Текст книги "Игра в чужую жизнь (СИ)"

Автор книги: Елена Гриб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

– А вас где разместили?

Парни дружно захихикали, потом тот же Кариман ответил:

– Принцесса, мы хранители. Наш долг – оберегать вас. Мы – как цепные псы, и…

– Ага, я поняла. Долго еще до конца этого часа?

– Нет, принцесса.

– А почему Марк молчит?

Шебуршание за дверью, затем возмущенный голос метаморфа:

– Я не буду это передавать! Сами скажите! Если вам не стыдно перед дамой!

– Будешь мне выкать, мальчик, – проворчал гвардеец, – и не то передашь!

– Я не «выкаю», а проявляю уважение. В отличие от некоторых…

– Прекрасно! Тогда проявляй его в другом месте. Уточнить, в каком? А теперь передай уважаемой принцессе, что я предпочитаю прожить еще хоть немного, ввиду чего не хочу лишний раз раскрывать рот в присутствии ее обожаемого родителя, который не сводит с меня глаз. Достаточно вежливо?

Лин снова посмотрела в окно. Да, Малдраб маячит на переднем плане (не удивительно, что Марк бесится!), эльфа уже не видно. План созрел мгновенно, идеальный по своей простоте и наглости. Она приоткрыла дверь:

– Кари, сколько еще?

Тот взглянул на солнце, потом на землю:

– Несколько минут, принцесса.

Разбираться относительно способа определения времени Лин не стала, поверив хранителю на слово. Не закрывая дверь, она подошла к одной из полок с книгами, прокашлялась, и заорала:

– А-а-а! – толкая одновременно полку в сторону.

И сама удивилась, до какой громкости может подняться ее тихий, в общем-то, голос, перекрывая грохот падающих книг.

В следующее мгновение оба парня стояли рядом, удивленно переглядываясь.

– Что, не успела?

Лицо императора, появившегося в двери, убедительнее всего выражало ответ.

«Ну почему?!! Почему я постоянно стараюсь уязвить этого человека? И почему я хочу назвать его отцом, хоть знаю, что это не так? И зачем вообще мне была нужна комедия с новосельем, если я могла позже пригласить в дом кого угодно, не привлекая лишнего внимания?!!» – подумала девушка, удивляясь сама себе.

– Заходите, папа, – она уже не пыталась никого дразнить, – садитесь. Поболтаем немного? А то мы лишь грыземся и грыземся…

Император слегка опешил от такого приема. Впрочем, он мгновенно взял себя в руки:

– А пса, – указывая на гвардейца, спросил он, – не выгонишь?

Похоже, примирения не будет. Человек, пообещавший им с Марком смерть в один день, не мог так быстро изменить мнение. «Понятно, почему я его не люблю. Но почему он меня ненавидит? Я же никто в буквальном смысле! Табула раса, на которой только-только что-то появляется… Я же не собираюсь заменить ему дочь!».

– Нет, папа, вас я не выгоню.

Император уходит, не говоря ни слова. Уходит, расправив плечи и гордо подняв голову. И думая о дочери – той, какая она есть, и той, какой он хотел ее видеть: «Девочка, если бы ты знала… Но никто не знает… А я постараюсь, чтоб и не узнали о моей мечте… О дочке, на которую у меня никогда не хватало времени… О дочке, превзошедшей меня… Ненавижу! Иногда смотрю на тебя, и забываюсь… Принцесса! Да как ты смеешь быть лучше нее?!!» – и глаза его подозрительно блестели…

Хлопнула дверь. Пришедшие посмотреть на представление остались довольны: пусть и не то, что ожидалось, но конфликт налицо, а детали… ха!.. Был бы скандал, подробности можно додумать самим.

Марк, буркнув что-то вроде «пойду, проветрюсь, с вами рехнуться можно», тоже ретировался.

– Принцесса, простите, что вмешиваюсь, – Кари подошел вплотную, понизил голос, – но вы очень расстроили вашего отца. Знаете, его можно понять. Зачем вам быть такой жестокой?

