Текст книги "Егоша и маленькие, маленькие бабочки... (СИ)"

Автор книги: Елена Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Свобода! Свобода! Свобода!

Так что опешивший Егоша даже немного подал назад, чтобы вдруг обезумевший Ив-Ив в своем порыве не сбил его с ног. Но Ив-Ив как-то мигом протрезвел, затормозил и стал вытряхивать из рюкзака содержимое – палатку, спальник, какую-то утварь, консервы, бутылки с водой и даже дрова для костра – леса поблизости не было. Он ловко поставил палатку, разжег костер и поставил на огонь котелок с водой. Егоша беспомощно топтался рядом и даже пытался ему помочь, но Ив-Ив только злился и отпускал ядовитые замечания – Егоша ничего этого не умел.

Ив-Ив вскипятил воду, заварил чай и достал из целлофанового пакета крошащиеся бутерброды, нарезал сало и колбасу, открыл банку тушенки и разложил все это на расстеленной газете. Егоша ни о чем не спрашивал, ему почему-то казалось, что вот-вот на пустынное поле, как в каком-нибудь фантастическом фильме, опустится космический корабль, из него выйдут ангел Леонид и ангел Миша, и они будут с ними разговаривать. Но вот уже потемнело вокруг, и костер стал догорать, а ничего подобного не происходило.

– Что мы здесь делаем? – спросил, наконец, Егоша.

– А ты не понял? Здесь нет связи. – Ив-Ив вытащил мобильник и выразительно им потряс. – Уже все схвачено, а здесь – нет. Свобода, брат, – он откинулся спиной на траву и стал глядеть на небо.

Тут вдали мелькнули огни, и скоро на поле въехала машина с зажженными фарами.

– Наконец-то дополз, – сказал Ив-Ив и поднялся.

К костру подошел человек, тоже в вязаной шапке до бровей и в очках. Лицо у него было худое и остроносое, да и сам он был узкоплечий и щуплый. Он присел у костра и стал греть над слабым уже огнем руки.

– Подписал у всех? – спросил Ив-Ив.

– Да.

– С тобой?

– Да.

– Останешься на ночлег?

– Нет. Это он? – и узколицый посмотрел на Егошу. За толстыми стеклами очков его глаза казались огромными, как у какой-то неведомой рыбы.

– Да.

– Я поехал?

– Трогай.

Узколицый бесшумно исчез в темноте, и скоро послышалось, как отъехала машина.

– Так вот, – сказал Ив-Ив и бросил в костер последнее полешко. – На рассвете выведу тебя на шоссе, дальше сам доберешься. А я еще здесь пошикую. Душой отдохну. Там внизу речушка, порыбачу. – Про речушку он сказал совсем уж мечтательно. – Я ведь уже весь вышел. А главное, ни одна собака знать не будет, где я.

Егоша посмотрел на него с сочувствием, но промолчал. Ив-Ив, как бы даже не глядя, пошарил рукой рядом с собой на месте, где только что сидел незнакомец, и взял там небольшой конверт.

– Здесь заявление и подписи от наших, чтобы там профсоюз, отпуска, выходные. Понял? Все как полагается. Носи всегда при себе – Миша на тебя в любой момент выйдет, а он выйдет, можешь не сомневаться.

– Почему я?– спросил Егоша.

– Ты – простодушный. Они ведь тоже простодушные. Но страшно хитрые.

– Я не хитрый.

– Я говорю, они – хитрые. На словах ничего говорить не надо, передашь конверт, и все.

Спать не хотелось, догорело последнее полено. Было холодно, зябко, сыро. А Ив-Ив все сидел, распахнув куртку, запрокинув голову и глядя в небо. На лице его было написано удовольствие. Егоша же так замерз, что уже начал стучать зубами, но Ив-Ив как будто этого не замечал. Наконец звезды потускнели, а край неба стал чуть заметно светлеть.

– Ладно, – сжалился Ив-Ив. – Пошли на шоссе, сумку не забудь.

Скоро он уже привел Егошу на пустынное, еще покрытое мглой шоссе и там оставил. Сказал:

– Топай себе, грейся. Кто-нибудь подберет.

И Егоша потопал. Подобрал его местный автобус, но до этого прошел почти час.

– Где рыба? – спросила жена.

– В речке, – сказал Егоша.

– А дичь?

– В лесу.

– Вот там бы и оставался! – сказала жена безжалостно. Но завтраком накормила.

