Текст книги "Поверить в чудо-3 (СИ)"
Автор книги: Елена Сарафанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
– Да я в этот день всё равно дежурила, ещё и две смены подряд. Вспомни, жаловалась, что в больнице грипп и медперсонал болеет,– отмахнулась красавица, а потом стукнула себя ладошкой по лбу. – Вот, дура! Это ведь не могло быть совпадением?
– Подозреваю, девушки решили отметить со своими половинками День всех влюблённых, – Сокора, надев шапку, наклонился и нежно поцеловал Ольгу. – Прости, дорогая, но боюсь, что тебя нагло использовали.
– Да уж, – вздохнула она. – И хочется рассердиться, и не могу. Что это со мной?
– Ты просто добрая. А на счёт праздника... то мы сами себе его придумаем, если хочешь.
– А если не хочу?
– Правильно, не нужно. Лично для меня каждый день осознавать, что мы вместе – уже праздник.
Макс пил кофе с печеньем и делился с Ольгой результатами своего расследования.
– Когда ты мне рассказала о знакомстве с Тищенко, я сразу обратил внимание на его окружение. Тут же всплыло имя второй жены Железного Феликса, её резкая невезучесть, а потом и исчезновение...
– Я никогда не спрашивала Филиппа, что он сделал со своей женой, не хотела знать, – вздохнула Ольга, переплетая седую косу. Она сидела напротив Макса на своём любимом диванчике в углу кухни и смотрела в окно на падающий снег.
– Да ничего кардинального, – отмахнулся охранник. – Ты уж совсем нас не демонизируй. Феликс просто быстро развёлся, благо штат юристов у него подкованный, и отправил благоверную в длительную ссылку за бугор.
– Хочешь сказать, он её повысил в должности? – вытаращила глаза Ольга. – И предложил работу за границей?
– Ну да, знать, что она где-то в Украине было для Тищенко слишком уж соблазнительно...
– ...чтобы не воспользоваться случаем и буквально не овдоветь, – хмыкнула красавица и, бросив терзать многострадальную косу, откинулась на спинку диванчика. – Рассказывай дальше.
– Потом, собственно, болезнь Василия. Ты не знаешь, Оля, но в наших кругах его называют Брюс...
– Как Брюса Уиллиса?
– Как Брюса Ли. Вася – знатный в прошлом каратист и до сих пор регулярно тренируется, добавив к карате ещё и тхэквондо.
– То есть, бой руками и ногами? – уточнила Ольга.
– Да. Я запомнил места, где у Василия зияли особенно заметные прорехи в ауре, заметь – не руки или ноги, именно торс. Потом посоветовался со знающими товарищами и пришёл к выводу – эти "дыры" могли быть сделаны только во время боя.
– То есть, тренировки?
– Именно.
– Интересно... – задумалась Ольга. – А кто был спарринг-партнёром Фомича?
– Откуда терминология? – ухмыльнулся Макс.
– Да вся моя юность – это команда борцов и иже с ними. Я даже на соревнования с ребятами ездила в роли массажиста, так что насмотрелась и наслушалась достаточно.
– О-о! – восхитился мужчина. – Так ты, оказывается, не просто девочка-цветочек, а ещё и крутой специалист в единоборствах.
– Ехидина, – отозвалась красавица.
– Я искренне! – обиделся охранник.
– Макс, не отвлекайся.
– Хорошо. Так вот, все последние годы у Василия на татами был только один спарринг-партнёр – тренер Влад. А три года назад, когда Влад лёг на операцию с язвой, с Васей недолго занимался один наш "чёрный", Лёнчик. Гад первостатейный, уголовное прошлое, две ходки...
– То есть, он сидел...?
– Да. Но дрался, говорят, классно.
– Почему в прошедшем времени?
– А тут начинаются интересные вещи. Спустя месяц после того, как Василий Фомич заболел и Филипп увёз в его в Европу на диагностику, с Лёнчиком произошёл несчастный случай. Его сбила машина прямо на пешеходном переходе.
– А виновника аварии так и не нашли, – кивнула понятливо Ольга.
– Именно.
– Ты часто говоришь "именно", – заметила девушка. – Мне почему-то нравится.
– Мне тоже. – ухмыльнулся Макс.
– Филиппу выводы свои озвучил?
