Текст книги "Черная валькирия (СИ)"
Автор книги: Елена Милютина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)
– Прошу простить, но там пришел твой отец, Нора, и привел, как я понимаю, младшего брата Геллерта с бабушкой. Так что у вас есть пять минут, что бы привести себя в порядок, пока они беседуют с Паулем и Валентайной!
Глава 21
Элеонора подскочила и торопливо пересела на стоящий рядом стул.
– Блузку застегни, – извиняющимся шепотом произнес Гелл, – Нора…
– Потом поговорим, наедине, когда будем одни! – Так же шепотом ответила Элеонора, – и ты куртку от пижамы поправь, только я так и не смогла эти дурацкие застежки расстегнуть! Кто только их придумал?
– Аннабель, кто еще, – ворчливо отозвалась Лада, – наверное, что бы медсестрам было сложнее до тела добраться. Испанки они такие, ревнивые! Только зря. Эльриан больше в госпиталь не попадал, так что пылилась вся эта красота без дела! – Лада спокойно, нарочито медленно собирала посуду после завтрака на поднос. Прислушалась к шуму в коридоре и направилась с подносом к двери. На пороге обернулась и сказала: – Вы уж теперь аккуратнее, я не всегда караулить смогу, другие дела есть, а лучше всего, тебе, Геллерт прямо с императором поговорить, как положено. Руки сразу можно и не просить, а вот ухаживать с намерениями вполне можно!
Она распахнула дверь и вышла в коридор, послышался негромкий разговор. Геллерт дернулся что-то сказать Норе. Она одними губами повторила: – Вечером, все вечером!
В этот момент в палату вошли Вирнаира, Эльриан и Габриэль.
– Папа! – Нора поднялась и бросилась к отцу, тот приобнял дочь и весело поздоровался, – Ну как ты, снайперша, как там тебя обозвали? Черная Валькирия? – Потом повернулся к Геллу:
– Геллерт, спасибо за Нору, мы все переживали. Хорошо, что все обошлось! Как самочувствие сейчас?
– Спасибо, все признаки отравления прошли, только еще слабость осталась.
– Еще бы не было, после такого ранения! – Император обратил внимание на бумаги, лежащие на тумбе у кровати, рядом с ноутом, – Я смотрю, уже начал работать?
– Да, надо наверстывать, а то несколько дней даже читать не мог! В глазах двоилось!
– Молодец! Ну, а теперь знакомься с братом, хотя, извини, ты то его знал с пеленок, а вот он о тебе только от отца узнал! Так что, наоборот, Габриэль, знакомься!
Габриэль слегка растерялся. Геллерт, похудевший и бледный после ранения сейчас очень походил на Горацио, каким Габи видел отца в первый и последний раз. Волосы у брата были почти все седые, за исключением последней темной прядки надо лбом. Глаза отцовские, темные, радужка почти сливается со зрачком. Он шагнул вперед, слегка дрожащим голосом произнес:
– Гелл!
Геллерт встал, и раскрыл ему свои объятия. Братья обнялись. Эльриан поманил остальных свидетелей из палаты. – Пусть поговорят спокойно. – и вывел всех вон. Наира вытирала слезы. Элеонора все время оглядывалась на Геллерта, но шла за отцом. Дверь закрылась, отсекая воссоединившихся братьев. Эльриан повернулся к дчери:
– Не переживай, пусть побудут вдвоем! И, кстати, пойдем, поговорим тоже. Наира, вам я бы советовал прилечь и выпить что-то успокоительное! Лада! – позвал он.
Старшая сестра появилась немедленно, словно ждала вызова.
– Лада, поручаю тебе вдовствующую королеву Вирнаиру. Померьте давление, дайте что-то успокаивающее. – Лада увела пожилую женщину в сторону процедурной. Эльриан остался наедине с дочерью.
– Пойдем в мой отсек, поговорим спокойно. Мать тебе привет просила передать, она сейчас отнимает Эстеллу от груди, так что, возможно, приедет сюда в сентябре – октябре.
– Зачем? – удивилась Нора.
– Эльриан с усмешкой посмотрел на нее. – Считаешь, что незачем? – Элеонора потупилась.
