Текст книги "Индийская Сказка Со Вкусом Манго"

Автор книги: Елена Виткалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Елена ВИТКАЛОВА

ИНДИЙСКАЯ СКАЗКА СО ВКУСОМ МАНГО

Зачерпни воду, и луна будет в твоей руке.

Прикоснись к цветам, и их аромат пропитает твою одежду.

Чаньские изречения

Если не усложнять, то жизнь состоит из прошлого, на которое

повлиять уже никак не возможно, и из будущего, которое, как нам

кажется, вполне достижимо. Есть еще, конечно, здесь и сейчас. Но

эти мгновения так скоротечны, что не всегда и не везде успеваешь

включить способность к анализу происходящего. И тогда эта так

называемая реальность мгновенно, у вас на глазах, превращается в

сладкую негу прошлого. Есть еще одна составляющая, которой наделены

почему-то не все. Я имею в виду способность мечтать.

Все это в наших головах перемешано, перепутано, выстроено

сложнейшими лабиринтами, подменено понятиями, разбавлено сомнениями

и окрашено в разные тона, поэтому, ясное дело, ваше сознание не

всегда сразу готово определиться с приоритетами. Особенно, когда вы

просыпаетесь ранним утром и пару секунд не можете, как сейчас модно

говорить, правильно себя позиционировать в пространстве и времени.

Так и я, физически находясь за тысячи километров от Индии, все

чаще душой и сердцем, особенно в промозглые осенние и холодные

зимние дни, просыпаюсь именно там. В эти минуты в моем сознании

переплетены воспоминания и мечты о будущей встрече с этой далекой,

но ставшей столь родной солнечной, доброй и удивительной страной.

Если я собираюсь куда-нибудь, пусть даже на три-четыре дня,

процесс сборов долог и мучителен. Надо укомплектоваться так, чтобы

вещи были всепогодны, сочетались друг с другом, мало мялись,

шокировали (на всякий случай) окружающих и занимали мало места.

Последнее, как правило, маловероятно при соблюдении предыдущих

условий. Тема обуви и косметики вообще без комментариев.

Но я совершенно точно знаю одно волшебное слово, при правильном

упоминании которого я буду готова через час с минимумом багажа и

максимумом ожиданий.

* * *

…Кто-то предпочитает путешествия поездом, кто-то – самолетом.

Самолет куда как прагматичен и скор. Поезд – тягуч, задумчив и куда

более романтичен. Повлиять на ход времени и на скорость мы не в

состоянии, как ни торопись, поэтому остается только наблюдать за

попутчиками, вспоминать, мечтать, думать и сравнивать. Мимо текут

поля и леса, день вяло превращается в сумерки, из окна доносится

запах прибитой недавним дождем пыли, мелькают огоньки неведомых

чужих жизней, позвякивает стакан в подстаканнике, и кто-то

обязательно откровенничает о проблемах с подрастающей дочкой, о

нескладывающейся личной жизни, о первой любви, здоровье, желании

бросить курить и начать бегать по утрам, о предстоящих выборах, о

мерзавце-начальнике, зажимающим карьерный рост, о планах на отпуск,

взятках за прохождение техосмотра, школьных поборах, ценах вообще и

работе правительства в частности.

А ты смотришь в окно, слушаешь и гадаешь, почему в пробегающей

мимо ночи горит где-то вдали одинокий огонек. Кто там живет, о чем

думает, чего ждет, почему не спит? Просто бессонница, долгожданная

встреча, прощание, одинокое бесконечное ожидание? И не узнаешь

никогда. Как и не встретишь никогда больше попутчиков по купе,

которые завтра бодро улыбнутся, попрощаются навсегда, и каждый

поспешит замкнуться в собственной судьбе, на какие-то мгновения

пересекшейся с вашей.

