Текст книги "Семь кругов адского рая"

Автор книги: Елена Малахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 9

Весенние лучи солнца, бегая по тёплой постели, пытались отыскать хоть малейший шанс вырвать Женю из ласковых объятий одеяла. Экран электронного будильника противным желтым цветом напоминал, что утро неминуемо настало, не оставляя никаких сомнений на этот счёт. Она присела на кровати, осмысливая цифры с мигающим двоеточием посередине. 8:30 утра. Потягиваясь, точно гибкая кошка, руками к потолку, она блаженно улыбнулась. Впервые за два прошедших года Женя, наконец, выспалась. Она обожала понежиться в кровати, но та жизнь, что настала после школы – не представляла такой возможности. В отличии от своих одноклассниц Женя окунулась в самостоятельное плавание по реке жизни очень рано. В детстве она думала: «Хорошо бы иметь ключи от времени и периодически его останавливать». Однако, за временем никому не угнаться... Годы летели, превращая минувшие дни в маленькую горстку пепла. Школьная пора галантно уступила место студенческим будням. И тогда злая судьба решила испытать молодые нервы на прочность. Наступил черёд многочисленных неудач. Лишившись обоих родителей из-за утечки бытового газа, она долго не могла прийти в себя. В тот трагичный день она гостила у родной тётки, что помогло избежать ужасной участи своих близких. Её одолела депрессия. Понимая, что скорбь убивает в ней жизнь, она искала способ выжить. И вот тогда в самых отдалённых уголках сознания появилась мечта стать самостоятельной и открыть собственное дело. Вера в себя окрепла сразу после того, как Женя увидела свои имя и фамилию в итоговом списке абитуриентов, зачисленных в поток экономического института в Благодатске (уж если она сумела поступить в престижный вуз, то и добиться успеха в жизни не составит особого труда!). Всё тело охватила непередаваемая радость, которую в тот момент было не с кем поделить – вокруг мельтешили толпы незнакомых людей.

Снова ею овладел туман забытого прошлого. Первый курс института: Женя, вся погруженная в планы, не заметила, как подошла к концу лекция по философии. Вошедший в раж преподаватель с седыми косматыми бровями и добрыми глазами, суженными к внешнему уголку, и в старом светло – коричневом костюме рассказывал тему урока с большим энтузиазмом. Но Женю заботили только цели, будущее и мечты. Когда вся группа покинула класс, а Женя, отсутствуя сознанием, усердно сводила в таблице цифры необходимой суммы для собственного замысла, учитель подошёл к ней и сказал: "Тutte le strade portano a Roma³. Смелее! " Женя тогда сконфузилась, покраснела. Итальянского она не знала, и полный смысл фразы ей был неподвластен. Однако, всё же догадалась, что преподаватель понял, чем на протяжении всего занятия была увлечена его студентка и вместо заслуженного укора выказал слова поддержки.

В то время Женя много думала, соображая, как провернуть задуманное дельце. Прежде всего стоял вопрос о том, сколько потребуется денежных средств, и где их достать. Заработать такую сумму в кратчайшие сроки было на гране фантастики, а жизнь ужасно коротка. Спонсоров она не имела, потому напрашивался только один вариант: взять займы у банка. Не желая терпеть нужды, раньше она не связывалась с финансовыми организациями, подсознательно ассоциируя долговую яму с верёвкой, туго завязанной узлом на шее. Но выбирать не пришлось, и она изо дня в день засыпала с мыслью, удастся ли не прогореть в бизнесе.

Сама идея греть вечерами замерзших людей являлась вытекающим звеном из более значимого звена, и зародилась она, когда Женя, возвращаясь с покупками, часто садилась отдохнуть на лавочку на проспекте Мира в центре города и смотрела, как в ресторане напротив веселятся опьяненные кучки людей. Их танец, выполненный стилем наркоманской ломки, вызывал смех у персонала ресторана. Женю забавляла праздная обстановка, царившая в том каламбуре. Она любила людей и то веселье, которое их окружало.

