Текст книги "Бессердечный (СИ)"
Автор книги: Елена Барлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Будь то ревность или нечто иное, наплевать! Дэни должна научиться расставлять приоритеты. Пока она не научится, ничего действительно не изменится.
27 декабря, 2010
Это были сумасшедшие три часа. Всего лишь три часа, но кажется, будто прошла вечность.
Теперь я знаю, что она меня любит, пусть и молчит. Но это пока!
И я хочу её, я не собираюсь отпускать её. Со временем, мы справимся со всеми трудностями, и она признается мне.
Глава 17
С балкона второго этажа Дэни видела пустую заснеженную улицу. Ни одного прохожего за семь минут. Было даже слишком тихо, и тишина эта давила, не позволяла успокоиться. И мысли, словно прочные нити, сплетались в один большой клубок – сосредоточение всего, о чём девушка думать не хотела.
Минус две сигареты и восемь минут на холоде. Дэни поёжилась и вернулась в комнату, где было жарко и пахло апельсинами. Ричарда она нигде не увидела, видимо, он верно воспринял её просьбу «отстать». Девушка наскоро прибралась: поправила постель, кое-какую одежду сложила в шкаф. В ванной комнате протёрла зеркало и убрала полотенца в корзину для грязного белья.
Её руки сами всё делали, мысленно же она почти не понимала: что, зачем, ради чего... Эта пустота внутри, которую она сама для себя открыла, липкая, как смола, заставляла Дэни жалеть обо всём, что она сказала Ричарду. В какой-то мере, она тоже была неправа. Но то была слабая, уже угасающая тень её совести, укоризненно кричащей о том, что она ведёт себя глупо.
Вот, что происходит, когда ты остаёшься наедине с самим собой, тебе совестно, и бесполезно как-то сопротивляться!
Неожиданно она поймала себя на мысли, что без него она не знает, как себя занять. Уже скучает? С ума можно сойти. Нагрубил Салиму, наплёл что-то про её детские замашки, а она уже готова расстаять? Дэни покачала головой, села на край кровати и попыталась сосредоточиться на том, что на самом деле было важно.
Не получилось.
Самокопание, в конце концов, ей надоело, и она отправилась на кухню, решив, что парочка кусков пирога с вишней её отвлекут. Но не успела она толком прибрать со стола, как тёплые руки сжали её талию, и Дэни почувствовала, как Ричард прижался к ней сзади. Сквозь ткань рубашки она ощутила его голую грудь и невольно выгнула спину навстречу его прикосновениям.
Длинные пальцы ловко пробрались под одежду и нежно сжали её грудь. Дэни застонала, упираясь руками в край стола; хотела что-то сказать, даже возразить, но не успела. Рич быстро поцеловал её в волосы, пока его ладони скользнули ниже и легли на неё мягкий живот. Что-то тихо прошептав, он стал стягивать с неё трусики, не прекращая целовать её шею, настойчиво и горячо.
– Так я – всего лишь друг? Друг... значит... друг... – он делал короткие паузы между обжигающими поцелуями, и его голос звучал глухо и тихо.
Дэни судорожно стряхнула с щиколоток трусики, глубоко вздохнула и снова начала извиваться, желая как можно скорее ощутить его пальцы в себе. Она поняла вдруг, что он нарочно медлил, наверное, стремясь её таким образом наказать.
Мысль о том, что он манипулирует её состоянием и страстью мелькнула молнией в голове и исчезла сразу, когда Ричард резко развернул девушку лицом к себе и впился губами в её рот, пока она отчаянно пыталась как-то перебороть дрожь в руках и прижаться к нему сильнее. Поцелуи не были нежными, их порождали ярость и голод, неожиданные и затуманивающие разум.
Как-то он ухитрился остановиться и, сделав глубокий вдох, отпустил её, но лишь для того, чтобы расстегнуть пуговицы на рубашке, которую сейчас носила Дэни, а затем уже спустил свои пижамные штаны. А она наблюдала за ним, задержав дыхание и ощущая только бешено бьющееся в груди сердце.
