Текст книги "Обнаженная тьма"
Автор книги: Елена Арсеньева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Он уже открыл было рот, чтобы выложить все это Петьке, но вспомнил Супера – и не смог. Только спросил угрюмо:
– Как же тебя бабушка без обеда отпустила?
– Сам не знаю, – пожал плечами Петька. – Я говорю: не хочу есть, пойду погуляю. Она говорит: ну и хорошо, иди, деточка. Даже странно, правда?
С точки зрения Гелия, в этом не было ничего странного: Елизавета Петровна хотела закончить уборку и хоть немного прийти в себя, сейчас она могла только радоваться отсутствию внука. Неужели придется опять принимать огонь на себя?
– А ты куда? – забегая по своей привычке вперед и заглядывая в глаза, спросил Петька. – Пошли поиграем на компьютерах?
Гелий ненавидел компьютерные игры, и Петьке это было отлично известно. Он уже ожидал привычной отповеди об искривлении мозговых извилин у любителей всяких «Думов», «Квейков» и «Блудов», но сегодня Гелий оказался на диво кроток:
– Конечно, топай. Деньги у тебя есть? Могу подкинуть. А мне, извини, надо в район съездить, Эльдару помочь.
– В морге?! – расширил глаза Петька. – И чего делать? Трупы потрошить?
Он даже не представлял, в какую десятку попал, этот малец!
– Успокойся, – сухо сказал Гелий. – Всего лишь траву скосить. Эльдар говорит, заросло все крапивой, не пройти.
– А он сам не может?
– Конечно, нет. Ему нельзя делать резких движений – из-за руки.
– А его санитары?
– Ну ты что, они еще зарежут кого-нибудь косами. Эльдар мне рассказывал: искал что-то на днях в ящике своего письменного стола, вдруг натыкается на пачку фотографий: все мертвецы сидят с картами в руках, попарно, а рядом с ними пьянствуют санитары. Это они так развлекались, представляешь? Там такие оболтусы – вроде Демы.
И прикусил язык. Черт, вот же черт, ну как сорвалось с языка это имя?
– Ой, Дема! – вдруг прыснул Петька. – Ты знаешь, что позавчера было?
– Нет, я на целый день уезжал в Москву, в библиотеку, и зашел там к ребятам, мы раньше в одной школе учились.
– Ну точно, тебя не было, – кивнул Петька. – Тогда слушай! Мне бабуля говорит: пойди погуляй с Супером на озеро, а то что он у нас целыми днями по цепи бегает, как кот ученый у Лукоморья. Ну, мы пошли. Идем мимо бывшего лагеря, а там Дема со своим бомжатником в футбол играет.
– В футбол?!
– А что такого? Всякие там депутаты и мэрия играют, я сам по телевизору видел, а чем Дема хуже? – хихикнул Петька. – И, главное, такой классный мяч у них, новенький, оранжевый, как апельсин. Я даже засмотрелся. И вдруг они все как побегут от мяча, как бросятся врассыпную! Смотрю: Супер вышел на поле и повел мяч в ворота противника. У меня был когда-то такой же мяч, мы с Супером тоже играли в футбол, да потом кто-то мячик свистнул, ну, он небось и решил, что это мой. Я кричу: фу, Супер, фу! А он ни в какую, играет, резвится. И тут Дема выскакивает из своего балагана, а в руках у него – пистолет. Тоже, наверно, стырил где-то. Я как заорал! Супер, будто что-то понял, схватил зубами мяч и плюх в озеро! Дема выстрелил, но пистолет, наверное, не был заряжен, поэтому раздался только щелчок – и все. А Супер давай носиться в воде с мячом – прямо как дельфин. И, наверное, прокусил, потому что, когда он начал топить мяч лапами, тот довольно скоро потонул. Супер вылез, Дема к нему, но Супер ка-ак отряхнулся, ка-ак рявкнул! Дема так и рухнул. А бомжи давай ржать: пьяные ведь все. Дема аж трясется: убью, говорит, тебя и твою собаку. И вид у него был просто бешеный, я даже малость струхнул. Ну, мы с Супером ушли, конечно. А сейчас я подумал: наверное, даже хорошо, что тот дядька забрал Супера на неделю, Дема остынет, потому что он очень злой был. Мы с бабушкой ведь вчера на всю ночь в Москву уезжали, у родителей пересмена была, и я жутко переживал: а вдруг, думаю, Дема на Супера нападет? Хотя он же трус, правда, он не осмелится?