С неделю после этого странного путешествия Егоша сморкался и кашлял. Конверт он теперь всегда носил при себе, но прошла неделя, а потом другая, а Миша-ангел не появлялся. От постоянного трения края конверта обтрепались, и как Егоша его ни берег, все равно по многу раз на день он засовывал руку в карман, чтобы проверить – там ли он, так что скоро этот конверт стал липким и даже каким-то грязным. Уже много спустя, может, и через месяц, Егоша ехал в метро и вдруг поймал на себе чей-то взгляд. Неподалеку от него стоял Миша-ангел, был он в каком-то сером невзрачном пальтеце с поднятым воротником и молодежной дешевой шапочке под названием «петушок».

Подошел поезд, Егоша хотел было сесть в вагон, но Миша-ангел слегка покачал головой, и Егоша покорно затормозил. Поезд уехал, на платформе никого не оставалось, только они вдвоем. У Егоши вдруг появилось странное, почти паническое чувство – ему ужасно вдруг захотелось убежать, ведь до эскалатора было недалеко. В Мише-ангеле не было ничего устрашающего – скорее был он какой-то затрапезный, – но чувство было таким сильным, что Егоша чуть этого не сделал – не рванул к эскалатору. Тут подошел другой поезд, совсем пустой. Миша-ангел слегка кивнул, и Егоша, повинуясь, шагнул в вагон. «Это пустой поезд, – подумал Егоша. – Он едет в тупик на какой-нибудь техосмотр. Он не будет нигде останавливаться», – и уже хотел сказать Мише-ангелу об этом, но передумал.

Миша-ангел опять кивнул, и Егоша сел на сидение. Миша-ангел сел через проход напротив, закинул ногу за ногу, обхватив руками острое колено, и уставился на Егошу немигающим, внимательным взглядом. Мелькали станции – поезд действительно нигде не останавливался. А потом уже за окном было темно, темно и темно. Темнота не мелькает.

– Ну что, – подумал Егоша. – Уж как-нибудь.

И в тот момент, как он так подумал и в каком-то смысле смирился, вспыхнула ярко, ослепляюще еще одна станция и поезд остановился. Они вышли. Станция была незнакома Егоше, он здесь никогда не был. Рядом почти отвесно шла лестница-эскалатор, уходившая высоко вверх. Егоша ухватился за поручень и все равно боялся упасть, зато Миша-ангел стоял совершенно свободно и даже не касался перил руками.

– Дело не то чтобы очень, – сказал, наконец, Миша-ангел, и это было первое, что он сказал. – Я понимаю, эксплуатация. Но мы иначе не можем. Это испокон веков. Другое дело, раньше нагрузки были не те.

Лестница-эскалатор остановилась перед небольшой площадкой, там стоял уже знакомый Егоше человек, у которого он побывал в прошлый раз и писал свою автобиографию. Теперь он был какой-то взъерошенный. Миша– ангел поспешно сдернул шапку-петушок и засунул в карман плаща.

– Выше, выше! – закричал человек и замахал руками. – Избавьте меня от этого! Избавьте! – и убежал куда-то.

Миша-ангел помрачнел:

– Только бы свалить на кого-нибудь. У них всегда так.

Тронулись дальше.

– Только бы свалить, – опять повторил Миша-ангел. – Да я сам там бываю в сто лет раз.

– Где. там? – спросил Егоша.

– Там, – неопределенно сказал Миша-ангел. – Там – это там. Но это там еще не самое там. Просто это там, не здесь.

– Ага, – сказал Егоша, просто чтобы что-то сказать.

– Как я выгляжу? – вдруг забеспокоился Миша-ангел и стал поспешно приглаживать волосы.

– Нормально.

– Может, плащ снять? У нас бывают такие придирчивые. Никогда не знаешь, что им не понравится.

Тут непонятным для Егоши образом эскалатор въехал в большую комнату и остановился прямо у стола. Стол ли подъехал к Егоше, или Егоша подъехал к столу, было непонятно. Егоша даже зажмурился и чуть не упал, и упал бы, если бы Миша-ангел не подхватил его под руку.

За столом сидел человек с большим, неподвижным, сухим лицом.

– Так, – сказал человек и уставился на Егошу тяжелым взглядом.

Егоша смутился, а его рука привычно потянулась в карман за конвертом с подписями.

– Оставьте эти глупости! – сказал человек с раздражением и, глянув на Мишу-ангела, сказал: – С сосланными разбирается Леонид. Что-то плохо разбирается. Идите в галерею. Я занят. Потом позову.