– Ну-ка, дочь, объясни мне, что у тебя происходит! Вернее, не у тебя одной, а между вами! И не делай непонимающее лицо! Уезжал, та даже имени Геллерта произнести нормально не могла, только с отрицательными эпитетами, а сейчас на минуту оставить не можешь, даже ради разговора с братом!
– Папа, все нормально! Мы уже давно не ругаемся, наоборот… – Элеонора замялась.
– Наоборот? И как далеко этот оборот зашел? Я понимаю, что собачиться с человеком, закрывшим тебя собой просто невозможно, но, знаешь, мне не хотелось бы, что бы ты пошла по пути Эвелины! У той хоть причина серьезная была, а у тебя?
– Что у меня? Я что? Уже не внушаю доверия?
– Мне перечислить? Ронгвальд, Ренне, Габриэль, и это только за последние два года!
– Во-первых, папа, Ренне вообще не в счет, подумаешь, поцелуй! Габриэль просто несчастный одинокий мальчик, попавший в опасную ситуацию. Ронгвальд, да, здесь я ошиблась, о чем до последнего времени жалела. Теперь не жалею! И потом, папа, когда мне было, как ты говоришь, идти по пути Эвелины, когда Гелл то в искусственной коме находился, то с отравлением головы поднять не мог, ложку и то в руках не мог удержать, кормить приходилось! Он только вчера, после гемосорбции ожил! И только сегодня первый раз поцеловались по-настоящему, перед вашим приходом!
– Значит, уже поцеловались! – задумчиво протянул император, – И с ложки кормила?
– Кормила! Ну и что! Научилась за месяц в госпитале!
– Просто раньше ты бы на такое не решилась. Фырчала бы, что ничего уродливого не терпишь! Прогресс, однако.
– Дура была, признаю.
– Хорошо, более-менее ясно. Поговорю сегодня-завтра с твоим Геллом. Скажи мне вот что, он так же хочет провести этот референдум? А что, если не выиграет, и народ проголосует за республику?
– Ну и что? И в республике люди живут! Ты же не был против Рона, когда тот перестал быть кронпринцем! Я уверена, Геллерт и при республике будет на хорошем месте!
– Ясно. Хорошо, я с ним поговорю, как обещал. Успокойся. Я его уважаю. Говорил тебе, что он посильнее Ронгвальда будет. А что про его бабушек слышно?
– Наира при деле, привела дворец в порядок, и курирует медицину. Альмира приезжала, Гелл с ней даже разговаривать не захотел, велел убираться к себе в аббатство и не высовывать оттуда нос! Убралась, надолго ли – не знаю!
– Ну, эта скоро не угомонится, Знаю я таких дамочек! Хорошо, пойдем, проверим, до чего братья договорились!
***
После того, как он остался со старшим братом один на один, Габриэль растерялся. Никак не мог найти нужные слова, голова, казалось, была пустой, как кастрюля на кухне в приюте. Геллерт нашел, что спросить, первым.
– Габриэль, расскажи о встрече с отцом, это же было перед самой его смертью! Я так жалню, что так и не смог увидеться снова!
– Я же всю жизнь рос уверенным, что круглый сирота, а тут меня привезли к мужику, и он говорит, что отец! Я даже не поверил, а он на свои волосы показал, а потом на мои виски, и сказал, что я таким же стану, но сейчас виски нужно закрашивать, что бы не узнали. Рассказал, кто мы, почему прячемся, и то, что Наира и Ванесса мои бабушки, а еще о тебе, попросил попробовать найти. Говорил, что очень виноват, что не смог предотвратить, а Наира, вторая бабушка уступила напору Альмиры, не устояла. Мне так горько было! Я же себя круглым сиротой считал, все удивлялся, почему меня на усыновление не отдают! Люди взять хотели, а им отдают кого угодно, но не меня, так хотелось в семью! Теперь-то я понимаю, почему! А тогда, когда оказалось, что у меня отец был, и две бабушки, и даже брат старший, а я в спальне с другими мальчиками, один. Столько раз плакал, что никого у меня нет. Так хотелось хоть кого-то родного! – Габриэль всхлипнул.
Геллерт не выдержал, прижал голову младшего к груди и тихо прошептал:
– Успокойся, теперь же ты не один, неужели Ванесса так и не сказала, что она твоя бабушка!
