Текст книги "Стоит Попробовать (СИ)"
Автор книги: Елена Крылова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– Наш директор, – приступила между тем Галина к официальной цели своего визита, – наконец-то сдался и вместо поисков постоянного преподавателя математики готов снова пасть к ногам совместителя, который работает с завидным постоянством. То есть к твоим. На меня возложена дипломатическая миссия: убедить тебя, Зиночка, поработать у нас и следующий семестр, более того, можно поговорить о совместительстве на более длительный срок, поскольку нам бы и впредь хотелось иметь у себя столь квалифицированного и добросовестного преподавателя. – Галина подцепила на вилку и отправила в рот очередной маринованный огурчик. – Обалденные у тебя огурчики!
Выслушав столь лестные замечания как в свой адрес, так и в адрес своих маринованных огурчиков, Зиночка своим ответом продемонстрировала, что и ей дипломатия не чужда.
– Галочка... – она на секунду замолчала, – не то чтобы я была против, но с самого начала речь шла только об осеннем семестре. В данный момент учеников у меня еще не много, но ты же знаешь, что сейчас количество их будет расти. Я могу согласиться, только если вам удастся согласовать мое расписание в техникуме с моим расписанием в институте.
– Не забывай, Зинуля, что расписание в моих руках, – самодовольно улыбнулась Галина. – А я с самого начала имела в виду тебя, дорогая. И на этот семестр, и на следующий.
Зиночка смерила подругу скептическим взглядом.
– Ты, Галочка, можешь иметь меня в виду сколько угодно, от этого расписание у нас в институте быстрее не появится. Лично я своего пока не знаю, – сказала она с известной долей раздражения, поскольку считала, что расписанию невредно было бы и появиться уже. Она тоже подцепила вилкой почти микроскопический огурчик и посмотрела на него с неодобрением, как будто этот малыш был виноват в отсутствии расписания.
Галина выдержала паузу. С помощью хлеба она подобрала с тарелки все крошки мяса и, только проглотив последний кусочек, небрежно объявила:
– Не считая подготовительных курсов – здесь все так же, как и в этом семестре, – в следующем у тебя шестнадцать часов.
Об этом Зиночка и сама знала, поскольку количество часов определяла кафедра. Тем не менее на подругу она посмотрела с некоторым интересом.
Галина между тем продолжила все тем же небрежным тоном:
– Два лекционных потока и две группы – по два и четыре часа* /*Одна неделя – два часа, другая – четыре/и одна группа – четыре часа. Расписание по неделям у тебя постоянное, поскольку потоки и группы с чередующимися парами просто меняются местами. В понедельник и вторник – по шесть часов, правда, в понедельник есть окно, а в четверг – четыре часа, – перечисляла она, делая вид, что не замечает ни открытого от изумления Зининого рта, ни так и не донесенного до него огурчика. – Более подробная информация у меня в сумке.
Поскольку Зиночка так и не проронила ни одного слова, Галина наконец "заметила" ее остановившийся взгляд и снизошла до объяснений:
– Я просто позвонила вашему диспетчеру.
Такое объяснение никак нельзя было назвать исчерпывающим.
Зиночка все еще хранила подавленное молчание, а очень довольная произведенным впечатлением Галина млела в ожидании, когда к подруге вернется дар речи.
– Просто позвонила! – Дар речи к Зиночке наконец вернулся. – Тяжелый характер нашей Ларисы Михайловны известен всему институту. Я даже не знала, что уже есть расписание! Светка вчера к ней ходила, так она ее просто послала, заявив, что расписание еще не готово. Причем так заявила, что бедняга пришла на кафедру вся в красных пятнах. Говорят, ее даже ректор побаивается. Я имею в виду Ларису Михайловну. Конечно, и ей не чуждо что-то человеческое, – будучи от природы человеком справедливым, Зина не смогла умолчать о наличии у Ларисы Михайловны человечности, – когда Сашка была маленькая, ворчать-то она ворчала, но обычно при составлении расписания учитывала мои просьбы. Правда, я никогда не наглела, и просьбы мои были весьма скромные. – Зиночка оборвала свой экскурс в историю и все так же удивленно обратилась к подруге: – Слушай, Галь, а откуда ты все-таки ее знаешь?
