Текст книги "Анатомический театр (СИ)"

Автор книги: Елена Чаусова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Глава 16

– Ты выглядишь прямо как прекрасная пейзанка с картин Буше, – Кайлен весело фыркнул, оглядев Эйлин, одетую в платье по последней человеческой моде и с вилами в руках.

Ехать вместе с ним и Фаркашем она вызвалась сама. И вилы взять – тоже, хотя это была идея Кайлена: один удар проделывает сразу четыре дыры, и шанс попасть в сердце, где бы оно ни находилось, становится выше.

– Даже не знаю, комплимент это или не очень… – хмыкнула Эйлин, подняв бровь. Они говорили на румельском, чтобы Шандор, не знающий высокого наречия, мог все понимать, даже эту ерунду про вилы.

– Комплимент, разумеется, – ответил Кайлен, надев шляпу с не до конца еще проснувшимся Мариусом и взяв свою трость.

Солнце уже тонуло за вершинами гор, бросая на землю последние взгляды, исполненные рыжего и розового сияния. Но они еще могли успеть, так что вилы им вовсе не пригодились бы. На этот случай у Кайлена с собой были хирургические инструменты: разрезать зашитое и тут же всадить скальпель прямо в сердце. Тогда стрыгой не встанет.

Кайлен захлопнул дверцу самоходки и зашагал через деревья к уже хорошо знакомому кладбищу. На полдороге его опередил Фаркаш, собранный и напряженный: волнение гнало его вперед, хотя выигранные минута или две сейчас ничего не решали. Либо они успели, либо…

– Опоздали, – выдохнул Кайлен, едва заметив вдалеке могилу колдуна Ливиу.

Земля на ней шевелилась и тряслась, будто там началось небольшое землетрясение. Скрипнул и накренился простой деревянный крест, могила вспучилась, как горшок с убегающей кашей, и над ее поверхностью показалась синюшная когтистая рука, лишь отдаленно похожая на человеческую.

Фаркаш, резко остановившись, достал из кармана выкидной нож и, раскрыв, всадил в землю перед собой.

– Шандор, погоди! – Эйлин подняла палец, неотрывно глядя на могилу. Из нее торчало уже две когтистые руки, которые старательно скребли землю, раскидывая ее в разные стороны.

– Да я не спешу, я просто приготовился, – ответил Фаркаш, поведя плечами.

Он не спешил, но экономил себе время: перекинуться можно было и без ножа, но с ним выходило быстрее – буквально мгновение, тогда, когда каждая секунда на счету. Стрыгой был быстрым, намного превосходя в скорости даже Шандора. Но у него была отрезана голова: сейчас Кайлен мысленно благодарил и Джордже, за его суеверие с косой, и себя, за то, что не стал ему противиться – это давало им фору.

– Пока он в земле, будет сложно попасть куда нужно. Пусть выкопается, чтобы мы хорошо его видели, – озвучила Эйлин свой план, вполне резонный: бесконечно тыкать вилами в лежащего в земле стрыгоя до самого утра можно. А он будет отбиваться, да еще и встать запросто может прямо у них перед носом, опасно близко.

Кайлен тоже приготовился, вслед за Шандором: приподнял трость, нажал на рычажок возле набалдашника – и из нее выскочило, блеснув, длинное тонкое лезвие. Обычно скрытые клинки такого рода вынимались из рукояти, как из ножен, превращаясь в подобие обычной сабли, но Кайлену больше нравился его вариант. Выходило что-то вроде фальшарды, довольно удобной, а еще можно было кого-нибудь удачно огреть набалдашником.

Упырь наконец разгреб землю достаточно и сел в могиле, устремив темный обрубок шеи в вечернее небо. Потом, разлаписто уцепившись руками, принялся выбираться. Но, едва поднявшись, тут же развернулся и скрючился над могилой, шаря в ней руками, погрузив их в рыхлую почву по самые плечи.

– Голову ищет, – понял Кайлен.

– Шандор, сбей его с ног! – велела Эйлин, поудобнее перехватив вилы. – Прыгай!

И он прыгнул, прямо через нож, выставив руки вперед, и приземлился уже не на руки, а на толстые волчьи лапы, и тут же кинулся на скорчившегося стрыгоя со спины. Из могилы донеслись хриплые булькающие звуки – это вопила лежащая там голова. Эйлин кинулась следом, и едва Шандор отскочил в сторону, с размаху всадила стрыгою вилы под нижние ребра. Он задергался и снова забулькал отрубленной головой.

