подошла.
– Дерни колечко. – дядя сказал...
Сережа помнил этот стишок и знал, что может случиться с девочкой. Забыв о том, что ему и самому угрожает опасность, Сережа бросился к ней. А та уже с раскрытым ртом наблюдала, как шутник-дядя демонстрировал принцип работы гранаты.
– Дерни колечко. – посоветовал он, показывая девочке, за какое именно колечко нужно дернуть.
Показать-то он показал, но как только девочка взяла гранату в руки и зацепила пальчиком за кольцо, моментально отскочил от неё и поспешил укрыться за бетонным блоком.
– Не смей! Не дергай ничего! – подбегая, Сережа в последний миг успел выхватить у девочки гранату. – Кого ты слушаешь!
Девочка тут же бросилась отнимать у него свою находку.
– Это мое! – кричала она, вывернув-таки гранату из Сережиных рук. Это я нашла! Чего пристал!
Краем глаза Сережа увидел, что дяденька с недовольным выражением лица вылезает из-за блока. Он был зол на то, что веселый номер сорвался, поэтому тут же направился к Сереже и девочке с намерением наказать непослушных детей.
– Бежим! – Сережа схватил девочку за руку.
Но девочка оказалась капризным фруктом.
– Да иди ты! – отмахнулась она. – А то как наверну тебе по лбу вот этой железной штуковиной.
– Больная, что ли? – Сережа дернул настырную девчонку за руку. – Ты хоть знаешь, что это такое?
– Уж разберусь. – презрительно фыркнула она. – Иди отсюда. Без сопливых скользко. Мне все сейчас дядя объяснит. Ой!
В это время дяденька схватил обоих за шкирки и приподнял над землей.
– Почему меня не слушаемся? – уже совсем не добреньким голосом поинтересовался он у девочки. А потом обратился к Сереже. – А ты, паршивец эдакий, почему нам такую занимательную игру портишь?
– Ну, поняла теперь? – болтая в воздухе ногами и пытаясь отвесить дяденьке пинок, спросил Сережа. – Нашла, у кого игрушки брать. Прямо как маленькая...
– На себя посмотри! – девочка крутанулась, точно елочная игрушка, и отвернулась от Сережи. – А чего это вы, дяденька, меня за шиворот держите? А ну-ка быстро отпустите!
С этими словами она размахнулась и треснула гранатой прямо по длинному носу дяденьки. От неожиданности тот разжал руки и схватился за расквашенный нос. Сережа и храбрая девочка упали на землю.
– Классно ты его приложила! – поднимаясь на ноги, крикнул Сережа. – Ну а теперь-то уж точно бежим отсюда!
– Погнали! – согласилась девочка, которая оказалась не только упрямой, но и сообразительной.
Они бросились бежать. В голове у Сережи теперь ритмично стучали стихотворные строчки, которые декламировал в моменты хорошего настроения его папа:
...Незаряженной гранатой
Немцу прямо в морду хрясь!
Еще Сережа вспоминал, какое удивленное лицо было у дядьки, когда девочка приложила ему по носу гранатой, и смеялся на бегу. Только граната в их случае была заряженной, а не как у героя войны Василия Теркина. Сережа на сто процентов был в этом уверен. Дяденька, из добренького сразу превратившийся в злобненького, помчался за ними. Он вытягивал вперед длинные руки с шевелящимися загребущими пальцами – того и гляди схватит и начнет терзать. Девочка, широко раскрыв голубые глаза, то и дело оборачивалась, с испугом смотрела на дядьку, а не на дорогу, и поэтому постоянно спотыкалась.
– Почему дяденька гонится за нами? – крикнула она Сереже.
– Потому что он хочет тебя гранатой взорвать! – на бегу ответил он. Даже не меня, а именно тебя! Это же граната, самая настоящая!
– Граната... – удивилась девочка и, как ненужное барахло, бросила её на землю. – Не нужна она мне тогда.
– Совсем очумела?! – срывая голос, закричал Сережа и, толкнув девочку на землю, плюхнулся сам, закрывая голову руками.
Но граната, понятное дело, не взорвалась.
– Тоже мне, испугался... – усмехнулась девочка. – Чего по земле-то валяешься? В штанишки случайно, не успел наложить?
Сережа встал на ноги, отряхнулся, поднял с земли гранату и, оглянувшись на дяденьку, который настигал их, смущенно сказал:
– Кто ж боеприпасами разбрасывается! Граната рвануть может, мало не покажется. Дядька догоняет, бежим скорее!
С этими словами он юркнул в узкую щель между бетонными плитами. Не выпуская гранату из одной руки, другой Сережа тащил девочку. Там, между наваленными плитами, им удалось разместиться и даже отползти на такое расстояние, что если дядька просунет снаружи руку, то до них не дотянется.
– Мы как в засаде. – восхищенно проговорила девочка.
– Приключений на свою голову искала? – спросил у девчонки Сережа.