– О моей жестокости позволь судить мне самой, – девушка попыталась поймать его взгляд и сразу же забыла продолжение фразы. – Твои глаза! Это нормально?!! Извини, не ожидала…

А ведь она пока еще пристально не всматривалась во внешность хранителя, лишь отметив про себя, что парень красив, высок, мускулист и довольно смугл. Удивительная оплошность!

– Ох… Простите, принцесса, – метаморф на секунду опустил веки, а в следующий момент уже обладал обычными карими глазами. – Все? Так лучше?

– Нет, – Лин казалось, ничего прекраснее того нечеловеческого взгляда она в жизни не видела. Почему нечеловеческого? Да просто у людей не бывает глаз без зрачка и радужки, сплошь залитых чернотой, то ли зеленоватой, то ли синеватой, с мерцающими искорками в глубине. Нет, она не могла не заметить этого раньше! Вероятно, парень пользовался той же маскировкой, с помощью которой сейчас пытается вернуть взгляду подобающую человечность. «А зачем? Я бы смотрела в твои глаза вечность» – она едва не произнесла это вслух.

Кари снова зажмурился, затем с надеждой переспросил, широко распахнув на этот раз синие очи:

– Ну как?

Что ему ответить, такому непонятливому?

– Нет – в смысле, не лучше, чем те, настоящие. Почему ты не оставишь все как есть?

Казалось, он растерялся:

– Принцесса, среди людей не принято проявлять свою не-людскую сущность, если есть возможность ее скрыть. Это… Как бы сказать… Подчеркивает нашу чуждость. Учитель говорил, что показывать настоящее лицо невежливо, – он вздохнул. – Но я еще не научился постоянно носить личину. Простите, принцесса, этого больше не повторится.

– Кари, во-первых, – Лин начала загибать пальцы, – я знаю, что ты метаморф, во-вторых, Марк в курсе, в-третьих, император и советники, да и все, бывшие на площади перед отправлением сюда. К чему я веду… Если тайны, как таковой, нет, то зачем тебе мучиться?

– Принцесса, это совсем не трудно!

– Еще какие-нибудь объяснения есть?

– Э-э-э, – парень явно был в нерешительности, – вам должно быть неприятно…

Ничего себе заявление!

– Знаешь, раз ты первый затронул эту тему… Давай разберемся сразу, чтобы потом не было недомолвок, ладно?

«Она обиделась! И почему я вечно как ляпну, не подумав?..» – Кари согласно кивнул, испытывая легкое недоумение, готовое перейти в панику.

– Слушай и делай выводы, – Лин выглянула в единственное окно и убедилась, что Марка поблизости нет. Жаль, сейчас бы пригодился его длинный язык. – Не люблю, если ко мне обращаются на «вы» те, кого я считаю друзьями. Мне неприятно, когда меня называют принцессой, – она сделала небольшую паузу, вдоволь налюбовавшись выражением лица метаморфа. – А твои глаза – это лучшее, что я видела за последние… не буду уточнять, и так понятно. Поэтому, если тебя интересует мое мнение, плюнь на толпу. Им все равно не угодишь.

«Невежливо лицо настоящее показывать?» – подумала она про себя. – «А бросать парня в нашем гадюшнике – вежливо? Вот мы с Марком – деревенская (или городская?.. ха-ха, какая разница!) девка да рубаха-парень, простые, как валенок, но кто ж об этом знает? А Варласт приставил тебя к бесстыжей избалованной принцессе, которая при сборище народа пристроила на его место своего любовника. Чем же ты так досадил учителю-то?» – правда, даже намекать на это Лин не стала. Вдруг все донельзя прозрачно и невинно?

Тем временем Кариман явно принял какое-то решение. Он опустился перед девушкой на колено и протянул руку. Лин неуверенно хихикнула – для полноты картины не хватало лишь коробочки с кольцом и букета, – а затем попробовала уточнить:

– Пожалуйста, Кари, ты только не обижайся, – она мучительно подбирала слова, – я действительно не знаю, – парень побледнел, поэтому она договорила, не заботясь о благозвучности и доходчивости. – Что мне надо сделать, чтобы все было правильно?

