Текст книги "Седьмое знамение"

Автор книги: Елена Фирсова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Однако те и сами неплохо справлялись. Отец Александр так и не вышел из шока и не делал ни одного движения в свою защиту, только загораживал локтями голову, да и то не для защиты, а чтобы не видеть. Удары сыпались на него отовсюду, он сначала, пока еще держался на ногах, шарахался от одного разбойника к другому, сжимался все больше и больше, и от напряжения почти уже не чувствовал боли. Его палачи вошли в раж и колотили его со вкусом, с аппетитом, словно на учебно-показательном мероприятии, перекидывали жертву друг другу вместе с шутками и прибаутками. В конце концов он упал и лишил их возможности использовать руки, чем привел в ярость. Они принялись пинать его, сразу все, ругаясь и озлобляясь с каждым ударом, хотя отец Александр на их удары уже не реагировал. Между тем Плескач обшарил карманы Сергея, не нашел ни документов, ни – главное – денег, тоже обозлился и пнул его ногой.

И тут произошло непредвиденное: за углом, в непосредственной близости от места действия, раздался смех, голоса, и в следующую секунду оттуда вышли двое, причем один из них был в форме. Картина избиения предстала перед ними во всей красе, Плескач опоздал со своим предупреждающим криком. Смех умолк.

– Что здесь происходит? – изумился Игорь Белояр. Они с Осиповым шли с остановки «Подновье». Игорь провожал друга до квартиры, чтобы заодно забрать свою тетрадь-песенник.

Компания изумилась его вмешательству не меньше его самого и остановилась. Тишина длилась около минуты, затем Осипов в этой тишине гаркнул:

– Стоять на месте, милиция! Руки за голову!

И ничтоже сумняшеся вытащил откуда-то из-за спины пистолет. Это в корне изменило положение. Те, кто готовились на волне вдохновения расправиться и с новоприбывшими, без всякого дополнительного сигнала обратились в бегство и скрылись с места преступления во главе со своим вожаком. Храброе воинство! Доблестные витязи! Один вид оружия в чужих руках лишил их ореола непобедимости.

Игорь и Осипов бросились к пострадавшим, скользя на обледенелых дорожках.

– Я побуду здесь, – приказал Осипов, – а ты беги, вызывай «скорую». Только быстрее.

– Ага! – ответил Игорь и почти без остановки побежал дальше.

Осипов осторожно ощупал Сергея и пришел к выводу, что он мертв. Потом он ощупал отца Александра и обнаружил слабый пульс. Вид у молодого священника был страшен. Невзирая на то, что он сжимал голову руками, после его падения досталось и ей. Синяки и ссадины покрывали лицо, кровь из носа залила одежду, дорожку, снег и даже волосы отца Александра. Казалось, он не дышал.

Вернулся Игорь и присел рядом:

– Сказали, сейчас едут… Он жив? Боже милостивый!

– Что такое? Ты его знаешь?

– Да! Боже мой, нет! За что?

– Кто это?

– Не может быть! Я не могу в это поверить!

У Игоря задрожали руки.

– Да кто это? – спрашивал Осипов.

– Отец Александр, Александр Рудаков. Священник Разовской церкви. Живет вон там, в одном доме с Сеней Шевченко… Осипов, он жив?

– По-моему, да. Мы появились и спугнули бандитов, иначе они забили бы его насмерть.

Игорь опустил руки. Он был потрясен.

– Но зачем, Осипов? Он кроткий, как голубь. Он никому не причинял зла. Он всем помогал. И взять у него было нечего, абсолютно ничего.

– Ты у меня спрашиваешь? – возмутился Осипов. – Нашел чему удивляться! Разве сейчас мало хулиганов – они накурятся всякой гадости, и им все равно, кого избивать, кого убивать. По-моему еще, я видел среди них Плескача, а от него вообще всего можно ожидать.

– Это был он, – согласился Игорь. – Я тоже его узнал. Но тогда это очень странно – ведь он лично знает отца Александра, и ему известно, что у отца Александра нечего украсть.

– Может быть, он просто шел мимо, или сказал им что-нибудь… Может, он застал их уже за дракой – вон тот парень похож на мертвеца.