– Вчера.
– И что он?
– Говорит, нужно думать, слишком уж всё зыбко.
– Да, нужен заказчик, но кто это может быть? Знаешь, Макс, а ты не узнавал у Тищенко, кому он дорогу перешёл? Может, кто-то хочет его бизнес?
– Смешная ты, Оля, да таких людей десятки. И "чёрные", и обычные. Богатые люди вечно за что-то борются-соревнуются, это и деньги, и влияние, и женщины...
– Ну да, сначала пытались убрать Тищенко через дуру-жену... О, узнай, пожалуйста, как она попала на работу и кто её рекомендовал? И не связан ли её благодетель (или его люди) с покойным Лёнчиком? Что-то такое крутится в воздухе, а ухватить мысль не могу, – нахмурилась Ольга. – Словно, кому-то нужно было или совсем избавиться от Филиппа, или на время ослабить его внимание...
– Очень похоже. Завтра же займусь этим вопросом, – кивнул охранник. – И на вот, – он вынул из сумки деревянный пенал-шкатулку и открыл его.
– О, мои браслеты, – обрадовалась девушка. – Я к ним так быстро привыкла, а в эти дни, пока ты забирал их на подзарядку к Тищенко, чувствовала себя, словно голой. – Она сходила в комнату за цветными футлярами и осторожно защёлкнула их на браслетах, после чего удовлетворённо вздохнула. – Ну что? Как я тебе сейчас?
Макс, сощурившись, рассмотрел Ольгу хорошенько, а потом сказал:
– Не знаю, то ли ты ещё больше усилилась, то ли Тищенко слабо зарядил браслеты, но твоя аура, Оля, по-прежнему привлекает внимание.
– О-о, – огорчилась она. – Я такая же яркая?
– Нет, конечно, но всё равно заметно... И почему-то я уверен, что Железный Феликс сделал всё, как надо. Дело в тебе.
– Может, это случилось после визита в монастырь? – задумалась красавица.
– Ты, кстати, так и не рассказала о нём.
Ольга кратко поведала охраннику, как спасала отца Михаила от "черноты", а он, внимательно выслушав, заметил:
– Откат должен был свалить наславшего без вариантов. Но я никого не нашёл.
– Да, ты говорил, хотя... – она побарабанила пальцами по столу. – Если среди ваших никто не слёг, а должен был ...он ведь здесь, в Киеве, я уверена, значит, находился в таком месте, где был не заметен.
– Ты о чём?
– "Чёрный" или "чёрная" могли втихаря отлёживаться дома ...или в это время уже лежали в больнице.
– А это идея, – встрепенулся мужчина.
– Есть ещё одно дополнение. Когда я снимала "черноту" с отца Михаила, как-то не сразу поняла, что эта гадость мне знакома. Почерк, понимаешь? Словно её делал один и тот же автор, который одарил похожим "подарком" Филиппа и Василия.
– Тищенко и его друг Василий – понятно, – удивился Макс. – А монах тут каким боком примазался?
– Вот и я думаю, где же отец Михаил встретил этого "благодетеля"?
– А что он говорит?
– Когда завтра придёт проверять здоровье ко мне на приём, тогда и расспрошу.
– Да ты что! Монах ...к нам? А как же я?
– Это будет в девять часов вечера. И ты, и Сели к тому времени отправитесь по домам.
– Хорошо. Но ты потом...
– Всё расскажу, обещаю.
Они помолчали, а затем Макс полез в сумку, достал лист бумаги, ручку и начал рисовать схему.
– Смотри, первым попал под удар Феликс. Но откат был слабым...
– Потому что я аккуратно распутала "черноту", – вставила Ольга.
– Затем ты лечила Васю, просто уничтожая сгустки порвавшейся ауры. Там тоже должен был быть откат. И если это тот же человек...
– Тот же, я уверена.
– ...значит, он мог после этого попасть в больницу.
– Конечно. Получается, если проклятье на монаха подвесила та же рука, то "чёрному" стало вновь плохо уже на больничной койке.
– А значит нужно спросить у отца Михаила не посещал ли он в праздники какую-нибудь больницу, ведь это принято у святых отцов на Рождество или Крещение разносить подарки страждущим? – уточнил Макс.
– Ага, пришёл, благословил...