Самолет – не поезд. Все спешат, галдят, несутся в первых рядах,

объединенные пакетами из Дьюти Фри (магазин беспошлинной торговли)

и желанием скорее занять места, как будто самолет втайне лелеет

мысль назло улететь именно без вас. Подозреваю, что желание быстрее

устроиться, выпить принесенный стюардессой бокал вина или чего

покрепче, в зависимости от класса, которым летите, и скорее

попытаться уснуть обусловлено вовсе не усталостью и нежеланием

поговорить с соседом по креслу по душам, а банальным непониманием

технической стороны вопроса «почему самолеты вообще летают?» Я тоже

отношусь к этим явным девяносто восьми процентам пассажиров,

поэтому, чтобы не терроризировать собственную нервную систему, не

прислушиваться к работе двигателей, закрываю глаза и даю себе

установку спать все 6 часов полета. Удается не всегда.

А что касается делийского аэропорта… С каждым возвращением все

настойчивее хочется разуться и шлепать за багажом по прохладным

мраморным плитам босиком. На это мое желание приятели отреагировали

просто – «это диагноз». Я с ними согласна.

Говорят, театр начинается с вешалки. А заканчивается буфетом.

Причем, иногда без основной составляющей, ради которой, собственно,

вы сюда и пришли. Еще говорят, что страна начинается с аэропорта. А

заканчивается вопросом самому себе: «Хотел бы я еще раз сюда

вернуться?» Для меня Индия не заканчивается никогда. Потому что

вопроса такого нет. По одной простой причине. Мне никогда не

хочется отсюда уезжать.

* * *

Мой любимый город в Индии – Джайпур. Он особенно поражает

воображение ранним утром, когда возникает ощущение его розово-

прозрачности. У стен Дворца Ветров, или «Hawa Mahal», с рассветом

кипит жизнь. Куда-то движется все и вся. Причем, в прямо

противоположных направлениях, как в большом муравейнике.

Открываются двери ювелирных лавок, и зазывалы точно определяют в

толпе приезжих. У самых стен дворца занимают свои места продавцы

кукол в национальных одеждах, расшитых зеркальцами, которые

отражают набирающее силу солнце, разворачивают циновки «укротители»