Гелий молча кивнул.
Так вот оно что… Так вот почему Дема сделал это! Из-за такой ерунды, как утопленный мяч!
Нет, не только. Установив моральный террор в поселке, он не мог перенести, что есть люди, которые его не боятся. Супер был гарантией безопасности Ховриных, за ним хозяева чувствовали себя, как за каменной стеной. Дема разрушил эту стену… как, с чьей помощью? Да неважно! Он отомстил – ужасно, отвратительно. И будет теперь ухмыляться в глаза Петьке, Елизавете Петровне – ехидно, со значением, зная, что отомстил им, однако ему за убийство Супера ничего не будет: не пойман – не вор! Ему ничто не грозит, этому сукину сыну, этому…
– Пацаны, пацаны! – послышался чей-то голос, и Гелий с Петькой обернулись.
Невдалеке стоял Дема.
Что за штука? За разговором ребята и не заметили, как вместо дороги к станции свернули на тропинку, ведущую к бывшему пионерлагерю, и попали на Демину территорию.
– Пошли быстрее, – угрюмо сказал Гелий, отворачиваясь, потому что не в силах был видеть эту морщинистую, угреватую физиономию старого подонка, его длинные, вьющиеся засаленными кольцами волосы, идиотскую бороденку.
«Если он что-то мне скажет, какую-то гадость про морг и Эльдара, я не сдержусь! Дам ему в зубы!» – подумал Гелий, страстно желая, чтоб Дема развязал свой поганый язык. Но Дема его вроде бы даже и не замечал: все его внимание было обращено к Петьке.
– Эй, ты, – с ухмылкой, в растяжечку, сказал он. – Не хочешь в футбол погонять? У меня новый мячик вразмен того, что твой кобель утопил. Иди, погляди.
Выражение лица у Петьки было однозначное: «Да пошел ты вместе со своим мячом!» Однако он был воспитанный мальчик и сдержанно ответил:
– Как-нибудь в другой раз.
– Другого раза может и не быть! – паясничая, выкрикнул Дема. – Как бы мячик того… не сгнил! – И, отскочив на шаг, он сильным пинком послал Гелию и Петьке что-то, доселе лежавшее в высокой траве.
Нечто серое взлетело в воздух и шлепнулось прямо к ногам ребят. Они опустили глаза и разом вскрикнули.
На песке лежала оскаленная голова Супера.
* * *
Фамилию врача Александра узнала очень просто. Позвонила на районную подстанцию «Скорой» и спросила у дежурной, какая бригада работала 13 ноября.
– Рутковский работал, Сычов – это фельдшер, а из водителей – Монахин, – с готовностью ответил милый женский голос.
Александра даже растерялась от такой откровенности. Она-то ожидала, что ее начнут с пристрастием допрашивать, зачем, по заданию какой империалистической разведки она добывает эти секретные сведения. Приготовила историю, мол, кто-то из бригады на вызове забыл кошелек, надо вернуть, как полагается приличным людям. Мог, конечно, последовать вопрос, какого лешего приличные люди ждали чуть не две недели, прежде чем решились вернуть чужое имущество, однако милый голос на том конце телефонного провода такого вопроса не задал: более того, охотно сообщил, что Рутковский дежурит и сегодня, только позвать его к телефону нет возможности – он сейчас на вызове. Но скоро вернется, так что звоните, девушка.
Александра задумчиво поглядела на часы, которые уже прижились на ее запястье, – можно сказать, сроднились с ним. Звонить еще раз смысла нет, это не телефонный разговор. Надо сходить на подстанцию и поговорить с этим Рутковским лично. Благо, у нее есть время до начала приема: в Высокове выдался какой-то на редкость здоровый день! Жаль, что Сычов сегодня не работает, но ничего, с ним она встретится в другой раз.
Вышла из дому и привычно оглядела двор. Пусто. Никакой большой черной машины нет… путь свободен, никто не собирается снова набрасываться на Александру и похищать ее – саму по себе или вместо кого-то другого.
