Текст книги "Желание (СИ)"
Автор книги: Елена Осенина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
– Меня Егевика звать. Кушать бум? – поинтересовалась она, отхлебывая прямо из ложки.
Я остервенело закивала и ринулась к котелку, готовая хоть так его выхлебать. К счастью, для этого мне выделили деревянную миску и кусок непонятной серой лепешки, иначе без ожогов бы не обошлось. Егевика ограничилась котлом – похоже, тарелка, как и ложка, в ее хозяйстве присутствовали в единственном экземпляре.
Пока я набивала желудок, она смотрела на меня и все вздыхала, насколько же я мелкая и тощенькая. Как детей рожать конунгу буду?
Ро…че?!!! Кому я чего буду?!!
Я закашлялась и выпучила на Егевику оба глаза.
– Каких детей?! Ты о чем??
– Так это, – смутилась та, – Невеста ж ты, конунга нашего.
Я вспомнила щербатые лыбы тех волосатых мужичков, что здесь водились, и мне снова поплохело. Ну и кто из них конунг?
– Раскажи-ка поподробнее, будь добра… – слабым голоском попросила я.
Егевика почесала в затылке, и поведала мне душераздирающую (для меня) историю о том, как в их племени выбирают невест для вожака.
С давних времен в племени Егевики, племени Северных волков, существовала среди вождей традиция брать в жены иностранок. Такое происходило не со всеми и не всегда, но, по преданиям, коли возьмет конунг в жены деву не своего племени, все боги станут ему благоволить (а их в этом мире начитывалось многотысячный пантеон!). Только вот одна проблема – иностранка обязана быть определенного возраста и «не порченной мужчиной».
– Наш конунг, кажись, всех женщин в племени перебрал, да ни одна не пришлась по душе, – вздохнула Егевика, – Сказал или давайте иностранку, или вовсе не жанюсь! А как не женится, если власть сыну надобно передать? На кого племя оставит? Видящая наша, Парсикапея, кости раскинула, да сказала, где и когда тебя искать. Говорит, любая девица, которая там будет, сойдет.
Вот те раз! То есть опять мне не свезло в самый неудачный час оказаться в самом неудачном месте. Да сколько же можно! Только из одной переделки ноги унесла, как сразу влипла в другую. Стоп. Что я там демону нажелала? Свадьбу? Жениха? И чтоб весь из себя прекрасный прынц…
– Егевика, а конунг ваш красивый, богатый, умный наверное?.. – холодея, поинтересовалась я.
– Дык, конунг же!
Ну все, приехали. Исполнение желания снова в действии, подходящий к параметрам мужик найден, только меня забыли спросить, нужен ли мне такой. Проклятый демон, чтоб у тебя рога отвалились! И что-нибудь еще!!!
– Эх, завидую я тебе! – тем временем продолжала моя светловолосая рассказчица, закатывая глаза, – Считай, еще пара восходов и все, замужняя, а я вот все никак муженька не найду. Да и где такого справного как конунг наш найдешь?
Я недоверчиво обвела всю Егевикину внушительную конституцию, припомнила местных мужичков и с трудом подавила в себе желание сбежать из этого сумасшедшего дома сейчас же. Не дадут ведь, только по голове настучат, а я и так на нее, в смысле на голову, слабовата. Раз уж в такую историю влезла, да еще по собственной инициативе.
– А может ты еще и скажешь счастливой невесте, где найти жениха? Надеюсь, поглядеть мне на него перед свадьбой можно?
Егевика радостно закивала и объяснила, что, пока я не принадлежу к племени, меня поселили в отдельном шатре. Остальные живут в деревянных домах и конунг в самом большом из них, Главном Доме. Как я поняла, это и жилище, и дом для советов, и вообще обитель племенной культуры. Под восторженные восклицания моей собеседницы мы выбрались из шатра и двинулись к центру деревни, туда, где находился Главный Дом.