На его лице вспыхнула радостная улыбка:

– Прин… Лин, это старый обычай, мне казалось, вы… ты знаешь его. Я принимаю ва… твою дружбу и предлагаю тебе свою. Если в… ты согласна, пожми мою руку.

Девушка охотно выполнила требуемое.

Мимоходом удивилась: бывает же, никогда на миниатюрность не жаловалась, а тут спокойно может поместить даже две руки. Это ж какой кулак получится! Она захотела спросить… но какие вопросы, если напротив – две вселенные, которые затягивают, манят, зовут в глубину, где вспыхивают и гаснут звезды, где…

Наверное, так смотрит кролик на удава – не замечая ничего вокруг: ни своей обреченности, ни смущения «удава», ни новой особи, присоединившейся к их теплой компании.

– Детка, где твоя верность? – похоже, на гвардейца взгляд метаморфа не действовал никак. – Я ненадолго отошел, а ты уже с раскрытым ртом заглядываешься на другого!

– Помолчи, Марк, – возвращаться в действительность ой как не хотелось. – Тебе что, и правда безразлично? Это же… Это волшебство! Как будто летишь ввысь, в ночное небо… Мимо звезд… А они рождаются и умирают… Или меняются… Невероятно! – заметив, что Кари все больше покрывается краской, она поспешно извинилась и попыталась отойти.

– Момент! – Марк поймал руку девушки и хлопнул ладонь метаморфа. – Вы теперь, значит, друзья, а мое место – в стороне? Еще чего! И не надо сверкать на меня своими небесными глазищами. Кстати, впечатляет. Будь ты прекрасной нимфой, я бы тоже засмотрелся. Не туда, правда, но… Каждому свое, как говорил Лан, забирая полконтинента, – он немного подумал. – Лин, тебя действительно только звезды заинтересовали? Тогда не запирай вечером дверь, я такое звездное небо могу устроить…

Атмосфера разрядилась. Лин со смехом пообещала наградить Марка персональным звездопадом и предложила для этой цели самому выбрать фолиант поувесистей. Кари заявил, будто для искр из глаз нужно нечто более весомое, чем книга. Гвардеец был убежден: решающую роль играют сила и направление удара, однако доказывать свое мнение на практике отказался, сославшись на личную заинтересованность в положительном результате.

Дальше разговор плавно перетек к разным способам членовредительства, главным образом с помощью клинков, и девушка занялась отобранной литературой. Не то что бы она заскучала… Просто Лин уже пробовала махать коротким мечом Марка и поняла: воительницей ей не быть. Неподъемная железяка не только стремилась вылететь из рук, но и пыталась оставить ее без ног. А ножи, кинжалы, стилеты и прочее небольшое оружие удобно для тех, кому не становится дурно от одного вида крови. Себя к таковым счастливчикам девушка не относила, поэтому старалась лишний раз железом не играть.

Книга о расах, известных на материке, главным образом посвящалась жителям Старилеса. Метаморфам, давным-давно перебравшимся на остров Римай, отводилось всего три страницы, одну из которых занимала иллюстрация из четырех картинок. С первой скалился полузверь с головой льва, на второй некто с перьями вместо волос рассыпался пылью, третья представляла уродливое кривое деревце без листьев, толстенный ствол которого чем-то напоминал силуэт человека. Четвертый рисунок был самим безобидным – равнина с разбросанными валунами. Внизу, по-видимому, давалось пояснение: «Испытание, уход, засада, сон».

Сам автор текста постарался подать свою скудную информацию с величайшим пафосом, и, вероятно, приукрашиваниями. По его словам, метаморфы являлись расой, отвергнутой не-людьми из-за ее потенциальной опасности. Взрослый, обученный представитель сего народа был почти неуязвим (у всех есть слабые места, надо лишь хорошо поискать), мог обретать любой облик в рамках своего веса и, имей он еще боевую магию, считался бы вообще непобедимым. Но молодежь редко доходила до конца обучения, продолжавшегося (прав был Марк!) около ста лет. Обстоятельства так складывались, или же соседи помогали – неизвестно, однако на момент написания книги раса насчитывала меньше пятидесяти представителей. Дети у метаморфов рождались редко, появление на свет девочки праздновали всем народом. Поправить демографическую ситуацию не могли и связи с людьми или не-людьми – полукровок попросту не существовало.

