Текст книги "Бессердечный (СИ)"
Автор книги: Елена Барлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)
Часть первая: Дэни. Глава 1
Бристоль, Англия
2010 год, ноябрь
Этим утром улицы города походили на картинку из «Сайлент Хилл», отчего и без того мрачное настроение Дэни ухудшалось с удивительной быстротой. Жизнь и так дерьмо, а тут ещё и погодка...
«8:35» на часах, она проснулась десять минут назад и сейчас уже стояла на крыльце дома, одетая в тёплый свитер, ветровку, джинсы с дырами на коленях и серые кеды. Никакого завтрака, утреннего душа, даже причёсываться не стала, благо её «каре» и так выглядело пристойно.
Дэни ещё раз обвела мрачным взглядом пустую улицу, отметила про себя, что туман «охренеть, какой густой», достала «Cricket» и сигарету. Затянулась, выпустила дым, тут же слившийся с общим фоном серости. Пока курила, представляла, что делала в тот момент её старшая сестра: она должна уже сесть в поезд до Киншема, там её ждёт несравненный, самый классный на свете жених, которого Дэни никогда не видела. Дело не её важности, так что главное, чтобы сестра была счастлива.
– Йоу-йоу, киса! Дай сигаретку.
По-странному бесшумно мимо проехал чернокожий, долговязый парень на скейте, ловко затормозил у самых ступеней и оперся о каменные перила.
– Привет, Джей-Джей. Как сам?
Они пару раз хлопнули по ладоням, затем Дэни протянула приятелю свою недокуренную сигарету.
– Последняя, извиняй.
– Не брезгую, – он улыбнулся и затянулся из её пальцев. – Благодарствую.
– Какой довольный с утра пораньше. Чего так?
– Ночью ювелирку вскрыли, – он выпустил колечко дыма и довольно потёр ладони. – Копы орали, скулили. Как тараканы там бегали, не знали, что делать. Тупые мудаки.
– А нафига вы грабить пошли? – Дэни спустилась на три ступеньки ниже. – Мамка, что ли, кэш свой зажала? И вам с парнями на пиво и чипсы не хватило?
– Очень смешно. Да так, экстрима захотелось. А! И вот...
Джей-Джей достал из внутреннего кармана куртки полиэтиленовый пакетик с бледно-голубым порошком и потряс им перед лицом девушки.
– Ты сбрендил? Ты что, грёбанный Уолтер Уайт?
– Эта штука как медицинский препарат. Лёгкий наркотик, заглушает всё, абсолютно всё, потом только долгий и тихий кайф. Лежишь, а перед тобой Лоракс на пони скачет. – Он глупо хихикнул и шутливо ткнул пальцем Дэни в бок. – Поверь мне, это самая безопасная хрень из всех, что я пробовал.
– Эксперт хренов... Ладно, бывай, меня ждут.
– Это где такие важные лица заседают?
Девушка потушила сигарету, покопалась с пол минуты в карманах и достала смятый листок бумаги. Парень с важным видом стал вчитываться в распечатку.
– Адрес знакомый... Еба, м-м-м!
– Чего?
– Ты хоть знаешь, чьё это объявление?
Девушка нахмурилась и отрицательно покачала головой. Что ещё за сюрприз с этим объявлением?
– Фамилия «Филч». У нас здесь одна семейка с такой фамилией, и живут они именно по этому адресу. Блин, не верю, киса, что ты не знаешь, кто это.
– Понюхай порошка и поверь, – бросила она грубо. – Я тебе не телефонный справочник, каждую фамилию знать.
– Там живёт солист рок-группы. Называется... мать её, забыл! Они не то, чтобы такие известные, но музон у них тащил очень.
Дэни отмахнулась, пихнула приятеля плечом, чтобы дал пройти. Пока девушка не скрылась в тумане, он громко окликнул её и предупредил:
– А пацан-то сгорел, Дэни! Он капитально сгорел. Увидишь его, потом расскажи!
***
Она пересекла мост над железнодорожными путями, спустилась на Камберлэнд-Роад и снова включила плеер, до этого музыку перекрывал шум поезда. В наушниках запел Гэри Джарман, и Дэни натянула на голову капюшон, чтобы холодный ветер не морозил уши.
