Текст книги "Откровение Луны"
Автор книги: Елена Малахова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Николь хихикнула.
– Именно поэтому ты не мой молодой человек. В тебе слишком много предсказуемой дисциплины. Лишь сумасшедшие познают вкус запретного плода райского сада.
Булавин прикусил нижнюю губу. Николь никогда не скрывала истинных чувств по отношению к нему, что сильно огорчало мужчину. Мобильный девушки пикнул в кармане брюк, оповещая, что окончательно разрядился, и Николь сунула его в рюкзачок к цифровому фотоаппарату и подаркам близнецов.
(«Потом переложу ненужное в чемодан. Иначе кучерявый червячок-зануда окончательно добьёт меня непристойным нытьем!»)
– Не забудь набрать воды на ночь, – посмеялась Николь, направляясь к выходу.
Когда дверь закрылась, Кир рухнул на кровать с расстроенным видом.
– Чёрт бы побрал эту дыру!
Оказавшись в коридоре, Николь осмотрелась. Кругом парила тишина. В канделябрах быстро таяли свечи, роняя слезы чистого воска на засаленные рожки подставки. С правой стороны коридора, из окна падали робкие лучи лунной благодати, а слева вырисовывались очертания входной двери. Она пошла к ней. В самом углу стены напротив первой комнаты висели две иконы святых угодников. Прочная паутина сетями поглотила их посеребренные рамки, а с потолка по ней спускался мясистый паук.
(«Не отельчик, а пародия на Трансильванский замок…»)
Николь достала из рюкзака фотоаппарат и беззвучно сделала пару снимков, как вдруг в тишину комнат пробралось тихое пение женщины. Оно доносилось вблизи, через одну дверь от Николь. Не создавая шума, она медленно побрела на голос. Пение становилось громче, но быстротечная речь женщины оставалась неразборчивой, как чарующее заклинание. Николь остановилась у приоткрытой двери и сквозь щелку заглянула в комнату. На непокрытом столе догорала свеча, дымящая черной копотью. Её тень плясала под шепот ветра, проникающий сквозь щели в окнах. Свет был мерклым, и разглядеть комнату до мелочей не удавалось, но Николь сумела различить в тёмном углу печку, выпачканную сажей, ведро с золой и груду еловых веток. Муча, нагнувшись посреди комнаты, перебирала их, тщательно осматривая каждую. Те, что поровнее и потолще, она бережливо складывала одни на другие, а сама постройка напоминала спичечный колодец. Вид Мучи, отреченный и самозабвенный, создавал впечатление транса. Николь притаилась, чтобы досмотреть, чем кончится странное занятие, но внезапно посреди безмолвия коридора в рюкзаке Николь раздался последний писк разряженного телефона. Муча остановилась и, бросив ветку в кучу, резко обернулась. Её взгляд, лишенный рассудка, пылал искренней злобой. У Николь перехватило дыхание. Пока Муча заковыляла к двери, журналистка выскочила из дома с мыслью: «Надеюсь, в безумной голове старухи нет навязчивой идеи спалить дом».
Улица как прежде была нелюдима. Пронизывающий ветер затих, и тёплый вечер накрыл поселок непроглядным туманом. «Золотая Подкова» также мигала жёлтым светом, и Николь отважилась пойти туда.
Количество посетителей в кабаке значительно прибавилось. В основном, то были люди преклонных лет в ярких затёртых одеждах. Теперь, осознавая, что это место особенное, Николь улавливала всякую мелочь вокруг. Нестандартная обстановка помещения навивала воспоминанье о салуне, где бесстрашные ковбои Дикого Запада, словно грачи в парке, заседали целыми днями, грандиозно опустошая запасы мексиканской водки. Все предметы мебели из крашенного дерева: круглые столы и под цвет их жёсткие стулья со спинками, барная стойка – излучали дух неподдельной старины, но, в то же время, свежее покрытие лака спасало вид. Сверху над столами свисали керосиновые лампы. От них помещение озарялось нежным отсветом медных тонов. На подоконниках, обделанных деревом, лежали шахматные доски и нарды. Короткие холщовые шторы не препятствовали свету покинуть пределы зала, изливаясь на улицу. Слева от бара на деревянном возвышении находилось пианино. Бегая пальцами по клавишам, кучерявая мулатка, какую Николь лицезрела за разговором с незнакомцем, отпускала широким ртом две октавы полноценного звучания сопрано. Её чистое пение вдохновило посетителей, и несколько парочек поспешили в центр зала, между столами, чтобы исполнить медленный танец.
