Текст книги "Индийская Сказка Со Вкусом Манго"

Автор книги: Елена Виткалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

кабинками без дверей, открытыми к проезжей части, дороги из

ниоткуда в никуда с величественными воротами в голом поле, где

играют в крикет, новые многоэтажные торговые комплексы с лифтами и

швейцарами, совершеннейшее отсутствие парковок для машин,

международные и междугородние телефонные автоматы там, куда и

дороги-то не ведут, ночные дискотеки в отелях, буддистские,

кришнаистские, индуистские храмы, католические соборы, гурдвары и

ашрамы. Все это переплетено бесконечными нитями истории,

человеческими судьбами, взаимозависимостью и стремлением к

развитию.

Дели, впрочем, как и многие-многие другие города иных стран и

континентов состоит из старого города и нового. Правда,

исторические памятники старой части если не восстанавливают, то и

не перестраивают и не сносят, как это часто имеет место быть у нас

в Москве, где под видом реставрации уничтожается многое из того,

что было построено на столь дорогой теперь в долларовом понимании

земле. И ведь никто ни за что, в конечном итоге, не отвечает, и

никто, как правило, не виноват. Парадокс.

Старый Дели – это узкие улочки, бесконечные базары, дешевые

отели и толпы людей. По некоторым улицам на машине не проехать.

Только на велорикше. Самые величественные сооружения в этой части

города – Лахорские ворота, ведущие в Красный Форт, и мусульманская

Джама-Масджид. Красный Форт и Лахорские ворота – это национальное

достояние Индийской Республики. Именно тут 15 августа 1947 года

Индия была объявлена независимым государством, и был поднят

национальный флаг страны. Теперь каждый год премьер объявляет здесь

начало празднования Дня Независимости.

В Красный Форт после Лахорских ворот вы попадаете через

торговые ряды. В основном, это ювелирные лавки. Но можно купить и

расшитые бисером шапочки и «театральные» сумочки, шелковые платки,

небольшие мраморные тадж-махалы, брелоки всевозможных размеров и

цветов, бусы из полудрагоценных камней, деревянные статуэтки. В

одном из ювелирных магазинчиков, копаясь на правах давней знакомой

в бесконечных ящиках с серебром, я наткнулась на любопытный кулон,

похожий на огромный звериный клык. Вообще говоря, помимо фабричных

браслетов, колец и цепочек современного дизайна и производства тут

можно найти разного рода совершеннейшее старье типа непальского

браслета позапрошлого века, «осколки» каких-то монументальных

женских украшений, разные колокольчики, серебряные подвески в виде

плодов манго, непарные серьги тонкой работы, шкатулки, перстни с

открывающимся верхом для благовоний (а мне почему-то кажется более

реальной мысль о ядах, хранимых там «на всякий случай»). Кулон,

найденный мною, на самом деле оказался не зубом древнего дракона,

а отточенным куском слоновьего бивня. Слоновую кость в Индии

продавать запрещено под страхом уголовно наказуемого деяния,

поэтому кулон мне подарили просто так, но «по секрету». Он очень

старый, пожелтевший и теплый на ощупь. Но я его никогда не ношу…

Строительство Красного Форта было начато Шах Джаханом в 1639

году и длилось девять лет. Он был резиденцией Моголов до 1857 года,

когда последний из императоров Бахадур Шах Зафар был свергнут и

сослан в Бирму. Форт – сооружение величественное, впрочем, как и

все, спроектированное и построенное в могольский период. Стены

высотой в одиннадцать метров и с периметром в два километра

впечатляют любого. Форт окружен рвом. Что было в нем в те давние

годы, я не знаю. Сейчас все заросло травой и завалено мусором.

В Форт ведут шесть ворот. Внутри – павильон для публичных

аудиенций, женский дворец с мраморным фонтаном, напоминающим

раскрывшийся цветок лотоса, императорские апартаменты с

«кабинетами» и спальней.

Во дворце из белого мрамора когда-то стоял изумительной красоты

трон, похожий на павлина и инкрустированный драгоценными камнями.

Он был увезен в качестве трофея персидским Надир Шахом в 1739 году.

