Текст книги "Купите бублики"
Автор книги: Елена Стяжкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
6
Настя ехала в «фиате» и сладко пережевывала прожитую ночь. «Я – твоя девочка». Наконец-то. Ночью ее рука мягко касалась щетины на Андреевой щеке. А еще у Андрея были бритые подмышки, мягкие и синие, как курочки в пакетах. И вел он себя просто, как зверь. Как Марк. Настя зажмурилась. Зеленый свет можно переждать и с закрытыми глазами. А вообще на светофоры надо поставить звук. Настя бы с удовольствием трогалась под «Еду я на Родину». Это было бы очень здорово. Жаль только, что и пешеходы бы трогались под «Родину». И наверное, были бы не согласны. Чаще всего Настя была довольна, потому что у нее, как ни у кого, все получалось. Это был ее главный секрет: чтобы мечты сбывались, они должны быть простыми.
Настя посмотрела на «билашку» и удивилась: «А говорят – преступность. Машина простояла под окном всю ночь. Ночь, ох. Телефон на месте, магнитофон на месте. Или я не тот объект?» Она набрала номер клиники и попросила Андрея.
– Да, – рявкнул он минут через семь. Настя уже почти подъезжала к дому.
– Ты меня любишь? – нежно спросила она. Это было главным. Самым главным. Любовь – это обязательно.
– Да, – сухо ответил он.
В принципе Настя разбиралась в интонациях. Но слушала слова. Зачем человек говорит «да», если можно сказать «нет»? Интонации здесь ни при чем. Они нужны только для вранья. Настя радостно улыбнулась.
– Ты просто занят, – догадалась она.
– Да, – услышала в ответ.
«Да» – это здорово, потому что правильно. И она – да, и он – да. Ура. Наконец-то. Еще у Андрея был плохо завязанный пупок. И у Насти был такой же. Их пупки смешно выпирали и были похожи на маленькие дульки. Настя была рада. Когда Андрей спал, она на него смотрела. А он не чувствовал. Это была их первая ночь. Будут другие. Теперь будут. И его непрямой нос будет также утыкаться в подушку. Только наволочка на подушке будет шелковой. Он будет подтягивать колени к подбородку, а Настя обнимать его за спину. А утром они будут пить кофе. Надо купить Андрею кофе. И найти место для собак. Или пусть собаки поживут отдельно?
Настя оставила машину у подъезда и влетела в свою квартиру. Приходящая домработница с суровым видом варила кашу. Гастрит подбежал к Насте и уткнулся носом в колени. Замер. Шер выглянул из комнаты, зевнул и вернулся на диван. Он был в доме главный и потому обижался. Клара Сергеевна не заменяла ему Настю. Гастрит не шевелился, и по подолу расползлось маленькое мокрое пятно.
– Пусти, дурачок, – Настя толкнула пуделя и прошла на кухню. – Не едят? – виновато спросила она у Клары Сергеевны.
– Знаешь же, что не едят. Чего спрашиваешь? – Клара Сергеевна была с Настей на «ты». Игорь Львович платил ей больше, чем Настя проедала. Но Клара Сергеевна все равно была недовольна.
– Давайте я сама, – Настя выключила кашу, бросила в микроволновку пару котлет.
И через десять минут Шер, как бы делая одолжение, посмотрел на нее. В глазах боксера светилась мысль о добавке. Настя вылила в миску Кларину кашу. Собаки дружно фыркнули и, поглядывая друг на друга подозрительно, доели.
– Шер, давай теперь помиримся, – попросила Настя.
Боксер остановился в дверях кухни, подумал, подошел к ней и уткнулся носом в колени. Недовольно тявкнул. От платья шел знакомый запах Гастрита. Предатель опередил его. Но Шер все-таки главнее. Его она попросила сама. Шер тяжело вздохнул и лизнул коленку.
– Гулять, – сообщила Настя.
