Текст книги "Беглянка с секретом (СИ)"
Автор книги: Елена Счастная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Значит, моя компания вас уже не устраивает… – с притворным укором проворчал Рэзван.
– Иногда хочется глотнуть свежего воздуха. Вы же говорите, что свежий воздух полезен. Все уши мне прожужжали, – слегка улыбаясь, умело парировал юноша, состроив самый невинный вид. – К тому же у вас много дел.
А я аж до ушей душно покраснела от такого комплимента, пусть и произнесённого мальчишкой. Зато, кажется, искреннего, не такого, от которого скукой сводит челюсть.
– Я буду рада составить вам компанию.
Рэзван перевёл взгляд с моего лица на Маркуша и обратно.
– Тогда, если позволите, я пойду. А любезная офате побудет с вами. У меня и правда много дел. Как закончите и пожелаете вернуться к себе, зовите прислугу.
Мажордом встал и, легонько пожав плечо мальчика, вышел, оставив нас наедине. В первый миг стало неловко: зря я напросилась на заботу о совершенно незнакомом юноше. Хоть он был гораздо более приятным и приветливым, чем его старший братец. Никогда не умела общаться с детьми. Всё время казалось, что вот-вот и я что-то сделаю не так.
Но Маркуш не дал мне времени на сомнения. Он подтянул к себе ближе книгу, что уже лежала на столе и раскрыл её там, где между листами была зажата закладка из кожаного шнурка с тяжёлой гирькой в виде феникса.
– Феникс издревле считается символом дома де ла Фиер, – проследив за моим взглядом, тут же пояснил Маркуш. – И даже есть на нашем гербе.
Он указал взмахом руки куда-то наверх стеллажей. И тогда только я разглядела среди вычурной резьбы, что украшала их по некоему подобию фронтона, геральдический щит с изображенным на нём фениксом, расправившим в стороны крылья. Над его головой сиял огранённый камень – тоже немаловажный символ де ла Фиеров – драгоценными копями они владели с самых давних времён.
– А почему феникс? – я вновь посмотрела на Маркуша, который, кажется, уже начал читать.
– У нашего дома были сложные времена, – почти не отвлекаясь проговорил мальчик. – Это было очень давно. Но род почти угас после одной из затяжных войн с восточным королевством Вантулуи. Остался только один наш предок – Лоранд де ла Фиер. Он прослыл великим воином, сумел вернуться домой, застав его почти совсем разорённым. Он добился руки принцессы Марике Месарош, которая потеряла в той войне молодого мужа. Она была амантой. И помалу они возродили наш род.
Маркуш чему-то улыбнулся, устремив взгляд в окно, что оставалось всё таким же непроглядно серым. Проклятый дождь. Он как будто стеной меня окружил, не давая двинуться с места. Я уже должна быть в Одиине! Но младшему де ла Фиеру не было дела до моих тревог. Он как будто видел сейчас перед собой тени тех сражений, что случались когда-то. Даже после окончания войны с Вантулуи королевство Чайдеаргинд не могло оставаться в покое. А последний год только и говорили о том, что с восхождением на престол нового короля соседи снова стали поговаривать о том, что надо бы вернуть себе земли, что принадлежали им когда-то. Когда – никто уже и не помнил. Только вот думалось, что интересовали их больше не земли, а те, кто на них жил – а точнее, маги и Колодцы, из которых они черпали силу.
– Я, признаться, подумала, что феникс означает огонь, – продолжила я разговор, неожиданно интересный для того, что мог бы случиться с подростком.
– Вы имеете в виду Альдора? – усмехнулся Маркуш, вынырнув из своих размышлений, а может быть, даже мечтаний. Я пожала плечами, ощутив, как что-то кольнуло внутри от одного только воспоминания о нём. Вот уж запомнится так запомнится. – В роду де ла Фиер рождались разные маги. Много было и огненных, но мы не связаны только с этой стихией.
– А какая магия у вас? – спросила я, прежде чем успела подумать о том, что вопрос может оказаться не слишком приятным.
И тут же прикусила губу, боясь чем-то обидеть Маркуша, но на его лице как будто ничего не дрогнуло. Он смотрел на меня всё так же спокойно, и неведомо что творилось сейчас в его мыслях. Похоже, оба брата де ла Фиер – те ещё загадки.
