Текст книги "Непреодолимые обстоятельства (СИ)"
Автор книги: Елена Добрынина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
Глава 13. Мужчина всегда держит слово
В окна, большие, панорамные, заглядывала ночь и только яркие огни, видимые с высокого этажа, доказывали, что город не спит. Москва никогда не спит.
Лелька лежала на кровати. Рядом с ней устроился Рус. Он то играл с её волосами, рассыпавшимися рекой по белым простыням, то касался нежно-нежно, а то вдруг начинал щекотать, отчего Лелька хохотала и билась в его руках. Она жутко боялась щекотки.
Они выпили уже по две чашки кофе, съели какие-то нехитрые припасы из холодильника и болтали-болтали. Лелька делилась своими историями из жизни НИИ и вообще метеорологии. Рус подшучивал над ней на тему погоды и её прогнозирования, а Лелька смешно злилась и доказывала важность и нужность этой, по мнению Рустема, самой бесполезной службы в науке. Рус рассказывал ей об учебе в частной гимназии, а потом и в престижнейших универе, вспоминал детство.
– Тебе не было страшно? – Распахнув широко свои голубые, словно лёд горного озера, глаза воскликнула Лелька. – Как ты сам взобрался на эту гору?
Рус рассмеялся.
– Забираться было не страшно, страшнее было спускаться. – Он сидел перед ней с голым торсом, едва прикрытый простыней, и рассказывал о случае из своего детства. Глаза его затянуло поволокой, он словно был не здесь даже. – Ох, и задал же мне отец за то, что ослушался.
Рус словно вновь очутился в том дне, когда десятилетним мальчишкой впервые столкнулся с отцовским гневом за ослушание.
Погода в тот день стояла пасмурная. Серая туча, плотная и тяжелая, зацепилась за гору и повисла над ущельем, где раскинулось небольшое село. Здесь Рус проводил лето у бабушки. Здесь собиралась вся родня, множество его братьев и сестёр, родные и двоюродные. Слетались со всех городов, как птенцы к родному гнезду, чтобы повидаться, наговориться, решить семейные дела и проведать бабушку – статную еще женщину с копной еще черных волос обязательно покрытых, и деда, настоящего кавказского аксакала. Дед был строг и степенен и не терпел суеты. К нему часто обращались за советом, его уважали.
В то лето в гости к бабушке приехали дальние родственники, они жили далеко, не в Баку, не в их селе в предгорье, а где-то на границе Азербайджана с Ираном. С этим братом Рус и поспорил, что сможет в одиночку взобраться на гору, что высилась с той стороны, где ежедневно заходило солнце. Парвиз раззадоривал, давил на то, что Рус испугается, что не рискнет лезть по скалистому, крутому взгорью. Он был старше и уже понимал опасность этих шуток, однако распалял Рустема все больше.
Рано утром, взяв с собой, как ему казалось, необходимые вещи – верёвку, спички, зеркало и стянутые у бабули сухари и горсть кураги, Рус отправился на гору с братом. Моросил мелкий дождь. Скалы были влажные и скользкие, но это не остановило спорщиков.
В доме их хватились лишь к обеду, когда пришла пора собираться за одним столом. Родители и Руса, и брата подняли на уши весь посёлок – от соседей до участкового. О том, куда подевался сын Шамиля Алимова и наследник их гостей, поведала младшая сестра Руса. Время перевалило за полдень и скорый, а самое главное, быстрый закат, неумолимо приближался. Находиться в горах ночью, да еще и под дождем, в темноте, двум сопливым мальчишкам было бы опасно для жизни и потому взрослые подняли на уши всех, кого смогли поднять.