Она вздохнула, но этот вздох отнюдь не был вздохом облегчения. Ну с чего, с чего она взяла, что Ростислав когда-нибудь снова появится в ее жизни? Подумаешь, подвез девушку за бесплатно, подумаешь, утешал ее, когда она плакала, подумаешь, приобнимал и даже как бы целовал в висок! Бывают такие добрые люди, особенно когда эта доброта ни к чему не обязывает. Когда слезы Александры несколько затянулись, Ростислав сразу стушевался, больше не лез с утешениями, около дома простился с ней очень сдержанно и исчез, даже не сделав попытки назначить новую встречу или хотя бы спросить телефончик. А может быть, он просто разглядел Александру и понял, что мачеха, назвавшая свою падчерицу уродиной, по большому счету, все-таки права…
Александра даже не ожидала, что при этой мысли ее поразит такая тоска. Неужели по этому Ростиславу, которого она даже и не разглядела толком? Что-то такое высокое, светлоглазое, взлохмаченное. Автомобиль у него, конечно, роскошный, да ведь не в автомобиле дело, а в том странном ощущении теплоты и покоя, которое испытывала Александра в его присутствии.
Господи, как же пуста, холодна и одинока стала ее жизнь, особенно теперь, после смерти сестры! Раньше Карина своими многочисленными проблемами заполняла те промежутки свободного времени, которые все же выпадали иногда у Александры. В это время она могла бы сожалеть о своей пустой и унылой жизни, а вместо этого сопереживала сестре. Одно или два платья доверят ей демонстрировать на очередном показе, а если только одно, то почему Ане достанутся два, неужели только потому, что она худее Карины, господи, эти проблемы с весом преследуют ее что на помосте, что на подиуме! Девочка из их школы моделей выходит замуж, и жених запрещает ей заниматься модельным бизнесом, а у нее большое будущее. Вот будет дура, если пожертвует карьерой ради мужчины, а может быть, она совсем даже не дура, может быть, любовь все-таки главнее карьеры? Другая подружка бросила своего парня – он тоже был моделью – и связалась с каким-то «новым русским», натурально пальцы веером, ужас какой-то. Ее мальчик то ли запил, то ли начал колоться – завил, словом, горе веревочкой, да и его бывшая возлюбленная страдает, ведь с ее новым хахалем вообще не о чем говорить, он только и знает, что таскает ее по кабакам, похваляясь перед братками, какую классную ляльку заимел. А ведь с тем парнишкой у нее была така-ая любовь, что все завидовали, и не дура ли она, что променяла великую страсть на деньги?..
Да, Карина в последнее время все чаще и чаще говорила о любви, глаза ее при этом нежно мерцали, и Александра смутно чувствовала, что речи эти вовсе не абстрактны, что у Карины кто-то появился, – и дай бог, конечно, не всем же вековать вековухами, как Александре! Потом сестра вдруг погрустнела, Александра решила, что Карина поссорилась с ним, а то, господи помилуй, может быть, он оказался женат. Карина не посвящала старшую сестру в подробности своего романа, очевидно – и совершенно справедливо! – полагая, что та в делах сердечных не советчица. И теперь уже Александра никогда, ни от кого не узнает, как там обстояли дела на самом деле, кто был тот человек, страдал ли он, узнав о смерти Карины, а может, не знает об этом до сих пор…
Александра села на «двойку», но даже толкотня в трамвае не развеяла ее печальных мыслей. Теперь нет Карины, и заполнить пустоты своей жизни ей решительно нечем. Работой? Но она и так столько работает, что порою ее просто тошнит. Ходить вечерами по театрам? Но в оперном все уже пересмотрено и переслушано, не настолько она любит балет и оперу, чтоб ходить на спектакли по второму разу, а в драматическом ей скучно. Друзей нет. С семьей, вернее, ее остатками отношения непоправимо испорчены. «Хоть иди да топися в Завитую!» – как восклицала бабушка, детство которой прошло на какой-то речке, называвшейся Завитая. Эта речка в памяти Александры стала почти мифологическим понятием. Нет, правда! Хоть иди да… Наверное, зря Александра так категорично рассталась с Костей. Все-таки нельзя требовать от человека больше того, что он может дать. Не позвонить ли ему вечером? Позвонить – дело нехитрое, но… «об чем говорить»? А если трубку возьмет его мамаша, это вообще караул!
