355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Фирсова » Седьмое знамение » Текст книги (страница 9)
Седьмое знамение
  • Текст добавлен: 24 июля 2020, 11:30

Текст книги "Седьмое знамение"


Автор книги: Елена Фирсова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Странно, что такие замечательные мысли не приходили ему в голову раньше. Он не потерял бы столько времени, прожигая свою драгоценную жизнь в кресле с книжкой в руках и под музыку. Надо же, сибарит нашелся, эпикуреец – обязательно в кресле, с книжкой, и непременно под музыку! Зла на себя не хватает. А вот Сеня Шевченко не имеет кресла. И магнитофона у него нет, что уж говорить про книги. Он и одевается чуть ли не в обноски. Людмилка, которую он мельком видел в дверях, точно была в обносках – на ней была такая застиранная мальчишеская майка, что из синей она давно превратилась в грязно-серую. Позор, позор Эдгару Тимофееву!

Вот что представляла собой его жизнь. Паразитическое существование, точнее сказать. Вот от куда бралась эта тоска и заунывность, иногда поражавшие его посреди самого развеселого настроения – несомненно, это его совесть била тревогу и давала ему понять, что он живет неправильно. И если уж менять окружающий мир, то начать следует прежде всего с самого себя. И никак иначе.

Он очень давно искал свой путь. Наконец-то, он его нашел. И теперь с него не свернет. Ни за что на свете. Теперь-то его пустая, как бутылка, жизнь наполнится содержанием и подлинной глубиной. Есть к чему стремиться.

Вокруг Московского вокзала Эдгар бродил до темноты. Впрочем, для него было важно только то, что скоро Сеня Шевченко отведет его к Профессору, который даст ему новые книжки, а те, в свою очередь, дадут ему ответы на все его вопросы. Он забыл даже о том, что у него есть дом, а в доме – родители, сбившиеся с ног от беспокойства, и Борис Новиков, занятый только собственной персоной, и милая сердцу (прежде) комната с любимыми кассетами и Эрве Базеном на столе, а между страницами вложен календарик с Виктором Цоем, вместо закладки… Все это было теперь так далеко от Эдгара – он увлекся своей новой идеей и не думал ни о чем другом. Он должен найти ответы на вопросы.

Сразу вслед за этим решением Эдгар почувствовал необычайный прилив энтузиазма, сродни тому, который охватил и Бориса Новикова.

Вперед к победе Добра над Злом!

На остановке было уже совсем темно, иначе Эдгар, может быть, и заметил бы очередные странности в Сенином поведении. На сей раз в нем нисколько не было робости, зато появилась решимость, похожая на отчаянную решимость обреченного, и какое-то тупое упорство. Лицо его было мрачно, даже глаза потемнели, лоб прорезали складки. Он ничего не говорил, а если и цедил сквозь зубы, то только что-нибудь для себя, для своего успокоения. Что касается Эдгара – тот шел рядом с ним летящей походкой, словно и вправду увидел впереди свет спасения. И попадись им в этот момент по дороге кто-то, кто крикнул бы: «Остановись», они смели бы его с пути, как мелкое препятствие. Так, наверное, вышагивали по улицам юные последователи Адольфа Гитлера – чувствуя себя хозяевами этих улиц и хозяевами своей судьбы.

– Профессор сегодня точно там будет? – спросил Эдгар.

– Обязательно. Он бывает каждый день. Правда, недолго.

– Каждый день? А вдруг у него не получится?

– Как так – не получится? – не понял Сеня.

– Ну, вдруг у него не получится прийти. Например, он заболеет…

– Не мели чепухи, – заявил Сеня. – Профессор никогда не болеет.

Эдгар отнюдь не был убежден такими словами.

– Почему ты так в этом уверен? – настаивал он. – Ваш Профессор тоже человек и…

– Нет, – прервал его Сеня. – Не будем сейчас говорить об этом. Ты его увидишь и сам все поймешь, и перестанешь задавать глупые вопросы.

Это еще сильнее разожгло любопытство Эдгара. Они увеличили шаг.