Девушка быстро прошла через арку между многоэтажек, новый район открылся аккуратными двухэтажными зданиями с оградками и зелёными лужайками. В отличие от района Дэни, здесь на стенах домов не было граффити, пошлых надписей, развороченных мусорных баков на улице, и даже автомобили все, как один – дорогие, элитные.
Напротив нужного дома Дэни остановилась и сняла наушники, достала ещё одну сигарету, которой решила не делиться с Джей-Джеем, закурила. Пару минут она разглядывала фасад дома, задумчиво пуская дым: трёхэтажное здание с ровными стенами цвета детской неожиданности, на всех окнах – кривые решётки, а окна сверху были ещё и задёрнуты шторами.
Вдруг розовая дверь, аля «домик куклы Барби», открылась, и из холла вышли две женщины: одна была одета в деловой строгий костюм, другая, пожилая блондинка – в чёрном пальто. Женщины весьма вежливо попрощались, блондинистая бабулька медленно спустилась с крыльца, и её пустые острые глазки недружелюбно посмотрели на Дэни. Та потом с радостью показала ей в спину язык.
Тут же Дэни сообразила, что сейчас встретится с хозяйкой, а главное, в объявлении было сказано: «...без вредных привычек: алкоголь, курение (НИКАКОГО ОГНЯ)» .
– Блять! – выругалась она, выбросила сигарету в кусты, и судорожно стала махать ладонью перед лицом. Только потом она повернулась к даме в костюме.
– А ты, должно быть, «дэни_восемьдесят_восемь»? – с улыбкой спросила хозяйка. – Проходи, пожалуйста.
Девушка натянуто улыбнулась, вспомнив свой ник на сайте объявлений, поднялась на крыльцо и вошла за хозяйкой в холл. Не то, чтобы она ожидала или не ожидала увидеть богатые хоромы, но присвистнуть ей захотелось сразу же, оказавшись внутри: вполне симпатичные апартаменты, уютный холл, чисто и приятно глазу. Ваза там, цветок тут, парочка картин на библейские темы, обои в полосочку. Как будто кто-то долго и усердно строил себе дом в «Sims», набивая его всяким дорогим, ненужным барахлом.
– Снимай верхнюю одежду, вешай на крючки, вот тут. Обувь тоже, пожалуйста, сними, оставь у двери. Так, прямо по коридору – одна ванная комната, там вымой руки, если тебя не затрудняет. Слева – кухня, напротив – мой кабинет. Проходи затем туда, и мы всё обсудим.
Дамочка скрылась в одной из комнат, и первым, что сообразила Дэни после её ухода, было: как хорошо, что я надела носки без дырок. Фьюх.
Следуя инструкции хозяйки, она прошла в ванную, немного покопалась в аптечке за зеркалом, потрогала все дорогие шампуни и гели для душа и только тогда с мылом вымыла руки. Походила несколько минут в коридоре, который освещался только боковым окном, поглазела на картины, даже умудрилась заглянуть на лестницу, ведущую наверх: там было слишком темно и прохладно. Только потом она вспомнила про кабинет, вернулась в холл и приоткрыла нужную дверь.
– Садись, пожалуйста, – не отвлекаясь от каких-то бумаг, хозяйка кивнула на стул напротив её рабочего стола.
Дэни села, оглядела кабинет: типичная домашняя конторка, слишком мрачная, неуютная. И эта дама... Если бы не банальный, деловой костюм, её можно было бы назвать даже красивой молодой женщиной, эдакая женщина-вамп, но чересчур строгий вид портил её, старил.
– Итак, Дэни, расскажи мне о себе, пожалуйста... Кстати, «Дэни» – это от какого имени?
– Ни от какого, – девушка равнодушно посмотрела на руки этой дамочки, пока та что-то старательно писала. – Просто «Дэни».
– Как скажешь. Где ты живёшь? Чем занимаешься?
Она задавала самые банальные и простые вопросы, и Дэни приходилось отвечать. Пока тема не перетекла в рабочую, она нервничала и едва не срывалась спросить об оплате, о той сумме, что была упомянута в объявлении. В конце концов, хозяйка сама приступила к главному разговору. Она отложила бумаги в сторону, села прямо, сложив руки перед собой, и заговорила.
