Текст книги "Бывшие. Одна фамилия на двоих (СИ)"

Автор книги: Елена Раум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Глава 60

Первая неделя октября обещала быть теплой, и это создавало прекрасное настроение. Можно было смело организовать небольшой отдых на природе. То же самое, видимо, запланировали на будущее и мои друзья.

С подругой мы предпочитали разговаривать только по видеосвязи. Ощущение, что мы рядом, что опять я не одна, было потрясающим. Друзей никогда у меня не было, и одиночество тяготило. Появление Макаровых в моей жизни было подарком. С мужчинами тоже никак не получалось. Вот попробовала, и нарвалась на подонка Старова.

– Ой, Ирусик, так хочется на Байкал приехать! Сергей сказал, что может быть, на каникулах осенних получится, но ничего не загадываем. Они работать – мы отдыхать. Ты же знаешь, что если мой муж начинает строить планы – они эпически рушатся, – проговорилась как-то о возможном приезде в Иркутск Наташа.

– Как ты беременная полетишь? Что врачи? – под столом я положила руку на живот, потому что почувствовала, небольшие толчки.

– Разрешили. Перед поездкой прийти на консультацию и можете, говорят, лететь хоть вокруг света. Всё нормуль, Ириш.

Наташа сидела на диване, обложившись подушками, и поглаживала свой животик.

Беременность она не выпячивала. Я знала, насколько она у Макаровых долгожданная.

А вот мне свой живот приходилось скрывать.

И тут же я чуть не выдала себя, когда во время разговора встала со стула и потянулась, отчего задралась футболка.

– Эй, Иришка! Ну-ка, ну-ка, повернись бочком. – затараторила Наташа.

Я сразу одёрнула руки и наклонилась к экрану.

– Ты что, поправилась? Может ты беременная? – подруга подалась к экрану и её глаза заблестели.

– Тебе теперь везде беременные мерещатся, Нат? Поправилась я немного после отпуска. Стресс заедаю. Надо прекращать.

– Мне так и показалось, что ты поправилась, Ирунчик. А беременные – да, везде мерещатся. Мне хочется, чтобы все женщины сейчас были с животами. Вот такой бзик, прикинь! А ты ж подруга, ты тем более должна быть беременной! – засмеялась Наталья так искренне и заразительно, что на её смех пришёл Сергей.

– Над чем смеётесь, мартышки! – пошутил Серёга.

Он теперь Натку называл «мартышка». Она сама себя так назвала неделю назад, когда ревела у зеркала, рассматривая свой нос, пятна на шее, оттопыренные уши. Они, кстати, такими были всегда. Но почему-то их оттопыренность она замечала только во время беременности. Гормоны, блин.

– Мартышка тут только я, понял? Это привилегия беременных. Иринка же без пузика. Вот когда у неё нос станет картошкой и будут такие же уши – тоже будет мартышкой. Такой классной красивой беременной мартышкой.

«Ох, как же ты, подруга, права. И пока мне надо быть осторожнее».

– Так о чём веселье-то? – повторил вопрос Серёжа, собирая со столика какие-то бумаги, документы.

Я поторопилась ответить:

– Да вот жене твоей мерещатся беременяшки везде, даже я, прикинь?

– Да, Ир, прикидываю. Она вообще творит жесть! В кафе, на улице на лавочках – всем место уступает. Бабки, молодые женщины – по фигу! Все у неё беременные! В консультации со всеми болтает – только и слышно: «какой срок», «мальчик или девочка», «двойня», «скоро роды»?! Вы чего, пузатики, все с разжижением мозга, да?

– У меня нет разжижения, – одновременно с Натальей мы воскликнули, а я заёрзала на стуле, усаживаясь удобнее.

Захотелось чем-то стукнуть Макарова. Но у него есть Натка, она за двоих отвесит ему.

– А, да! Ты же ещё не мартышка, точно! Так знаешь, есть один плюс – мартышка по имени Наташка от Сашки отстала. Парень хоть вздохнул. Ко мне ближе стал. В зал ходим вместе. Романов, правда, реже стал ходить к нам, тоскует совсем. Надо ему…

И тут сзади раздался грохот, и все отвернулись от экрана. О чём тоскует Романов и что ему надо мне так и не сказали, потому что в холл вбежал щенок, который стал по размеру с пони, и со всей дури ткнулся мордой в экран ноутбука.