Мексиканец, приплясывая, натирал столешницу бара салфеткой. Николь подошла к нему.
– Что угодно милой даме? – спросил он уже без явной претензии.
– Не откажусь от бокала шампанского.
Мексиканец отрицательно помотал головой.
– У нас в арсенале только виски и Макуль.
– Что такое Макуль? – уточнила Николь.
– Наш местный алкоголь на основе мака. Ни одно шампанское ему и в подмётки не годится!
Николь захихикала.
– Ладно, давайте ваш Макуль. И номер врача на всякий случай, если завтра наступит похмелье.
Мексиканец загоготал и повернулся к дубовой бочке, открывая кран. Глядя, как алкоголь противного цвета мазуты, изливается в стакан, Николь пожалела, что остановила свой выбор на нём.
– А расскажите о вашей деревне? Чем занимаются жители, какой образ жизни ведут?
Мексиканец настороженно оглянулся.
– Что за праздный интерес?
Николь поведала о своей профессии и желании написать подробную статью о посёлке. Мексиканец молча поставил стакан Макуля перед Николь и бросил строгий негодующий взгляд.
– Я прошу вас не делать этого.
Николь сделала маленький глоток: сладковатая жидкость имела горькое послевкусие и благородный запах.
– Но почему? – она испытующе глядела на Мексиканца. – Уверена, люди хотели бы знать о подобных местах как можно больше.
– Мы тщательно скрываем наше существование от посторонних… И, если вы не отступитесь от безрассудной затеи, мне придётся сообщить всем, кто вы! – он наклонился телом вперёд и провел ласковым движением по её подбородку, опускаясь ниже до ключицы. – Совсем не хочется, чтобы эту хрупкую лебединую шею вдруг сдавила толстая верёвка…
Николь нервно сглотнула. Алкогольный напиток ударил в голову, притупляя чувства. Это добавляло смелости её действиям. Теперь Николь не ощущала ни своеобразного вкуса, ни травяного запаха Макуля.
– Хорошо. Но обещайте хоть немного удовлетворить моё скромное любопытство?
Смуглое лицо Мексиканца стало дружелюбнее. Он отвернулся, заставляя бутылками пустые места на полках стеллажа. Николь не терпелось разузнать все тайны Красного Ручья, в существовании которых теперь ни капли не сомневалась. Но она поняла, что разговор с Мексиканцем только напустит пыли в глаза, и стоит поискать другой источник информации.
Пока Николь обдумывала замысел, по её нагому плечу пробежала крупная дрожь. Она небрежно провела по нему рукой, но то действие не помогло избавиться от двойственных ощущений. Вслед за дрожью нежную кожу обдало жаром горячего выдоха. Сердце её стучало так громко, что, чудилось, все посетители «Золотой Подковы» слышат его испуганное биение. Она обернулась, еле сдержав крик.
Глава 3
«Золотая Подкова»
Того же дня и времени
Парень, которого Николь увидела в кабаке часом раньше, стоял так близко, что, обернувшись, она чуть было не дотронулась его лица своим носом. Теперь ей удалось разглядеть его лучше. Крупные, слегка выпученные глаза обрамляли густые, светлые на концах ресницы. Смоляные брови нависали грозовыми тучами. Средней длины щетина облагораживала выступающие вперед скулы, заостряющие черты. Его приторная внешность гранда противоречила многочисленным тату на теле. Они украшали руки, грудь и даже шею, где изображение красного волка занимало всю её правую сторону. Николь крутила романы с разными мужчинами, но, не смотря на всё их многообразие, в двух вещах они были схожи: крепкое телосложение, вызывающее в ней азартное влечение, и солидность. Стоящий напротив экземпляр не имел ни того, ни другого и вызывал необъяснимое смятение внутри белокурой девушки. Встретив его не здесь, а в центре мегаполиса – она бы и бровью не повела в его сторону. Но сейчас, глядя в его таинственные глаза, ей хотелось заглянуть в них поглубже, чтобы найти ответ на вопрос: почему она до сих пор на него смотрит?