Но вот, наконец, они добрались до этой длинной девятиэтажки в глубине жилого массива, в торце которой находился вход в подвальное помещение. В отличие от всяких кооперативных мастерских по ремонту бытовой техники, или хотя бы школы моделей СТИЛЬ, тут не было никаких опознавательных знаков, и дверь была закрыта, но не заперта. Дом был уже не новый, кое-где на углах крошилась штукатурка, и ступеньки у лестницы порядком поистерлись, так что наружу выглядывала отполированная до блеска арматура. Стены были сплошь покрыты всякими надписями, в том числе и неприличными, и матерными. Сразу видно, что это местечко облюбовали для своих собраний подростки из категории «трудных». Это все Эдгар мог бы заметить без труда и теперь, в темное время суток, так как прямо тут стоял желтый фонарь и горел, вызывающе одинокий, вопреки всем обстоятельствам, мешающим гореть всем остальным фонарям в этом районе. Зато двор темнел, как открытый ад, а окна домов казались не символами жизни в этом темном царстве, а погребальными свечами, они лишь усугубляли повсеместную мрачность. И хотя на часах был только еще конец рабочего дня, здесь было тихо и страшно, как в полночь в чаще леса.

Эдгар ни на секунду не усомнился в Сене Шевченко, который посторонился, пропуская его вперед и указывая рукой на дверь подвала. При этом лицо его в желтом свете фонаря вдруг стало совсем беспомощным, словно он вот-вот заплачет, и рука, указавшая на дверь подвала, дрожала, хрупкий тростниковый прутик в широком рукаве куртки. Эдгар не замечал ничего, он шел вперед, грудью на баррикады.

Ржавая сетка была присыпана снегом, ступеньки же – тщательно вычищены. Дверь открывалась тяжело и противно скрипела, она как будто не хотела впускать ребят внутрь. Там было еще темнее, чем на улице, он зато каждый звук раздавался звонче в воздухе, в котором был разлит приятный одурманивающий аромат, похожий на свежий, летний запах зеленого сена. То ли от сквозняка, то ли сама по себе, по инерции, входная дверь с грохотом захлопнулась, ребята вздрогнули и вынуждены были взяться за руки, чтобы не потеряться.

– Не бойся, – своим обычным, робким голосом сказал Сеня.

– Я и не боюсь, – очень бодро ответил Эдгар.

Признаться честно, вся эта картина полностью соответствовала тому, что он ожидал увидеть. Гонимая истина и ее источник не могут, не должны скрываться во дворцах и хоромах. Ее прибежище – сырые подвалы и ночной мрак. А ее носители – худощавые подростки с огромными, вечно голодными глазами… Вперед, только вперед!

Как громко скрипела эта крепкая, обитая железом дверь, как тяжело она открывалась и как легко и сразу наглухо захлопнулась за спинами вошедших в нее ребят! Словно их поглотил не обыкновенный подвал, обиталище крыс и подростков, а чудовищная ненасытная утроба, которой эта дверь служила пастью.

Вперед, только вперед. К истине.

Почти сразу после этого начался снегопад. В воздухе было морозно и тихо. В желтом конусе фонарного света мирно появлялись и парили снежинки, потом снег повалил густыми хлопьями, которые, казалось, подгоняли друг друга быстрее падать. Ступеньки мгновенно засыпало, а дверь, открываясь наружу, оставляла после себя полукруглый черный след. Мальчики находились в подвале до поздней ночи, до половины первого. Сеня ушел раньше Эдгара, около полуночи. Давно покинул это заведение и Профессор. Но зато оставалось еще много народу, который растолковывал Эдгару, что есть истина. О, этот народ знал истину, доподлинно, видел ее в лицо, здоровался с ней за руку. Как можно им не верить.

