Текст книги "Любовь авторитета или Плата за всё (СИ)"

Автор книги: Елена Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Мы поменялись ролями, – подала я голос, впервые за этот долгий день. Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом. – Не хочешь поговорить? – и снова молчание. – Ты зачем меня сюда привез? – начала я выходить из себя.

– А что ты ждала, что я накинусь на тебя как зверь?

Зверь! Он говорил мне об этом, когда – то давно. В этот момент он посмотрел на меня таким злым взглядом, что я поневоле вздрогнула. Подчинить, поработить, сделать слабым…Это то, что диктовало ему то чудовище, живущее в нем. Но теперь очень многое, изменилось. Любовь не могла сделать меня слабой, наоборот она давала мне силы, на борьбу за свое счастье. И в подчинении уже не было того жестокого смысла, было нечто другое – подчинение могло даровать свободу, чувственность легкость. И никакого порабощения. Мне нет дела до этого зверя, теперь я его не боялась. Но его боялся он.

– Ты не зверь, Антон.

– Ну, да! И это говоришь мне ты.

– Если он есть, борись с ним!

– А я что делаю все эти годы!

– Ты принимаешь его! – гневно бросила я ему, – Ты прикрываешься им, как щитом, вместо того, чтобы бороться и сказать ему нет, раз и навсегда!

Он пораженно на меня посмотрел.

– Ты думаешь это легко?

– Нет, черт побери! Это нелегко. Но хватит жалеть себя! Ты хотел, чтобы я подарила тебе неделю. Я тебе ее дарю, не зверю, а тебе! Что ты сейчас чувствуешь?

– Мне хочется тебя убить,– пробормотал он,– А еще хочется, чтобы ты заткнулась.

– Ты боишься.

– Нет.

– Ты боишься боли, которую причинили тому мальчику, когда постоянно изо дня в день отвергали его. Ты боишься нового разочарования, которое ты испытывал каждый раз, когда не выполнялись обещания. Тогда ты и впустил в свою душу своего демона, он давал тебе защиту от этого, но и требовал многое взамен. Но больше он тебе не нужен. Отпусти его. Выпусти его на свободу. Потому что я не собираюсь больше тебе лгать, уже более чем достаточно лжи в наших отношениях. До сих пор я не могла выбрать, не понимала своих чувств к тебе, к Яну. Но теперь я знаю, что я хочу. Отпусти своего зверя, он только мешает нам, потому что видит Бог, я люблю тебя.

Глава 8

Глава 8. Рухнувший мир

К катастрофе идет не народ, к ней идут отдельные личности.

Янош Кадар.

– Не слишком много на себя берешь? – ухмыльнулся он, но взгляд был пристальным, будто он силился прочитать по моему лицу.

– Я ничего на себя не беру. Просто говорю все как есть. Я люблю тебя. И я хочу быть с тобой.

– Выходит, ты сделала свой выбор?

– Да.

Надежда на его лице промелькнула, но тут же погасла.

– Слишком поздно.

– Ушам своим не могу поверить! Ты что отказываешься от меня?

– Ты убедила меня – со мной рядом опасно и тебе, и Киру,– в его взгляде была уверенность. Уверенность с примесью горечи.

– Я ничего не понимаю,– я была растерянна, да нет, просто убита его словами,– Ты что бросаешь меня?

– Бросаю ли я тебя!?– почти прорычал он. – Нет, дорогая, неделя еще не кончилась, у нас осталось пару дней. Потом ты уедешь домой, а на следующей неделе улетишь во Францию с Кирой. Навсегда. Влад передаст тебе билеты, визу и документы на дом, который я купил в Нанте, а также чековую книжку. Я открыл счет на твое имя в одном из банков. Денег хватит на всю оставшуюся жизнь. Выучишь сына, может быть, выйдешь еще раз замуж. Будешь жить так, как ты того хотела. – Его взгляд обдал меня жаром. – Но сейчас ты всецело принадлежишь мне! Два дня ты моя, и я не желаю тратить время на долгие разговоры и споры.

Он стремительно подошел ко мне и с тихой яростью впился мне в губы.

– Я хочу тебя. Раздевайся, – прозвучал приказ, не соблазнительный шёпот и даже не просьба.

Мало того, что он обрушил на меня все это как снежный ком, так он еще и уходил от разговора самым интересным способом, на которое только способны мужчины. Я покачала головой и отступила на один шаг.