Прерывая её взгляд, он наклонился и поднял упавший с табурета рюкзачок Николь.
– Это ваше?
Хрипотца его грубого голоса противоречила моложавому облику. Николь, не проронив ни слова, рассеянно взяла рюкзачок, а незнакомец, обжигая страстным интересом, попятился назад. В горле Николь пересохло.
(«Что-то ведь так смущает меня в нём…»)
Она отвернулась и пригубила бокал душистого Макуля.
– Надеюсь, вы никогда не осмелитесь попробовать тушенное рагу из голубей в соусе.
С трудом проглотив алкоголь, Николь взглянула на обратившегося к ней человека. Поджарый мужчина, присевший рядом с ней на табурет, выглядел не старше сорока. Его руки усердного работяги бросались в глаза; под ногтями виднелась чёрная грязь, а в сетчатый рисунок на коже въелись следы сажи, не оттирающиеся даже под натиском мочалки. Он поставил плоское блюдо и стакан лимонной воды перед собой, на сверкающую лоском столешницу. Николь сделала вывод, что его легко запомнить по длинной козлиной бородке и прищуренным лукавым глазам, от которых в стороны отходили по три стрелки неглубоких морщин. Мясо на тарелке, густо плавающее в масле, смотрелось омерзительно, но тот располагал отменным аппетитом и уплетал его с удовольствием.
– Что, простите? – переспросила Николь.
– Говорю, вы ели рагу из голубиных тушек?
– Нет.
– Мм! Слава богу. Я просто видел, как его готовят. Кстати, меня зовут Андерсен.
Он с улыбкой протянул руку Николь, и та с чувством пожала её.
«А вот и другой источник информации» – улыбаясь, подумала Николь. Андерсен кивнул головой в сторону, где без устали танцевали посетители.
– Вон, видите того пузатика с волнистыми волосами…?
Николь посмотрела назад. Среднего роста мужчина, на которого указал Андерсен, выглядел массивным, как боец сумо. Огромные очки прикрывали половину лица, исчерченного капиллярами; а сквозь затемненные стекла проглядывали глазки, похожие на мелкие точки. Николь показалось, что его несуразная расплывчатая фигура излучала тепло и жизненный опыт. Темная рубашка до колен, растянутая на животе, имела застиранный вид. Он держал за руки пожилую даму. Обладая элегантной статью, относительно окружающих она создавала мираж красавицы, съеденной временем. Выбеленные волосы начесанной шапкой прикрывали уши. Добрые глаза сверкали сапфирами. Один лишь взгляд на неё оживлял в памяти Западную моду XX века. Соломенная шляпка с декоративным пионом и нить жемчужных бус смотрелись, как деталь продуманного образа. Размашистые туфли на небольшом каблуке делали её ничуть ни ниже добролицего кавалера. Свободное платье украшали рюши и атласные банты. Под звуки джазовой музыки они шагали вперёд-назад, искренне улыбаясь.
–… Так вот, это наш местный повар. Ровно в полдень он берет дробовик и идёт на холм отстреливать голубей. Крови бывает столько, что в ней можно купаться. Впрочем, в том есть особая польза: от патрона мясо становится ещё нежнее.
У Николь округлились глаза.
– Да-да, картина не для слабонервных! А вы что пьете? Макуль? А вы знаете, почему он такой чёрный?
Николь помотала головой, и Андерсен, положив кусок мяса в рот, продолжал тараторить.
– Туда добавляют запеченную кровь быка, а для густой консистенции капают рефталин.
Николь с отвращением взглянула на бокал.
– Что такое рефталин?
– Рефталин изобрел Странник в своём гараже. Вечно он мешает одно с другим. Для чего он это делает – мы не знаем. Но нас интересует только результат подобных опытов. Рефталин придает вязкости жидким веществам. К примеру, наши детишки в восторге от его мыльных пузырей. Вы не поверите, но они не лопаются!
