Текст книги "Одиночество вдвоем или любовь на пятерых (СИ)"

Автор книги: Елена Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Глава шестая. Настя

Она переехала жить в сад первого мая. Как раз днем стало тепло, уже почти по-летнему пригревало солнце. Снег растаял, обнажив бурьян. Нужно было взяться за обустройство участка и решить, что делать с домом. Сад был запущен, последние два года родственница сильно болела, за садом присматривать было некому. Да и домик сильно обветшал. Кое-где протекала крыша, облупился фасад.

Дом встретил ее полной разрухой, по углам скопилась толстым слоем пыль, пол был грязным, словно по нему ходили в грязных сапогах. На столе валялась немытая посуда, с окон сорваны занавески. В доме явно хозяйничал кто-то чужой. Старая печка была сильно закопченной, ее пытались растопить неумело, засунув не колотые дрова. Хорошо, что дом не сожгли.

Она поставила на плиту два таза воды, настругала туда хозяйственного мыла. В одном она прокипятило белье, в другом посуду. Пришлось съездить в город, купить шпаклевки и краски.

Через две недели ее дом преобразился. Местный печник почистил ей дымоход, помог побелить печь и наколоть дров. На окнах теперь висели белые ажурные занавески, стояли немудренные примулы в горшках, по шкафам была разложена чистая до скрипа посуда, а на кровати постелено белейшее, свежее белье.

Дом тоже удалось немного подремонтировать. Настя для себя взяла на заметку, что в ближайшее время нужно ремонтировать крышу. До осени она хотела подкопить денег, чтобы начать серьезный ремонт.

Вот только одно ее угнетало. Под коньком крыши осы свили себе гнездо.

– Житья тебе от них не будет, – тыкал пальцем в осиное гнездо председатель. – Надо травить.

Пришлось вновь ехать в город и искать по магазинам отраву.

Наконец она нашла то, что было нужно. Растворила порошок по инструкции. Прочитала, как применять. И полезла под конёк крыши с распылителем.

Надо было опрыскать гнездо.

На ее действия, осы вдруг оживились. Они защищали свое гнездо. Уже стоя на лестнице под скатом крыши, Настя поняла, что надо было надеть более плотную одежду, а на лицо попросить у пасечника маску.

Осы оживились. Зажужжали и бросились на защиту гнезда.

Настя отчаянно махала руками, пару ос убила, но их с каждой минутой их становилось все больше и больше. Она ударила по гнезду, и то оборвалось и упало. Осы вылетели огромной стаей, теперь они жалили ее уже всю, успевая залезть даже в брюки.

А она от страха, быть закусанной до смерти, вылила весь раствор на валяющееся под ногами гнездо и, отмахиваясь, побежала домой.

– Чей ты днем то его поливать стала, надо было дождаться ночи, – бурчала на нее соседка, прикладывая ей примочки к покусанному лицу.

– Ты бы, Настенька, попросила, я бы тебе у пасечника маску взял, – лебезил перед ней председатель.

– Ой, иди уже, – махала на председателя пожилая соседка. – Ты, Настя, на этого старого пенька не смотри. У него жена прошлый год померла, так он сейчас перед молодухами петухом ходит. А сам стар, как черт, песок из всех щелей сыпется, одно у него достоинство – дорожки хорошо посыпает, зимой не поскользнёшься, – ругалась на председателя соседка. – А так какой с него прок, хозяйство уже не рабочее, а все к молодухам лезет, старый чёрт.

Соседка споро обрабатывала укусы, успевая ворчать на любвеобильного председателя.

– Спасибо вам, баба Клава, – поблагодарила ее Настя.

– Если чо, обращайся.

Но как бы хорошо не обрабатывала баба Клава ее лицо, укусы вспухли огромными волдырями, кожа покрылась красными пятнами. В ближайшем селе в аптеке ей посоветовали таблетки и мазь. Но к утру следующего дня, ей стало только хуже. Лицо вспухло подушкой, ужасно чесалось, кожа приобрела красновато-синюшный цвет.