– Нет.

– Нет? – вскинул он бровь,– И кто меня остановит? Ты? – что-то страшное творилось с его глазами…

– Не надо быть таким.

– Жестоким? Но я жесток! И всегда таким был! – вдруг он громко и зло рассмеялся – Да не смотри ты на меня так! Я не собираюсь тебя принуждать! Это не потребуется, ты сама захочешь.

Стукнуть бы его, чем потяжелее, чтоб опомнился!

– Антон, да что с тобой?!– воскликнула я, – Почему ты себя так ведешь?

Его глаза яростно полыхали, а в уголках губ залегла горестная складка.

– Почему? – едва выдохнул он,– Да потому что мне больно, черт тебя побрал! Потому что твое признание сильно запоздало, так как трупу вряд ли нужна любовь! Что ты на меня так смотришь? Я не надеюсь выбраться живым, – он глубоко вдохнул в себя воздух и через минуту уже более спокойным голосом произнес:

– Все с самого начала шло кувырком. Я знал, на что я иду. Но ты не должна бояться, – Тошка стоял мрачнее тучи, руки в карманах брюк, напряженное тело, готовое к атаке в любую секунду,– Тебя не тронут, ты ничего не знаешь…

– Но я хочу знать! Я имею право знать из-за чего мне нужно уехать из страны, почему я лишаюсь тебя… – последние слова я прошептала, а Тошка закрыл глаза, лишь бы не смотреть на меня.

– Если я расскажу тебе, тогда и твоей жизни будет угрожать опасность.

– Но кто сказал, что она мне сейчас не угрожает! – крикнула я. – Только не прикидывайся дурачком! Я не настолько глупа, чтобы не понимать, почему ты отправляешь нас в другую страну. Опасность есть, так? Они не поверят, что я ничего не знаю. Ты просто обязан мне все рассказать!

– Я обязан обеспечить безопасность твою и сына.

– Антон!

Тишина долгая, мучительная, уже было поверила, что он, как обычно, ничего не скажет.

– Ты что-нибудь слышала о Бересове? – после долгих раздумий спросил он.

– Да. Довольно известный политик в нашей области. Внес много программ по защите детей и окружающей среды.

– А по совместительству смотрящий за областью: контрабанда оружия в страны Ближнего Востока, работорговля детьми, ну и, конечно, наркота.

– Понятно, оказался Бересов полным дерьмом,– осторожно произнесла я,– Но причем здесь ты?

Антон сел на диван, уставился в пол и начал рассказывать.

– К бабке Тамаре тогда приехали его люди и тонко мне намекнули, что если не стану работать на них, то лишусь своей головы прямо там. Я, конечно, мог поперек них пойти, даже один, но Митяй на тебя глаз положил, ублюдок. Слава за ним идет такая, что даже проститутки бояться его как огня – мразь и садист. А когда тебя этот сукин сын увидел, у него аж слюнки потекли, на лбу было написано, каким пыткам он тебя подвергнет, сделай я неверный шаг. Я дал свое согласие, понимая, что в конце они от меня избавиться как от ненужного элемента в своей цепочке.

Пропал у них груз с оружием, который Бересов, тот же Батя, направил в Ингушетию. Не доехал состав, на полпути потерялся. Вот здесь я Бате и подвернулся со своими возможностями и талантами.

– Как в Ингушетию? Там ведь наши! Там…– у меня дыхание перехватило, а Тошка горько усмехнулся и продолжил:

– Батя, конечно, и не вспомнил бы про меня, если бы не тот инцидент с теми тремя подонками. А вернее одним, очень избалованным ублюдком, который по несчастью оказался племянником его близкого кореша. Итак, груз я нашел.

– И это все?

– Конечно, нет,– злорадно усмехнулся он,– Пока я Батин груз разыскивал, многое, что успел увидеть,– Тошка поднял на меня свои глаза, и я поневоле вздрогнула – столько ненависти я не видела никогда,– Я вышел на ту мразь, которая занималась подбором детей в восточные бордели для Бересова.

Я охнула, и сердце мое сжалось.

– Детям от десяти до тринадцати лет, не больше. Он скупал их у директоров приютов, куда вкладывал немалые деньги, причем из федерального бюджета. Как раз по той программе по защите детей, как ты говорила.

– Но как об этом не стало известно? Ведь это же дети!