Ноутбуку память и почести, собаке – пендаля от хозяев, и продолжили мы диалог уже в мессенджере на телефоне. Но нить упустили, и о Романове никто не вспомнил. Только я сидела и думала, о чём же он тоскует и что ему надо? И кто же всё-таки собирается ехать в Иркутск работать?

Но в наших вечерних нечастых разговорах о Романове вскользь упоминали. И как только о нем заходил разговор, я сворачивала на темы о щенке, который уже сломал всё, что можно и вовсю гоняет по двору у Макаровых, о Сашке, об Алёне и Андрее, о чём угодно, только не о нём.

Подруга как бы невзначай всё равно сообщала мне инфу.

«Романов один…»

«Романов работает до умопомрачения и готовит новый проект…»

– Романов мотается по командировкам и даже был в Иркутске не один раз. Давно.

– Да? Когда? – удивилась я.

Упс! Видимо Наталья сказала лишнего, потому что сразу замялась. А потом прибавила:

– Ой, Ир, может не в Иркутске, а в Красноярске был. Память девичья.

– У тебя девичья? Это гормоны, Натусик! Всё пройдёт, подруга!

Если бы Макаровы сами не жили здесь, я бы ещё поверила, что Наталья перепутала города. Но! Наталья занималась логистикой в компании Романова, знает географию и экономику так, что может сдать любой экзамен без подготовки и вдруг перепутала Иркутск с Красноярском? Уши торчат, подруга! Опять темните, господа! Как в начале лета? Заговорщики…

Выяснять не хотелось. Просто отметила для себя: «Он здесь был». А мне ни словом не обмолвились!

Ну что ж, два месяца скоро на исходе. Надо в себе ещё разобраться до конца.

Мы сознательно не говорили о Старове и его сестре. Скоро следствие закончится и будет суд. Даже думать не хотелось, что этот человек был рядом со мной каких-то полгода назад.

Вот так и проходили дни. На работе я потихоньку начала делегировать полномочия, чему некоторые сотрудники были рады, а кое-кому приходилось указывать на пункты договора.

Получалось сделать многое, но не всё. В такие моменты мне поддержкой были моя новая подруга Элеонора и папа. Он знал всё о беременности, о том, как я себя чувствую и очень гордился тем, что скоро станет дедом. Мама отдалилась совсем, и теперь объявила бойкот нам с отцом, и подала на развод.

Видимо для него вопрос совместного проживания был решён. Предстояла тяжба с разделом квартиры. Но это лучше, чем пытаться спасти то, что уже истлело, а не просто разбилось. Жаль.

Неумолимо приближался день разговора с Димой, и я уже представила, в чём буду одета, потому что мы чаще стали говорить через камеру. Сходила в салон и подравняла стрижку, которая стала отрастать. Это очень понравилось Наталье. Ну и Романову тоже, куда ж без него!

Он по прежнему звонил, разговаривали мы исключительно о работе. Моей. Именно советы Димы помогли мне становиться руководителем, а не лошадью, которой я была эти годы и тащила всё на себе. Так и до расширения Центра было подать рукой. А если Центр будет расти, то как решать вопрос с переездом, случись он вдруг? Вопросов становилось всё больше.

Оставалось четыре дня до осенних каникул, когда ответив на видео звонок, меня чуть не снесло волной эмоций подруги.

– Ура, Иришка, мы прилетаем! Все! На каникулы! – громко радовалась перед экраном нового ноутбука Наталья.

Я помню, что как-то мелькнула фраза о таких планах, но больше ни разу никто не обмолвился об этом.

– Вот ведь конспираторы, а! А кто все? – у меня похолодела спина и я выпрямилась.

– А вот это сюрприз. Мучайся!

– Мне нельзя мучиться, Натах, я же спать не смогу!

– Ну, должна же быть тайна! – и подруга шутливо подмигнула.

Романов, конечно. Какая же это тайна? Хорошо, что хоть Наталья предупредила и сказала название отеля и ресторан, в котором назначена встреча. Хорошо иметь беременную подругу. Раньше она не была такой болтливой.

Глава 61

Самолёт прилетал днём. Погода была прохладная, облака изредка скрывали солнце, но это не портило настроение.

Встречающих было мало. Со мной были папа и Элеонора.

Сегодня вечером все собирались для знакомства в ресторане на небольшой ужин. А уже завтра на Байкал. Холод никогда нас не останавливал. Байкал красив в любую погоду. Тем более Сашка его не видел и это его первое знакомство с Сибирским морем.

