Текст книги "Телохранитель для Евы (СИ)"

Автор книги: Елена Безрукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

глава 29

Пока справка ещё не готова, эти несколько дней мне придётся самой решать вопрос с Родионом. Я от него несколько месяцев уже бегаю, разве я не найду способа избежать контакта с ним на сорок восемь часов?

Скоро Измайлов вернётся домой, и пока его нет, я постучалась в комнату Яна. Только здесь мы можем побыть наедине.

– Войди, – ответил низкий голос.

Открыла дверь и зашла внутрь его спальни. Ян сидел в кресле и читал книгу. Как мило – читающий мужчина. Очень сексуально. Мне всё, чтобы он не делал, кажется сексуальным – как он говорит, двигается, водит машину и даже просто проводит обычный вечер за чтением.

Прошла по ковру, отодвинул рукой книгу в сторону и села к нему на колени, обняв мощную шею. Прижалась к губам.

– Ева, я же читаю… – сказал он мне в губы, но тут же книга выпала из его рук, стукнувшись переплётом об пол, а пальцы сжали мою талию, вызывая рваные вздохи.

Я целовала его, забыв о времени, не обращая внимания на колкую щетину, упивалась мягкими губами с особенным для меня вкусом и запахом.

– Родион может вернуться, – сказал он глухим голосом, сжимая меня ещё сильнее.

– Мы успеем, – мурлыкнула я, проведя по лицу пальцами, и он прикрыл глаза.

Спустилась вниз, села на ковер перед ним и принялась расстёгивая ремень и молнию на джинсах. Ян шумно втянул воздух и разомкнул губы от предвкушения ласки. Высвободила от одежды твёрдый член и провела по нему языком. Снова шумный вздох и рука Яна опустила мне на волосы, пальцы вплелись в локоны. Провела ещё несколько раз вдоль до самого основания и обратно и мягко обхватила головку губами, втянула в себя. Ян не сдержал уже явного стона, он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и наслаждался моей любовью.

Я ходила туда-сюда губами, периодами снова ласкала ствол лишь кончиком языка, или мягкими поцелуями губ, и пила его кайф. Внизу всё затомилось, было невыносимо терпеть, и я стянула свои домашние шортики и бельё. Возбуждение было настолько невыносимым, что я даже начала ласкать сама себя пальцами. И мне казалось это абсолютно естественным с ним, хотя до того никогда так не делала в пристутсвии мужчины.

Тоже застонала, и Ян открыл глаза. Опустил их вниз и замер, увидев, что именно я делаю. Некоторое время наблюдал, раздувая ноздри, потом заставил меня встать на ноги и сесть к нему на колени.

– Ева, какая же ты сексуальная… – прошептал он мне в шею, пока вводил в меня горячий, влажный от моей слюны член.

Последовали глубокие толчки. Я вцепилась руками в его плечи и отдалась этим ощущениям, что он наполняет меня до краёв.

Как и в прошлый раз я дошла до финиша первой, следом Ян. И только он мне начал угрожать сексуальной повторной расправой за моё плохое поведение, как тёмный двор озарил свет фар и шум мотора. Внутри вмиг всё упало.

– Вот чёрт. Родион приехал.

Я посмотрела на Яна. Он был серьёзен и собран.

– Уходи, – сказал он мне. – Помни, что не нужно его провоцировать, пока нет справки. Иди.

Он почти вытолкал меня за дверь, и я прошмыгнула в спальню мужа, снова закрылась в душе.

Опять чуть не попались!

Ян.

Дверь за Евой захлопнулась раньше, чем послышались шаги в коридоре. Значит, она успела.

Чёрт, надо быть осторожнее. Это непростительные ошибки для меня и неоправданный риск. Но Ева просто не оставляет мне шанса, я начинаю терять способность здраво мыслить, едва эта маленькая колдунья касается меня. А уж если до штанов дотянулась, так всё. Мир изчезает, и остаётся только она и её губы.

Особенно делать минет она не умеет. Движения слишком неопытные и довольно робкие. Но в них столько нежности, желания приласкать и даже…любви, что голову туманит разом. А то, что она не умеет его делать, делает её ещё более невинной.