Миша-ангел почтительно поклонился и сделал знак Егоше следовать за ним. Они вышли в соседнее помещение – это была длинная галерея, увешанная портретами каких-то людей, на высоких подставках стояли бюсты. Егоша был человеком достаточной образованности, чтобы узнать многих. Сократ, Вольтер, Вильям Шекспир.

– Наши агенты, – сказал Миша-ангел.

– Какие люди! – вырвалось у Егоши.

– Таких, как ты, тоже хватало, – сказал Миша-ангел. – Так что не комплексуй.

– Кто такие сосланные? – спросил Егоша.

– Ну, твой Ив-Ив, к примеру. У нас же строго. Несколько замечаний в личное дело – и ты сосланный. Когда у вас на Земле кто-то умирает, подходящий для нас кандидат, душу отправляют по назначению, а на его место – сосланного. Больного как-то откачивают, да и мы постараемся, как говорится, – комар носа не подточит.

– А куда отправляют. душу! – спросил Егоша, немного волнуясь.

– Это уже другая история, – сказал Миша-ангел и замкнулся, даже губы поджал.

– А как же Ив-Ив? – не отставал Егоша. – Он же совсем человек!

– Что ты хочешь, – сказал Миша-ангел после паузы снисходительно. – Раздвоение. Квалификация.

Прошли еще по галерее.

– Пора возвращаться, – встрепенулся вдруг Миша-ангел. – Зовут.

– Что-то я не слышал, – сказал простодушно Егоша.

– Ты и не услышишь.

Они вернулись к человеку с застывшим лицом.

– В гостиницу, – сказал тот бесстрастно, и Егоше даже показалось, что он захотел зевнуть, но сдержал зевок. – Пусть дает показания.

– Надолго? – испугался Егоша и, забывшись, зашептал Мише-ангелу: – У меня сегодня дела!

– Какие там дела. – сказал человек с застывшим лицом и опять еле сдержал зевок.

Егоша и Миша-ангел опять вышли в галерею и долго шли по ней, хотя это была уже вроде и не галерея – портретов и бюстов там уже не было, а какой– то бесконечный коридор. Миша-ангел толкнул небольшую дверь, и они оказались совсем в другом месте. Прямо перед ними сидела полная, миловидная женщина в старомодной вязаной кофте. Ну такая привычная и совсем своя.

– Двадцать первый номер свободен, – сказала женщина мягким, приятным голосом. – Что-нибудь еще?

– Какую-нибудь еду.

Двадцать первый номер напоминал самый обычный номер в какой-нибудь средней руки гостинице среднего города. Кровать, телевизор, холодильник, шкаф и небольшой столик, на котором лежали стопка бумаги и ручка.

В дверь постучали, Миша-ангел выглянул и вернулся с подносом, на котором стояли стакан с мутным чаем, тарелка с котлетой и сероватым картофельным пюре.

– Да, – сказал Миша-ангел смущенно, устанавливая поднос на столик. – У нас тут, внизу, всегда было бедновато. А ты давай, время не теряй – пиши. Свистнуть могут в любую минуту.

– Что писать? – спросил Егоша.

– А ты что, не понял? С самого начала – как познакомился с Иван Иванычем. О чем говорили, ну и так далее.

Когда Миша-ангел вышел, Егоша обследовал номер и убедился, что все совсем не так, как ему показалось с первого взгляда. Окна не было вовсе, а была какая-то имитация окна – картинка на плоской стене, как на детском рисунке. Он чуть отогнул край, заглянул за него и даже бесстрашно просунул туда палец – там была какая-то серая пустота. Так же с телевизором и холодильником. Он сел писать, но не очень-то у него это получалось. Ну, поджидал его на лавочке, ну, сели в машину. А о чем говорили и какими словами, он и не помнил.

Егоша еще немного походил по номеру и все усиленно вспоминал, потом лег на кровать, не разуваясь, но чуть свесив ноги, чтобы ботинками не задевать покрывало. И тут же заснул. Разбудил его Миша-ангел.

– Который час? – спросил Егоша сонно.

– Глупее вопроса не придумаешь, особенно в этом месте, – сказал Миша-ангел. – А ну, живо давай! Ведь ничего не написал!

– Нет, – сказал Егоша. – Что-то не получается.

– Идти все равно надо, – вздохнул Миша-ангел. – Захотят – считают.

