Текст книги "Бывшие. Одна фамилия на двоих (СИ)"

Автор книги: Елена Раум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 56

Разговор с Романовым был обо всем, что только могло прийти на ум: о расстроившихся из-за моего отъезда Макаровых; о щенке, который растёт не по дням, а по часам и скоро переедет жить к Саньке, иначе хана газону в доме Романовых; об Андрее и Алёне и обо всём важном, но не главном в нашей жизни.

Я смеялась, соглашалась и спорила с Димой, но так и не сказала о том, что у нас есть малыш, которого я уже люблю.

Романов как-то заметил, что не против детей. Но сейчас мне стало страшно. Одно дело говорить, а принять факт наличия ребёнка, когда ты уже состоявшийся, свободный и не обременённый бытом богатый мужик – дело другое.

Мне очень хотелось, чтобы и я и малыш были у Романова как его любимые, ненаглядные, единственные, а не вдруг по глупости случившееся недоразумение. А тех важных слов и действий пока я не наблюдала. Поэтому – ничего ему и не стала говорить.

Мы попрощались, пообещав звонить друг другу. Я нажала отбой первая. Повисла тишина.

В солнечных лучах летали пылинки, и я не могла оторвать глаз от стола, на который они приземлялись.

Вот так и наш разговор уже покрылся пылью. Ничего важного не произошло.

«Ну что, малыш, твой папочка определил нам два месяца. Посмотрим, как оно будет?

А для начала надо будет сообщить о тебе бабушке. Хоть и не хочется, но лучше это сделать пораньше».

– Мам, привет! – постаралась я говорить спокойно, но я уже знала, чем закончится разговор и тревога в груди росла.

– Привет, привет! Ты где? – спокойно спросила мама.

– Я уже в Иркутске, мам. Встретимся?.

– Что-то ты рано вернулась. На работе чего?

– Нет, на работе всё хорошо. Приеду по делам в город – зайду к тебе. Можешь в городок не приезжать.

– Хорошо, Ир, пока. Тороплюсь.

– Пока, мам.

Встретились мы с мамой через две недели, когда я вставала на учёт по беременности.

В парке было сухо и тепло. Я сидела на скамейке и переписывалась с Натальей. Она делилась тем, как протекает их беременность. ИХ беременность! Насколько Сергей стал внимательным и неожиданно участливым. Наталья купалась во внимании со стороны мужа, сына, своих родителей и родителей Романова. Уж Екатерина Фёдоровна старалась на полную катушку. Будто Наталья её внука носит.

А что же было бы со мной, если бы Екатерина Фёдоровна узнала, что у них будет внук!? Как же я хотела столько же обаяшек, обнимашек и внимания к себе. А мне предстояла совсем другая встреча…

Мои мысли прервал кашель, и рядом села женщина. Мама?

Я всем корпусом повернулась к ней и взволнованно спросила:

– Что с тобой! Ты не болеешь?

– Я то нет, – пристально взглянув мне в глаза, потом на нос, – а вот ты, видимо, подцепила что-то. Вон, как лицо припухло!.. – вглядывалась в моё лицо мама так, будто видела впервые, – Да и нос, что-то раздулся… Ты чего, Ир, беременная что-ли?

Мама подскочила и затянула свою песню: – Нагуляла, никому не нужная ш…ва, и вот теперь на старости лет опозорила…

– Не волнуйся, твою честь моя беременность не затронет. Да и с чего ты решила, что я беременна?

– Да у тебя всё лицо поплыло! Ты себя видела? Нос картошкой, кожа рыхлая.

– А теперь беременность по носу определяют, не по анализам или у врача?

– Народные методы самые точные! – подняла мама палец вверх.

– Ну что без толку говорить… Короче мам, да, я беременна…

– Ты же в отпуск ездила? – переспросилаона, – Или на свиданку?

– Так получилось, мам. И я никаких лишних слов от тебя слышать не хочу. Если ты категорически против, то до свидания, потом озвонимся. А если ты не против – милости прошу, бабушка.