кобр, сонно потягиваясь, жуют бетель велорикши, спешит в школу

детвора в обязательной школьной форме с ранцами за спиной и

коробочками с завтраком, верблюды тянут до небес нагруженные всякой

всячиной повозки, на символических прилавках раскладывается для

продажи товар – чищеные кокосы, нарезанный кружочками редис,

огурцы, мандарины, бананы, помидоры, на соседних – лаймы, из

которых вам любезно предложат тут же выжать сок агрегатом, похожим

на орудие пыток, случайно попавшим сюда из средних веков, из

ведерка рядом достанут лед и искренне удивятся, если вы вежливо

откажетесь из опасения за свой желудок. Мальчишки на видавших виды

подносах несут по чьим-то заказам чай с молоком или кофе, умудряясь

при этом весело болтать и не спотыкаться, из пробирающихся по узкой

улочке грузовиков несется веселая национальная музыка, из дверей

кабин торчат босые пятки, указывающие поворот, развеваются на

теплом ветерке всевозможные разноцветные флажки, ленты, гирлянды,

привязанные к непонятно откуда и куда тянущимся проводам. В

соседних домах женщины снимают с перил балконов и подоконников

высохшие сари, начинает тянуть ароматом пряностей из маленьких

забегаловок и просто с лотков с многочисленными индийскими

сладостями, которые везут мимо вас. Ощущение такое, что тут все

друг с другом знакомы – здороваются, улыбаются, обмениваются

новостями и безумно куда-то торопятся. Раз уж сказала о сари… Сари

– это вообще нечто из ряда вон, что называется… На тело женщины

особым образом наматывается семь метров ткани. Меня тоже учили это

делать, когда я однажды озвучивала фильм об индийских праздниках,

снятый на заказ для нашего Министерства обороны. Вроде как и

получалось, но потом, когда я пыталась делать это самостоятельно,

все шло не так: то ткани не хватало, то торчали какие-то куски, то

все сползало, то завязывалось узлами в самых неподходящих местах. Я

утешала себя тем, что все-таки для этой процедуры нужны навыки,

отрабатываемые годами. Индийские женщины производят сложные

движения автоматически и превращаются в королев и принцесс. Сари

разнообразны по цвету, ткани и орнаментам. Двух похожих не

встретишь. Все оттенки радуги – красные, фиолетовые, синие, белые и

до бесконечности сочетаний цветов. С яркими цветами сочетаются

обязательные украшения: на ком-то – килограммы золота и драгоценных

камней, на ком-то – скромные цепочки с камушками. Но бусы, серьги

и браслеты вы увидите на каждой. Как, впрочем, и раскрашенные хной

замысловатые узоры на ладонях и ступнях. Все сверкает и

переливается на солнце. На желто-сером фоне городских или сельских

улиц сари расцветают, как цветы. Невозможно глаз оторвать. Словно в

цветном кино перед вами мелькают одна за другой женщины – молодые и

пожилые, стройные и толстые, красавицы и не очень. Все темноволосые

и темноглазые. Идут, как королевы, поддерживая концы шалей,

осторожно обходя колдобины и рытвины на улицах. Это о них писал Ф.-

У. Бейн в «Digit of the Moon»: «Вначале, когда Тваштри

(божественный творец) взялся за сотворение женщины, он обнаружил,

что израсходовал все материалы на создание мужчины и ничего

подходящего у него не осталось. Поразмыслив, он поступил так –

взял округлость луны и изгибы ползучих растений, цепкость усиков

вьюна и трепет листьев травы, гибкость тростника и прелесть

цветка, легкость листьев и извив слоновьего хобота, взгляд лани и

сплоченность пчелиного роя, веселую радость солнечных лучей, плач

облаков и переменчивость ветра, робость зайца и тщеславие павлина,

мягкость груди попугая и твердость алмаза, сладость меда и

свирепость тигра, жар огня и холод снега, крик сойки и пение

кокиля, вероломство журавля и верность дикой утки и, смешав все

это, он сотворил женщину и отдал ее мужчине».

А мне во всем этом шуме и гаме джайпурской улицы отчетливо

слышится звонкий девичий смех, раздающийся из бесконечных окошек

Хава-Махала, слышится шуршание дорогих сари, звон колокольчиков на

браслетах. Теряется ощущение времени, так и кажется, что вот-вот в

одном из резных девятисот пятидесяти трех каменных окошек дворца,

построенного махараджей Саваем Прапатом Сингхом из красного и

розового песчаника для своего гарема, мелькнут озорные карие глаза

в орлином разлете бровей.

Дворец построен два века назад и посвящен богу Кришне. Он

кажется розовой картонной декорацией. Ну, еще бы, если стены

толщиной всего в двадцать сантиметров, а «глубина» – всего в одну

маленькую комнатку. Пять этажей лесенок, арок, беседок и

многочисленных узких резных окошек. Фасад выходит на оживленную

улицу, которая, по сути, является рынком. Задней стены фасад не

имеет. Те же беседки с закопченными куполами, арки, лестницы,

возникающие из ниоткуда, с такими высокими ступенями, что невольно

задумываешься над тем, как тут вообще могут ходить невысокого

роста индианки в сари. В джинсах с кроссовками не свернуть бы себе

шею. Пишут, что если смотреть на дворец издалека, он похож на

корону, венчающую голову божества.

Во дворце всегда прохладно и тянет ветерком, что особенно

актуально в местном жарком полупустынном климате. Это благодаря

удивительной встроенной системе вентиляции. С самого верхнего этажа

открывается захватывающий воображение вид на розовый город, на

обсерваторию Джантар Мантар с самыми большими в мире солнечными

часами, озеро с одиноким дворцом Джал-Махал, кажущимся

поднимающимся из воды миражом в период муссона, форт Джайгах («Форт

Победы») с самым большим в мире пушечным лафетом и пушкой весом в

пятьдесят тонн, стрелявшей, предположительно, всего один раз, и на

Сити-Палас – комплекс зданий резиденции махараджи с музеем,

небольшими внутренними дворцами, воротами и садами. Там, на

территории музея, хранятся старинные сокровища из коллекций

традиционной индийской миниатюры, манускриптов, могольских ковров,

королевских костюмов, музыкальных инструментов и оружия. Во дворе,

у колонн из красного песчаника, одиноко стоят два самых больших в

мире серебряных сосуда, внесенные в книгу Гиннеса. В 1901 году во

время путешествия Мадхао Сингха в Лондон в них возили воду из

священной Ганги.