– Почему же не едет «скорая»? – разнервничался Игорь. – Вдруг отец Александр умирает, и они не успеют его спасти!

– Тихо, сейчас приедут.

В это время Плескач со товарищи отбежали на безопасное расстояние и остановились, чтобы перевести дух.

– Я надеюсь, вы надавали ему достаточно, – с трудом произнес Плескач, – и он никогда не сможет нас опознать.

– Кстати, – сообразил Филин, – а где Сенька Шевченко?

Сеня Шевченко вышел из забытья в собственном дворе, в каком-то странном пустынном месте – возле соседнего дома, и рядом, буквально в нескольких метрах от него, суетились почему-то Игорь Белояр и Осипов. Сеня ничего пока не понимал, поэтому счел благоразумным спрятаться в тени, за углом, и подслушать, о чем они говорят.

Игорь чуть не плакал:

– Отец Александр, не умирайте! Они ответят за это! Я сам видел Плескача, и ему не уйти. Отец Александр, не умирайте. Не давайте им гордиться собой! Чтобы они не воображали, что могут избивать до смерти кого хотят! Только не умирайте же!

Сеня похолодел с ног до головы.

Вдруг все это место осветилось фарами – приехала «скорая помощь». Туда пришлось погрузить и обоих пострадавших, и обоих свидетелей. Сеня отчетливо это видел из своего укрытия и осознавал происшедшее. Отец Александр избит до смерти. Плескачом и его командой. Игорь Белояр и Осипов – свидетели тому. Плескач и его команда сбежали. Сеня здесь, прячется за углом и воровски следит за врачами «скорой помощи».

Вопрос в том, что Сеня совершенно не знает, где он сам был все это время и что при этом делал.

Он резко вскинул сжатые кулаки и поднес их к самым глазам. На них, конечно, не чернела кровь отца Александра, они были чистые, розовые от холода и такие непривычные, что ими нельзя было бы избить даже огородное чучело.

Но ведь в последние дни он, Сеня, все свободное время ни на шаг не отходит от Плескача, независимо от приступов забытья. И почему он тогда очутился в этом углу двора, куда ни разу не заходил в здравом рассудке? И почему он тогда сам уже почти мертв от ужаса?

Нет никаких сомнений! Он, Сеня Шевченко, в приступе своего проклятого забытья, вместе с бандой Плескача до смерти избил отца Александра!

Отца Александра? Пожалуйста, нет!

Он нужен Сене. Без него Сеня не сможет разобраться в себе и стать человеком. Без него Сеня не услышит больше правду. Он жалеет Сеню. Он добрый. Был.

Он умер.

Сеня убил его.

Он весь задрожал. Это конец. Во время проклятого забытья его душа в неземном экстазе прогуливалась по раю и выслушивала признания и утешения посланца Гуми, а его тело убивало отца Александра. Кроткого, беззащитного, одинокого отца Александра. Эта картина вдруг так реально представилась его глазам – иначе и быть не могло.

Сеня привалился спиной к стене дома и опустился на землю.

Поворот вниз

То, что Осипов был в форме, при оружии, и вел себя решительно, значительно облегчало общение с неуступчивым персоналом приемного покоя. Игорь чувствовал себя намного хуже, но сидеть на месте без дела не мог. Сбегал на пост и несколько раз позвонил. Сначала – матушке Марии, жене отца Александра, которая сразу заплакала и озадачила его вопросом, где ее брат, Сережа, они должны были быть вместе. Игорь не нашел в себе силы сообщить ей, что второй пострадавший мертв и находится в морге, и только попросил е приехать. Она пообещала поспешить.

Еще один звонок Игорь сделал Натке Осиповой, чтобы не беспокоилась за мужа, он задержится, но с ним все в порядке. Просто задержка по работе.

Затем он позвонил себе домой. Мама, конечно же, не спала и ждала его возвращения. С ней Игорю говорить было легче, чем с матушкой Марией и Натой Осиповой. Мама ведь была ему близка, как никто другой.

– Мам, привет, – произнес он. – Ты не волнуйся, я жив-здоров, но домой прийти пока не могу. Ты не представляешь себе, какое произошло несчастье!