– Не все потомки знатных домов, где когда-либо рождались маги, обязательно ею обладают, – ответил он ровно.
И кажется, всё сказал, а всё равно ничего не понятно.
Я не стала усугублять свою ошибку и настаивать на откровенности. К тому же она была мне совершенно ни к чему. Маркуш снова вернулся к своей книге, в которую я только мельком заглянула – это был исторический труд, как раз рассказывающий о десятилетней войне с королевством Вантулуи. Я не стала ему мешать, хоть он, кажется, и ждал других расспросов. А может, и хотел сам что-то у меня спросить, да не решался. Пришлось мне взять с полки едва не первую попавшуюся книгу – по недоразумению – воспоминания какой-то аманты. Думается, они были далеки от истины, что скрывалась за стеной всех домыслов и сплетен, которые ходили о наложницах знатных магов. Но зато хорошенько могли поразвлечь женщин, ещё способных видеть в жизни обычных амант какую-то романтику.
Читать было противно, а потому я быстро погрузилась в свои мысли. О том, что всё же будет ждать меня в Одиине и там, куда мы с Донатой отправимся дальше. О том, как может сложиться моя жизнь, сумей я убежать достаточно далеко и быть спокойной, что меня не найдёт никто из магов. Никто не пожелает использовать для личных целей. И я почти вздрогнула, как поняла, что Маркуш почему-то пристально на меня смотрит – искоса, почти таясь. И, похоже, уже достаточно давно.
– Думаю, нам пора выбираться отсюда, офате, – он улыбнулся, когда я посмотрела на него в ответ. И опять же – ничуть не смутился. Хотя мне всегда казалось, что в его возрасте юноши часто стесняются общества девушек. Особенно тех, что старше них.
– Что же? Дождь закончился? – я вытянула шею, заглядывая в окно. Нет, по мутноватому стеклу всё так же текли потоки капель. Шуршало тихо, погромыхивало где-то в самой вышине. Редкие вспышки молний слепили витражи.
– Нет, просто обед скоро. Рэзван всё равно скоро за нами пришлёт.
Он отложил книгу в сторону и отчего-то поморщился, будто неловко шевельнулся.
– Всё хорошо? – я заглянула в его побелевшее лицо.
Он кивнул – соврал. И в виски мне ударило жаром. Я понятия не имела, что делать, если ему вдруг станет плохо. А ему явно становилось хуже с каждым мигом. Он как будто пытался поменять положение в кресле, но не мог толком пошевелиться. Только подлокотники сжал – и его лицо заблестело от испарины.
– Что? Что мне сделать? – я вскочила на ноги и заозиралась. Надо позвать прислугу!
Метнулась к шнурку и дёрнула его со всей силы несколько раз. Те, кто работает в Анделналте давно, уже наверняка знают, что делать, если случается беда с младшим де ла Фиером.
Грохот заставил меня обернуться, едва не повиснув на шнурке – так колени ослабли от страха за мальчишку. Он лежал на боку, каким-то чудом сумев опрокинуть очень устойчивое с виду кресло. Я подбежала и попыталась поднять его, чтобы усадить мальчика обратно – и закряхтела от натуги: тяжёлое! Но всё же сумела поставить его на колёса. А вот с Маркушем не знала, что и делать. Одна его поднять я не смогу, да и знать не знаю, можно ли его сейчас трогать. Но юноша вздрогнул всем телом, вытягиваясь в струну.
– Ослабьте, – просипел так, что я едва разобрала.
– Что? – склонилась над ним.
Он зашарил пальцами по резным пуговицам безрукавки – и я принялась её расстёгивать. А под ней оказался вдруг охватывающий талию Маркуша до самой груди жёсткий, будто бы укреплённый костяными пластинами пояс. Он шнуровался на боках, крепился на стальные крючки. Задняя его пластина поднималась по спине до самых лопаток. Его-то, видно, и просил ослабить мальчишка, но было страшно трогать то, что придумала не я. И что, видно, должно было как-то помогать ему. А вдруг сделаю только хуже? Потому я обхватила ладонями скользкое от пота лицо мальчика.