Вообразив, как выпитое превратилось в густую липкую массу, переваривать которую невозможно даже самому стойкому организму, Николь передернула плечами и почуяла прилив тошноты. «Придётся отказаться от спиртного, – мелькнуло в её голове. – И от ужина тоже!»
– А давайте потанцуем? – спросил Андерсен, вытирая козлиную бородку салфеткой из ткани.
(«Очень интересно, что он ещё расскажет.»)
– А давайте!
Стали танцевать. Совершая круг в танце, Николь заметила, как незнакомец, не сводя с неё глаз, проследовал к барной стойке и сел на высокий табурет сбоку, чтобы беспрепятственно таращиться в зал. Смуглое лицо его истончало заинтересованность, а тёмные глаза бросали Николь вызов. Среди ухоженной полоски усов терялись надменно сложенные губы. Он грациозно прикладывался ими к стакану золотистой жидкости.
– Скажите, а почему тут нет связи? – поинтересовалась Николь, увлекая взор на партнёра.
– Во всем виноваты летающие тарелки. Они иногда приземляются на поле за холмами.
– Не может быть?!
– Может или не может, мне-то почём знать?!
(«Точно, кругом сплошная околесица!»)
Они совершили ещё один круг, а парень продолжал смотреть, не отрываясь. Внутри Николь поселилась снедающая тревога. Под прицелом его пристального взгляда она чувствовала себя неуютно.
(«Да что с тобой, Николь? Соберись! Надо сосредоточиться на Андерсене, иначе пропадёт чудесный материал.»)
– А почему…
– Почему да почему, – перебил Андерсен, – леди, вы послушайте, как проникновенно поёт наша Анже́лика!
Композиция, исполняемая мулаткой, впрямь, звучала трогательно. Но в ту минуту Николь было не до музыки. Она думала только о незнакомце. «Скорей бы повернуться лицом к бару, чтобы узнать, смотрит ли он на меня.» Андерсен не давал Николь погрузиться в раздумья. Взяв её за руку, он отпрянул, и Николь разгадала его танцевальные намерения и сделала поворот под рукой Андерсена, что получилось у них весьма слаженно.
Незнакомец не отрывался от танцующей пары. Он снова пригубил стакан, бросая ненасытные взгляды. У Николь закружилась голова. Она почувствовала, как Макуль разбежался по сосудам, а мясистые щеки вспыхнули.
(«Невероятно. Впервые хочется совершить поистине страшное безумие…»)
Незнакомец будто прочитал её мысли, состоящие из похоти. Осушив стакан большим глотком, он посмотрел на Николь. Сердце её заколотилось. Стечение неловких обстоятельств зарождало в ней семя животного интереса. Незнакомец прошёл мимо, откровенно гуляя взглядом по чарующим формам журналистки, словно говоря: «Иди за мной!». Боясь, что потеряет его из виду, Николь приблизила момент прощания с Андерсеном.
– Мне, пожалуй, пора. Благодарю вас за танец.
Демонстрируя симпатию, Андерсен галантно поцеловал девушке руку.
– Польщен знакомством с такой прелестью, как вы! Если хотите стать свидетелем необычайного зрелища – извольте к нам с утра.
– Какого зрелища?
– Приходите и сами увидите!
Андерсен бесцеремонно вернулся на табурет у бара, а Николь переключилась на парня.
Прожигая друг друга взглядом сладострастия, незнакомец медленно пятился назад, а Николь шагала за ним, обходя танцующих людей. Он загадочно и нагло улыбался. Они миновали последний стол и оказались в дальнем углу зала, где находилась неприметная закрытая дверь. Толкнув её спиной, парень продолжал смотреть в упор. Дверь открылась, и кромешная темнота поглотила его статную фигуру, а затем и тело журналистки.
(«Интересно, куда он меня ведёт?»)