– Не попала, – с невиннейшим видом изрекла Эйлин, дернула вилы на себя и тут же вонзила их снова, уже чуть выше.

Стрыгой наконец смог вытащить руки из земли и резко развернулся, едва не подняв Эйлин, вцепившуюся в вилы, в воздух вместе с ними.

– Снова не попала! – с досадой выкрикнула Эйлин, резко выдернув вилы и отбежав на несколько шагов назад.

Без головы он ничего не видел, да и слышал плохо сквозь толщу земли над могилой. Поэтому не бежал и не кидался с обычной для таких тварей стремительностью. Стрыгой не знал, где они, но хотел до них добраться во что бы то ни стало. Он стоял на месте и беспорядочно размахивал когтистыми руками, крутясь из стороны в сторону. В этом мельтешении снова достать его вилами было решительно невозможно.

Кайлен ухватился за трость обеими руками, нырнул вниз и, описав лезвием размашистый полукруг, резанул стрыгою по ногам. Мариус взмыл в воздух с его шляпы. Голова захрипела из-под земли. Стрыгой пошатнулся, но не упал. И тут, улучив момент, на него сбоку прыгнул Фаркаш, увлекая за собой, и они кубарем покатились по кладбищенской траве.

Когда клубок распался, волк кинулся в сторону, как раз вовремя, чтобы избежать размашистого удара когтями по боку.

– Шандор, ты цел? – крикнул Кайлен.

– Я цел, а он сейчас встанет, – мрачно ответил Шандор. Точнее, глухо зарычал, но Кайлен его прекрасно понимал, как и Мариуса.

Небо стремительно темнело. В сумерках стрыгой, поднимающийся на ноги, казался бесформенным бледным пятном, сливающимся с серебристым буковым стволом у него за спиной. Кайлен дождался, пока он выпрямится, и ринулся вперед, с размаху всадив клинок на всю длину ему в живот и в ствол дерева – на сколько хватит сил. Упырь задергался, пригвожденный к буку, как бабочка на булавку, а потом уцепился руками за ствол и, оттолкнувшись, выдвинулся вперед, пытаясь снять себя с трости. Но длины рук, вполне человеческой, ему не хватало. Тогда он обхватил трость руками и принялся дергать ее из себя.

Эйлин подбежала и от души ткнула стрыгою вилами в предплечье. Он взмахнул обеими руками, выставив когти, и ненадолго выпустил трость, но тут же снова уцепился за нее, продолжив тянуть. Эйлин снова ткнула вилами. Мариус, парящий над ними, увидел и понял ее маневр, и спикировал к упырю с той же стороны, оцарапав стрыгою когтями плечо. Взмыл выше, развернулся и опять скользнул когтями по плечу. Стрыгой бешено замахал руками в сторону невидимой угрозы, и на этот раз Эйлин хватило времени, чтобы, подскочив с другой стороны, вонзить ему вилы в бок, направив их снизу вверх.

Упырь дернулся в последний раз и затих, повиснув вдоль ствола тряпичной куклой.

– А вот теперь попала, – сообщила Эйлин с таким видом, будто обсуждала сегодняшнюю погоду в одной из светских гостиных Кронебурга.

– Тебе точно в платье удобно было? – светским тоном осведомился у нее Кайлен.

– Мне как угодно удобно, – пожала плечами белокурая воительница народа холмов, благородная эйра Надзора. – Хоть в одежде, хоть без…

– Вот на последний вариант я бы взглянул! – оживился Кайлен.

– Перебьешься, – отрезала Эйлин. – Шандор, перекидывайся обратно, нам его еще закопать нужно.

Выяснять, куда именно попали вилы, чтобы вбить туда кол, они не решились: положили тело в могилу прямо с ними в боку. Косу, принесенную Джордже, тоже оставили, положив между шеей и головой.

– Не могила, а крестьянский сарай, – прокомментировал Кайлен.

– Зато лежит тихо, как положено, – ответил Фаркаш, прикрывая покойника полуразбитой гробовой крышкой.

– Лучше бы он так сразу лежал, – буркнул Кайлен, взявшись за лопату.

– Увы, его решили раскопать, – вздохнула Айлин.

– Его решили раскопать, потому что понятия не имели, что таких покойников нельзя раскапывать. А перед этим – его решили закопать, а не сжечь, потому что понятия не имели о необходимости кремации. А все оттого, что покойный Ливиу не захотел подводить жену под Пакт, так же, как я не хочу под него подводить Ионела с Марией. А потом этот остолоп Франц сердце нормально не вернул на место – и тоже, ты не поверишь, потому что понятия не имел о том, насколько это важно… – раздражаться на Пакт, одновременно закапывая могилу, было особенно хорошо: речь становилась ритмичной, как взмахи лопаты, а злость сразу делала тяжелый физический труд легче.