У Евы было мало мужчин. Понял ещё вчера – слишком узкая, быстро устает. Но как же я кайфую от этой мысли, хоть и не забываю себе говорить, что эта девочка не моя, не для меня, и никогда моей не сможет быть. Но сейчас мы вместе, в этом доме, как ни крути.

Надеюсь, ей удастся избежать секса с Родионом в эти два дня. Иначе я не знаю, как справиться со звериным желанием переломить ему хребет.

«Она моя!» – рычал зверь внутри.

«Не твоя. Это невозможно» – твердил в ответ разум.

Ну а член… он был согласен со зверем внутри и требовал сюда немеделенно ту, что постоянно его будит не даёт покоя. Я уже и не помню, когда меня настолько сводила с ума девчонка. Да еще и Ева. Красивая, конечно, но слишком молодая, капризная, немного стервозная, иногда заносчивая – никуда не деться от этого. И мне она нравится именно такой. Ничего я не смог поделать со своей душой – она бежит по пятам за белокурым порочным ангелом с непростой судьбой, за пленницей собственной красоты.

Даже образ Лены мерк рядом с ней. Я думал уже, что эта боль не кончится никогда, и никто не сможет занять её место. И не займет – с мертвыми не соревнуются.

Но Ева… Она живая, она рядом, она ластится ко мне и смотрит с надеждой в глаза, ждёт защиты. Рядом с ней я уже не страдаю. Вспоминаю о том, что я не камень, я тоже хочу любви и ласки. Я не вспоминаю её. Помимо воли внутри меня просыпается только один инстинкт – забрать, спрятать, пусть даже похитить Еву у него.

Он не достоин. Он урод. Ева заслуживает лучшей доли, пусть даже не со мной. Жизнь со мной её не порадует. После боли прошлого, я не готов рискнуть любить ещё раз и подвергать опасности свою женщину. Она думает о любви, а я – о её безопасной жизни. И без меня ей будет куда спокойнее. Встретит ещё парня хорошего, главное, избавить её от этого инвалида морального и насильника.

Желание переломить хребет Измайлова становится всё навязчивее…

* * *

Среди своих мыслей заметил, что в комнате Евы и Родиона стал слышен шум и возня. Даже через изоляцию проникает звук, который заставил меня вдруг сосредоточиться и насторожиться.

Прошло минут двадцать, как она ушла от меня и, видимо, теперь выясняет отношения с пока ещё мужем. Похоже, они ругаются. Надеюсь, мне не придётся встревать снова между ними сегодня? Второй раз разговоры с Родионом не прокатят. Он меня выгонит.

Внезапно я услышал крик, прямо вопль:

– Ян..! ЯН!!!

Кричала Ева, потом затихла. Я вскочил на ноги. Мне плевать, что именно он сейчас делает, но если она зовёт меня, я вмешаюсь.

Вылетел в коридора, за два шага дошёл до их спальни и распахнул дверь. Взору открылась картина, тряхнувшая меня на месте – Ева лежала на полу и хрипела. Родион душил её.

Не думая о последствиях, подскочил и одной рукой поднял его за ворот, заставив отпустить уже посиневшую девочку, поставил Измайлова на ноги и врезал в кадык кулаком. Мужик отрубился и упал кулем возле нас.

– Ян… – тряслась она и плакала.

На шее уже проступили чёткие следы от пальцев. Ева шептала, не говорила. Он хорошо ей передавил горло, урод. Молча взял её трусящееся от ужаса тело и вынес из комнаты. Донёс до дивана и опустил на него. Она тут же вцепилась в меня, когда поняла, что я хочу отойти:

– Нет! Не уходи. Останься со мной. Мне страшно!

Она была в шоке. Глаза как два огромных блюда, из которых безостановочно лились слёзы, голос хрипит и срывается, а на шее следы его пальцев. Только Бог знает, чего мне стоило не нанести ему смертельный удар. Я всего лишь вырубил его, часов пять он будет в отключке. А потом будем с ним объясняться. Сейчас важно успокоить перепуганную этой сволочью девчонку.