Она могла только догадываться, ориентируясь на слух, где находится парень, пока мрак, озаренный пламенем зажигалки в его руках, частично ни рассеялся. Николь снова лицезрела его облик: задрав голову, он кичливо улыбался уголками рта. Коридор закончился открытой дверью в комнату. Незнакомец снял с крючка керосиновую лампу и поджёг её. Тусклый свет мерцающего огня озарил неухоженное помещение. Посреди хаоса накиданных вещей и предметов быта Николь увидела в центре тесной комнаты бильярдный стол, занимающий половину всего пространства. Парень попятился назад и остановился подле стола, а Николь, лукаво ухмыляясь – в шаге от него.
(«Никак не могу понять, нравится он мне или нет?...»)
Незнакомец заглянул в сверкающие глаза Николь. В них скользила тень стыдливых сомнений, нерешительности. Он перевел взгляд на её приоткрытые уста, а Николь старалась проникнуть в его разум, но неоднозначная мимика незнакомца скорее усложняла эту задачу, нежели давала ясную подсказку. Его лицо было игриво, но весьма отчужденно. Ей стало интересно, что будет дальше. Он провел пальцем по её алым, необычайно сочным губам, и неописуемое вожделение расплескалось по телу Николь. Те ощущения толкали в рутину сласти, ворота которой открываются лишь избранным душам. Он оторвал пристальный взор от манящих губ и снова поглядел ей в глаза, только на этот раз строптиво и чересчур вызывающе. Николь вдохнула аромат духов, такой же дерзкий, необычный, как он сам.
(«Какое странное чувство… Никогда не приходилось сгорать со стыда так, как сгораю сейчас, желая отдаться неизвестному мужчине…»)
Время робких сомнений прошло. Незнакомец прижал Николь худым мускулистым телом к бревенчатой стене и осыпал её шею пылом энергичных поцелуев. На мгновение Николь прикрыла глаза. Трепещущие тела горели от низменной цели совершить то, за что общество непременно осудит их. Мягкая щетина его усов и бороды покалывала кожу Николь тупыми иголками. Он продолжал блуждать губами от её шеи до изящного подбородка. Достигнув высшей точки, он слегка прикусил его, и в тот момент Николь разглядела в нём кровожадное животное, которое невозможно остановить внешними силами. Но ей вовсе не хотелось останавливаться. Слова были излишне. Они бы нарушили хрупкое равновесие подсознательных импульсов, передаваемых во взгляде. Потому она наслаждалась тем, с какой жадностью он впивался в её сладкие уста. Прелюдии быстро наскучили, порочная власть взяла верх, и он, обхватив Николь двумя худыми, но невероятно сильными руками, в одно движение перенес её на бильярдный стол. Необъяснимое смятение внутри Николь замолкло, и она предалась воле бренных фантазий. Её руки точно послушные лианы обвили его жилистую шею, и дерзкие поцелуи кипятили кровь обоих. Его шершавые руки скользили от обнаженных коленей по внутренней стороне бедра Николь… Всё выше… Всё настойчивее… Раздвигая в стороны соблазнительно длинные ноги девушки, он пробирался к заветной грани удовольствия. Как только неугомонная рука нырнула под платье, из груди Николь вырвался протяжный стон, и она откинулась назад.
«Он безумен, как и я…» – подумала она, отдаваясь ему без остатка.
«Золотая Подкова»
Того же дня, ночное время
Застегивая рубашку, довольный собой незнакомец подарил Николь игривую улыбку. Осматривая его с головы до ног, она поражалась собственной доступности и как прежде не понимала, что толкнуло её на опрометчивый поступок.
(«Он мне отнюдь не симпатичен. Но ведь что-то так волнует меня в нём… И зачем я это сделала?»)
Пока они молча приводили себя в порядок, в тёмном коридоре послышались шаги. Незнакомец посмотрел на приоткрытую дверь, а сердце журналистки бешено чеканило ритм.
– Прячься, это Мексиканец! – скомандовал он. – Я отвлеку его, а ты выходи через пару минут.
Николь спрыгнула с бильярдного стола и спряталась за тумбочкой в углу. («Не хватало, чтоб меня подстрелили из дробовика, как голубя… Но, чёрт возьми – это так весело!»)
– Кто здесь? – спросил грубый мужской голос.
– Мексиканец, всё в порядке, свои.
– А-а, это ты? Что ты здесь забыл?