Гастрит принес поводок. Не свой, конечно, шеровский. Пудель – собака безопасная, декоративная. Зачем его унижать поводком. Это только с боксерами на улице надо держать ухо востро. А с нами, с пуделями… Гастрит не успел додумать эту приятную для себя мысль. Шер мягко обхватил зубами его тонкую шею, и Гастрит счел за лучшее выпустить изо рта чужую веревку.
– Не ссорьтесь, – мягко сказала Настя и открыла дверь.
Собаки пулей вылетели из квартиры. Потом опомнились, чинно спустились по лестнице и встали у выхода из подъезда в ожидании хозяйки.
– Постой, Настя, – сказала Клара Сергеевна, – ты где это ночевала? Это во-первых, а во-вторых, я могу быть свободна?
– Я была у друзей, – отчиталась Настя.
– А должна была жить на даче, – заявила Клара.
– Вы хотели кого-то привести ко мне?
С другим кем Клара бы вспыхнула и обиделась, но не с Настей – она знала за девочкой привычку не вкладывать во фразы по пятнадцать смыслов зараз. С Настей было удобно. Клара Сергеевна иногда пользовалась преимуществами временного владения свободной квартирой. А кто без греха? Хуже было с Игорем, требовавшим отчета.
– Ты бы дедушке позвонила. Он волнуется.
– Не теперь, не теперь, – пропела Настя, – может быть, позже. Потом. И сегодня я тоже буду у… друзей. Так что располагайтесь. – Настя поцеловала Клару Сергеевну в щеку и унеслась к собакам.
Развалившийся на траве Шер напомнил Насте о Марке. Когда боксер был совсем маленьким, Марк выносил его во двор, укладывал на спину, ложился рядом и рассказывал: «Мы с тобой, Шер, мужчины, мы самые люди. Мы должны лежать и на все плевать». Шер пытался сбежать, перевернуться на живот. Но Марк упорно учил его ненужным премудростям. Старушек во дворе было мало, квартиры потихоньку раскупили солидные люди. Но кое-какие реликтовые цветы остались. Они собирались в стайку и, глядя на Марка с Шером, осуждающе покачивали головой:
– Дожили. Трезвый красивый мужик валяется на земле.
– Видишь? – говорил Марк боксеру. – Это они о тебе. Значит, ты хорошо притворился.
Шер вздыхал и понимающе смотрел на Марка. Это была поистине тяжелая мужская доля. Шер догадывался, что Марку тоже хотелось бы побегать, а приходится лежать. Прошлым летом Марк купил Шеру очки от солнца. Боксер недоверчиво обнюхал их и отказался.
– Понимаю, – сказал Марк, – я сам тогда их буду носить.
Шер мог бы пожать плечами, но согласился молча.
Он лежал на траве, закрывая лапами глаза. Почти не дышал. Дыхание сбивало шаткое равновесие. Шер смотрел в небо сквозь лапы. Но глаза все равно слезились. Глупый Гастрит норовил укусить за ляжку. Шер вяло отбрыкивался, иногда вскакивал на лапы и гнал дурного пса по двору. Гастрит, заливаясь лаем, прятался за углом. Шер снова ложился на траву. Он любил Марка.
На минуту Насте стало тоскливо. Мечта о Марке разбилась. Даже не разбилась, а как-то вяло хрустнула и надломилась. Это была ошибка, равная по величине, пожалуй, только потере девственности. С ним же. Настя впервые увидела Марка на какой-то презентации, кажется фильма. Фильм Настя так и не посмотрела. Они с подругами два часа честно отсидели в баре, пробуя новый коктейль «Зомби». Марка она определила по запаху. Его одеколон был чуть дешевле и чуть резче, чем у всех. Он годился для лошадей и сильно отдавал степью. Все это, вместе взятое, по мнению Насти, было неприличным. Марк вел под руку Като. А еще казалось, что они оба только что вылезли из постели. Настя презрительно оценила ее явно недавно купленное платье. А может, не недавно, а только что. Платье не присиделось, и кожа Като его отторгала. Като шла сама по себе, а платье само по себе. Это выглядело смешно. Настя расхохоталась. Ее подружки, Лиза Корнилова, дочь банковской системы, и Марина Остапчук, жена Самвела, осваивали парочку чужаков следом.