Парни между тем шли вверх, поднимаясь к облакам и даже не представляя, сколько шуму наделали в селении. Уже давно осталась позади седловина, уже почти исчезли растительность, что буйствовала внизу. И гора все больше напоминала скалы. Каменистые уступы от дождя скользили. Рус несколько раз поскользнулся и чуть не упал, от чего сам напугался, но виду не подал. Сцепил зубы и шел вверх. Уже и заносчивый братец был не рад спору. Им казалось, что они взойдут на гору легко и быстро, между тем время все шло, дождь не отступал, будто бы даже становился сильнее, а они так и не дошли до вершины. Выходит, он так и не доказал, что сможет дойти до конца? Отец всегда учил его стойкости. Если дал слово, всегда доведи до конца!
Усталость брала своё. Первым сдался Парвиз. И вот они даже решили, что пора возвращаться, позабыв про предмет спора. И Рус помнил отчётливо потом весь тот ужас, что обуял его, когда он собрался идти вниз. Это оказалось гораздо страшнее, а сил уже не было. Русу хотелось заплакать от бессилия, но он не смог при брате. Слишком стыдно. Мужчина не должен плакать. Мужчина должен решать свои проблемы, а не ныть.
А потом он увидел ниже на тропе группу людей и узнал по походке своего отца, который вместе со спасателями и мужчинами-местными жителями поднимается им навстречу. Радость охватила Руса, а вместе с ним и понимание близкой расплаты за дрянной поступок. Отец тогда был очень зол, но при людях он держал себя в руках.
Когда процессия спустилась в долину, совсем стемнело. Рустем уже представлял, что за наказание ждет его и готовился его принять, но прямо у калитки отец вдруг остановился и посмотрел ему прямо в глаза.
– Зачем пошел?
– Я хотел доказать Парвизу, что не трус, что я могу добраться до вершины, что не испугаюсь.
На секунду ему показалось, что в глазах отца промелькнуло одобрение, но на голосе это не отразилось. Строго и сухо отец лишь сказал ему:
– Мужчина всегда должен держать слово. Но с дураками не спорь никогда.
Эти слова отпечатались в сознании Рустема, в его памяти. Мужчина должен держать слово. Всегда…
– А меня никогда не наказывали, – вырвала его из воспоминаний Лелька. – Мамка пару раз тряпкой кухонной отходила, да дурындой называла, и все.
Лелька прыснула от смеха, и он вновь очутился в московской квартире, вернулся к этой смешливой девчонке. Рус представил, как мать ругается на Булку и той прилетает от родительницы хлопок тряпкой, и сам чуть не подавился от смеха.
– Нет, правда! Я – жуткая трусиха. Я бы сроду не пошла ни на какую гору. А ты даже сухарей натаскал, готовился.
Рус окончательно освободился от плена воспоминаний. Чем она так манила его? Своей искренностью, наверное, открытостью. По ее лицу можно было прочесть все, о чем думала эта девушка. Она совершенно не умела врать и притворяться. Рустем поиграл с прядью Лелькиных волос, пощекотал ею нос девушки, и она рассмеялась заливисто, пряча лицо в ладошки.
– Не надо, я боюсь щекотки!
Она и не заметила, как заснула. Рус что-то рассказывал, Лелька полулежала в его кровати и слушала, слушала. Рус заметил, что она клюет носом, а потом и вовсе закрыла глаза и засопела. Он укрыл её одеялом, потушил свет и улегся рядом.
Все это было так странно. Впервые за столько лет он так много говорил, делился глупостями и воспоминаниями. В их семье это было не принято. И хоть Рус знал, что родители и сестра любят его, ни с кем из них он не разговаривал по душам целую вечность. Отец был вечно занят. Мать содержала дом в Москве и на Родине, да и виделись они сейчас крайне редко из-за работы Руса. Сестра вообще жила в Европе. Здесь, сейчас он вдруг почувствовал себя ребёнком, так же как было в детстве, когда отец сажал его на колени и расспрашивал, как у него дела.
Лелька уже сопела во всю, перевернувшись на живот, подмяв под себя большую часть пушистого одеяла и смешно оттопырив губу, а он все думал о том, как же это все-таки удивительно, что на своём пути он повстречал Булку. Лельку. Лелечку.