Прислушиваясь к разговору сидя на корточках, Николь дрожала от переизбытка чувств. Голоса стали отдаляться и вскоре затихли. Дрожащими руками она поправила растрепанные волосы и огляделась. Помещение напоминало подвал. В противоположном углу громоздились заржавелые инструменты, поломанные стулья и книги, связанные веревкой. На стенах висели рыболовные крючки, ручные пилы и сушенные травы. С потолка, покрытого копотью, массивной пеленой ниспадала паутина. На невыкрашенном полу возлежал толстый слой застарелой пыли; а на местах, где они ступали ногами, виднелись чёткие следы ботинок.
(«Страстные вакханалии в заброшенной комнате – эксклюзивно даже для меня!»)
Она потянулась за рюкзаком, чтобы достать фотоаппарат – под рукой его не оказалось; затем безрезультатно осмотрелась, усиленно напрягая память, но тщетно.
(«Неужели я оставила его на стуле? Тогда надо выбираться отсюда.)
Она тихонько подошла к двери и открыла её. Сквозь темноту коридора Николь увидела полоску света и зашагала вперёд. Снаружи было тихо, и она торопливо проскользнула в полумрак опустевшего зала. Из посетителей остались двое мужчин, играющих в шахматы. Николь бегло осмотрела свободные столы, стулья и поторопилась к барной стойке. Но рюкзака и там не нашлось.
(«Только бы его не украли, ведь там фотографии галереи!»).
Ей захотелось отыскать безумца, втянувшего её в опасную авантюру. Полагая застать его на улице, Николь покинула кабак.
На улице господствовала ночь. Небосвод рассыпался блеском мерцающих звезд; и величавая луна пролилась откровением на благодатную землю. Воздух был свежим и прохладным, но несмотря на это Николь ощутила лёгкое недомогание, за которым последовала нарастающая боль в затылке. Она окинула взором полусонные улицы, но ни одна душа не скиталась по ним. Ожидание длилось вот уже десять минут, но она продолжала надеяться, что парень вскоре появится. Прошло ещё некоторое время, но тот не появился; исчез, как рюкзак.
Николь вернулась на постоялый двор Мучи. Коридор был залит лунным светом, и в его тишине громко тикали старинные часы. Дверь на кухню была открыта настежь, и там безмолвно застыли предметы быта. Николь тихонько прошла в свою комнату. Противный скрип двери не нарушил покоя уставшего журналиста. Хоть Николь и расстроило внезапное исчезновение парня, но зацикливаться на плохом было не в её позитивной натуре. Она достала из шкафа одеяло и абсолютно счастливой нырнула под него.
(«Знал бы господин Булавин, чем я там занималась… Наверняка то смутило бы его больше, чем наличие в комнате мышей… И где, интересно, я оставила рюкзак? Надеюсь, в этом посёлке не вымерли честные люди, которые вернут мне личную вещь»). В дыму мимолетных мыслей она забылась.
Глава 4
Непутевые заметки Николь Вернер
20 мая 2017 г., утро
«Едва занимался рассвет, как меня пробудил непонятный шум. Стук в барабан звучал, как призыв на войну мирового масштаба. Я испугалась, подскакивая к окну. Мятежные звуки доносились издалека, но каждый удар по барабану отражался взрывом в голове. Муча стояла на холме за домом; на её шее висел огромный барабан. Она перестала стучать и развела руки в стороны. Её несчастный взгляд терялся в просторах безоблачного неба. Проворные шевеления губ оживляли неразборчивый лепет, словно родовое проклятие, возносящееся вверх, к божеству. Рядом с её ногами колодец, сложенный из веток, игриво пожирало пламя огня. Очень походило на исполнение языческого обряда. Ума не приложу, какой в этом смысл? Может, она призывает на помощь вурдалаков или представителей иных тёмных сил? Не знаю, но выглядит ужасающе!
Мигрень прогрессирует. Благо, спасают болеутоляющие. После командировки планирую взять отпуск и наконец заняться здоровьем. Сколько ещё тянуть?»