Целая страница была посвящена описанию способов лишения метаморфов жизни. Очень дельных, между прочим, способов… Единственный их недостаток заключался в том, что чем меньше лет убиваемому, тем проще с ним разобраться, а от взрослого опытного представителя рекомендовалось держаться подальше. Людям автор советовал вообще не думать о смерти рядом с ним, поскольку тот «…чувствует отношение…» и поступает соответственно.

Завершало этот познавательный опус изречение какого-то пророка Карабая: «Когда придет Владычица, спящие создадут хаос», и пожелание никогда не смотреть в истинные глаза метаморфа.

Захлопнув книгу, девушка обнаружила, что стала объектом пристального внимания забывших об оружейном диспуте парней. Первым нарушил молчание Кари:

– Принцесса, вы читали о нас?

Возвращение к официальному тону не прошло незамеченным. «Чувствует отношение, чтоб его!» – а дальше Лин постаралась мыслить исключительно позитивно.

– Кари, этот вопрос задан неправильно.

Метаморф явно повеселел:

– Ты читала о таких, как я?

– Ага, – надо же, схватывает на лету. – И мне страшно не понравилось то, что там написано, особенно об истреблении младенцев.

– Мы не убиваем детей! – возмутился он.

– Я знаю, – девушка вздохнула, – там рассказывалось, как убивать ваших детей. Извини, – добавила она, – не хотела тебя расстраивать. Но эта бессмысленная жестокость так достала… И она повсюду… Почему вы не вырезали всех подчистую и не создали свой мир?

Марк с удивлением переспросил:

– Ты предлагаешь уничтожить нас и оставить горстку сумасшедших оборотней?

– Когда-то их было гораздо больше… А почему оборотней? Метаморфов.

– Да я так, по-народному. Для крестьянина ведь что? Был человек, обернулся, стал чем-то другим – значит, оборотень.

– А-а. Так почему, Кари, вы такие великодушные? – она запоздало поняла, что злится не на автора, описавшего те ужасы, а на Варласта, сделавшего их очень даже вероятными для одного конкретного ребенка. Для метаморфского ребенка.

– Не знаю, – растерянно ответил тот, – наши воины непобедимы, это правда. Но зачем нам уничтожать все? Мы – сами по себе, и не трогаем никого, пока нам не угрожают. Пусть мой народ немногочислен, но с нас достаточно нашего острова. Вот если кто-то попытается его захватить… И что еще за убийства детей?

Лин сунула ему в руки книгу, раскрытую на той злосчастной странице:

– Что скажешь?

Метаморф внимательно пробежал глазами по строчкам и пожал плечами:

– Не знаю… Бред какой-то. Пятьдесят осталось, надо же, – он захлопнул книгу и посмотрел на обложку. – Это ведь кожа драконенка!

– И что?

– Последнего дракона видели в Открытом мире, когда люди жили в пещерах и пугались огня. Наш старейшина любит рассказывать забавные истории о том времени… Как хорошо сохранилась! Не иначе, магия.

Эти откровения навели девушку на одну интересную мысль:

– Кари, сколько тебе лет?

Тот смутился:

– Э-э-э… человеческих?

– Пусть человеческих.

– Двадцать пять.

– А метаморфских? – с ехидной ухмылкой уточнил Марк.

– Тоже двадцать пять, – хмуро признался Кари, – мы развиваемся, как люди, но живем дольше.

– Лин, что я тебе говорил, – гвардеец был донельзя доволен собой, – ребенку еще лет сто учиться!

– Не сто, а семьдесят пять, – уточнил «ребенок». – И только тому, что должен уметь настоящий воин.

– Ну-ну, учи солдата. Воин должен уметь держать клинок в руках, а не эти… штучки.

– Каждому свое, – парировал метаморф. – Тебе сколько лет?