– Маркуш… Маркуш. Вы уверены, что это можно ослабить?
Но он как будто вмиг перестал меня слышать. Вцепился в запястья ледяными пальцами, его глаза стали ещё темнее от расширяющихся зрачков. Он пошарил вдоль моей кисти – как раз той, в которую впитался браслет. И я тоже покрылась холодным потом с головы до ног. Маркуш словно хлынул в меня, а я – неожиданно – в него. В черноту боли, что растекалась вдоль его позвоночника. Закрыла глаза и сама ослепла от того, как стало кругом светло. Явственно увидела переплетение золотых нитей на своей руке. И что-то глубокое, бездонное впереди. Но понять не могла, что это.
Необычное ощущение схлынуло. Я открыла глаза – Маркуш лежал передо мной в сознании, но совершенно спокойный. Его не корчило больше, сухие губы были неподвижны, а в горле не звучало стонов.
А в дверях стоял, глядя на меня в упор, Рэзван. Его красное – будто он только что бежал – лицо помалу бледнело. Он сверлил взглядом мою макушку и словно не знал, что делать дальше. Стоит ли помогать или оставить всё, как есть.
– Помогите мне поднять его! – потребовала я.
Мажордом очнулся и подошёл спешно. Легко поднял Маркуша на руки и осторожно усадил обратно в кресло. Мы вместе вышли из библиотеки. Рэзван вёз замысловатое кресло младшего де ла Фиера, а я только и семенила следом, придерживая подол, боясь споткнуться о него второпях. Мы прошли по коридору, свернули один раз и другой – и оказались перед дверью, что вела в комнату Маркуша.
– Я останусь с ним. Позволите? – и вошла, не спрашивая больше разрешения.
Потому как Рэзван промолчал, едва на меня глянув. Как будто что-то он обдумывал в этот миг. Что-то серьёзное, но не связанное со здоровьем Маркуша. В комнате он вынул мальчика из кресла и уложил на постель. Тот выдохнул облегчённо и прикрыл глаза.
– Останьтесь, – всё же разрешил мажордом. – Раз уж всё равно вы пока вынуждены задержаться здесь. Мы ждали гувернантку и сиделку. Которая смыслит в лечении. Может о нём позаботиться в таких случаях. А приехали вы.
– Простите.
– Не за что извиняться, – Рэзван откинул с мокрого лба мальчика влажные пряди и направился к двери. – Служанка принесёт всё, что нужно. А вы пока снимите с него пояс. Только осторожно.
Я присела на край оказавшейся неожиданно твёрдой кровати. Маркуш приподнял веки, взглянул на меня долго, задумчиво. Верно, он тоже мучился вопросом, что случилось в библиотеке. Если мог что-то в тот миг осознавать за пеленой боли, что явно мучила его.
А мне стало вдруг ещё страшнее – а вдруг он Видящий? И теперь знает обо мне всё?
Глава 4
Я пробыла в комнате Маркуша до позднего вечера. Непогода не утихала, но даже если бы дождь вдруг прекратился, я всё равно не смогла бы уехать. Не давало покоя то видение – бездонного колодца света, который будто бы заключал в себе юноша. Он уходил куда-то в недра земли под замком, пронизывал его до верхушки самой высокой башни. И я до сих пор видела этот ослепительный поток перед глазами. От мысли одной заходилась жжением вся кисть, будто её раскалённой проволокой оплели. Словно карта перестала вдруг помещаться под кожей, ворочалась, перестраиваясь и меняясь – и беспокоила без конца.
Маркуш уснул почти сразу после того, как я сняла с него тот хитро устроенный пояс, разула и накрыла одеялом. Тихая и как будто чуть напуганная служанка принесла кувшин лимонного отвара с травами – деламай – сказав, что юный де ла Фиер его очень любит. Я кивнула ей с благодарностью и отпустила. Как только она ушла, я села в придвинутое к постели кресло: некоторое время просто разглядывала спокойное лицо Маркуша, с каждым мигом отмечая всё больше сходства со старшим братом. Верно, когда он вырастет, все черты проявятся в полную силу.