– И получил "ответку в благодарность", – хмыкнул охранник. Он растёр ладонью свою бритую голову и покрутил в руках схему. – Очень интересная комбинация получается.
– Думаю, за два-три дня мы уже поймём, что происходит.
– Надеюсь. Ладно, Оля, мне пора..., – он встал, поблагодарил за кофе и пошёл в прихожую одеваться. А перед уходом сказал. – Я, когда что-то узнаю, сразу же позвоню.
– В воскресенье на приём приходят Вася и Филипп, нужно будет с ними посоветоваться и обсудить возможные варианты.
– Обязательно. Всё, я пошёл, береги себя.
Глава 16.
Приём в массажном кабинете закончился в восемь вечера. Ольга, выпроводив Сели и Макса за порог, организовала себе чай с бутербродами, плотно перекусила и уселась в мягкое кресло отдохнуть после напряжённого трудового дня. Кресло это появилось недавно стараниями Дмитрия Сокоры, который аргументировал свой подарок тем, что его девушка должна полноценно отдыхать.
– Очень правильно, молодой человек, – энергично закивала головой Цецилия Карловна. – Наша Оля весь день на ногах, а если ей удаётся присесть, то лишь на жёсткий стул. Это ведь никакого расслабления!
– Я в этом монстре сразу же усну, – воскликнула Ольга, рассматривая большое мягкое кресло тёмно-синего цвета.
– Спи на здоровье, – улыбнулся Сокора.
– А придёт новый клиент – мы тебя разбудим, – вклинился Макс.
– Тогда заносите это чудо в кабинет, там как раз место есть в углу, – вздохнула Ольга. – Буду теперь отдыхать... и сказала б "в часы досуга", но подобного здесь не бывает, пока.
– Благодарные клиенты делают нашей Ольге такую рекламу, – похвасталась Сели, – что у меня уже расписан весь март и половина апреля.
С тех пор, оставаясь наедине, девушка, сбросив обувь, заворачивалась в плед и забиралась с ногами в кресло, чтобы расслабиться и отдохнуть. Она даже несколько раз в нём дремала, когда кто-то из больных внезапно отменял свой визит. Теперь же, имея в своём распоряжении целый час, Ольга решила подумать о том, что произошло с ней в монастыре, потому что дальше откладывать случившееся было просто глупо.
"Почему я не хочу об этом думать? Боюсь? Опасаюсь чего-то? Не знаю. Уверена, что со мной говорили. И это был женский голос. Почему я его слышала – понятно, чтобы спасти отца Михаила. Иначе что...? Я могла допустить ошибку? ...Да, я могла сделать всё неправильно и мы оба со святым отцом – а сейчас я это осознаю – могли погибнуть. Именно поэтому мне помогли".
Девушка поёжилась и поплотнее укуталась пледом.
"Не зря мама остерегала меня от излишней самоуверенности, а я ей не поверила". Ольга припомнила, как Зоя досадливо упрекала её быть осторожнее:
– Не морщись, я не посягаю ни на твои знания, ни на умение, а просто делюсь опытом, – говорила она. – Сейчас, когда ты входишь в полную силу, нужно быть очень аккуратной и просчитывать все свои шаги. Я помню, какой сама была в тридцать лет – самоуверенной и всезнающей.
– Мне только 28, – вставила обиженно Ольга.
– Не цепляйся к словам, ты же понимаешь о чём я. Конечно, дочь, у тебя огромный опыт, ты практически не совершаешь ошибок...
– Профессиональных – нет.
– Но однажды это случится, если не научишься думать и анализировать. Поэтому – не спеши с диагнозами и лечением. Люди часто похожи, как и их болячки, но всегда встречаются случаи, когда оказывается, что всё намного сложнее, чем ты думаешь.
– Почему ты говоришь об этом?
– Ты слишком гордая, ошибка тебя может сломать, а я этого не хочу.
– Мама...
– Что, мама? Думаешь, раз ты особенная, то уже стала безгрешной и святой?
– Я точно не святая, – фыркнула девушка.
– Пойми, ошибаются все, ведь именно на ошибках мы учимся. А ты слишком самоуверенная. И то, что у тебя с детства чутьё на людей, не всегда может помочь.