– Вот бы и мне такую работу: и весело, и деньги платят, – сказала как-то Женя однокурснице, с которой сделала остановку на той самой лавочке.

– Никогда б не подумала, что кто-то мечтает стать официанткой, – рассмеялась та.

– Почему сразу официанткой? Я хочу с добродушной улыбкой встречать гостей, дарить им своё великолепное настроение, вкусные блюда и, наконец, получить рейтинг самого престижного заведения для начала.

– А что потом?

– А потом я бы приступила непосредственно к исполнению мечты.

– Так перечисленное тобой не мечта?

– Нет, это только способ её осуществления, причём весьма приятный для меня. Жизнь слишком скучна, когда тобой не движет мечта или стремление обрести себя! Я бы открыла своё кафе не ради наживы, а чисто из моральных побуждений. – Её тёмные глаза напитались грустью. – Я знаю, как нелегко приходится тем, на чью долю выпало много несчастий. Мне хочется немного облегчить их судьбу, подарить тепло, пусть временное, но тепло! Оно даст им сил бороться с трудностями, как я боролась. Сложно не сдаться, когда так много путей для отступления, не спасовать перед страхом, перед одиночеством, а верный путь он один, и, как правило, он всегда невероятно сложен.

Женя говорила о сиротских детях в приютах. Она обожала детей! Необычайная нежность и ласка сочетались в ней с умеренной строгостью. Точно кнут и пряник, она знала, где проходит тонкая грань между поощрением и балованием. Но совсем по-другому она относилась к малышам без родителей. Ей становилось не по себе при виде жалких ребятишек с голодными, потухшими глазами всякий раз, когда она шла в институт мимо забора детской площадки Дома малютки. Ей хотелось забрать их к себе, всех до единого и обогреть. Ведь Женя рано познала, каково жить без родителей и идти напролом сквозь сумрак неудач.

Так стремление помочь обездоленным лишь добавило удобрения в почву грандиозных целей обрести своё место в мире, и стало для Жени главным ориентиром. Она зареклась, что, наладив стабильный доход – начнёт отсылать бесплатные обеды в детские дома города и возьмёт на себя расходы по поводу проведения праздников. Словом, мечта довольно необычная, жертвенная, но в том заключалась вся Евгения Жукова! Непоколебимое упрямство осла и целеустремлённость акулы добавляли большей твердости бойцовскому характеру. Столько огня и стойкости было в её чёрных глазах, несмотря на тщетные условия, в которых пришлось жить, научиться экономить и сдерживать себя в рамках дозволенного своим малым бюджетом.

Тем не менее, несмотря на все тяготы, выпавшие на долю бедной сироты, ей удалось закончить институт, оставляя о себе только хорошее впечатление в ректорате, а также в модном клубе, куда на третьем курсе устроилась официанткой. Она ужасно радовалась, что в любви ей повезло больше, чем в жизни. Ди-джей Эндорфин – он же Иван Жуков – сразу проникся симпатией к новенькой коллеге, что оказалось взаимно. Месячные отношения развивались бурно, и в скором времени превратились в официально поданное заявление в загс, а после – в скромную свадьбу. Новая ячейка общества обосновалась в однокомнатной малогабаритке на окраине, принадлежащей главе семьи. Такой уклад жизни противоречил мечтам Жени наконец не ограничивать себя в возможностях. Но на что ни пойдешь ради любви! Не зря говорят, что «с милым рай и в шалаше».

А теперь она лежит в двухкомнатной квартире, полученной по расселению после той кошмарной трагедии, утром выходного дня совершенно одна. Они разбежались с Ваней неофициально год назад. Женя старалась изо всех сил не думать о печальном.

– Ведь мечтам свойственно сбываться! – Всегда говорила она. – Стоит приложить лишь каплю старанья и трудолюбия поверх истинной веры в чудеса.