Глава 14. Знакомство с Галиной Ивановной
Отношения их стремительно развивались. И вот уже Лелька чаще ночевала в квартире Руса в Раменках, нежели дома. Она даже пижаму купила специально для его квартиры. Она по-прежнему сама не просилась остаться с ночевкой, не чувствовала себя там как дома, но все чаще ее личные вещи стали появляться в некогда холодной холостяцкой берлоге. То резинку оставит на комоде, то крем в ванной на полочке. Мелочи, порою едва уловимые, но заявляющие о том, что в этом доме живет женщина. И надо признать, ему это нравилось.
Даже уборщица заметила перемены в жилище, хотя корректно молчала и только собирала небольшие свидетельства появившейся в его жизни девушки в корзиночку на комоде в прихожей. «Доложит матери», подумал Рус и решил, что неплохо бы ему и самому объявиться и рассказать о том, как изменилась его жизнь, самой близкой и родной женщине на свете.
Мама отправилась на Родину на все лето и Русу вдруг пришла в голову шальная мысль – поехать туда вместе с Лелькой, познакомить их. Почему-то ему казалось, что Лелька обязательно понравится матери.
Отец поддержал идею Руса и поэтому легко одобрил сыну отпуск. Рустем был на позитивной волне: душевный подъем и желание обнять весь мир охватило его. Лелька отдавала ему сполна: днём она слушала его, смотрела на него обожающими глазами, не стеснялась делиться эмоциями. Он обожал наблюдать за ней, когда она, смеясь рассказывала ему о своей начальнице или истории про бедовую подружку Катьку.
А ночью… Ночи их были невероятными. Судя по всему, Лелька имела совсем небольшой опыт в отношениях с мужчинами, и это успокаивало. Ибо представить, что кто-то касался ее, целовал, делал с нею то, что делал сам Рустем, не было сил. От одной мысли об этом охватывала ярость и ревность. Хотя поводов она никогда не давала. Он видел, как она растворяется в нем. Это было приятно – знать, какое влияние он на нее оказывал. Она была вся для него и жила, дышала лишь этой своей любовью.
Лелька не воспротивилась и, когда он решил нагрянуть к ней домой, хотя понимала, что обстановка в их квартире не соответствовала образу жизни Рустема. На удивление, ему показалась уютной маленькая девушка в панельке на окраине. Она напомнила ему бабушкин дом, где берегли памятные вещи, где были фотографии на комоде и сервиз в стенке. Да, квартира там требовала ремонта, но ведь, атмосфера складывается не из того, сколько стоит люстра или напольная плитка. Его апартаменты были пустыми и холодными, пока в них не появилась Лелька. А здесь, на шестом этаже его встретила живая квартира с памятью, с чувствами, с историей.
– Не разувайся, – сконфуженно прошептала Лелька, пропуская его в прихожую.
Она была не готова, что Рус пойдет с ней домой. А он вдруг достал с заднего сидения два небольших букета цветов и коробку с конструктором и вышел из машины. Они заехали за сменой вещей для Лельки, и она не ожидала, что придется знакомить маму с парнем.
– Чего это, не разувайся? – Мама, подбоченясь, стояла в приходе на кухню. На ней был передник, а в руках неизменная лопатка для переворачивания котлет.
– Мам, – жалобно протянула Лелька. В её представлении мама переигрывала.
– Нет, нет. – Улыбнулся Рус обезоруживающе и разулся на придверном коврике. – В доме в обуви ходить не престало.
– Вот, – мама подняла указательный палец вверх. – Все верно. Ну, здравствуйте, молодой человек. А то я все думаю, ну, когда ж соизволите явиться на порог?
Из большой комнаты выглянула заинтересованная сестрица, а следом за ней и Вадька показал свой веснушчатый нос. Рус вручил женщинам цветы и представился. Вадька получил свой конструктор и с воплями счастья унесся открывать коробку, даже толком не сказав «спасибо».