"Мама была права. Я самоуверенно взялась спасать отца Михаила и чуть не угробила нас обоих. И даже, если б я выжила, то никогда себе потом не простила смерти хорошего человека. ...Но мне помогли так вовремя и так великодушно. Кто? Назову это высшими силами. Спасибо вам огромное!" Ольга истово прошептала благодарственную молитву и затихла.
"И что теперь делать? Не бороться с "чернотой"? А если от этого будет зависеть жизнь человека? ...И в случае моей победы опять нарушится равновесие сил, хотя в таком огромном городе, как Киев, это вряд ли будет заметно. ...Мне нужен совет, что делать и, главное, как? Взять отпуск и уехать "стажироваться" к бабушкам в Стусов? Уж они-то знают, как бороться с "чернотой", да и грех, чтобы умение и опыт многих поколений нашего рода ушёл вместе с ними в небытие. А ещё мне ни в коем случае нельзя принимать участие в физическом уничтожении зла, иначе пострадаю и я, и мои близкие. Хватит, Виктор расплатился своей жизнью за смерть старика Звенигоры и эту науку я запомнила до конца своих дней".
Ольга открыла глаза и потянулась к телефону. Быстро пролистав страницы заметок, нашла номер, который дал ей в Вильнюсе отец Петрас и решительно нажала вызов.
– Слушаю, – отозвался низкий мужской голос.
– Отец Владимир, ваш телефон дал мне отец Петрас из Вильнюса. Меня зовут Ольга.
В ответ – долгое молчание, а потом:
– А-а, Ольга? Вспоминаю, да. Был такой разговор осенью. Долго же вы собирались, чтобы мне позвонить.
– Не хотелось зря беспокоить, так как я вполне справлялась со своими проблемами, но сейчас...
– Не справляетесь?
– Почему же, вполне, но мне нужен совет. Я могу с вами встретиться?
– Сейчас я занят, но на следующей неделе могу уделить вам время, правда, немного. Договоритесь с моим помощником, – отец Владимир продиктовал номер телефона и попрощался.
– Всё, – выдохнула Ольга, – теперь только вперёд.
Она спрыгнула с кресла, быстро привела в порядок кабинет и приёмную, а через десять минут уже встречала гостей – важное монастырское братство.
Они вошли в кабинет друг за другом, все – в тёмном облачении и высоких монашеских шапках, бородатые и улыбчивые. Вежливо поздоровались и вдруг замолчали, переглядываясь, а Ольге почему-то показалось, что им неловко оттого, что пришлось общаться с сопливой девчонкой. Но первые же слова отца Афанасия объяснили заминку монахов.
– Ольга, почему ты не светишься? Что-то случилось?
– Вы о моей ауре? – она понимающе улыбнулась. – Нет, всё в порядке. Это я маскируюсь. – И девушка стянула с рук браслеты.
– О-о! – воскликнул игумен.
– Но как...? – удивился отец Михаил.
– А я никакой разницы не вижу, – огорчился Иона. – Жаль.
– Можете посмотреть, – Ольга протянула браслеты монахам и выслушала охи и возмущённые протесты о том, как она может носить на себе такое зло.
– Знаете, за последние годы я не раз убеждалась, что всё в жизни зависит от самого человека. Сколько обычных людей совершает преступления? Неисчислимое количество. А сколько "белых" не творят добро? Такое ведь часто бывает, – заспорила девушка. – «Чернота», особенно врождённая, – это как талант, данный человеку от рождения. Многие прекрасно рисуют, но не становятся художниками, как и чудесно поющие редко выходят на концертную сцену, потому что занимаются совершенно другим делом. Так и предрасположенность к злу не всегда делает человека исчадьем ада.
– То есть, ты...?
– Ни на какой страшный сговор не шла, а просто однажды спасла человеку жизнь и здоровье. И то, что он "чёрный" – не делает его хуже остальных людей, потому что для меня каждая жизнь бесценна. Вот и ответили мне добром на добро и помогли защититься от излишне любопытных взглядов.
– Понимаю, – вздохнул отец Афанасий. – Но, надеюсь, в дальнейшем ты всё-таки будешь осторожнее в выборе друзей.
– Давайте начнём осмотр, – предложила Ольга. – Время – десятый час.
– Конечно-конечно, – закивали монахи.
– Отец Михаил, вы первый.