Эдгар вышел из подвала слегка понурый, но с воскресшей душой. Ему показали свет в конце тоннеля. Он потерял счет времени и очень удивился, когда застал у себя дома настоящее светопреставление. Он почему-то не осознавал, что этот день для него буквально канул в Лету. Он ушел с раннего утра без предупреждения и вернулся только ночью. Отец бродил по гостиной с телефоном в руках и все не решался позвонить в милицию, снимал трубку, подносил ее к уху и вновь клал ее на рычаг. Марианна уже не рыдала. Она с видом Ниобы сидела на диване в объятиях Бориса Новикова, который вздыхал и гладил ее по голове, как школьницу, и из ее глаз беспрерывно текли слезы. Эдгар несколько минут безучастно глядел на них. Между тем его появление вызвало небольшое смятение, а затем – грозную бурю. Отец потрясал над головой кулаками, как трагический актер в исполнении патетического монолога, Марианна вновь разразилась рыданиями, хотя раньше она была вовсе не была подвержена истерикам, а Борис Новиков самоустранился и с лестницы снисходительно наблюдал за развитием событий, сложив руки на груди. Эдгар смотрел на них поочередно – сквозь них, так как он их почти не видел, почти не хотел видеть, и его не затронула эта буря. Он хотел лишь одного – поскорее пройти к себе в комнату, лечь и обдумать все то, что он сегодня услышал и понял. Его мысли были далеко, душа законсервировалась, чтобы быть принесенной в дар его новой идее, его новой жизни. Вскоре так и произошло. Отец полностью высказался, Марианна успокоилась тем, что ее сын жив и здоров и вернулся домой, Борис Новиков сделал сонный вид, громко зевнул и ушел к себе, чтобы продолжить свой роман. Эдгар без ужина поднялся в свою спальню и свернулся калачиком на кровати. Этот день опустошил его – Профессор и его народ умело расчистили место для новых насаждений. Эдгар был уже пуст и потому жаждал быть наполненным новым знанием и новой жизнью, которая его так увлекла, хоть он еще и не познакомился с ней поближе. Эдгар не включал в комнате свет и не слушал музыку.

Первые дни его очень раздражало, как ни странно, то, что внешне он остался тем же самым Эдгаром. Поэтому, чтобы дать понять всем, и в первую очередь самому себе, что он изменился, он постригся налысо. Отец потерял дар речи, Марианна в шоке уронила заварочный чайник и разбила его, а заодно залила кухню крепким чаем. Борис Новиков округлил глаза и покачал головой, таким Эдгар стал забавным и ушастым. Он ни с кем не разговаривал, уходил из дома каждый день и возвращался очень поздно. Такого в семье Тимофеевых не бывало никогда, и родители стали советоваться друг с другом, что им предпринять. Они решили, естественно, что он обиделся на них за ту бурю в тот раз, когда он пропал впервые, и им следовало не набрасываться на него вот так сразу, а сначала выяснить, где он был, и поговорить спокойно, может, там и не было никакого повода для волнений.

Но когда отец начал говорить с ним и извиняться за свою несдержанность, прежде очень мягкий Эдгар не прояви ни капли понимания, выслушал отца с непроницаемым видом, не ответил ни единого слова и ушел! Они не знали, что он вовсе не обиделся на них, он и не помнил уже той бури. Он просто стал для них чужой. Непоправимо чужой.

Марианна была в ужасе. Она видела, что отец так же беспомощен, как и она, а Борису Новикову, на которого она, скажем прямо, втайне надеялась, было все равно. Да и не имел он на Эдгара никакого влияния и раньше, она это помнила и даже не стала обращаться к нему с просьбами. Она задействовала все силы своего материнского инстинкта и перебрала в уме всех одноклассников сына, но так и не выбрала подходящей кандидатуры на роль спасителя малолетних.

И вот в самый последний день зимних каникул к Тимофеевым пришел Игорь Белояр – вернуть гражданский кодекс и аудиокассету с записью группы «Санкт-Петербург». Была среда, вечер после рабочего дня. Отец готовился к завтрашнему совещанию в исполкоме, Борис строчил свой роман с устрашающим названием. Марианна готовила ужин, и именно она поведала Игорю о постигшей их беде. Игорь очень удивился и, если честно, не до конца Марианне поверил. Он не виделся с приятелем всего несколько дней. Не может быть, чтобы в столь короткий срок произошли коренные изменения. Вместе с тем ему стало любопытно – а вдруг любящая мать не преувеличивает, и все действительно серьезно? Надо убедиться в этом самому.

– Он больше не разговаривает с нами, – плакала Марианна так горько, что Игорь внезапно сравнил ее со своей матерью. – И не ужинает, не обедает с нами, так, клюнет что-нибудь мимоходом. Он даже не смотрит на нас! Я так не могу, Игорь!