После я принялась рассматривать жесткий пояс, что держал его спину. Внутри были не только гибкие, но в то же время прочные пластины из какого-то неизвестного мне материала, а ещё перекатывались плоские продолговатые камешки: они, похоже были напитаны некой магической силой. Тяжести поясу не добавляли, и явственно покалывали кончики пальцев той силой, которую способен ощутить даже обычный человек. Да тут постарался сильный лекарь-Хранитель! И даже подумать страшно, сколько серебра отдал Альдор за такую вещь, а больше – за молчание. Но, конечно, это вряд ли имело для него какое-то значение.
Маркуш проспал весь обед, не проснулся даже к вечеру толком – только иногда открывал глаза и смотрел на меня затуманенным от недавней боли взором, а после отворачивался и вновь проваливался в сон, так и не задав ни одного вопроса, хоть они явственно назревали между нами.
Рэзван, всё такой же смурной и подозрительный, принёс мне книги из библиотеки, чтобы не скучала. Слушая шорох нескончаемого дождя за окном, я слегка подкрепилась принесенным служанкой жарким из кролика и деламайем, который был, оказывается, очень вкусным и освежающим – с тонкими нотками мяты и ещё каких-то неизвестных мне трав. Устроилась было в кресле с толстым томом той самой истории десятилетней войны с Вантулуи, но, прочитав едва ли пару страниц – сама задремала.
Проснулась от шелеста простыней – вздрогнула, протирая глаза, но Маркуш спал. За окном уже почти стемнело. А в проёме открытой двери стоял Альдор де ла Фиер и смотрел на меня неподвижно, сложив руки за спиной.
– Что вы здесь делаете? – спросил таким тоном, будто ледяным ножом меня на куски порезал.
– Присматриваю за Маркушем, – без охоты ответила я, едва ещё ворочая словно бы прилипшим к нёбу во время сна языком. – Ему было плохо…
– Я знаю, – оборвал меня Альдор. – Вам не нужно здесь находиться.
Он прошёл дальше и остановился у постели. Оглядел, нахмурив брови, брата, который даже не проснулся от низкого и гулкого звука его голоса, что заполнил, кажется, всю комнату.
– Почему? – я встала, сжимая кулаки.
Вот опять – всего пара нелестных слов, брошенных им в мою сторону, и внутри всё так и закипает. Бурлит, плещет в голове жаром негодования. Никогда не считала себя вспыльчивой, а тут как будто меня на горячую печь сажают раз за разом.
– Потому что… – он взглянул на меня с таким выражением, словно, мышь за шкирку пальцами поднял. – Потому что вы здесь не надолго.
– Какой странный аргумент, – всё сильнее распаляясь, фыркнула я. – Пока я здесь, могу и присмотреть за Маркушем. Никому от того хуже не будет.
– Видит, Рассветная Матерь, лучше бы я утром отправил вас в Одиин, – ноздри Альдора затрепетали, а глаза полыхнули ярче. – И мокли бы себе в повозке, а не совали нос туда, куда вас не просят!
Я вскрикнула звонко, когда стоящая рядом со мной на невысоком столике свеча вдруг едва не костром обратилась. Ощутимо ожгла мне руку и вновь притухла.
– С ума сошли?! – я потёрла слегка покрасневшее запястье. – Вы неуравновешенный грубиян! Вредитель!
Но смолкла, когда Маркуш зашевелился, перевернулся с бока на спину, морщась, и открыл глаза. Альдор присел на край его постели, погладил по слегка впалой щеке.
– Ну, как ты?
– Чего ты кричишь на офате Хорию? – недовольно взбрыкнул мальчишка, отбрасывая его руку. – Ты Денизу выжил из дома. И предыдущую сиделку. Её тоже выжить хочешь?
Я прикрыла ладонью губы, пряча невольную улыбку – до того обескураженный вид стал вдруг у Альдора. Но он даже не посмотрел на меня: думается, нарочно сдержался.
– Она и так уедет, – проворчал ласково. – Не надо и выживать. Скоро сюда доберётся офате Трандафир. А офате Хория тут только из-за непогоды.