– Я Рустем, мы с Лелей… – Он не знал, как обозначить их отношения. – Вместе.
– Это моя мама – Галина Ивановна, – сообщила Лелька, переминаясь с ноги на ногу. Она не успела подготовиться к его визиту, не предупредила маму. Рус решил сам, когда это произойдет. И ей оставалось лишь надеяться, что хуже не будет. – А это Татьяна – моя сестра.
Цветы, как ни крути, сделали своё дело, и мама смилостивилась. Ей много лет никто не дарил цветов, тем более просто так. Танька тоже расцвела, но молчала, рассматривая диковинного зверя – Лелькиного жениха.
– Проходите на кухню, чай будем пить. У меня как раз булочки готовы.
Рус подавил смешок. Лелька тоже еле сдержалась. Они перебросились только им двоим понятным взглядом, но мама успела это заметить. Галина Ивановна пожала плечами, не понимая, отчего они смеются.
– Теперь я понимаю. – Шепнул Лельке на ухо Рус едва слышно. – Я в точку попал, да?
Лелька покраснела. Надо сказать, она не жевала больше салат, как безумная, но спорт никуда не делся из её жизни. Просто после работы она шла в фитнес на первом этаже комплекса, где жил Рус. Фигура её была, может, и не идеальной, но Алимов засыпал ее комплиментами, поэтому намек на булки не огорчил и не расстроил. Она, ведь, и правда, любила мамины пирожки и оладушки больше жизни. До тех пор, пока не встретила Рустема. Теперь больше жизни она любила его.
Глава 15. Катька – как причина расстройства
Мама Лелькиного жениха приняла с осторожностью. Рустем ей нравился своим воспитанием, учтивостью и тем, что очень бережно опекал Лельку. Иногда слишком опекал. Тогда Галина Ивановна напрягалась, и её материнское сердце, словно что-то чуя, болело. Сложится ли у них? Ведь, Лелька, хоть и была по мнению матери, бесхребетной и слишком доброй, могла порой и взбрыкнуть.
Катька же и Танька пищали от восторга, когда Рустем только появлялся на горизонте. Особенно подруга. Она считала, что Лелька должна вцепился в него мертвой хваткой и не отпускать. И обязательно женить на себе. Ну или на крайний случай, стать его постоянной девушкой.
– Лельк, а он тоже обрезанный? – Спросила однажды Катюха, прямо во время обеда, когда мама убирала ее тарелку из-под борща.
Лелька густо покраснела и выронила ложку. Та звякнула и, падая в миску, плюнула борщом прямо на кипено-белую блузку девушки.
– Кать, ну за столом же! – Возмутилась маменька и плюхнула перед ней тарелку с пюре и котлетой. – Язык, как помело!
– А что такого? – Не понимала подруга претензий. – Подумаешь там, спросила!
– Совсем дурочка? – Разозлилась Лелька и встала из-за стола. Есть расхотелось даже мамин борщ.
Катька пожала плечами и примирительно выставила ладони перед собой:
– Хорошо, хорошо, не кипятись! Что ты злишься? И вообще, Иванова, любовь тебя не красит. Злая какая-то стала и агрессивная.
Лелька пошлепала переодевать блузку в свою комнату. Вот и поела борщика!
– Ты просто вечно чушь мелешь. Скажи спасибо, что я в лоб тебе не дала. – На ходу бросила она.
Катька цыкнула и хотела что-то возразить. Но Галина Ивановна посмотрела так строго, что слова застряли у Катьки в горле.
– Лель, иди поешь, – попросила мама. – Котлетки получились нежнейшие.
– Поела уже… – Отозвалась дочь из своей светелки.
Она вышла через пять минут в чистой футболке и пиджачке и только заглянула на кухню.
– Пойду я, Рус заждался уже, наверное.