Взял её заплаканное лицо в ладони:

– Я не ухожу. Я хочу налить тебе воды. Не бойся, я здесь, рядом с тобой. Не дам тебя в обиду. Он будет спать, он придёт не скоро. Слышишь меня?

Говорил с ней, как с ребёнком, потому что Еву продолжала бить истерика, она не шутку испугалась за свою жизнь.

– Д-да… – всхлипнула она.

– Умница. Сиди здесь, я за водой.

Наполнил стакан, и ливанул туда успокоительного добрую дозу. Сейчас выпьет, и вскоре уснёт.

– Пей – протянул ей воду.

Она послушно взяла дрожащими тонкими пальцами стакан и выпила почти всё. Зубы стучали о стекло.

Она отдала обратно посуду, я отставил её в сторону и сел рядом. Отодвинул волосы, наклонил голову на бок, и стал при свете разглядывать красные следы. Будут синяки, однозначно.

– Вот сука, – процедил сквозь зубы я, и Ева пугливо уставилась на меня.

– Это я об Измайлове, – уточнил я.

– Просто он… постоянно меня так зовёт.

– Извини, я не специально.

Она молча забралась сама ко мне на колени и уткнулась носом в футболку. Я стал гладить по спине, и со временем она перестала дрожать и трястись от рыданий.

Провёл пальцами по следам очередного насилия, пытаясь успокоить её боль. Надо Еву отсюда вытаскивать. Но так быстро документы нам не сделают. Придётся пока ещё потерпеть.

– Что произошло? С чего он начал тебя душить?

Она спрятала глаза за ресницам.

– Я снова отказалась…быть с ним.

Потом подняла глаза на меня:

– Он под чем-то, Ян. Он не первый раз уже как зверь. Зрачки расширенные, поведение странное, а ничем не пахнет. Это не алкоголь.

Я заметил тоже. Только не планировал в это лезть. Если Измайлов ещё ко всему прочему и наркоман, это его проблемы. Но теперь он стал реально опасен.

– А вдруг он меня скоро убьёт? – прошептала она, сжимая кулаками ткань моей футболки, будто бы она способна ей помочь.

– Не убьёт. Держись ближе ко мне.

– Ты вытащишь меня отсюда?

– Постараюсь. Пока нужно ждать.

– Чего?

– Не могу сказать пока что.

Стал баюкать её в своих руках. Она испытала сильнейшее нервное потрясение, пусть спит теперь. Постепенно лекарство и тепло моих рук её успокоили, и глаза девушки закрылись, тело обмякло. Когда дыхание стало глубоким, и я понял, что Ева уснула, осторожно понёс её в комнату для гостей.

Уложил на кровать, накинул сверху плед. Сходил в свою комнату, стянул со своей постели одеяло и подушку и улёгся на полу возле Евы так, чтобы через меня невозможно было пройти и подойти к ней.

Лучше бы тебе, Родион, ненормальный ублюдок, не соваться сюда.

Я тебя тогда вырублю снова, и уже навсегда.

глава 30

Ян.

Вопреки моим ожиданиям, Родион так и провалялся в отключке до утра. То ли накачался хорошо, то ли я так его долбанул слишком сильно, но он спустился вниз уже утром. Ева ещё спала, и хоть ей сегодня на учёбу, будить не стал. Куда она поедет после такой ночи, да еще с синяками на всю шею.

Я пил кофе, когда Измайлов, уже переодетый и причёсанный, спустился вниз. Так и не подумаешь, что такое говно и мразь – презентабельный мужик с виду, ухоженный. Чё ему только нужно? С жиру бесится…

Напрягся, когда он подошёл ближе. Сейчас наверняка начнёт выяснять вчерашний эксцесс.

– Ева на пары не собирается? Среда же, – спросил он меня как ни в чём не бывало, завязывая галстук.

Странно. Не помнит, что ли, ни хрена?

– Она плохо себя чувствует.

– А что случилось?

– Вы не помните? – поднял вверх брови?

– Нет. А что вчера было? Почему я спал на полу?

Не помнит. Или симулирует…

– Она сама вам расскажет, думаю. Я сам толком не знаю ничего.