– Да уж я постарше некоторых!

– Намного? – поинтересовалась Лин, которую этот вопрос тоже занимал.

– На целый год! – огрызнулся тот. – И что с того?

– Ничего, – девушка отнюдь не хотела спорить, – просто спросила.

А Кари упрямо продолжал:

– Видишь, Марк, ты всего на год старше, а считаешь меня сопляком лишь потому, что я все еще ученик. И то, что я могу победить тебя хоть с оружием, хоть без, на твое восприятие не влияет. Лин, тебя это тоже касается.

– Ха! Меня может победить даже курица, будь она достаточно злая. Сила – не показатель.

– Да? – парень расстроился. – Значит, то, что я воспитывался последователями Владычицы, для вас важнее моих боевых навыков?

Вот так сюрприз!

– А твоя семья, – осторожно начала девушка, – поклоняется Владычице?

– Не совсем… Но мой учитель… Не Варласт, нет! Мой первый учитель и его жена… – метаморф покраснел.

Похоже, он даже предположить не мог, будто кто-то еще не знает о данном факте его биографии, и простодушно выболтал свою главную тайну. А теперь мучительно решал, как минимизировать возможные негативные последствия. Или хоть бы защититься от подколок Марка. Или просто к ним приспособиться. Или…

Лин его прекрасно понимала: она сама старалась поменьше попадаться на глаза кому-либо, предпочитая общаться с посвященными в ее секрет, поскольку то и дело казалось, будто каждый встречный подозревает в ней самозванку. И сейчас девушка пыталась сообразить, как потактичнее намекнуть гвардейцу, что юмор в этом случае неуместен. Или как повежливее заткнуть ему рот, если намеки до него не дойдут.

Но, по-видимому, Марк имел свои скелеты в шкафу, поскольку ограничился одним-единственным замечанием:

– У вас же вроде как нет официальной религии?

– Почему нет? Мы верим во Владычицу, каждый по-своему.

Лин воспользовалась случаем и начала расспрашивать парней о богах. Если Кари и удивился такой неосведомленности принцессы в элементарных вещах, то никак этого не показал.

Как выяснилось, Владычица не была богиней в общепринятом смысле. Более того, хоть ее приход только ожидался, недругов у нее уже хватало. Вернее, все расы расценивали появление Владычицы, по меньшей мере, как апокалипсис. Пожалуй, лишь народ метаморфов считал ее положительной героиней. Почему? Согласно преданию, ей предстояло освободить Закрытый мир – Мир Тварей, а большинство обывателей полагали, что лучше уж тварям оставаться на старом месте.

Мир, в котором оказалась девушка, еще во времена Первых магов (да, братья постарались!) был разделен на две части: Открытую (обычно ее называли Главной) и Закрытую. Даже клусские маги не смогли разгадать феномен этого деления. Главный мир охватывал материк, на котором размещалась Веллийская империя, и многочисленные острова, в том числе Римай, где теперь жили метаморфы. Открытым его называли потому, что из него можно было без проблем попасть в Закрытый мир.

Второй континент (в западном полушарии) находился под магическим колпаком и служил местом так называемой «вечной ссылки» – высшей меры наказания в человеческих государствах. Возвратиться из него пока не удалось никому. В простонародье его прозвали Миром Тварей.

* * *

Утро началось неожиданно и неприятно. Неожиданность объяснялась тем, что полночи девушка посвятила разбору литературы – исключительно из личного интереса, поскольку актуальными эти допотопные манускрипты не являлись. Впрочем, с исторической точки зрения им бы цены не было, но… Похоже, в Храме Жизни их использовали как украшения.

О вчерашнем вечере вспоминать не хотелось. Как заметил Кари, хранители – что цепные псы, и место им за дверью. В домике, состоявшем из веранды, огромной комнаты и чуланчика с ванной, разместить на ночь двоих парней, не вызывая пересудов, было, как минимум, проблематично.