Обсерватория поражает с первого взгляда. Там всегда много

народа, особенно школьников с учителями. Слушают, открыв рот.

Построена обсерватория удивительно талантливым королем Джай Сингхом

в 18 веке. Тут самые большие в мире солнечные часы. Естественно, к

ним все устремляются в первую очередь и начинают громко сравнивать

их показания со своими наручными. Левая арка часов показывает время

с восхода солнца до полудня, правая – от полудня до заката. Время

определяется по наиболее четкой тени. Когда-то вход в центральную

часть с беседкой на самом верху был открыт для всех желающих, но

потом, опасаясь несчастных случаев, на ворота лестницы повесили

тяжелый замок. Зато на боковые части вполне можно подняться.

Правда, ступени имеют такую высоту, что дети, которых приобщают к

чудесам древней архитектуры, буквально ползут наверх на

четвереньках с помощью взрослых.

Рядом с большими солнечными часами находятся двенадцать

зодиакальных часов. На каждом из них свой знак Зодиака и даты, на

него указующие. При желании астрологи могут составить вам гороскоп

на всю оставшуюся жизнь. Правда, почему-то желающих я так и не

видела. Некоторые из инструментов обсерватории используются до сих

пор для предсказания степени «жаркости» летних месяцев, времени

прихода муссона, его длительности и интенсивности, а также для

предсказания возможности наводнений и голода.

* * *

В одиннадцати километрах от Джайпура находится форт Амбер,

оказывающий на меня магическое действие. Он находится на въезде в

ущелье. Внизу – озеро, в котором среди буйно цветущих лотосов

купают слонов и в котором сливаются отражения высоко плывущих

облаков и стен крепости.

Подняться в сам форт можно пешком, а можно на слоне. На вкус.

Для машин проезда нет, и это здравая мысль, пусть и выбивающаяся из

общих правил. Слоны – на выбор. Они раскрашены от кончика хобота до

кончика хвоста. Хотя я где-то читала об указе, запрещающем это

делать. Рисунки на слоновьих шкурах выполнены настоящим мастером,

который, правда, иногда перебарщивает с чувством цвета. Они в

розово-желто-фиолетово-фисташковой гамме. В основном изображены

лотосы и «колесо судьбы». На голове у каждого животного на красно-

сине-золотом коврике сидит «водитель». Обязательно в «парадной»

белой рубашке или куртке-пижаме и с раджастанской чалмой на голове.

На слонах непостижимым образом закреплены большие корзины с

поручнями, в которых может поместиться до шести взрослых человек.

Когда слон выбран, с корзины торжественно спускают длинную

разноцветную попону в тон коврику на голове. Надо сказать, что у

меня, большой любительницы животных, слоны вызывают сострадание.

Что они видят в своей жизни? За десять тысяч долларов некто

покупает молодого слона, нанимает погонщика, который вместе с

животным обязуется отработать капвложения. Это не значит, что слона

кормят как надо и чем надо. Не говоря уже вообще о регулярной

ветеринарной помощи как таковой. Представляю, как слонам

осточертевает каждый день ходить вверх-вниз по дороге с кучами

туристов, которые так и норовят или вывалиться из корзины, или

попасть под ноги. Когда мы едем в Амбер, обязательно запасаемся

связками бананов и мандаринами для угощения. Но разве в две-четыре-

шесть пар рук поместится столько, чтоб накормить всех?

Испытывая слабость к этим животным, я когда-то даже мечтала

реинкарнироваться в слониху. Но случай заставил меня передумать.

