Текст книги "Катынь. Ложь, ставшая историей"

Автор книги: Елена Прудникова

Соавторы: Иван Чигирин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

А это точно одна и та же могила?

Из отчёта доктора Бутца

«В преобладающем большинстве случаев огнестрельных повреждений они тут же проверялись путём… вскрытия черепа и записывались. Если по ходу этих исследований или вообще на трупе обнаруживались особые данные, то тут же производилось полное исследование трупа.

По окончании описанного хода исследования каждый труп в отдельности относился обратно на деревянных носилках для нового погребения».

Если читатель помнит, после того как ЧГК приняла решение о создании Специальной Комиссии, её члены тут же выехали в Смоленск. Прибыли они туда 18 января в 10.45 и уже в 11.50 всем составом отправились на место раскопок. Там к тому времени работали судмедэксперты, которым помогали 200 солдат сапёрного подразделения – раскопки начались ещё 14 января. Никакого дома, о котором писал д-р Бутц, в наличии не имелось, так что экспертизы проводили в палатках.

Состав советской комиссии был более представительным, чем немецкой. В неё входили:

– главный судебно-медицинский эксперт Наркомздрава СССР, директор Государственного научно-исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР В. И. Прозоровский;

– профессор судебной медицины 2-го Московского государственного медицинского института, доктор медицинских наук В. М. Смольянинов;

– профессор патологической анатомии, доктор медицинских наук Д. Н. Выропаев;

– старший научный сотрудник Танатологического отделения Государственного научно-исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР, доктор П. С. Семеновский;

– старший научный сотрудник судебно-химического отделения Государственного научно-исследовательского института судебной медицины Наркомдрава СССР, доцент М. Д. Швайкова.

Им помогали:

– главный судебно-медицинский эксперт Западного фронта, майор медицинской службы Никольский;

– судебно-медицинский эксперт Н… армии, капитан медицинской службы Бусоедов;

– начальник патологоанатомической лаборатории № 92, майор медицинской службы Субботин;

– майор медицинской службы Оглоблин;

– врач-специалист, старший лейтенант медицинской службы Садыков;

– старший лейтенант медицинской службы Пушкарева.

Надо полагать, Прозоровский всё же будет покруче Бутца – по положению уж точно выше. Ему не надо было отвлекаться и на научную работу – уж что-что, а возможности изучения массовых захоронений гитлеровская Германия советским врачам предоставила в огромном количестве. Никто бы не возражал, если бы немцы оставили на нашей территории поменьше братских могил. Вскрывали быстро, смотрели хорошо знакомые признаки – привычная рутинная работа.

Из акта судебно-медицинской экспертизы (промежуточного)

«Трупы польских военнопленных были погребены в общей могиле размером 60 х 60 х 3 метра и, кроме того, в отдельной могиле размером около 7 х 6 х 3,5 метра…»

Теперь мы знаем, что значит «похоронить по правилам» – сложить всех в одну огромную неглубокую яму вместо семи глубоких. А кто лежит в маленькой могиле? Те, что не поместились в большой? Или та сотня трупов, которые, как писал кто-то из немцев, осталась неисследованной? Или это была грубая наживка для последующих экспертов – вот они, нетронутые покойники, проверяйте!

Но главное было не это. По ходу работы обнаружилось нечто очень странное. К 20 января недоумение экспертов выплеснулось на заседании комиссии – как раз тогда, когда там допрашивали смоленского судмедэксперта Зубкова.

Из стенограммы заседания СК. 20 января 1944 г.:

« Потёмкин. Академика Бурденко специально интересует вопрос – замечали ли вы там, где были, вскрытые немцами трупы. И второе, третьего дня вы лично мне говорили, что ещё есть могилы и приблизительно указывали по ту или другую сторону дороги… Вы должны мне сказать, где эти могилы были и вообще куда делись вскрытые немцами трупы. До сих пор ни одного вскрытого немцами трупа нам не удалось обнаружить.

Толстой. Академик Бурденко высказывает предположение, что, может быть, есть могилы, которые ещё не вскрыты, куда они сваливали эти трупы…

Зубков. В тот момент я видел, что только раскрывались карманы одежды, других манипуляций с трупами я не наблюдал.

Потёмкин. Некоторые свидетели говорили, что где-то в стороне люди в белых халатах производили какие-то манипуляции с трупами. Вы этого не заметили?

Зубков. Людей в белых халатах я видел, но чтобы они производили вскрытие, исследование – я не наблюдал.

Потёмкин. Ни одного вскрытого трупа вы не видели?