Имея здоровый позитивный взгляд на мир, не всё ей виделось в свете унылой пустоты. От постоянного одиночества спасала работа – уходила Женя рано, возвращалась поздно, а кроме того осознание, что главный смысл жизни обрела уже давно. Эта светлая мысль вносила в грустные стены квартиры некий душевный уют. Женя никогда не сетовала на злую планиду и постоянно убеждала себя, что счастья в её жизни достаточно, и отсутствие в её буднях любимого мужчины никак не портило того ощущения. Она была слишком разборчива, чтоб связываться с кем-то для утоления инстинктов. Пожалуй, с годами в её характере преобладала старая закалка того воспитания, когда считалось недостойным девушки бегать за мужчиной, что, кстати говоря, на пороге современной эпохи расценивается чуть ли не дикарской скованностью и чертой, мешающей добиваться успеха. Однако, не следует путать целомудрие и особую разборчивость в своих желаниях и потребностях. Женя не хотела блуждающих романов, для них она была слишком постоянна.

Но этим прекрасным весенним утром ей хотелось, чтоб её тело приласкало не солнышко, а крепкие мужские руки. И впервые за год она остро почувствовала нехватку тепла и присутствия мужа. Она обняла себя за плечи. Блестящие росинки солёной воды скупо проступили в чёрных глазах. Эх, если бы мама была рядом… Женя легла бы на родные колени и, как и в детстве, та бы сочувственно выслушала о всех несчастьях дочери. Но увы, никакие фантастические силы не вернут ей самых близких сердцу людей…

Женя встряхнула головой, воображая, что резким движением избавится от дурных мыслей. Слезы ручьями брызнули из сонных глаз. Она поспешила утереть их, словно боялась показать незримому шпиону слабость сильной женщины. Нежный, но уверенный голос звучал подобающей строгостью офицера в армии.

– Так, не реветь! У меня всё в жизни есть: кафе, двухкомнатная квартира, смысл жизни. Сейчас я приведу себя в порядок и снова буду жить вопреки всему. Да пусть без него. А кто вообще сказал, что он мне нужен?! Нет, я не стану плакать. Тем более из-за Вани! Не вижу никаких причин для печали. Я сильная и всё сумею перенести. Самое страшное уже случилось: я потеряла маму и папу – а остальное можно купить, отремонтировать, построить.

Самообман подействовал – она успокоилась и твёрдой походкой направилась в ванную.

Глава 10

Кафе «Седьмой лепесток» открылось 8 марта в 10 часов утра. Курьезное название имело коротенькую предысторию, произошедшую во время весенних каникул, когда Женя была ещё ребёнком.

Дожди нещадно, Ноевым потопом изливались на промерзшую землю, и скука породила интерес к литературе, забытой на полке. Останавливая время в собственном воображении, двенадцатилетняя Женя захлёбывалась чтением первой попавшейся книги, что делало её смышлёной не по годам. Она наткнулась на психологический бестселлер, суть которого заключалась в глобальном вопросе: кто ты в этом бренном мире, и каковы твои стремления? Сущность героев раскрывалась именно благодаря их мечтам. Тревожная дума овладела ею после прочтения. Она спросила себя о том и ужаснулась, понимая, насколько бессмысленно её существование. У неё даже нет мечты!

Тем вечером её семилетняя двоюродная сестренка ночевала у них. Девочка попросила кузину прочитать перед сном её любимую сказку под названием «Седьмой лепесток».

– Жень, а если бы у тебя был такой волшебный цветок, что бы ты сделала? – спросила девочка, когда Женя перестала читать.

– Ну, я бы отдала каждому из нашей семьи по лепестку, а седьмой оставила себе.

– А что загадала бы?

– Иметь мечту…

Невидимый глазу седьмой лепесток все-таки исполнил бескорыстное детское желание. И теперь обычное здание бывшего магазина детских игрушек стало зданием мечты Евгении Жуковой, воплощенной в реальность.

После внесённых коррективов смотрелось оно, как новое. В этот знаменательный день все девушки получали бокал хорошего вина и кексик с надписью: «Для милых дам». На небольшой площадке, обособленной от зала одним порогом, сбоку бара, выделанного цветом тёмного дерева, играла живая музыка во главе с тучным певцом. Прямоугольные столы покрывали белоснежные скатерти, а для украшения повсюду благоухали весенние цветы. На нежно-кремовых стенах перемешались затейливые триптихи с фонарями, напоминающими средневековые в королевских замках. Персонал зала, одетый по форме: коричневый фартук и белые блузы, работал в полную силу.