– Обследовала, подлечила и выправила всем позвоночники до приемлемого состояния, – рассказывала Ольга за поздним ужином Сокоре о визите монахов в её кабинет. – Они были очень благодарны и забрали с собой мою новую визитку.
– Где указаны платёжные реквизиты? – уточнил Дым.
– Ага. Мне надоело диктовать номер карточки клиентам, которые хотят сказать спасибо по отдельному тарифу, вот и придумала такую визитку. Теперь, каждый может перечислять свою благодарность в зависимости от самочувствия.
– Благодарность – щедра, но жадных тоже хватает, как и глупых, которые гордо верят, что тебя обманули.
– А, – отмахнулась девушка, – таких жизнь сама накажет.
Они помолчали, а затем Ольга быстро убрала со стола и вновь села напротив Сокоры.
– О нашем расследовании Макс тебя известил?
– Ты о случаях с Тищенко и его друге? Да. Только меня удивляет, как "чёрные" могут быть связаны с монахом, которого ты лечила?
– Не знаю, но отец Михаил действительно в Крещение посещал городскую больницу, находящуюся недалеко от монастыря. Разнёс подарки и благословил больных на скорейшее выздоровление и вскоре после этого слёг.
– Значит, паучиха в той больнице, – удовлетворённо кивнул Дима.
– С чего ты решил, что это женщина?
– Макс высказал такое предположение. Он вычислил знакомую "чёрную", которая лежит в vip-палате больницы, и очень был этим взволнован. Вроде, она родственница молодой жены Тищенко.
– Поня-ятно, – протянула Ольга. – Зная талант моего охранника, уверена – к выходным он разложит всё по полочкам и тогда Тищенко, наконец, поймёт, отчего и почему на него свалились все напасти.
– И он, и его друг Василий будут снова тебе должны, – засмеялся Дым.
– Ничего, это лишь укрепит наше сотрудничество.
– Как же нам всем с тобой повезло, – покачал головой мужчина, с любовью рассматривая красавицу. – Ты же палочка-выручалочка на любой случай.
– И это очень осложняет мою жизнь, – серьёзно ответила девушка. – Знал бы ты, как давит такая ответственность, особенно, когда боишься совершить ошибку.
– Оля? – растерялся Сокора.
– Что, Оля? Да, я лечу людей и возвращаю им здоровье. Медицина – это моё. Но когда начинаются пляски вокруг "чёрных", в которые втягивают и меня – становится невыносимо. Как определить, кто более виновен? Как снимать "черноту", чтобы не убить наславшего? Я ведь один раз уже совершила непоправимое и за это расплатился мой муж.
– Он погиб из-за "черноты"? – тихо спросил Дым.
– Да. Хотя я и не была виновата, но там столько всего намешалось, что когда произошёл откат, пострадал именно Виктор. А я... я в тот момент только случайно не оказалась с ним рядом... иначе в могиле нас лежало бы двое.
Дима протянул руки и сжал ладони любимой, пытливо вглядываясь ей в лицо.
– Ты когда-нибудь расскажешь об этом?
– Обязательно, но только не сейчас, ещё слишком больно...
– Иди ко мне, – Он притянул Ольгу на колени и крепко обнял. – Когда я говорил о счастливчиках, которым повезло тебя встретить, то в первую очередь радовался за себя. Я – счастливчик, потому что ты – рядом, и очень хочу, чтобы ты была счастлива.
– Да? – она взглянула ему в глаза.
– Угу. И ни за что не откажусь от тебя, потому что понимаю – для меня это последний шанс быть полноценным человеком. Да, я вполне благополучен и состоялся в профессиональном плане, как юрист, у меня замечательная семья и друзья, но любовь... тем более отношения с такой необычной женщиной, как ты – красавицей, волшебницей, "белой" колдуньей – это же... словно бонус в конце жизни.
– Каком конце жизни? Ты – в расцвете лет!
– Оля, когда мужику переваливает за сорок, у большинства не остаётся никаких иллюзий, в первую очередь, в отношении женщин. Но если в этом возрасте мужчина же всё полюбил и полюбил от души, по-настоящему – считай, это уже до конца жизни.
– Если так, то ладно. А то мне хватило и одного вдовства, – выдохнула Ольга. – Знаешь, в последние дни столько всего мрачного произошло, что...