– Напрасно смеешься, – между прочим сообщила Лиза.
– Да ты посмотри, как на ней платье сидит! – Настя никак не могла успокоиться.
– Деточка, – произнесла подружка насмешливо, – если бы ты надевала платье впотьмах и второпях, оно сидело бы на тебе точно так же.
– Ты думаешь, что они прямо здесь? – удивилась Марина.
– Не знаю как, прямо или криво, но в Марка верю, – усмехнулась Лиза и помахала рукой: – Привет, Марк, сколько лет сколько зим.
Пока Марк и Като огибали гостей, чтобы подойти к их столику, подружки успели обменяться парой фраз.
– Провинциалка, – сказала Настя, в упор разглядывая Като.
– Нет, аристократка, – Лиза была снисходительнее. Хотелось быть объективной и правдивой. Роман с Марком был чудесным. Като ничуть не мешала. Почему не похвалить?
– Царица, халява, целка, – подытожила Марина. – О Марке я слышала. У них дела с Самвелом. Тот самый?
Лиза кивнула:
– Только нагрел он твоего Самвела на двадцатку баксов.
– Если бы он нагрел Самвела, то лежал бы сейчас на острове разбитых кораблей, – Марина была уверена в муже.
– Привет, девочки. Лиза – знакомь, – Марк посмотрел на Настю.
В ее голове сразу созрела мечта. Простая. Марк. «Он женат?» – Настя прошептала Лизе в ухо и замерла в ожидании ответа. «Нет, но лет десять – насмерть». – «Забери ее в туалет». Настя умоляюще сжала Лизину руку. «Вот еще», – фыркнула та.
– Лизка сказала, что ты нагрел Самвела? – Глаза Марины по-плохому сузились.
– Да ни боже мой! Я – такого уважаемого человека?! Мы с ним просто купили место на Нью-Йоркской товарной бирже. Теперь сдаем его в аренду.
– Если что, я возмещу, – Настя спокойно крутила в руках соломинку и смотрела на Марка.
– Не придется, – выдохнула Марина. – Кто со мной в дамскую комнату?
Като легко оторвалась от Марка. Он задержал ее руку и улыбнулся. Вздохнул. Посмотрел на Настю:
– Бедная маленькая богачка?
– У тебя очень плохой одеколон. Ну, не очень. Просто плохой, – сказала она.
– Хамка, – удивился Марк.
– Она просто честная, – как бы подтвердила Лиза.
– Куда тебе привезти хороший? Ты где обитаешь? – Настя красиво облизнула губы.
Тренировалась по два часа в день. Выходило весьма естественно.
– Не обманешь? – Марк взял Настю за руку, и она почувствовала, что мечты сбываются.
– Нет, особенно если ты мне понравишься. Я хочу, чтобы ты мне понравился, – сказала она убежденно.
– А я пока не хочу.
Като возвращалась, царственно беседуя с Мариной. «Да, пожалуй, аристократка, – подумала Настя, – а, плевать. Почему же он на ней до сих пор не женился?»
Настя привезла Марку одеколон через неделю и предложила поехать на дачу. Откровенный сексуальный напор не входил в правила Марковой игры. Он отказался. Настя расстроилась и начала писать стихи. Стихи упаковывались в прозрачно-белые конверты и вручались прямо Марку в руки экспресс-почтой. Однажды Марк позвонил:
– Ты пишешь, как Агния Барто. Стихи для маленьких.
– Ты для меня маленький. Я люблю тебя, – тихо сказала Настя.
– Так что там по поводу дачи? Я открою для тебя благотворительный фонд. На пару раз, не больше, – засмеялся Марк.