К полудню свободные столики оккупировали голодные до вкусностей и зрелищ посетители. Триумф первого дня превзошёл все ожидания благодаря рекламным буклетам Софьи. Фотограф запечатлел торжественный день с персоналом и первыми гостями. Две девушки оглушительно визжали от радости, когда их фото в рамке поместили на стену перед входом.

Евгения Жукова закрыла глаза, осознавая в полной мере происходящее.

– Как же хорошо, что мечтам свойственно сбываться! – счастливо улыбнулась она, глубоко вдохнув и медленно выдохнув.

Ещё полгода назад, сидя в холле шумного банка, её упрямое вероломство чуть было не сломилось под натиском колоссального сомненья. Если бы в тот день в течении пяти минут она бы не попала к специалисту банка – мечта так и осталась бы мечтой. Но сейчас её сердце полностью успокоилось. Интуиция подсказывала, что это лишь начало, и она держит правильный курс. Довольные физиономии посетителей вызывали у Жени восхищенную улыбку. Она почувствовала себя независимой и сильной, будто признанной первооткрывателем области малоизученной науки.

Полтора месяца гостеприимные столики провожали одних гурманов, а встречали других. Люди с прилегающих магазинов, агентства недвижимости и банка ежедневно посещали ланч во время обеденного перерыва. Многие, желая отдать честь хозяйке заведения, оставляли чудесные рекомендации.

Дни летели незаметно. Глядя на полный зал едоков, в воздухе по-прежнему звучали воображаемые фанфары Жениной победы.

27 апреля кафе готовилось к проведению мероприятия в честь важной особы на десять человек. Это был первый банкет, организованный Женей, потому ей не хотелось попасть впросак.

Суета начала властвовать с утра. Женя отправилась за провизией с Дарьей Румянцевой – рыжеволосой девушкой среднего роста, с которой была знакома очень давно. Их родители горячо дружили между собой, и неволей дети переняли тёплые отношения от родных. Ещё во время ремонта в кафе, задумавшись о наборе персонала, Женя вспомнила о Даше и предложила подруге работу бармена. Та, конечно, не грезила о подобной должности, но работать массажисткой в салоне красоты было местом не более завидным, потому согласилась.

Даша располагала броской внешностью. Сочная пушистая копна волос после химической завивки невероятно мило обрамляла худощавое лицо; нос был слегка приплюснутым, сглаженным на кончике, а губы – хорошо выделенные, полные, с родинкой над верхней губой. Массивные плечи, шире бедер, значительно выделялись за счёт узкого таза. Вся она пылала, как огонь. Но только внешне. Яркая совокупность внешних данных не мешала оставаться Даше необычайно скромной, кроткой и любезной – те качества, которые Женя ценила в ней прежде всего.

С мужчинами ей не везло. Большинство из них относились к категории нахлебников, стремящихся занять синекуру, а на меньшее они не были не согласны, промышляя в основном смазливым лицом. Другие позволяли себе грубость и злоупотребление крепленными напитками. Личности заурядные и пропащие. Она понимала, что связываясь с таким, обрекает себя на неудобства, унижения и вероятность окунуться в вертепы отбросов молодежи. Дурное общество ещё никому не шло на пользу, и после многочисленных случаев невезения Даша сошлась на мысли, что лучше скитаться в одиночестве, чем раздавать себя налево и направо всякому ширпотребу. Зная нелегкую судьбу Жени, Даша всячески старалась ей помогать, и та помощь для Жени была бесценна и необходима. Особенно в этот день Женя чувствовала, что нуждается в моральной поддержке. И Даша виртуозно справлялась с задачей палочки – выручалочки, отвлекая подругу во время поездки шутками и историями про общих знакомых.

Они запаслись товарами, и после покупки красная Mazda Даши остановилась у чёрного хода кафе.