– Остановка «Семашко»! – возвестил водитель, и задумавшаяся Александра еле успела протолкаться к дверям и выскочить из трамвая.
Впереди, около старинного облупленного каменного забора районной «Скорой» маячил красный крест, а под крестом стояла небольшая толпа народу.
«Авария, что ли? – заторопилась Александра. – Удачно выбрано место!»
Однако это была не авария, а похороны. Гроб как раз выносили из здания подстанции, оскальзываясь на косом крылечке, загружали в автобус.
Опять похороны! Что-то они становятся привычным событием в жизни!
Александра скользнула взглядом по лицам вышедших проводить покойника и отметила, что никто не плачет по нему и вообще как-то не чувствуется особой печали. Народ рассасывался довольно быстро, и только небольшая толстенькая бабулька в застиранном халате, наверное, санитарка, истово крестилась вслед гробу:
– Царство небесное, царство небесное!
– Пошли в дом, баба Катя, – приобнял ее за плечо высокий парень лет тридцати. Снежок красиво серебрился на его рыжеватых волосах. – Простудишься.
– Рано еще, Владька, – стряхнула его руку санитарка. – Постоим, пока катафалк отъедет. Надо ж беднягу хоть кому-то проводить.
– Да, правда что бедняга – ни одного родственника у человека нет, – остановилась рядом с ними тоненькая девушка в шубке, наброшенной на халат, и Александра узнала по голосу словоохотливую дежурную. – А кому, интересно, теперь его машина достанется? И квартира? А, Влад?
– Да уж не нам с тобой, Светик, – рука Влада перелетела на более молодое плечо, и Александра чистоплотно поджала губы, заметив, как охотно прильнула к нему девушка.
Нет, это просто… это ужас, что с ней творится! Первый признак старой девы – нетерпимость к чужой красоте, молодости, а уж сексуальность во всех ее проявлениях старые девы ненавидят, как монашенки дьявола! А вот интересно, если бы у Александры хоть раз с кем-нибудь (скажем, с Костей) произошло это самое, она с таким же отвращением воспринимала бы даже намек на интим между другими людьми? Ответить на интересный вопрос можно только эмпирическим путем… и не пора ли ответить на него, наконец?!
Позорница, о чем она думает?! Пришла как бы расследовать смерть сестры, угодила на похороны, а мысли-то…
– Но ты не переживай! – долетел до нее веселый голос Влада. – Обязательно найдутся какие-нибудь наследники. Такого просто не может быть, чтоб у человека не было никаких родственников. Вот возьмем хотя бы мою бывшую невесту…
– Как это – бывшую? – в один голос спросили Светик и баба Катя, от удивления замершая с воздетой в крестном знамении рукой. – Когда же она успела стать бывшей?
– Позавчера, – ответил Влад, безмятежно улыбаясь, однако в его голосе явственно звучало уныние.
– Поссорились, да? – ахнула Светик, и Александра снова поджала губы: эта хорошенькая девушка совершенно не умела скрывать свои чувства, постыдилась бы так откровенно радоваться!
Наверное, баба Катя тоже заметила это и укоризненно произнесла:
– Ничего, помиритесь. Милые бранятся – только тешатся!
– Ну, не скажите! – покачал головой Влад, зябко кутаясь в куртку. – Однако, «если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло»!
– Как – к другому? – снова ахнули в один голос женщины. – Да неужто она тебе изменила?!
– Вот именно. И до чего же вульгарно! Натурально как в анекдоте: приходит муж домой, а у жены в постели…
– В постели?!
– В постели. В данном конкретном случае дело было так: приходит жених к невесте не вовремя, не предупредив о своем приходе, она открывает не сразу, а когда все же открывает, то вид у нее изрядно сконфуженный. Ой, говорит, я не слышала звонка, мы так заговорились с Бориской… С каким еще Бориской?! А это мой двоюродный брат, говорит невеста, пряча глазки. А жених отчетливо помнит, что при знакомстве она рассказывала, что родни у нее никакой нет, кроме папы с мамой, которые живут в другом городе. Ни братьев, ни сестер, ни родных, ни двоюродных!