– Я понимаю, тетя Маша. Ну не убивайтесь вы так! Я вот дождусь его и спрошу, что случилось. Пожалуйста, успокойтесь. Любой психолог вам скажет, что переходный возраст – это вещь неизбежная и рано или поздно происходит со всяким человеком, без исключения. Не плачьте, пожалуйста. А то мне тоже вот захотелось поплакать вместе с вами, за компанию. Чтобы вам не было так одиноко.

Она заулыбалась сквозь слезы, сраженная его мягкой шутливостью.

– А у тебя, похоже, так и не было переходного возраста, – произнесла она. – По-моему, ты совсем не меняешься.

– Откуда вы знаете? – с усмешкой парировал он. – Спросите у моей мамы, и она вам скажет, как ей со мной бывает трудно… иногда.

На глазах у Марианны снова блеснули слезы, но она сдержалась. Провела мягкой рукой по его щеке и ответила:

– Иногда. Малыш. И ты, и твоя мама – золото, чистое золото. Эдик скоро должен прийти. Он теперь не задерживается до ночи.

И впрямь, Эдгар скоро пришел, неожиданно обрадовался Игорю, позвал к ее в комнату.

– Привет, – сказал Игорь. – Я вернул тебе твою кассету. Классно, я даже некоторые песни переписал для себя. Ты не возражаешь?

– Да ну ее! – махнул рукой Эдгар. – Кинь куда-нибудь. А сам садись, пожалуйста, рядом. Я должен тебе кое-что рассказать.

Игорь сел на стул и посмотрел на приятеля повнимательнее. Лысая голова и сама по себе наводила на грустные размышления – в то время еще не было модно ходить лысым – и куда больше озадачивали Игоря похудевшее лицо, лихорадочный блеск глаз и хаотические движения и жесты. Это и в самом деле был какой-то другой Эдгар. А ведь прошло всего несколько дней с тех пор, как они виделись последний раз – тут же, на новогодней вечеринке.

– Ты какой-то странный, – заметил он вслух.

– Да не странный я! – раздраженно воскликнул Эдгар. – Что вы все ко мне пристали: странный да странный! Не странный я! Лучше слушай. Я познакомился с такими людьми… удивительными… Но нет, лучше по порядку. Однажды я шел домой…

– Когда это было? – перебил его Игорь, улыбаясь такому началу.

– Когда? – задумался Эдгар. – Ну… недавно… Ай, это неважно. Представляешь, иду я домой и вижу Сеню. Нашего Сеню Шевченко. И в руках у него, представляешь, книга. Классная такая книга, красивая очень. Я выпросил ее почитать. Я и тебе ее попрошу дать почитать, чтобы тебе стало понятнее.

– Книга? – с сомнением уточнил Игорь.

– Книга, – с жаром подтвердил Эдгар. – Потрясающая книга! Я никогда еще таких не читал! И вот, мы с Сеней пошли туда, где они все собираются. Ух, Игорь, как это было здорово! Представь себе: мы каждый день читаем книги и… (Он понизил голос и воровато огляделся вокруг) и ждем.

Игорь также наклонился к нему и также понизил голос:

– Чего ждете?

– Конца света, – совсем шепотом ответил Эдгар.

У Игоря вытянулось лицо, он подался назад и протянул:

– Слушай, ну ты и мастер пугать. Я думал, ты серьезно…

Эдгар обиделся:

– Я серьезно! Глупый!

– Я глупый? – возмутился Игорь. – Ну, знаешь ли! Ты мне тут вещаешь о конце света, а я глупый? Идиотизм какой-то!

– Ах, идиотизм? А ты что, так уверен, что конца света не будет?

– Если честно, я об этом не задумывался никогда, и меня это не очень-то интересует. Может, он и будет, твой конец света, но уж точно не сейчас, а даже пусть и сейчас, раз я не могу его предотвратить, то зачем мне морочить себе голову?

– А вдруг его можно предотвратить? – заговорщическим шепотом прошипел Эдгар.

– Что за чушь ты мне несешь! – медленно произнес Игорь.

– Да! Вот этим-то мы и занимаемся! – радостно поведал Эдгар.

– Чем? Предотвращением конца света?