– Святой Ньютон! – воскликнула Даша, – это ещё что такое?

Открыв дверь, она покинула водительское сиденье в сторону неожиданной преграды на пути красной машины, и Женя, молча соображая, присоединилась к ней. У порогов кафе притаился громадный чёрный Инфинити. Внутри салона никого не оказалось.

– Навыдают же прав по объявлению! Наверняка, блондинка. И как теперь, скажи на милость, коробки с продуктами таскать?

Даша продолжала ворчать, оглядывая неколебимо стоящую мощь 405 лошадиных сил.

– Неразрешимых проблем не бывает, – сказала Женя, после чего подошла к переднему колесу сонного внедорожника и сильно ударила по нему.

Но сигнализация отказалась призвать на помощь наглого водителя. Женя сделала повторный дубль – и снова не было реакции. Готовая к новому удару она замахнулась ногой, но грубый бас разъяренного владельца авто прервал благородное занятие. Максим Грановский собственной персоной мчал, как стадо раздразнённых быков на корриде. Красный исполинский нос и растопыренные ноздри, казалось, дыханьем поднимут столпы дорожной пыли. Всё его лицо излучало гнев, а тонкие губы скривились в отвращении.

– По голове себе постучи! – возмутился Грановский. – Живенько испарились от моей тачки!

– Вы её поставили в неположенном месте, – спокойно, но твёрдо возразила Женя.

Максим взглянул на неё своими светло – голубыми циничными глазами, бесцветные губы искривились ещё сильнее, а нос с заметной горбинкой сморщился.

– Это ты что ли будешь диктовать мне, где положенное, а где неположенное место?

– На «ты» мы не переходили, это во-первых. Во-вторых, советую больше не оставлять её здесь во избежание неловких недоразумений!

– Я буду парковаться, где хочу! – огрызнулся Макс, стискивая зубы.

Его глаза были готовы лопнуть от возмущения. Он сел в машину и включил музыку, стараясь утихомириться.

Пока Женя скрылась за дверью чёрного хода, Даша открыла багажник и, погрузив тяжеленную коробку с провиантом на руки, поплелась в здание. Имея мягкий склад характера, она старалась не ввязываться в подобные склоки, дабы не нажить себе беды. Но едва ли Женя похожа на рыжеволосую подругу. Она бушевала подобно морской стихии! Многие корабли мужского самолюбия и хамства тонули в пучине её гнева и немилости.

Максим посмотрел в сторону, откуда недавно пришёл сам. Он ждал Сергея Краснова. В этот момент на пороге показалась Женя с ведром в руке. Он взглянул на девушку в тот момент, когда та, прицеливаясь в сторону джипа, замахнулась пластмассовым ведром, и десятка два куриных яиц с дребезгом пролились на лобовое стекло Инфинити.

С чувством глубочайшего омерзения Максим выскочил из авто и осмотрел место происшествия. Желтки по белковой склизкой массе дорожкой стекали с капота и весело шлепались на землю. Не мешкая, Максим молниеносно оказался на пороге, властно прижав девушку к стене накаченным торсом, и заглянул в глаза дерзкой девчонке: они излучали ядовитый блеск.

– Знаешь, что теперь я с тобой сделаю? – процедил Макс, сильнее сдавливая руками тонкие запястья Жени.

Он навис над ней тяжелым грузом, и ей стало не по себе от неприличной близости постороннего мужчины. Боль от сдавленной кожи стремительно нарастала, и она крепко сжала зубы, чтобы не вскрикнуть. На мгновение Максиму показалось, что он перестарался. Но подлая душонка хотела насладиться её поражением. Он вспомнил, что давно не использовал властные руки в отношении женского пола. Секретарша наскучила ему, и тень злобной завесы постепенно уходила долой с глаз. В глубине души он рассмеялся, как напыщенно сопело это маленькое хрупкое создание, бросившее вызов Максиму Грановскому самым оскорбительным образом! Теперь он смотрел на Женю никак на дерзкую выскочку, а как на миленькую особь женского пола, возжелав её взять здесь и сейчас... В её своенравном образе было нечто притягательное... что-то особенное и неведомое ему ранее в девушках. И это пробуждало в нем дикого зверя.