Потолки в том дворце были из чистого серебра с полудрагоценными

камнями.

Еще на территории Форта есть так называемые Королевские ванны

(Hamams) с мраморными полами и тремя бассейнами – первый для

горячей воды, второй для воды с настоем из лепестков роз и третий

для холодной. Маленькая «Жемчужная» мечеть «Моти-Масджид» была

построена императором Аурангзебом в 1659 году.

Со временем часть сооружений форта была разрушена, потом свою

лепту внесли англичане в 1857 году после подавления восстания

сипаев. Сейчас, помимо исторических памятников, тут стоит военный

гарнизон.

Прямо напротив Лахорских ворот вглубь старого города ведет

Чандни Чоук – «площадь Лунного света» (Chandni Chowk) – бесконечная

улица с бесконечно текущей по ней толпой. Эта часть города – один

рынок. Улицы специализируются на продаже отдельных видов товаров.

Одна продает специи, другая бриллианты, третья – серебро, четвертая

– ткани, пятая – все для свадебных обрядов, шестая – ковры, седьмая

– электронику, дальше – фрукты, мотки блестящей мишуры и нитки,

обувь, часы, сари и так до бесконечности вашей фантазии, вполне

воплощаемой в данном конкретном месте под названием Старый Город.

На углу тут находится Птичий рынок. В основном, это попугаи,

набитые в плетеные металлические клетки. Вид их столь жалок, что

хочется купить это вопящее стадо оптом. Но завтра на месте этих

появятся другие.

На этом рынке муж когда-то купил нашего Ромочку и тем самым

спас его от неминуемой смерти. Выбирал птицу индус-водитель,

представляясь великим знатоком. Он уверил Сергея, что вот именно

этот жалкий комок перьев превратится в великолепного «лебедя»

мужского пола. Пол у этого рода попугаев определить с уверенностью

можно к году, когда вокруг шеи появится черный воротник. Мы год

называли птицу мужским именем, а когда ожидаемый воротничок так и

не появился, Рома превратился в Ромочку. Сначала это было маленькое

серо-розовое тельце с большой головой, которая болталась из стороны

в сторону, грозя вот-вот отвалиться.

Перья еще и не думали расти, были зачатки бело-серого пуха и

огромный красно-оранжевый клюв, который постоянно пищал, требуя

еды. Выкармливала я этого заморыша размоченным горохом, открывая

клюв и засовывая туда по кусочку поглубже. Когда зоб становился

виден на глаз и наполнен наощупь, наш новый член семьи смирно сидел

в коробке с мягкими тряпочками под постоянно включенной настольной

лампой. Потом он переселился на спинку дивана, потом на мое плечо.

Перья выросли зеленые и сверкающие, хвост длинный, зелено-красный.

Ромочка начала разговаривать моим голосом и интонациями, но процесс

закончился после того, как муж забыл выключить кастрюлю, в которой

они с Сергеем З. готовили по какому-то супер ноу-хау рецепту суп из

бычьих хвостов. В общем, дома чуть ли не случился пожар.

Нанюхавшись гари и пережив нервный срыв, птица перестала учить

новые слова. Жила в свободном полете, пила со мной чай из одной

чашки, что-то тихо мурлыкала себе под нос и никогда ничем никому не

досаждала.

Наши приятели уезжали в Москву, а своего попугая, купленного на

том же рынке в возрасте неопределенной взрослости, брать с собой

почему-то не решались. Так Прохор, который был совершенно дик и не

поддавался никакой социальной адаптации, переехал к нам. Он был

крупнее Ромы, с еще большим клювом и великолепным черным

воротником. Они мигом подружились, и очень скоро Проша стал

говорить весь Ромин репертуар. Правда, диким он так и остался по

сей день. А Ромочка умерла уже в Москве через несколько лет по

непонятной причине. Теперь на кухне в открытой клетке восседает

гордый Прохор, норовя ухватить каждого, кто подойдет слишком

близко, хоть за что-нибудь, дразнит такса Филю, вечно клянчит что-

нибудь вкусно-фруктовое (не отказываясь иногда и от кусочка

колбаски от гостей за моей спиной), купается в раковине вместе с

посудой, курлычет что-то музыкальное под включенный телевизор и,

наверное, видит во сне свою солнечную разноцветную родину.