Зубков. Нет…

Потёмкин. Хотя бы задний покров кожи, затылочная часть была повреждена.

Зубков. Этого я не наблюдал.

Потёмкин. Как же, по-вашему, немцы измеряли входное отверстие? Как это можно произвести, не вскрывая трупа?

Зубков. Я считаю, что для того, чтобы установить размер отверстия, нужно распилить череп, произвести измерение и таким образом решить вопрос о размерах отверстия…»

Недоумение продолжалось и дальше. Вскрыв за десять дней около трети всех трупов, наши эксперты так и не обнаружили следов работы д-ра Бутца.

Из акта судебно-медицинской экспертизы (промежуточного):

«В апреле 1943 года немцы с целью демонстрации собрали 4 тысячи польских офицеров и захоронили в одной могиле площадью 60 х 60 метров и глубиной до 3-х метров. Трупы были собраны из 7-ми могил, расположенных на территории урочища Козьи Горы, как то указано в официальном немецком акте, опубликованном в 1943 году.

Могилы… были расположены по склону покатой местности и места могил для маскировки разрытой почвы были усажены ёлками. Извлечённые до 30 апреля 1943 года из семи могил трупы в числе 982 трупов были „отчасти вскрыты“, причём одна из могил содержала около 2500 трупов. Эти исследования немцы считали предварительными и продолжали раскопки до 16 июня 1943 года, когда были окончены все работы. Всего извлечено 4143 трупа. В 2815 случаях опознана личность.

Наши данные судебного исследования извлечённых из общей устроенной могилы трупов в количестве 800 с несомненностью устанавливают следующие факты:

Трупы положены правильными рядами в несколько слоёв… Отрытые трупы лежали с вытянутыми конечностями, лицом вверх…

…До настоящего времени не удалось встретить следов работы немецкой экспертной комиссии профессора Бутца.

…Трупы подвергались обработке в смысле разрезания карманов верхнего платья: мундиров, брюк, свитеров и жилеток. На платье и бельё нет никаких следов медицинского осмотра.

…Трупы, как правило, не имели связанных рук, о чём писали немцы. Показаниями установлено, что немцы верёвки и шнуры снимали с рук трупов. Но в единичных случаях найдены связанные руки, и материал для связывания представлял из себя тесьму или шнур германского изготовления.

…По всем правилам судебного исследования трупы обрабатывались, т. е. производился тщательный наружный осмотр и изъятие документов.

…Внутренний осмотр грудной полости и живота делается почти во всех случаях…

…Наши наблюдения над изъятыми трупами позволяют сделать заключение – до сих пор в 800 трупах мы не находим никаких следов медицинского исследования черепно-мозговых ранений. Поэтому мы описываем нетронутый материал…»

Так чем всё-таки занимался в Катынском лесу д-р Бутц, оставивший подробнейшее описание исследований, проведённых на трупах?

Итоги работы наших экспертов выглядят следующим образом:

Из отчёта о работе судебно-медицинской экспертной комиссии по эксгумации и исследованию трупов польских военнопленных в Катынском лесу:

«Судебно-медицинская и экспертная комиссия приступила к эксгумации и исследованию трупов польских военнопленных 16 января 1944 года и производила эту работу до 26 января включительно.

Работа экспертов заключалась в осмотре места погребения и трупов в раскрытых могилах, а также в осмотре одежды, для определения её характера и состояния, следов производившегося немцами в 1943 году обыска и возможного обнаружения каких-либо вещественных доказательств, оставшихся в одежде после этого обыска. Судебно-медицинское исследование трупов было направлено к разрешению вопросов: а) установления личности покойных; б) определения причины смерти и в) давности погребения. Части органов и тканей из трупов взяты для лабораторных исследований…

За период с 16 января 1944 года по 26 января 1944 г. включительно эксгумировано и исследовано 1380 трупов. Количество судебно-медицинских экспертов при эксгумациях и исследованиях трупов в связи с разновременным началом работы, с отдельными поручениями и болезнью экспертов колебалось от 3 до 9 человек».