Дэни больше не могла ждать, и инстинкты, которые раньше спали, и которые пробудить было почти невозможно, вдруг взяли верх: девушка прижала ладони к его обнажённому торсу, к неровной стеклянистой коже, покрытой шрамами, и казалось, что она их просто не видит. На мгновение она отвлеклась и взглянула на Ричарда: его лицо было влажным, и сам он лишь сильнее напрягся, стоило ей едва прикоснуться к его шрамам. Он страдал? Если да, то была это боль или страсть?
Последовал жаркий, короткий поцелуй, после которого Дэни сама потянулась к Ричарду, но он оказался быстрее: прижал её к себе, крепко ухватив под ягодицами, и поднял над полом. Когда он отнёс девушку в гостиную и поставил рядом с диваном, она поняла, что он хочет сделать это именно здесь. Шторы всё ещё были задёрнуты, так что свет с улицы в помещение почти не проникал.
Она посмотрела на Ричарда и сняла, наконец, рубашку, бросив её куда-то в сторону. Его взгляд был таким пристальным, почти строгим, и она ощущала себя настоящей женщиной, раздеваясь перед ним. В её скромном понимании подобная сцена была слишком интимной. Несколько мгновений Рич ещё наблюдал за ней, затем подошёл вплотную и властно поцеловал. Дальше действовал уже резче, ни о чём не задумываясь. Толкнул Дэни на диван, не давая ей опомниться, опустился между её разведённых ног и прижался горячим ртом к её груди.
– Ты вкусно пахнешь... очень вкусно, Дэни.
От его жаркого шёпота и ощущения дыхания, касающегося её кожи, она теряла голову, и стало ещё труднее не потеряться в этой близости. Рич настойчиво ласкал её, затем, выпрямившись, поцеловал в губы, и, когда она застонала, он поймал её стоны ртом.
Его взгляд был прикован к её лицу, покрытому испариной, а её веки были прикрыты, поэтому она почти не видела его, зато ощущала каждое его движение.
– Когда я увидел вас вместе... там, перед дверью... почувствовал такую ревность, словно ты уже сотню лет принадлежала мне, – произнёс он, будто задыхаясь. – Дэни, будь моей. Я позабочусь о тебе, я дам тебе всё, чего захочешь!
Его руки с силой сжали Дэни, он прижался бёдрами к ней, сдавил её груди и, уткнувшись лицом в её шею, в ту же секунду вошёл в неё, отчего она отчаянно вскрикнула, словно он намеренно ранил её. Но боль продлилась не более, чем секунду; тогда девушка осознала, что это такое – принадлежать мужчине. Он попросил её быть с ним, выбрал мгновение наивысшего наслаждения, когда они оба находились на краю сознания. Его просьба оставила сладкий, приторный след в её мыслях перед тем, как она почувствовала, что разделяет с Ричардом его момент экстаза, и на её глазах появились слёзы.
Потому что никто ещё не был так близок с ней. Потому что никто не видел её такой: доверчивой и слабой. Никто не дарил ей подобные ощущения, она и близко не подводила себя к такому. В этой близости она почувствовала его любовь. Но не знала, когда сможет ответить ему со всей искренностью. Да и сможет ли. Единственное, в чём она была уверена точно: она этого не достойна.
И когда его глаза – две прозрачные бездны, прикованные к ней – распахнулись в момент экстаза, а горячее тело, прижавшееся к ней, напряглось, натянулось, как струна, и резко расслабилось, Дэни показалось, что она сама умирает, ведь такого огромного физического наслаждения она прежде не испытывала.
Когда проснулась, обнаружила себя всё на том же диване, укрытой одеялом из спальни. Ричард, уже полностью одетый, сидел напротив, подвинув поближе кресло; он склонился над гитарой, которую Дэни увидела впервые, и что-то тихо напевал. Заметив, что она проснулась и села прямо, парень улыбнулся и перестал перебирать гитарные струны.
– Прости, что утомил тебя, – сказал он нежно, а у Дэни и вовсе сжалось сердце. – Ты очень быстро уснула. Знаешь, наблюдать за тобой, спящей, весьма продуктивно.
Он криво улыбнулся и набрал несколько аккордов – незнакомая Дэни до этого момента мелодия. Он придумал это сейчас? От мысли, что она вдруг стала его музой, Дэни ничуть не обрадовалась. Наоборот, стало только тяжелее и горестнее.