– Не будь наивной! Кто сейчас заботиться о судьбе сирот? Кому они нужны? Все очень и очень просто: ребенок исчезал, а его отмечали как сбежавшего, неуправляемого с расшатанной психикой. На самом деле детей туда подбирали тихих и забитых.

Я нашел эту тварь и убил. Конечно, Бате это не понравилось, очень не понравилось, так как я нарушил его давно налаженную связь с борделями за границей. Чтобы найти очередного посредника понадобиться очень много времени, для того чтобы проверить человека, ввести его в курс дела. … Потом я сдал его груз с оружием фэшникам. Много денег Батя потерял, очень много миллионов долларов. Ну, а для своей страховки я "одолжил" у Бати всю его черную бухгалтерию по работорговле и надежно спрятал, и на ухо кое-кому шепнул, что в случае моей смерти эти документы попадут туда, куда надо. Теперь понимаешь, какая редкая сволочь стоит у власти? Зачем я это сделал? Потому что сам сирота. Потому что они так или иначе меня бы убрали после выполнения задания. А так у меня есть один мизерный шанс остаться в живых.

Антон снова начал с двойным упорством разглядывать пол. Прошло минут пять не меньше, когда он поднял свои глаза, полные горести и решимости.

– Уезжай из страны. Ты верно подметила, я самого начала знал, что тебя не оставят в покое. Боюсь, что ты для них единственный козырь против меня. Не думай обо мне. Если я выживу, я приеду к вам. Уезжай, слышишь, хорошая моя…

Из глаз моих брызнули слезы. Я даже не могу передать, какая ярость клокотала внутри меня.

– Я уеду, черт с тобой! Но ты, сукин сын, приедешь ко мне! Ты не посмеешь сдохнуть, когда ты так нужен!

Тошка обнял меня и даже тихо рассмеялся:

– Узнаю тебя. Ты сама нежность и очарование,– он немного помолчал, а потом тихо и нежно произнес:

– Я не шутил. Я действительно не хочу тратить время на разговоры.

Я посмотрела ему в глаза. Ясный, чистый взгляд его серых глаз больше не обдавал меня холодом. Тихо вздохнув, я покосилась на свой заметно округлившийся живот – неужели я еще возбуждающе выгляжу? Тошка понял мой взгляд по– своему:

– Я не причиню ребенку вреда.

О, Господи, Тошка, я в этом даже не сомневалась.

Мне не спалось. Я в очередной раз прокручивала всю информацию, которую услышала от Антона. Неужели нет выхода? И какой же он упрямый! Даже слышать ничего не хочет о моем отце. И это в такой-то ситуации? Но боюсь, тут замешена не только гордость. Он не хочет подставлять никого, кто мне дорог. Но я не могу сидеть сложа руки!

Потихонечку пробравшись на кухню, и прикрыв за собой дверь, я включила давно забытый сотовый телефон и набрала номер отца.

– Ну, наконец-то, мать твою! – рявкнул он в трубку и вздохнул от облегчения – Ты чего вытворяешь? И это в твоем-то положении! Ты где пропадала? Где ты?

Я помолчала пару секунд и тихо сказала:

– Если ты закончил, могу ли я тебя попросить? – отец громко выругался, но трубку не бросил.

– Как там Кир? – начала я с главного.

– Нормально. Ваша няня просто образец терпения и понимания. Я почти каждый день навещаю его.

– Спасибо тебе.

– О чем ты? Он мой внук. И твой сын, кстати, ты не забыла? – я только зубами скрипнула, – Надо полагать, Антон с тобой?

– Нет, его нет в городе, он спрятал меня и куда-то уехал,– почему-то соврала я. Пока не поговорю, ничего ему не скажу.

– А о сыне он не забыл?

– Он справедливо предположил, что с Киром ты нам поможешь.

– Что ж, тоже верно. Зачем звонишь? Не удосужилась до этого отца известить, так что сейчас беспокоишься?

– Пап, поговорить надо.

– Да уж догадался, не дурак. Где ты?

– Я не могу сказать…

– Какого черта?!

– Пап, я, правда, не могу, на то есть причины, не злись. Давай возле причала в семь.

– Я подъеду,– вздохнул мой отец и отключился.

На улице почти рассвело. А я никак не могла придумать, куда бы отправить Антона с утра пораньше, чтобы не заметно улизнуть из дома. Было уже шесть пятнадцать, когда я решила действовать.