– А жениться? – спросила она.
– Ну ты даешь, – удивился Марк. – Или только дача, или не пиши мне никогда. Красиво сказал?
– Ты можешь изменить свое решение, – предупредила Настя.
– Все может быть. Ну так как? В принципе я могу перезвонить и на неделе.
– Нет, – закричала Настя истошно, – нет, собирайся, я за тобой заеду.
По дороге к Марку она разбила фару своей «девятки» и бампер вонючего зазевавшегося «Запорожца». Это были пустяки. Просто от скорости поездки зависела мечта.
Марк был слегка пьян и не в меру весел. Он хватал Настю за ногу и мешал рулить. Дорога, к счастью, была безопасной. Пустынной и прямой, как палка колбасы. Настя предвкушала и закусывала губу. Она уже не потела. Только запах ожидания будоражил Марка.
– Где кровать? – спросил он, едва переступив порог дачи.
– Наверху, – сказала Настя и стала стягивать колготы. Первым делом нужно показать ноги.
Марк оценил ее жест и сказал:
– Давай помогу.
Он рванул резинку на себя, и Настя повалилась на пол. Марк не спешил ее поднимать. Он медленно расстегивал брюки. Настя прикрыла глаза. От ужаса, от любви и от Марка. Она жалобно пискнула:
– Но почему на полу? Двадцать метров до кровати, а?
– Эти двадцать метров мы будем осваивать только таким способом.
Расставание с девственностью было не кровавым, но ужасно болезненным. Настя вопила и стучала ногами. Марк хмуро улыбался.
– Ну, ты хоть рад мне? – простонала Настя.
– Чему радоваться? Столько возни и никакого удовольствия. – Марк старался быть дружелюбным. Для этого ему нужно было освежить алкоголь в желудке. – Давай выпьем, Настя, – предложил он.
– А если – дети? – Она коснулась рукой его плеча и жалобно заглянула в глаза.
– Только дача. Дети и женитьба отменяются.
– Хорошо, – кивнула Настя, – жаль, что это для тебя не подарок.
Марк удивленно поднял брови:
– Что?
– Ну, невинность. Я же ее для кого-то хранила, – она вздохнула.
Марку было и смешно, и грустно.
– Иди сюда, моя девочка. Моя сладкая. Моя хорошая. Подарок мой, – он гладил ее по груди и бессовестно облизывал ухо. Ухо опьянело.
– Может быть, на кровать? – тихо спросила Настя.
– Нет, – рявкнул Марк, – до кровати осталось девятнадцать метров.
– А столько сумеешь? – она смотрела влюбленно и покорно.
– Будем стараться. До пятницы – свободен!
– Это из мультфильма о Винни-Пухе, да? – Радость узнавания у Насти всегда была большой и искренней.
– Да, – звонко ответил Марк, целуя ее в живот.
Сначала Настина покорность и влюбленность раздражали Марка. «Сначала» длилось так долго, что он успел привыкнуть и втянуться. Она была «всегда готова». В любое время дня и ночи. По первому требованию. Машина – на выезд. Это умиляло. Потом радовало. Потом начало волновать. Их постель из вялотекущей борьбы превратилась в припев. Песня получалась только с Като. Но припев был тоже очень ничего. Звонкий. Мелодичный. Марк стал называть ее по фамилии. И присвоил ей звание – «гвардии сержант». Настя гордилась и стремилась попасть в его шутки. Получалось плохо. Марк всегда смеялся один. Настя вдогонку. Уже дома. С папой и с мамой. Она стала слегка походить на сумасшедшую. Бабушка Софа грозила пальчиком: «Нехорошо, деточка». С Марком – нехорошо? С кем тогда? Ничего не слышу, ничего не вижу, я люблю тебя, Марк.
– Я люблю тебя, – сказала она как-то очень-очень серьезно.