– Моя работа предусматривает полную дневную и вечернюю занятость, Дэни, поэтому сейчас я решилась на такой шаг и дала объявление, хотя раньше никогда так не делала.
– Понимаю, – девушка напряглась, глядя в карие глаза собеседницы.
– Как ты могла догадаться по исходному тексту объявления, сиделка... или, скорее, даже санитарка, нужна для пострадавшего при пожаре пациента. Это мой сын. Три месяца назад сгорел его офис в южном районе... Он был там не совсем в адекватном состоянии, поэтому не сумел вовремя выбраться.
– Угу, – Дэни кивнула, ничем не выдав своего удивления.
– Основной курс лечения прошёл довольно успешно, за исключением некоторых факторов, но это уже не так важно. Главное, при семидесяти процентах ожогов тела, поражённой огнём кожи, он выжил и теперь находится на реабилитационной стадии. В госпитале он прошёл через ад, восстановление даётся ему тяжело. К сожалению, я не могу находиться всё время рядом, и он сам... в общем, его отношение ко мне сейчас не позволяет этого. Так что посторонний, но, конечно, проверенный мною человек, его устроит больше.
«Странные какие-то отношения...» Дэни промолчала, затем просто кивнула, вроде как дала понять, что ситуацию осознаёт.
– Мои средства позволяют нам его домашнее лечение, – произнесла она немного мрачнее. – Здесь он в безопасности, сюда я приглашаю наших врачей, чтобы они фиксировали его физическое состояние. Через три недели мы планируем избавиться от повязок совсем и продолжить восстановительную стадию курса, к тому времени ты, если ты подойдёшь нам, должна будешь изучить все вопросы, касающиеся необходимой моему сыну помощи.
Дэни как-то неестественно скривила губы и нахмурилась, всё это показалось ей слишком сложным и запутанным. И тут она вспомнила про объявление.
– Там было написано, что оплата еженедельная. Это так?
– Да.
– Четыре сотни в день, верно?
– Всё верно. Мы подпишем необходимые бумаги, а также договор о неразглашении...
– Извините, чего? – она даже наклонилась ближе, ей показалось, что она просто ослышалась.
– О неразглашении твоих обязанностей и личностей меня и моего сына в отдельных областях.
Дабы не показаться полной дурой в глазах хозяйки, она притворилась, что поняла, зачем нужен такой договор. В отличие от Джей-Джея, она не имела понятия, кем были эти Филчи. Так что Дэни оставалось лишь утвердительно кивать.
– Теперь я попрошу тебя рассказать о твоём опыте и рекомендациях, если таковые имеются.
– А! Да, конечно, – Дэни полезла в карманы, чтобы вытащить нужные бумаги. – Э-э-э, вот, я работала в местном госпитале два месяца... ещё есть волонтёрская программа, там я тоже долго была... Опыт с ожоговыми больными у меня тоже имеется... вот рекомендации.
Дамочка аккуратно расправила смятые бумаги с подписями и печатями, удостоверилась в их подлинности и вернула Дэни.
– Кстати, – девушка решила выложить свой главный козырь, чтобы уж наверняка убедить собеседницу, – моя старшая сестра – калека, и я десять лет жила с ней и помогала, выхаживала, всё такое... Было трудно, но мы справились, и теперь через три месяца она выходит замуж.
Фотографию сестры она показала в последнюю очередь, на что хозяйка понимающе кивнула.
– Меня удовлетворяет твоя работа в волонтёрах, это впечатляет. Если мы придём к единому соглашению, всё пройдёт хорошо.
– Если придём?
Дамочка так странно улыбнулась, Дэни и не уловила того момента, когда они перешли к чему-то большему, личному.
– С моим сыном довольно тяжело справиться, как я уже дала понять. Так было и до трагедии, а теперь... Ты должна быть терпимой и упрямой, какой никогда не была ни с одним пациентом.
– Ну, я постараюсь. И я не боюсь трудных людей. В этом можете не сомневаться.
***
Пока они вместе поднимались на второй этаж по той самой лестнице, скрепящей каждой ступенькой под ногами, Филч в своей привычной манере давала Дэни очередные указания:
– Все колющие, режущие предметы нужно сдать. Если есть украшения – сними их, пожалуйста.