– Как? – спросил Егоша.

– Да так, прокрутят твою память до того момента и считают.

– Как прокрутят память, если я ничего не помню?

– Да все ты помнишь, просто не используешь.

Они вышли из номера и опять пошли по каким-то коридорам, потом ехали в лифте и опять куда-то шли. По Егошиному соображению, дома уже была глубокая ночь, и он хотел спать. Наконец они оказались в крошечной

комнате, ненамного большей, чем камера лифта, совсем пустой. Егоша бы сел, но сесть было не на что. Он так хотел спать, что прямо сползал на пол.

– Ешкин кот! – сказал Миша-ангел. – Нет чтобы накарябать что-то внятное. Другое дело, все равно была бы проверка.

Тут одна из стен комнаты-камеры раздвинулась, и они оказались в просторном помещении, где стоял рентген-аппарат, ну как в какой-нибудь самой обычной районной поликлинике. У аппарата сидела женщина, очень похожая на ту, которая была в гостинице. Егоше даже показалось, что это она и есть.

– Мне раздеться? – спросил Егоша робко.

Миша-ангел только фыркнул:

– Это еще зачем? Становись так.

Егоша стал как положено, у экрана, и экран вдруг расширился, разросся, как мыльный пузырь, охватив Егошу с головы до пят. Послышалось жужжание, тихое, но какое-то неприятное.

– Голова не болит? – спросила женщина.

– Нет, – ответил Егоша.

– А мысли путаются?

– Нет, – сказал Егоша. Если честно, в этот момент у него вообще не было никаких мыслей. А если нет мыслей, как они могут путаться?

– Техника у нас здесь, конечно, паршивая, ну так финансирования нет. Как-то еще работает, – сказал Миша-ангел, когда они вернулись в комнату– камеру.

Стена опять сдвинулась.

– Теперь ждать неизвестно сколько! – сказал Миша-ангел с досадой.

– Почему? – спросил Егоша.

– Спроси что-нибудь полегче!

Егоша очень хотел спать. Он прислонился к стенке и закрыл глаза, тут же перед глазами что-то поплыло, тело обмякло, и если бы не Миша-ангел, он свалился бы на пол.

– Ладно, – сказал Миша-ангел. – Заглянем ко мне.

Они опять пошли по каким-то коридорам, ехали на горизонтальной движущейся ленте, а потом произошло что-то, чего Егоша не понял. Миша-ангел крепко взял его за локоть, что-то свистнуло в ухе – так, чуть-чуть, и они оказались в совершенно другом месте, в какой-то квартире. Это была большая комната, тонувшая в полумраке. Вспыхнул свет, на необъятной тахте лежала взлохмаченная девица в шортах и прозрачной блузке.

– Привет! – сказала девица. – Давно не виделись.

– Замотаешься тут, – сказал Миша-ангел и рухнул рядом с ней. – Без выходных! Без отпуска! Найди что-нибудь пожрать.

– Разбежалась! – сказала девица, но ловко скатившись с тахты, пошла вглубь комнаты, где была кухонная стенка, и чем-то там занялась. Скоро она принесла поднос с бутербродами.

– Жуй! – сказал Миша-ангел Егоше и сам взял бутерброд.

– Спасибо, – сказал Егоша и обратился к девице: – Как вас звать?

– А как хочешь, так и зови, – сказал Миша-ангел. – Хочешь, зови Машкой. – И обратился к девице: – Он будет звать тебя Машкой.

– Мне как-то без разницы, – сказала Машка.

Когда с бутербродами было покончено, Миша-ангел сказал:

– Заваливайся! – и показал Егоше на край тахты.

Егоша лег на край тахты, привычно положил руку под щеку. и тут же заснул. Сквозь сон он слышал за спиной какую-то возню, воркование и повизгиванье, из чего можно было догадаться, чем там занимались Миша-ангел и Машка, но тут сон его стал таким глубоким, что он не слышал уже и этого.

Проснулся Егоша от грубого, бесцеремонного толчка – рядом стоял незнакомый, узкоглазый, волосы ежиком. Машка сидела на другом конце тахты в строгом английском костюме и плакала. На полу стоял поднос с недоеденными бутербродами, лежала пустая бутылка из-под шампанского.

– А где Миша? – спросил Егоша сонно.

– Теперь я вместо него, – сказал незнакомый.

Маша громко всхлипнула.

– Где он? – повторил Егоша. Он-то к Мише-ангелу уже привык, а этот, который появился вместо него, Егоше совсем не нравился.