– Ты где? – спросила мама.

– В центральной станции скорой помощи, – сказал Игорь.

– Где?!

– Я жив и здоров, у меня нет ни царапины. Со мной Осипов. Я ходил к нему. Мы шли с ним вместе, я хотел забрать у него мой песенник, так как он уже переписал оттуда все, что ему было нужно.

– Ты мне все это объяснял перед уходом.

У Игоря задрожал голос:

– Мам, пожалуйста, не перебивай меня, я очень нервничаю и поэтому рассказываю не совсем связно… иначе я не смогу рассказать. Мы с Осиповым уже почти дошли до его дома и вдруг увидели во дворе драку. Даже не драку. Это было избиение. Слышала про Плескача?

– Не может быть! Не связывайся с ним! Этот уголовник…

– Он со своими приятелями прибил человека, – жестко произнес Игорь, но не выдержал и снова дрогнул. – Одного насмерть. Другого… пока не знаю… Он жив пока…

– Тихо, – приказала мама. – Подожди минуточку, я возьму сигареты.

Игорь подождал. Во время этой паузы он сделал усилие и собрался с духом. Может быть, мама специально ее предложила для этого. Через минуту в трубке вновь раздался ее голос:

– Алло, Игорь!

– Да, мам, я здесь. Ты только не волнуйся. Второй пострадавший пока жив, и я надеюсь, он останется жив, но он очень плох. Поэтому я не уйду отсюда. Мам, это отец Александр, Рудаков, из Разовки. Ты тоже его знаешь.

– Не плачь.

– Я не плачу. Почти.

– Я сейчас тоже приеду. Не спорь. Я быстро.

– Мам, не стоит…

– Жди меня, – перебила мама и положила трубку.

Игорь вздохнул и вернулся к Осипову. Тот сидел на кушетке, прямой, как палка, и играл зажигалкой. Игорь сел рядом, тоже прислонился спиной и затылком к стене и тоже вытянул ноги. В коридоре было невыносимо тихо и сумрачно – лампы горели только в начале и конце коридора. Игорь закрыл глаза, замер и стал восстанавливать дыхание и самообладание. Он не хотел бы доставлять маме проблемы, но понимал, что она не сможет сидеть дома просто так, сложа руки, без него и без информации. Она человек деятельный.

Но раньше Нины Белояр в больницу приехала матушка Мария. Осипов вопросительно посмотрел на Игоря, тот устало покачал головой и отвернулся. Тогда Осипов встал на ноги, отвел матушку Марию в сторонку и, всячески смягчая детали, поведал ей о случившемся. Она тихо плакала и комкала в руках платочек.

– Где мой брат? – спросила она. – Они должны были идти из Разовки вместе.

Осипов слегка запнулся и даже вздохнул. Но ничего сочинять не стал.

– Поймите и вы меня, – ответил он. – Я не могу с точностью утверждать, что тот человек является вашим братом. При нем не было документов. Когда мы спугнули преступников, ваш муж был жестоко избит и без сознания, а тот человек убит. Мне очень жаль. Вам придется присутствовать на процедуре опознания.

– Я принесла его паспорт и несколько фотографий, – прошептала матушка Мария. – Неужели так необходима… эта процедура…

– Боюсь, что да, – с сожалением сказал Осипов. – Это необходимо для официальных данных. Пожалуйста, крепитесь. Никто из нас не застрахован от такого несчастья.

Она кивнула и снова заплакала. Потом еще раз попросила:

– И все-таки посмотрите, прошу вас. Чтобы я знала точно, он это или не он. Тогда, может быть, я успею приучить себя к этой мысли. Мне будет легче… на процедуре.

Он взял у нее паспорт, раскрыл его, перелистал фотографии. Лицо Сергея в драке пострадало, но все же не так сильно, как лицо отца Александра, и узнать его было легко. Осипов снова вздохнул, кусая губы, и вернул матушке Марии документы. Она не сводила с него глаз.

– Это он? – спросила она.

– Да. Присядьте, пожалуйста. Я пойду покурю.