– Нет, только ругала постоянно, что я ленивый, глупый, упрямый, за «удовлетворительно» наказывала, а уж за «неуд»… я боялся ее страшно. После встречи с отцом повезла на Терру, в монастырь, прятать, но не вышло, меня вычислили и хотели выкрасть, не вышло, но ногу я сломал. Элнонора с водителем меня отвезли в больницу, под Петербург. Бабушка там нашла, забрать хотела. Эльриан не дал, Ванессу отругал и велел не лезть в дела, где она ничего не понимает. А меня на Эллану увез долечиваться, и учителей прислал, что бы школу окончить. На домашнем обучении!
– Я слышал, ты в университет поступил, на Эллане?
– Да, на программиста. Мне Рон, он принц Итонии, но тоже учится, немного показал, я попробовал, мне понравилось. Ты же разрешишь мне учиться!?
– Конечно! Пусть хоть кто-то в семье будет с полным образованием!
– Спасибо! А ты где учился? Ой, извини, не подумал, ты же в рабстве был!
– Только менее двух лет, но мне хватило, потом сбежал, повезло, добрался до повстанцев, ошейник сняли, он меня чуть не убил, потом отправили в горы, к командующему повстанческой армией, Он меня учил, а когда он погиб, пришлось армию на себя взять. Так что у меня даже среднего образования нет. Не до этого было! Так что учись на здоровье, но помни, что твоя родина – Обен.
– Но ты же армией командовал, значит, образование есть!
– С пробелами. И без документов не считается! Ладно, не это сейчас самое главное. Вот поправлюсь окончательно, будет большая пресс-конференция, в том числе и тебя представим. Потом, тяжелая церемония, хочу отца и мать перезахоронить. Пусть будут, как положено, вдвоем, вместе в семейном склепе! А то маму Альмира в своем аббатстве похоронила, а отца – на кладбище рядом с городком, где богадельня находилась, в которой она с Наирой жили. Заодно народу напомним, кто мы такие и сколько лет ими правили! И Обен на хорошем счету в Унии был, а не такой помойкой, от которой все плюются. Так что будет чем заняться до начала учебы. Если референдум выиграем, ты кронпринцем станешь. Это новые обязанности и обязательства, если нет, учись и делай что хочешь!
– А за девушками ухаживать можно?
Геллерт напрягся, а Габи ничего не заметив, продолжил:
– Понимаешь, мне сначала очень нравилась Элеонора, но она меня старше, и дочь императора, но Рон, то есть Ронгвальд объяснил, что в правящих семьях это значения не имеет, и даже в не правящих тоже, так что я могу спокойно ухаживать! – В этот момент Геллу вдруг очень захотелось подпортить личико этому Рону, которого он видел один раз, но рассмотрел плохо, из-за отравления. А ничего не заметивший Габи продолжил:
– Я ей писал, по Галанету, она же на Терре училась, но она отвечала как-то коротко и сухо, ну я и понял, что ловить мне нечего, она меня слишком молодым считает, а потом на Эллану приехала дочь Наджара, эмира Харры, Гюзель. Она учиться хотела, а девушке на Харре это невозможно! Мы с ней вместе школу заканчивали и экзаменационные тесты писали. Она тоже в Технический университет поступила, но на Космический факультет, на логистику, вместе с Ритарой, сестрой Ронгвальда. Она хорошая девушка, и характер мягкий, и красивая, и не смотрит на меня, как на пустое место! Ей только-только 17 исполнилось! Как ты думаешь, если референдум будет в нашу пользу, мне она подходит?
Геллерт улыбнулся. Ребенок, просто ребенок, совсем мальчишка!
– Дело не в том, подходит, не подходит, дело в том, как ты к ней относишься! Любишь, или нет, вот что главное!
– Но как я определю, любовь это, или нет? Я не умею!
– А тут и не надо ничего уметь, сам поймешь, со временем.
– И как быть с Элеонорой? Вдруг она подумала, что у меня к ней какие-то чувства, а я уже за другой ухаживаю!?