– Сослали его! Что тут не понять! – выкрикнула Машка хрипло.

– Помолчала бы, – сказал незнакомый. – А то быстро за ним отправишься, вдогонку! – И кивнул Егоше: – Пошли!

Добирались долго – коридорами, эскалаторами, лифтами, бегущей под ногами дорожкой. Егоша аж взмок.

– Это так далеко? – спросил Егоша.

– Я на тебя свою энергию тратить не буду. Я не этот придурок.

– Он не придурок, – обиделся Егоша. – Он мой ангел-хранитель.

– Был. Теперь я.

– Он, когда я маленький был и тонул, мне корягу под ногу подсунул и мать под бок толкнул, когда я спичками баловался.

– Был, – сказал незнакомый. – Теперь я.

– Но вы меня совсем не любите.

– А чего мне тебя любить? И Миша твой тебя не любил. Любовь здесь при чем? Это работа. Ну ты и болтун, скажу я тебе. Лучше держи язык за зубами.

Незнакомый смотрел на Егошу мрачно своими узко поставленными глазами.

– Он хоть веселый был, – подумал Егоша про себя, но вслух эту мысль не высказал.

– Не веселый он был, а легкомысленный, – сказал незнакомый ворчливо и скорее грубо подтолкнул Егошу к очередному эскалатору. – Работай. Надо будет – вызовут на очную ставку.

Егоша вцепился в поручень эскалатора и ехал так очень долго – не то вверх, не то вниз. И вдруг очутился на той же станции метро, на которой встретил Мишу-ангела. Егоша подумал, что с того момента прошло минимум сутки, на деловую встречу в одно учреждение, где надо было кое-что согласовать, он, конечно, не попал. Но на всякий случай решил все-таки туда заглянуть. Он проехал одну остановку на метро и добрался до места.

– Точность – вежливость королей! – встретили его в знакомом отделе.

Егоша посмотрел на часы и опешил.

И дни пошли за днями. Дни как дни. Егоша поуспокоился, обмяк, поддался зимней спячке, а к весне и вовсе хорошо все стало. На работе его даже повысили, и зарплата соответственно стала побольше. От этого подобрела и жена. Об Ив-Иве он как-то и не вспоминал, как не вспоминал и о Мише-ангеле, только думал иногда, что может появиться новый его ангел-хранитель, не настоящий, настоящим-то все равно был Миша-ангел, а замещающий, а ведь он был ему очень несимпатичен. Однажды ночью Егоша видел его сквозь сон. Тот стоял возле кровати и шарил в карманах Егошиного пиджака. Действительно, наутро Егоша обнаружил, что из кармана исчезла старая флешка, а на ее месте появилась другая. И все-таки Егоша был рад, что ни в какие контакты он с ним пока не вступал.

Но однажды. Этот временно-хрупко-устойчивый порядок, зыбкий, как и любой другой, временный, как и все прочее во временном мире, был нарушен.

Обычно жена после работы сама забирала дочку из детского сада, ей было по пути. Но тут должна была задержаться – отмечали Восьмое марта, и попросила это сделать Егошу. В положенное время Егоша уже подходил к детскому саду и у входа столкнулся с человеком. Тот старательно сгребал с крыльца последние остатки снега. Егоша, рассеянный, занятый, как всегда, своими мыслями, не то чтобы такими уж конкретными, а просто какими-то мыслями, посторонился и так бы и прошел мимо, если бы не поймал быстрый взгляд и не увидел выпуклые, знакомые глаза Миши-ангела.

– Наконец-то! – сказал Миша-ангел. – Только без эмоций. Забирай дочку, я тоже уже заканчиваю.

Егоша одел дочку, как всегда неловко натянул шапочку на ее веселую, увертывавшуюся головку и опять вышел на улицу. На крыльце Миши-ангела уже не было. И Егоша даже испытал некоторое облегчение. Но за воротами детского сада Миша-ангел их догнал.

– Почему ты здесь? – спросил Егоша.

– К тебе поближе, это ж понятно. Девчушка у тебя славная, люблю детишек, и тебя маленького любил. Ты хоть шарфик ей поправь, и шапочка набок съехала, еще ушко застудит, папаша гребаный.

Егоша торопливо поправил дочке шапочку и потуже завязал шарфик.

– В дом пригласишь? Жены-то нет, – сказал Миша-ангел.

– Конечно, заходи. – пробормотал Егоша через силу.

