Текст книги "Я чувствую (СИ)"
Автор книги: Елена Ласт-Сумерка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
10.
Мы уже около десяти минут топтались на крыльце моего дома. Я остро ощущала, что там никого нет, меня не ждут, и от этого становилось грустно. Роб неуверенно переступал с ноги на ногу и периодически раскрывал рот, но тут же спохватывался и прикусывал губу. Не знаю, о чем нужно его спросить... Все это так странно выглядит... Я вспомнила чарующий взгляд золотых глаз и сердце недовольно екнуло, требуя наслаждаться голубым небом в глазах Роба. Я виновато вжала голову в плечи и тихо спросила:
–Как там Лео?
Роберт поджал губы, состроив недовольную гримасу.
–Не знаю. Я вижу его... кхм... только днем, – он испытующе посмотрел на меня, будто по лицу угадывая, что я поняла, а что – нет.
–Хочешь сказать, вы разговариваете только по ночам? – по-крайней мере прозвучало это именно так.
–Ну... Я не хочу лгать, не заставляй меня... – его черты исказила вселенская боль и я пожалела, что вообще начала этот разговор.
–Я пойду, – совсем тихо прошептала я и толкнула дверь. Из дверного проема на меня смотрела темнота. Темнота и неизвестность. Я знала, что он остановит меня, и потому не испугалась, когда мое плечо сжали в тисках.
–Вита, – он все еще держал мое плечо, а другой рукой потирал переносицу, – Я знаю, кто был прошлой ночью в твоей комнате...
Мне не нужно было продолжения, логическая цепочка выстроилась быстрее, чем он успел закончить. Тот, кто виноват в случившемся, обещал вернуться за мной... Я убью его... Если смогу.
–Где он? – выплюнула я. Сколько же яда было в моем голосе... Парень молчал. – Где. Лео. – четко повторила я. Его глаза расширились, позволяя разглядеть голубую радужку в полном объеме. Я тряхнула головой, чтобы не растаять.
–Я не... – в доме что-то отчетливо грохнуло и я рванула внутрь. Роб все еще что-то бормотал, но я его уже не слушала, а на всех парах неслась по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку. Тьма обступила меня со всех сторон, не давая вдохнуть. А еще ярость смешанная с благоговением. Это он. Я влетела в свою комнату и резко включила свет. Золотистые глаза лишь на секунду расширились, а потом позволили мне утонуть. Вокруг сверкающим ковром рассыпались осколки оконного стекла, но я смотрела лишь на божество, стоящее возле моей кровати и небрежно облокотившееся о подоконник.
–Извини, обычно окно всегда открыто, – мягко пропел Лео. Смысл фразы доходил до меня несколько минут, но потом я передернула плечами и закрыла глаза. Давай же, давай, Вита! – вопил голосок внутри меня – Врежь ему!
Не поднимая век, я нашарила нечто большое и увесистое, мысленно представила себе комнату и его примерное расположение. Подошла ближе и с размаху опустила предмет. Послышался треск и по рукам пробежала дикая боль. Я разжала хватку и завопила, одновременно распахнув глаза.
–Что ты наделал! – орала я, размахивая ушибленными руками.
–Было забавно, – откуда-то слева раздался насмешливый голос.
Я повернулась и уставилась на развалившегося на моей кровати парня. Передать словами этого невозможно! Я захлебывалась собственным гневом, красная пелена застилала глаза, но не мешала разглядывать невероятно прекрасного... убийцу моей мамы. Не обращая внимания на боль, я, как дикая кошка, запрыгнула на кровать и принялась бить его по лицу, плечам, животу... Везде, куда только могла дотянуться. По моим меркам, он должен был кричать и биться в агонии уже, как минимум, пять минут, но он лежал спокойно и в голове промелькнула мысль «А вдруг я убила его?».