Удивительно: его голос мог, оказывается, обретать и такие интонации, а не только рычать и вибрировать от гнева. Даже дрожь по спине пронеслась от того, как мягко прокатился он, словно комок пуховых ниток, по комнате. И мне нечего было ответить на его слова. Нечего возразить, хоть Маркуш, кажется, и расстроился. Взглянул на меня с укором, будто бы я что-то пообещала ему – и обманула. Мерзкое чувство засело в груди, но я ведь не виновата! А всё равно и впрямь словно бы не оправдала чужие надежды.
– Пусть она побудет со мной, пока не уедет, – всё же настоял Маркуш. – Она почитает мне книги. И послушает меня. Ведь тебе некогда.
Альдор на миг возвёл очи горе и тихо вздохнул. Видно, упрёк этот звучал не раз.
– Мне приходится вести много дел, Маркуш.
– Я знаю. Пусть она побудет… – мальчишка помолчал. – Мне сейчас уже гораздо лучше.
Альдор встал и вышел из комнаты, больше и слова не сказав. Означало это его согласие или нет – я так и не поняла, но всё же осталась рядом с Маркушем.
Он и правда посвежел как будто. Ярче засияли его глаза и на лицо начал возвращаться здоровый цвет. Хоть и поздний вечер, а ему пора было хоть немного поесть, а я за весь день насиделась в его покоях, а потому не стала звать служанку, чтобы та принесла бульон и “что-нибудь вкусненькое”, как попросил сам Маркуш. Налив ему полную кружку деламайя, отправилась на кухню, подробно выслушав от него, как туда дойти. И было на душе светло от того, что он выглядел довольным после того страшного и непонятного мне приступа, что скрутил его так внезапно. И что не стал пока ни о чём расспрашивать. Может, и правда не заметил?
Я вышла из комнаты и пошла по широкому коридору, ясно освещённому – уже и привыкла, что Анделналт изнутри похож на один большой камин. Проскочила мимо библиотеки, которая располагалась не так уж далеко от комнаты Маркуша. Дверь её была почти закрыта, но тонкая полоска света всё же струилась оттуда, соединяя две стены. За ней кто-то разговаривал – и я прошла бы, не задерживаясь, если бы вдруг не разобрала среди гулкого бурчания своё фальшивое имя. Его произнесли громко, с острой злостью – и это заставило меня остановиться на полушаге. А после я просто подобралась ближе.
– Я говорю вам, Альдор, – густой, чуть хриплый голос Рэзвана я узнала сразу, – здесь что-то случилось. Что-то необычное. Вы не чувствуете? Маркуш наверняка что-то знает, но не хочет пока говорить. Мне кажется, она как-то приняла и перераспределила его силы.
– Такого быть не может. Женщины не владеют магией. Тебе просто показалось. Это был просто короткий приступ. Совпало, – не поверил Альдор. – На такое способны даже не все Собиратели.
– Вы предпочитаете не держать поблизости Собирателей, – как будто напомнил мажордом.
– Да, потому что мне не нужно, чтобы кто-то прознал… – Альдор устало вздохнул. Скрипнули по полу ножки кресла. – Нужно заменить камни в его поясе. Они уже не рессеивают всплески.
– Не приглашайте сюда офате Трандафир, – на удивление спокойно и веско посоветовал Рэзван. – Забудьте о ней. Уговорите эту девушку остаться. Заплатите ей любые деньги. Она может оказаться полезной. Нужно разобраться!
– Ты хочешь, чтобы она меня с ума свела? Да она тут с ног на голову всё перевернёт! Несносная выскочка. Знаю таких: их по всем деревням рождается целая куча. Тех, кто считает, что они могут прийти в чужой дом и творить, что захотят. Что могут говорить с аристократом и магом так, будто это булочник в пекарне.
Я тихо выдохнула, выпуская будто бы скопившийся внутри от его слов пар. Перед глазами явственно становилось темнее от гнева и обиды. Да знал бы он!.. Хотя нет, пусть лучше не знает. Быстрые раздражённые шаги пронеслись от одной стены комнаты до другой и обратно, только на миг заглушаясь лежащей на полу медвежьей шкурой – и остановились.