– Габи, – терпеливо ответил Гелл, – Элеонора взрослая, умная девушка, с очень непростым характером. Я не думаю, что она приняла твои письма за серьезные чувства. Она тебе сочувствовала, переживала за тебя, раз уж невольно приняла участие в твоей судьбе, да и ее отцу твое появление было на руку, если быть честными. Но не думаю, что питала к тебе какие-то чувства, кроме дружбы. Просто сейчас веди себя правильно, не показывай, что когда-то питал какие-то надежды на отношения, кроме дружбы, конечно. Просто расскажи о Гюзель, о том как вы познакомились и вместе учились, и все, нормальные отношения продолжаться! И не в коем случае не начинай объяснять, что встретил другую, извиняться. Не поймет! – «А я изведусь и не дай Бог, не выдержу и сорвусь»! – добавил он про себя. – Все понял?
– Да! Спасибо, Гелл! Так хорошо иметь старшего брата! И я же еще не поблагодарил тебя, и не извинился!
– Интересно, за что?
– Отец рассказал, как ты меня из того склепа вытащил, и до бабушки донес! А я маленький был, капризничал, мешал! Тебе же еще 10-ти лет не было, тяжело было, а я идти не хотел, потом скакал на тебе, играл! За это!
– Спасибо, но не бери в голову, для полуторагодовалого малыша ты вполне прилично себя вел! Забыли! Пойдем, там, наверное волнуются, что мы с тобой так долго разговариваем, выйдем к народу.
– А тебе можно?
– С сегодняшнего дня разрешили. Пошли, подстрахуешь, если что!
Глава 22
Обен.
Опираясь на Габриэля Геллерт медленно вышел из уже порядком надоевшей палаты в пустой коридор. Медленно дошли до небольшого холла, и тут он понял, что переоценил свои силы. Навалилась такая усталость, как будто пробежал 30-километровый кросс со всей выкладкой. Коротко сказал брату: – Давай сядем, похоже, на сегодня все. Выдохся!
– Может позвать кого?
– Нет, посидим немного и поползем обратно!
В этот момент в холл вошел Эльриан под руку с дочерью. Элеонора рванулась к Геллерту:
– Гелл! Что случилось! Почему ты здесь?
– Расхаживаюсь потихоньку, Нора. Ничего страшного, просто сил пока меньше, чем хотелось бы! Придется возвращаться! – Он оттолкнулся от диванчика и тяжело поднялся на ноги. Габриэль сунулся помочь, но Гелл остановил его, мотнув головой в жесте отрицания. Элеонору это не остановило. Она подхватила Геллерта под руку и тоном, не допускающим возражений, сказала:
– Я тебе помогу, один ты не дойдешь, слишком рано. Я умею, приходилось!
У входа в коридор их настиг строгий голос императора:
– Геллерт, я подойду попозже! Нам необходимо поговорить!
Гелл приостановился, обернулся и ответил: – Я к вашим услугам в любое время! – И продолжил осторожное движение.
Габриэль был в смятении. В голове у него всплыли обрывки беседы с Роном, об особенностях ухаживания в семьях правителей. Судя по всему, Гелл и Нора сейчас перешли черту дозволенного. Габи со страхом посмотрел на Эльриана. Он ожидал, что тот будет очень зол, но нет, неожиданно оказалось, что император улыбается!
– Пойдем, Габриэль, в ближайшее время мы здесь будем лишними. – Он поманил Габриэля и вышел из медицинского отсека. Немного удивленный Габриэль последовал за ним. Получается, у Геллерта с Норой имеются отношения? Ч то же, они друг другу подходят! Значит, он с чистой совестью может ухаживать за Гюзель. А х да, разрешение эмира! Но его же здесь нет? Нет! Он здесь! Он же член коалиции. А Гюзель говорила, что они с Эльрианом друзья. Надо попросить императора замолвить за него словечко, попросить о разговоре, вот он и соблюдет все правила. И у Геллерта все будет хорошо, он же спас Элеонору! Ее отец вряд ли будет против его ухаживаний!
– Ваше Величество, – обратился он к своему спутнику, – я могу попросить вас о личном одолжении?
– Смотря о каком!
– Можно мне как-то встретиться с эмиром Наджаром?
– С Наджаром?
– Да, у меня к нему личный вопрос!