–Тебе стоило взять биту, ну или, на крайний случай, сковороду, – я подняла взгляд на его лицо и поняла, что он не шутит. На губах насмешливая улыбка, но глаза серьезные и... понимающие? Внутри что-то оборвалось и я рухнула на пол, до боли сжимая себя за плечи. Колени рефлекторно прижались к груди, закрывая сердце от мук. Если бы боль была физической... Если бы... Чужие руки обхватили меня, но я не могла сопротивляться. Не было сил. Судорожные всхлипы вырывались из груди, заполняя собой все помещение. Секунда и я уже лежала на кровати, обращенная лицом к Лео. В этот момент он показался мне обычным парнем. Где-то в другой, более счастливой жизни, я могла бы гулять с ним по пляжу, держась за руки, но не сейчас. Не сейчас, когда отца нет в живых уже больше десяти лет, а мама лежит в больнице под пристальным вниманием врачей без всякой надежды выкарабкаться. У меня никого не останется, а я буду обязана жить, чтобы было кому помнить о них. Последняя слезинка скатилась по щеке и с громким стуком упала на покрывало, настолько тихо было в комнате. Хотелось выпустить со слезами всю боль, что комком стояла в груди, но глаза высохли, не желая больше предаваться унынию. Так и было. Каждая частица тела жила отдельно, занимаясь своими делами: сердце стучало, разгоняя по венам кровь, легкие заполнялись воздухом, а руки не позволяли рассыпаться на кусочки, обхватывая прижатые к груди колени.
Умные желтые глаза жестко, даже жестоко, смотрели на меня. Такой знакомый взгляд... Подсознательно я уже сравнивала их с глазами дикой кошки из зоопарка. Как же они похожи...
–Это был ты?! – не вопросительно, а, скорее, утвердительно, заявила я. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Густые брови ни на миллиметр не сдвинулись, отражая полное умиротворение их хозяина.
–Что – я? – так тихо, что я едва услышала, прошептал Лео.
Я не ответила. Всегда считала, что за свои недолгие пятнадцать лет изучила мир вдоль и поперек. Факты говорили сами за себя, сердце вторило им в унисон, но так не бывает... Он всегда появляется только после захода солнца. Это раз. Роб сказал, что они видятся только днем, а днем он работает в зоопарке. Это два. Рычание в парке в тот вечер, когда погиб один из туристов. Это три. Да, он мог слышать о моей маме из толпы, когда я уговаривала Роберта придти в гости, но открыв для себя первые три факта, невольно поверишь, что в клетке был он. И, конечно же, глаза. Те самые, что преследуют меня во снах.
–Это был ты! – уже более утвердительно воскликнула я. Когда сам веришь в то, о чем говоришь, все оказывается просто как дважды два. В этот раз он нахмурился.
–Знаешь, я беспокоюсь о твоем душевном здравии, – очень серьезно проговорил он, но на дне глаз плескалась насмешка. Я покосилась на щепки стула, нашедшего свое пристанище под подоконником.
–С сегодняшнего дня я состою на учете у психолога, – первая внятная фраза за вечер. Он испытующе посмотрел на меня и, видимо, не нашел никаких намеков на шутку или ложь.
–Кажется психологу достанется не меньше, – прошептал он. Я оглядела парня с ног до головы и поняла, что в порыве злости разорвала на нем рубашку.
–Сам виноват, – хмыкнула я.
–В чем виноват? – Лео резко наклонился к моему лицу, так, что между нами осталась всего пара сантиметров. Я напрягла мозг, пытаясь вспомнить, хотя это казалось невозможным, когда вот-вот можно дотянуться до его губ.
–Мама, – выдохнула я, будто одним словом можно все объяснить.
–Что с мамой? – мягко подтолкнул меня парень.
–Она в коме.
–Мне жаль, – скучающе пробормотал он.
–Тебе жаль?! – я повысила голос на пару тонов, переходя на скрипучий визг, – Это ты напугал ее! Ты!
–Каким образом? – насмешливо процедил он.