В один из наших приездов в Амбер, пока приятели совершали

«восхождение», я из любопытства зашла во внутренний дворик на

площади у «пристани», где туристы с лихорадочно блестящими

круглыми глазами усаживаются на слонов. Двор небольшой, весь устлан

соломой, посредине огромное одинокое раскидистое дерево и такой же

одинокий огромный красавец слон. Подобной слоновой стати я еще тут

не видела и решила познакомиться поближе. Внутри двора никого

больше не обнаружилось, и я смело подошла к животному. Обращаться

к нему хотелось исключительно «Ваше Высочество». В руках у меня

здоровенная связка бананов, в карманах куча пузырьков с

дезинфицирующими глазными каплями, которые я привожу для слонов. Уж

не знаю, от климата, наследственности или неподобающего обращения,

но практически у всех слонов в Амбере проблемы с глазами. Иногда

мне удавалось самой промывать и протирать им глаза от пыли и грязи,

скопившейся в уголках. «Водители» при этом особого интереса или

энтузиазма не проявляли, явно принимая меня за не совсем здоровую в

психическом плане, и предпочитали не связываться. Так вот. Кормлю

я Его Высочество бананами и рассказываю о его же нелегкой доле и о

том, как я в него влюблена. Он задумчиво жует и внимательно

слушает, поводя ушами. Похоже, ему все это действо безумно

нравится. Мне тоже. В это время во дворик заходят отлучавшиеся куда-

то погонщики. Глаза у них становятся размером с блюдце, а цвет лица

приближается к европейскому. Что-то они там шепчут и размахивают

руками. Близко, однако, не подходят. Все больше вдоль стеночки.

Наконец я соображаю, что жесты могут означать только одно:

«Отползай». Очень удачно. Его Величество как раз чисто по-

королевски взял у меня из протянутой руки последний банан и начал

интересоваться происходящим. А я начала отступление. Слон перестал

жевать и сосредоточился. На его лице (не могу написать «морде»)

изобразилось раздумье в чистом виде. Следующие минут десять мы так

и стояли, внимательно глядя друг на друга. Погонщики тоже впали в

оцепенение. Вдруг слон потянулся ко мне хоботом. Может, он хотел

поцеловать мне руку в знак понимания и благодарности, может, просто

хотел найти еще банан. Кто знает… Мне тоже захотелось погладить Его

Высочество, но не дали. Меня буквально оттащили на безопасное

расстояние, долго что-то бубнили, размахивая руками и показывая на

слона. С трудом удалось понять следующее – слон молодой,

практически необъезженный, находится тут недавно на обучении

ремеслу, его погонщика сейчас нет, куда-то отлучился, а чужих

животное не слушает. И вообще, слон коварный и непредсказуемый по

молодости лет, а потому мог спокойно отправить меня туда, где стоит

очередь на реинкарнацию. Не знаю, насколько коварен был «мой»

красавец и коварен ли был вообще. Сомневаюсь, что он имел желание

со мной расправиться, тем более что только я была посвящена в его

королевские корни. Но мнение погонщиков тоже имело право на

существование, все же они каждый день близко общаются с животными и

знают их куда лучше меня. В общем, страха я не почувствовала или не

успела. Только всю дорогу назад меня не покидало странное чувство

опустошенности и грусти.

* * *

Вернемся к Амберу. Начали его строить в 1600 году под

руководством раджи Май Сингха на развалинах форта одиннадцатого

века, продолжал строительство раджа Джай Сингх, а окончательный вид

форт принял в 18 веке благодаря стараниям и вкусу Савай Джай

Сингха. Построен форт из красного и белого мрамора. Представляете

себе сочетание в яркий солнечный день? Прежде чем попасть

непосредственно за огромные кованые ворота, вы сходите со слона на

специальную «пристань» и оказываетесь в большом внутреннем дворе за

внушительными воротами.

Посередине небольшой сад, по периметру обязательные

магазинчики, в которых вам предложат сладости, воду, чипсы, сари,

рисованную миниатюру и бусы. Затем лестница, билетная касса и,

собственно, сам форт. В архитектуре он сочетает индийский и

мусульманский стили. Вас встречает дворец для публичных аудиенций.