– Ты, похоже, не понимаешь на кого прыгаешь, девочка... На твоём месте я б побаивался незнакомых дядек!

– Вся дрожу… – прошипела побагровевшая Женя. – В следующий раз так легко не отделаешься!

– Макс, отпусти девушку.

Голос Сергея Краснова оборвал развитие опасного диалога. Конечно, Максим не собирался делать ничего постыдного на улице, но ему доставляло непередаваемое удовольствие сжимать худенькие руки, понимая, что он значительно сильнее её; а затем наблюдать, как злобное сопение обретает форму ключевого диеза. Интересно, насколько бы ещё хватило терпения чернявой красотки, чтобы оттянуть как можно дольше момент неизбежного провала в неравной схватке? Желание преломить спесивую надменность в ней полноценно овладело им. Но друг был прав – пора остановиться.

Он ослабил натиск, и Женя, вырвав руки, с непоколебимым видом и царственной осанкой капитулировала в кафе, после чего железная дверь хлопнула перед его носом.

Даша тем временем разгрузила коробку с провизией в подсобное помещение.

– Жень, а куда делись яйца? Мы вчера много покупали, а Галина Ивановна их не нашла.

Задумчиво поглядев в подсобку, она закрыла дверь и обернулась. Интенсивными круговыми движеньями Женя потирала запястье руки.

– Что случилось? – растерянно спросила Даша.

– Яйца ходила жарить!

Женя поведала, что случилось на улице. По первости румяное лицо Даши приняло встревоженно – озабоченный вид – она сильно испугалась за подругу – а в конце живого анекдота на пару смеялись во весь голос.

– Вроде бы сегодня не передавали необычных осадков… – с усмешкой сказал Краснов, кивая в сторону извазюканного капота.

– Поехали! Хорош язвить!

Характерная резкость Максима была столь предсказуема, что Сергей ничуть не удивился произошедшему. Через минуту ревущий мотор унёс колоссальную мощь джипа прочь с дворовой территории кафе.

Работа продолжала кипеть. Женя помогала на кухне, где жар от плиты и пар от кастрюль густыми клубами устремлялись к потолку. Скворчащий на сковороде шницель манил ароматом маринованного мяса. Повар Галина Ивановна напевала себе под нос песню «Губит людей не пиво, губит людей вода⁴ …», отправляя форму с Заливным «Медальон» на верхнюю полку холодильника. Она считала, что музыка придаёт блюдам особенный смак. Тарелки, заполненные изысками, одна за одной перекочевали на праздничный стол руками Софьи Соколовой, которая, натянув рабочий фартук официантки, занялась сервировкой стола. Она пришла позже остальных, но смеялась дольше всех над курьезным началом утра в кафе.

К пяти часам вечера стол ломился вкусными яствами. От света мерцающих средневековых фонарей блестела идеально натертая посуда. Красные чехлы с бантом на спинках кресел добавляли залу наглядной торжественности. В шесть часов вечера у парадной кафе остановился насыщенного цвета Lexus. Из машины вышла Эля в сверкающем бежевом платье в пол. Прямые блестящие белые пряди ниспадали на норковое болеро. Женя поразилась шикарности, которой несло на версту от высокой блондинки. «Не поздновато ли для шубы в апреле?!» – мысленно усмехнулась Женя, но тотчас осекла себя за поспешную предвзятость.

Встречая виновницу торжества у входа, Женя искренне улыбнулась.

– Добро пожаловать в "Седьмой лепесток»! Мы постараемся, чтобы в этот вечер вам было хорошо и уютно, как дома.

Эля бросила снисходительную улыбку, как бы подразумевая, что делает одолжение своим присутствием здесь. Она не скрывала надменно – высокомерного отношения к хозяйке заведения, и Женя мысленно чертыхнулась. В который раз высказывание: «Внешность порою обманчива» оказалось неоспоримо правдивым.