–Когда забрался в окно и разбил лампу! – вот теперь его лицо резко изменилось: глаза стали задумчивыми, скулы обострились, а между бровей пролегла еле заметная складочка.
–Ты правда считаешь меня настолько неуклюжим, что я могу случайно разбить лампу? – после нескольких секунд раздумий ответил тот. Я снова покосилась на осколки, рассыпанные по ковру, а потом вернула взгляд на него, – Это не в счет, – быстро пробормотал Лео. Я все еще была настроена скептически, когда он резко вскочил на ноги и принялся ловко лавировать меж осколков и щепок. Ни хруста, ни звона. Ни-че-го. На другом конце комнаты он подпрыгнул и мягко приземлился на носочки прямо напротив меня.
–Все еще не веришь? – он вопросительно выгнул бровь.
–А как же окно, – неуверенно пробормотала я.
–Я заслушался и не обратил внимания, что сегодня оно закрыто.
–Ты сказал «сегодня»? – я резко села и комната накренилась, грозя повалить меня назад.
–Спокойно, Вита, – Лео мягко уложил меня и приложил палец к моим губам. Нестерпимо захотелось укусить его, но я сдержалась, надеясь на вразумительный ответ. Ведь должна быть причина.
–Я действительно бывал здесь, но не вчера. Той ночью было одно обязательное дело. Когда-нибудь ты поймешь.
–Объясни, – потребовала я.
–Не сейчас. Мне пора, – он нервно оглянулся на разбитое окно и сделал неуверенный шаг, -К утру стекло будет на месте, – еще шаг, – И это не я вчера был здесь, – прыжок, – Это Роберт.
11.
Я стояла на крыльце и упорно вглядывалась в темноту, а до этого несколько раз обошла вокруг дома в поисках сбежавшего преступника. Или двух сбежавших преступников? Я запуталась, причем окончательно. Один из них виновен и это не обсуждается. Кого я лишусь этой ночью? К черту обоих! Ненавижу!
Я вошла внутрь, громко хлопнув дверью для невидимых зрителей, защелкнула все задвижки и, наконец, заперлась на ключ. Смысла в этом никакого, учитывая, что на втором этаже выбито стекло и туда очень удобно взобраться по дереву, растущему во внутреннем дворе. И почему все должно быть таким сложным? Лучше бы в комнату забрался какой-нибудь малолетний наркоман, ошибившись в том, как многообещающе выглядит дом снаружи. Хотелось забыться и, к примеру, посмотреть телевизор... Ага, пульт у мамы в палате. Для моего рассудка здесь слишком тихо. Может, послушать музыку?
Я тихонько прокралась в свою комнату. Дверь знакомо скрипнула, открывая ужасный вид на беспорядок в комнате. Я вдохнула поглубже и шмыгнула к ящикам, в одном из которых должен лежать плеер. За окном послышался шорох. Включив свет, я вывесилась в окно. Роб стоял под деревом и на взгляд прикидывал свой путь наверх. Схватив большущий учебник по анатомии, я злорадно ухмыльнулась и, прицелившись, метнула его в парня. Учебник упал рядом с целью, не задев его. Обидно. Я тут же обернулась в поисках следующего снаряда и под руку попался искомый плеер. «Мне тебя жаль, приятель, но ты погибнешь за благое дело» – тихо прошептала я, и со всей силы запустила его вниз. В этот раз я угодила преступнику по ноге. Он неуклюже запрыгал, сжимая пострадавшую ногу руками, и принялся очень неприлично ругаться. Я хохотнула, приготовившись к поиску нового снаряда. Так, чем я еще готова пожертвовать... Алгебра, тригонометрия, матанализ... Отлично! Ненавижу математику! С криком «Банзай» я метнула один из учебников в разбитое окно.
–За что?!