Рич отложил гитару, подошёл и сел рядом с девушкой, поцеловав её обнажённое плечо. Он говорил, прерываясь только, чтобы коснуться губами её шеи или волос:
– Если я сделал тебе больно, прости меня.
– Я в порядке...
Боже! Как же он близко, как влияет на неё! Заставляет её тело пылать, а мысли – путаться, так она не может сосредоточиться. Наверное, это неправильно. Совсем неправильно...
– Ты голодна? – выговорил он хрипло. – Знаешь, кто-то должен доесть тот рождественский ужин. У нас там ещё много чего осталось.
– Только если ты мне поможешь, – ответила Дэни, с трудом улыбнувшись.
– Договорились.
Ещё один поцелуй, долгий и влажный, теперь в губы. А его длинные тёплые пальцы умело ласкали её кожу. Будто бережно настраивали музыкальный инструмент, стремясь заставить его издать прекрасные звуки. И по законам жанра девушка должна бы расстаять и, расслабившись, со всей страстью ответить на поцелуй.
Дэни так не могла. Подняла руку, чтобы коснуться его лица, но тут же её опустила. А Рич никогда не узнает, как тяжело ей было не ответить.
Потом они пили чай и доедали слегка зачерствевший пирог. Вот так, просто и по-домашнему, только вдвоём, без лишних фраз и пристальных взглядов. Дэни вспомнила, что Ричард так и не извинился за Салима. А его внезапный порыв на кухне она расценила, как отвлекающий манёвр.
Неужели так будет продолжаться всегда? Он будет выходить из себя, ревновать её к друзьям, а потом просто тащить в постель? С Энни он тоже так поступал? Вот уж с кем подобное срабатывало, наверное.
Свой завтрак Дэни доедала уже совершенно расстроеной.
***
... и так прошли часы, и день, и целая ночь. Долгие минуты, когда она с тоской понимала, что делит свой воздух, свой покой и саму жизнь с другим человеком. А он будто не замечал, насколько всё изменилось вокруг. Для Дэни даже запахи стали другими, вот как перевернулся её мир!
Ричард был рядом, всё время рядом: она видела его изуродованное лицо напротив, когда лежала с ним в постели; следила за ним, каждым его движением – резковатым и немного зажатым – и понимала, что находиться так близко и впитывать его присутствие для неё становится всё тяжелее. И ей не нравилось это. Ей не нравилось быть такой холодной к переменам и к Ричарду тоже.
Девушка лежала на боку, лицом к двери спальни, а Рич обнимал её, прижимаясь сзади и нежно целуя обнажённое плечо. С первого этажа доносилась мелодия «Mr. Sandman»: тихая, но слышимая песня, а Ричард ленивым шёпотом повторял слова:
– ... дай мне увидеть сон, где она будет самой милой из всех, кого я видел...
Его голос казался Дэни холодным текучим металлом, прикосновение к которому откликалось вибрацией всего тела, а пульс и вовсе замедлялся.
– Хочешь, я увезу тебя? – спросил он неожиданно, и девушка вздрогнула и легла на спину, чтобы посмотреть ему в лицо. – Куда-нибудь на запад, где тепло, где мы останемся наедине. Только ты и я.
И его очередной поцелуй должен был по сути отогнать страх, так внезапно сковавший Дэни, но этого не случилось. Она вдруг вспомнила детство, когда отчим сходил с ума от алкоголя, запирал сестёр в кладовке и стучал кулаками по двери, пугая их. Странные ассоциации, однако, девушка тут же нашла им объяснение: внезапно пойманая в ловушку этих отношений, она боялась быть запертой и ограниченной в них.
– Мы уедем после того, как я разберусь с группой... Мы оставим всё, а затем...
– Нет! – перебила она его, резко вскочив с постели. – Нет, стой! Я так не могу... Просто не могу. Я даже не знаю, хочу ли этого.
– Что ж, хорошо. Можем остаться здесь на какое-то время.