– Может, вам давно уже пора перевернуть что-то? – плеснул ядом мажордом. – Хотя бы в своей голове. Когда вы превратились в женоненавистника? Когда я пропустил этот момент? Заметь вовремя, хорошенько исхлестал бы вам ваш высокородный зад. И я не хочу, чтобы Маркуш вырос таким же.
– Дело не в том, что я не люблю женщин – заметьте, не всех! – возразил Альдор с лёгкой насмешкой в тоне. – Дело в ней. Я ей не верю.
Неведомо каким чутьём я поняла, что ещё немного – и меня обнаружат. Отшатнулась от двери и на носочках понеслась дальше по коридору до самой лестницы, что вела на пол яруса ниже – туда, где располагались хозяйственные каморки и кухня. Какое-то время я ещё держалась, а после, всё же сморгнула слёзы – и они прочертили прохладные дорожки по щекам. И откуда бы взяться такой обиде на мужчину, которого я узнала только сегодня утром?
Но пока добралась до места, уже взяла себя в руки. Забрала поднос с миской полной крутого куриного бульона и хорошим ломтем свежего хлеба. Кухарка уместила на не такой уж большой деревянный круг ещё один кувшин лимонного отвара и выпроводила. А я даже взгрустнула по дороге, что взялась дотащить всё сама, а не попросила служанку, которая обладает в таком деле большей сноровкой.
Когда Маркуш подкрепился, я попыталась читать ему книгу. Но сама замолчала, когда поняла, что снова меня ощупывает его пристальный взгляд.
– Что-то не так? – покосилась на юношу.
А он вдруг улыбнулся мягко, будто испугать боялся. Да я и без того мелко вздрогнула, осознав, что сейчас может случиться.
– Дайте правую руку, – Маркуш сел на постели, спустив босые ноги на пол. – Пожалуйста.
Я сглотнула сухость в горле, и показалось, язык присох к нёбу в один миг.
– Зачем? – почти пискнула.
– Не бойтесь.
Как будто это было ответом… Я сдавленно выдохнула и вложила ладонь в протянутую, достаточно крупную для мальчишки руку. Он осторожно сжал её прохладными пальцами и медленно скользнул вверх, будто ощупывая. А после просто отпустил.
– Показалось.
Маркуш как ни в чём не бывало снова откинулся на подушки и прикрыл глаза, приглашая продолжить чтение. И я произносила слова, почти не осознавая, чувствуя, как шелест нескончаемого дождя за окном наполняет опустевшую от страха голову. Но мальчишка скоро уснул – и я расположилась на добротной широкой софе, накрывшись одеялом, которое нашла на полке в шкафу. Лучше ещё побыть здесь. Мало ли что.
Проснулась ещё до рассвета вдруг осознав, что дождь наконец прекратился. Я приподнялась на своём, как оказалось, не слишком удобном ложе, прислушиваясь. После встала и выглянула в окно – правда ведь. Прошёл. Теперь скорее собираться и уносить ноги из Анделналта! Подальше от всех тайн де ла Фиеров и недоброжелательности Альдора. Только Маркуш был словно бы тем самым светом, ради которого можно было бы остаться, да я ведь здесь совсем не для этого. А если подумать, то и вовсе нахожусь в опасности, которая настигнет неведомо в какой миг. Пусть и льстило желание Рэзвана уговорить меня остаться, но пойти на это я никак не могла. Возможно, Доната уже ждёт меня.
Стараясь не разбудить Маркуша, я вышла из его комнаты и отправилась к себе – уже почти совсем уверенно – хоть и не знала большую часть ходов замка. Вездесущий огонь словно бы вёл меня, подсказывал. Так странно – будто у него здесь была своя жизнь и своя роль: не только освещать все возможные закоулки. В комнате я покидала в дорожную сумку все вещи, что успела вынуть из неё. Служанки даже почистили моё испачканное в грязи платье – теперь его снова можно было надеть. Лёгкое льняное, густой небесной синевы, в которое я принарядилась, чтобы выглядеть хоть сколько-нибудь прилично, убрала. Теперь выпросить бы у Рэзвана хоть немного припасов в дорогу: сколько ехать до Одиина из Анделналта, я знать не знала – и можно отправляться в путь.