И вдруг мама заплакала. Вот это новости! Я ошарашенная сидела рядом и пыталась дотронуться до её плеча, погладить и утешить. Но я не знала, как это делается. Мои пальцы дотрагивались до руки, до плеча, до спины, – а дальше было уже тяжело, но надо, и я попыталась её обнять. Мой жест она поняла сразу и отшатнулась.

– Как же тебе будет тяжело, Ир! Это от него?

– Его звать Дима, мам. Зачем ты всегда так унизительно о нём?

– Так он же бросил тебя! И сейчас опять!

– Не имеет значения, чей это ребёнок…

И у мамы случился шок, но молчала она недолго.

– У тебя был мужик?

– Конечно, мам, дети пока получаются только от мужиков. Даже в пробирках их не сделают без участия мужчины.

– Ишь, заговорила. Чего меня то звала?

– Сообщить радостную новость, мам. Но, видимо, ты так ненавидишь всё, что связано с мужиками, что даже не рада внуку. Но вот я тебя в известность поставила, и хватит мне отрицательных эмоций. Пойду, схожу в органный зал, буду питать душу прекрасными звуками. И малышу полезно будет. Пока…

– Ну, пока… Пожалеешь, Ира! – услышала я слова мамы и мне стало совсем муторно.

Рядом со мной не было группы поддержки, но я была не одна, и было так тепло и хорошо.

Пытаясь сдержать слёзы я быстро зашагала по дорожке в сторону зала с органом.

«Что может растопить сердце этой женщины? Думала я, идя сначала быстро, затем сбавляя шаг. Надо, видимо, оставить её в покое. Пусть принимает этот факт».

Глава 57

После концерта можно было спокойно ехать домой, но разговор с матерью никуда не исчез, а давил на мозг, на сердце. Молчать я не хотела и надеялась, что сообщение о ребёнке немного сблизит нас.

Отношения с ней были далеки от идеала. Мои успехи в учебе и карьере она считала своими, а неудачи и проблемы – исключительно моей бездарностью и тупостью.

Другое дело отец. С самого детства я помню рядом только его: поход в цирк, зоопарк, в кино, прогулки в парке, школа и выпускной – везде он.

Родители, находясь в одной квартире, давно жили каждый своей жизнью, превратив её в коммуналку. До сих пор для меня загадка, почему они её не разменяли и не расстались, налаживая каждый свою жизнь? Скорее всего, предрассудки. Но точного ответа я не знала.

Кто из них любил, а кто позволял себя любить – я поняла в тот день, когда будучи подростком, услышала разговор мамы с её подругой по телефону. Она любила другого. Всю жизнь. И будто мстила мужу за то, что я его дочь, а не того мужчины.

Теперь мама не появится на моём пороге ещё долго. Жаль. Совсем не этого я хотела от нашей встречи.

Что ж. Надо позвонить отцу. Мне нужна была поддержка и добрые слова. Я не стала ходить вокруг да около.

– Привет, пап!

– Привет, дочурка! Я…

– Пап, я беременна… Вот…, – не дав сказать ни слова отцу я выпалила новость.

– Так это же замечательно, Ирочка! Не обращай внимания на мать. Она мне уже доложила в красках вашу встречу. Перебесится и примет. Куда она денется?

– Обидно, па-а-ап, – и у меня задрожал подбородок.

– Хочешь, я побуду с тобой? Посидим вместе, как раньше, помнишь, Иргуш?

– Давай, пап…, – у меня потекли по щекам слёзы, – Я жду тебя.

– Собираю сумку и к тебе. Где тебя забрать?

– Возле органного зала. Аккуратнее только, пап, – плакала я в трубку.

Эти слёзы будто смывали весь негатив последних событий и разговора с мамой. Появилось ощущение, чтонадо мной открылось голубое небо среди облаков.

И это детское имя. «Иргуша» – так называл меня только папа. Когда я была совсем маленькой, звал цветочком, ягодкой. А когда я начала сопротивляться и твердить, что я уже большая и не ягодка, а мне целых шесть лет, придумал имя, созвучное с моим и с моей самой любимой ягодой – иргой.

Когда машина отца остановилась рядом со мной – от слёз не осталось и следа. Настроение подпрыгнуло до небес! Я быстро села на пассажирское сиденье, и мы поехали домой.