– Сбежать хочется? – понятливо хмыкнул Дым.
– Не сбежать, развеяться.
– И как?
– Танцевать хочу.
– Легко, – кивнул Сокора. – Когда у тебя ближайший свободный вечер?
– В пятницу.
– Отлично, поедем танцевать. Единственное, что хочу знать – это твои предпочтения в музыке и окружающей обстановке.
– Чтобы было шумно и весело, но, при желании, можно легко уединиться. Чтобы музыка была заводной и ритмичной ...и ты, если не танцуешь, не мешал мне развлекаться.
– Обещаю! – клятвенно заверил Дым. – А сейчас – марш в кровать, а то – вон бледная какая и синева под глазами, скоро спать начнёшь сидя.
– Уже сплю, – зевнула вдруг Ольга.
Спустя короткое время Дима полюбовался ею в голубом отсвете уличных фонарей, блёкло освещавших комнату, и тихо порадовался, что любимая рядом, а потом, легко обняв за плечи, притянул девушку к себе и крепко уснул.
Глава 17.
Первая городская больница, в народе называемая Красный хутор, располагалась на выезде из Киева (Харьковское направление). Раньше по этой трассе, пока не построили объездную дорогу, постоянно громыхали многочисленные грузовики и фуры, стремящиеся на восток Украины, и городскому транспорту часто приходилось маяться в пробках, особенно по утрам, когда народ из спальных районов стремился на работу. Вечерами была та же история – забитые битком автобусы-гармошки медленно ползли в сторону окраины, а киевляне, тихо (или громко) чертыхаясь, постоянно поглядывали на часы, ведь нужно было успеть скупиться в универсамах, а ещё забрать детей из садика.
Проблему решило метро и объездная дорога. Теперь Харьковское шоссе, засаженное молодыми каштанами (старые тополя срубили из-за постоянного пуха) радовало глаз – чистое, просторное и современное. И Ольга, когда было время, с удовольствием пешком добиралась на работу, ведь жила почти рядом, за два квартала.
Сегодня, выйдя пораньше, она поёжилась на холоде, но затем, решительно миновав автобусную остановку, потопала в сторону больницы, чтобы по дороге спокойно обдумать ту информацию, что собрал для неё Макс.
Итак, несколько людей, попавших под её опеку, а именно так считала девушка (ведь почему-то судьба столкнула их и такие подсказки Ольга давно воспринимала очень серьёзно), оказались помечены одной и той же "чернотой". Вначале был Филипп Тищенко, попавший в аварию из-за "печати принуждения", затем его друг Василий Фомич, чью ауру буквально вбили внутрь тела, и завершал компанию монах Михаил, случайно благословивший неизвестную "чёрную" в больнице.
"Хотя, если смотреть по хронологии случившегося, то первым пострадал Василий, – хмыкнула Ольга. – Значит, цель – он? Не обязательно. Вася – лучший друг Тищенко, почти брат. И если достать хотели именно Филиппа или на время как-то ослабить его внимание, то болезнь друга – самое то. Получается, всё-таки изначально вредить собирались Тищенко. И все пути ведут к незнакомке из больницы. Макс обещал к вечеру собрать как можно больше сведений о паучихе. Странно, почему для неё выбрали такое определение".
А потом девушка вспомнила, как сама училась ставить метку на своих подопечных и изумлялась ярко-белым нитям, которые связывали её с больными. "Она тоже метит, – поняла Ольга. – Но если я через эту связь лечу и помогаю, то паучиха, наоборот, вытягивает силу или просто контролирует перемещение своих жертв. Так, нужно связаться с Максом". Она быстро набрала номер телефона охранника и сказала:
– Мне нужно, чтобы вечером ты отвёз меня к той больнице, где лежит родственница Тищенко. Сможешь?
– Буду ждать на стоянке в шесть вечера.
– Договорились.
Дневное дежурство, как всегда, было загруженным и хлопотным.
– А потому что пятница, – вздыхала напарница Галина. – В этот день выписывается большинство пациентов.
– Но не у нас, – возражала Ольга.
– Сегодня – и у нас тоже. Шесть человек для травматологии – отличный результат, вот только приходится побегать: оформить бумаги к выписке, помочь больным собраться, а некоторым вызвать такси и провести до машины. Зато следующей смене повезло, заступающим в ночь будет меньше хлопот.