Пришлось накинуть на голову платок и прикрыть им хотя бы часть лица. Потому как Настино лицо теперь больше напоминало лицо той бомжихи, что проверяет мусорные контейнеры у ее подъезда в поисках алюминиевых банок.

Руки и ноги тоже пострадали, укусы превратились в волдыри, которые сильно чесались. Волдыри через сутки тоже поменяли цвет на синюшный и увеличились в размерах. Теперь они походили на волдыри при бубонной чуме. Чтобы не пугать людей, Настя надела длинное платье с длинными рукавами, доставшееся ей в наследство от тётки, на голову накинула платок так, что бы верхняя часть лица была прикрыта. Для тепла из тёткиных закромах она извлекла безрукавку.

Так и пошла полоть грядки.

Перекапывать бурьян было тяжело. Руки с непривычки болели, уже на второй день на ладонях появились кровавые мозоли. К вечеру ломило поясницу, а с утра боль пронзала все ее тело. Но Настя упорно трудилась, заставляя себя каждый день убирать бурьян и расчищать грядки.

К своему удивлению, под слоем жухлой листвы, она нашла несколько гряд клубники. Листики только-только начали проклевываться после зимней спячки. Она убрала всю листву, обрезала лишние побеги, что остались с прошлого года. Рядом обнаружились клумбы. У края участка в бурьяне росла малина.

Настя уже поняла, что тетка очень любила этот сад, когда-то он был весь засажен разными плодовыми деревьями, кустарниками, здесь было обилие клумб и грядок, сад был ухожен и красив. Жаль, что такой участок несколько лет стоял заброшенным.

И ей пришлось прилагать неимоверные усилия, чтобы возродить его.

Вот поэтому ее и захлестнуло возмущение, когда на соседний участок заехала машина со строительными материалами, и рабочие начали скидывать тюки на ее уже облагороженные грядки.

Она, как фурия, принеслась к борозде, что разделяла их участки.

– Вы что изверги делаете? Вы зачем на мои грядки свой мусор скидываете, – орала она на непрошенных гостей. Дурацкий платок все время съезжал ей на глаза она все никак с ним не могла справиться, так как руки ее были выпачканы в земле.

– Э, уважаемая. Мы на своем участке разгружаемся, – к ней вышел высокий мужчина лет сорока, с небольшим пузиком, немного кривоногий, с манерами чернорабочего на стройке. Их легко можно узнать в толпе по сильно загорелым рукам и лицу. А еще по жилистым рукам, привыкшим к тяжелой работе.

– Глаза разуй, – Настя ткнула ему пальцем. – Видишь борозда, это мой участок, а это твой.

– Да ты гонишь, твой участок там, – мужик явно не хотел перекладывать вновь тюки, уперся, как бык на корриде, грозно зыркая из-под козырька кепки. Но Настьку этим не проймешь.

– Ты сам гонишь, – взъелась она еще сильнее.

– Стой, Никит, сейчас я план участка возьму, и мы разберемся, – на помощь к строителю спешит второй, явно сам хозяин сада.

Настя даже засмотрелась на него из-под платка. Высокий, стройный, подтянутый, никакого живота, брюнет. Нет, Настя не делила брюнеты налево, блондины направо. Брюнетов не любила только за то, что ее Коля был брюнетом. А Коля – обманщик и вор, но не все же брюнеты, как Коля.

Этот ей понравился. С ним даже ругаться не хотелось.

А вот «строитель», как его окрестила Настя, ей не нравился сразу. Уж слишком морда была лощёная, глаз у Насти был уже наметанный, этот точно бля**ун.

Поэтому свой участок она стала отстаивать с еще большей силой и злостью, ругаясь напропалую со строителем.

Даже не задумываясь, она схватила лопату и замахнулась на строителя: А ну, убирай все! Сейчас полицию вызову! Это частная собственность!

– Я тебе к такой-то матери твою лопату в твою толстую жопу сейчас затолкаю, – орал на нее строитель, размахивая кулаками.

– Убирай свои манатки, не то сейчас все сожгу! – не сдавалась Настя. – Сейчас это лопата будет в твоей башке торчать!