Первыми из списка приглашённых прибыли Милана с другом Ильей, затем однокурсницы Настя, Таня и Алина, двоюродная сестра Алёна Виноградова, а затем ввалился Сергей Краснов. На его крепком плече висел в самом нарядном для пьяного человека виде Максим Грановский. Светлые глаза директора рекламного отдела плохо фокусировались. Лицо, краснее обычного, и тонкие расслабленные губы, расплывшиеся в глупой улыбке, вызвали у Эли стон раздраженного возмущения. Придерживая Максима за руку, которой тот вполсилы держался за шею Краснова, Сергей иной раз подкидывал друга, чтобы последний наверняка смог добраться до кресла, не встретившись с полом лицом к лицу от потерянного равновесия.

– Ты зачем его так накачал? – грозно упрекнула Эля.

– Это не я, – ответил Краснов, – это разочарование. Он узнал, что его бывшая девушка стала замужней женщиной.

– Дорогуша, с днем рождения! – выставляя вперёд губы и длинные мощные руки, Максим кинулся к Эле.

Она без труда увернулась от пьяного тела. Отвращение, которое не удалось ни выпустить наружу – расплескалось по её надутым губам. Пока Грановский рассыпался в поздравительных речах, а Эля, скрестив руки, игнорировала его, Сергей помог ему занять кресло через одно от Эли, а сам сел по другую сторону от Грановского.

Вскоре помещение заполнили букеты роскошных цветов и большие подарочные коробки. Чувствуя себя как на иголках, Эля постоянно смотрела в зеркало на безукоризненный макияж или в окно, опасаясь пропустить приезд чёрной Теаны. Самый долгожданный и любимый гость пока отсутствовал во главе стола.

Наконец, с 15-минутным опозданием появился Никита, одетый по случаю торжества в изысканный чёрный смокинг с галстуком. Эля бросилась к нему, обвивая шею руками.

– С днем рождения, малышка!

Улыбаясь, он сказал лаконичную фразу от всей души, и сердце Эли, почуяв его искренность, зашлось в безграничном экстазе. Ей показалось, она опьянела хуже Грановского. Ник протянул букет алых роз, целуя её в напудренную щеку, и её тягостная нервозность бесследно испарилась.

– Ник, ну ты чего так долго?

– Эль, не начинай пожалуйста, – он улыбнулся ещё мягче. – Пойдём к гостям! Нельзя заставлять их ждать.

Эля глянула на него большими влюбленными глазами, а Ник смотрел на Элю, а внутри него била снедающая душу тревога. Ему нестерпимо хотелось развернуться, уйти и больше никогда не видеть этого великолепного белого личика. Но далеко неприятные воспоминания об одиночестве смело перечеркивали те желания. Эля взяла его за руку, прервав противоречие в его голове своим нежным прикосновением, и они присоединились к компании друзей.

Когда все гости расселись по местам перед тарелками с холодной закуской, а наполненные бокалы замерли в ожидании традиционно произнесенной речи, Эля вытащила ноутбук и положила на отдельный стул чуть позади себя. Раздался сигнал входящего видео-звонка, а затем показались загорелые родители Эли с бегущими волнами океана Сейшельских островов на заднем фоне. Отец Эли – человек солидный, даже в гавайских плавках, с сединой и косматыми седыми бровями. У него были маленькие, но располагающие глаза и большой широкий нос. Мать Эли производила впечатление музейного экспоната, в которой вложили ни один миллион; выглядела она молодо, особенно подчеркивая купальником изгибы талии и завидную фигуру, черты лица правильные и очень красивые зелёные глаза и песочного цвета волосы. Они не могли ни поздравить единственную дочь в такой важный для неё день. Сидящие за столом сделали довольные лица, лицемерно рассыпаясь в комплиментах и приветствиях, а Ник вспомнил, с какой неистовой опаской родители поглядывали на избранника дочери, когда произошло их официальное знакомство. Они считали его не самым плохим вариантом для своего сокровища, но до тех пор пока не узнали, что он художник. Отец был недоволен увидеть Никиту в числе приглашённых, наивно уповая, что тот давно отстал от её дочери. Он был твёрдо уверен, что Никита – подлый недоросль и прохвост, который позарился на обеспеченную красавицу. Однако, вопреки характеру, склонному к прямолинейности, ему удалось сдержать в себе возмущение и переключиться на дочку с улыбкой на загорелом лице. Желая всяческих успехов своей любимице, они распрощались, оставив интригу о подарке.