Фаркаш копал молча. Мариус тоже молчал: он предпочитал никогда не вмешиваться в подобные разговоры. Эйлин смотрела на Кайлена устало и снисходительно: она слышала подобные речи уже не единожды и при этом совершенно не собиралась с ними соглашаться.

– Своего Франца ты мог обо всем предупредить, Пакт этому никак не мешает, – меланхолично возразила Эйлин.

– Я предупредил, а он не послушал. Ему, видите ли, страшно. Поскольку голова у него забита местными кошмарными байками и логрийскими темными романами, а соответствующего воспитания – нет. У меня – есть, у тебя – тем более есть, и у Шандора – тоже есть, а у него – нет. Он тычется куда попало, будто слепой котенок. Или как этот стрыгой безголовый…

– Тебе напомнить, из-за чего Пакт был принят? – не собиралась сдаваться Эйлин, как и всегда.

– Я прекрасно помню, из-за чего Пакт был принят. И знаю, что творилось в те времена. У меня, видишь ли, целый книжный магазин есть, а в нем – множество книг, которые я, большей частью, прочел. Так что историй про колдунов и ведьм Темных веков я знаю больше тебя в несколько раз. С тех пор почти тысяча лет прошла, Эйлин! За тысячу лет изменилось очень многое…

– Даже самоходки изобрели, – неожиданно вставил Фаркаш, ставивший эти споры по значимости где-то возле последних сплетен о соседях, обсуждаемых кумушками. Поскольку они, в конечном счете, ни к чему не вели.

Кайлен и сам понимал их бесплодность, но ему нужно было высказаться. Разумеется, в том, что он среди ночи на деревенском кладбище закапывал могилу, были виноваты и два этих голодранца-мародера, и Франц, который не послушал ни его, ни профессора Лукача… но и Пакт был виновен тоже. И он не собирался оставлять без внимания единственного еще не охаянного виновника случившегося.

– Да, очень многое изменилось, – покивала Эйлин. – Они стали красть трупы на кладбищах, чтобы расчленять их в анатомическом театре ради новых знаний. Мне даже представить страшно, докуда они дойдут еще и с магией. Скорее всего, в такие дебри, которые колдунам и ведьмам Темных веков даже не снились…

Кайлен усмехнулся и покачал головой.

– Ты не понимаешь, Эйлин… Они дотуда в любом случае дойдут. Только если Пакт будет действовать в прежнем виде, дойдут, совершенно не осознавая, что творят. И тогда – да, все будет намного хуже, чем с колдунами Темных веков.

– Каждый, кто дойдет, подпишет Пакт.

– Рано или поздно вам придется заставлять подписывать Пакт целые кафедры в Академии разом. Что его само по себе в известной степени обессмысливает.

– Это все гипотетические рассуждения, – Эйлин махнула рукой. – Ничего подобного пока не случилось.

– Когда случится – будет уже слишком поздно, – зловеще напророчествовал Кайлен и кинул на могилу очередную лопату земли.

– Когда случится – тогда и обсудим, – подвела черту под очередным спором Эйлин.

Эпилог

Ночью Кайлену снился анатомический театр. Рассевшиеся по его скамьям студенты неотрывно смотрели на преподавателя, одетого в костюм средневекового чумного доктора с птичьим клювом. Он вальяжно прохаживался вокруг стола, что-то рассказывал и тыкал в стол указкой. Вот только тела на столе не было. И вообще ничего не было. Он был девственно пуст.

– А где же тело?! – не выдержав, воскликнул Кайлен, по странной логике сна вдруг оказавшийся одним из сидящих на трибунах, а не сторонним наблюдателем.

– Никто не знает, – ответил «чумной доктор». – Но это и не нужно…

Кайлен резко проснулся и вперился взглядом в темноту. «Так большинство людей воспринимает магию, – подумал он. – С интересом, собравшись толпой, они наблюдают за явлением, ловят каждый знак и слово о нем… Но никогда не видят его самого, сколько ни смотрят. Потому что его скрывает Пакт».

Дурацкий анатомический театр, который не может продолжаться бесконечно. Рано или поздно они все, пытливые и упорные, придумавшие самоходки и дирижабли, медицину и математику, печатные книги и граммофоны, воскликнут: «А где же тело?!» – ровно так же, как Кайлен во сне. И никаких благоглупостных отговорок не примут. И добьются ответа, так или иначе.