Ничего из перечисленного у неё не имелось, по крайней мере на тот момент. Коридор на втором этаже казался совершенно пустым и холодным: четыре двери подряд, все с замочными скважинами; прямо картинка из триллера про псих-больницу.
Они остановились напротив последней двери, хозяйка подала девушке медицинский респиратор, не забыла надеть свой, только потом открыла дверь и пропустила Дэни в комнату.
– Здесь ничего не трогай, пожалуйста. Только с моего личного разрешения.
Дэни не ожидала переместиться из домашней обстановки в обстановку госпиталя. Она оказалась в комнате, идеально оборудованной под больничную палату. Единственное окно здесь – окно напротив двери – было закрыто широкими жалюзи, так что соблюдение одного из главных правил нахождения здесь, а точнее, как можно меньше света, было строго отмечено полумраком.
Благодаря тусклому свету лампы, креплённой прямо над косяком двери, Дэни разглядела широкую койку у правой стены, окружённую бледно-голубой шторой и оборудованную автоматическим подъёмом спинки, рядом с койкой – тележку с медикаментами, медицинскими приборами, накрытыми белой тканью, а напротив – белый, как и всё здесь, огромный шкаф.
Хозяйка прошла вперёд, оставив немного загруженную увиденным Дэни у двери, обошла койку, зацепив штору и потянув её за собой, чтобы открыть, наконец, пострадавшего парня гостье. Вот тут девушку уже не могло ничего удивить, мумию она видела и по телевизору раньше. Вернее, сейчас она успокаивала себя этой мыслью, глядя на забинтованого с головы до пят человека, лежащего на постели под белым покрывалом. Из-за всех этих бинтов Дэни не видела его лица, что и требовалось ей для понимания всей ситуации: он действительно сгорел, теперь ожоги покрывали его голову, лицо, руки, огонь сжёг волосы...
– Я до сих пор верю в то, что его погубила страсть к музыке, – сказала вдруг дамочка приглушённым из-за респиратора шёпотом. – Он всего себя отдавал группе и творчеству. Если бы он не был в тот день в офисе...
В тишине послышался тихий всхлип, и Дэни вежливо промолчала, продолжив глазеть на забинтованного мужчину. Она не знала ни его, ни эту его группу. Видимо, просто не судьба. Дэни вдруг подумала о том, как долго ей придётся работать с ним, судя по всему, он был тяжёлым случаем: ей придётся ухаживать за ним, быть внимательной и терпеливой, выучить новые препараты, лекарства, возможно, даже самой раздевать его, и тому подобное. Видимо, цена за подобные услуги просто ослепила её, и жажда расквитаться со всеми, кому она задолжала крупные суммы денег, дезориентировала её. А нужно ли так истязать себя ради денег? Кажется, она сама себя обманула.
Женщина проверила показатели на аппаратуре рядом с койкой, с минуту прислушивалась к дыханию сына, и только потом они с Дэни покинули комнату. Уже оказавшись в холле, хозяйка сняла респиратор, забрала второй у девушки и учтиво поинтересовалась:
– Ты немного не этого ожидала, верно? Я вижу, ты растеряна. Ничего, ты не первая, кто пришёл сюда с иными представлениями.
– Мне очень жаль вашего сына, – Дэни настойчиво подавила желание сбежать отсюда как можно скорее, – но сейчас я действительно не знаю, нужно ли мне это.
Хозяйка понимающие кивнула, и лёгкая улыбка тронула её губы. Лишь бы не обидилась, подумала девушка, получилось и так жутко неловко.
Одевшись и уже приготовившись уходить, Дэни остановилась у входной двери, повернулась к женщине и спросила:
– У меня ведь есть немного времени подумать?
– Я сообщу, если вакансия окажется занята.
Вот так. Никто тебя ждать не будет, а на что ты рассчитывала? Два часа в день нянчить больного мальчишку, который оказался вовсе не мальчишкой, а взрослым парнем с состоятельной, строгой мамашей за его спиной, и за это получать деньги?
Девушка просто открыла дверь и вышла на улицу. Сразу же стало легче, словно, покинув этот тёмный дом, она сбросила камень с души. А, может, ну их? Найдётся другая работа, в другой области. Здесь всё слишком тяжело и запутанно, она этого не выдержит. Одно дело – дети в госпитале, другое – полностью сгоревший мужик. Жуть.