–Это был ты! – еще один снаряд угодил ровно по голове. Роб пробормотал что-то тихое, прикрывая руками пострадавшую макушку, – Ты виноват, что моя мама в больнице! – мимо. Что бы еще такого найти? Взгляд метнулся к одиноко стоящему стулу. Его брата я убила час назад, разбив о подоконник. Может, он будет рад последовать за ним? Я решительно вывесилась наружу, крепко сжимая двумя руками спинку стула. Живот пронзила резкая боль и я пошатнулась, ослабив хватку. Полированное дерево выскользнуло из пальцев и через несколько секунд с тихим хлопком разлетелось в щепки. Глаза наткнулись на красное пятно, расплывающееся на животе. Я взвизгнула и схватилась за острый конец вонзившегося осколка. Ладони соскальзывали, оставляя на стекле кровавые разводы. Держаться на ногах было непосильной задачей и я рухнула на пол, стараясь как можно меньше шевелиться. Сначала в окно залетели несколько учебников, а потом за край подоконника ухватилась бледная рука. Голубые глаза смотрели пристыженно и, в то же время, удивленно.
–Вита, ты притягиваешь всех маньяков города и его окрестностей.
Сквозь серый туман, стремительно заволакивающий обзор, видно, как Роберт оглядывает острые концы стекла, торчащие из оконной рамы. Вот одна нога, вот другая... Я упорно борюсь с туманом, но он побеждает. Хочется поддаться ему, тем самым избавившись от боли. Картинка смазывается, а потом – только непроглядная тьма.
-Мне уже можно ходить? – медсестра посмотрела на меня как на умалишенную и выскочила из палаты.
–Мисс Ребеллиус, похоже вы не понимаете. Перитонит – серьезная штука, да и к тому же швы наложили всего пару дней назад, – я закатила глаза и глубоко вдохнула, от чего стало невыносимо больно в области живота.
Очень хотелось проведать маму. Врач говорит, что если через две недели ее состояние не улучшится, аппарат искусственного дыхания отключат и она умрет. А мне лежать еще около пяти дней. Роберт вызвал скорую, а сам сбежал, не дождавшись ее приезда. Как только я очнулась, в палату вошел шериф Дорт. Пришлось долго и упорно объяснять ему, что на меня не напали, а я сама в порыве гнева разбила окно и случайно напоролась на острый осколок. Он долго изучающе смотрел на меня, пытаясь понять, где я лгу, а где нет, а потом, скрипя зубами, все же согласился. Шериф все еще разыскивает того «неизвестного» воришку, который забрался в наш дом, после чего маму увезли в реанимацию. Думаю, теперь он пытается сопоставить эти два факта. О чем говорить? Тут даже у полоумного трехлетнего ребенка появятся подозрения!
На прикроватной тумбочке затрезвонил мобильный. Доктор Шварц любезно подал его мне и удалился, сославшись на срочный вызов. Я подняла трубку, даже не взглянув на экран.
–Алло, – прохрипела я.
–Вита! Пообещай не ругаться! – быстро протараторил звонкий голосок.
–Мия... Торжественно клянусь, ложа руку на Конституцию Соединенных Штатов! Выкладывай.
–Лучше он сам... – мелкая возня, шипение, а потом мужской голос мягко выдохнул мое имя. Я напряглась, чувствуя, что мобильник вот-вот рассыплется в прах.
–Кажется, ты должен быть на работе? – язвительно заметила я.
–Ты давно в календарь смотрела? Сегодня воскресенье.
–Прошу прощения, но по твоей вине я уже два дня валяюсь на больничной койке!
–Можно я приеду? – одновременно со мной, кто-то громко выдохнул, – Клянусь, я все объясню!
–Хорошо, – коротко кинула я и нажала кнопку «Завершить вызов».