Он открыт всем ветрам, свод держат изумительной красоты резные

колонны со слоновьими головами наверху. Скат крыши облюбован

голубями в несметных количествах. На ступеньках внизу с ошалевшим

видом сидят туристы, приходя в себя от увиденной красоты. Внутри

форта вас поразит не только следующий за дворцом публичных

аудиенций женский дворец, изумительно раскрашенный типично в

могольском стиле. Здесь и королевские апартаменты, ворота, сады,

ручейки и фонтаны, узкие проходы, витые лестницы, огромные залы,

павильоны, храмы и дворцы. Большой белый храм построен в честь

богини Кали. Зал Победы отделан бесчисленными зеркальцами. Гид

обязательно зажжет принесенную с собой свечу, и все обязательно

дружно ахнут от удивления, помноженного на восхищение. Потолок и

стены отразят тысячи мерцающих звездочек, похожих на мотыльков. И

где, скажите на милость, вы еще увидите дверь из сандалового дерева

со специальными отверстиями для охлаждения воздуха?

Гуляя по форту, можно заблудиться. А можно не оторвать глаз от

вида ущелья, открывающегося из бесчисленных беседок и окошек. Где-

то внизу, вдоль озера, проходит дорога в Джайпур, живет своей

жизнью маленький городок, в озере купаются слоны и погонщики,

высоко в небе парят грифы, задевая крыльями облака. Все течет, все

меняется каждый миг. А тут время как будто застыло или вы как будто

попали в давнее прошлое, откуда не хочется возвращаться. Я много

лет лелею мечту переночевать в Амбере, на самой верхней открытой

площадке, смотреть на проявляющиеся в сумерках звезды, ощущать

тепло нагретого солнцем мрамора и пытаться представить себе хотя бы

капельку былого величия столь далекого прошлого.

* * *

Нельзя не рассказать о дорогах Индии. Это вообще «больная» и

животрепещущая тема для всех иностранцев. Я не буду писать о

дорогах в смысле асфальтового покрытия. Хотя, сказать по совести,

оно все же лучше нашего. Во всяком случае, его не латают таким

варварским способом, как у нас, исключительно в снег или дождь.

Есть, конечно, дороги, сравнимые с полем боевых действий после

применения квадратно-гнездового способа бомбометания. Ну, так у нас

к некоторым населенным пунктам дорог нет в принципе. Разве что

вертолетом добираться. Но не все же Абрамовичи, верно?

Пробки в Индии есть. Их не может не быть. Страна не справляется

с прибавляющимся количеством автотранспорта. Особенно впечатляющи

заторы в больших городах. Особенно в час пик и накануне праздников

(а в Индии они почти каждый день). Если вы спокойно

останавливаетесь на «красный», это не значит, что перекресток вы

пересечете первым. Справа одна за другой резвые «Марути» будут

выезжать вперед и прижиматься к вам как к горячо любимой женщине.

Боковых зеркал не существует в принципе, потому что они мешают

жизненному пространству рядом стоящего автомобиля. И вполне может

быть, что от соседа вас отделяет всего пара-другая сантиметров. По

дорогам несутся грузовики, увешанные гирляндами огоньков, цветов,

ленточек и компьютерных дисков. Их сигнал напоминает рев раненого

мастодонта. Приобретение такого сигнала в виде груши всегда было

моей мечтой. При этом грузовики вообще никогда и никак не слышат

бибиканья всего более мелкого по размерам. Раскрашены они во все

цвета радуги, что отвлекает внимание водителей-иностранцев в первое

время. На одном грузовике флаг страны, на другом караван верблюдов,

увитый цветами, на третьем слоны всех размеров и пропорций, лотосы,

павлины, диковинные птицы и надписи. Все это великолепие

переливается на солнце и дополняется орущими приемниками, босой

ногой в окне водителя, которая высовывается наружу, когда надо

указать поворот (кстати, совсем не обязательно он повернет туда,

куда указывает таким диковинным образом), привязанным к заднему

борту башмаком и обязательной надписью «Horn, please» (Сигнальте,

пожалуйста). Надписи с пожеланием приятного пути выглядят

умилительно и вежливо. Но мало кто знает (и я не знала, пока мне не

написал об этом Александр Михайлович Кадакин – ныне Чрезвычайный и

Полномочный Посол Российской Федерации в Швеции, а в мою бытность

пребывания в Индии – Чрезвычайный и Полномочный Посол в Индии), что

под этими человеколюбивыми словами в обязательном порядке

присутствует надпись только на хинди или на местном диалекте (но

никак не по-английски) примерно такого, вполне садистского

содержания – «если ты меня сглазишь, то сам тогда сдохни!». «Кали

назар дален, тотумхара мункх кала пар джае». Дословный перевод –

«бросишь на меня черный взгляд – пусть твой рот почернеет».