– Может, забыла? – робко подсказала Светик.
Влад коротко хохотнул.
– Нет, а чего ты смеешься? – обиделась Светлана. – Вот в «Санта-Барбаре» у Си-Си и Софии знаешь, сколько было внебрачных детей, о которых они все время забывали? У Мэйсона и Иден все время появлялись какие-то сводные братья и сестры, совершенно неожиданно!
– Вспомнила! – вдруг рассердилась баба Катя. – Да твою «Санта-Барбару» уже сто лет не показывают. «Мой нежный ангел» – вот это фильм! Там никаких внебрачных, никаких двоюродных.
– Да уж, Светик, – печально кивнул Влад. – С Си-Си Кэпвелом тут номер не проходит. Хотя бы потому, что «двоюродным братом» оказался молодой человек с внешностью сексуального маньяка, а у невесты под халатиком, как очень быстро разглядел жених, не было ни единой ниточки. Так что, милые мои дамы…
Александра покачала головой. Это ж надо! Не только у нее, оказывается, не задалась личная жизнь!
– Ничего, Владька! – утешила баба Катя. – Другую найдешь!
– Да где ее найдешь? – хохотнул он – довольно, впрочем, уныло. – Может, другой подходящей и вовсе нет…
Светик отвернулась, краснея…
Александра глядела на Влада с тем же сочувствием, что и другие женщины, недоумевая при этом: почему этот высокий, видный, красивый, можно сказать, парень так откровенно говорит о своей неудаче? Обычно мужчины молчат о таких вещах, чтобы пощадить уязвленную гордость: на его месте другой, наоборот, начал бы врать, что невеста обожает его по-прежнему, но сама ему надоела. А этот Влад…
И вдруг она поняла, почему. Именно от уязвленной гордости. От чрезмерной гордыни! Он как бы показывает другим: «Если я так легко об этом говорю, если не стыжусь, что оказался в дураках, значит, это меня вовсе не волнует. Да плевать я хотел на эту невесту вместе с ее двоюродным братом!»
«Ну и дура же эта его невеста, – неожиданно подумала Александра. – Такого парня променять на какого-то сексуального маньяка!»
Ох, боже ты мой! Уж не вслух ли она это брякнула? Иначе почему Влад вдруг обернулся и уставился на стоявшую рядом незнакомку, которая с неприличным любопытством прислушивалась к разговору? Или он прочел ее мысли?
Надо что-то такое сказать, сделать что-то.
– Извините, вы не скажете, где мне найти… где найти…
Александра запнулась. Фамилия врача, дежурившего в тот день по «Скорой», напрочь вылетела из памяти. Хорошо, хоть фамилию фельдшера помнит!
– Не скажете, где мне найти фельдшера Сычова?
При этих словах Светик и баба Катя резко развернулись к Александре, причем одна громко ахнула, а другая перекрестилась.
Влад вскинул брови, неожиданно черные при его рыжеватых волосах:
– Сычо-ова?.. Вообще-то это довольно сложно будет. А вы ему, извините, кто? Знакомая? Родственница?
Александра с независимым видом выдала заранее приготовленную ложь:
– Я – участковый врач. Недавно Сычов обращался в поликлинику по поводу… по поводу одного заболевания, однако лечение до конца не довел, а дома я его застать не могу. Меня очень беспокоит его состояние, вот я и пришла к нему на работу. Ведь он здесь работает, насколько мне известно?
– С ума сойти! – пробормотал Влад, с ног до головы озирая Александру своими приветливыми светлыми глазами.
От этого взгляда у нее почему-то возникло ощущение, будто под пальто у нее, как у той невесты – под халатиком, вдруг не стало никакой одежды, ни юбки со свитером, ни белья, даже колготок нет, и что Владу об этом прекрасно известно. Удивительнее всего, что Александре при этом ничуть не сделалось стыдно или противно, а, наоборот, как-то жарко-весело.
– С ума сойти! Это ж надо, какая еще встречается среди нашего брата, медработника, профессиональная самоотверженность! К сожалению, с глубоким прискорбием вынужден сообщить вам, что вы опоздали. Этому пациенту ваша помощь уже больше не понадобится.