Измайлов кинул на меня колючий взгляд, взял портфель, накинул пальто и вышел на улицу. По-моему, он лжёт. Если лжёт, хочет скрыть, что всё помнит. Он начал нас подозревать. Это плохо.

Задумчиво допил остатки кофе, помыл чашку и поставил её сушиться. Почесал в затылке.

Если он нас начал подозревать, но молчит, то будет искать доказательства измены Евы. А когда найдёт… Не уверен, что знаю, чего ждать от этого человека. В нём будто несколько личностей. То ли это образ жизни так повлиял на него, то ли препараты, которыми он сам балуется время от времени, то ли какие-то реальные отклонения. Лично я считаю, что мужики, которые принуждают к сексу женщин силой, явно не здоровы. Одна не хочет, другая захочет – в чём проблема?

Чувства к Еве? Тем более странно их проявляет тогда. Когда любишь, готов жертвовать собой ради неё. Измайлов же давит, унижает за безответность и равнодушие. Он себя любит, своё задетое эго лелеет, но никак не девушку. Ева верно сказала, она лишь игрушка в руках Измайлова. Какого чёрта он решил стать кукловодом? Вершитель судеб. А по факту – мерзкий тип, которого мужиком-то назвать язык не поворачивается.

Лишь бы он не раскрыл нас до побега. Как же всё теперь вырулить?

* * *

Ева.

Открыла глаза и никак не могла понять, что это за комната? Это же не наша спальня…

Потом вспомнила, что произошло вчера, и даже резко села, распахнув глаза. Снова накатил ледяной ужас, тело опять затрясло. Рука прижалась к губам.

Как же выходить теперь отсюда? Я боюсь Измайлов до паники и истерики. А вдруг он внизу?

Встала, походила по комнате. Привела себя в порядок, но из комнаты так и не решилась выйти. Лучше голодная и с жаждой, чем встретиться нос к носу с моим муженьком…

Забралась на кровать с ногами, и задумчиво смотрела в одну точку, положив подбородок на колени. Сколько же ещё будет продолжаться этот ад? Ян ведь не может везде ходить за мной, а в нашу спальню ему вообще вход закрыт. Там Родион Царь и Бог, и творит всё, что вздумается.

Из мыслей выдернул стук в дверь. Я напрягалась и вздрогнула, резко выпрямилась. Ручка опустилась, дверь отошла в сторону, давая зайти человеку за ней.

– Ты проснулась? – спросил Ян.

От сердца отлегло. Я шумно выдохнула и прикрыла глаза, пытаясь унять бешеное сердцебиение. Три секунды, а я уже всё-всё успела передумать и попрощаться с жизнью, если это Родион.

Телохранитель подошёл ближе, сел на кровать рядом и взял в пальцы мой подбородок, подняв лицо вверх. Внимательно заглянул в глаза:

– Думала, это он?

– Да. Пришёл меня добить.

Неожиданно Ян нежно провёл рукой по моей щеке, успокаивая. Я снова вздрогнула, но уже от приятных ощущений. Он ещё никогда не проявлял ласку сам. Я снова закрыла глаза и утонула в этом мягком касании любимого мужчины.

– Не бойся. Он уехал уже.

– Ты его видел? – распахнула в испуге глаза.

Если речь заходит о моём муже, это всегда как снег за шиворот.

– Да.

– Что он сказал? – нервно перебирала я свои пальцы.

Если Ян сейчас скажет, что Измайлов его всё-таки выгнал, я не переживу. Я просто не знаю, что буду тогда делать. Дождусь, когда Ян увезёт отца, а потом… Даже вслух не хочу произносить такие грехи. Но выбора у меня мало. Лучше мёртвая, чем игрушка Измайлова.

– Он сказал, что ничего не помнит.

– Что? – подняла вверх брови. – Не настолько он был пьян. Если можно так сказать. Родион не страдает провалами в памяти.

– Вот и я так подумал, – Ян опустил руку с моего лица и взял в большие горячие ладони мои маленькие.