Индийцы очень суеверны, страшно боятся сглаза, считая, что «черный

взгляд» несет в себе мощный потенциально-негативный энергетический

поток.

Хотя, «несутся», как я написала, не совсем правильно. В город-

ских условиях вы можете развить скорость до сорока километров в

час, и будете неимоверно счастливы. Автобусы и грузовые автомобили

в силу их размера вряд ли когда пропустят вас вперед. То же

касается повозок, тележек, инвалидов и машин вообще. Поэтому будьте

готовы плестись по часу с лишним за каким-нибудь груженым «TATA».

Машины грузят, что называется, под завязку, совершенного не

заботясь о том, что вообще-то в них есть мудреный центр тяжести.

Поэтому вдоль дорог вы то и дело встречаете перевернутые грузовики,

разбросанные ящики, тюки и совершенно невозмутимых водителей,

сидящих на «хозяйстве» и ожидающих помощи.

Стада легковушек, грузовиков, цистерн на колесах, бесконечных

автобусов без дверей, выстраивающихся «клином» или «свиньей», как

говорит мой муж, – это далеко не все, что есть на дороге и

стремится вас обогнать. И что совсем не всегда движется в потоке

параллельно вам. Впереди может спокойно идти пара коров, абсолютно

не реагируя ни на что и продолжая невозмутимо жевать. Повозка с

верблюдом, везущая тростник. Причем, тростник будет гружен так,

что, свисая с двух сторон, будет перекрывать вам возможность обгона

слева и полполосы встречного движения справа.

Отдельная тема – это велосипеды, мотоциклы, моторикши и

попрошайки. Для велосипеда вообще не существует знаков и преград.

Он считает себя танком. Помню, как когда-то у нас что-то

приключилось с машиной и приятели тащили нас на тросе, роль

которого исполняла хозяйственная веревка, купленная в соседней

лавке. Габаритники включены, расстояние между машинами сокращено до

минимума во избежание недоразумений, сигналы не умолкают, однако

при любой возможности велосипедисты выискивали, как им казалось,

самую удобную лазейку и старались проехать именно между машинами,

ничего не видя и не слыша нас, орущих в открытые на

сорокапятиградусной жаре окна. В конце концов мы выдохлись,

перестали дергаться и до колик в животе наблюдали очередного

бедолагу, который ставил себе целью совершение акробатического

кульбита с велосипедом или без. Так и ехали. Обошлось, к счастью,

без жертв.

Я люблю тривиллеры. Это такие черно-желтые жучки с моторчиком

на трех колесах, исполняющие роль такси и являющиеся из ниоткуда,

стоит вам захотеть. Дверей в них нет, в дождь их заменяет что-то в

виде занавесей из кожзаменителя. Водитель не всегда говорит по-

английски. Точнее, он редко говорит по-английски, потому что родом

из какой-нибудь Тмутаракани, и приехал в город заработать. На себя

тратит копейки, одет в старье и рванье, чаще бос. Все деньги

отсылает семье. Город тоже знает плохо, иногда приходится самой

объяснять дорогу – «тут направо, тут налево». Однажды меня вез

очень веселый товарищ. Только ехали мы как-то чересчур странно –

даже я, видавшая виды, была сильно удивлена. Ехали мы уж совсем

неправильно, в смысле почти суицидально. Ладно, дяденька всю

дорогу громко пел, но он абсолютно игнорировал переходящих дорогу

людей, знаки дорожного движения и сигналящих нам водителей иных

транспортных средств. Уже когда я все же вышла из такси и

расплачивалась, то заметила у водителя расходящееся косоглазие и

начинающуюся катаракту.