Он похвалил:
– Молодец. Это обогащает. Секс без любви для женщины – это просто мышечные тренировки. Я искренне рад за тебя.
– А ты? – спросила Настя.
– Я всегда в форме, – отшутился Марк.
– Значит, не любишь, – обреченно сказала она.
– Мы так не договаривались, – уточнил Марк.
– Полюбишь как миленький, – пообещала Настя, – главное, что ты есть. Это очень много.
Марк привычно растаял. Не до конца. Льдинка любви к Като была закристаллизована. Амулет. Настя не могла его заговорить. Она вздыхала, худела, и даже только что вымытые волосы у нее сразу же начинали лосниться. Неизвестность стала новым и неприятным чувством. Чтобы не углубляться, Настя наняла частного детектива. В его обязанности входило круглосуточное наблюдение за Марком. Халтура не прощалась и не оплачивалась. Настя всегда перепроверяла полученные сведения. Она звонила ему на работу, домой и выспрашивала новости у Лизки и Марины. Два агента были с позором уволены. Они проспали Марка у его подъезда… Третий, последний, оказался надежным. Насте перепадали счастливые вечера – это когда Марк был с Като. В тысячу раз приятнее и безопаснее, чем если бы один. Лиза Корнилова, например, была бы не прочь заучаствовать вновь. Черт бы ее побрал. Со временем любовь достигла вершины самопожертвования – «я люблю Марка, он любит другую. Пусть любит, лишь бы ему было хорошо». Она пыталась подружиться с Като. Безнадежно, настойчиво, безрезультатно. Она была готова даже любить ее, если на расстоянии и без Марка.
Лучшей подругой стала Марина. Она понимала. «Вот это любовь», – повторяла как заведенная. Самвел тоже гулял. Ситуации у них были похожие. Можно было вздыхать, ждать и напиваться. Лиза смотрела на роман с Марком скептически. Смеялась. Сравнивала ощущения. Но у Насти, конечно же, все по-другому. Лучше. Чище.
– Слушай, а что ты маешься? – спросила однажды Марина. – Ты ж богатая девка. Купи его.
– Он не продается, – гордо ответила Настя.
– Не смеши. Назови хорошую цену. Твои в Америку собираются, слышала? Ну вот – Америка. Чем не цена? – Марина уверенно улыбнулась.
Здравая мысль! Возможно, когда-нибудь пригодится этот совет. Но не для Марка. Поразмышляв так, в конечном итоге Настя все-таки рискнула:
– Женись на мне и поедешь в Америку.
– Меня и здесь неплохо кормят, – Марк усмехнулся.
Настя тоже любила мультфильмы, но не запоминала так легко фразы из них. Обидно.
– Не хочешь – как хочешь, – устало согласилась она.
– А вообще, Настя, старайся больше не делать мужчинам предложений о женитьбе. Это неприлично. Некрасиво, – сказал Марк.
– А у меня нет мужчин, кроме тебя. – Настя заплакала. Это тоже было обидно. Марк беспокоился о ее свободе, номинальная стоимость которой равнялась одной копейке в ценах 1960 года.
– Бедная ты, бедная, – пожалел Марк, – давай полюбимся, мне домой пора.
Америка была смята шквалом, пронесшимся над простынями. Они все-таки добрались до кровати.
Настя ждала. Тщательно считала дни. Днями счет складывался в ее пользу. В сентябре, например, Марк провел у нее двадцать дневных часов. Добирайтесь до цели маленькими шагами. Настя подхватила за Лизой фразу: «К тому, кто умеет ждать, все приходит вовремя». Она гордилась и сверяла часы по Марку.
Жизнь становилась особенно счастливой, если Марк напивался. Он любил ее бурно и неистово. Он отчаянно клялся в верности и незыблемости своих чувств. Иногда путал имена. Наутро ничего не помнил. Но ночи были, и не она их придумала. Отношения складывались в узор, который все-таки вышивала Настя. Тем более, что она решила ждать сто лет.