Уж коли «Остапа понесло», не могу не рассказать еще об одном

случае. Однажды, придя домой, я обнаружила мокрый свалявшийся комок

перьев, который притащила дочка с приятелями. Комок оказался орлом,

уж не знамо почему свалившимся с небес в лужу после дождя. Пока я

соображала, что с ним делать, он уполз под кровать, явно собираясь

там отдать концы. В мои планы это не входило, поэтому птица была

извлечена посредством швабры и замотана в полотенце. Как раз

приехал с работы Сергей, и мы стали соображать, как быть, куда

бежать. В Старом Дели есть птичий госпиталь, говорят, туда можно

привезти попавшую в беду птицу, там ее вылечат и выпустят. Правда,

лично у меня особого доверия к этому заведению не было. Орлы или

коршуны, уж не знаю, летают в Индии в огромных количествах везде и

всегда. Для меня все, что больше метра в размахе крыльев,

называется орлом. Трепетного отношения к ним, да и вообще к

животным, я среди индийцев не замечала.

Поехали мы в маленькую государственную ветеринарную клинику.

Небольшое двухэтажное здание казалось совершенно вымершим. Наконец,

когда я уже думала, что охрипну, появился некто в белом замызганном

халате, удивленно воззрился на двух европейцев с орлом и нехотя

пригласил нас в кабинет. Если только что в здании не было ни души,

то уже через пять минут посмотреть на ненормальных собрался весь

невесть откуда взявшийся коллектив. До пациента дотрагиваться они

явно боялись, потому что тот передумал умирать, стал приходить в

себя и шипеть, как закипающий чайник. Я стала требовать рентген,

подозревая перелом крыла. На меня стали смотреть точно как на

клинический случай. Кто-то приволок видавший виды шприц с

непонятной жидкостью внутри. Конечно, я начала возмущаться

отношением. Тогда главный врач из личных неприкосновенных запасов

достал одноразовый шприц, витамины, диагностировал на расстоянии

«нервный срыв» (не у меня, у пациента), надел две пары перчаток,

явно опасаясь птичьего гриппа или еще какой заразы, и, стоя на

максимально удаленном расстоянии, торжественно сделал укол, после

чего самолично проводил нас к выходу. Понятно, что подобных

клиентов в этой клинике не было никогда. Денег с нас не взяли

почему-то.

В общем, орел остался у нас. Жил на спинке кресла, радостно

встречая меня странными звуками, за что мы прозвали его

Свиристюлей. Лопал сырой мясной фарш, куда я добавляла творог и

яйца. Птиц оказался чистюлей. Кресло оставалось чистым, зато все

вокруг было застелено газетами, потому что туалетные дела

разлетались на расстояние до метра. Потом Свиристюля начал со мной

заниматься гимнастикой. Выглядело это так – на руку наматывалась

толстая тряпка, на нее взгромождался орел, я поднимала и опускала

руку, он усиленно махал крыльями. Недели через полторы,

провоцируемый Ромой и Прохором, жившими в свободном полете, он тоже

решил летать. Пятиметровая в длину комната – не лучший вариант для

подобных занятий. А что делать? Знакомые опасались к нам заходить,

а если и заглядывали, то на пять минут, и говорили почему-то

шепотом. Свиристюля «приземлялся» на стол и тоскливо смотрел в

окно. А тут еще знакомые мужа сказали, что если он останется у нас

на более длительный срок, то стая потом может его и не принять

вообще. И вот однажды, в субботу, в яркое солнечное утро мы вынесли

его на лужайку. Орел сидел у меня на руке, ошарашенно крутил

головой, а потом вдруг резко слетел на газон, разбежался и взмыл в

воздух.