Она опустилась на кушетку рядом с Игорем. Осипов вышел на улицу, а когда вернулся, застал их на тех же местах, только теперь они крепко держали друг друга за руку. Он с облегчением повел плечами и сел на стул напротив них.

Вскоре после этого приехала и Нина Белояр. Первым делом она взглянула на своего сына – не нуждается ли он в немедленной поддержке. Он не нуждался, хотя выглядел неважно. Зато матушка Мария, увидев протянутые к ней руки Нины Белояр, тут же бросилась в ее объятия и зарыдала в голос. Нина водила ее вдоль коридора, гладила ее волосы, пожимала руки. Осипов перехватил взгляд Игоря на них. Игорь заметил его недоумение и пояснил:

– Мама уже сталкивалась со смертью и знает, как поступать.

Сначала Осипов подумал, что он имел в виду ее специальность, но потом сообразил – Игорь вспомнил о смерти своего отца, отсюда и такой пристальный взгляд.

Появление доктора вызвало в коридоре ажиотаж. Все четверо окружили его и требовательно уставились прямо ему в лицо.

– Кто вы такие? – тоном мученика поинтересовался он.

– Я его жена, – ответила матушка Мария. – Ради Бога, как он?

– Его жизнь вне опасности. Его поместят в реанимационное отделение. Он в глубочайшем шоке, поэтому ваше присутствие может оказаться полезным.

Все обрадованно зашевелились. Нина сказала матушке Марии:

– Все будет хорошо. На вас обрушилось слишком много горя сразу, но вы не раскиснете. Господь с вами. Утром я вас навещу.

– Спасибо.

Доктор увел матушку Марию с собой, давая указания, как вести себя с пострадавшим. Нина, Игорь и Осипов вышли на улицу. Стояла глубокая ночь. На небе были звезды, и они, все трое, не сговариваясь, задрали головы кверху и любовались. Никто не хотел нарушать молчание. Они не спеша шагали по тротуару, глубоко вдыхали свежий воздух, наслаждались тишиной ночного города. Осипов думал о Натке и о своем доме, который они потихоньку подготавливали для жилья. Нина и Игорь думали об отце Александре и друг о друге.

И, перед тем, как расстаться, они еще постояли на остановке «Подновье».

– Необходимость ухаживать за больным мужем поможет ей перенести потерю брата, – задумчиво сказала Нина о матушке Марии. – Завтра воскресенье. Игорь, ты пойдешь со мной их проведать?

– Обязательно, – сразу отозвался он. – Осипов, а ты?

– Да. Если он придет в сознание и доктор даст добро, то надо же спросить его, что там у них произошло. С меня потребуют рапорт и заявление потерпевшего, чтобы открыть уголовное дело и задержать Плескача.

– Ты уверен в успехе? – засомневалась Нина.

– По крайней мере, я сделаю все от меня зависящее.

– Передавай привет своей маме, – сказала на прощание Нина. – Натку-то я каждый день вижу на остановке, а вот с мамой твоей мы давненько не встречались.

– Передам, – пообещал Осипов. – До свидания, тёть Нина.

– До свидания, мой дорогой.

И они разошлись в разные стороны.

– Хороший мальчик, – похвалила Осипова Нина. – Ты счастливый человек, Игорь, тебе везет на друзей.

– Да. Но хорошие друзья бывают не обязательно у положительных людей.

– А ты не считаешь себя положительным?

– Ни в коем случае. Я не сделал пока еще ничего такого, чтобы льстить себе такими надеждами. Вот Осипов – тот работает на пользу людям. Или… отец Александр… со своей женой… А ты у меня – вообще подвижник.

Нина улыбалась в темноте и глотала слезы. От Игоря она могла ожидать только такого ответа.

– Сейчас нас будут встречать в переполохе, – взяв себя в руки, шутливо предупредила она. – Ни Шарик, ни Джудичка не привыкли к нашим ночным отлучкам.

И впрямь, их домашние животные ждали их у двери, недоумевали и выражали радость по поводу возвращения хозяев. А те, несмотря на позднее время, не могли уснуть и в конце концов решил встать и выпить чаю, и заодно обсудить последние события.