Однажды Настин детектив позвонил ей среди ночи. Она сама вручила ему мобильник на всякий случай. Случаи бывали разные – иногда мужика не пускали на тусовки, и Настя звонила администраторам клубов с просьбой пропустить своего человека. Достижения прогресса использовались по назначению. Но тут сквозь ужасный треск Настя услышала фразу, заставившую ее похолодеть:
– Марк разбился на машине. Пьяный. С женщиной.
– Живы? – тихо спросила Настя.
– Она точно нет, Марк – не знаю. Но, видимо, жив.
«Пациент скорее жив, чем мертв, нет, пациент скорее мертв, чем жив», – вспомнилось Насте. К месту. Удачно.
– «Скорую» вызывал? – Настя взяла в руки себя и ситуацию.
– Нет. Сейчас вызову, – трубка судорожно захрипела, – перезвоню сразу, – только и услышала Настя.
Молчание, ночная тишина и ситуация заставили Настю думать. Кому звонить? Игорю? Като? Самвелу? В милицию? Озарение нанизалось на вопросы. Вот оно – никуда. Никуда не звонить. Ехать. Спасать. Телефон тренькнул.
– Далеко это? – закричала Настя. – Как проехать? Буду через двадцать минут! Никуда не звони!
– Ладно, – согласилась трубка, – тем более что их нашли бы не раньше, чем утром.
– Нет, – снова закричала Настя, – врача надо. Но частным порядком. Звони, у вас в конторе такие есть. Я знаю. Звони, пусть выезжают немедленно.
Марка надо спасти. От тюрьмы, от сумы и от болезней. Никакого расследования не будет. Несчастный случай. Марк не был за рулем. Точно. Марк не был за рулем. Виновата девица. У Като не хватит связей его отмазать. У деда хватит. Все. Весы настроены.
Детектив встретил Настю у шоссе, и их машины свернули в лесок. Они проехали метров двести и синхронно хлопнули дверями у места аварии.
– Я ехал следом. Но не так быстро, – виновато объяснил провинившийся агент.
Настя остолбенело смотрела на разбитую машину и видела, как счастье быстро протекает между пальцев. Судя по тому, как их выбросило, за рулем действительно сидела девица. Марк тихо стонал. Запах леса перебивало острым пьяным духом.
– Давай подтащим Марка к машине, – потребовала Настя.
– Его лучше не трогать, – вяло засопротивлялся агент. Он просто не знал, что Настя борется. Не на жизнь, а на смерть. За мечту.
– Подтянем сюда, и езжай встреть врача, – Настя командовала зло и сухо. Дедушкина внучка.
«Москвич» детектива отправился на шоссе. Настя что есть силы придвинула Марка поближе. Он был бессознательный и тяжелый. Она взяла его за руки и многократно приложила их к рулю. Расследования не будет. Но на всякий случай… Главное, чтобы Марк потом ничего не вспомнил. Кто ехал, куда ехал. Главное, чтобы это забылось. Жаль, что деду так дорого обойдется законный несчастный случай… Настя улыбнулась: «Ничего. Зато этим ментовским ищейкам ничего платить не придется».
Приехавший врач зафиксировал смерть девушки. Настя хмыкнула: «Для этого не нужно было так долго учиться в институте». Она чувствовала себя умной.
– Марк должен выжить, – заявила она.
– Выживет. Нога сильно повреждена. Может, голова. Что хуже. Надо в больницу. Кровь теряет.
– Вот вы и отвезете. Я сейчас позвоню.
Она позвонила Като и сказала, что Марк попал в аварию. Нет, она сказала, что Марк убил девицу и умирает. Что-то в этом духе. Срочно нужен был Андрей. Но это были ее, Като, проблемы. К утру в больнице Марк пришел в сознание. Он ничего не помнил. «Правду» ему, кажется, сказал Андрей. Или Като. Какая разница? Настя предложила помощь. На своих простых условиях. Мечта сбывалась. Като не раздумывая согласилась. Настя в рыданиях кинулась к деду. Ему цена Настиного счастья показалась слишком большой. Но помог. И немудрено, что возненавидел Марка. Сразу и бесповоротно. Но не до такой же степени. Сначала купил – потом продал. Ужас. И из него не выбраться никак.