Мама вздохнула, чмокнула её в щеку и заперла за дочерью дверь.
Пока лифт спускался с шестого этажа на первый, Лелька думала о том, что иногда она прямо осязает эту разницу между ними. Он – с идеальным воспитанием и словно врождённым чувством такта и она – простая девчонка, с окружением вроде Катерины. Да, она и сама вела себя скромно, но как там? «Окружение определяет нас», кажется.
И хотя Русу очень понравилась семья Лельки, сама она порой стыдилась своей простой мамы, главное для которым было накормить всех, своей сестры, которая от одиночества чуть ли не в открытую завидовала Лелькиному счастью. Пусть не со зла, но ей тоже хотелось счастья и богатого, успешного и умного мужика рядом.
Про Катьку вообще можно молчать. Эта дурында могла ляпнуть, что угодно и где угодно. Стало обидно до слез. Но ведь это – её любимые люди, какими бы они ни были. И отказаться от них – значит, предать.
Рус заметил перемену в её настроении. Он как раз выходил из ресторана дяди Дато, обсудив ним какие-то дела. На глазах Лельки были чуть ли не слезы.
– Что с тобой, Булочка? – Нахмурил он брови. – Кто тебя обидел?
Лелька шмыгнула носом и улыбнулась.
– Да так, с Катькой повздорила. – Не скажешь же ему, в чем дело.
– Я решил все дела на ближайшую неделю. – Рус заключил её в объятия и посмотрел в глаза так, что Лелька снова потеряла связь с реальностью. Когда он глядел так, ноги подкашивались, дыхание сбивалось. – Мы можем поехать в отпуск.
– Ты возьмешь меня с собой? – Переспросила она, не веря своим ушам и совершенно забыв, из-за чего только что расстраивалась.
– А ты против? – Усмехнулся Рустем.
Кажется, он все решил. Лелька помотала головой. Ну конечно, она была только «за». Рус позвал её с собой! На работе придется упросить Ильиничну сдвинуть отпуск, но что делать? Лелька была готова на все, чтобы только эта сказочная поездка состоялась. Быть рядом с ним 24/7. Аж задохнулась в предвкушении. Какая-то мысль пыталась пробиться сквозь морок её сознания, который возникал всегда, когда Рус был рядом.
– А куда мы поедем? – Спросила она.
Не хотелось, чтобы это выглядело как-то потребительски, но как же без подробностей?
– Угадай. – В глазах Руса плескались смешинки.
– Нууу…, – протянула Лелька, размышляя. Когда она задумывалась о чем-то, по лбу ее пробегала тонкая линия. – Там есть море?
– Есть. – Рассмеялся Рус. – Мы летим в Баку.
***
До отъезда Рустем решил, что все-таки следует поговорить с Дато. Случившееся в ресторане не отпускало. Отчего друг так себя повел? Сначала Рус был так зол на приятеля, что собирался даже прекратить общение с ним. Но их семьи связывало слишком многое. Произошедшее обязательно станет известно дяде Дато и отцу, начнутся вопросы. Поэтому Рустем предпочел решить вопрос сам.
Дато он застал, как всегда в фитнес-клубе. Тот остервенело колотил грушу. Стоило признать, в спарринге он преуспевал. Русу вдруг пришла в голову мысль.
Он вошел в зал и встал так, чтобы Дато его точно увидел. Илья, наблюдавший за яростной схваткой Дато и груши, только руками развел, мол, бешеный. Друг оторвал взгляд от болтающегося, словно на ураганном ветру, снаряда и кивнул Русу.
– Спарринг? – Спросил Илья.
– Я – за. – Ответил Рус и натянул перчатки.
Дато не смог отказаться.
Бой их был короткий и яростный. Дато помешала его злость, с которой он не смог справиться. Он бросался на друга остервенело, как на грушу перед тем, забывая, что в отличие от кожаного мешка, Рус может ответить. Алимов дрался на холодную голову и это сыграло ему на руку. И пяти минут не прошло, как Дато оказался на канвасе. Он попытался провести еще один удар – снизу, но Рус вовремя среагировал.
