Текст книги "Малышка его мечты (СИ)"

Автор книги: Елена Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава 38

Мария

Это что-то немыслимое! Михаила словно подменили этим вечером. Вернее, вернули того самого Михаила, каким он был прежде. Ему так шла улыбка, а шрамы, оставленные на лице жутким пожаром, стали совершенно незаметными.

Впрочем, я и прежде не замечала их.

Этот вечер на борту рыбацкой лодки сблизил нас. Даже живя в доме у Михаила, я не получала от него столько внимания. Наверное, оттого, что он был сердит на меня из-за подмены. Или на себя за то, что не просчитал собственный план до мелочей. Наверное, если бы ему вновь пришлось «выписывать» невесту из глухой провинции, он бы непременно уточнил ее имя.

С другой стороны, я так и не увидела того письма, что прислал Михаил моему отцу. Я даже допускаю предательскую мысль, что Михаилу было все равно, на ком жениться. Но увидев меня – слишком молодую, плохо одетую, не модную – он решил отказаться от идеи о скорой свадьбе. Точнее, от свадьбы вообще.

Но теперь я точно знала причину, которая толкнула Михаила на такой, казалось бы, сумасшедший поступок.

Катерина!

Я даже не сомневалась, что именно ее появление натолкнуло Михаила на мысль о создании собственной семьи. Будучи уже не Родиным, а Девилом, одним из богатейших людей Майами, мужчина моей мечты так и не избавился от прошлого. Оно тяготило его, это было слишком заметно. Теперь я лучше понимала его и не держала зла. Если бы мне пришлось пережить то, что пришлось пережить Михаилу, я бы наверняка сломалась. Сошла с ума от горя, обиды, страха и чувства несправедливости. Представить только: сначала он потерял девушку, которую любил до безумия. Потом его обвинили в ее исчезновении и возможной смерти. От Михаила и его матери отвернулись все соседи, и мой отец приложил к этому руку. Он считал парня слишком дерзким, своенравным, словом, таким, каким не должен быть, по его мнению, настоящий христианин.

Михаил выдержал и это.

А после пожар, который унес от него единственного родного человека – его мать. Я почти не помню, как выглядела тетя Глафира, но точно знаю, как сильно она любила сына. Как сильно он ее любил. Между ними была такая близость, такие доверительные отношения, что мы с Лизой часто мечтали быть ее детьми.

– Катерина поступило подло, – призналась я в сердцах. – Это было бесчестно с ее стороны, поступить так. Она должна была рассказать правду. Хотя бы тебе, ведь…

Он прервал меня – но так мягко, что я не могла на него сердиться. Все верно, к чему вспоминать прошлое, если впереди еще целое и непременно счастливое будущее. На последнее я очень надеялась.

Особенно когда Михаил предложил приготовить пойманную рыбу и накормить меня своим фирменным блюдом.

– Настала моя очередь отомстить тебе за вкусный завтрак, – сообщил он, провожая меня на кухню.

Я держала его под руку и не верила собственному счастью. Сколько у меня в мечтах рисовались подобные сценки. Где мы вместе, улыбаемся друг другу и шутим. Но прежде все розовые мечты разбивались о серый гранит реальности.

Теперь же все происходящее казалось прекрасным сном. Я даже подавила нестерпимое желание потереть глаза или ущипнуть себя.

– Мстить? – переспросила немного удивленно.

– Именно, – согласился Михаил. – Твои оладьи с черничным вареньем все равно, что приворотное зелье. Попробуешь раз, и захочешь снова и снова.

После этих слов я твердо уверовала, что сплю. Разве мог Михаил так резко изменить свое отношение ко мне? С чего бы вдруг? Это утро мы начинали как начальник, решивший поощрить отличившегося сотрудника, и подчиненная. А сейчас…

В его словах прозвучал некий намек. На то, что он мог бы каждое утро наслаждаться приготовленным мной завтраком.

Или это лишь мои выдумки?