Свадьба – это вторая осознанная ошибка. Платье, наверное, было слишком белым, и бриллиантов на нем было тоже слишком. Для загса и для Марка. Первая брачная ночь была отложена по причине отсутствия жениха. Когда Марк принес в дом щенка боксера, Настя поняла, что испортила ему жизнь. Она сама была во всем виновата. Иногда хотелось признаться. Марк страшно кричал по ночам. Было стыдно и хотелось признаться. Но Настя боялась, что ее будут ругать. А может, и презирать. Ну кому этого хочется? Она представляла себе холодные глаза деда и плакала. Выхода не было. Мечта треснула. Осталась надежда, что время вылечит. Все перемелется. Перетрется. А когда-нибудь потом, окруженные детьми, они с Марком весело посмеются над ее проделкой в лесу.
Настя посчитала за лучшее слегка закрыть глаза на Марковы похождения. Животные сами знают, как им лечиться. Марк уважал ее за мужество и повысил в чине, она получила первое офицерское звание – «гвардии лейтенант». Себя он считал самураем. Игрался, пытался сторговаться с Богом. Сомнительные сделки, сомнительные люди, сомнительные деньги… Партнеров часто убивали, Марк под раздачу не успевал. Судьба была к нему милостива.
Иногда Настя хотела искупить вину. Не знала как. Потом решила, что вина придуманная. Ею же. И Марк сам виноват. Хотелось быть доброй и честной. Нужной и великодушной. Кому-нибудь помочь. Лучше – мужчине. Без мужчины все бессмысленно. Да, помочь. Потому что все-таки искупить.
Молчаливый талант Андрея ее покорил. А влюблялась она в него тихо, методично и плавно. Лучшей подругой стала Лиза. Лиза недоумевала:
– То, что Марка нужно заменить, – совершенно правильно, но почему на нищего? У тебя что, женихов мало?
Женихами считались все, кто улыбался, здоровался и целовал ручки. Возраст не учитывался. Хотелось ориентироваться на социальное положение. В крайнем случае – на деньги.
– Он – другой, – упрямо твердила Настя. – Если я в него влюблюсь, то моя жизнь изменится.
– Изменится, – соглашалась Лиза, – в худшую сторону. Найди себе человека нашего круга и успокойся. Что за страсть быть переходящим красным знаменем?
– Правильно, я хочу быть с Андреем и немножко хочу, чтобы Марк понял, как меня недооценил, – честность возвращалась к Насте стремительно. Даже быстрее, чем хотелось бы. – Ну и опять же, Марк с Като, я с Андреем. Согласись – изюминка.
– Может, тебе работать куда пойти? – презрительно улыбнулась Лиза.
Настя обиделась, на Лизкином языке эта фраза означала: «пойди проверь мозги».
– А что, это мысль. Санитаркой в отделение, – сказала Настя, и подружки дружно засмеялись.
– Попробуй помириться с Марком. Наладить отношения. Ребенка там… – посоветовала Лиза.
Марк от ребенка отказался. Настя купила Гастрита. И плакала по ночам. Гастрит облизывал ее мокрое лицо. Шер недовольно рычал. Это мало напоминало семейную идиллию. Снова хотелось счастья.
Андрей женился, не дождавшись любви. Он стал старым и замкнутым. Он работал. Чужая жизнь – большая ответственность. Настя бы этого не вынесла. Его жена плохо готовила. Плохо жила и стремилась к лучшему. Андрей виделся сильным. Он и был таким. Настина любовь оказалась ему не нужной. Как когда-то Марку. Только к чему сравнивать? Это – совсем другое. Она повзрослела. А сражаться с Катями просто вошло в привычку. В плоть и кровь.