Отлично, Роб разыскал моих подруг, чтобы позвонить мне. Просто так, значит, приехать в больницу мы боимся. Ему действительно есть что объяснять и, даже, более того – есть за что извиниться. Вот интересно, Лео уже вставил стекло? А как отреагировал шериф? Ох, он действительно считает меня наркоманкой, связавшейся с плохой компанией. Вита, что ты делаешь?! Нет, даже не так. Вита, что ты будешь со всем этим делать?! Сейчас бы послушать что-нибудь успокаивающее, да вот только плеер трагически скончался. Это, кстати, еще более подтверждает версию о том, что я была в состоянии аффекта и хорошо, что мне под руку никто не попался. По-крайней мере, шериф будет думать именно так. Или нет? Может, он уже решил, что я была под кайфом? Хотя, как? Любая медицинская экспертиза покажет, что ничего противозаконного в крови не было. Хватит думать об этом! Не моя забота! Пусть сам расследует!
Белоснежная палата выводила из себя. Белые стены, белый потолок, даже занавески на окнах и те белые! Вдоль противоположной стены стоят еще несколько кроватей и все пусты. Неудивительно, городок слишком мал для ежедневных попаданий в передряги. Я не в счет! Похоже за последние несколько дней я испортила всю криминальную статистику города. Вита, ты – ходячая неприятность! Слава Богу, хоть из окна не выпала! Интересно, а разговаривать сама с собой – это последствия физически перенесенных травм или моральных?
Дверь отворилась и в комнату впорхнула все та же медсестра. В руке она несла огромный шприц с очень острой на вид иголкой. Я икнула.
–Врач приказал вколоть успокоительное, – проворковала белый ангел и пожала плечами.
–Но ко мне сейчас придут посетители! – попыталась воспротивиться я.
–Ничего, лекарство подействует только через десять минут. Может быть успеют... – последнее она прошептала, уже вкалывая препарат. Боль в животе вновь прорезалась, но менее заметно. Сейчас я беспокоилась только об острости иголки.
В дверь постучали и я, зевнув, пробормотала:
–Я ведь говорила...
–Входите, – прокричала медсестра.
Я перевернулась, так, чтобы было удобно разглядывать дверь. Первой влетела растрепанная Мия. Ее светлые волосы спутались, а помада размазалась едва ли не на половину лица.
–Я тебе такое расскажу! – взахлеб выпалила подруга. Я не удержалась и закатила глаза.
Следующей вошла Клариса. Она неуверенно обнимала себя за плечи, будто ей было холодно.
–Привет, – тихо прошептала девушка и присела на самый краешек противоположной кровати. Я нетерпеливо уставилась на дверь, ожидая, когда же Роберт наберется смелости и зайдет. Открыв рот, я собиралась крикнуть какое-нибудь обидное слово, но Мия меня перебила:
–Он не войдет, пока я не поговорю с тобой.
Я удивленно выгнула бровь. Что же такого она может мне сказать? Я, значит, лежу тут с большими уродливыми швами на животе, не могу лишний раз пошевелиться, а он... боится меня?! Девушка сложила руки на груди и, гордо задрав подбородок, выдала:
–Мы встречаемся.
12.
Дыши, Вита, дыши... Все хорошо... Подумаешь, встречаются... Тебе-то он кто? Черт, черт, черт!
–Мия, как ты могла!
–А что? – она невинно захлопала глазками, – Это была здоровая конкуренция! Умей проигрывать.
И действительно, чего это я?! Нужно успокоиться... Я зажала простынь между пальцами и резко выдохнула. Похоже помогает. Слишком эффективно – глаза слипаются... Я зевнула и тихо пробубнила:
–Позовите Роба. Я спокойна... честно...
Трижды скрипнула дверь, а потом кто-то присел на край моей койки. Я приоткрыла один глаз и осмотрела палату. Пусто. Рядом сидит Роберт. Его лицо искажено непонятными эмоциями. Мне удалось прочесть только боль и и неиссякаемое чувство вины.
–Ты как? – пробормотал он, пытаясь не встречаться со мной взглядом. Вся ярость куда-то испарилась, оставляя мне только сострадание.