Мажордом, который, показалось, встал даже раньше меня, с готовностью помог собраться в дорогу. Меня хотели было нагрузить едой так, что хватило бы на неделю пути, но я взяла только необходимое. Оказалось, что до Одиина ехать всего-то сутки – и завтра утром я точно должна туда попасть.
– Могу ли я попросить вас остаться? – всё же задержал меня Рэзван, когда я уже спустилась с лестницы и приостановилась в огромной каменной прихожей, чтобы попрощаться.
К Маркушу я зашла раньше, а с Альдором и словом лишним не хотелось обмениваться. Снова наблюдать его пренебрежение и демонстративную грубость? Как будто когда-то я перешла ему дорогу. В доме с таким хозяином никогда не появится хозяйка. Потому что красота и богатство становятся не важны, если тебе даже доброго утра толком пожелать не могут при встрече.
– Зачем? – сделала я вид, будто не слышала вчера их с Альдором разговора. – Если на потеху вашему хозяину, то я лучше утоплюсь в самой глубокой луже из тех, что за сутки налил дождь.
– Мне кажется, из вас вышла бы хорошая помощница для Маркуша, – спокойно пояснил мажордом.
Слуга забрал у меня дорожную сумку и понёс в повозку. А я, оставшись с пустыми руками, вдруг перестала знать, куда их деть. Всё же приятно доверие опытного управляющего, пусть я и знала изнанку его побуждений. И, возможно, согласилась бы, будь другое время. Не будь у меня под кожей проклятой карты, от которой нужно скорее избавиться. А сейчас оставалось только одно слово.
– Нет, – я вздохнула. – Остаться я никак не могу. Да и вряд ли гожусь в помощницы для столь смышлёного молодого человека.
– Это вам только кажется, – с ещё не остывшей надеждой улыбнулся Рэзван и легонько пожал мою руку, пытаясь чуть надавить на меня. Хитрый лис. Да чему удивляться, раз он не опасается даже самого Альдора. – Может, вы решите дела, что ведут вас в Одиин, и всё же приедете? Скажем, через пару недель? Я пришлю самую лучшую повозку.
Я замотала головой, улыбаясь, и тут подняла взгляд, заметив тёмную фигуру на вершине лестницы. Альдор стоял, слегка касаясь перил кончиками длинных пальцев. Смотрел сверху вниз, чуть приподняв резко очерченный подбородок. Встретив мой взгляд, он наконец пошёл вниз, ровно и так твёрдо впечатывая в ступени каждый шаг, что я невольно засмотрелась. Всё же была в нём необъяснимая грация – словно в плавно изгибающемся сполохе огня в безветренную погоду.
Он подошёл, на ходу закатывая рукава рубашки к локтям – и я скользнула взглядом по его крепким предплечьям, перевитым тугими жгутами мышц и чуть вздувшимися жилками.
– Я не стану уговаривать вас, офате, – неожиданно произнёс он. Покосился на напряжённо замершего в ожидании Рэзвана. – Но прошу вас подумать. В конце концов, вы пришлись Маркушу к душе. А это… Едва ли не самое главное.
Я недоверчиво приподняла брови: снова мягкий и даже как будто просящий тон Альдора навёл на меня больше смятения, чем удовлетворения. Если бы я не слышала их вчерашний разговор с Рэзваном, то и вовсе подумала бы, что мне это снится. Уж сколько за прошедший день наслушалась от него грубостей – столько за весь год ни от кого не слышала.
– Я уже ответила унбару Рэзвану, что остаться никак не могу, – сомкнула руки перед собой и с силой сжала пальцы – всё же не знала, какова будет реакция Альдора на твёрдый отказ. Вдруг он решит спалить меня на месте?
И лицо де ла Фиера вмиг растеряло всю предупредительность. Взгляд вновь обрёл обычную снисходительность, а губы сжались сильнее. Мажордом вздохнул нарочито громко и посмотрел на молодого хозяина с упрёком, как будто он был в том виноват. Но они не знали, что для моего отказа, кроме нахального поведения Альдора, есть гораздо более веская причина.
– Что ж, – де ла Фиер развёл руками. – Тогда остаётся только пожелать вам счастливого пути и прекрасного времяпрепровождения в хозяйственных хлопотах.