Мы с мужем, опасаясь, что он мог на каком-то расстоянии упасть,

обошли все дворы и облазили все крыши. Свиристюля улетел. А потом я

каждые наступающие сумерки выходила во двор с тазиком мясного фарша

и кормила с каждым днем возрастающую в геометрической прогрессии

стаю. Птицы загодя занимали позиции на крышах, заборах и деревьях,

оживленно обсуждая предстоящий ужин, а потом совершали над моей

головой такие кульбиты, пытаясь ухватить комочек фарша в одну лапу,

потом в другую, а потом еще и в клюв, что законы аэродинамики

плакали и явно начинали сомневаться в своем постоянстве.

Мы верили, что наш постоялец тоже был среди этой галдящей

толпы.

А через несколько лет, вернувшись в Индию, я все ждала, что

пролетающий надо мной орел вдруг сядет ко мне на плечо и раскроет

клюв в ожидании угощения.

* * *

Мне всегда режет слух, когда кто-то говорит о любом

представителе Индии как об индусе. А ведь все просто. Индус – это

последователь индуизма как религии. А индиец – это национальность.

Конечно, главенствующая религия страны – индуизм. Но, помимо нее,

существуют еще мусульманство, иудаизм, христианство, буддизм,

сикхизм и джайнизм как сектантские ответвления индуизма. И бахаизм

– как попытка объединения.

Учитывая длительное правление страной Моголами, памятников

мусульманской архитектуры великое множество. Самой большой

мусульманской святыней считается Джама Масджид. Эта мечеть была

построена в 1656 году императором Шах Джаханом. Строилась пять лет

более чем пятью тысячами рабочих и стоила около миллиона рупий. В

наши дни по пятничным богослужениям тут собирается от двадцати и

более тысяч человек.

Если об основных мировых религиях все знают, то о бахаизме,

уверена, слышали далеко не все. Бахаизм – это попытка объединения

всех известных религий в одну. Вообще говоря, бахаизм берет корни в

исламе и был основан в XIX веке в Иране мусульманским мистиком

Бабом. Однако от ислама его отличают некоторые постулаты, как,

например, о равенстве всех членов общества, включая женщин. Сейчас

последователей этой религии около семи миллионов человек. В

основном, это люди образованные и проживающие в крупных городах.

Бахаистский храм в Дели – один из семи в мире. Строительство

было завершено в 1986 году, храм строился восемь лет архитекторами-

бахаистами многих стран мира под руководством иранца Фарибурзы

Сахба. Это удивительно красивое сооружение из мрамора напоминает

собой белоснежный полураспустившийся цветок лотоса из двадцати семи

лепестков. Поэтому храм так и называется – Храм Лотоса. Перед

девятью входами сооружены девять бассейнов, а территория вокруг

храма – это девяносто два гектара лужаек и цветников. Одновременно

он вмещает до тысячи трехсот человек, приверженцев человеколюбия и

добра как единственной религии. Вечерами храм подсвечивается, и

создается впечатление того, что он парит в воздухе, настолько

кажется полупрозрачным и невесомым.

* * *

Осенью и зимой в Дели и пригородах проходят ярмарки. Самая

замечательная и моя любимая обычно бывает в феврале в Сурадж-Кунде.

Здесь в X-XI веках король Сураджпал построил огромный каменный

резервуар для воды. Берега сделаны в виде амфитеатра со

спускающимися к воде ступенями специально для сбора дождевой воды.

Теперь здесь излюбленное место отдыха.

Выставка представляет собой огромный своеобразный рынок, на

котором предоставлены товары, сделанные народными умельцами со всей

страны. Одновременно проходят концерты музыкальных и танцевальных

коллективов, народных театров. Практически каждый штат представлен

еще и национальной кухней. Приезжать на вы-ставку лучше через

несколько дней после официального открытия, в будни, с утра и с

деньгами. И не забывать внимательно следить за кошельком!

В выходные тут огромные толпы. Приезжают не только поглазеть,

послушать, поесть и купить, но еще и покататься на лодках, на

качелях, посидеть и полежать на газонах и просто прогуляться,

чувствуя единение со всеми и с каждым в отдельности. Припарковать

машину поблизости практически невозможно, если у вас нет

приглашения с пропуском или дипломатических номеров. Иначе придется

идти приличное расстояние от пыльной парковки, забитой

всевозможными видами транспорта, а потом стоять в очереди за

билетами. Я уже не говорю о полиции, вооруженной от дубинок до

автоматов, и рамках для обнаружения металла.