– Хорошо, я приглашу его к себе в ближайшие дни, на ужин! Вот и встретишься. А сейчас я бы тебе посоветовал поговорить с твоей бабушкой. Она явно за тебя переживает. Расскажи о своих планах, успокой.
– Да, конечно.
– Она у себя в каюте, отдыхает. Третья дверь по этому коридору.
– Спасибо!
– «Что-то у меня похоже, не крейсер, а брачное агентство. Я не я буду, если Габи не будет просить разрешения ухаживать за Гюзель! И как это Джар воспримет»? – подумал Эльриан, заходя к себе в кабинет. – «К Геллерту пойду после ужина»! – решил он, и взялся за накопившиеся бумаги. Но поработать не удалось. В дверь постучался старый друг, а теперь вице-канцлер Элланы, Мишель Д`Арре. Эльриан решил его задействовать в помощи по восстановлению рухнувшей экономики Обена. Канцлер Вальтрон обещал потерпеть с уходом на пенсию.
– Разрешишь?
– Конечно! Заходи! Что хотел?
– Работать! Мне нужны статистические отчеты, выборочно, за пять последних лет правления Гродтонов, за любые пять лет правления Готтрина – старшего, и последние пять лет правления его сына. И еще данные по экономике Обена – площадь сельхозугодий, их направленность, данные по полезным ископаемым, и видам промышленных предприятий. Пока будущий король болеет, я бы составил примерный план оздоровления планеты! Надо же помочь молодому правителю выиграть этот референдум! Не дать заболтать народ демократическим пустословием. Пусть увидят конкретную, наглядную программу, а не обещания какой-то мифической «свободы» всего от всех!
– Мишель, я всегда считал, что ты умный человек, но как я ошибался!
– Не понял!??
– Ты гений! Экономический гений! Я все голову ломал, что противопоставить этой демократической агитации, и понял! Конкретные дела! Что человеку, среднему человеку, во все времена было ближе всего? Своя рубашка! От чего рождаются протесты? От неудовлетворённых желаний! От зависти! И от лени! Последнее мы убрать никак не можем, лентяи, желающие все и сразу и без усилий были всегда, но это все-таки малая часть народа. А вот показать людям, что их ждет впереди, особенно, если это конкретная программа, показать, как они будут жить, если будут хорошо зарабатывать, что они смогут приобрести, это конкретно. И показать пути заработка! Вот на этих заводах можно работать и получать зарплату, вот в этих магазинах можно купить товары по твердым ценам, не торгуясь, как на рынке. Вот в этой школе будут учиться дети, которых ждет лучшая жизнь.
– Ты не учитываешь одного, для достижения этих благ нужно работать, а хочется всего и сразу! Вот и зависть. Поэтому я иду дальше. Поступая на работу, через, допустим, три месяца безупречного труда ты получаешь возможность купить определенный предмет в рассрочку, под небольшие проценты. Выплачиваешь год, или два, а предмет вот, уже у тебя в руках! А через три месяца– еще один, и так далее. Для дорогих товаров можно сделать срок больше. И вот, люди живут, обрастают добром, а мысли у них не о протесте, а о том, что бы не потерять работу и иметь возможность оплачивать товар. И для молодежи пример – вон, Вася пошел на фабрику, через три месяца купил мобицикл, еще через три-ноут последней модели, еще – крутой коммфон. И все девочки его! А я только протестую против несправедливости, а живу, как голодранец! Может, тоже пойти поработать?
– Мишель, но это тоже получается, такая скрытая форма рабства! Долгового!
– Ну и что? Люди довольны, живут с комфортом, протестов нет, Главное, не пережать с кредитами, что бы не сложилась ситуация, что расплатиться с ними – это безнадежная затея. Поэтому надо контролировать их сумму и не разрешать брать больше, чем смогут без особого напряжения выплатить. Появляется особая служба, а это рабочие места! И оплачивают их заинтересованные банки. Хорошо бы программистов привлечь. Все же чипированы, с рождения, вести учет легко.
