Текст книги "Фонарик (сборник рассказов)"
Автор книги: Елена Верейская
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Никогда ещё Серёга не видал его таким. Дядя Саня бледный, хмурый, между бровями лежит глубокая складка, не то скорбная, не то сердитая. Не снимая пальто и шапки, подходит он к тёте Поле.
– Идти завтра собираетесь? – отрывисто спрашивает он, даже не поздоровавшись.
– А то как же? – Тётя Поля вскидывает на него сияющие глаза. – А ты чего это такой? Словно тебя мешком по голове из-за угла хватили?
– Тётя Поля! – Саня снимает шапку и мнёт её в руках. – Не ходите завтра! Очень прошу, тётя Поля, сидите завтра дома!
– Да ты что?! Здоров аль нет? – Тётя Поля возмущена. – Не мешай, утюг остынет!
– Тётя Поля, – взволнованно говорит «студент», – нехорошо завтра будет… Войска в город стянуты… Засады повсюду… Не пустят народ в город… Боюсь, стрелять будут…
– А боишься, так и сиди дома! – отрезает тётя Поля. – Не ходи! Нам Лизутку не на кого оставить, – вот и ладно! И ей веселей!
– Тётя Поля! – «Студент» хватает её за руку. – Да поймите вы, плохим завтра кончится! Нету вашего царя в городе! В Царское село удрал!
– Да ты что? – Тётя Поля с грохотом ставит утюг на подставку. – Шутки шутить со мной вздумал?! Нашёл дуру! Царь от своего народа удрал! А?! Что выдумал!.. Стрелять будут!.. В хоругви, в иконы стрелять, а?!
Тётя Поля стоит перед Саней разъярённая, с пылающими щеками и смотрит на него снизу вверх потемневшими от гнева глазами.
– Мне не до шуток, тётя Поля! – говорит «студент». – Не хочу я вас пускать! Дороги вы мне, чёрт бы вас подрал! – почти кричит он. – И Петровна, и ребята – как родные!.. А вы – так всё равно что мать, поймите, бестолковая вы женщина! Убивать завтра будут! Я не хочу, чтобы вас убили!
– Тётя Поля, – раздаётся из-за двери женский голос, – кончила гладить? Неси утюг, нам самим нужен!
Тётя Поля хватает утюг в правую руку, а левой с сердцем отстраняет Саню с дороги.
– Уйди, окаянный! Пусти, а то утюгом ожгу!.. Сыночек тоже выискался!.. А! Народ к царю пойдёт, а я дома сиди! Нашёл дуру! – И тётя Поля поспешно выходит из комнаты.
С минуту в комнате тихо… Дядя Саня стоит посреди комнаты и кусает губы. Лиза тихо плачет, уткнувшись в подушку. Серёга так и застыл на табуретке. Ему жалко дядю Саню, – уж очень тётя Поля наорала на него! И досадно. Чего он выдумал! Не пускать! Серёга-то всё равно удерёт! Хоть один!..
Саня вдруг вскидывает голову и бросается к койке Лизы.
– Лиза! Лизутка! – шепчет он, трогая девочку за плечо. – Ты не плачь, ты слушай, что я тебе скажу!
Лиза поворачивает к нему залитое слезами лицо.
– Лизутка, – шепчет Саня, – пойми, нельзя, чтобы они шли! Ты одна можешь удержать их!.. Удержи, девочка!.. Удержи!.. Проси, чтоб не ходили… И ты, Сергей! Сам не ходи и их не пускай, слышишь?
Серёга упрямо молчит. Ну, пусть бабы остаются, а его никакими цепями не удержать!
– Лизутка, всё, что можешь, сделай! – шепчет Саня, склонившись над девочкой.
– Сделаю, дядя Саня, – чуть слышно шепчет Лиза, – мне и самой страшно…
Возвращается тётя Поля.
– Шёл бы ты отсюда, – сухо говорит она «студенту», – и без тебя тесно, а нам собираться надо.
Серёга смотрит на дядю Саню. Тот хочет что-то сказать, но только пожимает плечами и идёт к двери. Взявшись за ручку, оглядывается на Лизу и вопросительно поднимает брови. И Серёга видит, как девочка одними ресницами подаёт ему знак: «Сделаю!..»
Ушёл «студент». Тётя Поля развешивает платье. Молчит. Входит мать с добытым где-то платком… Говорит взволнованно:
– Народу на улице!.. Пропасть!.. А есть и такие, с твоей, видно, тётя Поля, фабрики… Уговаривают не ходить к царю! Зря, мол, идёте! Некоторых из них здорово оттузили – чего мутят?! Бабы и поколотили.
– Да и наш тут приходил, – отзывается тётя Поля, – тоже всякого наговорил… Повторять даже неохота! Обозлилась я на него, прогнала… «не ходите» да «не ходите»!..
– И правда… не ходите!.. Страшно мне, – тихо говорит Лиза.
* * *
Всё стремительней встают в памяти Сергея Алексеевича картины далёкого прошлого.
.. Вот Серёга с тётей Полей на улице. Вышли вдвоём, матери пришлось-таки остаться дома. Не понадобилось Лизе «сказаться» больной, ей и в самом деле от волнения стало плохо.
Досадно Серёге, – пока возились с Лизой, народ ушёл! Ушёл с хоругвями, с иконами!
– Скорей, тётя Поля, догнать надо!