– Ты сколько сможешь пожить у меня? – с надеждой, что это не один, а хотя бы три дня, спросила я.

– Сколько скажешь, дочь. Главное, чтобы ты хотела, чтоб я был рядом. Если тебе станет в тягость – скажешь волшебное слово – и я уеду. Не хочу быть … лишним. Понимаешь?

– Да, пап… Прости, но я многое знаю о вас мамой…

– Ну и хорошо… Учиться надо на чужих ошибках, доченька…

Оставшуюся неделю отпуска отец прожил в моей квартире. Мы даже умудрились съездить с ним на рыбалку и пару раз ходили за грибами. Это были моменты колоссального откровения и они опять сблизили нас, как в детстве.

Я рассказала ему про нынешнего Романова. Про наше знакомство и фиктивный брак он знал от мамы. Она достаточно наглядно всё описала, непременно ткнув отца тем, что это его влияние и воспитание меня такой дурой.

В фиктивном браке отец ничего дурного не видел. Если некоторые проблемы можно так решить – почему бы и нет?

А вот про нашу встречу в начале лета и о тех бедах, что случились в отпуске и о моём побеге узнал из первых уст, так сказать.

– Ты жалеешь, что уехала?

– Нет, пап. Думаю, что я правильно поступила. Нужно время, чтобы понять – остынет вот тут, – показала я на сердце, – или нет. А в голове наоборот, должно всё немного уложиться, чтобы всё понять.

– Да, уж… Главное саму себя не переиграй, умница моя родная, – улыбаясь, сказал папа, – а то, говорят, от ума горе бывает. Помнишь?

И мы засмеялись.

Я увидела в своём отце глубоко привязанного мужчину, которым много лет манипулировала жена.

Сначала она грозила ему разводом и тем, что не даст меня видеть. Потом, когда мне было уже лет десять, она напилась каких-то таблеток и наоборот демонстрировала ему свою решимость, если он уйдёт от неё.

– Знаешь, пап, я ведь помню тот момент вашей ссоры, когда ты лежал на диване, я сидела в пижаме, а мама пыталась меня забрать у тебя и увезти.

– Не может быть, Иришка, ведь тебе было около двух лет! Ты же была совсем малышкой!

Изумлённый взгляд отца превратился во взгляд человека, который осознал, какой ужас они тогда совершили.

– Да, я даже помню обстановку той комнаты, пап.

– Боже мой! Прости нас, доченька, какие же мы были дураки, что при тебе выясняли отношения, думая, что ты ничего не понимаешь, – отец трепал свой седой затылок и тяжело вздыхал.

Это настолько поразило папу, что он долго извинялся передо мной, и даже выпил коньяку.

– Я не один раз задумывался о разводе. Но одна только мысль о том, что она будет мстить тебе – отрезвляла меня и я снова и снова выбирал семью. Вот такую сломанную, но семью.

– Я очень тебя люблю, пап. Очень, правда! И маму тоже! И даже понимаю, что может и не оправдала её надежд – но я её всё равно люблю!

– Запоминай, доченька, и никогда постарайся не совершать таких ошибок, как мы с мамой твоей.

Именно после того, как я уехала от них, они стали жить как соседи. Квартиру отец не давал делить именно потому, что уже через год мама бы свою долю точно растранжирила и с новыми претензиями пришла бы на его территорию. Поэтому нет и развода. И дело совсем не в предрассудках. Он всегда боялся за неё. Даже в тот период, когда манипуляции достигли пика, не бросил.

Вот именно такой ситуации я и боялась, когда сбегала из Москвы. Когда один любит, а другой позволяет себя любить.

Как понять, что мы нужны друг другу? Как не стать для Романова просто частью его ответственности?

Глава 58

Меня одолевали сомнения в том, есть ли будущее у нас с Романовым?

Перед глазами постоянно всплывали родители Димы. Пару раз звонила Екатерина Фёдоровна и наши лёгкие разговоры неизменно заканчивались пожеланиями себя беречь и тёплыми словами. Их отношения – чем не пример? Сможем ли мы так же? Не опустимся ли до того, во что превратилась жизнь моих родителей?