– Знаешь, твой фонтан идей надо обдумать. И, по-моему, когда-то это уже было и кончилось не очень хорошо! Давай, излагай все на бумаге, изучим! Может быть, это и выход для планет, пребывающих в такой глубокой *опе, как Обен! Я распоряжусь, что бы тебе материалы подготовили. Не сам, а через Джона! Вот прямо сегодня его и приглашу! Нет, сегодня у меня важный личный разговор, хотя, я вас сведу напрямую, и обсуждайте, а я выясню позицию одного молодого человека по интересующему меня вопросу!
***
Элеонора заботливо помогла Геллу дойти до палаты, привести себя в порядок, а затем улечься обратно в постель.
– Нора, – протянул он к ней руку, – спасибо. Подожди, давай поговорим, до моего разговора с твоим отцом! Он же может в любую минуту нагрянуть!
– Ну и что? Ты же понимаешь, о чем пойдет разговор!
– Нора, для меня это все очень серьезно. Я хотел бы сначала переговорить с тобой, что бы знать, на что мне замахиваться!
– И в чем сомнения?
– Нужен ли я тебе так же, как ты мне? Со своей непростой биографией, с кучей комплексов, и, скажу откровенно, нелегким характером.
– Гелл, я психолог, при обычном общении я особых проблем у тебя не вижу. Если хочешь, можно провести такой мини-сеанс психоанализа. Если хочешь, можешь исповедоваться, посмотрим, что в твоих комплексах можно исправить. Не хочешь, меня вполне устраивают наши отношения! Что еще не ясно?
– Просто, мне все время кажется, что услышав мою «исповедь» ты от меня просто сбежишь! Знаешь, я всегда старался быть честным перед собой, перед другими, если что и скрывал, так это цвет волос! Так что я решился. Потерпи, и потом решай!
– Хорошо, только давай устроим обоюдный сеанс покаяния. Я расскажу о своих проблемах, ты – о своих. Так сказать, полная открытость!
– Согласен! Тогда начинай, лучше идти от простого к сложному!
– Ты считаешь мои проблемы проще? Смотри, как бы тебе не захотелось сбежать от такого сокровища!
– Не надейся!
– Посмотрим. Я первенец императора, и с этим ощущением я росла и взрослела все эти годы. Считала, что весь мир у меня под ногами, а все окружающие только и мечтают, что ублажать меня, такую замечательную. Вбила себе в голову, что меня должно окружать все только идеальное и красивое. В результате наделала глупостей, чуть не вышла замуж за человека на 30 лет меня старше, каприз был такой, зря только обнадежила. Потеряла любовь очень хорошего человека, пренебрегла им, когда он попал в тяжелую ситуацию и потерял внешнюю привлекательность… Решила, что надо себя исправлять, перевелась на специальность военного психолога, поехала на Обен, здесь тоже наделала глупостей. Так что вот такая я, ненадежная, взбалмошная, капризная. И все из-за неуемной гордыни, не гордости, а именно гордыни. И, честно, я даже рада, что меня отправили работать в госпиталь. Именно там я осознала, что радость и удовлетворение может приносить и самая грязная работа! Вот, вроде все свои недостатки и прегрешения выложила честно. А теперь решай, нужна ли тебе такая непостоянная, ветреная избалованная девчонка!
– Честно?
– А как же еще? Зачем я тут перед тобой распиналась?
– Нужна. Именно ты и нужна. Такая непохожая ни на кого, кто мне встречался в жизни. Чистая, пылкая, невозможная. Для меня ты, как струя чистого горного воздуха в городском смоге, как глоток родниковой воды посреди раскаленной пустыни. Вопрос только, нужен ли тебе я? Просто я, как человек, как личность? Я понимаю, сейчас ты мне благодарна, и считаешь чуть ли не обязанностью ухаживать, помогать. У меня есть свое прошлое и от его последствий никуда не деться!
– Это ты эту прачку, Майю, считаешь своим прошлым?
– Какая Майя? А, эта, откуда ты знаешь?
– Случайно услышала ее жалобы перед подругами, поняла, что ее герой – ты. Она здорово в тебя втрескалась, даже жалела, что ребенка не смогла завести, что бы обязать жениться! Говорила, что ты сам тщательно предохранялся, подруги даже предлагали завести от другого, а выдать за твоего.
Геллерт хмыкнул: – Дура наивная! Ничего бы у нее не вышло! А я еще хотел ей приданое выделить! Черта с два теперь!