Дэни отошла на несколько футов от крыльца, достала сигарету, закурила. Постояла недолго, глядя на туман внизу улицы, затем обернулась к дому семейки Филч.
Всё-таки дерьмового цвета у него стены.
Глава 2
Записи в дневнике Ричарда Филча
4 ноября, 2010
Этот придурок психотерапевт посоветовал мне делать ежедневные записи в тетради... Мол, это поможет моей мышечной памяти, когда работают руки, пальцы, значит, уменьшается возможность ограничения их подвижности... Чёрт! Я не помню ни хрена из того, что он говорил!
Как можно нормально вести записи, когда все твои пальцы, руки, плечи, блять, вообще всё – перевязано бинтами? Я уже не упоминаю эту жуткую боль... Она будто везде, и, если бы не обезболивающее, я бы сошёл с ума!!!
Я смотрю на свои руки, вижу белую ткань и красные пятна, проступающие на ней.
Хуже всего эта самая боль... Трудно двигаться, говорить, трогать что-то, а тем более вставать и ходить. Мамаша твердит, что всё скоро кончится. Из её уст это звучит так, словно я вот-вот отойду в Мир Иной. В мои двадцать семь лет я похоронил себя.
Было бы неплохо...
5 ноября
Психотерапевт был прав: пальцы стали более чувствительными, и, хотя боль не отпускает ни на минуту, я могу свободно ими двигать.
Из-за препаратов, которыми меня пичкают каждый день, я порой не чувствую конечностей. Это страшно. Раньше я никогда не думал о том, как живут калеки... Нет, я даже сейчас думать об этом не могу.
В этой сраной комнате так мало света! Я ощущаю себя, как в могиле, но мать не хочет ничего знать: меньше яркого света, больше работающего кондиционера, и так далее.
Это странно, но я отчётливо слышу, как он гудит, даже сейчас... Словно это шумит какая-то адская машина, работает своими лопастями, крутит ими, подбирается ко мне всё ближе... У меня глюки? Или просто последствия реабилитации, и я схожу с ума?
Сейчас приходила мать, привела с собой доктора. Того самого, из госпиталя, его я видел в своих кошмарах. Закономерно, ведь это Он и его команда, в состав которой вошла и моя мамаша, истязали меня всё это время, не дали спокойно сдохнуть... Долго меняли бинты, болтали про какую-то мазь. Мне нужны антибиотики, а этот хрен говорит про другое, совершенно другое. Урод сраный!
Когда они ушли, мне захотелось свернуть им шеи.
Я разбил кулаком стекло шкафа. Прибежала мать со своим докторишкой, который с поразительной быстротой ввёл мне что-то, и я отрубился прямо на полу. Проснулся перевязанный, в койке, жутко захотел есть. Мать была тут, как тут.
6 ноября
Суки... но эти суки знают своё дело. Мать и её приятели были правы: я сорвал жалюзи с окна, и солнечный свет ослепил меня. И если бы просто ослепил, но я кожей почувствовал, как горю, поджариваюсь, словно кусок мяса... Господи, я готов поклясться, что мои бинты загорелись от солнца. Это было ужасно, отвратительно. Я больше не выйду на этот грёбанный свет...
Я вспомнил тот день в офисе.
Я – бухой, злой – поджёг что-то, может, шторы, может, одежду; всё это вспыхнуло за несколько секунд, я потерял ориентир, не смог найти дверь и упал прямо там, в круге из огня. Точно вспоминаю, как я засмеялся. Истерика длилась до тех пор, пока я не увидел, как пузырится моя кожа, а пламя скачет по телу, и одежда плавится на мне...
Затем последовала только боль... Боль . БОЛЬ ! Она не даёт мне думать, спать, я не могу сосредоточиться...
Боже, да что я такого сделал?!
7 ноября
Эта тварь не даёт мне мои записи! Говорит, что даже ноутбук с наушниками мне не положен. Что за бред?!
Мне нужна моя музыка! Мои песни, моя музыка...
Лучше умереть, чем не иметь возможности творить!
9 ноября
Наплевать на то, что я сижу здесь без музыки. По крайней мере, у меня есть бумага и ручка. Вчера я не мог уснуть, в голову лезли всякие жуткие мысли... Попутно настрочил что-то на бинтах, шипя от боли, зато теперь списываю сюда...