«Большой Дом» на деле оказался не таким уж большим. Обычное деревянное строение в два этажа, только сложенное из толстых светлых бревен. Крыша вместо дерна или черепицы покрыта пластами толстой кожи. Как объяснила Егевика, дерево в этом мире крайне редкий и ценный продукт, произрастающий далеко на юге, за морем, и их племя еще неплохо устроилось – у них есть несколько деревянных домов и даже храм. Кроме того, деревню окружал каменный забор в два моих роста, а вход перекрывали крепкие деревянные ворота. На мой резонный вопрос, отчего их племя процветает даже в холодных ледяных степях, моя проводница указала пальцем в сторону Главного Дома, где царило массовое оживление. Крики и улюлюканье то и дело звенели над разгоряченной толпой, раздавался звон и звуки борьбы. Мы подошли поближе и я наконец разглядела на что уставилась вся деревня. Прямо на площади перед Главным Домом вовсю шел бой.
Егевика горделиво стукнула себя в грудь:
– Мы войны! Самые лучшие из всех. Именно поэтому у нас только лучшее.
Великолепный ответ, если не знаешь что сказать.
Я натянула на нос шарф, все же мороз, да и запах пота, шкур и бог знает чего никуда не делся, и стала наблюдать за разворачивающимся зрелищем. Участники и зрители оказались столь захвачены происходящим, что нас с Егевикой даже не заметили.
Вот один из бойцов размахнулся громадных размеров топором и чуть не снес другому голову – тот увернулся в последний момент, потеряв при этом увесистый кусок косы и полбороды. Толпа восторженно взвыла. Посмеиваясь и похлопывая друг друга по плечу, соперники разошлись и в круг вступила следующая пара. Как только я разглядела их получше, всерьез заинтересовалась.
Мужчины выгодно отличались от прочих: крепкие, безбородые, у одного традиционная светлая коса и ярко-синие глаза, другой смуглый, с короткими каштановыми волосами и задорными темными глазами. Не спеша они разделись до пояса, явив миру хорошо натренированные тела. Блондин выглядел повнушительнее, мышцы так и перекатывались под бледной кожей, брюнет был скорее жилистым. Прозвучал гонг и схватка началась.
На этот раз сражение шло голыми руками. Зрители вместе со мной затаенно следили за каждым движением, у особенно впечатлительных иногда вырывались нечаянные охи. Противники то и дело выделывали в воздухе странные кульбиты, атаковали ногами и руками. Многих движений я просто не замечала из-за их быстроты, многие просто не понимала. Их поединок больше напоминал опасный танец, чем бой. Как пара змей, белая и коричневая, они кружили вокруг друг друга, рисуя опасные узоры. Честно признаться, болела я за темненького, уж больно красиво он изгибался в прыжках, словно стремительная пантера. Не успела я насладиться волшебным зрелищем, как оно закончилось. Светловолосый мастерски подсек соперника и тот рухнул на утоптанный снег, смеясь. «Конунг! Слава могучему конунгу!» – раздались крики в толпе. Кто-то вышел и хлопнул блондина по плечу.
Помните, как у Кэррола? «Знакомься, Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса». Вот примерно так я себя почувствовала, когда сложила два и два.
– Так это и есть мой жених?!
Пожалуй, громковато вышло. Общественное внимание сразу переключилось с боя на меня. Конунг протянул брюнету руку, чтобы помочь подняться, затем оба они направились ко мне.
– Ваша невеста, господин, – представила меня Егевика.
Льдистые глаза внимательно скользнули по мне сверху вниз и обратно.
– Мое имя Лигул, я вождь племени Северных волков.
– Са…, – я осеклась. Наверное не стоит говорить всем и каждому свое имя, поэтому я ляпнула что первое в голову пришло, – Брунгильда. Меня зовут Брунгильда.
– Вы должны подготовится к церемонии, госпожа невеста. Егевика, я надеюсь, все объяснит.
С этими словами мой будущий муж удалился прочь. Сопровождающий его брюнет кинул на меня беспокойный взгляд, даже обернулся пару раз. Кажется, его мое появление заинтересовало куда больше.
Егевика потянула меня обратно в шатер, недовольно ворча. Похоже, ей не по вкусу пришелся друг Лигула. Из ее дребезжания я уловила только то, что его имя Вольфган и он бывший личный раб конунга. Судя по недовольству моей спутницы и холодностью, с которой люди воспринимали Вольфгана, с ним что-то было нечисто.