Лето сменилось на осень ровно с первого сентября. Накануне все гуляли в лёгких летних майках, шортах, сарафанах, а сегодня утром нас встретила серая, унылая погода, дождь и пар изо рта. Дети шли в школу разочарованные дождём и началом занятий. Взрослые меняли гардероб на ходу и видно было, что не торопились утепляться в надежде на чудесное продолжение лета.

Перед дверью Центра меня ждал курьер с небольшим букетом лилий на подставке и сумочкой из бархатной ткани тёмно-зелёного цвета.

– Ирина Романова?

– Да, я.

– Вам подарок и пожелания хорошего настроения несмотря на погоду.

– Спасибо…

Чиркнув подпись на листе доставки я взяла посылку и букет у курьера.

В зелёной бархатной сумочке лежала коробочка такого же цвета. И это явно была ювелирка.

Коробочка просилась в руки. До кабинета хотелось бежать, но по дороге попадались коллеги, и все поздравляли, желали, улыбались, и я делала то же самое в ответ.

Вот заветная дверь, за которой я могу спрятаться. Щёлк. И меня снова ни для кого нет.

Как хорошо, что для цветов не нужно искать вазу.

Я достала коробочку из сумочки. Под пальцами ощущалась приятная и теплая замша, а от неё исходил нежный запах любимой туалетной воды Романова. Сев в кресло прижала коробочку к груди, не решаясь её быстро открыть. Затем понюхала её и повертела в руках.   К н и г о е д . н е т

Я так торопилась сюда, чтобы остаться наедине с этим подарком, будто спешила на свидание с самим дарителем.

Крышечка открылась медленно и бесшумно. Я оторопела.

На подложке лежали золотые запонки с вставками из малахита. Это были точные копии его запонок, только немного поменьше и изящнее. На каждом замочке была гравировка сердечка.

Он сдержал слово!

Я сидела как пришибленная.

Мне никогда не дарили таких дорогих подарков. Гравировка – это признание?

Что мне делать?

Звонок телефона так резко прозвучал в тихом кабинете, что я чуть не выронила запонки из рук.

Конечно же это звонил Романов.

«Захотел услышать, как я безмерно рада? Или решил, что деньгами и подарками сможет меня купить? Пусть поищет другую дуру!»

Звонок так разозлил меня, что я приняла вызов, включила громкую связь и без всяких приветствий огорошила Романова:

– Знаешь, Романов, ты конечно ничего нового не изобрёл и решил пойти по пути подарков и денег. Но это не про меня история! Больше мне не звони! Не вздумай мне присылать никакие подарки и деньги под любыми выдуманными предлогами!

Я выпалила это всё на одном дыхании и к концу уже голос мой сдох. А пока я делала вдох, услышала его ответ:

– И тебе привет, красавица! Ну, предлог-то не выдуманный. Я тебе их обещал. Если тебе запонки не нужны, можешь просто не носить, но обратно отправлять не надо. Пусть будут у тебя. Ну, или передаришь или в скупку сдашь.

В тишине кабинета последняя фраза Димы звучала как пощёчина. Я растерялась. Сама не знала, чего ждала от него в ответ.

– Хорошо. Но больше никаких подарков и денег. Я не хочу чувствовать себя купленной, быть тебе обязанной и соглашаться на отношения из-за этого.

– Я понял тебя, Ир. Звонить – то тебе можно?

Своими вопросами Романов напрочь сбил мой запал, и я уже пожалела, что так наехала на него. Ведь могла же просто поблагодарить за красоту, хорошее настроение сохранить. Глупость натворила.

– Звони, конечно… когда захочешь

– Хорошо. Пока.

И телефон пиликнул и затих. Настроение рухнуло куда-то в преисподнюю. Что же я наделала?

Какой же был замечательный день и я всё испортила. Надо успокоиться и привести себя в порядок. Попробовала заняться работой и сделала таблицу плана на полгода.

Посмотрела на календарь и поняла, что через полгода я буду уже в декрете.

С момента разговора прошло всего полтора часа. Я до сих пор не поняла, чего вдруг взъелась на Романова. Видимо, гормоны.