Я помолчала, не решившись отпустить в ответ какое-нибудь замечание.

Пока Михаил чистил и жарил рыбу на огромной сковороде, добавив лимонный сок и розмарин, я нарезала салат из свежих овощей, благоразумно запасенных капитаном. Мы с Михаилом оживленно болтали – если не как пара, то как хорошие знакомые и добрые друзья.

И все бы было прекрасно, просто великолепно. Если не одно но…

Судно все сильнее покачивало и кренило из стороны в сторону. И мой желудок реагировал на это самым неподходящим способом. Я старалась глубоко дышать и не дать дурноте испортить такую ночь. Но все попытки оказались напрасными.

– Что с тобой? – спросил Михаил, рассматривая мое лицо. – Ты выглядишь бледной.

– Я всегда такая. Разве ты забыл, что пригласил на борт девушку с севера?

Попытка пошутить повалилась. Едва успев договорить, я почувствовала новый приступ дурноты и, схватив со стола ветку розмарина, вдохнула его терпкий аромат.

Помогло, но ненадолго.

– Кажется, у тебя приступ морской болезни, – сообщил Михаил и вздохнул. – Наверное, ужин придется отложить. А еще сказать капитану, чтобы направил лодку к берегу.

– Нет! – выкрикнула я, бледнея сильнее. – Только не это, пожалуйста, не надо портить такой вечер. Со мною все хорошо, правда.

Выдавила из себя улыбку и, заметив колебания Михаила, стала расставлять тарелки. Так, словно ничего плохого не случилось. Ну и что с того, что голова кружится, а тошнота подступает к горлу. Это ведь сущий пустяк по сравнению с исполнением заветной мечты. Даже если судно перевернет вверх дном, я все равно проведу это вечер с Михаилом – и точка!

Глава 39

Михаил

Да у нее же настоящая морская болезнь! Михаил осознал это, заметив бледность Маши и ее подрагивающие руки. Хоть она и пыталась показать, что все в порядке, выходило у нее не слишком хорошо. Наверное, потому, что она совсем не умела притворяться.

– Ты уверена? – спросил он, готовый отказаться от вечерних посиделок. В конце концов здоровье Маши куда важнее, чем приготовленный ужин. – Может быть, все же стоит принять лекарство от тошноты? Кажется, я видел нечто подобное в аптечке капитана.

– Нет, не уходи, – попросила Маша умоляющим тоном и добавила: – Пожалуйста.

Он не смог отказать ей.

А она искренне делала вид, что восхищена приготовленной рыбой и честно пыталась ее есть. С трудом проглотив кусочек, она запила его большим глотком вина и закашлялась. Потерла горло.

– Сделала слишком большой глоток, – призналась с улыбкой.

– Тебе нехорошо, – возразил Михаил. – Пожалуйста, не говори, что это не так. Не надо притворяться.

– Но ты так старался, – сказала она, едва не плача.

И снова закашлялась.

– Обещаю, что приготовлю ужин еще раз. Но на этот раз на суше. А сейчас будь хорошей малышкой: прими лекарство и позволь мне поговорить с капитаном.

Разыгравшаяся непогода Михаилу не нравилась. Конечно, лодка была достаточно крепкой и надежной, но рисковать он не хотел. Тем более здоровьем Маши. Он-то собирался устроить ей ужин при свечах, угостить приготовленным уловом. А ее тошнило от одного вида его стряпни, притом буквально.

– Капитан! – крикнул Михаил, выйдя на палубу. – Снимаемся с якоря и направляемся к берегу. Срочно!

– Что-то случилось? – забеспокоился Джим.

– Мы, вроде, договаривались, что продолжим рыбалку на рассвете, – напомнил Барет. – Не обращайте внимания на легкую непогоду, это скоро пройдет.

Михаил плевать хотел на непогоду. Он мог вынести хоть шторм, хоть бурю. Но Маша не заслужила такое испытание. Как истинная северянка, никогда не бывавшая в открытом море, она тяжело переносила качку.