Широко открыв дверь в ванную комнату, я прошествовала к белому фаянсовому туалету и склонившись вызвала рвоту. На третий мой стон Антон подскочил как ошпаренный.

– Девочка, как ты? – Я посмотрела на него измученным взглядом, и ничего не сказала. Умылась холодной водой и с видом мученицы прошла в комнату. Тошка с растерянным видом шел за мной.

– Может тебя в больницу отвезти? Давай я Владу позвоню, – ситуация принимала неверный оборот.

– Хватит с меня Влада! Меня от одного его вида уже мутит. Лучше съезди в аптеку, купи чего-нибудь от тошноты, – сказала я и прилегла на диван, прикрыв глаза.

Собрался он минут за пять и уехал, выжимая из машины все лошадиные силы. Ближайшая аптека была в пятнадцати минут езды, нужно торопиться. Быстро надев спортивный костюм, я выбежала из дома. Пройдя быстрым шагом пару кварталов, я поймала машину и доехала до причала. Отец был уже там. Он стоял, облокотившись о свою машину и нервно курил.

– Привет,– сказала я ему. Он кивнул и отбросил сигарету. Ходить вокруг да около не имело смысла, и я начала рассказывать ему все то, что узнала от Антона. Но не сказала где сам Антон, какое-то предчувствие предостерегало меня от этого. По мере моего рассказа лицо отца становилось все более отчужденным.

– Пап, я понимаю, что сам Антон никогда к тебе не обратиться. За него прошу я. Я знаю, что у тебя достаточно связей, чтобы помочь, – закончила я. Отец достал новую сигарету и закурил.

– Я знал, что ваш союз добром не кончиться,– изрек он, глядя куда-то в сторону.

– Пап, не начинай. Сейчас не время.

Он резко ко мне обернулся.

– Не время, ты права! А ты не хочешь поинтересоваться, каким образом я все это устрою? Тебя это не волнует? Ты кроме своего мужа уже больше ни о ком не думаешь! Кстати, мужа бывшего, прошу заметить.

– Я всего лишь, обратилась с просьбой,– удивленно проговорила я, не ожидая от него такой вспышки.

– Мой ответ «нет».

У меня возникло ощущение, будто мне влепили пощечину, так неожиданно и резко прозвучал его ответ.

– Почему?

– Я не обязан объяснять.

– О, да, ты не обязан,– с горечью сказала я,– Ты вообще никогда не считал нужным объясняться со мной. Даже тогда, когда отправлял меня на все четыре стороны из родного дома после смерти Лешки.

– А ты жестока… – отец даже посерел лицом.

– Не более чем ты.

– Да, пойми ты… Я работаю на Бересова…И что я теперь укушу ту руку, которая меня кормит?! Ты хоть представляешь, где я буду после этого? – выпалил он.

В глазах потемнело, и мир пошатнулся. Большим усилием воли я заставила себя не терять нить сознания.

– Ты…ты…работаешь на эту… мразь? – с брезгливостью переспросила я. Отец промолчал. – И чем же ты занимаешься? Надеюсь, ты хотя бы в работорговле не замешан?!

Отец уверенно посмотрел мне в глаза.

– Нет. Я бы с удовольствием открутил ему шею за это. Но… это бизнес, детка. Я не вмешиваюсь в его личные дела.

– Личные?!? – опешила я, – Папа, ты же любишь детей…Тьфу, твою мать! После такого известия даже слова «любишь детей» приобретают другой смысл! Твоя помощь детским домам – блеф?

– Нет,– угрюмо произнес он.

– Бересов кормиться с этой же кормушки…

– Я не занимаюсь торговлей детьми! – заорал он на меня,– Теперь все? Какого черта, ты лезешь туда, куда нормальная баба и не подумала бы!

– Я хочу, чтобы ты помог Антону.

– Опять все с начала! – простонал он,– Пойми, девочка,– начал он, вкрадчиво заглядывая мне в глаза,– Антон переступил границу дозволенного, я не вправе вмешиваться.

– А как же я? Теперь я тоже в курсе. Меня убьют, папа, – я знала, что жестоко так с ним разговаривать.

– Этого не случиться! Ты воспользуешься предложением Антона и уедешь за границу, поняла? Я буду помогать тебе.

– Папа, он тебе жизнь спас!

– А перед этим пытался ее отнять,– хладнокровно заключил мой отец,– Хватит! Антон умрет, а ты уедешь!