Марк становился неуправляемым. Слишком веселым, слишком злым. Всего – слишком. У него в карманах Настя находила таблетки. Номера телефонов. Презервативы. Марк упорно не хотел размножаться. Ему понравилось быть разрушителем. Он убил Настину мечту, под трупом которой иногда теплилась любовь. Настя попыталась сказать Марку об этом.
– Ты – убийца, – всхлипнула она за завтраком.
– Что?!! – Марк дернулся и вскочил со стула. На пол полетели чашка и сахарница. Красиво и празднично заблестел ковер. Марк дернул Настю за руку и потянул на себя.
– Я не в том смысле, ты убийца не потому, а…
– Дура, дура ты, Настя! – крикнул Марк и обидно ударил по щеке.
Настя охнула и в отчаянии опустилась на пол.
– Смотри не умри, – сказал Марк и ушел. Ушел из дома. Как всегда. Ушел и переместил мечту в Андрея. В жизни которого был смысл. Самый большой смысл. Андрей мог бы спасти бабушку Софу. Настя верила в это свято.
«Если он не может любить, его нужно купить». Совет, валявшийся на антресолях, пригодился. Настя снова стала глупой, доброй и честной. Как бы проснулась. Андрею предстояло принять ее такой, какая она есть. Они просто обменяются мечтами – и все свершится.
Свершилось.
Шер лежал неподвижно и смотрел в небо. Он думал о Марке. В Предательство не верил, подчиняться Насте не хотелось. Шер вздохнул, встал на лапы и подошел к хозяйке. Настя пристально посмотрела на него и спросила:
– Может, если так все хорошо складывается, поехать и признаться Марку?
Собака молчала. Говорить Шера не научили. Беда просто.
– Нет, нельзя. Андрей не поймет, не простит. Невозможно. Знаешь, Шер, я уговорю его остаться там, а деньги отдам тоже ему. Это будет правильно. Чтобы он не слишком пострадал. Я же добрая. Просто так получилось. Поехали в агентство! Только вот если Като решится… Но ведь это их отношения, правда? А мы – будем жить, будем помнить, – Насте хотелось плакать. Но счастья оказалось больше, чем слез.
Шер смотрел на Настю с презрением. Но кого волнуют собачьи взгляды? На каждого Шера найдется свой Гастрит. В конечном итоге все взаимозаменяемы. Все.
– По машинам! – крикнула Настя. Гастрит быстро занял переднее сиденье.
Шер заковылял к подъезду.
– Шер, ко мне, – позвала Настя.
Боксер остановился, повел ухом, задней правой почесал живот и улегся у двери.
– Ладно, – Настя вздохнула, – я заведу тебя домой.
Она подошла к собаке и погладила по голове. Шер рассерженно зарычал. Потом немного подумал и цапнул Настю за руку.
– Ты что это? С ума сошел? Домой, я сказала, домой, – Настя попыталась взять собаку на руки. Но Шер вырвался, отскочил и залаял. Это был ультиматум. С неведомыми условиями. – Хочешь жить во дворе? Я куплю тебе будку. А сейчас – домой.
Шер лег, вздохнул, положил голову на лапы и закрыл глаза. Земля вибрировала и пахла. Но это были чужие шаги, чужие птицы, чужие машины и чужие запахи. С этой минуты Шер ждал Марка.
Настя села в машину. Гастрит понимающе посмотрел на нее: «Дворняжка – она и есть дворняжка». Звякнул мобильный.
– Настя, – донесся голос Игоря Львовича, – ты где?
– В машине. Проедусь в агентство.
– Не спеши. Вопрос с Марком, кажется, улажен. Я еще перезвоню.
«Улажен так улажен», – вяло подумала Настя. Она повернула ключ. Машина ласково и мягко загудела. Нужно купить Андрею кофе.