Рейс прибыл. Мы с воодушевлением ждали, что скоро все встретимся, познакомимся и отправимся в гостиницу. Я волновалась и переглядывалась то с папой, то с Элей. На удивление, они очень быстро нашли общий язык и темы для разговоров. Особенно удивило меня то, что они много говорили о … рыбалке! Кто бы мог подумать?

Вдруг в огромных витринных стёклах аэропорта мы увидели, как по полосе едут пожарные и скорые машины. Объявили, что два рейса перенаправили в ближайший город. Встречающие заволновались, начался гул и хаотичное движение небольшой толпы. Что-то произошло. Папа быстро отправился узнавать, что случилось, а мы с Элей предпочли сесть и не суетиться.

Она была на связи с врачами и уже получала какую-то информацию

– Что случилось, Эля, скажи, а?

– Ирочка, пока всё под контролем. Произошла авария. Самолёт во время посадки выкатился за пределы полосы. Есть травмированные, но все живы. Не паникуй. Считай до ста, моя родная, держи нервы за хвостик.

Эля постаралась улыбнуться, но улыбка на дрожащих губах сползла и она отвела глаза.

Мне хватало сил досчитать только до пяти, и мои мысли унеслись к самолёту. Романов! Отец моих малышек! Ведь там все мои самые близкие люди! Беременная подруга, её семья! Кто ещё был в самолёте? Ира сказала, что будет сюрприз.

Эля обнимала меня, гладила по голове и спине, капала мне в стаканчик с водой горькие капли настойки. Всё это помогало не скатиться в истерику. Это было бы опасно для деток.

Меня мелко трясло и слёзы катились по лицу. Никакими усилиями я не могла их остановить.

Мысли только о тех, кто сейчас был там! И о нём, о моём самом любимом человеке.

Может быть мне стоило выяснить отношения с Димой в Москве? Сейчас его не было бы на этом рейсе! Его жизнь не была бы в опасности! Господи, ведь я же люблю его! Ну сколько можно бегать от себя и бояться сказать о любви?!

Я вставала, ходила по кругу и садилась.

В памяти всплывали эпизоды совместной с Димой жизни в гарнизоне, и это были только приятные воспоминания. Мои границы никогда Димой не нарушались и я испытывала на себе заботу от человека, который был мне практически чужим. И я в него влюбилась. Мои фантазии о нём так и остались в мечтах.

Ведь четыре года назад мне пришлось просто спрятать глубоко в себе то, от чего сердце пылало и трепетало! Он нравился мне просто до одурения! От одной только мысли, что мы были вместе, в одной комнате, я начинала краснеть и всё валилось из рук. Потом я научилась справляться с эмоциями и стало спокойнее. Научилась смотреть ему в глаза, говорить спокойнее и даже спорить. Как я мечтала о том, чтобы он хоть раз пригласил на свидание и прикоснулся ко мне! Нежно, ласково, как делал это в те дни, когда в бреду я чувствовала его руки на моём лице!

Но он был заботлив и учтив. Не более. Или это очень хорошо скрывалось?

Мне как никогда стало страшно от того, что мы можем однажды вот так выйти – и больше никогда не встретиться. Неудачная посадка – и я не успела сказать, что мне так тяжело без него! Мне не хватает его голоса, общения с ним, его внимания. Мне не хватает заботы о нём, я очень хочу видеть, как он берёт на руки своих малышей. Я ещё не знаю, кто поселился в моём животике, но люблю их сильно! Я не имею права лишать его возможности быть отцом. Лишать любви к детям.

Я не буду больше хранить эту тайну. Он узнает об этом как можно быстрее.

Прошло почти около часа, когда стали в здание заходить люди с московского рейса. Наших не было никого.

Папа пришёл, когда почти все, кого не увезли машины скорой помощи, были в зале.

– Ир, все наши гости своим автобусом отправились в больницу. Не волнуйся, мы сейчас тоже туда поедем. Я по дороге вам всё расскажу.

– Все хоть целы? – боясь услышать плохую новость, спросила Эля.

– Да. Есть травмы. Я уже почти со всеми познакомился. И с мужем твоим тоже, Иринка. Хороший мужик! Чего ты сбежала от него? Испугалась?

– Да чего его бояться-то, пап? Он же не зверь какой!

– Не зверь, а очень даже симпатичный, сильный мужчина. Вот потому и испугалась, что влюбилась, да? Дочка?

– Па-ап!

Я засмущалась и посмотрела на Элю. Они очень внимательно с отцом глянули друг на друга в зеркало заднего вида.

«Надо же, какой взгляд».