Ворота, через которые вы проходите, похожи то ли на тигра, то

ли на кота, через которого пропущен высоковольтный электрический

разряд. Везде музыка, барабанная дробь, воздушные шары, воздушные

змеи, ароматы съестного, передвижные прилавки с теплой колой, водой

и сомнительным мороженым. Конкретных указателей на

представительства тех или иных штатов я не видела. Но, побывав тут

много раз, прекрасно ориентируюсь сама. Вот вам Раджастан, там

Орисса, вон Гоа, а вот Гуджарат.

Сказать «глаза разбегаются!» – мало. Потому что хочется

одновременно быть везде и ничего не упустить. Сюда не стоит ехать

снобам, чистюлям и любителям дорогих тряпок и драгоценностей. Тут

не та атмосфера, не те удобства и не те цены. Тут вам сто раз

наступят на ногу, двести толкнут, вас испачкают чем-то

неопределенным из разряда съедобного, но плохоотстирываемого, но

вам триста раз улыбнутся и четыреста предложат помочь в выборе. Вам

предложат посмотреть выступление факира, многозначительно пронося

перед вашим носом неизменную шляпу для пожертвований во имя

мастерства мэтра, вам предложат разрисовать все, что можно,

предложат сфотографировать чью-то семью и самому быть запечатленным

с младшим представителем семейства с сопливой физиономией и

грязными лапками. Ваша обувь будет покрыта вековым слоем пыли и

песка, нос сгорит на солнце, карта памяти в фотоаппарате откажется

переполненной в самый необходимый момент, вы будете голодны, как

месяц просидевший на кефирной диете, зато вы получите незабываемое

удовольствие от увиденного и купленного.

Итак:

Плетеные то ли корзинки, то ли абажуры тончайшей работы,

странные трубообразные сооружения из разноцветных тряпочек на

круглом металлическом каркасе, подвешенные к ветвям деревьев и

служащие украшением народных гуляний, свадеб и торжеств размерами

от десятисантиметровых до трехметровых, деревянная скульптура с

изображением бесконечных божеств размерами от спичечного коробка до

статуй по два с лишним метра высотой из желтого, красного и якобы

сандалового дерева, резные ширмы, непонятные маленькие зонтики типа

«для коктейля» с колокольчиками, кружки, чашки, блюдца из керамики

любых форм, цветовых сочетаний и размеров, огромные деревянные

панно с изображением Вишну, Ганеши, а чаще Рамы, освобождающего

свою супругу от злого демона Раваны. Эти панно монументальны, с

мелкими прорезными деталями и инкрустацией, выполнены из сочетания

разных пород дерева и кости и покрыты лаком. А вот бесконечные

сари, шали и просто ткани. Шелк, хлопок, шерсть любых сочетаний,

размеров и фактур. Покрывала на кровати и диваны – просто

геометрические рисунки, изображения сцен из Бхагаватгиты, цветы и

павлины. А вот мои любимые подвески из ракушек и перламутра

килограмм эдак по пять, а то и все десять. Мелкие ракушки разных

цветов, форм и оттенков крепятся леской на более мощных опорах из

дерева или металла в бесконечных ярусах. Или вот просто шлифованные

круглые куски перламутра на длинных нитях. Ракушек у меня много.

Часть куплена здесь, на выставке, часть привезена с океана. Есть

даже справочник с заумными невыговариваемыми названиями. Только

раритетных раковин после изучения научного пособия я у себя так и

не нашла. Оно и понятно.

А вот серьезный мужчина с седой шевелюрой и черными усами

продает бронзовые колокольчики. Правда, по весу их правильнее

назвать колоколами, настолько они тяжелые. Над каждым – Ганеша,

выше длинная цепь с кольцом. Наверное, классная вещь вместо

банального дверного звонка.