– У Маши обнаружилась морская болезнь, – сообщил Михаил, грозно глянув на хмурое небо. – Так что к черту рыбалку, возвращаемся!

Джим отправился заводить двигатели, но не возвращался довольно долго. Его отец пошел проведать сына и… тоже пропал.

Михаилу пришлось пойти разведать, в чем дело.

А все оказалось до банального просто: сломались моторы. Притом оба: основной и запасной. Ко всему прочему, возникли проблемы с радио. Связаться с береговой охраной удалось лишь с десятого раза.

А в это время, словно издеваясь, хлынул ливень. Ветер рвал паруса лодки и одежду людей.

– Слишком много совпадений! – рассердился Михаил. – Вы обещали полный комфорт и безопасность. Так какого черта сейчас происходит?

– Сам не пойму, – развел руками капитан Барет. – Мы проверяли моторы, прежде чем отплыть. Да и ухудшения погоды не ожидалось.

Михаилу стало казаться, что над ними навис злой рок. Особенно после того, как береговая охрана приказала оставаться в бухте и не выходить в открытый океан до утра. Помощь также обещали прислать утром.

– Жаль, здесь кругом голые скалы, – заметил Джим, осматриваясь по сторонам. – Иначе можно было поиграть в робинзонов.

Михаилу подобная идея не понравилась. Совсем не такого окончания вечера он ожидал. Да и сам Джим утратил оптимистичный настрой, особенно после того, как обнаружил течь в днище.

– Это точно провокация! – заявил капитан. – Мы всегда проверяем лодку перед отплытием. Чтобы образовалась такая пробоина, нужно было сильно постараться.

– Кто-то сделал это преднамеренно, – добавил Джим. – О рифы так невозможно разбиться. Тут работали инструментами.

– Наверное, кто-то «постарался» в тот момент, когда мы ездили за снастями, – поделился капитан размышлениями. – Но кому и зачем это нужно, я ума не приложу. От нас клиенты всегда уходили довольными. Если только…

Отец и сын разом посмотрели на Михаила. Он лишь нахмурился сильнее и, перебрав в уме всех тех, кто мог желать ему если не смерти, то неприятностей, не пришел к однозначному выводу. Конкуренты не стали бы действовать так нелепо, нашли бы более подходящий способ. Так что личность злопыхателя пока осталась неразгаданной.

В итоге вместо романтического ужина Михаил занялся заделыванием пробоины. Высадиться на скалы он не решился: там Маше было бы еще хуже, чем в каюте. Тогда бы она заработала не только расстройство желудка, но и воспаление легких.

– Бесовщина какая-то!.. – не сдержался он. – Такое ощущение, будто нас прокляли.

Он никогда не был суеверен, но в этот миг почему-то вспомнил отца Ираклия. Не его ли молитвами наслано несчастье?

Все то время, пока мужчины занимались работой, Маша не покидала кухни. Она хоть и приняла лекарство, все равно чувствовала себя неважно. Меряя шагами пространство помещения, она напоминала запертую в клетке тигрицу. Один раз попыталась выйти на палубу, но Михаил отправил ее обратно.

Когда же он вошел в кухню, то застал Марию разгуливающей туда-сюда. Она выглядела бледной, испуганной и дрожащей. Но в то же время такой сильной, что одним своим взглядом могла остановить ненастье.

– Тебе бы стоило отправиться спать, – сказал Михаил, стягивая дождевик.

Вода стекала с него и расплывалась лужей по полу. Волосы Михаила промокли, а лицо было покрыто каплями. Но он словно и не замечал этого.

– Не могу спать, когда вокруг творится такое, – призналась Маша. Обняла себя руками и растерла предплечья.

Михаил понимающе кивнул. Достал из шкафа теплый плед и укутал Машу.

– Ты тоже замерз, ― сказала она, обнимая его и укрывая пледом. – К тому же промок.