Он медленно поднялся и сел, разглядывая Дэни, одетую в его футболку серого цвета с эмблемой «Heartless». Парень потянулся к ней, желая коснуться её руки, но Дэни отступила к двери и строго произнесла:
– Я говорила о другом. Это всё... так быстро происходит. Ты, я, это Рождество, подарки, которые стоят кучу денег, и из-за этого я чувствую себя дешёвкой...
– Что за чушь, Дэни?
Но она лишь вскинула руку, останавливая его, и продолжила говорить, глядя ему в глаза. Это было трудно, следить за тем, как меняется выражение его лица: становится суровее, мрачнее.
– Мы совсем недавно встретились. Я никогда не была так близка с парнями, поэтому понятия не имею, как себя вести. И отчим здесь ни при чём. Рич, ты должен меня понять... Я не та, кто строит серьёзные отношения. Я вообще не гожусь для этого...
О, лучше бы она не видела, как он отреагирует! Филч закатил глаза, сжал голову руками и согнулся, бормоча что-то, а девушка смотрела на него и чувствовала, как горло сжимает тугой ком. Меньше всего она хотела плакать сейчас. Нет, никаких слёз, только не перед мужчиной, который и так подавляет её волю.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – повторяла она снова и снова, и даже подошла к нему, положив руки ему на плечи. – Выслушай меня! Всё это не связано с твоей внешностью, но я всегда была одна, никто не управлял моей жизнью уже долгое время... Ричард, ты разочаруешься во мне, я не смогу... Я не сделаю тебя счастливым!
– Да плевать я хотел на свою чёртову внешность! – воскликнул он с отчаянием.
Его кожа стала невероятно горячей, лицо раскраснелось, а глаза налились кровью. Он схватил Дэни за запястья, сжал их и потянул её на себя. Их лица теперь разделяли несколько дюймов.
– Всё, чего я хотел эти недели – чтобы ты открылась мне! Помнишь о своём холодном сердце? Я запомнил, я хотел его растопить. Разве мне не удалось? А как же эти три дня? А? Только не говори, что я ещё и к близости тебя принудил.
– Секс здесь ни при чём, – сказала она, пытаясь утереть слёзы, но Филч всё ещё крепко держал её руки своими. – Ты не можешь заставить меня чувствовать то, что я не могу... Ты ведёшь себя так, словно мы уже пара!
– Ты и есть моя девушка, – произнёс Рич, смягчившись. – Ты стала ею там, под омелой, когда я тебя поцеловал.
Видимо, он решил, что самое время было повторить поцелуй, но Дэни успела вырваться. Она брезгливо поморщилась и выругалась, повысив голос:
– Снова ты за своё! Никто ничего тебе не должен, Филч! Никто не обязан сидеть с тобой в Рождественскую ночь. Никто не обязан быть твоей новой девушкой. Никто и не соглашался!
– Я пропущу твой выпад мимо ушей, Дэни, и сделаю вид, что ты просто в плохом настроении...
– Не говори со мной, как с ребёнком! Может быть, я вовсе не хотела быть с тобой? Может быть, я хотела просто потрахаться!
Она словно ударила его, настолько поразительной была его реакция: Рич побледнел, поднялся и весь напрягся, а затем произнёс с ледяной вежливостью:
– Вот значит, какая хитрая маленькая леди попалась. Использовала несчастного калеку, а он и понятия не имел.
Глядя ему в глаза, Дэни понимала, что частичка её, та, которая не боится, кричит и молит всё это прекратить. Возможно, та самая маленькая толика надежды на то, что всё будет хорошо, что Дэни сумеет справиться и признаться самой себе и ему... в чём же?
– Я же говорила, что сделаю тебе больно... – прошептала она, едва сдерживая слёзы. – Ты лучше меня, во всём лучше. К тому же я ещё большая эгоистка, чем ты, Рич. А двум эгоистам никогда не ужиться...
– Дэни, ты моя...
Если он прикоснётся ко мне, я закричу, подумала она до того, как его пальцы легли на её щёку. Но его рука застыла в на месте, потому что с первого этажа донёсся глухой шум, будто кто-то уже открывал входную дверь.