– Да!

Изумлению Игоря не было границ. А Эдгар между тем продолжал:

– Я сейчас объясню тебе, чтобы ты пошел со мной. Вдвоем нам будет легче. Вот увидишь, это несложно. Конец света не за горами. Он уже очень близко, короче говоря. И… ну, предотвратить его нельзя, конечно, но зато можно спастись. Смотри. В нашем собрании мы… как бы лучше выразиться… совершенствуемся. Понимаешь? В нашем собрании мы приобщаемся к истине, к добру, учимся. И со временем мы станем, если окажемся достойны, избранными – гумитами. Но для этого надо доказать…

– Гумиты? – уточнил Игорь, нахмурясь.

– Гумиты, – так же радостно поделился с ним Эдгар. – Слушай, давай пойдем прямо завтра. А чего тянуть? Рано или поздно ты все равно поймешь, что только это – истина, и это единственный путь к спасению…

– Это вопрос спорный, – спокойно произнес Игорь. – Христианство тоже провозглашено путем к спасению, причем официально.

Эдгар снова раздраженно воскликнул:

– О чем ты говоришь! Христианство христианством, но ведь церковь-то ничего совсем не предпринимает, чтобы спасти людей! Я, конечно же верю в Бога, но и все у нас в собрании тоже верят в Бога. Это же ведь не мешает нам действовать. А когда мы все станем гуммитами… Вот увидишь, как это здорово! Лучше всего на свете!

Игорь пристально смотрел на него, уже без улыбки.

– Эдик, – негромко остановил он энтузиазм приятеля, – ты что, попал в какую-то секту?

Эдгар будто налетел на стену.

– Что? – переспросил он. – Секту?

– Секту, – повторил Игорь. – Твои родители знают об этом?

– Родители? – не понял Эдгар. – А при чем здесь родители? Зачем им что-то знать?

– То есть как это зачем? Ты представляешь себе, какими возможностями располагает твой отец? Если ты совсем ничего ему не расскажешь, он перевернет весь город вверх дном.

Эдгар задумался, но ненадолго.

– Я с этим разберусь, – пообещал он. – Ты пойдешь завтра со мной?

– Я еще не окончательно свихнулся, – ответил Игорь. – И если у тебя в голове осталось хоть немного мозгов, ты немедленно уйдешь оттуда. Посмотри, на кого похож Сеня Шевченко – как побитый пес, вечно носом вниз, от любого слова шарахается. Ты тоже решил таким стать?

– Уходи, – холодно сказал Эдгар.

– С удовольствием.

Но, уже открыв дверь, очень громко, чтобы слышно было и внизу, Марианне, он предупредил Эдгара:

– Но имей в виду, Эдька: любая секта опасна.

– Это не секта! – взвизгнул тот, как ошпаренный.

– Что же это тогда?

В ответ Эдгар всем своим видом выразил отчуждение. Он провел по нему глазами и грустно попросил:

– Уходи, пожалуйста. Раз уж и ты не способен меня понять…

– Глупый! Уходи оттуда, пока не поздно!

– Нет.

– Как знаешь.

Дверь кабинета хозяина давно была открыта.Этот диалог Тимофеев слышал от начала до конца, чего и добивался Игорь. Эта встреча с приятелем до крайности его расстроила. Что за напасть такая? Эдик был замечательный парень, елки-палки, как же быстро они его окрутили. Неужели такое вообще возможно? Ну вот, еще одного полноценного члена общество лишилось. И если уж сам Тимофеев не сможет принять меры… Черт возьми, кто же тогда остановит Эдьку? Или не надо его останавливать? Сам разберется, что к чему, и сделает правильные выводы? Ведь не дурак же он, право слово, и способен отличить добро от зла. А жаль парня. Теперь может пропасть. Действительно пропасть, как будто он мертв.

После этого события стали развиваться с пугающей быстротой. Тимофеев на самом деле начал принимать меры и выяснил вдруг, что это – не секта, а официально зарегистрированная общественная организация под руководством некоего Юрия Афанасьева, занимается изучением возможностей старшеклассников и поиском талантов, чтобы после их поступления в вуз выдавать им специальную стипендию и всячески поддерживать. А также распространяет литературу, в основном научную, по философии и востоковедению. Вас не интересует, товарищ Тимофеев? Жаль, очень жаль. Весьма интересная тема. Сложна для восприятия, но, несомненно, увлекает.