– Мне очень жаль, Игорёчек, что ты так рано столкнулся в жизни с таким кошмаром. Нет, я бы не хотела для тебя оранжерейной обстановки, но согласись, это слишком резко для ребенка семнадцати лет.

– В семнадцать лет – и вдруг ребенок? Не ребенок я. Хотя, не возражаю, это преступление меня потрясло. Теоретически я предполагал возможность совершения его с кем-нибудь, с кем угодно, даже с близкими и дорогими мне людьми. Тем более что у тебя профессия не самая безопасная, я бы даже сказал – изнашивающая. Осипов вот еще похлеще себе ипостась выбрал. Но я этого не ожидал. С отцом Александром. Господи, помилуй! Они били человека, который не сопротивлялся и не стал бы сопротивляться, даже если бы мог! У священника лишь одна защита: перекреститься и прочесть молитву!

Голос у него снова задрожал. Нина покачала головой и погрела холодные руки о чашку с горячим чаем. Ей и самой тоже хотелось плакать.

– Мы познакомились ведь не очень давно, – отчасти справился с собой Игорь. – Не так давно, как с Осиповым. Но таких светлых людей, как отец Александр, я еще никогда не встречал. Он верит в Бога и является священнослужителем, но в нем нет ни грамма нетерпимости или религиозного фанатизма. Он ни от кого не отворачивается. Он уважает мнение любого собеседника, пусть и не всегда с ним соглашаясь. Он так близко к сердцу воспринимает проблемы других людей, как будто это его жизнь, а не их. Он служитель культа, но не свысока, не презрительно относится ко всему мирскому. С обычными людьми он разговаривает на простом русском языке, без витиеватостей и церковного официоза, и поэтому к нему испытываешь доверие и душевную близость. Он прочел горы литературы, которая и не снилась докторам философских наук, и умеет рассуждать на такие темы, от которых у этих докторов мозги расплавятся, как перегревшиеся микросхемы, а он в них ориентируется, как рыба в воде. Беседовать с ним – истинное удовольствие, он улавливает мысль с полуслова. Может быть, его непосредственное начальство, церковники, находят в нем какие-нибудь недостатки, но зато разовские прихожане его очень любят и ценят, и кроме него, им никто в качестве священника не нужен. Он для них – идеальный священник. Я, конечно, не знаю, что там у них произошло во дворе, но Плескач бил его сознательно – бил человека, который здоровался с ним при встрече и у которого нечего было украсть. И за него некому было заступиться. Если бы Осипов не был при оружии, отец Александр был бы мертв, как и его шурин.

Игорь бессознательно повторил жест своей матери, обхватив ладонями чашку с чаем. Он был бледный, с обведенными темнотой глазами, и выглядел обессиленным.

– Мам, мне казалось, его надо уважать как человека и личность, причем гораздо больше, чем многих других. Мне казалось, это его достоинство и уважение создают вокруг него ореол неприкосновенности, как у президентов. И вдруг я увидел его в грязи, покрытого кровью, с обезображенным лицом. Над ним потрудились монстры. Отец Александр очень сильная личность, но мама, какой же хрупкий человек!

– Милый! – ответила она. – Все люди очень хрупкие в этом смысле. У большинства из нас слабая телесная оболочка, подверженная болезням, и ей легко нанести травму. Бедный отец Александр тут не одинок.

– Я понимаю, – ответил Игорь. – К тому же, ты врач, тебе лучше знать.

Эта полушутливая фраза вызвала у них слабые улыбки.

– Такие моменты пережить тяжело, Игорь, – продолжила Нина. – У разных людей разные способы облегчать себе это переживание. Одни думают о том, что все несчастья относительны, другие пытаются все забыть, третьи жалеют себя и заливают беды вином. Ты у меня мальчик умный и не раскиснешь. Я верю в тебя, дружочек. Бог посылает нам всем испытания. Слабые ломаются, а выдерживают те, кто достоин. А то что же это была бы за жизнь – без испытаний. Люди не могли бы определить, кто есть кто. Who is who, как пытался однажды выговорить наш Михаил Сергеевич.