Сурово сверкнув глазами, Ричард быстро вышел из комнаты, оставив Дэни одну. Она слышала, как он тяжело спускается по лестнице в гостиную. А через несколько секунд она поняла, что всё действительно пропало, потому что Филч громко выругался и удивлённо воскликнул:
– Мама?! Какого чёрта ты здесь делаешь?
Глава 18
Это было странное, иллюзорное ощущение провала и конца чего-то масштабного, чего-то, что началось спонтанно и продолжалось недолго, зато оставило неизгладимое впечатление в ней. Дэни поняла, что хочет сбежать, уже когда мисс Филч заговорила.
– Я приехала, как только закончила все дела. В конце концов, я торопилась вернуться в Бристоль, к тебе...
– Вот как? – пробубнил Ричард раздражённо. – Когда я просил тебя остаться, ты была весьма категорична.
– Ты сам знаешь, что моя работа требует долгих поездок. Так было и раньше. Не будь брюзгой, – её голос прозвучал глухо, и Дэни показалось, что она была оскорблена.
Пару минут мать и сын ещё перебрасывались взаимными фразами, полными неприязни и обиды, пока Дэни стояла на лестнице, в тени; она видела только спину Ричарда и никак не решалась спуститься и посмотреть в глаза его матери.
Вот тогда-то и случилось неизбежное. Возможно, совпадение, не больше. Но кто-то верит в судьбу, а кому-то достаточно подобных случайностей, приводящих к естественному заключению.
– Я бы хотела, чтобы ты собрался, мы поедем... – а потом мисс Филч запнулась посреди фразы, и Дэни в отчаянии сжала губу между зубов. – Подожди-ка. Я знаю этот рюкзак... Ричард, ты не один?
– Нет.
Судя по голосу, парень убеждал скорее не мать, а самого себя. Будто бы сам предчувствовал, как вот-вот ускользнёт от него реальность, которая и так уже дала трещину.
Дэни медленно спустилась, глядя притом на удивлённую женщину, но уверенной себя всё равно не чувствовала, ни капли. А лицо той побелело буквально на глазах. Мисс Филч тут же выпрямилась, упрямо и сдержанно оглядела девушку с ног до головы, и лишь потом посмотрела на сына:
– Не знала, что у тебя были проблемы. Ты мог бы позвонить мне.
– В каком смысле, проблемы?
– Тебе было плохо? Нужны были лекарства? Зачем ты вызвал её?
– Мама... она здесь не в качестве сиделки, ясно?
Но даже настойчивый, почти грубый тон его голоса женщину не остановил. Она подошла к Дэни, в очередной раз смерив её презрительным взглядом, и фальшиво улыбнулась.
– Кажется, я дала тебе отгул на время каникул. Или последних денег тебе не хватило?
– Мама!
– Я знаю, что вы подумали, – поспешила оправдаться Дэни, стараясь говорить как можно мягче. – Но мне не нужны никакие деньги, клянусь вам! Ричард позвал меня на рождественский ужин, и всё случилось быстро... я просто...
– И ужин затянулся, видимо. Я была о тебе лучшего мнения, – жёстко произнесла женщина и повернулась к сыну, чьё лицо уже раскраснелось то ли от стыда, то ли от духоты. – А ты... Не устоял, да? Ты всегда только одним местом думал. Совсем, как отец!
– Мама, чёрт возьми, сейчас же замолчи. Не заставляй меня говорить вещи, о которых ты пожалеешь!
– Ты хоть знаешь, кто она? Что-нибудь о её семье? Ты знаешь, что они имели дела с полицией чаще, чем любой в этом городе? Господи, Ричард! А как же Энни?
– Я всё знаю о семье Дэни, и, да, с Энни покончено! – процедил Рич сквозь зубы.
– Ради этого ? Боже мой, я нанимала её не для твоих забав! О чём ты думал? И как вообще собирался планировать будущее?
Парень глядел на неё исподлобья, и взгляд его был жёстким, мрачным.
– Какое будущее с таким лицом, мама?
И снова разговоры, споры, и опять ругань да споры. Дэни стала для них невидимкой с застывшим выражением лица, просто маской безразличия: она никогда не думала, что мелочи кажущиеся незначительными, могут приобрести важность. Раньше ей было наплевать на то, что люди говорили о ней, её семье. Раньше всё было проще: улица, ночные прогулки с приятелями, незатейливая работа, и свобода, свобода...