Следующая ночь и день почти выпали из памяти, потому что полностью они оказались посвящены подготовке к свадьбе. Меня мыли, мазали какими-то резко пахнущими мазями, выплетали на голове причудливую прическу и практически не давали ни спать, ни есть. Такое ощущение, что меня решили заморить до свадьбы. Пару раз я замечала Вольфгана. Он внимательно наблюдал, словно оценивал меня. Украдкой я поинтересовалась у расчесывавшей меня Егевики причинами столь пристального внимания, чем вызвала бурю негодования. «Если бы не конунг, его давно бы привязали к парочке халу и развели тех в разные стороны!» – ответила она. Я так поняла, это у них способ казни такой, когда халу бегут в противоположные стороны и человека между ними попросту разрывает. Только за что такое наказание, мне так и не сказали.
Тем временем отведенные на подготовки сутки близились к концу. Я проводила тоскливым взглядом свой последний свободный закат и решила, будь что будет. Побег из деревни в одиночку казался делом маловероятным, помочь же никто не спешил. Напротив, северяне делали все, только бы подготовка шла скорее. Выглядело это слишком подозрительно, но узнать ничего толком мне не удалось.
В полночь Егевика попрощалась со мной и ушла отсыпаться в Главный Дом. Я могла отправиться вместе с ней несмотря на законный запрет, ведь отсчет дня «Х» пошел, вроде как уже можно, только вот я слишком устала, чтобы куда-то идти. Хотелось побыть одной, поплакать о своей горькой судьбинушке, поэтому я попрощалась с Егевикой, замоталась в ставшую чуть ли не родной шкурку и задремала. Однако только на смену дреме пришли сны, меня разбудил шорох, чьи-то осторожные шаги.
– Заходи, здесь нам никто не помешает, – послышался сквозь сон смутно знакомый голос, – Моя невеста наверное уже десятый сон видит в комнатах Главного дома.
Конунг? А он что здесь делает?
– Прошу тебя, не упоминай больше о ней. Ты обещал отдать эту ночь мне, так что до рассвета, прошу, забудь об этой женщине.
Второй голос не мог принадлежать никому кроме Вольфгана, уж очень соответствовал ему.
Любопытство прогнало остатки сна, я высунулась из-под своей шкуры, осторожно, так, чтобы не заметили. На мое счастье, спать я улеглась в самом дальнем углу, у стеночки, куда Егевика накидала горячих камней, чтобы ночью я не замерзла. Оставлять на ночь костер она побоялась, вдруг или свалюсь в него ночью, или вовсе угорю в дыму. Проследить лично за этим девушка не могла – я ясно дала понять, что хочу остаться в одиночестве. Так что, скрытая ночными тенями, я могла безнаказанно наблюдать за мужчинами.
– Я не могу ничего сделать, это закон. Может, эта женщина последний шанс. Я должен думать о роде, Вольф. – голос Лигула звучал горько.
Я услышала, как Вольфган опустился на шкуры.
– Я понимаю. Завтра, после церемонии, я исчезну из твоей жизни. Давненько не бывал на родине, соскучился по теплу и морскому воздуху. Помнишь, когда ты привез меня сюда, как я ненавидел эти ледяные долины? Мне казалось, еще чуть-чуть и я промерзну до самого сердца. Так бы и случилось, не будь тебя.
Конунг рассмеялся.
– Да, я помню, как трясся ты при самом нежном ветерке и сверлил меня огненным взором. Я все гадал, когда же южная колючка сдастся, но ты оказался упорным.
– Да ты меня заставлял носить ошейник и стирать тебе исподнее! Еще бы мне не злиться. Думаешь, почему я в конце концов чуть не перерезал тебе глотку?
– Не перерезал ведь.
– Просто к тому моменту ты успел похитить мое сердце и мысли.
Вот так поворот! Мне стало немного неловко, как будто подглядываю за чем-то интимным, но выскакивать с воплем «а вот она я!» значило наверняка навлечь на свою голову неприятности. Их мне и так хватало.
Глаза немного привыкли к темноте и я различила силуэты мужчин. Вольфган лежал на полу, а Лигул наклонился над ним, распущенные волосы конунга наверняка укрывают южанину лицо.
– Значит у нас есть только сейчас? – тихо-тихо произнес Лигул, и все же я расслышала звучащую в словах боль.
– Да, только сейчас. – спокойный, полный мягких интонаций ответ.