Илья дал сигнал прекратить схватку. Дато поднялся тяжело дыша, откинул рукой челку, вытер нос. Пожал Рустему руку.
– Поговорим? – Спросил Рус холодно.
– Угу. – Дато тряхнул головой и ушел переодеваться.
Разговор вышел странным. Рус так и не выяснил толком, отчего Дато не взлюбил Лельку. Но по крайней мере, они формально примирились. Друг даже извинился за то, что тронул девушку. Объяснил это тем, что перебрал. Чего он перебрал, Рус не выяснял – сам видел зрачки Дато и взвинченное состояние. Но какое ему до этого дело? Что-то будто надломилось в их отношениях и расслабленная, не напрягающая раньше дружба, вдруг стала лишь приятельством. С Дато было классно тусить по барам и клубам, вокруг него всегда вились девушки. Правда, по какому-то отдельному закону подлости, в итоге они все готовы были поменять его на Рустема.
Говорить о серьезных вещах друг не любил. Тусовки и попойки, девушки, а днем зал – вот идеальное для него времяпрепровождение. Жил Дато у дяди – выходца из Грузии и с 90х прочно осевших в столице. Дато он забрал от сестры из маленького городка, привез в Москву, определил в хорошую частную школу. Своих детей дядя не имел, а потому все свое внимание обратил на племянника. Дато бесило то, что он обязан влиятельному родственнику. Возможно, он чувствовал себя не совсем законно в тусовке богатых детей, а потому намерено сорил дядькиными деньгами, менял девок, как перчатки, и держался высокомерно.
Рус никогда не относился к нему хуже, чем к другим ребятам. У каждого – своя жизнь. С Дато было весело тусить, гонять на машинах, ходить в зал. Теперь же Рус словно заметил, что они слишком отдалились друг от друга. Но, видимо, просто этому пришло свое время.
Глава 16. Сказочная страна и сомнения
Лелька, узнав о том, что они летят в отпуск в далёкую и сказочную страну Азербайджан, сначала жутко испугалась. Как она будет там, ведь, это – совсем другая среда, другая культура, совершенно ей, Лельке не знакомая. Объявила о путешествии своим «курицам» – сестре и подружке, и маме. Галина Ивановна только пожала плечами – Лелька взрослый человек, поступает как считает нужным.
Баку захватил Лелькино воображение. Рус занимался всеми вопросами – билетами, планировал их время в городе, а Лелька читала и смотрела. Ей было, с одной стороны, дико страшно за то, как её встретит эта чуждая культура со своими обычаями, языком, правилами. А с другой стороны, было до щемящего где-то под ложечкой чувства, так сладко-сладко представлять в деталях их поездку. Они вдвоём, вдали от московской суеты и дел, когда встречи их были только вечером и ночью. Они будут вместе целую неделю! Но ещё больше Лельку волновало то, что едут они не просто в путешествие. Рус везет ее знакомиться с мамой. Счастье обуяло ее, накрыло волной. Как любая влюблённая девушка, она уже придумала имена их общим детям. Катька крутила у виска, заприметив на лице подруги выражение влюбленности.
– Ты, как дурочка ходишь, вся светишься. Нельзя так, Лель! – Озабоченно говорила подруга, но Лелька, окрыленная мечтой о счастье и о скором путешествии в чудесный Азербайджан, её не слушала.
Самолёт приземлился в аэропорту имени Гейдара Алиева строго по расписанию. Лелька вцепились в ручки кресла, по обыкновению волнуясь при посадке. Рус посмотрел на неё ободряюще и погладил по руке. Глупый страх, но разве можно бороться с собой, если неконтролируемая тревога сковывает внутри тонкой ледяной коркой все внутренности. Этот жест, такой мягкий и успокаивающий, приободрил, и Лелька вымучила слабую улыбку.