На шум подтянулись соседи.

И вот уже через весь участок к ним бежит хозяин.

А Настя отбивается от нахальных рабочих лопатой, не давая тем разгрузить машину. Рабочие чертыхаются, но против лома нет приема. Лопата тоже страшное оружие, особенно в руках разъяренной женщины.

– Я тут горох уже посадила, – кричит Настя.

– Да пошла ты на *уй со своим горохом, – орет в ответ строитель.

– Я тебе сейчас пойду, я тебе это место сейчас лопатой отчекрыжу, – прилетает в ответ.

В один какой-то момент Настя услышала, что кто-то, громко топая, приближается в ней сзади, заподозрив строителей в подлом намерении напасть, она развернулась, держа наперевес лопату.

Черт те чо!

Кто ж знал, что хозяин участка так не вовремя прибежал.

И бах! Прямо по его красивому лицу, да лопатой!

Мужчина качнулся, закатил глаза и рухнул, как подкошенный.

– Аааааа, убила, – взвизгнула соседка с дальнего участка, она перемахнула через небольшой заборчик и уже бежала к пострадавшему.

…Скорую бы…сотрясение…хорошо хоть совковой, а не штыковой…

Перешёптывались столпившиеся рабочие. Настя же прибывала в ступоре. Приехали! Сейчас полиция явится, повяжет ее под белые рученьки за нанесения тяжких телесных повреждений. А еще примет за особь без определенного место жительства, ведущую разгульный образ жизни. И антураж подходящий. Настя окинула себя взглядом. Одета, как бомжиха, в старые тряпки. Лицо опухшее, словно из запоя не выходила неделю. Про педикюр и маникюр давно забыла. Да еще осами покусанная. И выглядит теперь, как больная бубонной чумой. Жуть просто!

А этот лежит. Не шевелится, бледня бледней. О, божечки! Почему все так плохо?

– Простите меня, Христа ради, – плачет Настя, – я вас не заметила.

– Разнылась, дура, нечего было лопатами махать, – прямо над ней возвышается строитель. – Теперь будешь натурой отрабатывать.

– Ты сам сейчас натурой у меня отработаешь, – взъелась Настя. – Вот заставлю лопатой все грядки перекопать.

– Ты чо, дура, трактор закажи, – ворчит строитель.

Хорошо ему говорить. Где она трактор возьмет?

Вот мужики пошли! Им бы только покомандовать.

И вдруг пострадавший открывает глаза.

– С вами все хорошо? Голова не болит? Не кружится, – пытается его потормошить соседка с дальнего участка.

Но он снова теряет сознание.

Его строители поднимают с земли и уносят в сторону баньки.

Все закончилось

Строительные материалы в беспорядке выгружены на соседний участок. Рабочие уезжают.

На участках становится тихо. Случайные свидетели ее позора разбредаются кто-куда. Становится тихо.

Солнце пошло на закат. Воздух становится прозрачным, словно вода в горном ручье.

Уже поздним вечером, когда солнце зашло за горизонт, а на небе засверкали звезды, она заметила своего соседа. Он одиноко бродил по участку.

– У вас все хорошо? – жалобно спросила его Настя.

Его плохо было видно за голыми ветками кустов и серой порослью бурьяна, только так, тень на дорожке, что вела к реке.

– Все хорошо, – отмахнулся от нее сосед.

Настя побрела домой.

Почти ночью она открыла ноутбук и зашла на сайт Mamba.

Настя давно уже зарегистрировалась. И даже фото нашла, хоть и никогда не любила фотографироваться. Это единственное фото она разыскала в папке со сканированными документами.

Неделя тянулась за неделей. Но на ее страничку никто не заходил.

Иногда она сама писала потенциальным женихам, правда ей почти не отвечали. Иногда кто-то кидал ей «привет», иногда отмечали «лайкали».

Но дальше приветов пока у нее дело не продвигалось.

В один из таких дней на ее страничку пришел кто-то, скрытый. Так тоже можно на сайте.

А через некоторое время ей вновь пришло сообщение «привет».