Конунг склонился еще ближе к Вольфу и я скорее поняла, чем увидела, его поцелуй, робкий и легкий. В то же мгновение он было отпрянул от южанина, но был пойман сильными руками, и объятья из нежных превратились в страстные.
Красная как вареный рак, я спряталась под свою шкуру и забилась в самый угол. Только бы не заметили! Хотя какой там, шатер ходуном ходит от их любовных утех. Не скажу, чтобы я совсем ничего не знала о физической близости между мужчинами, но одно дело читать в интернете на форуме и хихикать в кулачок, а совсем другое сидеть рядом и притворяться что меня тут нет.
Наверное, даже если подойду и щипну Вольфгана за задницу, не заметят. Конечно вождь северян ничего так себе мужчина, особенно в сравнении с остальным племенем, да и выйти замуж я не так чтобы против. Но! Он же голубой, словно летнее небо!.
До самого рассвета под аккомпанемент ахов и охов я придумывала план побега. Не лучшее музыкальное сопровождение, но пришлось терпеть. Пара угомонилась ближе к утру, дав мне возможность выскользнуть из укрытия. Осторожно крадучись к двери, я на некоторое время остановилась, залюбовавшись. В первых лучах холодного солнца переплетенные тела мужчин казались верхом совершенства. Темные волосы переплелись со светлыми, изящная южная кисть с грубой северной, молоко с шоколадом. Я могла бы долго так простоять, если бы ресницы конунга не затрепетали – кажется, свет и свежий воздух разбудил его. Я тихонько вынырнула на улицу и медленно направилась в сторону Большого дома. Снежная белизна немного слепила глаза, в голове роились толпы мыслей и ни одной толковой. Хотя вру, одна светлая все же мелькнула: «Сегодня моя свадьба!».
Кое – как я отыскала Егевику, с утра пораньше носившуюся из одного угла деревни в другой с приготовлениями. Северяне, как свою, наперебой меня поздравляли и славили конунга. Так приторно и лживо, что мне аж плеваться хотелось. Дураку понятно, что я просто их билет в счастливую жизнь, где конунг обретет семью и кучу детишек, и не будет делить постель с каким-то бывшим рабом. А то, что раб давным-давно освобожден и не раз сражался за их господина и спасал его шкуру, помнила от силы пара человек, от которых я эти подробности и услышала. Остальные кроме как подстилкой Вольфа не называли.
Наконец все приготовление закончились, на меня надели длинную светлую хламиду, прямо поверх штанов, заплели волосы, накинули на плечи тулупчик и вытолкали на улицу. Церемония проходила прямо за воротами деревни, на плоской верхушке небольшой скалы. Откуда посреди снежной пустоши скала, я себе так и не смогла объяснить, а больше никто не потрудился. Наверх поднялись благодаря выдолбленным в горной породе ступеням-выемкам. Удивительно, но на небольшом пятачке поместились все жители.
Лигул подошел ко мне поближе. Жрец-старичок начал обряд. Половину его слов я не разбирала – мозг лихорадочно искал выход. Легко сказать «бежать», надо еще придумать, как и на чем.
Тем временем жрецу подали вырезаную из белого дерева полукорону. По какой-то причине она немедленно вспыхнула обжигающе-белым светом. Люди ахнули. «Горит!», «Благословение богов…», «Истинный брак» – это малая часть того что я услышала.
Жрец поднял ее над моей головой.
– Боги благословили этот брак! Отныне надевший этот символ верности на веки веков будет принадлежать своему супругу, а он…
На веки вечные, говоришь? План созрел мгновенно. Сейчас или никогда! Если не выйдет… подумаю об этом позже.
Со всей силы я пнула старичка в коленку, выхватила из его рук венец и кинула Вольфгану. Лигул пребывал в ступоре и даже не пытался меня остановить. Вольф скорее по инерции, чем осознанно, перехватил его прямо над головой.
– Надевай быстрее, придурок! – заорала я, опасаясь, что сейчас меня и повяжут.
Ошалевший брюнет сделал как я велела. Вопреки моим опасениям, полукорона на его голове засияла еще ярче. «Благословили брак», ну-ну, надеюсь, от такого жрец не отвертится!