Мотоциклисты, с моей точки зрения, все до одного потенциальные

самоубийцы. Эти тоже едут по принципу «ничего не вижу, ничего не

слышу, спешу, умру, но не пропущу».

Они почти всегда в шлемах. Это хорошо, конечно, но явно не

летом, когда жара на солнце под пятьдесят. И, согласитесь,

приятного мало, когда кто-нибудь у вас перед носом получает

тепловой удар, будучи облаченным в металлический шлем с прокладками

из синтетики, и рушится к вам под колеса именно в тот момент, когда

включается «зеленый». Часто на одном мотоцикле умудряется

поместиться целая семья. Папа рулит, держа перед собой сынишку, а

сзади боком сидит мама, за которую держится дочка, которая и ходить-

то не умеет еще. И вы удивитесь, но все, кроме папы, разумеется,

без шлемов.

В дополнение картинки скажу, что еще по дороге движутся пешком

мелкие торговцы с повозками, продавцы мороженого с ларьками на

колесах, слоны, буйволы, развозчики холодильников, телевизоров,

шкафов на велосипедах с прицепом, который болтается из стороны в

сторону, мнимые инвалиды, везущие друг друга на деревянных не-знаю-

как-назвать и через день меняющиеся местами и ролями, самосвалы,

огромные фуры с контейнерами или новыми автомобилями, бензовозы с

обязательным изображением черепа и перекрещенных костей, группы

буддистов, сверкающих лысыми головами, и просто одинокие странники

в лохмотьях и с посохом.

Когда я наблюдаю все это великолепие в действии, у меня

возникает мысль о засылке сюда десанта из нашего ГИБДД. Вот уж ему

было бы где разгуляться. Практически, terra incognita. В Индии

подобной структуры нет. Есть Traffic Police (Дорожная полиция),

которая проверяет документы на въезде в город у водителей грузовых

машин, особенно с номерами из других штатов, обеспечивает проезд

правительственных чиновников, безопасность шествий и демонстраций.

Иногда «разруливает» потоки машин на больших городских

автомагистралях. Правда, это положения не улучшает – если вы видите

перед собой дымящую, сигналящую пробку, будьте уверены, это Traffic

Police где-то впереди пытается навести порядок. Загадка – но

пробка от этих стараний растет еще больше.

* * *

У меня особое отношение к садам. Не к помпезным, большим

официальным и «представительским», а к маленьким, уютным, чуточку

наивным и трогательно-трепетным. В этом смысле с Индией мне

повезло. Круглый год во всех городских парках, скверах, просто на

клумбах, газонах между дорожными полосами и в пригостиничных

садиках кипит работа. Что-то стригут, сажают, поливают, удобряют и

пересаживают.

Дома у меня цветет бугенвиллия. Я не смогла привезти отросток

из Индии, купила уже в Москве. Она очень старается меня радовать.

Глядя на нее, я с тоской вспоминаю кусты белого, красного,

розового, оранжевого и малинового цветов, тянущиеся и заплетающие

все вокруг. Осенью цветы опадают, их сгребают вилами, ветки

обрезают, чтоб весной цветение возобновилось с утроенной силой. Мой

куст таким огромным и пышным не вырастет никогда – не так много

солнца и не так сухо. Но все равно каждое лето на лоджии меня

встречает малиновый кусочек другой страны.

Ранней весной в Индии начинает цвести все и вся. Первыми

«включаются» высокие деревья с неведомым мне названием. Листьев на

них еще нет, зато на ветках распускаются огромные красные или

оранжевые цветы с толстыми лепестками и клейкой сердцевиной. Позже

земля под деревьями, дороги полностью засыпаны опадающими цветками,

не знаешь иногда куда ногу поставить. Летом на этих деревьях

образуются коробочки, из которых по улицам летает нечто вроде

тополиного пуха, собираясь в кучи и закручиваясь по ветру

маленькими торнадо. В самую жару начинает цвести «смерть европейца»