– Так что там с травмами? – отведя глаза от зеркала спросила Эля.

– Там?… В общем, сломана нога у Сергея, а у Дмитрия сильный ушиб грудной клетки. Он уже в больнице. Его и Макаровых увезли на скорой сразу.

– А как же Наташа? Она же беременная! – воскликнула я и дёрнулась вперёд.

– Наташа тоже на скорой туда же отправилась. Не волнуйся так, а то домой увезу, – строго отчеканил последние слова отец.

– Да, ко мне домой, под наблюдение и арест, – так же непреклонно добавила Эля.

– Арестуй нас всех, а? – поглядывая в зеркало, сказал папа и улыбнулся.

– А поехали! Что сейчас в больнице мешать! Пока примут, осмотрят, назначат, прооперируют, – часа три, четыре. Вот потом и поедем. Будет уже всё тихо и нас пропустят, – бодро заявила Эля.

И мы поехали к Элеоноре домой.

Адрес она не называла, и это навело меня на мысль, что папа знает, где она живёт. Однако…

Пока я ждала чай и перекус – уснула в комнате на диване. Разбудил меня телефонный звонок, доносящийся из коридора. Это мой телефон.

Не успела я опустить ноги, как в комнату вбежала Эля. Звонил Романов.

– Алло, Дим!

– Ирина Романова? Это доктор из травматологического отделения больницы. Здравствуйте!

Глава 62

С телефона Романова звонил его лечащий врач. Неужели всё совсем так плохо?

– Да, здравствуйте… Я слушаю…

От звонка доктора что-то мне стало трудно дышать. В ушах немного зашумело.

– Я говорю с вами по просьбе Дмитрия Александровича. С ним всё относительно хорошо. Он говорить не может из-за сильного ушиба грудной клетки и вывихнутой челюсти. Если вы хотите – приезжайте сегодня.

– Спасибо, доктор.

Я опустила трубку, с облегчением выдохнула и засмотрелась на узор на паркете. Плашки были очень удачно подобраны, и чередование нескольких оттенков от бронзового до шоколадного складывались в красивый большой цветок лилии. У Элеоноры дома было красиво и очень уютно. Хотелось побыть здесь подольше. Казалось, что в эту квартиру никогда не проникнут плохие новости. Уже хотелось спрятаться от них.

В груди жгло. В голове от осознания того, что отношения между нами были такими странными, мысли никак не могли выстроиться в логическую линию. Вроде бы меня и тянуло к Диме, но в тоже время я боялась его безграничной нежности и заботы. Мне казалось, что всё это для выгоды. Как только он получит желаемое – то сразу станет холодным и высокомерным.

Как тогда, когда уезжал навсегда в Москву строить свой бизнес. Только и сказал: «Прощай, Иришка! Удачи!» И скрылся!

Правда этим летом он был заботливым и даже спасал меня от Старова! Зачем? У него девушки с внешностью моделей из глянцевых журналов. Красотки, которые всё умеют. Сдалась я ему! Вдруг дождётся малышей, заберёт их, а меня отправит обратно. Ведь так и не сказал, кто я для него?

«Сначала признание, потом информация о беременности! Только так!» – решительно заявила я сама себе.

– Ты чего застыла, Ир? О чём задумалась? Как самочувствие? – забеспокоилась Эля.

– Всё хорошо… В больницу поедем? – выплыла я постепенно из тумана мыслей.

– Да, мы с твоим папой готовы.

– Эль, а он тебе нравится, мой папа? – прямо в лоб спросила я.

– Да, Ир, с ним очень интересно…

Явно не ожидая, что я начну разговор о них, Элеонора немного растерялась и напряглась, но встряхнула головой и уже мягче продолжила:

– Я никогда не была обделена мужским вниманием, но знаешь, такого доверия я не испытывала ни с кем. Нам очень душевно друг с другом. Как то так, Ир.

– Я так рада, что вы вместе! Мой самый дорогой человек наконец-то оттаял благодаря тебе, Эль! Спасибо!

Я взяла за руку Элю и погладила её. Пальцы задрожали, и она с облегчением вздохнула.

– А теперь пришла пора и тебе оттаять, Ир. Собирайся.

Я смыла макияж, который весь осыпался и поплыл от слёз и сна. Из зеркала на меня смотрела беременная мартышка, о которой говорила Наташка. Нос картошкой, рыхлая кожа – красавица, что ж! Пойдём!