Как жаль, что мне не дают гитару... Знаю, мне было бы больно просто держать её в руках, но я скучаю по этому ощущению струн под моими пальцами, музыки, льющейся прямо в момент озарения...
Я так скучаю, чёрт подери...
10 ноября
Наконец-то вернул свой мобильный. Мамаша даёт его всего на час в день, но этого достаточно. Ребята из группы молчат, выступлений тоже нет. Надеюсь, они ещё позвонят.
Не могу дозвониться Энни. Гудки меня убивают. Это хуже, чем физическая боль. Где она пропадает? Почему не звонит, не пишет? Она знает, где я, и не звонит...
Моя почта пуста.
Или для всех я – сгоревший труп? Вы забыли меня?!
15 ноября
Твари! Мрази! Я ненавижу вас всех... ненавижу всех... ненавижу!
Энни, ты – сука! Шлюха долбанная...
Я один. Всё время один. Даже мамаша стала реже заходить.
На фан-сайте поклонники пишут пожелания, чтобы я вернулся. Самовлюблённые мудаки. Им плевать. Всем теперь плевать.
Всё ещё неудобно спать и ходить. Бинты и одежда приносят ещё больше боли... Я должен начать молиться? Пора поверить в Бога, да? Этого от меня ждут – раскаяния? Я должен был сгореть в адском пламени за свои грехи, но возродиться и жить, как ходячий труп.
Я не вижу своего тату, набитого когда-то на правом запястье...
17 ноября
Мать улеглась спать, а я еле-еле поднялся с койки, подошёл к шкафу, сдёрнул простынь. Стал медленно раздеваться, стоя прямо перед новёхоньким стеклом. Рубашка, штаны, повязки... Господи, больно было даже снимать всё это!
Потом я увидел себя. Шея, плечи, руки, живот и ноги... Всё это в ожогах, шрамах, словно кто-то старательно выжигал на мне кривые узоры, вырывал из меня плоть... О лице и думать не хочу. По крайней мере, нос цел, и я избавлен от участи Призрака Оперы. Как снисходительно. Но мой талант не настолько велик, как его.
Я ничего безобразнее в своей жизни не видел. Удивительно, как меня не вырвало от собственного вида. Я похож на разлагающийся труп, живой труп. Только бы Энни не узнала.
За всё время реабилитации я и не почувствовал отсутствия у себя чего-либо. Однако, левое ухо как-будто расплавилось, его почти не заметно, хотя слышу я нормально. Отвратительно. Странным образом тазовая часть тела не пострадала. Иронично, да. Мой член цел, в отличие от меня самого.
Я смотрел на себя и думал, кто теперь меня захочет? Мою задницу и мой член теперь не увидит ни одна женщина. Энни? Боже, не дай ей меня увидеть таким... Я лучше сам себя убью.
Пока пишу, я смотрю на свои чёрные пальцы, огрубевшую кожу рук, покрасневшую и распухшую, и думаю, что мне теперь делать. Моим единственным другом теперь навсегда останется боль? Больше не будет толпы, кричащей моё имя, моей музыки на дисках... не будет Энни и её нежных объятий по ночам. И я в который раз спрашиваю себя: за что?
Глава 3
Сидя на скамейке на вершине холма Брэндон Хилл, Дэни докуривала сигарету и смотрела на район города, открытый перед ней в своём естестве: грязный, мрачный, разрисованный тусклыми граффити.
Утро выдалось спокойным, хоть и холодным, но девушка решила прогуляться, чтобы немного развеяться. Две недели она подрабатывала в одном местном маленьком кафе, получала гроши и проклинала свою жизнь. Всё скатывалось к деньгам, которых не было, чтобы покрыть долги, которых было много. К тому же, сестра собиралась замуж, что само собой накладывало на Дэни ответственность за мероприятие, которое она не считала настолько важным.
Завибрировал мобильник, Дэни не узнала номер, но вызов приняла.
– Слушаю.
– Дэни, это ты ?
– Кто спрашивает?
– Это мисс Филч...
Девушка тут же напряглась и сосредоточилась.
– Прости за столь ранний звонок.
– Скорее, поздний, – пробубнила она обижено.