Когда ее руки обвили его талию, он почувствовал такой прилив жара, что моментально согрелся. Кажется, ненастье принесло ему долгожданное счастье. Безмерное и почти совсем позабытое чувство.

Глава 40

Мария

Ну почему именно в этот момент, когда мы с Михаилом были так близки, должно было случиться подобное? Почему именно сейчас ко мне вернулся приступ дурноты? Настолько сильный, что я не смогла сдержаться.

– Прости… – это все, что я смогла сказать, прежде чем меня начало выворачивать наизнанку.

Мечты и надежды разбились вновь. Точнее, утонули в раковине, до которой мне едва удалось добраться.

Тогда и стало понятно: никакая я не Кейт Уинслет – ее не выворачивало наизнанку во время крушения «Титаника». Она легко пережила и качку, и погружение в холодную воду. А я не смогла справиться с приступом дурноты.

Боже, до чего же стыдно!

– Сейчас принесу еще лекарство, – предложил Михаил. – Подожди немного.

– Не стоит, – выдохнула я. – Станет только хуже.

Во мне даже вода не держалась, не то что лекарство. Кажется, я находилась на грани обезвоживания. Вся вода из меня вышла, но сухие спазмы продолжали терзать до самого рассвета.

Все это время Михаил возился со мной, как с собственным ребенком. Стыдно признаться, он даже принес в спальню жестяное ведро. А еще предлагал воды, лекарство, следил, чтобы мне было тепло и уютно.

– Найду того, кто устроил поломку, и убью! – пообещал он в сердцах.

Мне было до того плохо, что я периодически выпадала из реальности. Но эти слова Михаила добрались до моего воспаленного сознания и отозвались тупой болью в висках.

– Поломку? – переспросила я. Поморщилась и задержала дыхание, чтобы сдержать новый прилив дурноты.

– Кто-то сломал двигатели, – признался Михаил. – Притом сделал это с умом – так, чтобы мы обнаружили неисправность, только оказавшись в открытом океане. Хорошо еще, что капитану пришла мысль заплыть в бухту, иначе бы нам пришлось совсем плохо.

Только в этот момент я поняла, что лодка никуда не плывет. Подняв испуганный взгляд, посмотрела на Михаила… И вдруг осознала, что рядом с ним ничего не боюсь. Даже умереть.

Единственное, о чем я тогда жалела, так это о своем плохом самочувствии. Какая уж тут романтика, когда тебя поласкает, не переставая? Как только Михаил терпел это? Наверняка ему было неприятно, но он чувствовал ответственность, оттого и оставался рядом.

– Тебе не обязательно возиться со мной, – сказала я, мысленно приказав себе собраться и ни в коем случае не распускать нюни. – Иди в свою спальню, отдохни. У тебя усталый вид.

Он действительно выглядел измученным и напряженным. Наверное, Михаил слишком привык все контролировать. Сейчас же был разгневан самой ситуацией. Но при всем при этом нашел силы и терпение, чтобы помочь мне пережить эту ночь.

– Я не оставлю тебя, – сказал он, приглаживая мои волосы.

Мне казалось, сейчас он добавит: «в таком состоянии».

Но Михаил этого не сделал.

– У тебя всегда неприятности из-за меня, – вздохнула я. – Мне удается влипать в истории, но именно ты всегда меня спасаешь. Спасибо тебе.

Он горько улыбнулся: уголки его губ дернулись, и тут же вернулись в исходное положение.

– Это тебе спасибо, малышка, – голос Михаила был полон нежности.

Я не поняла, за что он меня благодарит. Пока мне удавалось доставлять ему только хлопоты. С самого своего прибытия в Майами я была для него не девушкой, а сплошным несчастьем. То у меня слабость, то прилив дурноты. То вообще числился в друзьях насильник.

– За что? – удивленно переспросила я.

Михаил пожал плечами и улыбнулся – на сей раз искренне, душевно.