Марк, особо не заморачиваясь высоким предназначением хранителя и тем, что враги могут подкрасться в ночное время, отправился к сослуживцам искать, как он выразился, возможные неприятности на свою голову или приятности на другие места. А вот Кари к миссии отнесся чрезвычайно ответственно, и сразу же после вечернего звона (ровно в десять – Лин к тому времени уже разобралась с местными часами) занял позицию на крыльце. Хоть он уверял, что спят метаморфы «просто чтобы скоротать ночь», девушке становилось не по себе от мысли об одиноко сидящем в темноте человеке, который, она не сомневалась, ни на секунду не сомкнет глаз, таращась вдаль и выискивая крадущихся злодеев.

Нет, насчет возможных посетителей Лин не обольщалась. К счастью, Кари собственноручно запер ставни единственного окна и придвинул изнутри пару полок с книгами. Кроме того, девушке пришлось пообещать, что как только она услышит подозрительный шорох, сразу же сообщит об этом хранителю.

Пугающих шорохов не было. Как и сна. Сначала Лин даже обрадовалась, поскольку вопрос, чем себя занять среди сборища древностей, не требовал ответа. Потом, далеко за полночь, она вдруг представила, как засыпает завтра посреди церемонии и, задув свечи, честно начала считать. Без толку. Затем девушке пришло в голову, что, раз уж все равно поспать не удастся, можно поговорить с хранителем, заодно скрасив и его бдение. Но, взвесив «за» и «против», от этой идеи пришлось отказаться. Не потому, что для нее было важно общественное мнение – оправдание легко найти, особенно если в последнее время только то и делаешь, что объясняешь свои поступки. Просто… Ей не нравились взгляды, которые начал бросать на нее Кари после недавнего «прояснения» отношений. И особенно после того, как выяснилось, что Марк не останется на ночь.

Нет, обиженному двумя царственными особами самолюбию это очень даже льстило, однако разум подсказывал: парень сам себе готовит петлю. И если Малдраб, заметив, что на его «дочь» смотрят как на богиню, снизошедшую к смертным, ограничится нервным расстройством и мягким порицанием (почему-то казалось – ссориться с метаморфами он не станет), то король Грайт подобному отношению к своей будущей невестке явно не обрадуется. А гартонцы славились не только воинственностью, но и коварством.

Черт, ну почему ей вечно надо за кого-то волноваться? Сначала с Марком пооткровенничала, подставив его под удар, теперь Кари под угрозой… Можно бы, конечно, сказать или сделать что-то, в корне противоречащее принципам метаморфа (знать бы еще эти самые принципы!), но портить отношения не хотелось… Было в парне нечто такое… надежность, наверное… что добавляло уверенности хотя бы в ближайшем будущем, а его незаконченное ученичество отодвигалось куда-то гораздо дальше второго плана. Зря Лин смотрела ему в глаза, зря… Жаль, изменить ничего нельзя. На ум услужливо пришла подходящая цитата, мол, мы в ответе за тех, кого приручили. Но кто ж знал, что он приручиться так быстро?..

Кстати, она уже вспомнила все о своем мире. Все, кроме себя. Там были машины и Интернет, спутники и ядерная бомба, многомиллионные города и электричество. А девушки по прозвищу Лин не было!

Самое же страшное заключалось в том, что реальность происходящего почти не вызывала сомнений… И навязчивая идея понять, кто она на самом деле, ничуть не слабела. Наоборот, теперь это была цель. Если только тот, «ее», мир существовал… А игра в жизнь все больше приобретала свойства настоящего бытия. Чужого бытия!

Смирившись с неизбежным бодрствованием, девушка устроилась поудобнее и… уснула.

Неприятность пришла в виде хмурой служанки, которая на рассвете влетела в незапертую дверь и громовым голосом осведомилась, требуются ли ее услуги. Лин спросила, принято ли здесь стучать. В ответ та вручила ей какой-то сверток, приказала немедля надеть хламиду и сандалии, а затем следовать к Храму. Раздосадованная девушка поинтересовалась насчет завтрака. Служанка сообщила, что император посоветовал не кормить утром принцессу «для улучшения цвета лица» и степенно вышла с тем же недовольным видом.

Лин развернула сверток.