И вот, она стоит посреди гостиной квартиры, в которой она не должна находиться, с людьми, с которыми никогда не должна была встречаться, тратит время, которое когда-то принадлежало только ей одной.
Мисс Филч говорила обидные вещи, жестокие вещи, в каком-то смысле, бывшие правдой. А Дэни даже возражать не хотелось. Хотелось только одного – бежать! Бежать быстрее назад, повернуть время вспять, где была только серость знакомых улиц, одни и те же лица каждый день. Когда не было страшно, когда она знала, что ничего не изменится, и до конца своих дней она будет в безопасности. Сама по себе, без призрачной надежды на любовь или семью.
Дэни посмотрела на Ричарда, и её сердце забилось чаще. Словно предупреждая о главной причине разлома её вселенной, её мирка, где было так сладко и уютно.
«И зачем я вообще полезла искать объявления? Зачем я вообще согласилась? Пожалуйста, не смотри на меня так... Пожалуйста, не заставляй меня сомневаться в том, кто я такая! Не смотри так, словно я на самом деле твоя, и так будет всегда... Насколько ты сильный, настолько я слабая, потому что этот страх мне никогда не прогнать. Не смотри так, нет... »
– Я всё ещё здесь, – прервала Дэни их разговор.
Она встала перед женщиной, посмотрела ей прямо в глаза и произнесла твёрдо и уверенно:
– Знаете, я бы прожила сотни таких жизней, как моя, но никогда бы я не хотела быть похожей на вас. Никогда.
Затем она развернулась и быстро взобралась по лестнице наверх. Рич догнал её у двери в спальню, схватив за руку и заставив посмотреть ему в лицо.
Лицо со шрамами, которые не имели уже никакого значения. Как и грусть в его прозрачных глазах.
– Я поговорю с ней, поговорю, – повторял он отчаянно, гладя её руки. – Прости её. Прости меня!
– Замолчи...
Она освободилась от его рук, проклиная свою память, ибо помнила, какими горячими могут быть его пальцы, и его руки – сильные, нежные – как они обнимали её!
– Тебе страшно, я знаю, – упрямо сказал он, – но если ты дашь мне шанс, я всё исправлю. Подожди здесь.
Он ушёл, а Дэни закрылась в комнате, зная, что если услышит ещё хоть слово от его матери, то сбежит отсюда. Её трясло и бросало в жар, а мысли были заняты столькими вещами, что голова раскалывалась от давящей боли.
Но она сидела и ждала, когда всё это закончится, и придёт тот самый долгожданный покой, скучный и привычный настолько, что он казался ей вроде наркотика, губительно влияющего только на окружающих её людей.
Дэни заходила по комнате, судорожно растирая ладонями плечи, будто ощущала холод. Это было странно, и тем более страшно; она боялась возвращения Ричарда и того разговора, который должен был вот-вот продолжиться.
Её взгляд случайно упал на заваленный одеждой стул рядом с постелью. Дэни попыталась вытянуть свой свитер, но в итоге повалила всю кучу на пол, а вместе с ней и чёрную сумку Рича, которую он, видимо, привёз с собой. Из раскрывшегося кармана выпала тонкая тетрадь и маленькая коробочка, предназначенная для ювелирных украшений.
Опустившись на колени, девушка дрожащими пальцами пролистала тетрать, поняв, наконец, что это был дневник, а главное, чей именно.
«В этой сраной комнате так мало света! Я ощущаю себя, как в могиле, но мать не хочет ничего знать: меньше яркого света, больше работающего кондиционера, и так далее».
«Моя почта пуста.
Или для всех я – сгоревший труп? Вы забыли меня?!»
«Моим единственным другом теперь навсегда останется боль? Больше не будет толпы, кричащей моё имя, моей музыки на дисках... не будет Энни и её нежных объятий по ночам. И я в который раз спрашиваю себя: за что?»
Дэни прижала ладонь ко рту, раз за разом прочитывая написанные кривым почерком строчки. Как много боли и отчаяния, слишком много!