Сам полёт прошёл неплохо, все-таки самолёт из Москвы летит в Баку не так уж и долго, около трех часов. Они сидели в комфортных и удобных креслах, так не похожих на эконом-сегмент. Лелька попросила место у иллюминатора и всю дорогу пялилась в окошко, рассматривая пейзаж.
В небесах её всегда охватывало странное чувство. Видимо, психика отказывалась воспринимать тысячи метров пустоты под ногами и рисовала девушке картинку, в которой плотная пелена облаков воспринималась землёй, а пронзительно голубое небо самим небосводом. Вырисовывалась даже этакая линия горизонта. Так было спокойнее смотреть в иллюминатор. Будто не в куске металла висишь где-то над облаками, а на машине едешь. Только пейзаж скудный, без зелени и населённых пунктов.
А вот при посадке, когда самолёт опускался так низко, что становились отчетливо видны дома и квадраты полей, Лельку всегда охватывала паника. Но сегодня с ней был её Аполлон и девушка успокоилась. Да и не истерить же перед ним!
Шасси плавно коснулось взлётной полосы и самолёт покатился по земле, подпрыгивая на неровностях. Лелька ощутила бешеную скорость, которую на самом деле развивала стальная птица, и сейчас, только благодаря усилиям пилотов, она её сбрасывала, тормозя.
Долетели, выдохнула. Ещё в небе она видела широкую полоску Каспия и сейчас, пока самолёт завершал манёвры, устраиваясь согласно утверждённому плану в нужном секторе поля на стоянку, Лелька с нетерпением ждала, когда увидит, наконец, море. Она бывала, конечно, на юге, но в последний раз, кажется, ещё учась в институте.
Мама тогда продала их участок в СНТ под Чеховым. Без отца поездки на дачу перестали иметь хоть какой-то смысл. На вырученные деньги в бабушкиной квартире сделан был косметический ремонт, чтобы отселить Танюху с Вадькой. А на остатки они с мамой ездили на море. Лелька хорошо помнила ту поездку. Это было этакое её прощание с детством. С отдыха Лелька приехала взрослой девушкой. Море тогда поразило её своей лаской и теплотой. «Интересно, Каспий такой же?» – думала Лелька, пока люди, толпясь, пытались выйти из лайнера.
– Давай подождем, куда торопиться? – Сказал Рус, и Лелька кивнула – действительно.
Рус собрал ноутбук, за которым работал и в полете и потер переносицу.
– Устал? Ты совсем не спал ночью. – С тревогой спросила она и вдруг покраснела до кончиков ушей, вспоминая, отчего они не спали почти до рассвета.
На губах его мелькнула улыбка. Заметил её реакцию.
– Ты тоже спала мало.
– Я в самолете подремала, – оправдалась Лелька и решила перевести тему.
Странное дело, но она могла обсуждать с ним всякое, но вот близость или воспоминания о ней заставляли её краснеть. А Рус словно тащился от этих её эмоций.
Лелька была безоговорочно счастлива. Она знала, что в Баку летом живёт мама Рустема в их доме в пригороде, в родовом гнезде, как он сам выражался. Она могла не приезжать и жить постоянно в Подмосковье, но не хотела бросать дом. Рус рассказывал, что когда-то, пока они с матерью не перебрались в Москву и Рус не пошел в частную школу, они жили здесь.
Она была уверена, что они остановятся именно в этом доме, а потому жутко волновалась. Каково ж было ее удивление, когда Рус обмолвился, что сейчас они завезут вещи в гостиницу и пойдут осматривать город. Она согласно кивнула и не смогла спросить, боясь показаться нетактичной.
Да и какая разница? Он взял её с собой в отпуск, а мог бы и не брать. А учитывая, чего ей стоило согласовать перенос отпуска на работе, то чудо, что он вообще состоялся! Лелька подавила смешок, вспоминая, как уговаривала Ильиничну отпустить её на недельку.