И поняла, что имел в виду «папочка», бросая странные угрозы. Хламида оказалась белоснежным широким халатом, а к ней прилагалась записка – вырванный откуда-то кусок рукописного текста: «…паломники подходят к Озеру Очищения в белых одеждах, сотканных изо льна, выросшего в Год Жизни, что символизирует их готовность оставить позади все мирское и приобщиться к храмовым таинствам. По очереди они приближаются к воде: мужчины справа, женщины слева. Достигнув кромки воды, паломники сбрасывают одежду, дабы не осквернять священное озеро творением рук человеческих, и медленно идут к противоположному берегу, где слуги…», на обратной стороне – приписка: «Дисон говорил, рискованно воссоздавать старый обряд, не узнав обычаи твоего мира. Мне все равно. Имея наглость угрожать императору, будь готова к последствиям. Выкручивайся, как хочешь, только учти: жрецов устроит лишь истинное чудо. Удачи! И не стоило безродной девке грубить эльфу…» – вот так, коротко и по сути.

Грубить? Ах, это… В день прибытия Дисон неосторожно надумал сравнить особые приметы принцессы и ее собственные. Девушка его попросту послала – «в баню». Непривыкший к подобным идиомам эльф смутился и начал осторожно принюхиваться к себе. Услышав, что баня – вежливый эквивалент более популярного «адреса», он чему-то жутко обрадовался и больше с дурацкими предложениями не приходил.

А император, выходит, так хотел реванша, что об особых приметах даже не подумал. Конечно, он же пожелал точную копию принцессы! И ничего, что двойник получился совсем не таким, как планировалось! Высокородный осел!!! Да в любом случае паломническим фанатизмом Лин не страдала, поэтому изображать добропорядочную и законопослушную деву не собиралась. В конце концов, она соглашалась играть роль принцессы, а не устраивать бесплатный стриптиз для толпы напыщенных идиотов. «Я стесняюсь, вот!» – было бы легче, не будь это правдой.

Чудо им надо, видите ли, причем настоящее! Единственное, что могла предложить девушка – истинное дуракаваляние. Практика есть, а чудеса, как она заметила, иногда прилагаются. Ха! Ну, «папа», сам напросился. И отвечать за поступки «дорогой дочурки» будешь именно ты, ведь что взять с девицы? Заупрямилась, закапризничала – и готова проблема!

Натянув самую тонкую одежду, нашедшуюся в гардеробе, и закутавшись в хламиду, Лин решительно ступила на крыльцо, где ждали хранители. На каждом из них тоже было напялено нечто белое, бесформенное и объемное.

Поздоровалась.

Они хмуро ответили. Интересно, сколько древних книг испортил Малдраб, дабы проинформировать всех заинтересованных? Девушка уже поняла, что о возрасте манускриптов можно судить не только по коже редкого зверя, используемой на переплет, но и по тому, вручную написан текст, или же напечатан на довольно-таки давно изобретенном печатном станке.

– Что, кто-то умер?

Парни вразнобой замотали головами, однако даже Марк воздержался от каких-либо замечаний.

– А почему такие похоронные лица?

Они явно не понимали ее настроения. Странно, откуда такая чувствительность у мужчин, с одним из которых она знакома меньше недели, а со вторым – чуть больше суток? Или они расстроились из-за своих собственных нелепых одеяний?..

Загадка разрешилась неожиданно, и, главное, обнадеживающе. Первым начал гвардеец:

– Слушай, тут такое дело… В общем, я придумал, как старому козлу пообломать рога! Предков он вспомнил, урод всевластный! Не переживай, хорошо?

– А с чего мне переживать? Это всего лишь обряд, и мой долг послушной дочери требует беспрекословно исполнять веления моего властительного отца.

Вместо того, чтобы порадоваться и успокоится, оба уставились на нее, как на сумасшедшую. Наверное, решали, не рехнулась ли их подопечная за ночь. Марк догадался первым. Бесцеремонно распахнул дурацкий халат, который Лин предусмотрительно придерживала у горла, и повернулся к метаморфу:

– Ты только посмотри! Проклятье, я мог выиграть двойное жалование!