Я показала замершей толпе неприличный жест, подоткнула свадебное платье, разбежалась и ухнула с уступа вниз. К счастью, падать пришлось недалеко, лишь около метра, да прямо на мохнатую широкую спину халу Вот так везение! Зад конечно отбила, но не так чтобы очень – спасли теплые штаны и платье. Натянула прицепленную к седлу меховую шапку и дернула поводья.
– В другую сторону, Брунгильда! – сквозь ржачь Лигула донесся до меня голос Вольфа.
– И вам всего хорошего, голубки! – отсалютовала я на последок и ударила халу по бокам.
Мы ехали целый день, незаметными для меня тропами по снежной пустыне. Мороз щепал меня за щеки, солнце радостно светило в глаза, снег вокруг сверкал бриллиантовыми искрами, а я…. я была полна безбашенной злости и истеричной радости.
Халу довез меня прямо до таверны дверей таверны, откуда меня похитили. Я с трудом выбралась из седла, потрепала халу по холке и скормила ему последний кусочек завалявшегося в кармане вяленого мяса.
– Ну прощай, дружок, – ласково пробормотала я и со все силы стукнула халу по крупу, – Хэээй! Беги домой!
Животное вздрогнуло и припустилось прочь, делаясь все меньше, пока вовсе не превратилось в черную точку на бесконечном снежном поле. Я шмыгнула простуженным носом и распахнула скрипучую деревянную дверь.
С последнего моего визита ничего не изменилось. Тот же камин, те же несколько посетителей, едва кинувших на меня взгляд, да неизменно протирающий кружки хозяин.
Я стащила с головы меховую шапку, расстегнула тулупчик и подошла к стойке.
– Рипсу мне!
Хозяин вопросительно поднял бровь, словно сомневаясь, стоит ли. Тяжело вздохнул и выставил передо мной полную до краев посудину. Не говоря ни слова, опрокинула содержимое в себя. Утерла рукавом губы и, довольная и пошатывающаяся, ринулась на второй этаж. Дверь привычно распахнула пинком, запрыгнула с разбегу на мирно дрыхнущего среди одеял демона.
– Ты!! – обличающее ткнула я в растрепанного со сна Седрика, – Ты какого лысого не пришел меня спасать?!!
Седрик похлопал ресницами, зевнул во всю свою клыкастую челюсть и почесал свою растрепанную шевелюру:
– А что, надо было?
От такой наглости я аж рот открыла. Я там, понимаешь, замуж насильно выхожу, а он тут – спит!
– Ну вот и ладушки, – пробормотал демон, пока я хватала ртом воздух, и снова рухнул на кровать.
– Подвинься! – ворчливо потребовала я и демоническая тушка немного сдвинулась, освобождая мне законный кусочек кровати.
Я свернулась клубочком у теплого мужского бока и прикрыла глаза.
Глава 7
Домовая – это не только уши и хвост вкупе со скверным характером, но и отбитый зад, перед и расцарапанная морда лица.
А еще она готовить не умеет.
Дневник одного некроманта
Хорошо лететь и ни о чем не думать.
Вот так летишь себе летишь, ветерок в лицо…
Я резко распахнула глаза. А-а-а, спаситепомогитеостановитеменя-а-а-а-а!!! Я падаюуууууууу!!!!
Страх прошел через полчаса. Ну падаю и падаю, все равно непонятно куда и зачем. Вокруг темно, хоть глаза выколи. Опора под ногами отсутствовала, меня временами переворачивало, тошнота подкатывала к горлу, но на этом все и заканчивалось.
Лечу час. Даже тошнить перестало.
Продолжаю лететь, время неизвестно. Хочется спать, да и глаза не так режет воздухом, когда закрыты.
Все еще лечу. Мыслей ноль, видать все выдуло. Да когда я уже призем…
Бац! Прямо лбом об пол, аж искры из глаз посыпались. Ура! Я на земле! Дрожащими руками ощупываю шишку, глаза открывать страшно. Хотя что может быть страшнее бесконечного падения? Уши. Ой, откуда у меня на голове вторые уши?! Утираю хвостом слезинку. Ну вот, еще и хвост!
Куда уж хуже?
Распахиваю глаза и понимаю, что есть куда.
Оказывается, приземлилась я не абы где, а в Круге Соломона [14]14
Круг Соломона – круг со вписанной в него семиконечной пентаграммой, защищает заклинателя от вызванной сущности.