К больнице приехали быстро, только поставить машину было негде. Сегодня разрешили близким навестить травмированных в аварии самолёта. Кого-то уже забирали домой, а некоторые сначала отказавшиеся от помощи медиков, теперь спустя время почувствовали недомогание и пришли сдаваться на милость докторов.

Я тоже шла сдаваться. Именно так я чувствовала себя. Но в то же время и радостно. Наконец-то мои малышки услышат голос папы. Надеюсь, он будет спокойным и нежным. А если папе повезёт, то они и ножками попинают его в ладонь.

Ощущение качелей не пропадало. То мне хотелось прижаться к Романову и никогда не отходить от него, купаясь в голубых озёрах глаз, и нежась в его руках. То накатывали слёзы и обида за то, что отпустил, и эти два месяца я была одна. Гад ведь просто!

Стоя перед палатой решила, что досчитаю до десяти, успокоюсь и войду. Эля естественно настояла на том, чтобы я выпила успокоительные для беременных. Иначе просто не соглашалась меня никуда везти. Помогло. Сердечко трепетало, а не носилось но телу сверху вниз.

– …Девять, десять… Ух! – и я потянула дверь на себя. В палате окна были закрыты жалюзи. Но картина, которую я увидела, очень сильно отличалась от той, что я представила, когда услышала про ушиб грудной клетки.

Я замерла, но через мгновение подошла к Диме.

Возле кровати стояла аппаратура и тихо гудела. Романов лежал весь в датчиках и фиксирующих повязках: на челюсти, на правой руке, на грудной клетке. Только левая рука лежала свободно вдоль туловища, и в тугую жилистую вену была воткнута игла системы, а на пальце прикреплена прищепка датчика.

«Это небольшой ушиб? Кто-то получит от меня на орехи, папочка!»

Дима спал.

Я погладила его брови, нос и дотронулась до губ. Ресницы легонько дрогнули. И вдруг он нежно поцеловал мой палец. Я дёрнула его, но не убрала. Дима открыл глаза.

– Милая моя Иринка, – одними губами проговорил он мне в ладонь и попробовал поднять руку с системой. Но видимо игла была глубоко в вене и шевелилась только кисть.

Я взяла Диму за пальцы и боролась со слезами, которые стояли в глазах.

– Димочка, тебе больно?

– Терпимо… – только по губам прочитала я.

Мы не отрываясь смотрели друг на друга и я тонула в его глазах. Столько нежности и тоски было в них.

– Ир, – позвал Дима.

Я наклонилась поближе.

– Я люблю тебя… – одними губами произнёс Дима

На мониторе замигали цифры поднимающегося давления.

Я не знала, что признание будет таким быстрым и таким необходимым нам обоим.

– Я тоже, Дим, очень тебя люблю! – по щекам хлынули слёзы и я улыбнулась. – И уже, видимо, давно. Тогда, когда ты был ещё моим мужем.

Я наклонилась и дотронулась губами до его горячих сухих губ.

Глаза Романова покраснели и он застонал сквозь зубы. Его губы прошептали:

– Дурак я… Прости … любимая …

– Мы прощаем тебя, – сказала, я вытирая глаза, улыбаясь и расстёгивая свою рубашку снизу.

Глаза Романова округлились, а на мониторе опять запрыгали цифры, показывающие давление пациента.

Глава 63

Я повернулась боком к Диме и подняла полы рубашки. Живот был достаточно большим, чтобы не догадаться о том, что это беременность. Я уже чувствовала первые шевеления наших малышек.

– А вот и мы, папочка, – повернула я голову в сторону Романова.

По его щеке стекла крупная слеза.

– Почему ты молчала? – читала я не только по губам, но и по взгляду.

И мне показалось, если бы он сейчас мог встать – мне бы досталось хорошенько. По взрослому.

– Нравится? – дразнила я Романова расстёгивая пуговки всё выше.

– Ох, – раздался выдох, и он перевёл свой взгляд на пах, укрытый тонким одеялом.

Там всё было как надо. Красиво и очень желанно. Мне хотелось дотронуться до него. Я вспомнила, какими жарким были наши деньки ещё четыре месяца назад, и вдруг почувствовала неимоверный прилив жара в груди и внизу.

Таких ощущений раньше не было. Гормоны? Ух ты! Что же будет дальше, если только от одного взгляда меня накрыло?

По коридору послышались шаги. Я быстро опустила рубашку.

Дверь палаты открылась и вошла медсестра.