И он многозначительно повел глазами в сторону катафалка, который как раз в эту минуту, выпустив клуб бензиновой гари, выехал в ворота.
– Господи! – вскрикнула Александра, тоже торопливо крестясь. – Он что же, умер?! Неужели…
Слава богу, хватило ума остановиться и не договорить: «Неужели эта выдуманная болезнь была на самом деле и оказалась смертельной?!»
– Успокойтесь, – ласково сказал Влад, словно опять прочел ее мысли. – Никакая хворь не смогла бы свести в могилу нашего Феденьку, так что вашей вины тут нет. Скажу вам по секрету – тут чистый криминал. Проще говоря, убили вашего пациента.
– Зарезали! – страшным, свистящим шепотом, слышным небось и на другой стороне улицы, сообщила баба Катя. – В его же собственном подъезде! Зарезали и запихали между дверьми, так он всю ночь там и просидел, скрючившись, а какие соседи видели, те и внимания не обращали, думали, бомж спит. Ты поглянь, дочка! Второго санитара у нас за четыре месяца зарезали!
– Удивляюсь я людям, – недовольно сказала Светик. – Сычов из нас из всех самый богатый был, у него и иномарка, и квартира аж трехкомнатная, хотя один жил. Его и рядом с обменными пунктами видели – вроде бы он валютой спекулировал. А убили в подъезде. Я бы еще поняла, если бы в квартиру ворвались, чтобы ограбить…
– Откуда ты знаешь, Светик, что у него при себе было? – таинственным голосом спросил Влад. – Может, пачка свежевыменянных баксов? Я слышал, милиция отрабатывает именно эту, валютную версию.
Он еще что-то говорил, но Александра не слушала.
Убит! Сычов убит! Один из тех, кто мог бы помочь ей разгадать тайну смерти Карины, – убит! Осталось двое… и вдруг она вспомнила фамилию врача и ляпнула, даже не дав себе труда подумать, что несет:
– А Рутковский тоже убит?
Теперь креститься принялась не только баба Катя, но и Светик. Да и Влад, такое впечатление, с трудом подавил желание осенить себя крестным знамением. Однако руку, уже воздетую ко лбу, опустил и вместо этого несколько принужденно пожал плечами:
– Вроде нет. Во всяком случае, мне кажется, что я вполне жив. А вы как думаете?
– Ох, – жалобно выдохнула Александра, с ужасом уставившись на него, – ох, простите, я…
– Светка! – дурным голосом заорала большая пламенно-рыжая женщина, высунувшаяся из дверей подстанции. – Сколько я могу тут на телефоне сидеть? Хватит болтать, иди работать!
Светка полетела к зданию. На крылечке она, однако, оглянулась и окинула Александру неприязненным взглядом. Баба Катя, всем видом выражая неодобрение, следовала за ней.
– Ничего, успокойтесь. Значит, долго жить буду, – сказал Влад, двумя пальцами снимая с пальто сконфуженной Александры откуда-то взявшуюся длинную белую нитку. – Смотрите, к вам кавалер пристал. Ишь, какой беленький! Блондин, стало быть. Или русый, к примеру.
Александра взглянула на него подозрительно, однако Влад с невинным видом наматывал ниточку на палец:
– А зовут нашего кавалера… А, Б, В… экий долговязый! Л, М, Н… зовут его на букву Р! У вас есть знакомые на букву Р?
Александра растерянно хлопнула глазами.
– Нет? – огорчился Влад. – Что ж, значит, наша ниточка врет? О, я знаю, что надо делать! Давайте познакомимся – и тогда у вас будет знакомый на Р. Моя фамилия Рутковский, зовут Владислав, но чаще – просто Влад, потому что я терпеть не могу, когда меня называют Славой. А вас как зовут?
– Александра, – пробормотала она, неловко касаясь его протянутой ладони и как-то странно волнуясь, когда прохладные пальцы осторожно сжали ее руку. – Меня зовут Александра Синцова.
– Ну вот, теперь у вас есть знакомый на букву Р, а у меня – знакомая на А, – кивнул Влад, продолжая держать ее за руку. – Так для чего я вам был нужен? Неужели вы и мой участковый врач, а не только Сычова, неужели и о моем здоровье беспокоитесь?