–Вроде ничего. Только швы жутко мешают, – он криво улыбнулся и аккуратно положил руку мне на лоб.
–У тебя жар, – констатировал он.
–Не знала, что у тебя есть медицинское образование, – хмыкнула я, чем, похоже, развеселила парня.
–Медсестра сказала, что ты скоро уснешь. Это правда? – ага, пытается сказать что-то и заранее прощупывает почву, дабы обезопасить себя.
–Выкладывай, – выдохнула я, закрывая глаз.
–Я хотел сообщить нечто важное. Ради этого пробрался в твою комнату. Никак не подозревал, что ты еще не вернулась. Получаса должно было быть достаточно...
–Давай по существу, – промямлила я, перебивая.
–Вита, он опасен! – а то я не знала! Было понятно еще с самой первой встречи! – Лео – не тот, за кого себя выдает!
–Вполне себе милая киска... – какой-то очень большой клещ вцепился в мои плечи и принялся трясти. Невиданным усилием я разлепила глаза, слабо ощущая отголоски боли в животе.
–Что ты сказала? Повтори! – голубая река сияла обманным гневом и вовсе не притворным удивлением.
–Я сказала, что Лео намного симпатичнее в зверином обличии, – не понимаю, что не так... Роб буквально взвыл, будто от невыносимой боли, будто ему под ногти всовывают стальные пластины, а потом прокручивают, прокручивают... Я смотрела на него из-под опущенных ресниц и не собиралась раскаиваться, потому что не знала в чем. Сейчас он начнет рвать на себе волосы... Может, позвать врача? Психиатрическая лечебница через дорогу.
–Ты знаешь! Знаешь! – не вижу смысла. Ну хоть заговорил, уже прогресс. – Вита, беги от него! – я невозмутимо и, даже, в некоторой степени, деловито, сложила руки на груди и приподняла бровь, безмолвно требуя объяснений. Роб отпустил мои плечи и тут же схватился за голову, что-то бормоча себе под нос. Я прислушалась.
–Будь я на твоем месте... Если бы знал, во что ввязываюсь... Все были бы живы. Все! А теперь? – он поднял на меня безумные глаза и, не успела я опомниться, как звонкая пощечина эхом отразилась от стен комнаты. От неожиданности я раскрыла рот. Надеюсь, синяка не останется, – скользнула в голове мысль, а потом...
–За что? – должна же быть причина. Если он сейчас же не объяснится, я... я... я не знаю что сделаю! Вот! Щека предательски горела. Было не столько больно, сколько обидно. Никто никогда в жизни не смел поднимать на меня руку!
Роб жестко посмотрел на меня, а потом опустил голову. Казалось, он не хочет видеть того, что натворил.
–Я зайду в следующий раз, – после минутного молчания проговорил парень, а потом поднялся и вышел. Я смотрела ему вслед и понимала, что засыпаю. Последняя мысль: чертово успокоительное...
Ко мне больше никто не приходил: ни Мия, ни Клариса, ни... Роберт и уж тем более не приходил Лео. Мне не было скучно: каждую свободную минуту я вспоминала слова Роба и никак не могла понять смысла. «Все были бы живы...» – что он имел ввиду? Пытаюсь мыслить логически: если бы Роб не связался с Лео, все были бы живы. Кто – все? И причем тут мой пушистый зверь? Меня передернуло, отчего швы туго натянулись. Ответ плавал на поверхности, но мой примитивный влюбленный мозг отказывался верить. Картинки в бешеном темпе неслись перед глазами: первая встреча в парке, два голоса, а потом рычание, на следующий вечер экстренный выпуск новостей об изуверски убитом туристе, когда директор зоопарка отказывался от каких-либо комментарий. Разве мало того, что Лео обращается в дикую кошку? Тут я расхохоталась, согнувшись пополам, все еще лежа на койке. О чем я думаю? Как может человек превращаться в животное? Наверное, мое увлечение фантастическими фильмами и рассказами перешло все границы и я воображаю невесть что! Я аккуратно встала на ноги и выглянула в окно. Прямо напротив стоит психиатрическая лечебница. Может мне стоит отказаться от услуг психолога и сразу пойти к психотерапевту?