И она ответила.

«Привет, как тебя зовут, загадочный невидимка»

В ответ он послал ей сердечко.

– Давай просто я буду зваться странник.

– Давай, – ответила она ему. – Тогда я назову себя Ассоль.

– Хорошо, Ассоль, но я думаю, что твое настоящее имя даже красивее…

Глава седьмая. Кирилл

Кирилл уже неделю сидел на сайте знакомств и переписывался с прекрасной незнакомкой. Она так и не назвала своего имени, а он решил, что давить на нее не будет, и пытаться форсировать отношения он тоже не спешил. В их переписке было что-то такое, что заставляло его сердце учащенно биться. Наверное, это было предвкушение.

Он ее желал, представляя их встречу обязательно в ресторан, где он подарит ей белые розы или не розы, а может начать с ювелирки, что там любят девушки. Кирилл хотел ее всеми фибрами своей души.

В ней ему нравилось все.

Но спешить в таком деле не стоило. Он уже однажды поспешил.

В один из понедельников ему предстояло выйти на работу. Привезли оборудование, и надо было дать распоряжение по установке. Да и людей посмотреть, которых ему набрали.

В цехе он столкнулся с Тонькой. Кирилл отметил, что она даже на работе выглядит ярко. Вот вроде серый халат на ней, но под ним красная блузочка, в ушах серьги с красными камнями, темные волосы уложены в ажурные косы и заколочка в тех волосах тоже с красным. А на ногах не тапки, что носили пожилые работницы, а красные лодочки. И макияж у нее «кошка на выгуле». Мужики мимо идет, засматриваются, чуть не спотыкаются.

Нужна ли ему, Кириллу, еще одна «Алька»?

– Привет Кирилл, как дела? – ластится к нему кошкой Томка.

– Тебе рассказать сколько я окон в дом вставил, как утеплял крышу и пол? – усмехнулся Кирилл.

– Ну, чо ты, как бука прямо, просто скажи, что скучал по мне, – строит глазки Томка.

– Не скучал, Тома, некогда было, честное пионерское. Так умотался с ремонтом, что еле до койки доходил, – Кирилл смотрел на девушку и понимал, что она ждет от него совсем другого ответа.

– Мог бы подыграть, – разочарованно тянет та. – Мог ведь сказать, что скучаешь.

– Том, вот зачем этот детский сад? Я тебе давно сказал, что у нас с тобой только с сексом и хорошо, а в остальном мы разные, – попытался закончить этот ненужный разговор Кирилл.

– Уж не такие и разные, – встала поперек дороги Томка. – В семье главное, чтобы в постели было все нормально, да жратва была на столе. А я и то и другое могу.

– Том, в семье важно, чтобы еще и интересы у мужа с женой совпадали. Вот какую книгу ты прочитала последней? – поинтересовался Кирилл.

Тома лишь нахмурила лобик и посмотрела на Кирилла испытывающие.

– Том, ты знаешь, кто такая Ассоль.

Лобик Томы еще больше нахмурился.

– Это новый порошок для стирки? – вдруг выдала ответ Тома.

– Дура ты, Тома, – плюнул Кирилл и развернулся уйти.

– Я люблю тебя, Кирилл, – вдруг воскликнула Тома.

Кирилл вздохнул, остановился и развернулся к ней.

– Том, ты чего от меня хочешь?

– Семью, детей, дом.

– А как ты представляешь счастье? – вдруг выдал Кирилл.

– Ммммм, – Томка запрокинула глаза к небу и мечтательно улыбнулась. – Вот Середкина недавно в Египет ездила, вот там действительно было здорово. Представляешь, белый песок, синее море, дискотеки по ночам. Так отлично отдохнула, вот это счастье.

– Вот видишь, Том, у нас разное представление о счастье. Том, тебе тусоваться хочется, я понимаю, ты еще молода, а у меня все это в прошлом. Я дом хочу, хочу приходить домой к любимой жене, запах пирогов, большая семья, у меня скоро могут быть внуки, – пытался ей втолковать Кирилл. – Мои парни уже выросли, того и гляди сами женятся. А тебе хочется тусовалась да блистать на танцполе.