– Все-таки нормально у тебя, – заметил Миша-ангел, прохаживаясь по квартире. – Я-то попал бог знает куда. Утром просыпаюсь, а на груди – клоп. Пьет мою ангельскую кровь. Ужас. Ну, ничего. Уже срок выходит, куда дальше переместят – не знаю. Выпить найдется?

Егоша был вполне умеренный, поэтому спиртное в доме имелось. Он вытащил полбутылки водки и полбутылки вина.

– Водку давай, – сказал Миша-ангел, – и заесть что-нибудь. Яичницу пожарь, я к вашей яичнице, знаешь, как пристрастился. Быстро и качественно.

– В яйцах – холестерин, – заметил Егоша.

– Ну, мне твой холестерин по барабану. Яйца давай, сам пожарю.

Миша-ангел схватил сковородку и лихо хлопнул туда несколько яиц – все что было в холодильнике. Потом взял стаканы и налил водки.

– Я как-то не очень, – сказал Егоша, с опаской поглядывая на почти полный стакан водки.

– Дело хозяйское, а я так с удовольствием, – и Миша-ангел выпил водку одним глотком, потом управился с яичницей.

На какой-то момент Миша-ангел блаженно закрыл свои выпуклые глаза и похлопал по впалому животу:

– Хорошо! – он открыл глаза и уставился на Егошу. Глаза у него были какие-то бесцветные, но в них бегали искорки, и от этого казалось, что они немного даже сверкают. – Расслабься, ты слишком напряженный. Я понимаю, не большое удовольствие встретить своего собственного ангела в таком непрезентабельном виде. Так это ж из-за тебя, тебя пожалел. А если уж честно, то и себя тоже. Машку давно не видел. Но и тебя пожалел, заметь. Вот и пострадал. Влепили строгача.

– А как там Иван Иваныч? – вдруг вспомнил Егоша.

– С разборками у нас долго. Пока всех свидетелей соберут, то да се. Ваша бюрократия – это же наша бюрократия. Только у вас время ограничено, а у нас – бесконечно. Значит, водку не будешь?

– Нет, – сказал Егоша.

Миша-ангел выпил и его водку. Потом быстро, ловко убрал со стола, положил бутылку с остатками водки на прежнее место и даже помыл сковородку.

– Твоя скоро придет, так что я пошел.

И Миша-ангел выскользнул из квартиры.

Пару дней жена по-прежнему забирала дочь из детского сада, но Егоша вдруг затосковал, ему ужасно захотелось увидеть Мишу-ангела. Просто увидеть! Что ни говори – ангел-хранитель – это не что-то с чем-то, это привязанность. И как-то Егоша сказал жене, что дочку заберет сам.

– С чего это? – удивилась жена.

– Да так просто. А ты в магазин сходи, купи себе что-нибудь.

– Так 8 марта уже прошло.

– Все равно что-нибудь купи, – и Егоша даже дал ей денег, из тех, что оставлял себе на обед.

Егоша подошел к детскому саду раньше положенного срока и долго топтался во дворе, снега уже не было, а обнаженная земля пучилась и была неприглядна. Миши-ангела нигде не было видно. Егоша подошел к воспитательнице и робко спросил:

– У вас тут работал один человек, дворник.

– А вам что? – спросила воспитательница, она была любопытной.

– Так просто.

– Уволился два дня назад. Да и работал недолго. Он вам ничего не должен?

– Нет, – сказал Егоша.

– Вроде неплохой человек. Детей любил.

– Он мне ничего не должен, – повторил Егоша. – Я просто.

– Помнишь дядю, дворника, который сгребал у вас снег? – спросил Егоша у дочки.

– Не-а, – сказала дочка и запрыгала на одной ножке. Шапочка у нее опять сбилась набок, обнажив маленькое розовое ушко.

– Он у нас еще дома был.

– Не-а, – сказала дочка. – Не-а, – и шарфик у нее развязался.

Где-то через месяц, в воскресенье, в полвосьмого утра, зазвонил Егошин мобильник. Такого раннего звонка, как и вообще звонка в воскресенье, он ждать не мог, поэтому так и не вынул телефон из кармана пальто. Но сквозь сон звонок услышал. Вставать совсем не хотелось, и он не вставал, но телефон все звонил и звонил. Потом замолчал ненадолго и зазвонил опять. Егоша все-таки встал и сонный пошлепал в прихожую к своему пальто.