«Ничего не меняется, только боль притупляется под действием антибиотиков, и снова, и снова я чувствую себя живым мертвецом. Зачем так жить?»
«И вот с той минуты всё и началось... Мне кажется, что это «всё» стало для меня отправной точкой. Мы сидели в моей комнате, она – на правой половине койки, я – на левой, и несколько часов только и говорили, что о музыке».
«И я хочу её, я не собираюсь отпускать её. Со временем, мы справимся со всеми трудностями, и она признается мне».
Девушка отложила дневник, несколько минут просто стояла на коленях и глядела в одну точку, не в силах пошевелиться, затем взяла коробочку, выпавшую из сумки, и открыла.
И почему она сразу не подумала о том, что это был футляр для кольца? Но так оно и было: простенькое, но элегантное кольцо находилось здесь. Ричард носил его с собой всё это время. Зачем? Что он собирался с ним делать? А Дэни вдруг поняла, поняла всё и испугалась этого. В голове не укладывалось, как быстро развивались события, и как быстро она оказалась втянута в них!
«Дэни, будь моей. Я позабочусь о тебе, я дам тебе всё, чего захочешь!»
Вот, что он имел в виду! В эту же секунду ей показалось, что она начинает задыхаться, кто-то забирал у неё силы и воздух, какая-то иная мощь, которая так действовала на неё: сводила с ума.
Девушка так и оставила вещи на полу – тетрадь и кольцо – поднялась и поспешила одеться. Из-за дрожи во всём теле, из-за рук и пальцев, которые будто не слушались её, Дэни казалось, что она собирается целую вечность. И уже как в тумане она спустилась по лестнице, бросив мимолётный взгляд в сторону гостиной, где Рич разговаривал с матерью, схватила рюкзак и куртку и выбежала за дверь.
Лестничная площадка, пара пролётов – и она уже на улице. В лицо ей ударил холодный ветер, даря спасительную свежесть, но не спокойствие, нет. До него было ещё слишком далеко, или это она была близка к тому, чтобы остаться... И правда: будто в подтверждение этой мысли она вдруг остановилась напротив соседнего подъезда, подумав, а что если... А если? Если она вернётся, то насовсем. Если останется, то обретёт эту ненавистную зависимость, человеческий порок, который она не может терпеть. Если она вернётся, то придётся, словно клещами, вырывать из себя любовь. Хотя она даже не знает, что это за чувство такое, и как его распознать.
Она боится, что любовь уничтожит её, как сделала это её семья. И этот страх не исчезнет.
Дэни двинулась в сторону автобусной остановки, но прошла всего несколько футов, когда услышала знакомый, хриплый голос, зовущий её по имени. Обернулась и увидела Ричарда, стоявшего на крыльце дома. Слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо, оно расплывалось из-за расстояния. То ли слёзы мешали Дэни смотреть, то ли его шрамы вдруг разгладились, и лицо это превратилось в маску, непроницаемую и неясную?
Маска, как у Призрака Оперы. Снаружи существует злой, жестокий гений, а под ней, под маской – только боль и отчаянное желание быть любимым...
А что она? Дэни свою собственную маску имеет и, что хуже всего, снять её не может. Не хочет.
Краешком рукава она смахнула слёзы и увидела, как Рич стал спускаться с крыльца. Но она лишь покачала головой, и он увидел этот жест протеста, этот отказ от того, что он собирался ей предложить... и застыл на месте.
Дэни повернулась и зашагала к остановке. А он снова позвал её. И ещё раз, в последний раз, и его голос сорвался до хрипа. А после затих, как эхо, только мёртвое.
Через минуту вдруг пошёл мокрый снег, и ветер усилился. И без того пустые, серые улицы стали ещё более унылыми, чем обычно. Дэни дождалась нужного автобуса, заплатила и уселась в самом конце, где было меньше пассажиров.
Почему-то долгожданного освобождения она не почувствовала. Да и почему же невидимый груз на сердце никак не пропадает? До сих пор давит и сжимает его.
Дэни только сейчас заметила, что подаренные Ричардом часы до сих пор на её левом запястье. Правда вот, стрелки отчего-то не двигаются.