[Закрыть], прямехонько в середину пентаграммы; на концах лучей, как положено, горят черные свечи, кругом тьма кромешная. Помнится, я тоже так пыталась инкуба [15]15
Инкуб – демон, питающийся сексуальной энергией женщин.
[Закрыть]вызвать, да не получилась.
Из темноты выползает темная сутулая фигура. Лицо бледное, черные короткие волосы торчком, одет в черную мантию, на вид лет восемнадцать. Ну чисто студент-айтишник перед госами! Парень осторожно обходит пентаграмму, задевает свечу, та падает и гаснет [16]16
Задевает свечу, та падает и гаснет – одна погасшая свеча означает, что защита Круга Соломона нарушена и вызванное существо может вырваться.
[Закрыть]
– Ой.
– Ты кто? – спрашиваю.
– Некромант.
Некромант так некромант, главное, замуж не тащит. А теперь пойдем к самому волнующему.
– А я кто?
– До-до-домовой.
Ух ты ж еп тыж, полосатый ежик!!!
* * *
День у Августуса Матиуса Страха явно не задался.
Во-первых, он проспал син [17]17
Син – обязательная медитация для магов
[Закрыть], во-вторых, соскочив впопыхах с кровати, поскользнулся на мраморном полу, треснулся о него лбом и коленкой, в довершении опрокинув на себя ночной горшок. Благодарение Темным Богам [18]18
Темные Боги – всего их трое: Гримуариус, Везельриус и Бельдертейн.
[Закрыть], тот был пуст!
И вот теперь – вместо могущественного демона в пентаграмме материализовался обыкновенный домовишка [19]19
Домовишка (домовой) – дух, следящий за домом, создается магами. В редких случаях заводится самостоятельно.
[Закрыть]. Хотя с обыкновенным он тоже просчитался. Обычно домовые ростом не больше одного тору [20]20
1 тору – примерно 0, 72 см.
[Закрыть], этот же оказался как минимум в два, да еще и девочка! Где это видано? До сегодняшнего дня считалось, что особей женского пола у домовых вообще нет, да и зачем? Процесс размножения у этих тварюшек отсутствует, ведь рождаются они из магии, магией же питаются, в магию уходят после того, как надобность в домовом отпадает.
Августус Матиус тяжко вздохнул. Он считался не самым плохим некромагом и такие ошибки недопустимы. Вот что теперь делать с этой домовой? Развеять? Отчего-то господин некромант сомневался, что это склочное, ругающееся непонятными словами, ушасто-хвостатое позволит вот так просто взять и себя развеять. Но что-то сделать с этим необходимо. На данный момент ему нужна не домовая, а демон. Ведь он пообещал, что поможет Рихарду спустится в Генну [21]21
Генна – страна мертвых, изнанка мира.
Морранди – приближенные служители Моры. Одеваются всегда в белое (белый – цвет смерти), сероглазы и практически бессмертны.
[Закрыть], а для этого мало быть некромагом. Нужно вмешательство сил извне.
– Кхем… – начал Август. Круглые пушистые ушки домовой немедленно встали торчком и обратились в его сторону, аккуратный черный хвостик с серебристым кончиком застыл в воздухе знаком вопроса. Домовая внимательно оглядела некромага блестящими темными глазами и самым кончиком языка быстро облизала аккуратные коралловые губки. Августу, внезапно стало жарко, он забыл, что хотел сказать. Чтобы совсем не задохнуться пришлось ослабить воротник мантии.
Домовая тем временем устремила задумчивый взгляд на угол пентаграммы с погасшей свечой. Кончик ее сапога медленно и осторожно выглянул за меловую линию, затем кровожадная улыбочка расползлась по личику. Август нервно сглотнул и попытался воспроизвести хотя бы одно заклинание Охраны, но почему то в голову лезли одни только непотребства.
Хрясь! – изящная женская ножка в по счастью мягком сапожке достигла самого нежного места на теле некромага. Не успел Август как следует огласить окрестности воплем, как схлопотал еще и по почкам, и по шее. На на этом воинственная дамочка не успокоилась! Взобравшись в самой что ни на есть неприличной позе на некроманта и ногами прижав его бедра к полу, схватила за грудки и стала трясти.
– Верни – хрясь о землю головой – Меня! – еще один удар – Откуда взял! – удар в челюсть – Быстро!!