– У вас всё хорошо, Романов? – спросила она и окинула взглядом монитор, потом Романова от головы к ногам, задержалась взглядом на его паху и перевела взгляд на меня. Ей сразу бросился в глаза мой живот. Она улыбнулась.

– Вижу, что всё хорошо. Аккуратнее будьте. Вы жена?

– Да, – уверенно сказала я.

– Хорошо. До отбоя я не приду. Если что – зовите. – Она подошла и вытащила иглу из руки Димы. Закрыла систему. – На ночь поставлю снова.

Девушка вышла, а я подошла к Романову и куда смогла, туда и целовала: в нос, щёки, глаза, руку.

Мне так хотелось, чтобы он меня обнял, но случится это не скоро. Его свободная рука легла на живот и я ощутила достаточно сильный пинок изнутри.

– О, футболист… Мальчик? – прошептал Дима.

– Два… Два футболиста… Двойня у нас, любимый…

– Двойня?

– Да, родной. В папочку пошли. Сначала ты мне мяч зафигачил в глаз и стал мужем. А теперь сразу два мячика с хвостиками забил куда надо и стал отцом, – засмеялась я.

Надо было видеть глаза Романова в этот момент! Жаль, что челюсть была в бинтах, а то валялась бы под кроватью.

Я расстегнула рубашку и села на кровати так, чтобы Дима смог трогать мой живот.

Его рука бродила сначала по животу, потом поднялась выше и я не заметила, как оказалась лежащей рядом с ним на кровати.

Слева рёбра были целые, и Романов прижал меня к себе так сильно, как только смог. Я глядела ему в глаза и не могла насмотреться.

Моя рука гладила его живот, грудь, замотанную бинтом, а мысли все были о том, что хочу его и меня начало трясти от воспоминаний.

– Дим, а можно туда к тебе? – спросила я его, когда его рука сжимала моё бедро.

– Нужно… – прошипел он.

Моя рука ловко мелькнула вниз и я ощутила под ладошкой обжигающий бархат. От прикосновения меня саму пронзила молния желания, и тепло разлилось по телу. Я сжала бёдра посильнее и испытала удовольствие такой силы, что забыла, что мы в палате и застонала. Это было громко.

Тут я не выдержала и отодвинула одеяло в сторону. От вида, что мне открылся, просто снесло голову. А Романову хватило того, что я смотрела на него и нежно ласкала. Его гортанный стон разнёсся по палате.

Потом мы долго лежали и пытались разговаривать. Но приходилось постоянно смотреть на губы, прислушиваться и мы решили, что пока просто помолчим. Хотя это Дима молчал, а я говорила. Меня прорвало.

Я рассказала, почему всё-таки сбежала из Москвы и что чётко себе сказала, что сначала признание – потом рассказ о беременности.

– А без признания не сказала бы? – еле расслышала я.

– Нет, Дим! Не хотела быть обузой и частью твоих обязанностей. Я тебе расскажу потом историю моих родителей. Папа был очень несчастен в браке. Я через это прошла.

– Отец твой – супер, – прошептал Романов и поднял большой палец, а я его поцеловала.

– А ещё, Дим, спасибо за подарок. Мне правда, очень понравились запонки.

Я лежала у Димы на плече, подложив подушку. И испытала столько счастья, что даже подумать страшно, вдруг бы всё это не случилось!

С Наташей мы встретились на следующий день в палате той же больницы. С ней был Сергей и они собирали вещи для выписки. С беременностью всё было в порядке. А вот Серёга сломал ногу и теперь прыгал, а иногда и бегал на костылях.

– Перелом простой. Быстро заживёт, – махнул рукой Макаров, – А вот Димке повезло меньше. Он у нас героем оказался! Когда самолёт коснулся полосы, все немного оживились, и сзади женщина поставила в проход ребёнка, собираясь встать. Но самолёт не тормозил, и в момент удара Димон вскочил и впихнул этого пацана между креслами, а сам не удержался, запнулся о чью-то сумку и плашмя упал лицом вниз. Но он крепкий. Дня через три очухается!

– А ты-то как сломал? – удивилась я.

– Да, во время эвакуации помогал, вот неосторожно как-то получилось, – попытался отмахнуться Серёга.

– Это его бугай какой-то затоптал, так торопился из самолёта вылезти, – пояснила Наталья, – наступил на ногу, и приехали. Даже не извинился и не помог другим. Козёл.

– У меня тоже новости, ребята. У нас с Димой будут детки. Вот. – И я натянула кофту так, что живот стал виден.

Макаровы от неожиданности сели на кровать.