– Слушаю, – сказал Егоша хрипловато.

– Это я, – сказал голос Миши-ангела. – Одевайся, сейчас машину подгоню.

– Это еще зачем? – спросил Егоша.

– Хреново мне что-то, совсем хреново.

– Я могу помочь?

– Хоть словом перекинуться, и то легче.

– Кто тебе звонил? – спросила жена сквозь сон.

– Так. дела какие-то.

– Какие могут быть дела в воскресенье? – и жена опять вырубилась.

Егоша тихо оделся и вышел на улицу. У подъезда стояла машина, новенькая и какая-то уж очень дорогая – это Егоша определил сразу. Вышел шофер, мрачноватый парень, неласковый – а с чего это он должен быть ласков? – и, не глядя на Егошу, открыл перед ним дверцу.

Егоша смотрел на аккуратно стриженый затылок шофера, в котором тоже чувствовалось что-то такое, «крутое», строптивое, и все хотел спросить – куда он его везет, но, конечно, не решался. Машина остановилась у небольшого стильного здания, прошли мимо охраны. Шофер ввел Егошу в просторный кабинет и тут же исчез. Из-за стола в глубине кабинета тяжело выбрался рослый, грузный человек и бросился ему навстречу. Если бы не глаза, вернее, что-то в глазах, какие-то знакомые искорки, Егоша никогда бы не распознал, что перед ним Миша-ангел.

– Привет! – вскричал Миша-ангел. В порыве он хотел было его обнять, но так, видимо, было не принято, поэтому он просто подтолкнул его к стулу, почему-то стоящему совсем в стороне, у стены. – Сядь. Передохни.

– Да я не устал, – сказал Егоша.

– Сиди, сиди! Чай пить не заставляю. Ведь ты же не хочешь чаю?

– Нет, – сказал Егоша.

– Вот и не заставляю. А сидеть – сиди.

Миша-ангел был не то чтобы взволнован, – он был просто в истерике. Он тяжело топал, метался по кабинету, хватал какие-то вещи, ронял, поднимал, ронял снова, чертыхался, поскальзывался, а один раз даже упал на колени. Наконец опять обратился к Егоше:

– Как дочка?

– Хорошо.

– Соскучился я по ней. Люблю ваших детишек, только потом из них вырастает неизвестно что. Честно скажу, жизнь моя кошмарна! Лучше бы клоп мою кровь сосал, чем со всем этим барахлом разбираться! – и он хлопнул рукой по стопке бумаг, заваливших его стол, бумаги посыпались на пол. – Налоги чертовы, конкуренты гребаные, каждый каждого имеет по полной. Нет, лучше бы клоп мою кровь сосал! А это видишь? – он показал Егоше шрам у самого уха. – Видишь? Еще и опасно!

– Да, – сказал Егоша.

– Не да, а да, да, да!

Зазвонил телефон. Миша-ангел взял трубку.

– Да, – сказал резко и зло. – Я занят! Потом отзвонюсь!

Телефон зазвонил опять.

– Да занят я! Занят! Не трезвонь!

Когда телефон заверещал снова, Миша-ангел взревел:

– Дура! Дура! Отстань! – и так бросил мобильник, что тот отлетел далеко в сторону и развалился на составляющие его части. – Жена. Вот угораздило. Злая лохудра! В башке одни тряпки! Что за жизнь, что за люди! Выпьешь?

– Нет! – испугался Егоша.

– Не хочешь, не настаиваю. Вольному воля, так сказать.

Миша-ангел вытащил откуда-то из-под стола пузатую бутылку и хлебнул прямо из горлышка, при этом он жутко скривился:

– Водка твоя была лучше. И Машка моя, конечно. А эта – тьфу!

Егоша было поднялся со стула, но Миша-ангел прикрикнул довольно резко:

– Сиди, сиди!

И Егоша опять сел.

– Что? – сказал Миша-ангел. – Думаешь, что тебе здесь делать? (А ведь Егоша действительно так подумал.) А то! Страшно мне! Завтрашнего дня не знаю! Мне эти ваши дни, как тетрадь в клеточку, из клетки в клетку – ужас! А что в следующей?

– Завтра, наверно, – сказал Егоша.

– Завтра, завтра. А что завтра? Мне эти переходы. Замучился! Думаешь, легко переходить из одного в другое?

– Что-нибудь делать надо? – спросил Егоша.

– Сиди. Просто сиди. Мне как-то спокойней.