– Ну, что ты заладил, прям как старый дед, ты еще очень ничего…

– Вот ты сейчас меня унизила, «очень ничего», то есть старый, но песок сыпаться не начал, – горько усмехнулся Кирилл. – Том, давай, заканчивай, ищи парня себе по возрасту.

– Да что я с парнями делать то буду, у них в кармане ветер гуляет, – язвит Тома.

– Ну, ищи богатого, – Кирилл развернулся и быстро ушёл.

Продолжать этот бессмысленный разговор ему не хотелось. И так было ясно, что Томка повелась на его деньги, опять же не последний человек на заводе, при должности. Женись на такой, попадешь как кур во щи. Она потом будет по клубам бегать, по бутикам будет тонны шмоток покупать и килограммы косметики, а ты будешь сам себе суп варить. Был уже там, пробовал. Вот только Алька сама хорошо зарабатывала, хоть и спускала большую часть зарплаты на шмотки, косметику и салоны красоты, но хоть свои деньги. А эта сядет на шею.

От разговора с Томой осталось горькое послевкусие. Ее уничижительное «еще ничего» резануло по самооценке.

Это Никита вон все думает, что сороковник самый расцвет, все по молодым бабам скачет, и каждый раз девки все моложе и моложе. Но вот только его молодухам от него только деньги и нужны. И как только у него случаются проблемы, в его карманах переводится звонкая монета, так девки исчезают за горизонтом. А Никита начинает ворчать, что очередная *лядь оказалась расчетливой сукой и от него ей нужны только деньги.

А что ей еще нужно от мужика, который почти вдвое старше ее. Никитос ей в отцы годится.

Кирилл шёл по территории завода, изредка кивал в знак приветствия, иногда останавливался и жал кому-то руку. Его месяц не было на заводе. Здесь почти все друг друга знали, здоровались, как с родным.

День пролетел незаметно. Было много работы, а еще больше не решенных вопросов, которые нельзя было откладывать в дальний ящик. Приходилось разруливать ситуацию, находить неординарные решения.

Кирилл вышел из проходной только поздним вечером. Уже смеркалось.

На парковке перед заводом осталось всего несколько автомобилей.

Он подошёл к своему и с удивлением заметил рядом стоящую Альку.

– Тебе чего? – спросил он.

– А я думала, ты поздороваешься для начала, – усмехнулась она. – Все ж женой была почти двадцать лет.

– Да ладно? Женой? Аля, ты была гулящей бабой, а не женой. Чего тебе? – едко сказал Кирилл.

Алька зло поджала губы, от чего их сплющило, и она стала еще больше похожа на жабу.

– О детях, смотрю, ты не заботишься, – зло выплюнула она.

Кирилл смотрел на свою бывшую и поражался, как он мог с ней прожить столько. Злая, язвительная, гулящая баба, и он потратил на нее почти двадцать лет своей жизни.

– От чего не забочусь, я с ними разговариваю почти каждый день, в субботу или воскресенье они приезжают ко мне, – ответил он ей спокойным голосом, хотя внутри все тряслось от раздражения.

– Ты знаешь, что твой младший решил поступать в университет в Москву, – выпалила Алька, а Кирилла резанула, что она даже по имени сына не завала, как роботов именовала «старший» и «младший».

– Знаю, мы с ним это обсуждали. Не пойму, я тебя что беспокоит? – усмехнулся Кирилл. – Уедет, хату освободит, води мужиков сколь угодно. Пашка уже в своей квартире живет.

– Старший от рук отбился, девку в квартиру притащил, – зло выплевывает следующую новость Аля.

– Аль, ты забыла, что мы с тобой поженились в девятнадцать, что сына ты родила в этот же год? – Кириллу так и хотелось надавать оплеух своей бывшей. – Ты чего, Аля, к парням лезешь, это их жизнь, они взрослые, они сами решают, что им делать.

– Я их мать, со мной надо советоваться, – визгливо орала Аля.