Много бронзовой скульптуры. Ганеша, Вишну, Шива, увитые венками

из настоящих цветов, коровы, лошади и верблюды почти в натуральную

величину. Здесь же, рядом, вышивают, выпиливают, рисуют и плетут. В

стопках рисунков индийской миниатюры можно закопаться до конца дня,

впрочем, как и в своеобразных картинах из верблюжьей кожи,

раскрашенных и вырезанных специально для театра теней или украшения

вашей гостиной. Правда, краски пачкают руки.

Вот плетеные шляпы и маленький человечек, демонстрирующий урок

мастерства плетения, а вот «ласточками» на веревке развешаны

шлепанцы из кожи верблюда. Бесконечная бижутерия из пластмассы,

дерева, стекла, бусинок, ракушек и веревочек. Коврики ручной работы

всех мыслимых и немыслимых размеров, которые, как выяснилось,

опасно стирать по причине их поразительной «линючести», причем

вымываемые цвета никак не соответствуют «заявленным», то есть уже

имеющимся. Куклы в национальных одеяниях, расшитых зеркальцами,

бусинками и ленточками, только лица деревянные и раскрашенные –

остальное просто ткань.

Каменные и деревянные шкатулки, браслеты из железа и кости,

кожаные перчатки (с моей точки зрения совершенно чуждый атрибут

продаж), детские пластмассовые пистолеты для стрельбы водой,

бенгальские огни, приправы и ароматические масла, вороньи или чьи-

там-еще сушеные крылья и головы от сглаза или порчи, плетеная

мебель, мраморные столы, чаще черные, с красивейшей инкрустацией,

сладости на выбор. Картины, выполненные из сердцевины каких-то

растений в пластиковых коробках или на плетеной из соломы основе и

представляющие собой диковинные белые цветы, со временем

становящиеся сморщенными бежевыми, но не теряющими трогательного

шарма. Вазы от совсем маленьких до огромных из керамики и бронзы,

из которых, кажется, вот-вот покажется уставший от ожидания джинн,

национальные курты-пижамы сказочных расцветок, так называемое

«дутое» серебро в виде брелоков, кулонов и цепочек, бусы из

полудрагоценных камней, четки из семян священного дерева, стекло,

искусственные цветы, горшки и бесконечное множество других нужных и

ненужных «чудесностей».

В многочисленные забегаловки с едой мы не заходили ни разу, как

бы завлекательно вкусно ни пахло, опасаясь за желудок. Вода

привозная, как моется посуда – лучше не представлять. Как готовится

еда – тем более. Поэтому лучше просто проходить мимо, не обращая

внимания на горы выброшенной грязной одноразовой посуды с объедками

и стадами толстых и самых счастливых мух на свете.

В общем, главное – не поддаваться соблазну!

* * *

А еще я очень люблю центр Нью-Дели. Несмотря на вечные толпы

людей и стада машин. Особенно, если не жарко и есть возможность

припарковаться. Одно с другим, правда, совпадает не всегда. Кэнноут-

Плэйс (Connaught Place) был построен англичанами как торговый

комплекс в 1931 году. Симметричность, удобство и белизна резко

контрастируют с постоянным хаосом и грязью вокруг. Сказать по

чести, белизна достаточно померкла, облезла и сильно поизносилась.

Здания построены по кругу. На внутреннюю площадь со сквером

выходят витрины бесконечных магазинов. Точнее даже, не сами

витрины, а реклама, потому вход в любой из магазинчиков возможен с

террасы, куда из-за растяжек, плакатов и навесов почти не проникают

солнечные лучи. Иногда летом терраса закрыта от улицы тентами из

ткани или бамбука. Снуют мальчишки с черной ваксой, настоятельно

желая почистить ею мои белые тряпичные тапочки, продают рисунки на

бумаге и шелке, представляя их исключительно древнейшими

произведениями искусства, пахнет национальной кулинарией, благо

мелкие забегаловки тут на каждом шагу, ароматическими палочками из

самих магазинов, продают бэушные книги на английском и хинди,

выжимают сок из лайма в сомнительной чистоты стаканы со столь же

сомнительного происхождения льдом. Магазины на любой вкус и

кошелек. Правда, в большей степени они ориентированы на туристов.