Тот посмотрел. На черные, подкачанные (на всякий случай) штаны и светло-голубую рубашку из настолько тонкой ткани, что под ними угадывалось нижнее белье.

– Насмотрелись? – девушка снова закуталась в хламиду. – Марк, кто тот ненормальный, с кем ты хотел спорить?

– А, это Дисон с Крезином заключили пари на сотню золотов¹⁰, и меня звали. Кстати, эльф утверждал, что ты придумаешь чудо, а советник был за скандал. Может, поделишься планами? Еще есть время сделать ставки!

– В планах – импровизация, поэтому лучше не рискуй. У меня есть небольшая просьба. Вы там будете с оружием?

– Разумеется, – гвардеец продемонстрировал спрятанный в складках одеяния меч. – А что?

– Сможешь уронить его как можно громче, когда… Хм, даже не знаю. Пожалуй, когда принц окажется в центре внимания!

Марк рассмеялся:

– Полагаешь, он испугается и… Не-а, он все-таки воин, а не слабонервная барышня.

– Вот именно! Барышня там будет другая. Страшно пугливая и психованная. И она потом жутко на тебя заорет, станет обижать разными нехорошими словами! Возможно, с кулаками накинется, но ведь ты не обидишься, правда? – подмигнула Лин.

– Я? Я не обидчивый. Так, в глаз дам и успокоюсь. А почему бы не поручить сие ответственное задание нашему юному другу? Его растерянность перед кучей народа будет менее подозрительной.

Девушка задумалась. Идея с легкой заварушкой пришла ей в голову только сейчас, и то, что именно Марк станет соучастником, как бы само собой подразумевалось. А метаморф… При всех своих достоинствах он имел один весомый недостаток – все чувства и намерения отражались на его лице чересчур явно. К тому же неизвестно, что он думает по этому поводу.

– Да, у меня лучше получится, – поделился своим мнением тот, – отличная мысль!

Лин вздохнула. Мысль, может, и отличная, однако…

– Кари, не обижайся, но у тебя лицо – как открытая книга. Все сразу же догадаются.

– Я могу не просто уронить меч, а с силой толкнуть его к земле. Грохот гарантирую, – продолжал настаивать метаморф.

Девушка немного поколебалась и согласилась.

– Помни, как только Геданиот раздевается и все инстинктивно переводят взгляд на него…

– Не беспокойся, детка, – успокоил ее Марк, – если малыш оплошает, так и быть, я грохну… чем-нибудь.

– Идем, грохальник, – Лин неторопливо направилась к храму. – Император, наверно, уже закипает.

* * *

Малдраб Четвертый действительно напоминал кипящий чайник, с которого вот-вот сорвет крышку (а то и всю крышу!). Но причиной его волнения была отнюдь не задержка девушки. Император уже горько сожалел о том, что вчера поддался ярости и не прислушался к умным советам. А вдруг сумасшедшая девчонка распсихуется и наплюет на все договоренности? Или в ее мире царят настолько строгие нравы, что теперь ей остается только утопиться? Впрочем… Учитывая ее поведение – вряд ли! А, может, она устроит такое представление, что камень на шею понадобиться ему самому?

Как бы там ни было, использовать обряд, о котором никто и не помнил до вчерашнего дня (кроме храмового настоятеля, за бутылкой вина начавшего ностальгировать по давним временам; император подозревал, что тот вспоминает возможное прошлое всего лишь из-за отсутствия женщин в действительном настоящем – хоть жрецы не принимали обет безбрачия, настоятель считался избранником богини Зелины и был обязан хранить ей верность), оказалось попросту нерационально.

А ведь советники убеждали, даже просили сменить гнев на милость, но он остался неумолим… И упрям… Или выглядел таковым…

Как глупо. Как подло. Как мелочно и недостойно…

Малдраб знал, что в раздражении способен наделать глупостей. А также он знал, что верные советники всегда его остановят и не дадут совершить непоправимого.

Если успеют.

И если захотят.

Так почему же они так неубедительно возражали? Для кого это испытание на самом деле?