Тут мой взгляд нарвался на ярко-синий автомобиль, стоящий на подъездной дорожке городской больницы. В марках я не очень разбираюсь, но эту машину знаю точно... Toyota Rav4 класса L, номерные знаки совпадают... Вита, ты вляпалась по уши. Поздравляю. Именно эта машина останавливается возле нашего дома каждую неделю. Органы опеки проверяют условия, в которых я живу, и составляют письменный акт. Дверь отворилась и несколько человек во главе с медсестрой вошли в палату. Я попыталась выпрямиться, но тут же, от резкой боли, вернулась в прежнее, полусогнутое состояние.
–Вам еще нельзя вставать, – с легким упреком заметила медсестра. В ответ я пожала плечами и невольно поморщилась. Остальные трое тихо переговаривались, периодически оглядывая меня с головы до ног. Сестра помогла мне доковылять к постели и заботливо уложила. Я чувствовала, как напряжены мышцы, и старательно пыталась расслабиться, от этого те или иные движения выглядели неестественными, присущими марионеткам в кукольном театре.
–Вита, скажи нам, мама тебя била? – я едва не свалилась с кровати, настолько неожиданным оказался вопрос.
–Н-нет, – заикаясь пробормотала я, хотя уже приготовила длинную речь, напрочь отбивающую все сомнения. Они продолжили шушукаться, а я принялась лихорадочно соображать. С чего бы это они решили, что мама меня била? Тук-тук, Вита. Все верно. На тебе столько синяков, сколько нет ни на одном драчливом пятиклашке!
–Послушайте, пожалуйста! Я просто гуляла в парке и заблудилась, – начала врать я, – Уже стемнело, а освещение все еще не включили, вот я и натыкалась на всевозможные препятствия. Вот этот синяк, – я подняла руку и указала на синее пятно на внутренней стороне локтя, – наткнулась на дерево. А этот – споткнулась и приземлилась на острый камень.
Медсестра хмыкнула. Три пары глаз внимательно следили за мной. Ну хоть слушают, это уже хорошо.
–Мама никогда не поднимала на меня руку! – каждое слово давалось с трудом и я будто слышала себя со стороны. Сколько отчаяния в голосе... Я не преступница, почему меня заставляют оправдываться?
–А как же это? – медсестра спустила с моего плеча рукав и я во все глаза уставилась на него. Четкие отпечатки пальцев разной степени давности. Снизу желтые, более давние, сверху едва ли не черные с красноватыми вкраплениями. Я сжала руки в кулаки и сквозь зубы процедила:
–Не ваше дело, – а сама мысленно пыталась вспомнить сколько раз Роб или Лео останавливали меня, хватая за плечи.
–Понимаешь, Вита, даже если мисс Ребеллиус не обижала тебя, скоро ее может не стать, – сердце больно кольнуло, – Да и присматривать за тобой некому, ты можешь натворить глупостей, – говоривший многозначительно изогнул бровь и мне показалось, что остальные сейчас захлопают в ладоши за столь «убедительную» речь.
В голове крутилось много мыслей, но я никак не могла выбрать правильную и потому просто открывала рот и хватала воздух.
–Вы... Вы не имеете права! Мне уже есть четырнадцать! Я могу о себе позаботиться!
Жесткие маски ничуть не изменились, будто не внимая воплям сумасшедшего. Предательская слеза быстро скользнула по щеке на подбородок, давая приказ «Отставить быть сильной!» и я разрыдалась. Прозвучал приговор, приравненный мной к смертной казни:
–Вита, с сегодняшнего дня ты официально становишься воспитанницей детского дома «Надежда».