– Ага. – согласилась она. – Люблю, чтоб с беготней, с приключениями!
Из засады Сереже и девочке было видно, как дядька носится туда-сюда, сует под плиты руки, ноги, голову, но забраться туда или вытащить детей из их укрытия не может.
– Он чего, больной? – удивилась девочка, увидев, как остервенело дяденька пытается выковырнуть их из-под плит. – Чего он вообще к нам прицепился?
Сережа вкратце рассказал ей о том, что такое измененная реальность и о стишках, которые в этой измененной реальности обрели свойство реально исполняться.
– Точно! – девочка закрыла лицо ладошками. – Я вспомнила стишок про гранату. Как её девочка в поле нашла. Там в конце... Долго над полем бантик...
– Не продолжай! – крикнул Сережа. – Как ты скажешь, так оно и произойдет! Взорвешься и только бантик от тебя останется!
– Не каркай! – девочка, с трудом замахнувшись, хлопнула Сереже по затылку. – Меня, между прочим, зовут Любочка.
– А меня Сережа. – ответил Сережа. – Слушай, я тебя где-то видел. Ты в первой смене в лагере "Ромашка" не была?
– Нет. – покачала головой Любочка, и её пышная заколка-бант обтерла грязную бетонную поверхность. – Я отдыхала в "Лесной небылице".
– Точно! – вспомнил Сережа. – Это ж соседний лагерь, рядом с "Ромашкой". Мы с вашими играли в футбол, а ты с девчачьей группой поддержки танцевала в перерыве!
– Ага!. – согласилась Любочка. – Наша "Лесная небылица" у вас выиграла!
Сережа только хотел возмутиться и заявить Любочке, чтоб она не зазнавалась вместе со своей "Лесной небылицей", как вдруг снаружи донесся сладенький голосочек:
– Деточки, ну выходите скорее ко мне! Что вы там застряли! Под плитами приключений нет! Приключения все здесь, на свободе! И такие занимательные-е-е!
Очевидно, дядька придумал какую-то новую каверзную шуточку, чтобы поиздеваться, поэтому так активно выманивал их наружу.
– Не выйдем! – крикнул Сережа.
– Почему? – удивился дяденька. – Вы же так любите мои песенки и стишата! Я вам их ещё много-много расскажу! И расскажу, и разыграю в лицах! Вместе с вами!
Сережа отрицательно покачал головой и зашептал Любочке на ухо:
– Я в лагере всяких гнусных стихов понабрался, типа "Маленький мальчик нашел тра-ля-ля...", ну, что-нибудь нашел. Опасное для жизни. И вот теперь дядька меня заставляет в этих стихах участвовать. А они все или для меня, или для кого-нибудь другого со смертельным исходом получаются.
– И я тоже таких стихов в "Лесной небылице" наслушалась. А приехала домой, сразу их всем во дворе рассказала, и младшую сестру научила. Она теперь родителей доводит. Они до белого каления дошли. Я как что-нибудь расскажу, особенно при гостях. Такое сразу начинается! Гости кривятся, родители смущаются! А еще, – Любочка зашептала в самое Сережино ухо, – я с матом стихи знаю! И анекдоты! Про Вовочку. Так хочется кому-нибудь рассказать! Вот слушай...
– Нет! – Сережа зажал ей рот ладонью. – Даже не вздумай рассказывать! Если ещё и анекдоты реализовываться начнут, тогда нам вообще тут крантец!
– Ой, правда...
С улицы вновь донесся дядькин голос:
– Ну, что вы там притихли? Чего испугались? Посмотрите, кто перед вами! Это же я! Вы видите перед собой живую легенду! Ведь я не просто так дяденька. Я – поэт-песенник, выдающийся классик злобной литературы! Кто сочинил прекрасные стихи, которые передает из уст в уста не одно поколение наших детей? Я! В какое счастливое время мы живем! Какие новые возможности открылись! Научно-технический прогресс дал шанс ощутить любимые стихи на собственной шкуре! Реальность виртуальная, для моих сочинений просто идеальная!
"Вот оно что! – подумал Сережа. – У дядьки бесповоротно крыша съехала."
– Ребятки, ну вылезайте же! – продолжал завывать классик злобной литературы. – Ведь вы избранные! Вы – верные продолжатели моего дела и преданные ценители моего творчества!
"Уж это точно. – снова подумал Сережа. – Но только бывшие ценители. Больше я на твои стишки не ведусь, и не дождешься!"
– Ну что, – физиономия дядьки с красным расквашенным носом и трясущимися побитыми бородавками на нем вновь возникла перед щелью, выбирайтесь отсюда и скорее записывайтесь в мой поэтический кружок. Ведь со временем вы сможете сочинять стихи, подобные моим... Ну, похуже, конечно, куда уж кому-то до моих творческих высот. Но все равно, я вас принимаю! Устроим семинар, будете делиться опытом.
– Стихи сочинять? – неуверенно спросила Любочка. – Кровавые и злобные?