Я смотрела на него и не узнавала в этом чужом жестоком не человеке своего отца. Вот так, походя, он отправлял на смерть отца своего внука, человека, которого я любила…

Я развернулась и пошла прочь. Мир рухнул. Антон…Тошка…Любимый…Отец…Руки, убаюкивающие меня перед сном… Два горячо мною любимых человека и гигантская пропасть между ними.

Домой я зашла как в полусне. На дорогу назад ушло много времени. Но я даже не заметила этого. Стоя в дверном проеме, я облокотилась о дверь, пытаясь прийти в себя. Мне нужно смириться с этим. Смириться можно, но можно ли понять. Господи, какой же дурой я была все эти годы! Я ведь никогда не задавалась вопросом, откуда в нашей семье такие деньги, наивно предполагая, что их можно заработать честным трудом. Чего еще я не знала? Помниться отец не сильно обрадовался, когда мы с Лешкой решили пожениться, почему? Теперь мне в этом виделся совсем другой подтекст. Зато в отношения с Антоном отец не вмешивался. И теперь спокойно говорит о его убийстве. Я судорожно вздохнула. Не думать, иначе я сойду с ума. Прийти в себя меня заставила другая мысль: Тошка дома, и судя по всему давно, но как-то подозрительно тихо.

Я прошла в комнату и увидела, что он сидит в кресле, бледный, и взгляд какой-то мутный.

– Антон, – позвала я его, он медленно повернул голову в мою сторону, посмотрел на меня, и молча, вернулся в исходное положение.

– Почему ты не спрашиваешь, где я была?

– Я не хочу знать.

Ущипните меня! Я что сплю?

– Тошь, это не то, о чем ты подумал, – осторожно начала я. Он усмехнулся и опять ничего не сказал.

– Тошь…Я не видела Яна, честное слово, и ни с кем другим я тоже не была…в этом плане.

– Тогда с кем ты встречалась? – он холодно на меня посмотрел, но, в то же мгновение, холод в его глазах исчез, и взгляд стал просто потерянным.

– Я не могу сказать…

– Хорошо, не говори.

Тут я малость обалдела. Ничего себе перемены в любимом!

– С чего это вдруг такое смирение перед судьбой? – не удержалась я от вопроса.

– Я достал тебя своей ревностью, да? – будто не слыша моего вопроса, спросил он,– Мне не хочется омрачать наш последний день. Уже не имеет значения, с кем ты будешь завтра.

Черт, почему же мне так больно от его слов! Я ведь хотела свободы, хотела жить по-другому.

– Я вижу, ты удивлена, – тепло улыбнулся мне он, но глаза были серьезными. – Знаешь, есть одна притча: «В одной школе Учитель по философии, заходя в класс, где сидел его самый лучший ученик, увидел, как тот ест рыбу, спросил его:

– Что ты делаешь?

– Я ем рыбу, потому что я ее очень люблю,– ответил ученик.

Учитель разозлился и ударил ученика.

– Ты не любишь рыбу! Если бы ты ее любил, то отпустил бы ее обратно в море. Ты любишь вкус рыбы у себя на устах, а значит, любишь себя».

– Вот так и я,– продолжил Антон,– Очень долгое время любил себя. Но сейчас все не так. Я отпускаю тебя в море, рыбка, потому что люблю.

– Отпускаешь? – хрипло пробормотала я,– Но я не хочу больше свободы! Я никогда не находила сил уйти от тебя, ты меня возвращал…А, впрочем, возвращалась я сама, если бы я захотела, ты бы меня не нашел. Ты моя зависимость, мой наркотик.

– Поэтому уходи.

– Ты не давал мне дышать! – выкрикнула я,– Я нуждалась в тебе даже тогда, когда ты был извергом, животным.

– Это не жизнь,– сказал он, – И это не любовь.

– Но сейчас все не так! Мы оба изменились. У нас есть шанс, Тошка! Прошу тебя, не отталкивай меня.

– Ты хочешь умереть вместе со мной? – глаза его вспыхнули гневом,– Но подумай, на кого ты оставишь Кирилла? Да и не имеешь ты права распоряжаться еще не родившимся ребенком!

Он прав. Я подвергаю опасности не только свою жизнь. А Кирилл? Если бы Антон знал, насколько он прав – на отца Кира я теперь не оставлю ни за что. Воспоминания об отце, о нашем разговоре, повергли меня в еще большее отчаяние.