Александра поглядела в его смеющиеся глаза и невольно улыбнулась:
– Как вы поняли, что я вру?
– Да это просто было написано на вашем высоком красивом лбу, – сообщил Влад. – Большими печатными буквами. С такими ясными глазами лучше и не пытаться лукавить – пустое дело.
Александра глядела на него и моргала, как дурочка. Ого, сколько она о себе узнала нового и интересного! И лоб-то у нее высокий и красивый, и глаза ясные… До чего же приятный парень этот Влад Рутковский!
И вдруг она вспомнила, по какому поводу пришла к этому «приятному парню», и резко выдернула руку.
– Что случилось? – с тревогой спросил Влад. – Что с вами?
– Да так, ничего, – отвела глаза Александра. – Я вас и Сычова искала, собственно, вот по какому поводу… Вы 11 ноября дежурили, да?
– Очень может быть, – неуверенно сказал Влад. Нахмурился, вспоминая, и кивнул: – А ведь и верно. Дежурил! И что?
– Около десяти вечера вы подобрали на углу Студеной и Горького девушку в серебристом спортивном костюме, – с усилием выговорила Александра, пряча руки в карманы и стискивая кулаки, чтобы удержать слезы, которые, как всегда, были уже тут как тут, стоило только начать вспоминать Карину.
– Было такое, – опять кивнул Влад, вглядываясь в ее лицо. – Подобрали. Ее, кажется, звали Карина?
Александру словно ударило!
– Вы ее знали?!
– Нет. Откуда же? – пожал плечами Влад. – Но ее сразу узнал санитар в… в судебно-медицинской экспертизе. Это была подруга его девушки, он видел Карину на подиуме – вот и узнал ее. Извините, это что, сестра ваша?
Александра поглядела на него чуть ли не с ужасом.
– Да вы похожи очень, только и всего, – с досадой пояснил Влад. – Лоб, губы, нос – много общего. Я как вас увидел, сразу подумал: где мы встречались с этой красавицей? А оказывается, мы еще и не встречались. Ну, эту историческую ошибку надо непременно исправить.
«Да он просто болтун, дешевый трепач»!
Александра опустила голову, вдруг ощутив, как устала. Ну зачем она сюда пришла? Что может узнать?
– Извините, – торопливо сказал Влад. – Ради бога, простите! Я веду себя как последняя дешевка, но… Понимаете, я только сегодня утром, придя на дежурство, узнал про гибель Сычова, а мы ведь вместе работали и вообще… несмотря на некоторые свои странности, Федя был надежный, отличный парень, для меня его смерть – личная потеря. Ну и мы как начали между вызовами снимать стресс да поминать убиенного раба божия… Извините меня! Скажите, чем я могу вам помочь?
Каким-то образом его пальцы опять завладели рукой Александры. Она и хотела, но не смогла отнять ее.
– Да я ничего, – неловко пробормотала Александра. – Я только хотела спросить… В тот вечер, когда вы подобрали Карину, вы ничего не заметили странного?
– Ну, не считая того, что сама по себе ее смерть была нелепой и странной, – пожал плечами Влад. – А что я должен был заметить?
– Автомобиль, – подсказала Александра. – Большой черный автомобиль!
– Да я как-то не обращал внимания, – задумчиво сказал Влад. – Мне не до того было. Видите ли, мы с Сычовым еще пытались что-то сделать, как-то спасти ее, не хотелось верить, что такая молоденькая, такая красивая девушка вдруг, ни с того ни с сего, упала и умерла.
Александра вздрогнула, и Влад еще крепче стиснул ее пальцы.
– Погодите! – сказал он изумленно. – Вы спросили про машину. Вы что, думаете, ее машиной сбило?
– Да! Именно в это время там случайно оказалась одна моя знакомая, вернее, приятельница моей пациентки. Надежда Лаврентьевна ее зовут, Надежда Лаврентьевна Самохвалова. Она живет неподалеку от того места, где вы нашли Карину. Она меня вчера уверяла, что большой черный автомобиль…
– Стоп, – перебил Влад. – Она сама это видела, ваша Надежда Лаврентьевна Самохвалова? Сама видела, как автомобиль сбил Карину?!