Мягко сжал. Так и остался сидеть, грея мои руки в своих. Как же приятно. Спасибо вам, небеса, за эти моменты. Это даже лучше секса… Ведь это любовь. То, что говорит Ян и что делает – разные вещи. Говорит, что не может ответить взаимностью, а потом защищает меня перед собственным мужем, нежит мои руки в своих пальцах. Ты врунишка, взрослый мужчина Ян.

Потом я переключилась на тему нашего разговора. Выходит, мой телохранитель тоже не верит во внезапную амнезию Родиона.

– Что это значит?

– Война.

Одно слово. И опять снег за шиворот, даже мурашки по спине побежали.

– Как война? Почему?

Ян немного подумал, подбирая слова. Потом поменял позу и начал объяснять:

– Я не уверен на сто процентов, я же не могу к нему в голову заглянуть и посмотреть, что он задумал. Измайлов славится непредсказуемостью, и от того его поступки кажутся ещё более сволочными и безбожными. Сейчас он мог начать подозревать, что между мной и тобой что-то есть. Теперь он наблюдает, или ищет доказательства. Но это не факт, он может и в самом деле не помнить – удар в кадык вещь серьёзная.

– И что будет, если он их найдёт?

– Сказать правду?

– Он… убьёт нас? – губы снова пересохли от страха.

Ян сжал мои ладони ещё сильнее:

– Я сделаю всё, чтобы этого не произошло. Но…возможно мне придётся убить его. Ты к этому готова?

– Ты думаешь, я стану жалеть эту скотину? – даже с некоторым возмущением воскликнула я.

– Не будешь? Все хотят жить, даже такие, как он.

– Да я буду рада увидеть, как гаснет жизнь в его безумных глазах урода. Ясно?

Ян даже усмехнулся:

– Оо… Какая опасная женщина Ева, я даже начинаю, наконец, тебя бояться в самом деле. А вообще-то, это вовсе не легко. Но ты должна быть готова к разным исходам этой ситуации.

– Может, мы успеем уйти отсюда раньше, чем он догадается? Давай сбежим! – заглянула в его глаза. – Вместе. Как только отец уедет.

– Мы пока не можем. Нужно ждать документы и нам, и твоему отцу.

– Сколько ещё ждать?

– Дня три-четыре. Я уже заказал, но так скоро только кошки рожают.

– Ясно, – опустила голову. – Значит, нам придётся пока его терпеть?

– Да. И общаться меньше. Мы не должны подпитывать его подозрения. Живи так, будто ты меня воспринимаешь как стул из столовой.

Подняла глаза на него. Я хочу исцеловать Яна всего-всего, а он мне предлагает смотреть на него, словно он мебель. Но мне придётся.

– Скажи ему сегодня, что ты беременна. Завтра будет готова справка, но скажи об этом уже сейчас. Тогда он не станет тебя трогать и обижать. Нам нужно не привлекать к себе внимание всего несколько дней. Потом мы сбежим.

– Хорошо.

Он взял моё лицо в обе ладони, заставив смотреть на себя:

– Помнишь, ты обещала мне, что будешь слушаться меня?

– Да.

– Настал такой момент, когда твоё непослушание может стоить нам обоим жизней.

Испуганно уставилась на него.

– Стань моей сообщницей, Ева. Помощницей. И тогда ты получишь свободу, и не ценой крови.

глава 31

Ева.

Как бы не хотелось мне избежать общения с мужем, но поговорить надо. Пока он мой муж, мне деваться некуда. Грела лишь одна надежда, что скоро я избавлюсь от него.

Вечером легла в нашу постель. Ближе к ночи приехал и Родион. В комнате был полумрак, горела лишь лампа на тумбочке у кровати. Силуэт вошедшего в комнату мужчины просматривался хорошо даже в полутьме. Он раздевался и смотрел на меня.

– Ты спишь, Ева?

– Нет, – ответила ему, не поворачивая головы.

– Что я вчера тебе сделал? Я, кажется, перебрал…

– Да. Перебрал конкретно! Ты душил меня, Родион.

Он вздохнул, провёл пятернёй по волосам и подошёл ближе. Сел на кровать возле меня и погладил по руке. Противно, но я стерпела. Посмотрела на него. Неужели, действительно, не помнит?