– Ах так ты мать? Чего об этом так поздно вспомнила? Где ты была все это время? По *барям шлялась? Так иди дальше или ё*бари закончились? – спросил Кирилл и по глазам Альки, которые начали метаться туда сюда, понял, что попал в самую точку.

– Не ори на меня, – всхлипнула Аля. – Я посоветоваться к тебе пришла, а ты на меня наорал.

– О чем, Аля? О чем?

– Что нам делать с детьми? – как-то испуганно спросила она.

– Ничего, Аля. С детьми все хорошо, они сами все решили, я их поддержал.

Он отвернулся, сел в машину и завел двигатель.

– Тебя подвезти?

– Нет, я на своей, – отвернулась от него Аля.

Он впервые заметил, что она начала сутулится, некогда красивая, точенная ее фигурка заметно поплыла, на боках появились валики, и Аля переборщила с пластикой.

Он хлопнул дверкой авто и дал по газам.

День был тяжелый, и ему хотелось расслабиться.

Дома уже топилась баня, он попросил соседа заранее ее раскочегарить. Он мечтал, как после тяжелого трудового дня попариться в баньке, пожарит шашлычок и выпьет бокальчик вина.

Домой зашёл довольный. Сосед отчитался, что баню протопил. В предбаннике вкусно пахло березовым веником и эвкалиптом. Ему с Сочи прислал его знакомый немного веточек эвкалипта, и он по одной добавлял в березовые веники. В углу уже тихо шипела каменка.

Кирилл разделся и прошел в парную. Каменка зашипела, когда он плеснул на нее воды. Пар рванул под потолок, ожег глотку, приятно прокатился по коже. Кирилл лег на полог и расслабился.

Из головы ушли все думы, остались только приятные ощущения.

Он мылся, скоблил кожу, потом снова отправлялся в парную, бил себя веником. И когда почувствовал, что кожа стала поскрипывать от частоты, решил последний раз попариться и нырнуть в речку, благо бежать до мостков несколько метров.

И вот распаренный и горячий он выбежал из бани, в пять прыжков промчался до мостков к реке, и уже хотел было броситься в реку…

Смеркалось, солнце село, и только у горизонта алела последняя полоска светлого неба. Краем глаза он заметил какую-то серую бочкообразную тень, не более большой собаки, тень копошилась у кромки воды. Даже в голове пронеслось, что соседи кобеля с поводка спустили, тот любил сидеть у воды. Но тень вдруг выпрямилась, поднялась, приняла женские очертания и завизжала.

– Аааааа-ииии– яяяяя, – и тут вдруг неожиданно тень чем-то взмахнула, и это что-то больно ударило его в плечо и голову.

Он не удержался и полетел с мостков в воду, на миг оглохнув и ослепнув. Чуть не захлебнулся.

– Дура, совсем с ума сошла, – орал он, отплевываясь от тины и воды и снимая с плеч водоросли.

– А вы с ума не сошли! Чего вы тут своей писюлькой трясете? – орала на него тень. И по голосу он догадался, что это его соседка.

– Дура, я из бани, окунуться решил, – орал в ответ Кирилл.

– А трусы одеть забыл, да? – язвительно спросила тень соседки.

– Совсем дура, это мои мостки, я всегда здесь после бани окунаюсь, – рыкнул в ответ Кирилл. – Как я должен был знать, что тебя сюда нечистый принесет, ведьма!

– Нечего бегать по саду в голом виде, извращенец чертов, – ругала его соседка, собирая в таз белье. – Эксгибиционист хренов.

Видимо этим тазом она его и шарахнула, подумал Кирилл.

Когда соседка прошествовала мимо, Кирилл вылез и, прикрывая причинное место руками, засеменил в сторону бани.

Кирилл еще долго ругал себя, давно надо было поставить забор так, чтобы ни у кого доступа на его мостки не было, а он все тянул. И дав себе обещание, что займется этим в ближайшее время, он успокоился.

Ночью он писал своей Ассоль.

А в голове пронеслась мысль, как жаль, что на снимке у нее невозможно разглядеть лицо. Наверное, оно так же прекрасно…