Глава 19
Два месяца спустя
– Дэни! Выходи давай! Я не собираюсь ждать тебя здесь целый день.
Звонкий голос сестры заставил девушку очнуться от забытия, эдакого ступора, в который она впала прямо здесь, в примерочной кабинке независимого магазина одежды, перед зеркалом. Нехотя поправив короткий рукав-колокольчик, Дэни вздохнула и вышла в просторный, хорошо освещённый зал салона, где, обложившись многочисленными сумками с покупками, сидела Кендра.
– О, Бог мой! Милая, ты просто... Просто великолепно выглядишь!
Пока Кендра на пару с консультантом салона крутилась вокруг неё и восхволяла платье нежного, персикового цвета, Дэни улыбалась и кивала головой. Всё, на что она была способна последнее время – это неискренне улыбаться и бросать нелепые, неважные фразы по мере надобности. Даже факт того, что всего через несколько дней её сестра выйдет замуж, Дэни не приободрял.
Она старалась, действительно старалась быть не такой угрюмой и печальной при Кендре. Всё остальное время проводила одна. Больше никаких прогулок по ночному Бристолю, никаких встреч с приятелями. Она чувствовала, что всё так же зависима и вовсе не свободна.
Первые несколько дней действительно были спокойными, даже мелочи вроде привычек, что она приобрела за период общения с Ричардом Филчем, ничуть её не задевали. Но время шло, настроение портилось, мысли то и дело возвращались к нему, к тому, что она оставила. Постепенно это превращалось в хандру, тяжёлую форму меланхолии и неспособность думать о чём-либо, кроме него...
Она прекрасно понимала, что так существовать нельзя: невозможно существовать в цветущем обществе одной. Всё это, в конце концов, давит и сводит с ума. И вот именно тогда Дэни начала задумываться – а не поторопилась ли она? Не променяла ли клетку золотую на ту, что уже давно заржавела и развалилась?
Может быть, она просто стала взрослой, наконец...
Кендра усадила сестру рядом с собой, нежно обнимая за плечи и молча разглядывая её грустное лицо. За стёклами витрин барабанил по крышам машин дождь, особенно шумный в этот день.
– Дэни, солнышко, посмотри на меня, – просила девушку сестра, но та только кусала губы. – Поверь мне, я знаю, каково это. Порой расставание – это не просто дело пары минут. А уж если ты что-то чувствовала к нему... Мне правда очень жаль. Но вот, что я хочу сказать: если ты ощущаешь вину за какие-то слова или поступки, и ты не имеешь возможности просто это отпустить – эта вина... это сожаление ещё долго тебя не покинет.
– И что же мне делать?
Кендра посмотрела на неё очень внимательно, затем беззаботно улыбнулась и нежно сжала в руке пальцы младшей сестры.
– Для тебя любовь была чем-то сверхъестественым, неподконтрольным действием. Наверно, поэтому ты испугалась ответственности. Но, Дэни, любовь – это не только постоянная зависимость от другого или ответственность. Это ещё и радость, и счастье от того, что ты видишь его, слышишь, касаешься и понимаешь, что это взаимно. Ну разве это не весомые аргументы?
Дэни пожала плечами, но, немного подумав, вдруг поняла, что раньше никогда о таком не задумывалась. Скорее всего, просто боялась. Она вспомнила, как они с Филчем проводили время вместе, смотрели фильмы или ели её любимый десерт...
– А я ведь позволила ему разглядеть себя, – сказала она и посмотрела, наконец, сестре в глаза: осознанно и облегчённо. – В смысле, он знает мои самые тёмные страхи, видел мою самую тёмную сторону... А если я тоже любила его, уже тогда? Если я просто этого не поняла? Кендра, почему я позволила себе так с ним обращаться?
Старшая Мартин крепко обняла сестру, не боясь помять её новое платье подружки невесты, и стала шептать ей слова утешения.
– А когда ты будешь готова, мы вместе навестим твоего Ричарда, и вы поговорите, идёт?
Дэни улыбнулась и поспешила ударить по рукам, пока слёзы ещё не навернулись на глаза. И, как и раньше, Кендра умела её утешить, обращая ситуацию так, что она разрешалась самым элементарным способом.