Они невесело посмеялись и, допив чай, разошлись по комнатам, но уже до самого утра не смогли уснуть. Нина прижалась к подушке и плакала, закусив одеяло, плакала неслышно, но изо всех сил. Игорь вертелся с боку на бок и ждал утра – поскорее бы, чтобы встать и покончить с вынужденным бездействием. Нелегкая штука – взросление, если при этом бывает так плохо. И ему еще повезло с окружающими, которые помогают, и с собственным характером, который крепче стали, но ведь все равно ему плохо! Он оказался не готов к испытанию.

Утром в воскресенье они поднялись раньше обычного, потому что и без того не спали. Игорь отправился на свою пробежку молчаливый и мрачный, вернулся чуть помягче, а за завтраком и вовсе воспрял духом, так как Нина позвонила в больницу, и ей сообщили, что отец Александр очнулся и хочет видеть человека по имени Игорь Белояр.

Отец Александр лежал в отделении реанимации с серьезными внутренними повреждениями, сотрясением мозга, двумя вывихами, переломами ребер и внутренним кровотечением, но зато он пришел в себя и все осознавал. Вокруг него хлопотала матушка Мария, забывшая про слезы и тихо скорбевшая по поводу гибели брата.

К больному Игорь вошел вместе с Осиповым, который был не в форме, но захватил с собой служебное удостоверение и бланки заявления, на всякий случай. Отец Александр вопросительно посмотрел на него, потом, так же вопросительно, на Игоря.

– Это мой друг, – представил его Игорь, – Осипов. Он милиционер. Вчера бандиты убежали, когда он достал пистолет. Доктор Бурков очень не хотел давать разрешение на допрос, но все-таки согласился, с условиями… с элементарными в такой ситуации условиями. Отец Александр, вы не говорите сразу, что хотите сказать, а сначала составьте в уме предложение покороче и пояснее, и тогда говорите. Мама сказала, что так вам будет проще.

Отец Александр с трудом кивнул и начал медленно произносить:

– Но я… почти ничего не помню. Мы шли с Сережей, это Машенькин брат, из Разовки. Было уже поздно и совсем темно. Откуда взялись эти… эти люди… я не заметил, они возникли, будто из ничего… Что-то спросили и тут же стали меня бить…

– Вас? – уточнил Осипов, строча ручкой в блокноте. Он записывал показания дословно.

– Да, именно меня. Сережа за меня заступился, и Плескач… сам Плескач… Господи Боже… Я закрыл лицо и больше ничего не видел. Увы, и не слышал тоже. Я был так потрясен, то, наверное, потерял сознание.

Матушка Мария снова было заплакала, сидя рядом с ним на табуретке, он бросил на нее нежный взгляд, они взялись за руки, и она зажмурилась, превозмогая боль. Губы ее шептали молитву.

– Мы тоже видели Плескача, – досказал Игорь. – Мы с Осиповым их спугнули. Но это неважно. Я рад, что хотя бы вы остались живы и будете поправляться. Теперь эти негодяи не нападут на вас… вот так же, как вчера.

– Отец Александр, – попросил Осипов, – я понимаю, что не этично говорить об этом прямо сейчас, но я должен вас предупредить: для начала официального расследования необходимо ваше заявление…

Отец Александр не дал ему закончить. Его ответ был кратким и твердым:

– Нет.

Игорь округлил глаза. Зато Осипов не удивился, произнес со вздохом:

– Вы не первый и, к сожалению, не последний священник, подвергшийся нападению хулиганов. Мои коллеги не выносят таких дел, потому что в абсолютном большинстве случаев заявлений от пострадавших не поступает. И вот мне предоставился шанс спросить священника: какова причина ваших постоянных отказов писать заявление?

– Причина… в прощении, – так же коротко ответил отец Александр после долгого молчания, во время которого он явно боролся с желанием прочесть проповедь на эту тему. Он закрыл глаза, боясь быть неправильно понятым.

Игорь-то как раз ничего не понял, но Осипов настаивал на своем:

– Отец Александр, это все мне известно. Прощайте обидевших вас, любите ненавидящих вас, подставьте другую щеку и тому подобное. Разумеется, для вас это не только красивые слова, а руководство к действию. Вы относите нападение на вас к такой категории?..

Отец Александр был удивлен его догадливостью и сказал:

– Да.