Из акта судебно-медицинской экспертизы (итогового):

«Судебно-медицинская экспертная комиссия, основываясь на результатах судебно-медицинских исследований трупов, приходит к следующему заключению:

По раскрытии могил и извлечении трупов из них установлено:

а) среди массы трупов польских военнопленных находятся трупы в гражданской одежде, количество их по отношению к общему числу исследованных трупов незначительно ( всего 2 из 925 извлеченных трупов); на трупах были надеты ботинки военного образца;

б) одежда на трупах военнопленных свидетельствует об их принадлежности к офицерскому и частично к рядовому составу польской армии;

в) обнаруженные при осмотре одежды разрезы карманов и сапог, вывороченные карманы и разрывы их показывают, что вся одежда на каждом трупе ( шинель, брюки и др.), как правило, носит на себе следы обыска, произведённого на трупах;

г) в некоторых случаях при осмотре одежды отмечена целость карманов. В этих карманах, а также в разрезанных и разорванных карманах, под подкладкой мундиров, в поясах брюк, в портянках и носках найдены обрывки газет, брошюры, молитвенники, почтовые марки, открытые и закрытые письма, квитанции, записки и другие документы, а также ценности ( слиток золота, золотые доллары), трубки, перочинные ножи, курительная бумага, носовые платки и др.;

д) на части документов ( даже без специальных исследований) при осмотре их констатированы даты, относящиеся к периоду от 12 ноября 1940 г. до 20 июня 1941 г.;

е) ткань одежды, особенно шинелей, мундиров, брюк и верхних рубашек, хорошо сохранилась и с очень большим трудом поддаётся разрыву руками;

ж) у очень небольшой части трупов ( 20 из 925) руки оказались связанными позади туловища с помощью белых плетёных шнуров.

Состояние одежды на трупах, именно тот факт, что мундиры, рубашки, поясные ремни, брюки и кальсоны застёгнуты; сапоги или ботинки надеты; шарфы и галстуки повязаны вокруг шеи, помочи пристёгнуты, рубашки заправлены в брюки – свидетельствует, что наружного осмотра туловища и конечностей трупов ранее не производилось.

Сохранность кожных покровов головы и отсутствие на них, а также на покровах груди и живота ( кроме трёх случаев из 925) каких бы то ни было надрезов, разрезов и других признаков экспертной деятельности указывает, что судебно-медицинского исследования трупов не производилось, судя по эксгумированным судебно-медицинской экспертной комиссией трупам.

Наружный и внутренний осмотры 925 трупов дают основания утверждать наличие огнестрельных ранений головы и шеи, в четырёх случаях сочетавшихся с повреждением костей свода черепа тупым, твёрдым, тяжёлым предметом ( наверное, кого-то из особо сопротивлявшихся стукнули по голове. – Авт.). Кроме того, в незначительном количестве случаев обнаружено повреждение живота при одновременном ранении головы ( что, скорее всего, свидетельствует, что кого-то перед расстрелом всё же ставили на колени. – Авт.).

Входные отверстия огнестрельных ранений, как правило, единичные, реже – двойные. Расположены в затылочной области головы вблизи от затылочного бугра, большого затылочного отверстия или на его краю. В небольшом числе случаев входные огнестрельные отверстия найдены на задней поверхности шеи, соответственно 1, 2, 3 шейным позвонкам.

Выходные отверстия обнаружены чаще всего в лобной области, реже – в теменных и височных областях, а также на лице и шее. В 27 случаях огнестрельные ранения оказались слепыми ( без выходных отверстий) и в конце пулевых каналов под мягкими покровами черепа, в его костях, в оболочках и веществе мозга найдены деформированные, слабодеформированные и вовсе недеформированные оболочечные пули, применяемые при стрельбе из автоматических пистолетов, преимущественно калибра 7,65 мм.

Размеры входных отверстий на затылочной кости допускают вывод, что при расстрелах было употреблено огнестрельное оружие двух калибров: в подавляющем большинстве случаев – менее 8 мм, т. е. 7,65 мм и менее; в меньшем числе – свыше 8 мм, т. е. 9 мм».

А вот эту находку переоценить невозможно! Мы уже говорили об оружии. Немцы признали наличие в могилах гильз германского производства и очень долго объясняли, как они могли туда попасть. Но о том, что в расстрелах использовалось оружие более крупного калибра, они молчат насмерть! И, чуть-чуть порывшись в интернете, понимаешь почему.

Нам так и не удалось найти хотя бы более-менее распространённую модель советского пистолета или револьвера калибром больше 7,65 мм.

Зато в Германии их было целых две – и какие! Это люггер, он же парабеллум, бывший на вооружении германской армии с 1908 года, и вальтер П-38, принятый на вооружение вермахта в 1938 году. В СССР же оружия такого калибра просто не было. Парабеллум, как и браунинг, состоял на вооружении русской армии в Первую мировую войну и разделил судьбу браунинга – к концу 30-х годов эти стволы стали уже антикварными, тем более что существовали ещё и проблемы с боеприпасами. По крайней мере, когда в конце 20-х годов СССР закупил несколько сотен парабеллумов, их переделали под калибр 7,63, а значит, 9-мм патроны у нас просто не производились. Вальтер же появился в СССР только во время войны.