Надо с этим что-то делать. Меня начали раздражать люди.

Вспомнила, что идя по коридору сегодня утром и встречая коллег, я никого не хотела видеть и готова была к резким ответам. Просто повода никто не дал. Все были дружелюбны и милы.

А Романов подвернулся под руку. Если бы он позвонил завтра, или вечером, то и разговор был другой. А так… уж как вышло…

Я взяла телефон и решила написать сообщение Диме. Поблагодарить? Извиниться?

Мне хотелось сказать о том, как они красивы, эти запонки, и что никогда я не сдам их в скупку и тем более не передарю, а буду с удовольствием носить и любоваться. Что мой выпад для меня самой стал неожиданностью, потому что гормоны шалят. Ведь в моём положении это бывает. Но, конечно, ничего этого я не написала.

«Спасибо за подарок. Прости». Вот и всё. Без всяких объяснений.

Сообщение ушло. Сразу загорелись синим две галочки.

Прочёл.

Абонент печатает.

«Носи с удовольствием, милая! Всё будет хорошо))»

На сердце отлегло. Я открыла коробочку и поставила её перед собой.

Положила руки на живот и только сейчас до меня начало доходить, что Романов – это уже навсегда. И вот малыш, это его ребёнок. Романов – отец. Неужели мой малыш будет расти без отца? А фамилия то у ребёнка будет… Романов!

У меня есть полтора месяца до момента, когда Дима захочет услышать от меня ответ. Но сначала мы выясним, кто мы друг-другу, а потом он узнает о беременности.

Дни потекли по накатанной схеме. Тошнота по утрам и сухари на завтрак, работа, дом.

Всё протекало как у всех беременных до того момента, пока на скрининге доктор вдруг не спросила у меня результат предыдущего УЗИ.

Глава 59

– Давайте свою карту, проходите за ширму, раздевайтесь и ложитесь на кушетку.

В кабинете на окнах было затемнение. За монитором аппарата УЗИ сидела женщина с короткой стрижкой. Я отдала ей карту, а сама прошла за ширму, быстро сняла одежду, надела халат и подошла к кушетке.

– У вас есть результат предыдущего УЗИ? Я его не вижу в карте. Ложитесь, пожалуйста.

– Нет. К сожалению. Я его где-то в кабинетах оставила. Но я помню, что там всё было в норме. Беременность 7 недель.

– Плод был один?

– Один… – ответила я, понимая, что это дежурный вопрос. Но как-то волосы на загривке зашевелились, и стало немного страшно…

Что сейчас я услышу? Два, три? О, господи! Не грохнуться бы в обморок… Сердце затрепетало, на лбу выступил пот. Легла.

На живот попал холодный гель и я вздрогнула. Датчик то двигался, то замирал в руке доктора.

– У вас многоплодная беременность, моя хорошая… Вот один ребёночек…А вот и второй… Прячутся.

Слова доктора в моей голове бабахали, будто падали в пустой железный бак. Один… Бум-м-м! Второй… Бу-бум-м-м!

– Посмотрим с по-другому… туалет нужен?

– Нет, – шепнула я.

– Тогда продолжим?

– Угу…

И пока доктор молчала и сосредоточенно искала датчиком что-то внутри меня, видимо ещё одного ребёнка, в голове росла пустота, освобождая место для третьего удара.

Я была на грани обморока.

– Ну и хватит вам, Ирина, для начала, – улыбнулась доктор. – Точно вижу двоих. Два сердечка. Не волнуйтесь мамочка…

Я облегчённо выдохнула и улыбнулась самой дурацкой улыбкой.

По животу опять медленно задвигался холодный прибор и по коже побежал ворох мурашек. Врач внимательно всматривалась в монитор, что-то записывала в протокол, а я, не отрываясь от её лица, ловила каждую эмоцию.

– Вон сразу как на детках отражается, – продолжила она. – Вы только понервничали – они тут же начали беспокоиться. Держите нервы под контролем. Считайте хоть до ста, но волю нервам не давайте.

– Да, постараюсь…

А в голове, постепенно угасая, стучало два… двое… двойня…

– Двойня… – шёпотом сказала я и из уголка глаза по виску в ухо стекла слезинка.