На это товарищ Тимофеев не рассчитывал. Комар носа не подточит. При попытке надавить на сына тот заявил, что уйдет из дома, имеет полное право, так как уже получил паспорт, и если отец хочет громкого скандала, то получит его. После такого демарша Марианна стала принимать валидол под язык, Тимофеев сник, как лопнувший воздушный шарик, Борис Новиков вернулся к написанию своего романа, а в спальне Эдгара по-прежнему не включался свет и не звучала музыка. Захлопнутый и сдвинутый в угол Эрве Базен покрылся пылью, и паучки протянули к нему едва заметную серебристую паутинку. Теперь они хозяйничали на этом столе.

Новая жизнь

– Он меня преследует, – пожаловалась Фаина. – Он даже сказал, что станет посещать воскресную школу, нашу, в Разовке, чтобы видеть меня. И самое ужасное – и папа, и батюшка Александр это одобряют. Как сговорились.

– А почему это так ужасно? – поинтересовалась Рая, аккуратно подкрашивая ресницы перед зеркалом. Один глаз уже был нарисован. А второй – только наполовину.

Фаина остановилась посреди комнаты:

– А ты не понимаешь? Ведь это грех непрощенный!

Рая пожала плечами:

– Ты какая-то странная. Что именно ты называешь грехом?

– Ну… Ну… – Фаина замялась, стыдясь выговорить то, о чем ее спрашивали.

– Встречаться с парнем, что ли? – пожалела ее Рая и произнесла это сама.

– Ну да…

– А почему это грех?

– Как это почему? – возмутилась Фаина.

– Да, почему? Что, разве верующим запрещено жениться и выходить замуж? Не запрещено. Даже священники все обязаны быть женаты, иначе им не разрешат служить. Ты сама мне это говорила. Не отнекивайся.

– Говорила…

Теперь и другой глаз был готов, и Рая приступила к раскрашиванию губ. Но это, как ни странно, не мешало ей продолжать разговор, причем внятно.

– Ну вот. А чтобы люди могли жениться или выходить замуж со спокойной душой, они должны хорошо узнать друг друга, изучить характеры, проверить свою любовь. Правильно?

– Правильно.

– Так чтобы проверить все это, людям и надо встречаться!

– Но я вовсе его не люблю! – воскликнула Фаина.

Рая добродушно усмехнулась:

– Дорогуша моя, любовь с первого взгляда, случается довольно редко и живет, к сожалению, недолго. А может, не к сожалению, а к счастью. Откуда ты знаешь, что ты не полюбишь его за те качества, которые ты в нем еще не заметила? Может быть, он именно такой, какой тебе нужен для полного счастья.

Фаина густо покраснела.

– Раечка, милая, я тебя умоляю! Для полного счастья мне нужно только спокойствие, вера в Бога и возможность писать иконы!

– А парня, значит, по-твоему, стоит пнуть ногой, как щенка? Чтобы он страдал?

– Какое мне до этого дело, – заявила Фаина. – Ведь он – не верующий.

Рая изобразила удивление и сыронизировала:

– Ты жестока, как истинная христианка.

Фаина снова покраснела от ее упрека:

– И ты туда же. Может быть, я и жестока, но я же ведь только защищаюсь от посягательств. Ты же меня знаешь, Раиска. У нас в общине есть ребята, очень хорошие, просто мечта для тех, кто хочет выйти замуж, создать семью. Но я и из них не люблю никого, и мне даже в голову не пришло бы посмотреть на кого-нибудь из них как на своего жениха. А тут речь идет о совершенно постороннем человеке, который ведет себя как распутник и нечестивец.

Рая дорисовала губы, полюбовалась на себя в зеркало со всех сторон и встала со стула. Они собирались в школу. На Рае было синее шерстяное платье и теплый свитер. Завитые волосы она связала в хвостик на затылке, только два локона на висках оставила висеть вдоль лица. Вполне приемлемо для школы. Ненавязчивый макияж плюс изящество во всем – и вы будете королевой на своем рабочем месте. Это была цитата мадам Васильковой, и Рая решила в первый же учебный день третьей четверти ее испытать.