– Ну-у, – протянула Галина, – как оказалось, мы с Ларисой Михайловной живем по соседству, собак иногда вместе выгуливаем. У нее тоже кокер-спаниель. Опять же корпоративная солидарность тоже что-нибудь да значит. Мы регулярно обсуждаем трудности нашей работы по составлению расписания. К тому же я никогда не забываю, что институт много больше техникума, и ее работа гораздо сложнее моей.
– И ты молчала?! – Это был почти крик души. Впрочем, даже если бы подруга поделилась столь ценной информацией раньше, Зиночка вряд ли попыталась бы этим воспользоваться. Так что смысла "выходить из берегов" не было никакого. Хотя, конечно, "душа" и "смысл" – понятия не всегда совместимые.
– Вообще-то хотя мы и раньше встречались, познакомилась я с ней недавно, – поторопилась успокоить подругу Галина. – Когда она отбила наших зайчиков...
Тут у Зиночки возник вопрос, почему, независимо от размера, любимые собаки в рассказах своих хозяев превращаются именно в зайчиков.
– ...у жирного и совершенно дурного бультерьера, который на них бросался. Так вот, пока я, подхватив на руки, успокаивала свою Синди, Лариса Михайловна на руках со своим Феликсом отпинала бультерьера...
Зина чуть не подавилась, а откашлявшись, растеряно пролепетала:
– Разве такое возможно? – В глубине души, однако, она уже поверила Галине.
– Вообще-то вряд ли, – подруга не стала отрицать, что ее рассказ звучит неправдоподобно, – но Лариса Михайловна сделала именно это: отпинала ногами бультерьера, наорала сначала на собаку, а потом и на подоспевшего хозяина этого урода, такого же жирного, как и его собака. – Даже сейчас Галина готова была вновь закипеть от негодования, собственно говоря, она уже почти кипела, но взяла себя в руки и поведала счастливый финал: – Сначала этот отморозок с пивным брюшком тоже орать пытался, но в результате, поджав хвост и скуля, они ретировались. Скулила собака, – сочла нужным уточнить Галина, – а хозяин пошел весь красными пятнами и...
– Как Светка, – вставила Зиночка и с каким-то непонятным ей самой удовлетворением констатировала: – Умеет все-таки Лариса Михайловна довести до кондиции.
– И знаешь, Зиночка, что меня действительно потрясло? Несмотря на крайнюю степень раздражения, она не произнесла ни одного действительно бранного слова... – задумчиво говорила между тем Галина.
Зина выключила газ под джезвой с кофе. Ей пришло в голову, что, возможно, стоило бы поощрить Галину, развивая и дальше собачью тематику, тогда они могли бы весь вечер проговорить о собаках. Для нее самой такой разговор был бы, пожалуй, скучноват, но, во всяком случае, безопасен. Об этом стоило подумать, но думать оказалось некогда, поскольку Галина вспомнила наконец об истинной цели своего визита.
– Вчера звонил Олег, – с места в карьер начала она, – он сейчас в Питере...
– Знаю, – бесцветным голосом перебила ее Зиночка, – он был у нас на кафедре.
– И что? – Сама того не замечая, Галина потянулась за ореховым печеньем, количество калорий в котором, Светлана уже подсчитывала сегодня.
– Ничего, – Зиночка, стараясь выглядеть безразличной, пожала плечами. – Перекинулись парой слов. – Она не стала вдаваться в подробности своих маневров, имевших целью избежать более продолжительного общения.
– Как все-таки вы встретились? – не унималась подруга.
– Никак. – Видя, что столь лаконичный и совсем неинтересный ответ Галину все равно не устроит, Зиночка заговорила, стараясь не слишком раздражаться: – Как люди, которые знакомы давно, но и не виделись тоже давно. Как люди, у которых вряд ли осталось много общего.
– Подожди, Зинуля, – Галина нахмурилась, остановив свой взгляд на довольно широком и весьма затейливом золотом колечке, которое при мимолетном взгляде вполне можно было принять за обручальное. Собственно говоря, именно по этой причине Зиночка и носила его на безымянном пальце правой руки после развода. – А Олег знает, что вы с Андреем развелись?
– Вообще-то я его об этом не спрашивала и сама его на эту тему не просвещала, – кисло ответила Зиночка. Ей уже стало надоедать, что сегодня все, кому не лень, считали своим долгом вмешиваться в ее жизнь. Пусть даже некоторые делали это из лучших побуждений. Логинов и вовсе перешел всяческие границы, а главное – имел наглость что-то за нее решать. Такого Зина не прощала.
Галина чертыхнулась, из чего Зиночка заключила, что по какой-то неведомой ей причине подруга тоже не успела заняться своевременной просветительской деятельностью. Не желая выслушивать причин такого упущения, Зиночка быстро заговорила:
– Галя, чего ты от меня хочешь? Прошло шестнадцать лет, – она сделала ударение на последних словах, – с тех пор, как наш бурный роман закончился ничем...
– Он бы закончился "чем", если бы ты сразу же не выскочила замуж за Андрея.
– Галя, как ты думаешь, сколько раз Олег говорил, что не может развестись, пока не подрастет сын? Но что значит "подрастет"? И сколько лет на это понадобилось бы? Тем более у меня не было желания разбивать чужую семью.
– Ты и сама знаешь, что эта семья была обречена с самого начала.
– Вот тут ты, безусловно, права, рано или поздно это должно было произойти, но ведь Олег развелся только через два с половиной года после того, как мы расстались, и то, как я слышала, на разводе настаивала его жена, – фыркнула Зиночка. – В противном случае он и сейчас мог бы тянуть эту лямку.
– Зато теперь вы оба свободны, дети выросли, и вы можете начать все сначала. Стоит попробовать! – примирительно сказала Галина.
Зиночка удивленно подняла брови:
– Ты думаешь, мне это нужно?
– Нет, ты просто дура, дорогая моя! Почему, ты думаешь, Олег так больше и не женился? – Галина горячилась, не замечая, что поглощает высококалорийное печенье в катастрофических для фигуры количествах. – Уже то, как ты сейчас ощетинилась говорит о том...
– Ни о чем это не говорит, – резко возразила Зиночка, стараясь, чтобы голос ее звучал твердо, – кроме того, что я не хочу это обсуждать. Все закончилось более шестнадцати лет назад.
– Зинуля, ты вообще меня слушаешь? У Олега через четыре месяца заканчивается контракт, сейчас у него есть несколько предложений, в том числе здесь. Подумай, возможно, от тебя будет зависеть, его выбор...
8
Александра хмуро наблюдала за Лео, резвившимся в компании колли и спаниеля на свежевыпавшем снегу.
– Нет, как он все-таки мне надоел, – без всякой связи с предыдущим проворчала она.
Проследив взгляд подруги, Ксюша возмутилась:
– Кто? Лео?
– При чем здесь Лео? – удивилась Александра. – Я говорю о надоедливом и подержанном Аркадии Витальевиче. – Раздраженная, Сашенька непривычно четко выговорила "Витальевиче".
– А что Аркадий Витальевич? – мгновенно оживилась Ксюша. Обсуждение данной темы всегда привносило в их разговоры атмосферу чего-то такого... из телесериалов, которые она смотрела не то чтобы все подряд, но в количествах, значительно превышавших норму, если таковую вообще можно определить. Таким образом, упоминание об Аркадии Витальевиче мгновенно заставило Ксюшу забыть, что она почти решила обидеться на подругу, правда, не успела.
Александра не ответила, и некоторое время они шли молча. В воздухе кружились снежинки, вспыхивая искорками в свете фонарей. Мимо девочек в очередной раз с веселым лаем пронеслись Лео и спаниель, за ними по пятам следовала колли.
– Нет, с этим надо что-то делать, – мрачно произнесла Александра. Когда она злилась или нервничала, то все фразы начинала со слова "нет".
– Я понимаю, что он тебе не нравится... – начала Ксюша, но ей не суждено было закончить свою мысль.
– Тебе бы тоже не понравился, – отрезала Александра. – Одно слово: б/у. Во всяком случае, глядя на него... – она на секунду запнулась, потом пожала плечами, – а даже если и не глядеть... Другие слова мне в голову все равно не приходят. Только "бывший в употреблении".
Ксюша предприняла еще одну попытку высказать свое мнение, которое, с ее точки зрения, было не лишено логики:
– Может быть, Аркадий Витальевич твоей маме нужен в качестве поклонника. Ну, знаешь, просто чтобы был, для мебели, – торопливо договорила Ксюша.
Александра тут же отмела предположение, которое, с ее точки зрения, было совершенно нелепым:
– Иметь такого поклонника – неприлично. Даже если он для мебели. – Александра фыркнула. – Видишь ли, Ксюшенька, у моей мамы вообще-то тоже глаза есть. И мозги. Она – нормальная, умная и красивая молодая женщина. И рядом этот б/у? Короче, – Сашенька мгновенно перешла от сарказма на деловой тон, – надо что-то придумать, чтобы Логинов оставил ее в покое. Мне осточертели его домогательства.
Глаза у Ксюши загорелись.
– Ты считаешь, он ее домогается? – Слово "домогается" она произнесла почти по слогам.
Александра на секунду задумалась, не желая вносить путаницу в терминологию, потом все-таки кивнула.
– Можно и так сказать.
– Что значит "можно и так сказать"? Домогается или нет? – не сдавалась Ксюша: сказывалась ее чрезмерная увлеченность телесериалами. – Если да, тогда...
– Не тот случай. – Александра безжалостно охладила пыл подруги. – Здесь на первый взгляд все вполне безобидно. Просто после развода моих родителей на правах, так сказать, "старого друга", хотя, в сущности, он никогда и не был таковым, Аркадий Витальич-ч ... – По губам Сашеньки скользнула довольная улыбка: шипение на сей раз получилось образцово-показательное. Достаточно было почти проглотить "и" после "ь" и "ч" само собой зашипело. – Так вот, Аркадий Витальич-ч, буквально изводит маму своими предложениями подменить ее на работе. Если возникнет такая необходимость. Он всегда готов помочь ей на экзамене. Даже если в этом нет необходимости. Причем, заметь, все это, несмотря на постоянные мамины отказы.
– В любом случае, в его поведении нет ничего такого, – с сожалением констатировала Ксюша, которой не хотелось расставаться с мыслью о настоящих страстях, бушующих прямо рядом с ней, а не только на экране телевизора.
– Как посмотреть. – Буквально двумя словами Александра снова обнадежила подругу. – Он все время пытается оказать маме какие-нибудь услуги, заставляя ее чувствовать себя обязанной ему хотя бы тем, чтобы проявлять терпимость. Я лично, разумеется, ничего такого не чувствовала бы, но моя мама слишком щепетильна. – В голосе Сашеньки звучало явное осуждение. – А поскольку мама человек до жути интеллигентный, даже речи быть не может о том, чтобы просто взять и послать Аркадия Витальича подальше. По-простому и открытым текстом. А еще, – Александра перевела дух, – Логинов все время рвется подвезти маму домой. Особенно днем, когда я в лицее.
– Погоди, Сашка, ты-то откуда можешь знать такие подробности? – Ксюша не то чтобы усомнилась в словах подруги, но... не хотелось снова разочаровываться.
– Видишь ли, дорогая, – с расстановкой произнесла Александра, – столь навязчивое внимание Аркадия Витальича к маме очень раздражает не только меня, но и саму маму, а также ее подругу Светлану. Вот из их весьма эмоционального разговора, который был слышен от слова до слова даже в соседней комнате, я и почерпнула такие подробности. Но кое-что я и сама знаю. К примеру, сегодня до маминого прихода он в течение часа позвонил четыре раза. Спрашивается, зачем?
– Ну и что? Мало ли какое у него дело может быть...
– Абсолютно никакого. Когда у Логинова вечерники, он всегда звонит маме с работы...
– При чем здесь вечерники? – не поняла Ксюша.
– При том, непонятливая моя, что дома жена имеется и еще дочка. Вернее, дочка теперь замужем, так что у нее теперь другой дом. Так вот, звонит он по какому-нибудь высосанному из пальца поводу...
– Сашка, откуда ты знаешь, что повод высосан из пальца? – опять перебила подругу Ксюша.
– О Господи! – Александра картинно возвела глаза к небу и заметила, что тучи практически рассеялись, а на небе видны звезды. Почему-то ее порадовало данное обстоятельство, однако нить разговора она потеряла, но секунду подумав, нашла снова. – Я могу судить по маминым ответам и вообще по ее реакции на эти дурацкие звонки. И потом, если трубку беру я, а мама находится рядом, то я обычно говорю: " Здравствуйте, Аркадий Витальич", и смотрю на маму. Она мне кивает, тогда я говорю, что она еще не пришла, ушла к соседям, в общем, стараюсь разнообразить свои ответы, чтобы сохранить достоверность. Ну а если мама где-то в другой комнате, просто говорю, что ее нет.
– И твоя мама не возражает? – заинтересовалась Ксюша.
– Когда не знает, что можно возразить, то и не возражает, а если не повезет... – Александра передернула плечами, вспомнив сегодняшний инцидент, который, к слову, был не таким уж характерным. – В общем, когда как.
– Так, может, все-таки...
– Не может, – решительно отрезала Александра, даже не сочтя нужным выслушать очередное предположение подруги. – Видишь ли, Ксюша, просто иногда мама в целях профилактики развития у меня дурных манер и излишнего самомнения ставит меня на место, заявляя, что она предпочитает сама принимать решения. И, кстати, если бы Аркадий Витальич звонил по делу, он мог бы перезвонить попозже. Даже из дома, в котором жена. Опять же, летом, когда жена на даче, у него начинается период активности.
– О-о... – Предвкушая новые подробности, Ксюша превратилась в слух, позволив себе лишь междометие.
Александра не только не обманула ожиданий подруги, но и не стала томить ее ожиданием.
– Звонит как-то на ночь глядя: у него, видите ли, совершенно неотложное дело. Сначала до самого его приезда бедная мама была в полном трансе оттого, что даже не поняла, как вообще согласилась на этот визит. Потом она поила его кофе и не знала, как от него избавиться. А вот неотложное дело так и не выявилось.
– И что? – выдохнула Ксюша.
– Хорошо, что я была дома. Как только они обосновались, слава Богу, на кухне, я тут же пристроилась рисовать акварелью натюрморт. Сначала хотела маслом, но от него такой запах... А ты ведь знаешь, Ксюшка, кофе для мамы – это святое. Вот я и подумала, что мама в жизни не простила бы мне, если бы я поломала ей кайф. – Александра вздохнула с сожалением об упущенных возможностях. – Ну вот, поскольку рисовала я, можно сказать, их трапезу, даже Аркадию Витальичу было ясно, что избавиться от меня не представлялось возможным. К тому же я с редкой занудливостью каждые пять минут недвусмысленно намекала на позднее время. В общем, минут через сорок он свалил.
– Слушай, Сашка, а если бы тебя не было? Неужели ты думаешь, что тогда... – Ксюша даже задохнулась от прилива эмоций.
– А что тут думать? – пожала плечами Александра. – Тогда маме пришлось бы самой выполнять всю грязную работу и послать наконец Логинова именно туда, откуда сильно ущемленное мужское самолюбие не позволяет вернуться. Ведь... Ой, Лео!
– Лео! – Голос Ксюши слился с голосом Александры в один истошный вопль, когда, взметая снежные вихри, между ними с радостным лаем пронесся самый лучший на свете снежно-шоколадный ньюфаундленд.
Девочки едва успели шарахнуться в стороны, а следом за ним уже летел спаниель, окутанный снежным облаком. Было совершенно непонятно, как такая маленькая собака могла поднять вокруг себя такое большое количество снега. Колли, тоже вся в снегу, обошла Ксюшу сзади, Ксюша при этом подалась немного вперед. Одновременно между девочками решил проскочить жизнерадостный и очень заснеженный эрдельтерьер, который бог знает когда присоединился к собачьей компании.
В результате эрдель и колли унеслись вдогонку за Лео и спаниелем, а Ксюша и Александра остались барахтаться в снегу. На их волосах и ресницах еще не успела осесть снежная пыль, а верный Леонардо уже проявлял трогательную заботу о своей хозяйке: радостно помахивая хвостом, он слизывал с ее лица начавшие таять снежинки.
– Лео, ты нехороший человек, – Александра села. – В смысле пес.
– Гав! – ухмыльнулся Леонардо. Во всяком случае, Александра именно так склонна была трактовать выражение, появившееся на его морде.
– Вот-вот, – проворчала Сашенька, снимая перчатки, чтобы стереть с лица тающий снег, – больше и сказать нечего, мог бы хоть извиниться, что ли.
Лео, похоже, понял, чего от него хотят, и тут же пришел ей на помощь, лизнув для начала в щеку и обслюнявив при этом так, что щека стала, пожалуй, еще мокрее.
– Фу, Лео! – завопила Александра.
– Ты же просила извинений, Сашка! – засмеялась Ксюша и, раскрыв объятия, обратила свой откровенно умильный взор на ньюфа. – Иди ко мне, мой зайчик.
– Тоже мне, зайчик ростом с теленка, – продолжала ворчать Александра, отряхиваясь. – Интересно, почему чем крупнее предмет нежных чувств, тем чаще его называют зайчиком? – Если бы Александра знала, что примерно в это же время ее мама тоже задавалась подобным вопросом, ее бы это здорово позабавило.
– Ничего подобного! – засмеялась Ксюша. – Я тут недавно в одном фильме видела, как здоровенную мохнатую псину, не знаю точно какой породы, но, кажется, бобтейл, хозяйка, любя, называла маленьким крокодильчиком.
– "По семейным обстоятельствам", – вспомнила Александра. – А разве там бобтейл? Впрочем, не важно. Слушай, Ксюшка, у меня появилась отличная идея. А давай натравим твоего зайчика-крокодильчика на Аркадия Витальича. Детали, разумеется, нужно будет проработать, но подумай, как классно будет смотреться, когда Лео его свалит. – Перед мысленным взором Александры возникла восхитительная картина полета Логинова вверх тормашками и непременно головой в сугроб. Настроение сразу улучшилось, и она плотоядно улыбнулась. – Аркадий Витальич может ведь и головкой удариться при падении, и тогда даст бог, если повезет, конечно, у него может случиться амнезия, как это регулярно бывает с героями твоих любимых сериалов. А вот тогда... ну-у... – Александра пыталась решить какую максимальную пользу следовало бы извлечь из гипотетической амнезии Логинова. Но ей никак не приходил в голову какой-нибудь изящный и простой вариант. Наконец после длительного раздумья Сашенька высказала предложение, которое показалось ей наиболее перспективным: – Может, удастся внушить ему, что он голубой? – В голосе ее, однако, уверенности не было.
Ксюша хихикнула.
– Вообще-то вряд ли это получится. Даже в случае амнезии. – Александра вздохнула. – Ведь что губит хитроумные планы злодеев в детективах? Сложность их реализации и любовь к театральным эффектам. Мы, конечно, не детективные злодеи, то есть мы вообще не злодеи, а совсем наоборот, тем не менее с Логиновым пора кончать. Значит, придется придумать план "Б".
Не то чтобы Александра идею об амнезии воспринимала всерьез в качестве плана "А", просто ее деятельная натура в принципе не могла смириться даже с мыслью о поражении, отсюда привычка – всегда иметь наготове очередной план "Б".
9
Галина умчалась не совсем удовлетворенная достигнутыми результатами, но все же с чувством выполненного долга, вполне справедливо полагая, что внесла смятение в душу подруги. Еще раньше Зина решила, что не будет сегодня подходить к телефону, тоже вполне справедливо полагая, что найдутся и другие желающие внести в ее душу смятение. Ей вообще не нравилось, когда кто-то вмешивался в ее жизнь даже из лучших побуждений, а сейчас в нее вмешалась уже целая толпа народу. Поэтому, распрощавшись с Галиной и закрыв за ней дверь, Зиночка вздохнула с облегчением.
Именно в этот момент она услышала слабую трель телефонного звонка, доносившуюся из гостиной, и по привычке устремилась к телефону. Она просто не успела мобилизоваться на новое противостояние. Совершенно машинально схватив трубку, Зина тут же об этом пожалела.
Звонила Светлана.
– Ну, и во сколько ты ушла из института? – без всяких предисловий вопросила та, узнав голос подруги.
– Поздно, после шести. Знаешь, я подумала, что на кафедру идти все равно уже поздно... – Зина старалась придать голосу уверенность, но у нее не очень-то получилось. Врать Зиночка никогда не умела, и, конечно же, она догадывалась, что в шесть часов не только почти никто не ушел, но даже еда еще оставалась, так что после долгого дня можно было подкрепить угасавшие силы. Еще Зина догадывалась, что и Светлана догадывалась, что она догадывалась. К счастью, Светка не могла видеть, как она покраснела.
В подтверждение своей догадливости Зина услышала в трубке нечто нечленораздельное, но точно недоверчивое, и с нарочитой обидой сказала:
– Не веришь, можешь спросить у Зоси, мы уходили вместе.
Дружеские отношения, которые связывали Зину с Зосей Желткевской, давали Светлане повод заподозрить сговор. Судя по ее дальнейшим словам, именно его она и заподозрила:
– Зинуля, без четверти пять тебя не было ни в 345-й, ни в любой другой аудитории на третьем этаже. Не веришь, можешь спросить у Олега, мы обошли их вместе, – передразнила она подругу.
Зиночка оценила тактический ход Светланы: после упоминания о том, что Олег тоже принимал участие в поисках, Светка могла быть уверена, что теперь подруга выслушает ее до конца.
– Верю, Светик, – изображая ангельское терпение, подтвердила Зиночка, – но ты ведь знаешь, что на зачетной неделе на вторую половину дня аудитории в диспетчерской практически никто не заказывает, все занимают свободные. Вот и нашу заняли.
Далее она объяснила Светлане, что студенты встретили ее прямо на лестнице и сообщили о том, что из 345-й их выгнали, поскольку они сидели без преподавателя, а на всем этаже не было больше ни одной свободной аудитории. Но вот если бы Зинаида Георгиевна согласилась, можно было бы пойти на кафедру иностранных языков. У Софьи Яновны Желткевской, например, аудитория довольно большая, а народу немного. Мальчик, только что сдававший английский и, как вскоре выяснилось, еще не до конца его сдавший, заверил, что Софья Яновна не будет против, если Зинаида Георгиевна к ней присоединится.
В этом месте рассказа Светлана хихикнула, вслед за ней усмехнулась и Зина. Обе прекрасно понимали, что студенты слукавили. Они воспользовались не укрывшейся от их внимания дружбой двух своих преподавателей и провернули неплохую комбинацию. Когда появился предлог перенести зачет по математике поближе к зачету по английскому, ребята не растерялись. Совместив же оба зачета в пространстве и во времени, они организовали себе шанс убить сразу двух зайцев. Вполне возможно, что ради этого свою аудиторию предприимчивые студенты уступили добровольно. Как бы там ни было, глупо бегать по институту в поисках пристанища, коль скоро таковое уже предложили. Да еще там, где не догадается искать лучшая подруга.
Последнее соображение Зиночка вслух, разумеется, не высказала, но лучшая подруга, конечно же, и сама догадалась.
– То есть они решили убить своих двух зайцев, а ты – своих, – резюмировала Светлана, подтверждая тем самым свою прозорливость.
– Примерно так. – Зина не стала спорить, давая подруге возможность начать наконец делиться впечатлениями о том, как разворачивались события на кафедре.
– Ну так вот, с Олегом мы не успели и двух слов сказать, а Логинов уже потащил его здороваться с Инной Иннокентьевной и Татьяной Васильевной, – приступила к отчету Светлана. – Я, естественно, от них не отставала, и Аркаша бросал на меня через плечо такие взгляды, что впору было в соляной столп превратиться. Сначала ему повезло, в соляной столп я, правда, не превратилась, но в меня опять вцепился Шишкин. Изучив расписание, Вася как раз узнал, что группа, в которой он пока поставил всего два зачета, сдает мне экзамен четвертого января. Я, правда, думала, что шестого, по крайней мере так мне говорили студенты перед тем, как передать свои пожелания по этому поводу в диспетчерскую.
– Четвертого января? Сразу после праздников? Ведь третье – воскресенье! – Зиночка никак не могла поверить. – Это кто ж догадался математику поставить на четвертое января? О чем они вообще думали?
– Догадалась уж точно не я! – фыркнула Светлана. – Возможно, диспетчерская, – добавила злопамятная подруга, зная наверняка, что окончательный выбор в столь сомнительной ситуации скорее всего был за студентами. – Что касается мыслей по этому поводу, вряд ли они имели что-то общее с высшей математикой, разве что с арифметикой. Возможно, детки надеются таким образом сократить сессию и увеличить каникулы. – Светлана явно сама себе противоречила, хотя, возможно, и не заметила такой мелочи. – Ну, Бог в помощь!
Зине пришло в голову, что тон, которым подруга произнесла последние слова, заставил бы потерять всякие надежды на благополучный исход экзамена даже самых больших оптимистов злополучной группы.
– Конечно, время еще есть, – добавила Светлана все тем же тоном, не предвещавшим ничего хорошего тем, кто к высшей математике подходит с позиций арифметики. – Хотя с учетом праздников... Правда, Вася вовсю старался вдохнуть в меня оптимизм. Впрочем, я отвлеклась...
Зиночка обреченно молчала, давая подруге полную свободу слова, которой Светлана и воспользовалась, вернувшись к изложению событий на кафедре:
– Фортуна не долго была на Аркашиной стороне, потому что рядом случился Арнольд Иванович. Хотя всему институту известно, как он в одна тысяча девятьсот бог знает каком году, когда 31 декабря еще не делали у нас в институте выходным, принимал в этот день зачет до 23.55, Арнольд Иванович, как ты знаешь, никогда не упускает случая поделиться с молодежью столь полезным опытом.
Вообще-то Зиночка всегда подозревала, что на самом деле все происходило не столь уж драматично. Просто Арнольд Иванович так часто и так долго рассказывал эту историю, что в результате естественного творческого процесса не могли не появиться какие-то эффектные подробности, в которые он и сам в конце концов поверил. С другой стороны, Арнольд Иванович был человеком старой закалки, так что...
– Вот я и решила, что опыт старшего товарища в данном случае полезнее был бы Васе, – говорила между тем Светлана, – поэтому я тоже не упустила случая и "замкнула" его на Арнольда Ивановича, а сама устремилась вслед за Олегом. Как оказалось, я не пропустила ничего интересного. Обретя новых слушателей, а значит, и второе дыхание, Татьяна Васильевна только что вновь рассказала об эпилептическом парализаторе и как раз перешла к более свежим новостям о призраках несобственного интеграла. Ну так вот, едва Савицкая упомянула твое имя, Аркаша стал тянуть Олега за рукав. Надо полагать, чтобы еще с кем-то поздороваться. Так что, как видишь, Зиночка, я была права насчет Логинова! – Светлана на секунду остановилась, возможно, в ожидании хоть какой-нибудь реакции подруги, а возможно, просто чтобы дух перевести.