Несколько тяжелых минут прошли в молчании, вдруг дверь распахнулась, и бесшумно вошли двое с лицами, обмотанными шарфами, раздался легкий хлопок, и Миша-ангел повалился на бок. По его лицу и шее текла кровь. Егоша так перепугался, что чуть не потерял сознание, он закрыл лицо руками и полез под стул. Двое быстро перевернули бумаги, порылись в ящиках стола и почти бесшумно выскользнули вон. Егоша бросился к Мише-ангелу. Голова его запрокинулась, а в открытых глазах померкла жизнь. Дрожащей рукой Егоша вынул из кармана мобильник.

– Не надо. – вдруг прохрипел Миша-ангел. – Никуда не звони.

– «Скорую помощь»!

– Не надо. Я сказал. – и потерял сознание.

Цифры расплывались перед глазами, Егошу всего трясло, он еле набрал номер.

– Ранен! Человек ранен! – закричал Егоша.

– Адрес? – раздалось из трубки.

Адрес?! Егоша не знал адреса!

Как безумный он выскочил в приемную, где сидела подчеркнуто невозмутимая, стрекозоподобная секретарша.

– Адрес! – закричал Егоша истошно. – Я не знаю адрес!

И тут все смешалось, сбежались какие-то люди, все кричали и суетились. Приехала «скорая». Мишу-ангела, такого тяжелого, с трудом положили на носилки и понесли. И все толпой побежали следом. Каким-то непонятным образом Егоша тоже оказался в машине.

– Родственник? – спросил молодой врач.

– Да, – сказал Егоша. – Я родственник.

Потом он изнурительно долго сидел в приемном покое. Наконец вышел все тот же молодой врач и сказал:

– Чуть не откачали. Не получилось. Раньше надо было. Минут на десять. Очень соболезную.

Егоша шел домой и плакал, как ребенок. На него даже оглядывались. Больше всего его мучило то, что он не знал адреса. На десять минут раньше! Он не был виноват. Откуда ему было знать этот проклятый адрес, если он впервые туда попал? И все равно он ужасно от этой мысли страдал. Десять минут! Десять минут! На десять минут раньше! Билось в его голове. И сердце прямо разрывалось от этой непоправимости.

Егоша был уже недалеко от дома, когда услышал за спиной быстрые, легкие шаги. Кто-то его торопливо догонял. Егоша обернулся – перед ним был Миша-ангел в обычном своем виде.

– Чего разнюнился? – сказал Миша-ангел весело. – Вот он я! Правда, и тут ты сплоховал. Кому говорил – не звони! Быстрее бы все закончилось. Врачи молодые, яростные, чуть не откачали. Мне это нужно?

От изумления Егоша слова не мог выдавить. Только смотрел на Мишу– ангела во все глаза.

– Ладно, ладно. – сказал Миша-ангел. – Еще повоюем.

– Сам позвал, – сказал, наконец, Егоша. – Сам сказал, что боишься.

– Кто ж не боится? Все боятся. Я все ж тоже. божье создание, – это Миша-ангел сказал с каким-то особым чувством, трогательно так сказал, даже с какой-то надтреснотостью в голосе, так что Егоша понял, что Миша– ангел совсем не так прост, как кажется, потом добавил обыденно и деловито: – Сейчас мы с тобой кое-куда смотаемся. Ненадолго.

– Опять? – взмолился Егоша.

– Срок мой вышел. Отработал по полной, от звонка до звонка. Снег греб, бизнесом этим проклятым занимался, инструкций не нарушал. Пора возвращаться к нашим баранам, то бишь делам.

– К каким делам?

– А вот к таким! Об Ив-Иве уже, небось, забыл?

– Забыл, – признался Егоша.

– А он там мается. Да и вообще намаялся. Вот кого сослали так сослали. Поэтому и взбунтовался. Он всегда такой был. Со школы. Строптивый. Не могу сказать, что мы так уж дружили. Ну, пару раз травку вместе курнули.

– Травку? – изумился законопослушный Егоша.

– Откуда у вас травка, если у нас ее не будет? Надо ж расслабиться иногда. Ведь гоняют как нас! Гоняют! И все равно лучше, чем здесь. Сравнения нет! Хоть Машку мою увижу!

– Она тоже ангел? – спросил Егоша.

– Самый что ни на есть. Только по другому ведомству. Я работаю с номерами в программе, вот как с тобой. А она – вообще. Вообще! Большой души. Ладно, поговорили и хватит.