– Душил? Больно сделал? Покажи.

Откинул одеяло и за руку заставил сесть в кровати. Наклонил голову на бок и осмотрел ставшие синими следы от своих пальцев.

– Прости… Я не должен был…

– Прости? – гневно уставилась на него. – А если бы ты меня придушил, Родион? Трупу тоже бы сказал «прости»?

– Я обещаю, больше такого не будет. Ты меня очень волнуешь, Ева. И меня ранит, что ты не можешь меня принять.

– Ты знаешь, почему так.

– Знаю. А глупое сердце всё равно просит любви. Я сам не ожидал, что ты… будешь так много значить для меня. Не знаю, как просить прощения теперь.

Ему было в самом деле жаль. Измайлов говорил искренне. Только меня его слова не тронули. Для меня он всё тот же урод, что и вчера, когда его пальцы безжалостно давили на мою глотку. Внимательно посмотрела в его холодные глаза:

– Ты искупишь всё, что наделал, только в одном случае – если отпустишь меня, и обещаешь не трогать папу. Отпустишь нас обоих.

– Нет, – обрубил он. – Мы говорили об этом с тобой.

Я лишь горько вздохнула. С этим человеком не договориться, он любит и слышит только себя

– Родин, ты не должен меня обижать.

Он молча смотрел на меня и ждал продолжения.

– Потому что я беременна.

На мужском лице отразилось удивление, которое сменилось радостью.

– Ева, – взял он мою руку и принялся целовать. – Это очень хорошая новость для меня. Я больше тебя пальцем не трону, обещаю. Я стану лучшим мужем и папой. Только роди мне его. Или её.

– Куда же я денусь. Рожу.

– Прости. Какой я дурак…

Он прислонился лбом к моей руке. На большее не решился. Знает, что его прикосновения у меня восторга не вызывают. Что ж, кажется, он больше для меня не опасен. Во всё поверил… Даже справки не потребовал. Видимо, ему вправду любовь мозги совсем залила. Жаль как-то его. Несмотря ни на что…

* * *

На следующий день надела водолазку с длинным горлом, чтобы скрыть следы пальцев. От съемок мне пришлось отказаться временно, сказав, что сильно заболела. Никакие тональные крема на замажут того, что наделал Родион. Несколько контрактов со мной разорвали, но это уже неважно. Новые я и не беру больше. Если мы сбежим с Яном, то какие уж тут съемки. Вернусь в профессию позже, если вообще вернусь. Но надо хотя бы закончить по возможности все дела, к чему подставлять людей. А насчёт института теперь вообще непонятно. Вероятно, мне придётся переводиться каким-то образом в другой город, навряд ли я останусь в этом. Ходить на пары уже бессмысленно, но чтобы не вызвать подозрений, я туда поеду.

По дороге в машине заговорила с Яном.

– Я сказала Родиону, что жду ребёнка.

Он повернул голову на меня, окинул взглядом и снова вернулся к дороге.

– А он что?

– Обрадовался. Прощения просил. Знаешь, он во мне даже жалость какую-то вызвал.

– Жалость? – поднял брови мой телохранитель.

– Да. Ведь несчастный же он. Нет в его жизни любви, семьи, и насчёт ребёнка я наврала. Поэтому Измайлов такой. Его жизнь изуродовала. Он Квазимодо наоборот. Помнишь, он был весь корявый, некрасивый, а внутри свет и искренность. Родион же внешне красив, а внутри уродство сплошное, моральная инвалидность.

Ян снова посмотрел на меня и улыбнулся:

– Ты очень многогранная, Ева. Никогда не думал, что девушка в твоём возрасте может так рассуждать и приводить примеры героев из книг.

– Я никогда не была такой же, как мои ровесницы. Клубы, парни и тусовки мне не были интересны.

– Я уже понял. Ты и вправду очень необычная. С тобой интересно говорить. А уж насчёт секса вообще молчу.

Глянула на него игриво:

– Вот и молчи. А то не доедем! И я тебя изнасилую прямо за рулём.

– Ты? – засмеялся Ян.

– Да.

– Посмотрим!