– Чему ты улыбаешься? – Спросил Рустем.
– Вспоминаю, как у начальницы отпрашивалась в отпуск.
И вот они уже стояли на террасе номера с видом на Каспий. Где-то внизу он плескался у их ног, неповоротливо, с утробным рокотом укладываясь вдоль берега. В отдалении, почти на горизонте, тут и там виднелись нефтеустановки, которые качали со дна моря черное золото.
– Наверное, тут очень красиво ночью! – Охнула Лелька, рассматривая пейзаж, как на ладони раскинувшийся по обеим сторонам от неё. Впереди было море, широкой лентой убегающее, покуда хватало взгляда, и упирающееся в самый горизонт.
– Конечно, ведь, Баку – город огней. – Прошептал он над самым ее ухом и коснулся губами мочки. По венам опять потек огонь. Лелька блаженно прикрыла глаза. – Я тебе обязательно его покажу, но немного позже.
***
Что-то угнетало Лельку. И нет, Рус не делал ничего такого, что бы натолкнуло её на переживания, но все-таки что-то было не так. Весь отпуск они жили в шикарном номере в огромном отеле на берегу. Из окон его был восхитительный вид на море.
Днём они гуляли по центру и старой части Баку, забредая время от времени в маленькие ресторанчики. Рус показал ей улицу Низами, площадь Фонтанов, Старый город «Ичери-Шехер», крепость «Девичья башня», а также Новые кварталы, которые построены были еще в конце XIX – начале XX века, когда в Баку был настоящий бум и он богател и разрастался на глазах в связи с открытием месторождений нефти на Каспии. По центру можно было бродить часами и любоваться, рассматривать фасады выстроенных в разных стилях домов, находить отголоски разных архитектурных стилей от готики до модерна. А если заглянуть внутрь, за фасадами пытливого путника встречали уютные дворики с анфиладами лестниц и галерей, на веревках сушилось белье местных жителей, а под раскидистыми деревьями сидели старики и вели неспешные беседы. Мальчишки гоняли мяч, девчонки шушукались между собой, обсуждая секреты. Все это создавало особую атмосферу – неспешного течения жизни, скрытого от взгляда случайного туриста.
Несколько раз они ездили на частные пляжи за городом и там грелись на песочке, изредка заходя в море.
Все было здорово, но вот домой он её так и не повез. Как спросить об этом, Лелька не знала, ей казалось это бестактным. В итоге на третий день пребывания в столице Азербайджана, Рус наконец озвучил то, что собирается повидаться с матерью.
– Завтра пойдем на обед с моей мамой. Познакомлю вас.
– Она приедет в столицу или? – Спросила Лелька и Рус ответил, прерывая её.
– Да, будет по делам в городе.
Лелька не понимала, почему они не поедут в их доме в пригороде. Зачем останавливаться в дорогущей гостинице, если мама Рустема коротает дни одна в собственном доме? Но потом она решила, что, наверное, есть какие-то правила относительно женщин. Может быть, у них в традиции просто не приветствуется приводить домой всех своих девушек. Но она ведь, не все? Лелька измучилась от вопросов, которые роились в её голове.
Рус заметил её преображение, задумчивость.
– Что тебя тревожит, – спросил он, когда они уже вечером гуляли по Приморскому бульвару.
Солнце садилось где-то сбоку, за горами. Каспий плескался у ног, ворочался, укладываясь на ночевку.
– Волнуюсь перед знакомством с твоей мамой. – Сказала она полуправду.
Рус притянул её к себе и поцеловал жарко.
– Вот увидишь, она замечательная. Ты ей обязательно понравишься.
Лелька кивнула и больше не спрашивала ни о чем. Какая в сущности разница? Они вместе. Разве ей недостаточно этого? Они еще так мало знакомы, не будет же она требовать от него привезти её домой?