– Давай завтракать,– закрыл тему Антон,– Потом мы проведем весь день вместе, наш последний день. На утро ты уйдешь.

Утро. Я боялась его. Я гнала его в мыслях прочь. Пусть ночь задержится, не уходит так скоро. Пусть будет солнечное затмение, если оно способно подарить мне тьму, несколько минут. Пожалуйста.

– Я знаю, что ты не спишь,– раздался голос Антона за дверью. Сон…Сна не было в помине! Были только часы, стрелки которых передвигались с дьявольской скоростью.

Я открыла дверь, и, глядя ему в глаза, прошептала:

– Еще один день, пожалуйста. Один, я больше не попрошу тебя ни о чем.

Его лицо скривилось как от боли, но он промолчал и только отрицательно покачал головой.

Несколько минут ушло на то, чтобы собрать те вещи, которые я привезла сюда. Тошка вызвал такси. Он стоял и смотрел на меня. Несколько минут…Осталось всего лишь несколько минут…. Я сделала шаг в его сторону, а он отпрянул от меня.

– Попрощайся хоть, по-человечески,– почти прошептала я.

Было видно, что он собрал всю свою волю в кулак. С усмешкой на губах он медленно подошел ко мне и убрал упавшую прядь волос с моего лица.

– У тебя все будет хорошо,– произнес он, прижал меня к себе и легким поцелуем коснулся моего лба.

Всю дорогу к дому, я вспоминала только этот момент. Только эти воспоминанья помогали мне не вернуться обратно. Он со мной…он должен вернуться ко мне.

Как только я зашла в квартиру, навстречу ко мне выбежал мой сын.

– Мама! – радостно закричал он, а я прижала его к себе и почувствовала, что по моим щекам текут слезы.

– Мама, не плачь, мама!

Я сделала над собой усилие и улыбнулась ему.

– Мам, а вы опять уезжали далеко? И не могли меня взять с собой? – я коротко кивнула Киру, – Ты не волнуйся, со мной все в порядке, я ведь уже взрослый,– я невольно улыбнулась на эти слова. – А ты знаешь, дедушка приезжал ко мне каждый день! И он обещал, что через год, когда я еще вырасту, он возьмет меня с собой в поход. Мы пойдем в настоящий лес! – ликование моего сына было безграничным, но вдруг он стал серьезным и тихо спросил:

– А где папа?

– Он не смог приехать. Но он очень любит тебя, Кир.

– А когда он приедет?

– Скоро,– как же больно, больно смотреть в его глаза и врать. Серые глаза моего сына, такие же, как и у Антона, смотрели на меня и верили мне.

Звонок Виктории Стрелковой на следующее утро вывел меня из равновесия окончательно.

– Привет, подруга,– ехидно произнесла Вика, а я про себя чертыхнулась,– Звоню тебе не просто так, как ты понимаешь. Поговорить надо.

– Кому надо? Тебе или Яну? – хмуро произнесла я.

– Нет, дорогуша, Ян не расположен на общение с тобой.

– Так чего тебе надо? – уже не скрывая своего раздражения, спросила я.

– Нам надо поговорить,– четко выговорила она.

Я вздохнула. Все-таки, она не чужой мне человек. Немного странно было осознавать, что Вика родная тетка моей, еще не родившейся, дочери.

– Хорошо. Где?

– Приезжай ко мне домой, часиков в семь,– прощебетала Вика и положила трубку. И зачем я только согласилась? Но может быть она сможет рассказать мне, что сейчас происходит с Яном. После того, как он в ярости вылетел из моей палаты, я больше его не видела. Долгое время он оставался для меня близким человеком, тем, кто помогал мне даже тогда, когда другие отворачивались от меня. Если бы не Ян, не знаю, что со мной было бы, когда Антон затеял свою глупую игру в кошки-мышки с Сизовым. И он отец моего ребенка. Я тоскливо посмотрела на телефон, желая всеми фибрами своей души набрать номер Антона. В пору завыть на луну…

Было около семи часов вечера, когда я последний раз посмотрелась в зеркало перед поездкой к Вике. Очень странно, но вторая беременность сделала меня моложе. Сейчас я была похожа на девушку – студентку, а не на беременную мать. Если в первую беременность я была бледна, как полотно, то сейчас мои щеки заливал здоровый румянец, а глаза, казалось, светились изнутри. Живот, не смотря на все страхи Влада, не был большим. Шел пятый месяц моей беременности.