Постепенно я успокоилась.

– Вы по профессии кто? – посмотрела доктор мне в глаза, отодвинула датчик, и на экране замерло изображение похожее на двух больших головастиков.

– Логопед, директор Центра… – глядя на экран во все глаза сказала я.

– О, тем более вы всё понимаете. Вы ж тоже доктор, только это мало кто видит. У вас всё замечательно. Всё на месте, как и положено. Крупненькие они у вас. И я посоветовала бы вам подобрать себе хорошего помощника, потому что скоро вам точно будет не до работы. Двойня… Знаете, это … Это легче, чем тройня, скажу я вам. Можете одеваться, Ирина.

В кабинете наступила тишина.

Доктор села за стол заполнять протокол, а я ушла за ширму. Руки тряслись, ноги плохо держали меня, голова не соображала, что надо надеть сначала, что потом. Села на кушетку и пялилась на брюки ещё несколько секунд, пока всё же не начала их натягивать.

– Тройня… А у кого тройня? У вас была тройня? – вдруг неожиданно для самой себя просила я у доктора.

– Да, Ира. Но моя тройня уже выросла. Двое женаты. И у одного жена беременная. Через две недели первое УЗИ. Хотят идти ко мне, а я первый раз в жизни боюсь его делать! Вот никогда не было паники, а теперь боюсь. Представляете? Руками-ногами отбиваюсь. Будто студентка! Придумываю, как бы сбежать на пару дней.

– Так Вы первая увидите своих внуков. Это так необычно…

– Это замечательно, если там всё хорошо. А вдруг патология? Как я скажу об этом сыну, его жене? Я принесу им ужасную весть! Нет, пусть уж лучше я буду просто бабушкой.

УЗИ закончилось. Я оделась и ждала протокол, рассматривая снимки с изображением моих малышек. В горле стоял горячий комок. Доктор сделала записи в карту и неожиданно для меня сказала:

– Ирина, вы сейчас куда-нибудь спешите?

– Нет, – прокашлялась я. – Свободна. Хотела прогуляться по парку.

– Давайте выпьем чаю, а? А потом в сквере можем вместе пройтись. Так приятно с Вами общаться. Пожалуйста, составьте мне компанию.

Предложение было очень необычным и своевременным. А ещё я понимала, что мы были друг другу очень нужны в этот момент жизни.

– А это удобно? Ведь ваш рабочий день окончен, тем более там, – кивнула я на дверь, – никого.

– Вот именно потому, что там никого, мы с вами и устроим чаепитие. Звать меня Элеонора. Но сокращённо все зовут по-разному. Вам больше как нравится?

– Эля, – покрутив оба варианта на языке, сказала я. – Нора тоже хорошо. Но может быть не в этот раз.

– Все мои друзья меня зовут только сокращёнными именами. И в зависимости от того, какое имя они говорят, я понимаю какое у них настроение. Они это знают и с удовольствием пользуются, хитрецы.

Вечер был потрясающим. Разговор о наших семьях и её недавнем вдовстве, о моей беременности, о том, как растут детки, когда их двое, трое затянулся на два с лишним часа. И нам стало понятно, что общаться и дружить мы будем точно.

Беседа и прогулка дали столько положительных эмоций, что я чувствовала, как внутри появляется что-то мягкое и нежное.

Как рассказала Элеонора, она, увидев мой испуг, сразу вспомнила себя. Но тогда не было такой техники. Пожилая акушерка, которая на осмотре услышала второе, а потом и третье сердечко – просто села на кушетку и начала гладить её по голове, утешая. Страх тогда прошёл. А вот мужа пришлось откачивать с помощью нашатыря. Зато потом не один ящик коньяка был выпит и подарен в честь рождения трёх сыновей.

У меня будет двойня. Животик поэтому растёт быстрее, чем я предполагала.

На удивление коллег я немного сменила стиль одежды, на что молодые педагоги отреагировали с радостью. Дескать, вот какой у них руководитель современный.

Рубашки навыпуск, одежда размера оверсайз помогут, наверное, до декрета скрывать живот от любопытных глаз, от подруги и от Романова.