Осипов продолжил:

– И это ваше собственное решение, а не запрет епископов, митрополитов, патриархов? Верно? Ваша совесть запрещает вам преследовать преступников даже заочно, и даже если бы было можно, вы бы чувствовали себя в таком случае очень неловко, хотя это они перед вами провинились, а не вы перед ними?

Отец Александр следил за ним с возрастающим удивлением и ответил:

– Поразительно точное определение. Именно так.

– Значит, по-вашему, пусть они ходят на свободе, пока Бог их сам не накажет?

В тоне Осипова прозвучало ожесточение, которое обеспокоило Игоря.

– Да, – ответил отец Александр.

– А то, что они, оставаясь на свободе, будут нападать на других мирных людей, вас не волнует? – уже откровенно напирал Осипов, как танк.

Игорь не успел его остановить, да этого и не нужно было делать. Глаза отца Александра сверкнули – он был жестоко покалечен, но отнюдь не сломлен. И ответ его вышел легко, будто он был невредим:

– Ловить преступников – это задача милиции, а не священников.

– Вот как? А что мы будем предъявлять им в суде, если все будут вести себя так же, как вы? Они на голословные обвинения лишь рассмеются! Я знал, что вы поступите так, и не хотел сюда приходить, но мне надо выполнять свой долг. Не обижайтесь, но вы представляете себе, как мы оба сейчас выглядим? Я – обслуживатель, выполняю черную работу, убираю грязь с улиц, а вы так святы и непогрешимы, что боитесь замарать себя, прикоснувшись к этой грязи. И при этом некрасиво выгляжу я, раз по нашему городу еще свободно разгуливают преступники, а не вы, якобы из высшего благородства не желая их обвинять.

Игорь затаил дыхание. Отец Александр и не собирался сдаваться, тогда как его жена сжимала руки от страха.

– Если я поступлю иначе, я буду презирать себя, – ответил он.

– Ну да, а пока они пусть творят что хотят! – возмущался Осипов. – И нести за это ответственность буду я, а вы… вы вот сейчас при мне и при Игоре, который вас уважает, без стыда умываете руки! Знаете что я вам сажу еще – эти подонки обязательно нападут на свою очередную жертву, на кого-нибудь, кто может оказаться слабее вас, отец Александр, и следовательно, пострадает намного больше. Для глупенькой Людмилки Шевченко, например, или любой другой девушки встреча с негодяями наверняка завершится трагедией, которая будет на вашей, а не на моей совести, потому что это ваша совесть чистоплюя связала мне руки.

– Осипов, пощади! – прошептал Игорь.

Зато отец Александр, как ни странно, от возмущения Осипова как будто набирался сил.

– У каждого из нас своя правота, – произнес он. – И спорить по этому поводу бесполезно. Мне стало очень стыдно за то, что в ваших глазах мой поступок действительно выглядит недостойным, но решение мое изменить нельзя. Простите меня, пожалуйста.

– Да Бог вам судья, – непримиримо сказал Осипов. – Желаю вам скорейшего выздоровления. Честь имею.

И он направился к двери.

– Минуточку! – воскликнул отец Александр и сделал невольное движение, словно намереваясь броситься следом. Матушка Мария испуганно пискнула.

Осипов обернулся.

– Не уходите вот так, пожалуйста, – произнес, на сей раз с заметным трудом, отец Александр. – Вы замечательный молодой человек и заслуживаете восхищения и…

Тут он закашлялся и не смог больше говорить, да в этом и не было необходимости.

– Спасибо, – вовсе не благодарным тоном поблагодарил Осипов. – Всего хорошего. До свидания, Игорь.

– Пока, – откликнулся Игорь.

Осипов ушел, так и не успокоившись. Отец Александр же после его выступления заулыбался, невзирая на кашель и невозможность говорить дальше. Игорь даже засомневался, стоит ли ему извиняться за несдержанность и резкость своего друга.

– Отец Александр, я вижу, вам нехорошо, – вместо этого сказал он. – Я лучше зайду позже. Я счастлив только, что вы живы и скоро, надеюсь, поправитесь. Мама моя… она, может быть, зайдет, но если не зайдет, то велела передать вам большой привет и пожелать скорейшего выздоровления.