– За то, что ты есть, – сказал он, касаясь моей щеки тыльной стороной ладони. – Ты удивительная девушка, Маша. И заслуживаешь только самого лучшего. А я… Это я выманил тебя в Майами и сделал, кажется, все, чтобы подставить тебя. Прости.

Это прозвучало почти как признание. Пусть не в любви, но все же.

От волнения у меня на несколько минут прошла дурнота, либо я просто перестала замечать это. Как мне хотелось поцеловать Михаила, но в такой момент это было бы глупым решением. Если бы меня снова начало тошнить в такой момент, я бы не пережила такого позора.

Вместо того чтобы думать о спасении лодки и об опасности, что нас подстерегала, я переживала за свой внешний вид. Это беспокоило куда сильнее. Я уже несколько раз почистила зубы и умылась, но все равно чувствовала себя неловко.

– Ты спас меня от унылой, предсказуемой жизни, – призналась я. – Что меня ждало в родном поселке?

– Ты могла бы встретить парня, которого полюбила бы. Выйти замуж, родить детей. И жить, как в сказке: долго и счастливо.

Я покачала головой и мысленно призналась: никакого «долго и счастливо» без тебя быть не может. Влюбиться так сильно второй раз невозможно. Но вслух произнесла другое:

– Скорее я так и осталась бы прислугой в собственном доме. Стала работать на ферме, а по вечерам готовить для отца, стирать, убираться. Небольшие перерывы у меня были бы лишь в то время, пока отец занимался в мастерской.

Михаил рассмеялся. Так громогласно, что я испугалась.

Мне причина его веселья была непонятна. Я хлопала глазами, наблюдая за тем, как насмешливое выражение лица Михаила сменяется маской презрения. Поразительная метаморфоза.

– Ничего Ираклий не мастерит, – сказал он, заметив мое замешательство. – Его холеные белые руки никогда не держали ничего тяжелее ложки.

– Тогда что он делает в мастерской?

У меня не было слов, чтобы выразить то, что я почувствовала в тот момент. Словно небо разверзлось и ударило меня молнией – прямо в темечко. Отшибая напрочь все то, во что я верила прежде.

Глава 41

Михаил

Маша была удивлена, и это, в принципе, ожидаемо. Михаил тоже был неприятно шокирован, узнав правду.

– Под вашим сараем находится нечто вроде бутика, где вдоль стен расставлены стеллажи с одеждой. Дорогой одеждой, брендовой.

Признание прозвучало жестко, не скрывая отношения Михаила к происходящему. Подумать только, Ираклий, этот ублюдок, тратил огромные деньги на свое пристрастие. И это в то время, когда его дочери ходили в старой одежде, а сладости видели лишь по большим праздникам.

– Что?.. – переспросила Маша.

– Да, малышка, – кивнул он. – У твоего отца болезненная страсть к дорогим шмоткам. На их покупку он тратит бешеные деньги. И, не имея возможности появиться в костюме от Армани на людях, он прячет свои сокровища, как дракон в пещере.

– Откуда ты знаешь?

– Однажды я забрался туда на спор. Но твой отец застукал меня, и лишь боязнь, что я раскрою тайну, остановила его от жестокого наказания.

Но на этом история не закончилась.

Ираклий пообещал жестоко покарать Михаила, если он хоть словом обмолвится о его пристрастиях. Угрозы не были пустыми словами. Михаил был больше чем уверен: к поджогу святоша имел прямое отношение. Настоящих улик нет, но подозрения все еще остались.

Правда, о них Михаил не стал говорить Маше. Ей и без того было больно узнать об отце правду.

– Много раз я думала о том, что делает отец в своей мастерской, – произнесла Маша не своим голосом. – Но подобного не могла и представить. Когда была совсем маленькой, то мечтала, чтобы он делал детские игрушки. Однажды мы с сестрой попытались забраться в мастерскую – как раз накануне Рождества. Но отец поймал нас, и вместо новогодних подарков нам всыпали розг.