– Ну да! – вгорячах выкрикнула Александра, но тут же мотнула головой: – Нет, если честно, она не видела. Она только слышала глухой такой звук, будто удар. Вернулась назад, к перекрестку, – и еще издалека увидела, что Карина лежит на дороге, а от нее мчится прочь этот…
– Большой черный автомобиль, – печально закончил Влад. – И что потом сделала эта старушка? Побежала звонить в милицию? Рядом с тру… – Он сердито оскалился. – Черт! Рядом с телом мы никаких старушек не видели.
– У нее аритмия страшнейшая, – чуть слышно прошелестела Александра, мгновенно ослабев при слове «труп», невзначай сорвавшемся у Влада с языка. – Я так поняла, от потрясения начался приступ, она стояла под стенкой дома, а в это время откуда ни возьмись – ваша «скорая». Карину подобрали и мгновенно увезли.
– Ну, теперь все ясно, – угрюмо кивнул Влад. – Жаль, жаль, черт возьми, что я не видел этот проклятущий автомобиль! Теперь все ясно.
– Что? Что ясно? Он все-таки сбил ее? Но тогда почему же в заключении о смерти сказано про инфаркт? – вскрикнула Александра.
– Потому что он ее не сбил! – Влад завладел и другой ее рукой, сжал крепко и сказал, с жалостью глядя в глаза: – Потому что он не сбил вашу сестру, понимаете? На теле не было никаких повреждений, кроме незначительной гематомы на голове, но это от удара при падении. Ни переломов, ни ран, ни ушибов. Она действительно погибла от внезапного сердечного приступа. Но, черт меня побери, этот приступ вполне мог быть спровоцирован испугом от внезапного появления автомобиля!
– И этот гад даже не остановился ей помочь! Господи, да я бы все отдала, чтобы вернуть Карину, ее родители буквально при смерти. А он… он даже не остановился!
– Возможно, просто не видел, – пожал плечами Влад.
– А звук удара?
– Он мог послышаться вашей старушке. Или автомобиль задел о бордюр. Ну мало ли что могло произойти! Одно я знаю совершенно определенно: ее никто не сбивал. Она упала сама. И если в заключении сказано, что она умерла от инфаркта, это очень похоже на правду. Риск внезапной смерти, знаете ли…
– Да, – ответила Александра тихо. – Ну, ладно. Значит, вы его не видели… Тогда в милицию мне идти не с чем. Они мне опять не поверят!
– Почему опять? – вскинул свои черные брови Влад. – Вы что, уже обращались с этим вопросом в милицию?
– Да нет, – неловко мотнула головой Александра, размышляя, как бы это половчее освободить свои руки. – Я по другому вопросу обращалась. Вернее, их вызвали… Ладно, глупости. А шофер? – вдруг вспомнила она. – Вдруг что-то видел шофер? Можно его увидеть?
– Хоть чуть-чуть бы пораньше, – с сожалением сказал Влад. – А сейчас он уехал на кладбище. Монахин у нас мужик могучий, его сняли с дежурства, чтобы гроб нести и все такое. Но я увижусь с ним на поминках Сычова и, если хотите, спрошу. А потом все сообщу вам.
– А как? – удивилась Александра.
– По телефону позвоню.
– Вы что, знаете мой телефон?
– Пока нет. Но вы мне его скажете.
– 30-39-17, – проговорила Александра, почему-то ужасно краснея. – А вы запомните?
– Постараюсь, – неуверенно сказал Влад. – Хотя память у меня на цифры отвратительная. Вдруг забуду? Дежурство, потом поминки, то да се – очень просто могу забыть! Поэтому давайте для страховки назначим встречу. Скажем, в восемь тридцать вечера… вы в каком районе живете?
– Около Средного рынка, – пробормотала Александра. – Недалеко от студии телевидения.
– Отлично! – сказал Влад. – Вот около входа в студию мы и встретимся в половине девятого.
– Влад! Владик! – раздался с крыльца капризный голосок, и Александра увидела Светика. – Вызов поступил! Верхние Печеры, дедуля, 75 лет, потерял сознание, возможно, инсульт! – И Светик сделала большие глаза, увидев, что Влад держит Александру за руки.