– Не будь таким самоуверенным. Если ты о генетической экспертизе, то ее можно сделать во время беременности только с согласия будущей матери, а все девять месяцев она будет тебя шантажировать и портить репутацию. А семейный признак появится только через 14–15 лет! А время-то ушло!
– Дело не в генетической экспертизе. Дело в другом. Но для этого ты должна выслушать меня спокойно, всю мою исповедь. Поверь, мне не легко об этом рассказывать! Просто выслушай молча.
– Все, все молчу и слушаю!
Геллерт несколько минут собирался с мыслями, вздохнул и начал.
– Видишь, ли, Элеонора, как еще раньше выяснили, ранее поседение связано с взрослением организма, с гормональной перестройкой. Чем раньше начало – тем раньше взросление. Я седеть начал в 12 лет. К 13 годам, когда сыновья графа Орински, так не вовремя убравшегося на тот свет, решили от меня избавиться самым простым способом, я был уже вполне развит физически. И первой покупательницей оказалась владелица сети элитных борделей столицы. Я ее устраивал, как материал для работы. И мои волосы она восприняла просто как оригинальную черту, за которую можно взять с клиентки побольше. Ультиматум она мне сразу выставила. Извини, избегать подробностей не буду. Или я послушный ученик, или евнух. Так что пришлось подчиниться. «Наставницы» у нее были хорошие, опытные, так что, как понимаешь, эту сторону жизни я начал познавать рано, и довольно успешно. Чисто физическую. Голый секс, без каких-либо чувств. Но, как однажды нам было заявлено, а нас было семеро таких учеников, что идеальный любовник, это любовник от которого нельзя забеременеть. Поэтому в один прекрасный день нам вкололи снотворное и провели какую-то процедуру, после чего, как нам заявили, детей ни у кого из нас не будет. Правда, врач, через месяц делавший анализ, предупредил хозяйку, что до 19–20 лет процедуру нужно повторять каждые три года, так как ткани молодые. И могут частично регенерировать. Даже сейчас 100 % результата нет, но повторять нельзя, так как можно убить не только семя, но и гормоны, так что товар будет испорчен. Как видишь, угрозы дурочки Майи бесполезны. Да, я много умею, как любовник, но отцом, скорее всего мне не стать. Уже лет в 18 я сделал анализ, вероятность беременности менее 10 %. Но все равно, меры принимал всегда. Дальше рассказывать уже нет смысла. В бордель, к счастью, или несчастью, я не попал, меня за неприлично большую сумму выкупила купчиха – миллионерша, ее в бордель опасались пускать, так как она была законченная садистка. Калечила мальчиков, что, учитывая затраты на наше образование, хозяйке было не выгодно. Тогда она и предложила выкупить парочку учеников за очень большие деньги. Что творилось в этом доме, я рассказывать не буду, это не для ушей молодой девушки. От нее я попытался сбежать через три месяца, не учел ошейник. Поймали. Поиздевалась тогда она от души. «Наказала» – отстранила от своей особы и отправила подавальщиком в один из принадлежащих ей трактиров. Управляющий, который получал мизерное жалование, экономил на всем, что бы получить немного прибыли себе в карман, рабов кормил только уже совершеннейшими помоями, негодными во вторичную переработку. А в 14–15 лет есть хочется всегда. Вот там я научился воровать, еду, прямо с тарелок, недоеденные клиентами объедки, но поймали за руку, и продали перекупщику. А дальше – пошел по рукам, наплевал на все, откровенно хамил, не подчинялся, надеялся, что кто-нибудь меня прибьет. Пока не попался на глаза приятелю Каруса. Вот тогда понял, что все, смерть, только не быстрая и крайне мучительная. Видимо, это и помогло дойти до Джона. К тому же, когда знаешь цель, терпеть легче. У Джона в мастерской меня и спасли. Дальше уже все было хорошо. Но шрамы, как ты понимаешь, остались, не только на теле не только на шее от ошейника, но и на душе. Ты говоришь, комплексов нет! И, как ты понимаешь, наследников от меня не дождаться. Поэтому я и делаю ставку на Габриэля. Род Гродтонов продолжит он.