– Какая же ты… – сладко пропела она. – От одной лишь встречи на новогодней вечеринке ты уже вынесла свое суждение о человеке и буквально вычеркнула его из числа людей. Это не просто нехорошо, повторяю: это не по христиански. А вдруг ради тебя он станет верующим? Что тогда?

– Ничего. Верующим надо становиться ради веры, а не ради… кого-нибудь…

– К тебе прямо-таки не подойдешь. Удивляюсь, как это мне, со всеми моими недостатками, удалось с тобой подружиться.

– Ты не парень.

Они говорили о Борисе Новикове. То, что Рая Белова так настойчиво предлагала Фаине принять благосклонно его ухаживания, может на первый взгляд показаться странным, но на самом деле тут нет ничего удивительного. Просто у нее самой не было никакого доступа у Борису, кроме как через Фаину, раз уж он ею так увлекся. Фаина должна стать мостиком между Борисом и Раей Беловой, лучшей подругой Фаины и, по совместительству, самой очаровательной девушкой округи. Поэтому Раиса и выискивала такие доводы в пользу отвергаемого кавалера, какие святоша не сможет не признать. И пока что у нее вызывала досаду неприступность подруги.

Но вот, кажется, возникла идея.

– А представь, Файка, вдруг ты его оттолкнешь, а он и ринется во все тяжкие, и станет настоящим распутником и нечестивцем.

– Это его проблемы.

– А через какое-то время Господь Бог явится тебе… ну, скажем, во сне, и скажет: «Ах, Фаина, я-то надеялся, ты будешь выполнять все мои заповеди и следовать всем моим словам, а ты так меня разочаровала! Я решил тебя испытать и послал к тебе суматошную, но не безнадежно пропащую душу, а ты ее даже слушать не стала, не то что спасать, а ведь тогда ее еще можно было спасти». Что же ты Ему ответишь на это?

Тут в голосе Фаины послышалась неуверенность:

– Он меня не осудит! Откуда же я знаю, испытание это или нет?

Рая засмеялась:

– Ты хитренькая! Что же это будет за испытание, если на нем прямо будет указано: испытание! Такое-то испытание все пройти сумеют.

Она поняла, что сделала верный ход, и у нее сразу повысилось настроение. И впрямь, Фаина заколебалась. К этой незыблемой твердыне, оказывается, тоже можно найти подход.

– Что же мне, по-твоему, надо делать? – хмуро спросила Фаина.

– Познакомиться с ним поближе, – сразу ответила Рая. – Как знать, может быть, он тебе понравится, а может быть, он тебя разлюбит. Да, в конце концов, мы же не в средневековье живем, дурочка ты эдакая, и все вопросы решаются цивилизованно, по-людски. Ты ведешь себя как язычница – к тебе со всей душой, а ты – в штыки. Помню, ты мне как-то читала кусок из Библии, хороший кусок, правильный. Там говорится: как хочешь, чтобы с тобой люди обращались, так и ты сама обращайся с ними.

– Так ведь это про верующих сказано! – в отчаянии воскликнула загнанная в угол Фаина.

– Ты обманываешь сама себя, – в свою очередь, разозлилась Рая. – Толкуешь даже Библию так, как тебе выгодно.

Но вообще-то нельзя сказать, что столь мастерская защита Бориса Новикова не возымела никакого действия, особенно последний аргумент. «За» Бориса прозвучали уже три голоса, «против» была только сама Фаина. Всеми инстинктами она чувствовала – это не испытание от Бога, а скоре искушение от дьявола, и ни к чему хорошему это знакомство не приведет, а кажущаяся правота папы, отца Александра и Раи Беловой – это лишь дымовая завеса, ширма, необходимая всем людям, чтобы прикрыть грех. Конечно, ей пока нечем им возразить, но раз она знает, что права она, а не они, то рано или поздно ее подозрения оправдаются, и они поймут, как ошибались во всем.