Сидя на кровати, Николь закончила заметку в личном дневнике. Записи в нём велись ежедневно, и к удивлению, ей всегда было что написать в толстой книге с кожаным переплетом и золотистой окантовкой. Вспоминая заброшенную комнату в кабаке, безумный взгляд властного парня и надменную его улыбку, она неосознанно улыбнулась. Всё то, что вчера так дико смущало белокурую девушку – сегодня казалось ей таким очаровательным! Их несуразные действия перечеркнули все правила благопристойного поведения в обществе. Но чем больше она думала о том, тем сильнее хотелось повторить непристойные минуты блаженного удовольствия.
– Я родилась в счастливой рубашке, – усмехнулась она. – Меня могли закрыть в той пристройке, обвинить в преступлении и предать суду…
В комнату вошёл Булавин и бойко поздоровался. На его бархатистой коже гладкого выбритого лица рдел отчётливый румянец.
– Мне кажется, я сегодня вообще не спал.
Николь покосилась на Кира.
(«Да уж, никогда б не подумала, что неспящие люди умеют так сильно храпеть».) Но вместо правдивой иронии вслух любезно спросила.
– Ты уже завтракал?
– Я попил кофе. Старушка варит его лучше моей мамы.
Николь убрала дневник в чемодан и достала пудреницу.
– Ну вот, а ты жалуешься на неблагосклонность к тебе вездесущей планиды! – рассмеялась Николь своим звонким заразительным смехом. – В любой ситуации нужно видеть и обратную сторону монеты.
– Только не на сей раз, потому что эта монета имеет только одну сторону, причём довольно мрачную.
Кир отошёл к окну.
– Не слышал, как ты вчера вернулась… – он посмотрел на Николь подозревающим взглядом опытного следопыта. – И как прошёл вечер?
(«От неудобной позы на столе ломит в шее. Я даже не знаю его имени, зато точно знаю, как бесподобен он в постели. Ха! Что и говорить: на этот раз, Николь, ты переплюнула даже саму себя!»)
– Ты абсолютно ничего не потерял, – она замолчала и прибавила спустя минуту. – Думаю пойти поискать что-нибудь вкусненькое.
– А я собираюсь в гараж. Уточню, как обстоят дела с машиной.
Николь припудрила прямой курносый нос и улыбнулась себе в зеркало милой, слегка театральной улыбкой.
(«По-моему, блеск в глазах выдает меня с потрохами. Ах, как переменчив нынче ветер! Вчера – волнительные сомнения, сегодня – лёгкая влюблённость… Но Киру об этом знать совсем необязательно.»)
В мгновенье ока Николь убрала с лица зрелищную улыбку. Кир не спускал с неё глаз, то и дело подвигая очки ближе к переносице. Он никак не мог взять в толк, почему Николь имеет невозмутимо загадочный вид. Вряд ли, полагал он, за одну ночь могло свершиться нечто невероятное, что так сильно встряхнуло девушку. Она взбрызнулась духами, убирая флакон в чемодан, и молча вышла из комнаты. Недоумевая, Булавин пожал плечами и вышел за ней.
«Золотая Подкова»
Того же дня, утреннее время
Николь рассматривала рукописное меню за натертым столом. Ничего необычного, как обещал говорливый Андерсен, в кабаке не происходило, что расстроило журналистку, жаждущую оказаться в центре интригующих событий.
Напротив Николь на стуле устроился Мексиканец. Его прическа, чопорно приглаженная, ослепляла блеском, а короткие волоски усов лежали один к одному. Посетителей в зале не было. Пианино притихло в одиночестве, не нарушая утренней тишины. Солнечный свет, проникая сквозь открытое окно, также безмолвно падал в центр зала. Создавалось ощущение, что безлюдный посёлок погрузился в царство нерушимого сна.
Несмотря на столь ранний час в кабаке было тщательно прибрано. Когда Николь вознесла хвалебные слова уборщице, подчеркивая бесценные качества женских рук, Мексиканец глубоко оскорбился.
– Неужели ты думаешь, я не в силах сам навести порядок?
Николь застенчиво улыбнулась.
– Разумеется, я так не думала. Всему виной стереотипы, которые твердят, что чистота – удел женщин.
– Какая пошлость… эти ваши стереотипы!