Помочь убраться восвояси юной ушастой даме Август Матиус очень даже хотел, но не мог. Он просто не знал, откуда она взялась. К несчастью, объяснить это ей разбитыми губами, с гудящей головой, он тоже мог едва ли. Но на этом несчастия бедного некромага не закончились, беда пришла откуда не ждали. Просто домовая так активно на нем елозила, а женщины в замках некромантов появлялись так нечасто, что…
– Слушай, некромант несчастный, я надеюсь то, что сейчас уткнулось мне в попу, это свиток с заклинаниями, а не что-то иное? – домовая наконец перестала лупить его и сделала задумчивые глаза.
Покрасневший словно перезрелый карем [22]22
Карем – фрукт, напоминающий небольшой помидор.
[Закрыть], Август Страх промолчал. Девушка тяжко вздохнула, проворно вскочила с некромага и неожиданно протянула тому руку.
– Ты это, не обижайся, не хотела я бить тебя. – Ушки домовой печально опустились, хвостик нежно прошелся по лицу Августа, – Просто день неудачный.
Ошалевший Август подал домовой дрожащую потную ладонь. Мир был достигнут.
Перво-наперво они выбрались из замковых подвалов, где мессир Страх проводил обряд. Мрачные скользкие стены, минимум освещения, низкие потолки с клочьями паутины, закованные в цепи скелетные останки, все как положено. Домовая, представившаяся Самарой, то и дело крутила головой и издавала ряд восторженных воплей, половину которых некромаг не понимал. Речь ее изобиловала странными эпитетами навроде «фигасэ», «шоб моя плата сдохла» и «шизанутенько». Некромант даже не пытался понять, о чем она, дьявольски болела голова. Есть от чего! Домовая сообщила ему, что до того, как Август втащил ее в круг Соломона, она была обыкновенным человеком, а когда некромант наколдовал ей колбасу в ответ на бесконечное нытье про «прилипший к спине желудок», совсем разоткровенничалась.
– Промахнулся ты маленько, зайчик, – домовая дожевала колбасный круг и сыто потянулась, так, что обтягивающая одежда не оставила простора фантазии мессира Страха, – Демон аккурат возле меня в момент вызова дрых. Только он все равно занят, мое желание исполняет.
Август прикусил в отчаянии губу. Он надеялся, что может провести повторный вызов, но раз Самара отмечена демонической сущностью, ничего не выйдет. Мир признал в ней полноценного демона, возможно, именно это повлекло такие заметные метаморфозы во внешности. Один вызов – один демон, это непреложный закон и не некроманту его менять.
Придется использовать, что есть.
– Я понимаю, что вы не обязаны, но у меня нет выбора. Раз уж все обернулась именно так, – Август старался говорить мрачно и торжественно, – Госпожа Самара, я прошу вашей помощи в одном весьма щекотливом деле. Это касается моего друга, Рихарда Даркхенберда.
Домовая, кажется, заинтересовалась.
– Я, право, не знаю, какой от меня толк, но послушать могу.
«Надеюсь она, как и все женщины сентиментальна. Чего уж там, сам чуть не разрыдался, слушая Рихарда»
Некромант вдохнул побольше воздуха.
– Некоторое время назад умерла весьма дорогая моему другу девушка. Он решил ее вернуть, но для этого нужно открыть путь в загробный мир и не застрять там. Нам точно известно, что демоны свободно могут перемещаться и перемещать куда пожелают, поэтому я осуществил призыв. Но явились Вы! Думаю, магия просто ошиблась, приняв Вас за полноценного демона, ведь у Вас с ним заключен договор, на время которого вы оба представляете собой единое целое. В общем, помогите нам и мы вернем Вас вашему демону.
С каждым словом глаза домовой округлялись все больше, а брови и меховые ушки поднимались все выше.
– А что, так можно?!
– Как? – не понял некромант.
– Ну, свободно шастать туда-сюда из мира живых в мир мертвых. И, кстати, если эта девушка умерла «некоторое время назад», как ее возвращать будем? У вас что, народ в собственных телах отправляется на тот свет? – похоже, Самара оказалась не столько сентиментальной, сколько любопытной.