Он улыбнулся ободряюще на прощание и собирался покинуть палату, но отец Александр отрицательно затряс головой, протянув к нему руку, и лицо его выразило тревогу. Игорь остановился сам и попытался остановить отца Александра:

– Ничего не говорите, прошу вас. А то вам станет совсем плохо.

– Могу рассказать я, – неожиданно предложила матушка Мария, и отец Александр с благодарностью пожал ей руку.

Игорь вернулся:

– О чем рассказать? Что-то еще случилось?

– Да. Сегодня, совсем рано утром, я ходила домой, всего на полчаса, взять кое-какие вещи и немного еды. Было еще темно, и я очень испугалась, когда наступила на что-то большое и мягкое под нашей дверью. Это был Сенечка Шевченко, наш сосед. Вы его хорошо знаете, Игорь.

– Да, конечно.

– Он лежал возле нашей двери, прямо на полу, как будто спал тут, а я его разбудила. Он поднялся на ноги, держась за стену, и был похож на сумасшедшего: глаза бродили, руки тряслись, сам он шатался, как пьяный, и что-то бормотал непонятное. А как увидел меня, вдруг весь задрожал, даже зубы застучали, крикнул: «Я не убивал его! Я не убивал!» и убежал от меня, так что я боялась, как бы он не расшибся на лестнице. А потом я вернулась сюда и посоветовалась с батюшкой, что бы это значило.

– Странно, – протянул Игорь. – При чем здесь Сеня Шевченко?

Лицо отца Александра по-прежнему выражало тревогу, и он мучительно готовился еще что-то сказать. Игорь постоянно останавливал его жестом.

– Он крикнул, что не убивал… Боже мой! Он что, думает, что тоже избивал вас?

Отец Александр оживленно закивал головой, радуясь догадливости Игоря.

– Но ведь его там не было, – уверенно произнес Игорь. – Я помню, первой моей мыслью было: это Плескач, а второй мыслью было облегчение: слава Богу, что с ними нет Сени. Он ведь в последнее время не отходил от них ни на шаг. Или, может быть, он был с ними, а потом убежал?

– Его там не было, – прохрипел отец Александр.

Игорь задумался:

– Очень странно… Почему же тогда он… Он что, не помнит, где он был, когда и с кем?

Отец Александр снова кивнул и сказал одними губами:

– Он болен.

– Вы тоже заметили? Я надеялся, что мне это только кажется.

Отец Александр беспомощно заморгал глазами.

Игорь несколько минут молчал, напряженно думая. Отец Александр следил за ним и крепко держал за руку, чтобы он не ушел без какого-нибудь сделанного вывода.

– Доктор меня убьет, если я начну вас беспокоить… – пробормотал Игорь.

Но отец Александр еще крепче ухватил его за руку, а матушка Мария сказала:

– Не молчите, Игорь, и ничего не скрывайте. Вы же знаете батюшку: чем меньше ему известно, тем больше он нервничает.

Игорь еще немного поколебался. Перевесил умоляющий взгляд священника. Тогда Игорь поделился своими соображениями:

– У меня есть друг, Эдик Тимофеев. Мы учимся в одном классе. И хотя мы с ним не очень похожи, нам интересно вместе, есть некоторые точки соприкосновения, музыка, книги, учеба, и вообще он классный парень. Но мы с ним уже давно не общаемся, потому что Сеня Шевченко втянул его в какую-то секту. Боже мой, это ужасно. Как же это раньше не пришло мне в голову… Ведь когда я подрабатывал в прокуратуре, я слышал, что в сектах процветают всякие гадости, и наркотики тоже. О Боже мой, Сеня! Вот почему он иногда не отвечает, если к нему обращаешься, надолго исчезает… не помнит, где он был вчера и что делал! О Боже мой, Эдик! Ему грозит то же самое! Отец Александр, мне уже нужно идти.

Тот закивал головой и снова одними губами произнес:

– Найдите Сеню.

– Обязательно. Выздоравливайте поскорее. Можно, я буду навещать вас после школы?

– Конечно! – в унисон улыбнулись и отец Александр, и матушка Мария.