Николь принесла искренние извинения за бестактность, что необычайно польстило Мексиканцу. Как выяснилось в разговоре, он был пропащим тружеником, проводящим дни напролёт в закрытых стенах «Золотой Подковы». Бессменный работник и держатель кабачка не принимал других людей в услужение, кроме повара.
– Готовить что лежать без дела – крайне утомительное занятие, – говорил он.
Поражаясь трудолюбию мужчины, Николь вновь похвалила его.
– Да полно тебе! – Мексиканец смущённо улыбнулся. – Выбрала яство?
– У вас довольно богатый ассортимент блюд, что я, в самом деле, теряюсь.
– Рекомендую фрикасе. Его готовят исключительно из парного мяса. Просто пальчики оближешь!
Николь вспомнился рассказ Андерсена. Казнь невинного голубя, мирно летающего на холмах, явственно восстала перед её глазами, и журналистка бросила виноватую улыбку.
– Должна признаться… у меня полная непереносимость голубиного мяса.
Мексиканец сдвинул всклоченные брови, а широкий лоб собрался в гармошку.
– Причём здесь голуби?
– Так разве фрикасе готовят не из мяса голубей? Я вчера совершенно случайно узнала.
Не тая правды, Николь выложила откровенную беседу с новым другом. Мексиканец внимательно выслушал её, не перебивая, а к концу повествования обнажил гнилые зубы.
Глава 5
Непутевые заметки Николь Вернер
21 мая 2017 г. Утро
«Вчера я узнала, что талантливые сказочники не перевелись и в наше время. Мужчина с козлиной бородкой по прозвищу Андерсен (зовут его, кстати, Иван) сумел убедить меня в существовании повара-живодера и летающих над поселком НЛО. Как выяснилось во время визита в «Золотую Подкову», жена сказочника каждый вечер выгоняет его самодельной метлой, поскольку тот до сих пор умудряется найти способ обмануть бедную женщину. Он утверждает, что в его благоверную частенько вселяются бесы, причём самые разные. С бутылкой Макуля за пазухой он ходит по окрестным домам и спрашивает: нет ли у кого знакомого экзорциста, ибо его спина на грани перелома от ударов метлой.
Вчерашний день я провела в «Золотой Подкове», надеясь повидать искусного соблазнителя, который воспользовался моим игривым настроением. Но, увы, за целый день он не объявился в стенах заведения. Я не осмелилась спросить о нём у Мексиканца, боясь разрушить наши доверительные отношения.
Мой рюкзачок пока не найден. Мексиканец обещал опросить прихожан кабачка. Готовый отдать голову на отсечение, он заверял, что воров в столь приличном месте никогда не было.
Кир Булавин узнал, что ремонт машины закончат к завтрашнему дню. Эта новость, весьма приятная для меня и отнюдь – для него, ввела Кира в сокрушительную депрессию. Потому теперь он закрылся в четырёх стенах душной комнаты, не желая знакомиться с красотой окружающей среды.
Начинало светать, и я вновь лицезрела непонятный обряд в исполнении Мучи. У кого бы разузнать, зачем ей нужны эти пляски Вуду?»
Веранда постоялого двора Мучи
21 мая 2017 г., обеденное время
Впитывая дары щедрого солнца, Николь расположилась на белой лавке, прибитой к стене веранды. От неподдельного удовольствия она закрыла глаза.
«Жить – хорошо! – думалось ей. – А без мобильного, телевизора и нудящего начальства – ещё лучше!»
До того, как Николь проснулась и вышла на террасу, Муча подготовила необходимые мелочи для чаепития. Николь долго разглядывала порядок расстановки предметов на круглом столе. Чашки, необычайно легкие, широкие, украшенные узором птицы с дивным хвостом были сделаны из более прочного материала, чем фарфор, но очень схожего с ним. Деревянные ложечки размером с мизинец лежали с двух сторон: одна – для кедрового варенья, входящего в список главных заготовок хозяйки, вторая – для коричневого сахара. А блюда, на которых находилась выпечка, были квадратной формы, необычайно тонкие, как блины умелого повара.
На террасе показалась Муча, разодетая в серый сарафан из дешевой парчи. В загоревших её руках дымилась турка свежесваренного кофе.