– Сейчас я уже не знаю, к кому обратиться. Ситуация вышла из под контроля. Не могла бы ты подойти сегодня, сейчас? Кстати, я заплачу, если первый день тебя не устроит и ты захочешь уйти.
В голосе женщины слышалось отчаяние, у Дэни вдруг возникло ощущение, что дамочка действительно нуждается в помощи. Между прочим, помощь нужна была и ей самой. Материальная.
– Хорошо. Я приду. – Она уже вскочила с места и быстрым шагом направилась в сторону нужной улицы.
– Спасибо. Ключ от входа в кухню под ковриком, у двери. И, да, Дэни... Пожалуйста, никаких сигарет и огня.
***
Она пришла к дому после девяти утра, предусмотрительно сунув пачку сигарет и зажигалку в цветочный горшок, стоявший возле входной двери. Тяжко вздохнув, девушка откинула с головы капюшон и постучала. Ответа не последовало, ни через минуту, ни через две. Только тогда Дэни вспомнила про вход со двора. Взяла под ковриком со стёртой надписью «добро пожаловать» ключ, обошла дом с правой стороны, с трудом протиснулась в калитку, которая почти не поддавалась и не открывалась. Задний двор был таким же безликим, как это серое утро. Жёлтая трава газона в перемешку с грязью, какой-то деревянный хлам по углам у забора, старая, развалившаяся мебель – вот, пожалуй, и всё.
Открыв неприметную дверь ключом, Дэни вошла в просторную кухню, утопающую во мраке, огляделась и, наконец, выдохнула. Всё, её первый рабочий день начался, надо собраться.
Сняла куртку, ботинки, на цыпочках перебежала коридор и оставила одежду и маленький рюкзак у входной двери. Со второго этажа послышался какой-то шум, затем прозвучал хриплый, мужской голос:
– Вернулась?! Оставь меня в покое!
А вот и больной с утречка пораньше дал о себе знать. Дэни растормошила волосы ладонью, поправила мешковатый свитер и побежала по лестнице наверх. Только дверь в «палату» была приоткрыта, поэтому она сразу направилась туда. Её взору предстала всё та же комната с койкой, аппаратурой, шкафом и... опрокинутая на пол тележка, пара пластиковых тарелок с кашей и разлитый сок.
– Что. За. Срач?!
Дэни оглядела всю эту кучу, затем подняла глаза на парня, сидящего на краю койки и полуобернувшегося к ней. Лица она не видела – только сутулую спину, широкие, жилистые плечи и капюшон медицинского халата.
Девушка подняла с пола стакан, покрутила в руке, подошла к больному и встала перед ним, уперев руки в бока.
– Это ты натворил?
– Допустим. – Пробубнил он, не поднимая головы. – Ты вообще кто?
– Конь в пальто, блин!
Она скользнула взглядом по его худощавой фигуре, посмотрела на перебинтованные ноги и хмыкнула. Вернулась к бардаку, подняла тележку и стала подбирать тарелки с остатками еды.
– Ещё одна смелая? – вновь послышался хриплый голос над ней. – Тебя мамаша прислала? Сколько она тебе обещала?
Дэни молчала, пока прибиралась, игнорируя тяжёлые шаги позади. Она чувствовала, как он рассматривает её за спиной, и, как оказалось, ощущение это было неприятным. Не каждый день живая мумия с жутким голосом стоит и смотрит на тебя.
– Ты не похожа на тех куриц, которые раньше приходили. Так сколько она тебе обещала за унижения?
– Нет, не похожа, – Дэни выпрямилась и откинула со лба прядь волос. – И, да, обещала четыре сотни в день. Ещё вопросы есть?
– Да, есть один.
Он вскинул руки, чтобы снять капюшон, что и сделал. Даже при тусклом свете лампы Дэни прекрасно могла его разглядеть, он стоял всего в паре шагов от неё. Парень был всего на пол головы выше неё, и всё же казался намного внушительнее. Дэни увидела его обожжённое лицо и замерла: тёмные, кривые пятна покрывали его голый череп, левую щёку, шею, ожоги тянулись под ворот халата, под белые бинты. Голубые глаза просто пылали, а потемневшие, почти бесформенные губы были плотно сжаты.