Спортивные, книжные с канцтоварами, магазины дорогих тканей и не

очень дорогих сари, магазины кожаных сумок, ремней, курток и, вы

удивитесь, шуб. Магазины музыкальных инструментов и драгоценных

камней, магазины часов, обуви, мужской одежды, кашмирские лавки с

шалями из пашмины («пашмина» – от персидского слова «pashm»,

обозначающего шерсть кашмирской козы) и шали «шахтуш» (шерсть

антилоп оронго, или чиру, находящихся под угрозой полного

уничтожения) из-под полы, магазины детских товаров и магазины

сладостей. В боковых проходах между зданиями – кинотеатры и

закусочные. Все остальное, включая вторые этажи – офисы и

представительства.

От центра, практически от сквера, по радиусам расходятся улицы.

Самая любимая туристами – Джанпатх, на одной стороне которой те же

бесконечные лавки, но уже с несколько видоизмененными в сторону

уменьшения ценами. Тут множество магазинчиков с изделиями из

бронзы, латуни и дерева, чуть в стороне развешаны и разложены

покрывала всех цветов и размеров, выполненные в стиле «лоскутного»

шитья с бесконечными зеркальцами и нашитыми мелкими ракушками. Я

так и не купила здесь ничего, потому что все годы, проведенные в

Индии, никак не могла понять, как этими покрывалами пользоваться и

как потом приводить в божеский вид. Да и покрывала ли это вообще?

Сидеть на них неудобно, ходить по ним – непрактично, да и жалко,

стирать страшно – облезут и полиняют, вешать как ковры на стены – я

не готова, как, впрочем, и собирать потом черную и жирную на ощупь

каждодневную делийскую пыль. Поэтому я каждый раз удивлялась

туристам из Штатов и Европы, с жадностью закупавшим эти раритеты

стопками и рулонами. Может, я просто уже привыкла ко всему

национальному, и у меня уже нет этого ощущения новизны и

необычности? Правда, когда сейчас я начинаю вспоминать это буйство

красок, я начинаю жалеть, что у меня нет такого райского «ковра».

Остается надеяться, что отложенные на будущее мечты все же когда-то

будут иметь возможность реализоваться.

* * *

Отдельно хочу остановиться на почему-то часто обойденных

вниманием магазинчиках ручных промыслов (handycrafts). Один из моих

любимых находится на небольшом рынке напротив парка Лоди. Если не

ошибаюсь, большая часть продаваемого там товара сделана вручную

людьми с ограниченной физической активностью. Зайдя сюда, можно

часа полтора самозабвенно копаться в полной тишине в бесконечных

ящичках, прилавках, коробочках и стеллажах. Иногда тишина

прерывается звуком колокольчика на входной двери, сообщающего о

новом редком посетителе. Всегда пахнет сандалом и еще чем-то, мне

неизвестным и ароматным. И чего здесь только нет! Слоники из

сандала разных размеров, из желтого дерева, из папье-маше. Одни,

всех цветов и оттенков, на любой вкус, раскрашены узорами из цветов

и покрыты лаком, другие – скромные деревянные, с резьбой.

Всевозможные шкатулки из дерева для благовоний и драгоценностей,

малюсенькие коробочки непонятного предназначения, мраморные яйца с

инкрустацией из малахита и яшмы, мраморные «кружевные» блюдца с

цветами и павлинами из полудрагоценных камней, верблюды из кожи,

открытки ручной работы с рисунками, приклеенными засушенными

цветами и сказочными орнаментами из трав, стеклянные чудо-зверушки,

цветные шарики, благовония, расшитые бисером и шелковыми нитками

«театральные» сумочки, бусы на тонких кожаных шнурках из

отшлифованного океаном стекла, бусин, ракушек, семян и плодов

неизвестных мне растений, плетеные браслеты из ниток, бисера,

веревочек, витых из пальмовых листьев. Все переливается, сверкает,

блестит и ароматно пахнет, глаз не оторвать. В некоторых других

подобных магазинах можно найти кучи рисунков в стиле известной всем

миниатюры, роспись на шелке, начиная от изображения богов и сцен из

Махабхараты до сказочных птиц и павлинов в цветах магнолий или

лотоса. Часто продают ковры, коврики, подушки, шитые в том же

«лоскутном» стиле. Только все дополнено нашитыми зеркальцами,

отдельными фигурками слонов и птиц, колокольчиками и бусинами.