Заходя в шикарно обставленную квартиру Вики, я все еще сомневалась в правильности своего решения приехать сюда.

– А ты поправилась, но знаешь, тебе идет,– скептически заключила Вика, внимательно меня разглядывая.

– Я беременна, дура,– грубо ответила я. Вика только усмехнулась на это. Не дожидаясь ее приглашения, я прошла в гостиную и села на мягкий диван.

– О чем ты хотела со мной поговорить?

Маска самодовольства и призрения исчезла с ее лица, и Вика серьезным голосом спросила:

– Что ты намеренна делать дальше?

Я продолжала на нее смотреть, недоумевая, к чему она клонит. Вика замялась, что-то пробормотала, и с серьезным видом продолжила:

– Я могла бы тебе помочь, то есть вам… Муж тебя бросил…Ян простит, но не сразу, ему нужно время…Я дам тебе денег…на первое время должно хватить, а потом он все равно примчится к тебе, он просто болен тобой. Первое время я думала, что это пройдет, он забудет тебя, ты же посредственность, ничего особенного, но я ошиблась. Теперь появиться и ребенок. Не смотри так на меня. Мне и самой тошно от этих слов, – несмотря на то, что я услышала, в глазах Вики светилась ненависть. Если она меня ненавидит, тогда почему предлагает быть с ее братом? Что она задумала?

– С чего ты решила, что…– я на полуслове замолчала. Вика решила, что я Антону больше не нужна. Прежде чем что – либо говорить нужно узнать обстановку в городе. – Ты что собралась меня купить для своего брата? Как игрушку?

– Да. Мне самой противно, повторяю тебе. Но это для тебя тоже выгодно, возможно, ты не чувствуешь к нему каких-либо чувств, но у вас будет общий ребенок, да и твоему сыну нужен отец. Ян любит детей.

– Сколько я стою, Вика? – гневно произнесла я.

– Много. Слишком много, у нее не хватит денег,– услышала я такой знакомый голос Яна и обернулась.

Его лицо исказила гримаса гнева, и я была рада, что не я являюсь его объектом.

– Ты все слышал? – спросила пораженная его приходом Вика.

– Мне хватило. По самое горло. Когда ты перестанешь лезть в мою жизнь! – заорал он на нее, и тут же переключился на меня, – А ты чего сюда пришла?

Я вспыхнула и бросилась в коридор. Ни минуты больше здесь не останусь! Идиотская семейка! И какого черта я действительно сюда пришла?

Ян схватил меня за руку, когда я уже выбегала из подъезда.

– Стой. Не хватало, чтобы ты еще раз попала под машину! – я попыталась вырваться, но тщетно, он стальной хваткой вцепился в мою руку.

– Отпусти, синяки будут! – крикнула я на него.

– Лучше синяки, чем переломы. Так зачем ты приходила?

– У этой идиотки иди, спроси! Если бы я знала, о чем пойдет разговор вообще бы не пришла!

– Так это она тебя пригласила? – как-то сдавлено спросил он. Я зло на него посмотрела и ничего не ответила.

– Я думал… – начал он, но тут же замолчал, и через секунду холодным тоном произнес:

– Иди ко мне в машину, я отвезу тебя.

– Да пошел ты к черту!

– Иди, иначе не только синяки я тебе гарантирую! – заорал он на меня, и сам потащил меня к своей машине. Ян буквально впихнул меня на переднее сидение и пристегнул ремнем.

Ехали мы молча, он стиснул руль так, что иногда мне казалось, что выпусти он свою бешеную энергию наружу, вся машина разлетится на мелкие кусочки. Когда я увидела куда он меня привез, то запаниковала. Он привез меня к себе домой. Бесцеремонно вытащил меня из машины и чуть ли не втащил меня в свой дом. Из коридора, где я продолжала стоять как истукан, он потащил меня в гостиную, толкнул на диван, и сам устроился напротив меня в кресле.

– Где Синица? – вот чего-чего, а этого вопроса я не ждала и продолжала тупо на него смотреть.

– Где Синица, мать твою! – заорал он на меня так, что я непроизвольно вжалась в диван. – Говори! – он подскочил ко мне и больно сжал мне руки.

– Да откуда я знаю! – заорала я в ответ на него.

– Врешь! Ты не представляешь, что сейчас твориться в городе! Я следил за вами, но потерял из виду в тот день, когда ушел из больницы. Этот промах много мне стоил. Где он?