Вот как он отталкивал их. Или пугал, или что он там делал, неважно. Дэни тут же поняла ситуацию. Она поняла отчаяние мисс Филч и её быстрый побег из дома с утра. Её сынок не давал сиделкам шанса и, видимо, пытался одним своим видом довести их до белого каления. То же самое он решил проделать и с ней самой, но Дэни знала себе цену. А ещё она знала, сколько заработает, если поставит эту наглую, «жареную» рожу на место.
Прозрачные глаза всё ещё следили за ней, однако, внешне девушка ничего не показала. Она заглянула Филчу в лицо, прищурилась и вдруг захихикала, что на минуточку его явно обескуражило.
– Прости, я просто никогда раньше не видела парня без бровей. Ты похож на альбиноса.
Голубые глаза сузились, когда она постаралась скрыть очередной смешок. Его трюк с первым впечатлением не сработал, парень немного растерялся; нахмурился, снова спрятался под широкий капюшон и как можно сильнее натянул его на лицо.
– А больше тебя ничего не волнует? – глухо спросил он, возвращаясь в койку.
– А больше я ничего не увидела.
Пока он неуклюже укладывался на правый бок, не прекращая бормотать что-то себе под нос, она разглядывала его, попутно собирая тележку. Его ожоги и шрамы не впечатлили её настолько, чтобы с визгами и криками убежать отсюда, хотя парень надеялся на это, несомненно. Его матери с ним ох как нелегко.
– Хоть имя своё скажи.
– Так ты не знаешь? – он откинулся на поднятую спинку койки и оперся левой рукой о жёсткий матрас. – Удивительно! Пришла на работу, не имея понятия о том, кто твой подопечный.
– А ты что, такая важная птица, что я должна тебя знать?
– Может быть, в твоём районе обо мне не слышали, но это не значит, что я совсем безызвестный.
– Мои поздравления! – саркастично воскликнула она. – Ну так имя есть, или мне самой его придумать?
– Ричард, – неохотно ответил он. – От тебя несёт дешёвыми сигаретами.
– Да, Шерлок, я в курсе.
Она вышла из комнаты, подталкивая перед собой тележку, которую пришлось спускать по лестнице, благо, тележка оказалась не такой тяжёлой, чтобы донести её до кухни. Дэни выбросила испорченный завтрак в мусорное ведро, открыла холодильник и проверила его содержимое: горы разных консерв, запечатанных боксов с готовыми обедами и ужином, дорогая питьевая вода и фрукты. Дэни с утра ничего не ела, но сейчас решила отложить это дело до обеда.
Несколько минут она изучала кухонные шкафчики, нашла сухие завтраки, ещё воду и целые коробки с дорогими лекарствами. Какое-то время она просто сидела за круглым столом и глядела в одну точку, не замечая ничего. В конце концов, тишина ей надоела, Дэни вышла в холл и вдруг заметила открытый конверт, лежащий на тумбе. Прочтя на нём своё имя, девушка достала распечатанный список заданий, оглавляемый «инструкцией».
– Завтрак, ванна, массаж... сон? Ё-маё, и это всё? Вот же халява пришла!
– Не обольщайся.
Дэни подпрыгнула на месте, услышав этот голос за спиной, даже сжала в руке инструкцию, затем обернулась. Филч стоял теперь перед ней, горящим взглядом глядя на неё из под капюшона. Что ж, мумия с дикими глазами маньяка сумела её застукать.
– До усрачки меня напугал! – прошипела она. – Не делай так больше, понял?
Он хмыкнул, повернулся и направился на кухню. Только сейчас Дэни поняла, что он смог бесшумно спуститься на первый этаж и подкрасться к ней. Девушка последовала за ним, а увидев, как парень берёт с полки сухой завтрак, подскочила и выхватила из его рук коробку.
– Ты обалдел? Никакой твёрдой пищи, усёк? Что у нас там по инструкции? Так...
Она пробежала глазами по распечатке, покачала головой и сунула бумагу в карман джинс.
– Значит, пьёшь антибиотики и специальные коктейли. Сейчас состряпаем.
Пока Дэни возилась с напитком, Филч проковылял к столу. Боковым зрением Дэни заметила, как медленно и осторожно ходит парень, а уж садится и вовсе, как семидесятилетний старичок.