А между тем официанты подали салат «Царский каприз⁵». С багровым от выпитого спиртного лицом Грановский небрежно водил по тарелке. Сбившись со счету, после очередной попытки ему всё же удалось подцепить дрожащее сверху Заливного желе, чем был весьма доволен. Но как только полная вилка оказывалась вблизи его рта – желейная гуща шмякалась обратно, продолжая всей прозрачной массой интенсивные колебательные движения. Разозлившись в конец на «мерзкую дрыгалку» (именно так он сквозь зубы переименовал воинственное блюдо «Медальон⁶»), Грановский оставил пустую затею и принялся ковырять салат. Гости прилежно занялись закусками и переговорами в полтона с соседом по месту. Как обычно случается во время застолья, хорошая еда и спиртное увлекают разумы гостей на побочное, и уже б`ольшая их часть вообще забыла причину, по которой оказалась здесь. Первому эта возмутительная мысль пришла Максиму, когда тот пронесся по залу пьяными глазами, искажающими картинку в размытых плавающих тонах. Все они ему виделись деревянными трещотками, треск которых раздражает до невозможного. Он сморщил нос и издал нечто похожее на «мя», и встряхнув головой, дабы лишиться абсурдных фантазий, постучал вилкой о бокал. Звон хрусталя, как звук затихающего камертона, сразу привлек внимание переговорщиков.

– Давайте же послушаем, что скажет Сокол. Для тех, кто не знает, это возлюбленный нашей дорогой именинницы!

Лицо Эли озарилось самой настоящей улыбкой. Милана поддержала Грановского в своевременном предложении.

– Просим!

Отодвигая нарядное кресло от стола, Ник встал с бокалом шампанского и чувственно заговорил:

– Дорогая... Вот уже два года, как мы вместе, и я конечно этому рад…

Он сделал небольшую паузу, скользнув рукой в карман, дабы удостовериться в наличии подарка. Восемь человек, словно жюри на конкурсе декламации, внимательно сверлили Никиту взглядом. Один лишь Максим оставался равнодушным, предвидя лиричную гармонию признаний. Он тоскливо подпер гладковыбритый подбородок с ямочкой своей жилистой рукой, наблюдая, как пузырьки углекислого газа весело поднимались вверх на поверхность шипящего напитка. Эля и Милана таинственно переглядывались, еле сдерживая визг от наступления трогательного момента.

–… разумеется, наше счастье имеет право длиться вечно…

Ник обвел блуждающим взглядом зал, опасаясь сбиться с мысли. Он был не из робкого десятка, но предложение руки и сердца делал впервые, к тому же перед таким количеством народа.

Вдруг его внимание остановилось на притягательном лице девушки за барной стойкой. Опираясь спиной на стеллаж алкогольных напитков, она с милой улыбкой рассказывала что-то другой. В тот несравненный момент внутри Ника всё перевернулось… Весь заготовленный текст потерял смысл. Слова сбились в кучу, и он оторопел от неожиданности. Одной из болтающих девушек была она… его таинственная незнакомка.

Глава 11

Он встретил её именно там, где никак не ожидал встретить. Приняв волю судьбы, он едва не совершил опрометчивую ошибку глобального масштаба. Осознание того, что вот она, всё это время находилась под боком у Софьи – придавало куда б`ольшей нелепости длительным поискам девушки в других частях города. А ведь сестра восторгалась молодой начальницей и рвалась их познакомить ещё полгода назад! Судьба посылала Никите указатели на поворотах, когда его руки безнадёжно опускались. Однако, он не придавал им ни малейшего значения. И теперь она стоит перед ним во всей красе, словно посмеиваясь над никудышным следопытом.