И вдруг, откуда ни возьмись, – Витька! Бежит навстречу, глаза вытаращены:
– Я за вами!.. Стойте!.. Туда не ходите, застава там!
– Какая застава?
– А солдаты! Не пускают, стрелять готовятся!
Серёга видит: побледнела тётя Поля, а глаза потемнели:
– Чего ты врёшь! Не может этого быть!
– Ей-богу, тётя Поля! Я сам…
Не договорил Витька…
Тр-рах… тара-рах – отдалённый залп, крики… Прохожие на улице остановились и бросились кто куда…
– Слыхали?! – Витька хватает за руки тётю Полю и Серёгу. – Пошли со мной! Я проведу к самому дворцу! Переулками, проходными дворами… Нигде не остановят!
– Веди! Веди, Витька! – Тётю Полю не узнать, точно сразу похудела и ростом выше стала. – Злодеи окаянные! Как смеют народ к царю не пускать!.. В иконы стрелять, а?! Веди, Витька, добьёмся царя!
Как шли, плохо помнит Сергей Алексеевич. А вот дальше…
… Стоят они в толпе против дворца, прижатые к решётке сада. Витька и Серёга на решётку забрались, оттуда виднее. Огромная площадь. У самого дворца она пустая. Ближе – цепь солдат. В три ряда, с винтовками. Перед солдатами толпа народа. Между толпой и солдатами пустое пространство. Толпа неподвижная, притихшая…
– Что же это? – громко шепчет тётя Поля, прижатая толпой к ногам стоящих на решётке мальчиков. – Что же это?.. Неужто он в окошки-то не видит, что делается?.. Неужто приказать солдатам не может, чтоб пропустили?.. Ребята, у вас глаза молодые, глядите в окошки, не видать его там самого-то?
Вдруг рядом – злой смех:
– Ищи, ищи в окошках, бабушка! Его и след-то давно простыл!
И рядом другой голос:
– Сидит небось в Царском, а у самого поджилки трясутся…
– Не может быть! – громко кричит тётя Поля. – Не может быть!
– Шла бы ты домой на печку, бабушка! – Кто-то заботливо берёт тётю Полю под руку и тянет из толпы.
– Оставь! – вырвалась она. – Никуда не уйду! Дождусь! Не может…
Рожок… залп… Оглушённый Серёга ничего не понимает… Всё смешалось… люди бегут… падают… кричат… И громче всех кажется ему голос тёти Поли:
– Злодеи!.. Что делаете?!
Трудно держаться, Витька мешает…
– Витька! Ты чего…
Витька молчит. Он повис на решётке, зацепившись кушаком за острие прута.
– Да Витька же! – шепчет Серёга в ужасе. Молчит Витька…
– Тётя Поля! – не своим голосом кричит Серёга.
А тётя Поля сидит на земле, прислонившись к решётке, прямо под свесившимися Витькиными ногами. Серёга соскакивает на землю:
– Тётя Поля! Ты чего?!
Глаза тёти Поли блуждают по площади. На снегу чернеют пятна – это люди лежат. Взгляд тёти Поли упал на Серёгино лицо.
– Сергунька… – шепчет она, – студенту верь, Сане… У него правда… У Сани… ему верь…
Голова её поворачивается в сторону дворца… С трудом подняла тётя Поля кулак… Ей, должно быть, кажется, что она громко кричит, но еле слышен слабеющий шёпот:
– Ты… будь ты проклят!.. проклят!..
* * *
Как попал он домой в страшный день, Сергей Алексеевич не помнит… Помнит следующее утро…
… Он открывает глаза и видит, что лежит на койке тёти Поли. Первая мысль – рассказать дяде Сане!
– Дядя Саня! – зовёт Серёга.
Смотрит, занавесочка сорвана. Дядина Санина койка разворочена стоит. На полу солома из матраца, книги, рваная бумага.
– Проспал дядю Саню, – хмуро говорит мать, – ночью его полиция увела.
* * *
Сергей Алексеевич вздрагивает, открывает глаза. За замёрзшими окнами трамвая темно.
– Где мы едем? – спрашивает он соседа.
– К мосту подъезжаем. Остановку свою проспал, дедушка?
– Нет, нет… Мне выходить. – Он с трудом поднимается с места.
Дома встречает обеспокоенная жена:
– Наконец-то! Жду, жду! Чайник всё подогреваю; замёрз небось?
– Есть малость…
– Выпей горячего чаю да в постель! А я тебя водкой разотру, чтоб не простудился.
Десять минут спустя, растирая спину Сергея Алексеевича водкой, старушка говорит ворчливо:
– Чтоб это в последний раз! Стар уже в этакую даль ездить!
– Эх мать, мать! – отзывается старый мастер. – Ты же небось каждый год в день смерти первого нашего сыночка на могилку ездишь. А тоже путь не близкий.
– Ну и что? – смущается жена.
– А я не знаю, где могилка Витьки. Где могилка тёти Поли?.. Что сталось со «студентом», с Саней?.. А чем они были для меня!.. Э, да что говорить!
И, помолчав, он добавляет:
– Стар становлюсь… Ну, да ничего! На будущий год, коли жив буду, опять поеду. На будущую зиму внуки наши, Витя с Полей, пионерами станут, а там и Саня подрастёт. Их с собой возьму. Расскажу им всё, место укажу… Меня не станет… пусть они ездят. Потому что нельзя, чтобы это забылось! Такого нельзя забывать, никак нельзя, мать!