Август покачал головой:
– Разумеется нет. Просто мой друг слишком упертый и от своего не отступится. Честно сказать, при жизни мы с его пассией держали вооруженный нейтралитет, но теперь… Он и правда ее любит. Что касается тела, Рихард кристаллизовал его, чтобы сохранить в целости и сохранности.
Домовая о чем-то задумалась. Ушки едва шевелились, бровки, то одна, то вторая, поднимаются и опускаются. Хвостик мечется туда-сюда. Наконец лицо девушки посветлело, разгладилось и она одарила Августа солнечной улыбкой.
– Если от меня будет прок, я сделаю все, что смогу. Но потом вам придется разбираться с демоном, у которого вы умыкнули меня прямо из постели.
У некроманта немедленно заалели уши (хорошо освещение плохое, не видно), но выдохнул он облегченно. Хорошо, домовая не представляет, насколько Рихард упрям. Кто знает, во что он превратит ее, чтобы открыть путь в Генну.
За разговорами они незаметно для себя выбрались из подвалов в солнечную гостиную. Август пропустил даму и жестом запечатал дверь в подвал, дабы кроме них оттуда не выбралось ничего, что завелось там благодаря экспериментам многих поколений некромантов.
Гостиная родового замка Страхов поражала воображение размерами и неприлично огромными окнами, выходящими на солнечную сторону. Для некромантов вообще-то характерна нелюбовь к солнцу, видимо ввиду сложной профессии, благодаря которой полжизни приходилось просиживать в кромешной подвальной тьме. Род Страха, пожалуй, единственный из одиннадцати великих Родов, который даже любил солнечные лучи. Оттого и замок построен в самой высокой точке принадлежащих роду земель, на Вороньей скале, где каждая пядь пронизана солнцем.
Домовая вовсю вертела головой, рассматривая обстановку. При этом на лице у нее нарисовалось столь восторженное выражение, что Август Матиус Страх налился гордостью за свой род. И правда, в каком еще обиталище некроманта найдешь столь изысканные лепные потолки с позолотой, легчайшие ажурные занавеси из паутинного шелка [23]23
Паутинный шелк – шелк, сплетенный пауками с острова Феррихард, крайне ценный и прочный, часто используется в качестве антимагической защиты.
[Закрыть], мебель из настоящего дерева светлых пород и многоцветные оконные витражи. Август так рад был, что его жилище оценили по достоинству, что не сразу вспомнил, зачем, собственно, поднялся в гостиную. Причина напомнила о себе сама, окликнув замечтавшегося Августа.
– Наконец-то! – навстречу Страху шагнул темноволосый, упакованный в черную кожу мужчина. Он был выше Августа, пошире в плечах, с бледным лицом и длинными черными волосами, забранными в высокий хвост. С аристократически правильного тонконосого лица взирали темные антрацитовые глаза, немного раскосые, холодные. Потомственный некромант собственной персоной, именно такой, каким всегда мечтал стать Август, но никогда бы не смог.
– Рихард! – недостижимые мечты ничуть не омрачали их дружбы, что так редка между некромагами.
– Как прошел вызов, Август? Демон явился? – несмотря на внешнюю невозмутимость, в голосе Рихарда присутствовали нотки едва сдерживаемой паники. Срок, когда еще можно вернуть его возлюбленной душу назад, подходил к концу.
– Почти… – мессир Страх лихорадочно соображал, как бы потактичнее сообщить другу о провале первоначального плана. Где найти еще одного достаточно взрослого некроманта-девственника он не представлял, такое явление в среде темных магов редкость, так что еще один вызов осуществить не получится. Видимо что-то такое промелькнуло у него на лице, потому что друг внезапно стал еще бледнее. Не успел Август успокоить его, что все не так уж плохо и хоть малюсенькая, но помощь все же явилась, как его снова опередили.
– Вместо демона у вас буду я, – любопытная домовая уже успела присесть на спинку расположившегося у стены кресла (как назло, снова в весьма неприличной позе!) и теперь беззастенчиво разглядывал мессира Даркенберга.
Некромаги переглянулись.
– Это ЧТО? Домовая?!
Кажется, друг не на шутку удивился.
– Говорит, что человек, но когда ее втянул Круг, уже была вот такая, – Август пожал плечами, – На ней печати демонического контракта, думаю, это и послужило причиной ошибки.