И тут не удержался от того, чтобы поддеть! Я улыбнулась дрожащими губами и, кивнув напоследок совершенно побелевшему от негодования Рэзвану, направилась к двери.
Снаружи было сыро. Влага витала в воздухе мелкой пылью и мгновенно оседала на волосах, даже спрятанных под капюшон плаща. Лицо тут же осыпало лёгкой взвесью, но вдохнулось легко и сладко – после разогретой духоты Анделналта. Меня уже ждала повозка, и я, даже не обернувшись больше, села в неё, оперевшись на руку того самого слуги, что встречал меня день назад.
– Хорошего пути, – он улыбнулся, когда я взглянула на него.
Да уж, кажется, любой путь покажется лучше возможности остаться здесь.
Кучер подогнал лошадей громким окриком, и повозка, проехав по дуге, повернула к воротам. Я ещё раз подняла взгляд к верхушке главной башни Анделналта: сегодня её было хорошо видно, зыбкие, словно перья, облака обтекали резкие зубцы, только едва задевая. И сквозь белесую кудель бледной синевой уже просвечивало ясное небо.
Ворота тяжко открылись, колёса загромыхали по камням моста, что перетекал в дорогу, плавно уходящую вниз, в долину, где почти у самого подножия холма, на котором располагался замок, лежал небольшой городок Сингурул – Подошва в переводе с древне-чайдеринского. Видно, такое не слишком лестное название он получил за то, что с самых давних времён лежал у основания замка Анделналт.
Как только миновали густые заросли клёна, все усыпанные серебряными бисеринами прошедшего дождя, окраина городка показалась за изгибом дороги. Мелькали рыжие, выгоревшие на солнце крыши между кустов душно цветущей жёлтой акации, и я смотрела на них неотрывно, как будто там меня ждало какое-то спасение. Весь проведённый в Анделналте день казался теперь сном. Странным, до ужаса ясным. Он не оставил скверного впечатления – только небольшую тяжесть на душе. И хотелось вернуться, как будто Маркуш и правда нуждался во мне. Да это всё глупости! Для него наймут лучшую помощницу, которая будет хорошо заботиться о младшем наследнике рода де ла Фиер. И обо мне скоро забудут – хорошо бы.
Лошади бежали лёгкой рысью, густо заросший холм растекался в стороны, помалу переходя в обширную равнину. Дорога витиевато изгибалась, а очертания замка всё больше терялись за густыми зелёными, щедро омытыми долгим дождём кронами.
Наконец дорога упёрлась в другую, что бежала с юга и пересекала её прямо у подножия холма. Но не успели мы близко подобраться к Сингурулу, как перед нами возникло неожиданно много повозок, которые отчего-то ехали слишком медленно. Простые телеги и крытые с резными бортами и плотными навесами. Оттуда то и дело высовывались люди, озирались, вертя головами, и прятались вновь.
– Что случилось? – громко спросила я у кучера, когда мы влились в плотную очередь, которая скопилась здесь, кажется, с самого раннего утра.
– Да пёс его знает! – гаркнул мужчина. – Дальше расспросим. Может, cель сошёл с холма. Бывает такое.
Но чем ближе подъезжали к городу, тем больше приходилось приостанавливать лошадей. Была тут и окольная дорога, да до неё ещё нужно было добраться. А это лишь к полудню случится. В один миг несколько повозок, едва не соприкасаясь бортами, встали совсем. Моя оказалась зажата между двумя. Лошади волновались, почуяв собратьев, фыркали, нехотя подчиняясь воле кучера, перебирали копытами.
Я выглянула, прикрывая лицо краем капюшона, и столкнулась взглядом со слегка одутловатым мужчиной, который тоже решил лишний раз оглядеться. Он протёр потный от влажной духоты лоб красиво вышитым платком с вензелем в уголке и громко вздохнул, выражая тем всю глубину своего разочарования.
– Простите, унбар! – окликнула я его. Улыбнулась, когда он повернулся ко мне. Мужчина окинул меня взглядом от глаз до груди – всего, что было видно из-за навеса – и масляно улыбнулся в ответ. – Простите. Вы не знаете, почему такая задержка? Что случилось?