Размеры такого великолепия – от носового платка до покрывала на

царственное двуспальное ложе. Плюс ко всему везде можно купить

всевозможные серьги из всего, что попадается под руку – начиная от

простых железных с бубенчиками до плеч, заканчивая сложноплетенными

из джута, заколки для волос, броши в виде букв алфавита,

керамические бусины всех размеров от горошины до кулака. Перед

Новым годом, точнее, перед Рождеством, появляется праздничный

ассортимент. В основном, это деревянные шары и колокольчики на

витых золоченых нитях с ручной росписью узорами из цветов или

зимними зарисовками, гирлянды из мишуры и лент, хлопушки с

искусственным снегом и конфетти. В этих магазинах можно найти пояса

из змеиной кожи, шелковые шарфы с тончайшей росписью, дешевые

колечки из пластмассы, колье из мельчайших ракушек с лазуритом,

бусы из любых добываемых в Индии полудрагоценных камней,

великолепные всевозможные броши в виде гирлянд цветов или отдельных

цветков из крашеных тканей, джута и бисера, браслеты из камня,

кости и кожи, как правило, буйволиной или верблюжьей, шашки и

шахматы из дешевого дерева или мрамора.

Для меня магазины handycrafts по приоритетности стоят на первом

месте, потому что куда как больше говорят о национальном колорите

страны, нежели обычные, обласканные вниманием, ювелирные.

* * *

Как раз совсем рядом с этим магазинчиком, через дорогу,

находится чудесный парк Лоди. Это одно из любимых мест отдыха

горожан в выходные дни, а служащих близлежащих офисов в обеденный

перерыв. Тут дремлют прямо на газонах, обедают, читают, играют в

крикет, занимаются бегом, медитируют, обсуждают по-следние новости.

Это и солидные мужи с охраной, и нищета в обносках. Парк был создан

в 1936 году вокруг захоронений 15 века, относящихся к династиям

Лоди и Саидов, которые были последними делийскими султанами. Самые

старые захоронения принадлежат Мухаммаду Шаху и Сикандеру Лоди.

Парк всегда зелен, старинные храмы окружены цветниками, огромные

поляны со стриженой травой окаймлены клумбами роз, у прудов

попрошайничают бурундучки, на вершинах деревьев гнезда грифов,

которые, сидя на куполах, создают впечатление вечных неподвижных

стражей.

* * *

На углу Джанпатха находится известный ювелирный магазин. Все в

зеркалах, фонтаны, охрана, кондиционер, в общем, «шик, блеск,

красота». Покупатели, а их всегда много, и в большинстве своем они

приходят семьями, к выбору относятся очень серьезно. Они надолго

усаживаются перед прилавком, тщательно рассматривают каждый из

выносимых из «закромов» лотков с бесконечными рядами уложенных в

мягкую замшу колец, серег, браслетов и колье. При этом все громко

обмениваются впечатлениями, пьют принесенную «от магазина» в

качестве «респекта» (англ. «respect» – уважение) колу в жару и чай

с молоком зимой, куда-то постоянно звонят по мобильникам,

приветствуют зашедших знакомых и в итоге покупают килограмма

полтора. Золото здесь от восемнадцати до двадцати четырех каратов

(зд. «карат» – мера определения содержания золота в сплавах. Чистое

золото соответствует двадцати четырем каратам). Браслеты от

тончайших простых до широченных, на полпредплечья, со всевозможными

орнаментами. По одному такое не покупают. Ну, кроме иностранцев,

конечно. Серьги на любой вкус – маленькие, скромные и неприлично

огромные, длиной до плеч и с дополнительным креплением за ухом,

иначе мочка растянется и будет выглядеть не совсем эстетично.