Я продолжала молчать. Что-то произошло за ту неделю, что мы отсиживались в квартире, но что ума не приложу. Господи, Антону угрожает опасность, а я даже не могу предупредить его!

– Или ты мне сейчас ответишь, или я не знаю, что я сейчас с тобой сделаю! – Ян явно себя не контролировал. Я лихорадочно думала, что же мне делать, – Говори!

Я замотала головой, не в силах произнести что-либо.

– Подстилка! – бросил мне он, и в следующую секунду огонь обжег мне щеку, а на губах я почувствовала солоноватый привкус крови. Он влепил мне пощечину?!

– Придурок! – заорала я на него,– Я действительно не знаю где он! – и, вырвавшись из ослабевшей хватки Яна, ринулась в коридор. Ян оказался быстрее меня и схватил меня на полдороги к выходу. Мы молча боролись, я почти не видела, куда я наношу удары. В одну секунду я почувствовала боль внизу живота. Только потом поняла, что произошло: в драке Ян задел мой живот. Мои колени подогнулись, и я медленно сползла по стене. Ян с мертвенно бледным лицом смотрел на меня с расширенными от ужаса глазами.

– Нет! – услышала я его крик, который походил больше на рев раненого животного.

Постепенно боль внизу живота ушла, но я не могла прийти в себя от шока, от осознания того, что сейчас чуть не произошло. Господи, чем я думала? Я чувствовала, просто знала, что с малышкой все в порядке. Удар не был сильным, вскользь, случайно, но липкий, едкий страх вынырнул из глубины и встал комом возле горла, мешая говорить.

Яна трясло как в лихорадке. Он стоял возле меня, не в силах сдвинуться с места.

– Лена, – позвал он глухим, сдавленным голосом, и я посмотрела на него. Не знаю, что было написано у меня на лице, но он рывком поднял меня и на своих руках донес до дивана. Сколько времени длилась тишина? Все это время ни один из нас не проронил ни слова. Он также держал меня, я не сопротивлялась, больше нет. Что-то сломалось в моей душе в момент драки, что-то такое, что привязывало меня к нему долгие годы. Мы чужие. Я не ощущаю того, что чувствовала с Антоном. Нет единения, нет понимания. С Антоном мы только начали познавать это, и видимо уже больше никогда не повторим.

Я настолько погрузилась в себя, что не заметила, как Ян выпустил меня из своих объятий, и теперь стоял и напряженно смотрел на меня.

– Выпей. Ты вся дрожишь,– еле выговорил он, так будто слова дались ему с трудом, и протянул мне чашку чая. Я несколькими глотками выпила и отдала бокал в его трясущиеся руки.

– Тебе нужно поспать,– снова сказал он. Я, молча, закрыла глаза. Да, нужно. Нужно набраться сил, чтобы жить дальше. И хотя я совершенно уверенна, что Ян подлил в этот бокал чая успокоительное, я не собиралась спорить с ним и ругаться. Мне действительно нужно отключиться, упасть в спасительные объятья сна.

Я плыву куда-то. Вода прозрачная и будто светиться изнутри, теплая и ласковая. Берег уже недалеко, золотистый, переливается на солнце. Я уже на берегу, моя походка легка и непринужденна. Я знаю, что ждет меня в конце пути. Я улыбаюсь самой себе. Он ждет меня, он очень давно меня ждет. И я наконец-то иду к нему. Издалека я уже вижу его умиротворенную улыбку, приветливо распахнутые руки, готовые заключить меня в объятья, где я, наконец-то, обрету мир. Еще пару шагов, совсем чуть-чуть. Антон! Тошка!

Один шаг и меня отбрасывает снова в море какая-то неведомая мне сила. Море теперь не теплое и ласковое, а безжалостная стихия, способная разрушить, холодное, могучее существо. Антон блекнет, исчезает. Меня выкидывает на берег. Я встаю и пытаюсь бежать, но словно стою на месте, я должна его остановить, он не может уйти, ведь я как никогда рядом с ним…Песок передо мной кружит в безумном танце и уже видны очертания волка с колючим, злым взглядом. Но мне не страшно, уже не страшно. Мне во что бы то ни стало нужно задержать Антона. Зверь встает на задние лапы и начинает принимать человеческое обличье. Его лики меняются один за другим – отец, Бересов, Ян…