Да, всё так, но правда-то когда еще проявится, а что же ей делать сейчас? Борис отступать уж точно не намерен, папа и отец Александр тоже надоедают со своими упреками, Рая вот тоже взялась ее поучать… Похоже, они не оставят ее в покое, если она продолжит вести себя в том же духе. Нет, они, конечно же, вовсе не желают ей погибели, но ей-то лучше знать, где польза для нее, Фаины! Помочь ей согласен только Господь Бог, а это уже немало. Она с радостью это признала и тут же принялась разрабатывать в уме стратегию и тактику «осажденного Карфагена». Силы неравны – их много, она одна. Слов для убеждения ей явно не хватает. Придется притвориться милой и послушной, поддакивать им, а самой держаться своего и на самом деле не сворачивать с выбранного пути ни на миллиметр. Придя к такому решению, она улыбнулась с видом заговорщика и переменила разговор. Им предстоял первый учебный день после зимних каникул. Можно было посочувствовать друг другу, пообсуждать учителей и одноклассников, сделать предположения насчет уроков.

Кроме того, они еще помечтали о будущем Раисы – Фаина пока единственная из всех окружающих, кому было известно о занятиях Раи в школе моделей СТИЛЬ. Сначала Фаина ужаснулась, услышав о намерении подруги стать манекенщицей, пыталась переубедить, взывать к здравому смыслу, пугать потоками грязи, которые ждут ее за кулисами. Но Рая только пренебрежительно фыркнула в ответ: мол, что она, интриговать, что ли, туда ходит? Она просто хочет жить среди красоты, она достойна красоты, а встретится ей любовь – пожалуйста, милости просим, всегда рады. Фаина постепенно перестала волноваться за подругу – та вела себя уверенно, понимала в жизни гораздо больше Фаины и в помощи пока еще не нуждалась. Да и способностей к самообороне у нее было гораздо больше, голыми руками не возьмешь.

Знания, полученные в школе моделей СТИЛЬ, Рая впитывала, как губка. Они уже сказались на ней – редко где можно встретить такую милашку. Но она и сама признавалась себе, что выглядит на несколько лет старше. У школьниц не бывает таких телодвижений и взглядов. Сама изысканность, грация, естественность, но это какая-то заученная естественность, приобретенная регулярными тренировками, а не от природы. Это была не внешность девушки семнадцати лет, а очень юной женщины-вамп. Рая не беспокоилась об этом. Главное – она получала профессиональную огранку, как бриллиант.

Беспокоило ее другое. Их босс, старичок, похожий на Денни Де Вито, и почти что его тезка – Денис Павлович Афанасьев. Рая видела, что он явно неравнодушен к ученицам, особенно к тем, кто помоложе, несколько студенток-первокурсниц его уже не интересовали, а вот малышки-школьницы в его присутствии начинали нервничать. Рая боялась, как бы он не вздумал вне очереди за ней приударить. Конечно, все складывается слишком хорошо, чтобы она в это поверила. Обязательно должен быть какой-нибудь подвох, и вот он, обнаружился: Денис Павлович. Рядом с ним даже мадам Василькова терялась, а почему – никто не знал. Просто он держал в руках все нити, и именно он решал судьбу девушек, и если хочешь добиться успеха, то с ним нужно суметь поладить. Теперь-то Рае стало ясно, почему мадам Василькова так отговаривала ее от поступления сюда. Лапочка мадам Василькова! Ясно-то ясно, но ведь другого выхода нет.

Лысый и агрессивный Эдгар Тимофеев поверг Раю в настоящий шок, от которого она, однако же, скоро оправилась. Жаль мальчика, это был бы неплохой запасной вариант, но, выходит, сорвался, и рыдать по этому поводу бесполезно, а значит, надо смотреть вперед, искать новые пути.

Первый день в школе прошел, как обычно проходят первые дни после каникул. Дети с трудом втягивались в учебный процесс, но зато с удовольствием общались друг с другом после долгого перерыва, делились последними новостями. А вот концовка учебного дня выдалась для некоторых весьма необычно. Рая и Фаина задержались в раздевалке, где Рая демонстрировала подруге и опешившей вахтерше свое умение дефилировать – не очень-то заметное умение, когда ты одета в мешковатое платье и просторный свитер. Но зрительницы Раины усилия оценили и поаплодировали. Девочки вышли на улицу, смеясь и шутя.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю