Текст книги "Отступник"

Автор книги: Елена Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15
«Долг» и «Свобода»

Октябрь 2011 года, Зона, Рыжий лес.

– Слышишь? Стреляют…

Грохот выстрелов доносился со стороны блокпоста, но гораздо ближе к лесу.

– Схожу погляжу, – сказал Лунатик. – Но только один.

Вчерашняя ссора утихла, но мой напарник все равно нервничал и ясно давал мне понять, что слушаться так, как раньше, беспрекословно, не собирается. Я же посчитал, что у этого парня стремительно портился характер. Ходить одному по Рыжем лесу опасно, об этом нас сразу предупредил Лесник, но навязывать человеку помощь – не самое лучшее дело.

– Ладно, иди, – согласился я. – Если надо будет – вызывай меня сразу по рации.

Так он ушел, а я остался и просидел, ничего не делая, примерно полчаса. Рация молчала, стрельба все отдалялась, а потом притихла. Лунатик на связи так и не появился, на мои позывные тоже не отвечал. Происходившее все больше мне не нравилось, в побег напарника я не верил, так как успел изучить его достаточно хорошо. Скорее уж Лунатик попал в серьезную заваруху, из которой не сумел выпутаться. Следовало срочно вмешаться, чтобы потом вернуться засветло, но непонятно было, где и как мне теперь искать своего напарника. В результате я взял с собой только рюкзак, воду, немного еды, аптечку, «Чейзер», пару обойм и нож. Вести затяжные перестрелки с солидной вооруженной группой смысла все равно не было – не имел я для этого ни возможностей, ни, конечно, желания.

…Блокпост «Долга» оказался покинутым. В этом не было ничего странного: лесничество для «Долга» тактического значения не имело, а завязавшийся в другом месте бой мог потребовать немедленных подкреплений.

С этими соображениями я и углубился в чащу и шел до тех пор, пока не наткнулся на уже знакомый соснодуб. Этот монстр растительного мира задумчиво переваривал мужика в камуфляже. К которой группировке этот бедолага принадлежал при жизни, разобрать не получалось, но это точно был не Лунатик. Под купол человек влез по незнанию, возможно, в поисках удобного места для стрельбы, да там и остался. «Чейзер» я теперь держал наготове и временами натыкался на следы перестрелки – раненые сосны испускали смолу, под ботинки попадали гильзы, в одном месте, под корявой елкой, я нашел пустую коробку из-под армейской аптечки. Несмотря на все признаки недавнего боя, люди бесследно исчезли. Эфир забивали помехи, иногда по рации я слышал обрывки фраз, искаженных до неузнаваемости, будто их специально произносили задом наперед.

Единственными внятными звуками были звуки самого леса. Ветер гудел в кронах. Шуршала пораженная радиацией, но не вполне мертвая хвоя. В отдалении лаяли псы. Что-то грузное и тяжелое ворочалось поблизости. Ощущение чужого, мощного и агрессивного присутствия заставило меня насторожиться. Почва под ботинками слегка завибрировала, а потом дрогнула всерьез, едва не сбив меня с ног. Я уже понял, что напоролся на псевдогиганта.

Двухметровая туша, которая с рыком бросилась на меня, передвигалась на двух громадных задних лапах, передние, скрюченные и атрофированные, мутант прижимал к груди. Голова у него была большая, с зубастой пастью и крайне толстой черепной коробкой. Ударная волна, едва не сбившая меня с ног, каким-то образом создавалась этим чудищем. В целом монстр походил на небольшого тираннозавра, но в форме коленей, кистей, ступней и глаз еще оставались слабые черты искалеченного человека. Других двуногих он ненавидел по праву и продемонстрировал это вполне, собираясь меня прикончить.

Я ничего не мог ему противопоставить, кроме выстрела из «Чейзера», поэтому выстрелил, целясь в морду, после чего бросился бежать. Пробить череп гиганта такой выстрел не мог, но некоторый вред ему все же причинил – мутант взревел от боли и попытался достать меня ударной волной, хотя я уже отбежал слишком далеко. Он ломился следом, топал лапами, с хрустом ломал кусты и молодые деревья. Весила эта тварь более тонны, и остановить его, наверное, смог бы крупнокалиберный пулемет, которого меня не было. Оставалось надеяться, что попадется какая-нибудь скала или руина, на которую можно вскарабкаться и пересидеть атаку, но ничего не попадалось, а расстояние между мною и мутантом, поначалу увеличившееся, теперь постепенно сокращалось. Он был зол и собирался отомстить.

Когда земля у меня под ногами дрогнула в очередной раз, я не удержался и упал, перекатившись через плечо, при этом едва не выронил «Чейзер». Хватать добычу передними, атрофированными конечностями гигант не умеет, поэтому, чтобы поймать меня, он резко остановился, в тот же миг когти царапнули по комбезу, разрывая верхнюю оболочку. Я откатился в сторону, оставляя в когтях гиганта лоскутья изорванного «Севы», вскочил, увернулся от новой попытки захвата и бросился бежать, изменив направление. Пульс стучал в висках, по лицу под шлемом текли струйки пота, смешавшегося с сукровицей от полученных при падении ссадин. Левое колено, которым я ударился, теперь горело огнем.

В сущности, я был обречен.

Бегать от гиганта меня заставляли в основном упрямство и взятая на вооружение привычка сопротивляться до конца даже в самых безнадежных обстоятельствах. Я попытался петлять, надеясь, что гигант врежется во что-нибудь, но столкновения даже с крупными деревьями не производили на него никакого впечатления. Он прибавил скорости, взревел и цапнул меня пастью прямо на бегу, зубы со скрипом скользнули по шлему, я увернулся, споткнулся и покатился вниз со склона, наматывая на себя ошметки травы, грязь, сухие листья и радиоактивную хвою.

Ниже склона над лужайкой одиноко завис радужный, почти совершенно прозрачный пузырь. Это была аномалия «телепорт», но образовалась она слишком высоко над землей, поблизости не нашлось ни крепкого дерева, ни высокого камня, запрыгнуть в пузырь оказалось невозможно, и «окно к спасению» болталось тут словно бы издевательства ради.

Я остановился, стараясь успокоить дыхание и дожидаясь приближения гиганта.

Он замедлил бег, а потом перешел на шаг – не потому что устал, а потому что собрался сожрать загнанную до полусмерти добычу с расстановкой и удовольствием. Он совершенно меня не боялся и имел к этому все основания – мощные мышцы, толстенный череп и, в сущности, немалый, хотя и звериный, интеллект. Единственной слабостью гиганта была его масса и связанная с нею инерция.

– Давай иди сюда, жри…

Я дождался, когда противник приблизится вплотную, остановится и протянет заднюю лапу для захвата. В этот момент он балансировал на единственной, хоть и очень мощной конечности, чем я и воспользовался.

Когти бессмысленно сгребли пустоту, меня на месте уже не оказалось.

Пока зверь пытался понять, что происходит, я поднырнул под его брюхо, очутился за спиной, запрыгнул на массивный загривок и, использовав башку мутанта как опору, перемахнул в центр телепорта-пузыря.

Не знаю, способны ли псевдогиганты понимать унижение, обман и обиду. Во всяком случае, нервная система у них достаточно сложная, чтобы не только соображать, но и оценивать. Обманутый монстр взревел, развернулся с невероятной для такой туши ловкостью, даже успел обдать мой комбез слюной и слизью, но я уже исчез для него, вывалившись из телепорта совсем в другом месте…

В теории, после прыжка я мог очутиться где угодно: внутри Зоны, в том числе на Кордоне, в кабинете Крылова, или в середине какой-нибудь «жарки». Неизвестно, где было бы опаснее – в «жарке» или у Крылова, итог, наверное, получился бы один…

Однако ничего такого не произошло. Вокруг шумели деревья. Сыпались желтые листья. Тень ворона мелькнула на земле. Если не считать шелеста, стояла глубокая тишина, псевдогигант исчез. Я отстегнул шлем, подставляя голову свежему осеннему ветру. Место выглядело незнакомым, но совершенно точно находилось в Рыжем лесу, очень далеко меня не забросило. Над старым танком неподалеку завис еще один аномальный телепорт, но лезть в него пока что не хотелось. Отправить он меня мог куда угодно, в том числе обратно к взбесившемуся от злости псевдогиганту. Таким образом, в телепорт я не полез, зато неподалеку от него обнаружил нечто поразительное. Это была аномалия около тридцати метров в диаметре, чем-то похожая на «загребущие руки», но гораздо внушительнее. Нечто, возможно, гравитация или пси-излучение, заставило неорганическое вещество почвы вытянуться вверх, создав гигантские крючья, обращенные внутрь тридцатиметрового круга и одновременно к небу. В целом аномалия напоминала то ли голые стропила, оставшиеся после гигантского шатра, то ли вывороченные наружу корни чудовищного дерева. Земля вокруг аномалии побурела и стала почти безжизненной, марево перегретого воздуха, колеблясь, поднималось над этой мрачной поляной высоко в небо. Лезть в круг смерти я не собирался, но «Велес» показывал артефакт, и, повозившись, я его нашел. Это оказалась «пружина», странная штука, немного похожая на «пустышку», но иного воздействия. Я такие никогда не пробовал, но, по слухам, «пружины» хорошо смягчали гравитационный удар.

Я убрал находку и опять задумался над необычайной живучестью Бархана. При наличии парочки таких «пружин» в снаряге наемника, его почти безвредное падение с крыши завода «Янтарь» переставало казаться невероятным и приобретало вполне рациональное объяснение.

Лес шумел, отчасти заглушая прочие звуки. К тому же вдалеке лаяли псы, но ко мне они пока не лезли. Еще через несколько секунд тишину разорвали выстрелы, и стало понятно, что место, в котором я очутился, действительно отстояло от прежнего довольно далеко.

– Лунатик, Лунатик, ты меня слышишь? – передал я, не называя себя, но на сталкерской частоте.

Он ответил почти сразу же:

– Слышу! Здорово. Оставайся на месте, сейчас выйду прямо на тебя.

Он, видимо, засек мой коммуникатор, который я специально держал включенным и, убегая от псевдогиганта, чудом не разбил.

Я опустился на траву, продолжая держаться подальше от аномалии-переростка. Наверное, я был счастлив, потому что остался жив в безнадежной ситуации, и пусть на шаг, но приблизился к пониманию истории Бархана, хотя на самом деле я просто сильно устал после драки. Где-то поблизости начиналась еще одна разборка – пока непонятно, какая и с кем.

Лунатик вышел на меня довольно точно, но не с той стороны, то есть боком. Если бы он так выслеживал врага, а не товарища искал, наверняка напоролся бы на пулю.

– Напутал я, извини, заблудился немного, – усевшись рядом на траву, устало объяснил он.

– Как сюда попал?

– Через телепорт. А ты?

– Тоже через телепорт. Псевдогиганта с той стороны видел?

– Нет.

– Ну, тогда, считай, тебе сильно повезло.

– В этом смысле – да. Но вот в другом… не знаю, как сказать.

– Да уж говори прямо.

– Блокпост «Долга» стоит покинутый, но это ты, наверное, и сам заметил. Оттуда все выдвинулись на Лиманск. Там будет соединение с главными силами, еще одна большая группа подходит сейчас с «Агропрома»…

– Ты из-за этого нервничаешь? Мы с тобой к нашим соваться не обязаны.

– Не только из-за этого. Сюда не только «Долг» подходит, «Свобода» уже здесь. Прямо несколько часов назад появились, шли от Свалки на Армейские склады, оттуда западной дорогой на Лиманск, чтобы своим в окружении помочь. Мост разведен, они туда не попали. Зато развернулись и схлестнулись с «Долгом» прямо в лесу, то, что ты сейчас слышишь, – их перестрелка.

– Сведения откуда?

– Я… говорил кое с кем.

– С кем именно?

– С Эксой.

– По рации говорил или он здесь?

– Здесь!

– А насчет Кости не знаешь?

– Экса сказал, что Костя в Темной долине, Чехов пока тоже, но, если будет решено бросить старую базу и перебраться на армейские склады, к Лиманску поближе, тогда все изменится.

– Усложнится?

– Да.

Я это понимал. Из-за подошедших подкреплений разборки в Лиманске могли вспыхнуть с новой силой, вдобавок я рисковал, попадаясь на глаза ребятам из «Долга». Не знаю, во что теперь ценилась прошлая дружба, но едва ли она помешала бы им меня расстрелять по приказу, а насчет существования такого приказа я чем дальше, тем меньше сомневался.

– «Долговцев» Крылов ведет?

– По счастью, нет. Ведет какой-то молодой парень, я его издали видел, не особо присматривался.

Ответ был не самым безнадежным, по крайней мере командиром у них был не Ремезов.

– Прямо сейчас обстановка там какая?

– А думаешь, я это понял? Стреляют там, – безнадежно ответил Лунатик. – Как только бой начался, я от «свободовцев» отстал. Они, собственно, меня оставаться и не приглашали. Я не член группировки, так что не обязан. Как только отвязался – сразу к тебе. Пытался по рации связаться – сигнал не проходит, коммуникатор вдруг вылетел в очередной раз… Ну, думаю, придется сначала к Леснику идти… А тут смотрю, ты на связи. Кстати, видел эту громадную штуку на поляне?

– Угу.

– Аномальный хит сезона, называется «симбионт». Он сейчас не опасен, потому что хорошо заметен. А вот ночью может сильно навредить. Да и в целом места мутные. Пошли, вернемся к Леснику. Если дед уже подобрел, он нам поможет, а если все еще упрямится – там хотя бы крыша есть над головой. Можно вон в тот телепорт над танком залезть, как раз у Лесника окажемся… Ну так как – пошли, Моро? Не хочешь идти? Смотри, темнеть начнет скоро. Тут ночами собаки ходят стаями. Говорят, снорки тоже водятся.

– Сейчас пойдем, только надо выяснить кое-что…

…В прагматическом смысле Лунатик был прав, но меня нестерпимо тянуло проследить, чем оборачивается стычка между агропромовцами и «зелеными волками». Я выбрал ель на вершине холма, потолще и повыше, с хорошими крепкими сучьями, и влез с биноклем, твердо намереваясь посмотреть, что происходит. Стрельба как раз перемещалась в нашу сторону, так что долго сидеть наверху мне не пришлось. Сверившись с картой, я очень скоро понял, что происходит. Отряд «Долга» поначалу двигался с юга на север, пытаясь пересечь Рыжий лес насквозь, однако уперся в почти непроходимую гряду холмов с высокими отвесными склонами. Под холмами существовал туннель, обозначенный далеко не на всех картах. Пытаясь пройти через туннель, отряд «Долга» столкнулся с боевиками, которые там засели. Принадлежали ли они к «Свободе», или воевали сами по себе, я не знал, да и особого значения это уже не имело.

Малочисленную группу из засады в конце концов выкурили, возможно, закидали гранатами, но в пылу сражения не сразу заметили «свободовцев», которые внезапно атаковали «Долг» с тыла, загнали ребят все в тот же туннель и заперли там огнем. Свободным, по идее, оставался северный выход. Я его хорошо разглядел в бинокль. Вел он на склон, за которым начиналась пустошь перед аномалией «симбионт», то есть отступать «долговцы» могли только в нашу с Лунатиком сторону.

Это только в теории.

На практике снайпер «Свободы», обустроивший позицию где-то на гребне холма, очень этому мешал.

Неузнанный мною парень в комбезе с надписью «ДОЛГ» на спине прямо сейчас лежал ничком, раскинув руки и уткнувшись лицом в траву. Судя по неловко разбросанным конечностям, он был мертв. Еще один человек, но раненный, а не убитый, отполз в «мертвую зону», где его не могли достать пули. Парень сидел там, сняв шлем и прижимая к раненой голове скомканный кусок перевязочного материала. Он был в сознании, шевелился, но оставался совершенно беспомощным из-за залитых кровью глаз. Я бы ни за что его не узнал, если бы не непокрытая голова и ярко-рыжие волосы.

Лис, который спас мне жизнь на «Агропроме», сидел сейчас перед выходом из туннеля, а я ничем не мог ему помочь…

Лунатик у подножия ели тем временем крутил пальцем у виска и строил сердитые физиономии, намекая, что пора спускаться. Я махнул ему, призывая подождать, и снова приник к биноклю.

…Возле выхода из туннеля снова произошло шевеление. Кто-то высунул шлем, надетый на палку, и подвигал им, провоцируя снайпера на выстрел. Кем бы ни оказался неизвестный мне стрелок «Свободы», действовал он хладнокровно и мастерски, на шевеление пустого шлема не реагировал никак. На одном из искуроченных деревьев неподалеку от аномалии болтался кусок бинта. Выглядел он странно, но висел там не случайно, играя роль флюгера, по которому снайпер определял направление ветра. То, что Лис выжил, выглядело чудом. Возможно, снайпер оставил его в живых ради приманки, собираясь отстреливать всех, кто попытается помогать раненому.

Кое-кто действительно попытался. Шлем на палке спрятался, вместо него появился боец, одетый в пулестойкую броню. Я готов был заорать и демаскировать себя, чтобы не дать ему высунуться, но он уже рванул вперед, собираясь одним махом проскочить расстояние до Лиса.

На середине броска парень в броне остановился, ткнулся головой в песок, перевернулся набок и, дернувшись, замер. Пробитое стекло шлема пошло сеткой мелких трещин. Выстрел был бесшумным и бездымным, позицию снайпера я не успел засечь.

Лунатик, который все еще торчал у подножия ели, скрестил обе руки в запрещающем жесте. Он смотрел на меня с таким отчаянием, что я начал спускаться.

– Ну что, разглядел все? – прошептал он, когда я спрыгнул на подушку желтой хвои вперемешку с осенними листьями дубов.

– Видел. У меня к тебе просьба. Нужно «свободовского» снайпера на том холме обнаружить и снять.

– Моро, ты хоть подумай, о чем говоришь… – Лунатик, и так не сильно загорелый, казалось, еще сильнее побледнел.

– А что я говорю? Глаз у тебя меткий, винтовка что надо. «Свободовец» атаки с этой стороны не ждет. Как только он в очередной раз высунется, заметишь его и, по возможности, ликвидируешь. Не знаю, сколько наших в тоннеле, но жизней двадцать ты, наверное, этим спасешь.

– Моро, я не могу.

– Что не можешь-то?! – заорал я, но тут же, спохватившись, приглушил голос. – Я же мог из-за тебя к контролеру лезть или с зомби махаться. Я ведь не многого прошу, да и риска нет почти никакого.

– Моро, я не могу… – еще раз, упрямо до жути, повторил он. – У меня нейтралитет. За тебя лично, чтобы тебя выручить, – да, буду стрелять, причем в кого угодно при любых обстоятельствах.

– Ну так какого черта?

– Так это за тебя лично. А вот вмешиваться в войну «Свободы» и «Долга» между собой – извини, не имею права.

Мы так и ругались с ним шепотом, что само по себе было смешно.

– Да кто тут устанавливает эти правила? Тут Зона! Нет тут никаких правил! Тебе же «свободовца» снять – как два пальца… Ты же ничем не рискуешь, а там – мои ребята… Они запертые, без воды. Еще сутки-двое, они или умирать начнут, или напролом полезут и все полягут.

– Тихо, тихо, Моро… между прочим, «Долг» тебя уже выгнал, а я со «Свободой» никогда не ссорился, и не такие они распоследние отморозки, как ты думаешь.

Я, собственно, этого и не думал и не говорил. Меня моральный облик «Свободы» волновал меньше всего, и к людям Чехова никакой личной неприязни я сейчас не испытывал. Просто такова простая реальность – если ты встал на одну сторону, там и стой до конца, а в противном случае – ты или труп, или дезертир, или отступник и предатель.

– Ладно, черт с тобой, – сгоряча сказал я Лунатику. – Давай винтовку, я сам снайпера выкурю.

Он некоторое время колебался, поглядывая на меня с сомнением, но, видимо, понял, что меня не переупрямить. Снайпер из меня всегда был очень посредственный, недаром я таскал с собой в основном «Чейзер», [3]3
  В качестве оружия ближнего боя.


[Закрыть]Лунатик об этом отлично знал и мои умения в плане снайперской подготовки ставил крайне невысоко.

– Ладно, чего уж там, – прошептал он наконец. – Я его сам сделаю… Без правил, так без правил. Только, Моро, это первый и последний раз, и не жалуйся потом, что я тебя насчет «Долга» не предупреждал. Это ты такой группировке лояльный. Но не факт, что они там лояльные тебе.

Лунатик был прав, но по части последствий мне было все равно, перевешивала необходимость спасти Лиса. Он до сих пор был жив, но сидел в своем укрытии почти неподвижно, все так же прижимая кусок бинта к голове. Хотя близился вечер, примерное расстояние от лежки снайпера «Свободы» до выхода из туннеля позволяло, используя ночную оптику, работать даже в темноте.

Мы оба понимали это.

Действовал Лунатик крайне осторожно, на дерево не полез, вместо этого перебрался за россыпь камней на возвышенности и замер там, неподвижный и незаметный до такой степени, что даже я внезапно потерял его из виду.

Оставалось ждать.

Я сгоряча ляпнул напарнику, что он ничем не рискует, хотя он, конечно, рисковал. Теперь я очень жалел о сказанном. «Свободовец» мог поменять позицию, заметить наше перемещение и до времени выжидать. Любая ошибка Лунатика могла ему дорого обойтись, потому что иначе не бывает, и на войне безопасных мест нет.

Я ждал, прислушиваясь и боясь дернуться лишний раз, как будто вражеский снайпер был способен прочитать мои мысли.

Судя по звукам, возле южного, скрытого от нас за холмами выхода до сих пор вяло постреливали. Возможно, осажденные надеялись на подкрепление, возможно, на то, что «Свобода» потратит патроны и отвяжется, сняв осаду. Однако надежды эти, по причине общей сложной обстановки на подступах к Лиманску, имели в основе больше надежду, чем уверенность. Хаос в событиях все нарастал, и завершиться они могли не в чью-то конкретную пользу, а самым паршивым для всех сторон образом, правда, пока непонятно как.

С эти минуты ожидания я дал зарок сам себе: Лунатика больше ни о чем не просить, напротив, вернуть ему долг, довести до Лиманска и, главное, вывести обратно невредимым.

Стрельба в отдалении становилась все реже, через некоторое время на выходе из туннеля опять появилось едва заметное шевеление. На этот раз боец двигался очень осторожно, но, в сущности, эта осторожность оставалась бессмысленной. Снайпер точно знал, где появится цель, и выстрелил самым подлым образом – в колено. Парень свалился и заорал так, что мне было слышно отлично. Прием был жесткий и старый как мир – спасать раненого, не выдерживая его крика, полезут друзья и тут же моментально полягут. Они и впрямь полезли, забив на известные правила, может быть, даже на запрет командира группы. Тем не менее ничего не произошло. Раненого подняли, но вражеский снайпер не подавал признаков жизни.

…Я не слышал выстрела, которым Лунатик убрал противника. Я никогда не видел трупа этого стрелка – мне было не до него.

Я встал во весь рост, отыскивая взглядом напарника, а он уже шел вниз по склону ко мне – измазанный землей, с пучком травы, пристроенным на макушке к шлему. Я думал, он злится или печален, но события последних минут, видимо, изменили его мнение – Лунатик выглядел как человек, который мастерски сделал свое дело, причем это дело не лежало в области несправедливости.

– Победа, – только и сказал он.

Когда ребята из «Долга» появились, чтобы подобрать раненых, среди них я заметил Шуру. Волобуенко и еще нескольких прежних друзей. Волобуенко пожал мне руку, а Шура просто сухо кивнул, держась, впрочем, как ни в чем ни бывало.

– Снайпер – твоя работа? – коротко спросил он.

– Нет, его, – показал я на Лунатика.

– Хорошая работа, гад ползучий из «Свободы» нас тут несколько часов продержал.

– А по другую сторону туннеля что?

– «Свободовцы» выход пристреляли, там их основные силы. Но это ничего, мы их сейчас холмами обойдем и атакуем сверху и с тыла. Возьмем в клещи – вот и все.

– Людей хватит?

– Людей у нас примерно поровну, но мы патроны экономили, а «волки зеленые» такими вещами себя не утруждали. Думали, нам тут конец. Так что у них осталось в лучшем случае по обойме на рыло. На каждое волчье рыло.

– Понятно…

Я думал, Шура спросит хоть что-нибудь об обстоятельствах моего «отступничества», но он опять не спросил ничего.

Лиса и того, второго, раненного в колено, уже уносили в укрытие, Волобуенко шел рядом и монотонно повторял: «Аккуратнее… да осторожнее, черт… Ну кто так носит… Не мешки ведь». Раненный в колено больше не кричал, видимо, получил укол промедола.

– Поговорить нужно… – твердо сказал я Шуре.

– Поговорить? – скептически сощурился он. – Мне, Морокин, говорить сейчас некогда. У нас тут «Свобода» недобитая на хвосте. Если честно, то вообще вести разговоры с тобой желания нет, но если настаиваешь, то потом.

Он повернулся, пошел прочь и исчез за деревьями.

– Ой, мама, какой у вас тут новый важный чин завелся… – ехидно протянул Лунатик. – Умный сам и умными мыслями какает.

Лунатик сегодня был герой, а разборки внутри «Долга» его совсем не касались, так что изгаляться он мог по-всякому. В целом нейтральный Лунатик «Долг» недолюбливал, втайне и по личной склонности предпочитая более анархическую группировку. Вид у моего напарника был подозрительно довольный – он уже сообразил, что в свой бывший клан я немедленно не вернусь, и его экспедиция на лиманские поля бесчисленных артефактов не окажется под угрозой.

Шура с частью людей двинулся в обход, а для этого им понадобилось влезть на крутой холм, в итоге справились они с этим очень прилично и довольно быстро. Заняв позицию наверху, открыли огонь по позиции «свободовцев» у входа в туннель, чего те, естественно, не ожидали (хотя, по мне, так должны были). Возможно, «Свободу» подвело бестолковое на этот момент командование, но атакующей группе серьезного сопротивления они оказать не смогли, отступать в лес (что имело смысл) не стали, а вместо этого пошли на прорыв в туннель, надеясь выбить оттуда вторую половину Шуриного отряда и уйти из-под обстрела в сторону Лиманска, то есть ближе к своим.

Из сотни патронов, которую нормальный человек в принципе может носить с собой, у «свободовцев» к тому времени осталось по десятку на человека, поэтому в ход пошли ручные гранаты. Кому-то из наших ребят при этом досталось, но не сильно – проход изгибался, препятствуя разлетанию осколков. Изнутри неплохо отстреливались, поэтому уцелевшую группу «свободовцев» зажали между атакующим и обороняющимся отрядом.

Непосредственно эти события я видеть не мог, но весь их ход восстановил позднее, по рассказам Волобуенко и ребят. Последних «свободовцев» достреливали прямо там, у южного выхода из туннеля. Отношения между группировками к этому времени уже перешли в стадию «войны на уничтожение», так что выживших оказалось мало.

Я собирался уйти, чтобы еще до ночи попасть в лесничество, удерживала меня на месте только необходимость переговорить с Шурой. Ничего особо приятного от такого разговора я не ждал, но и тихо смываться тоже не собирался, к тому же информация лишней не бывает.

Мы с Лунатиком прикинули, лезть ли через крутую гряду холмов, и вместо этого предпочли пройти туннелем.

В нем застоялся запах пороха.

Лиса и второго раненого вынесли на свежий воздух, но насмерть застреленные (самый первый, в тяжелой броне, и еще тот, второй) до сих пор лежали возле стены под брезентом. Я отогнул край и только сейчас вблизи, несмотря на изуродованные лица, узнал их обоих.

– Твои товарищи?

– Да.

– Вечная память.

– Земля им пухом…

Мы медленно двинулись дальше по туннелю.

– Спасибо тебе за работу, – запоздало сказал я Лунатику.

– За месть спасибо не говорят.

– Это не за месть, а за то, что людей выручил.

– За это тоже не надо благодарить.

Туннель, как я и предполагал, был проложен зигзагами. Кое-где внутри него застряла еще с две тысячи шестого года сломанная техника, неясно для чего загнанная сюда без всякой системы и также бессистемно брошенная ржаветь. В тупике я заметил расстрелянное из дробовика логово снорков. Перед смертью мутанты зачем-то свились клубком.

– Пошли отсюда наружу, – предложил Лунатик. – Воняет смертью.

Мы выбрались под небо. Оно только-только начинало сереть, создавая первый намек на сумерки. Ветер трепал кроны сосен, дубов и остролистов, гонял по траве и мел к подножию холма желто-коричневую листву.

Здесь, на усыпанной листьями прогалине, я и увидел четверых пленных «свободовцев».

Они были ранены и лежали на земле – Экса, потом еще тот второй, чернявый парень, который когда-то от самого блокпоста провожал нас вместе с Лунатиком. С ними вместе еще двое других, незнакомых, один из них явно очень тяжелый…

Шура стоял неподалеку, рассматривая на своем коммуникаторе фрагмент карты. С его лица до сих пор не сошло злое, напряженное выражение. Он жевал то ли щепку, то ли спичку и часто тыкал по клавишам невпопад.

– А, это ты…

– Ну да, я.

Значит, что тебе сказать… По правилам, если ты действительно боец «Долга» Морокин, мне тебя нужно расстрелять. А если ты не боец «Долга» Морокин, а неизвестный наемник из команды какого-то там вольного Лунатика, то спасибо за помощь, плату получит твой наниматель, может, и с тобой поделится.

– Все?

– Все.

– Ты что, до сих пор уверен, что я виноват?

– Знаешь, Серега, просто я в этом не хочу разбираться, дело тут липкое, темное и чужое. В нашем мире все проще – или ты враг, или ты свой. Ну, в крайнем случае – нейтральный прохожий. А четвертого варианта не бывает, не нужен тут никому этот четвертый вариант.

Шурка глядел зло. Он заметно и не в лучшую сторону изменился после нашей последней встречи.

– В общем, раз своим быть не можешь, тогда выбирай – или ты прохожий, или ты враг. Не помоги вы нам сегодня со снайпером, я бы с тобой и разговаривать не стал. Крылов еще так-сяк, он мужик отходчивый. А вот Ремезов сволочь злопамятная. Мне ссора с Ремезовым ни к чему.

Шурка смотрел в сторону, испытывая, видимо, некоторое подобие приступа совести.

– Не злись, тут ничего личного, – добавил он наконец. – Если ты это дело сам разрулишь, я только рад буду.

Волобуенко подошел ближе, хмуро слушая наш разговор. Он стоял, большой и сутуловатый, стащив с себя перчатки и шлем и не обращая внимания на нечастые потрескивания детектора. За короткие прошедшие недели хирург тоже успел перемениться. Он осунулся, седины на висках стало больше.

– Еще приказы будут? – обратился он к Шуре.

– Двоих раненых отправляем назад, с ними восьмерых сопровождающих, остальные на Лиманск, на соединение с нашими. Кстати, как там у Лиса и у Прохорова?

– С Прохоровым сейчас все ясно – жгут, наркотики, операционный стол, инвалидность. Для нас он потерян, возможно, навсегда. Лис жить будет, на аптечке дотянет, может быть, даже сам пойдет, – отозвался Волобуенко. – А с этими ребятами что? Перевязывать?

Хирург показал в сторону раненых боевиков «Свободы».

– Да ну их к хреновой матери! – внезапно взорвался Шура. – У нас из-за них «два места холодного груза», Прохоров покалечен, Лиса чуть не порешили, а ты собрался на эту сволоту бинты тратить. Иди отсюда, Волобуенко, куда хочешь, вот, за Лисом присмотри, не доводи меня до греха…

– Бросишь их как есть?

– Ага, щаз… брошу, я сейчас их так брошу…

Шура сплюнул вместе с кровью щепку, которую держал в зубах, передернул затвор, подошел к крайнему из «свободовцев» и выстрелил ему в висок.

– Все равно бы снорки сожрали…