– Ничего, потерпим, – улыбнулась Ольга.
А к вечеру девушку порадовал неожиданный звонок.
– Привет, подружка!
– Наташа! – воскликнула Ольга. – Ты вернулась?
– Ага, уже второй день в Киеве. И готова общаться.
– Давай завтра вечером. Я иду в клуб с приятелем...
– Это то, что я думаю?
– Да, – засмеялась Ольга.
– Ура! Наконец-то! Познакомишь?
– Обязательно. Если присоединишься к нам, будет тебе и знакомство с Димой, и сразу же расскажешь о своих впечатлениях о командировке.
– Договорились.
– Тогда до завтра, созвонимся с утра.
На вопросительный взгляд напарницы девушка объяснила.
– Моя лучшая подруга работает в туристической фирме и ездит изучать новые перспективные туры для наших отдыхающих. В этот раз маршрут Наташи составили Канарские острова и западное побережье Африки.
– Ой, как интересно, – воскликнула Галина.
– А подружка часто жалуется, что в поездках скучает по Киеву, хотя зимой, да ещё такой снежной, как в этом году, побывать на юге, искупаться в океане, попробовать экзотическую морскую кухню – это сказка.
Сокора, предупреждённый об увеличении их компании, предложил для баланса прихватить с собой ещё кого-то из мужчин. Выбор пал на Макса.
– Правда, не знаю, согласится ли он, – хмыкнул Дым.
– Я его уговорю, – пообещала Ольга. – У нас как раз намечается небольшая поездка вечером.
– Да? А куда?
– Дома расскажу. Всё, пока, я работать.
По пути на правый берег Днепра Макс обстоятельно рассказал всё, что успел выяснить.
– Марианна Яковлевна Фройд, 65 лет, дважды вдова, долго жила за границей, вернулась в Киев 10 лет назад и занялась строительством особняков для местной элиты. Юлька – жена Тищенко – внучатая племянница Фройд. Марианна – родная сестра её бабушки.
– Что о Фройд говорят ваши?
– Состоятельная, предприимчивая, безжалостная, одним словом – стерва.
– А мне нравятся стервы, – улыбнулась Ольга, – у них есть характер. Плохо лишь, когда стервы превращают свою жизнь в зло и потом из-за него же и страдают.
– Ага, замкнутый круг получается. Стерва – зло, и зло – это стерва. Или можно ещё сказать, что у зла лицо стервы.
– Кстати, о лице, – повернулась Ольга к охраннику. – Какая она, эта Фройд?
– Говорят, в молодости была потрясающей красавицей – зеленоглазая, рыжая, фигуристая и всё такое.
– Рыжая? А я думала, она брюнетка, ведь явно еврейское имя.
– У евреев рыжих много, поверь. Блондинок мало, в основном крашенные, большинство – брюнетки, конечно. Но рыжие – это цвет любой нации, в том числе и еврейской. Кстати, мы уже приехали.
Их автомобиль остановился на одном из многочисленных холмов правого берега, откуда открывался вид на местную больницу, состоящую из нескольких корпусов.
– Крайнее здание справа – терапия. Верхний этаж – там, где пластиковые окна – vip-отделение. Я вчера здесь позависал немного, осторожно пораспрашивал персонал о самочувствии Фройд, так все говорят одно – дама плоха, лежит в прострации, диагноз непонятен, перспективы никакой.
– О, Боже! – тихо воскликнула девушка.
– Что ты так переживаешь о паучихе? – удивился Макс.
– А если я невольно её убила?
– И что? Так ей и надо.
– Ты не понимаешь. Мне нельзя убивать... Хотя, что я говорю – никому нельзя убивать.
– Оля, не глупи, – огрызнулся охранник. – Какое "нельзя"? Всё-равно убивают. И много. Постоянно. Да вся история человечества – это сплошные убийства.
– Но именно мне нельзя.
– Это какое-то правило?
– Да. Потому что его нарушение карается смертью близкого человека. Так погиб мой первый муж...
– Ты вдова? – обалдел Макс.
– Уже четвёртый год.
– Дела-а, – протянул мужчина. – Сочувствую, Оля.
– Лучше давай о деле, – перевела разговор девушка. – Посмотри на больницу, что ты видишь?