Бедная малышка, сколько лишений ей пришлось вынести в этой жизни. Но, тем не менее, она не ожесточилась, а, напротив, осталась доброй и ласковой девушкой, отзывчивой и переживающей чужую боль, как свою. Михаил поверить не мог, что это чудо досталось ему. И корил себя за то, что чуть было не отказался от той светлой полосы по имени Маша, что так внезапно перечеркнула его серую жизнь.

– Теперь я понимаю, почему отец так ненавидел тебя, – сказала она, кивнув собственным мыслям. – Он боялся. Боялся того, что ты расскажешь всем правду о его пристрастиях. Конечно, он не любил всех парней, особенно если те много шутили, смеялись и нравились девочкам. Но тебя он донимал особенно сильно.

– Настолько, что мы с мамой даже перестали ходить на исповеди, – признался Михаил. – И это только усилило вражду. Когда я покинул родные места, то долгое время хотел отомстить. Мечтал о том, как вернусь домой и покажу всем, как сильно они во мне ошибались.

– А теперь? – она подняла на него огромные глаза и затаила дыхание. – Ты все еще мечтаешь об этом? Если да, то напрасно. По крайней мере, моему отцу жизнь уже отомстила. После моего отъезда он почти все время торчит в мастерской, стал пропускать службы и вообще забывать о том, кто он. Мая сестра рассказала об этом. Сообщила, что отца отстранили от должности. Пока еще не лишили сана, но…

Она беспомощно развела руками.

– Только не вздумай корить себя за это, – предупредил Михаил. – Ираклий сам выбрал свой путь. Что же до меня – я долго вынашивал план мести. Мечтал поквитаться с ним и всеми теми, кто желал мне зла. Но постепенно все это улеглось, забылось. Началась новая жизнь. Потом, как град на голову, объявилась Катерина, и прошлая боль ожила. Я понял, что не смогу дальше жить, не расплатившись по долгам. Иначе меня так и будут преследовать кошмары, а в ушах будут звучать предсмертные крики матери. Тогда я и придумал план с женитьбой, тем самым убивая сразу двух зайцев. Твоя сестра наверняка бы не оставила тебя с отцом. Забрала к себе, в Майами. И Ираклий остался бы наедине со своим сокровищем. Не понимая, что настоящее сокровище он потерял. Так все и вышло.

Михаил не стал говорить, что он и сам едва не отказался от подарка судьбы, полагаясь на неуместные выводы и докучливые идеи. С чего он решил, что не сможет начать все заново?

Теперь он был готов испытать судьбу.

– Прости, что я был таким козлом и вел себя соответствующе.

– Ты спасал меня множество раз! – живо возразила Маша. – Вот и сейчас возишься со мной, вместо того, чтобы отправиться спать… А я… Это я дура.

– Неправда, – он обнял ее лицо ладонями и заглянул в глаза. – Ты самая лучшая девушка на свете. А я посчитал тебя маленькой и отказался жениться. Думал, будто делаю тебе добро, отказываясь от брака. Но увидев тебя в аэропорту, в душном платье, уставшую, но не сломленную, я понял, что не хочу воплощать изначальный план в жизнь. Иначе я стану подобным Ираклию, использующим тебя в своих корыстных целях. А еще…

Он ненадолго замолчал, решаясь на главное признание.

– Что? – переспросила Маша тихим шепотом.

Разговор по душам излечил ее морскую болезнь лучше, чем лекарства. Находясь рядом, она словно черпала силу, исходящую от Михаила, грелась в лучах его тепла и заботы. Сейчас, когда он наконец-то решился на откровенность, она не могла позволить себе расклеиться.

– Но на самом деле я боялся, – признался он и улыбнулся воспоминаниям.

– Меня? – переспросила Маша, мучительно краснея. – Неужели я выглядела настолько плохо?

– Ты выглядела просто потрясающе, – возразил Михаил, завороженно глядя на ее губы. Не удержавшись, он провел по ним подушечкой большого пальца. – Настолько, что я понял, что пропал. Ведь не влюбиться в тебя с первого взгляда невозможно.