– Ничего такого – корпуса, парковка, снег кругом... А что я должен видеть? Ты объясни.
– Сосредоточься на окне, где лежит паучиха. Давай.
Макс засопел, прищурился, вгляделся, а потом выдохнул:
– У её окна клубится "чернота", значит, и внутри её хватает.
– Вот, – удовлетворённо кивнула Ольга. – Всё насланное вернулось и находится рядом с хозяйкой.
– Но почему "чернота" не рассеивается в пространстве? Ведь защита у Фройд наверняка стоит надёжная?
– Думаю, возврат завязан на носителя и Марианне нужно провести какой-то ритуал или что-то подобное, чтобы откат исчез.
– А как она его проведёт, если находится в отключке? – резонно заметил Макс.
Они замолкли, переглядываясь, а потом Ольга спросила:
– И давно эта дама в таком состоянии?
– Три недели.
– Странно, – пробормотала девушка. – И непонятно. Почему никто из ваших не поможет Фройд? Это ведь неправильно – столько "черноты" в одном месте, а вокруг люди и, заметь, больные, то есть сопротивляемость организмов у них низкая. Наверняка у многих начались обострения... да и вообще, при длительном контакте больного человека с "чернотой" до летального исхода рукой подать.
– Не знаю, Оля. Наши точно должны были помочь, но видимо не смогли.
– И что теперь делать? Это ведь, как маленький Чернобыль – паучиха фонит и всех заражает. Кстати, а почему "паучиха"? Кто её так назвал, ты?
– Нет, это Ли, то есть, Василий Фомич. Он был при разговоре, когда я докладывал Тищенко о том, кого обнаружил в этой больнице. Вася и высказался, что мол она – паучиха.
– Интересно, – выгнула бровь красавица. – Тебе не кажется, Макс, что тут замешано что-то личное?
– Кажется, но со мной мужики откровенничать не пожелали. Может, у тебя получится что-то узнать?
– Хорошо, я попробую.
– Оля, прости, закурить страшно хочется, я выйду ненадолго, – Макс, рывком застегнув куртку, выскочил из машины, а девушка тихо засмеялась, понимая, что он сбежал, чтобы не выслушивать её нотаций о вреде табака. Но сидеть одной Ольга не захотела и вышла вслед за своим охранником.
– Не бойся, ругать не буду, – успокоила мужика, а потом, встав рядом, закрутила головой. – Всё-таки Печерск – красивый район, необычный. Тут тебе и новые высотки, и парки-скверы, и много домов из шестидесятых годов, а ещё встречаются совсем хибарки или вон, – кивнула вдаль, – целый квартал частных особняков, один другого круче.
– Ага, – кивнул Макс. – Хотя я больше люблю Подол. Правда, сейчас он тоже перестраивается, но, по крайней мере, архитекторы стилизуют новостройки под общую картину старого города.
– Слушай, Макс, – повернулась к нему девушка. – Хочу спросить по поводу своих браслетов. А ты сам не можешь их подзарядить, в смысле, усилить "черноту"?
– Попробовать могу, но гарантий не даю, у меня ведь другая специализация. – Он отбросил окурок и протянул руку. – И раз мы на улице (а такие вещи мне удобнее делать на открытом пространстве), давай прямо сейчас и проведём эксперимент. Методику мне Феликс объяснил. Только ты отойди подальше, мало ли что.
Ольга протянула браслеты охраннику и потопала по тротуару в сторону больницы. Девушка специально не оглядывалась, сосредоточившись взглядом на чищенном от снега асфальте, и старательно "не замечала", как таращатся на красавицу проходящие мимо парни. "Студенты, – хмыкнула понимающе. – Здесь же кафедра мединститута, практика и всё такое. Но ведь седьмой час уже, почему так поздно идут занятия? Или это подработка у старшекурсников?" Обойдя очередную компанию парней и девушек, она зашла в просторный холл больницы и присела на скамью у окна.
Но ожидание Ольги оказалось недолгим. Почти расталкивая посетителей, проходящих мимо строгой вахтёрши к лифтам, в холл вбежала крупная пожилая женщина в одежде медсестры и начала торопливо оглядываться, а потом зацепилась взглядом за Ольгу и помаршировала к ней.