Нет, не зря немцы молчали об этих пулях. Признать их наличие значило уже не просто расписаться, кто тут стрелял, но и печать пришлёпнуть!

«Характер трещин костей черепа и обнаружение в некоторых случаях пороховых остатков у входного отверстия говорит о том, что выстрелы были произведены в упор или почти в упор.

Взаиморасположение входных и выходных отверстий показывает, что выстрелы производились сзади, при наклонённой вперёд голове. При этом пулевой канал проходил через жизненно важные отделы головного мозга или вблизи от них, и разрушение ткани мозга являлось причиной смерти».

Да, но если пленных, как утверждал д-р Бутц, расстреливали стоя, зачем было наклонять голову вперёд – ведь рука палача, если он не гигантского роста, и так приходится ниже затылка приговорённого. Ему бы пришлось поднимать локоть, что неудобно. Голову наклоняют вперёд, когда жертва стоит на коленях – о том же свидетельствуют и уже упоминавшиеся ранения живота, если человека сгибали совсем уже в три погибели.

«Обнаруженные на костях свода черепа повреждения тупым, твёрдым, тяжёлым предметом сопутствовали огнестрельным ранениям головы и сами по себе причиной смерти не служили.

Судебно-медицинские исследования трупов, произведённые в период с 16 по 23 января 1944 г., свидетельствуют о том, что совершенно не имеется трупов в состоянии гнилостного распада или разрушения и что все 925 трупов находятся в сохранности – в начальной стадии потери трупом влаги ( что наиболее часто и резко было выражено в области груди и живота, иногда и на конечностях; в начальной стадии жировоска; в резкой степени жировоска у трупов, извлечённых со дна могил); в сочетании обезвоживания тканей трупа и образования жировоска.

Заслуживает особого внимания то обстоятельство, что мышцы туловища и конечностей совершенно сохранили свою макроскопическую структуру и свой почти обычный цвет; внутренние органы грудной и брюшной полости сохранили свою конфигурацию; в целом ряде случаев мышца сердца на разрезах имела ясно различимое строение и присущую ей окраску; а головной мозг представлял характерные структурные особенности с отчётливо выраженной границей серого и белого вещества. Кроме макроскопического исследования тканей и органов трупа, судебно-медицинской экспертизой изъят соответствующий материал для последующих микроскопических исследований в лабораторных условиях.

В сохранении тканей и органов трупов имели известное значение свойства почвы на месте обнаружения.

По раскрытии могил и изъятии трупов и пребывании их на воздухе они подвергались действию тепла и влаги в весенне-летнее время 1943 г. Это могло оказать влияние на резкое развитие процесса разложения трупов.

Однако степень обезвоживания трупов и образования в них жировоска, особо хорошая сохранность мышц и внутренних органов, а также и одежды дают основания утверждать, что трупы находились в почве недолгое время.

Сопоставляя же состояние трупов в могилах на территории Козьих Гор с состоянием трупов в других местах захоронения в г. Смоленске и его ближайших окрестностях – в Гедеоновке, Магаленщине, Рездовке, лагере № 126, Красном бору и т. д. ( см. акт суд. мед. экспертизы от 22 октября 1943 г.) надлежит признать, что погребение трупов польских военнопленных на территории Козьих Гор произведено около 2-х лет тому назад, что находит своё подтверждение в обнаружении в одежде на трупах документов, исключающих более ранние сроки погребения…

Судебно-медицинская экспертиза на основе данных и результатов исследований:

считает установленным акт умерщвления путём расстрела военнопленных офицерского и частично рядового состава польской армии;

утверждает, что этот расстрел относится к периоду около 2-х лет тому назад, т. е. между сентябрём – декабрем 1941 г.;

усматривает в факте обнаружения судебно-медицинской экспертной комиссией в одежде трупов ценностей и документов, имеющих дату 1941 г., доказательство того, что немецко-фашистские власти, предпринявшие в весенне-летнее время 1943 г. обыск трупов, произвели его не тщательно. А обнаруженные документы свидетельствуют о том, что расстрел произведён после июня 1941 г.;

констатирует, что в 1943 г. немцами произведено крайне ничтожное число вскрытий трупов расстрелянных польских военнопленных;

…отмечает полную идентичность метода расстрела польских военнопленных со способом расстрелов мирных советских граждан и советских военнопленных, широко практиковавшимся немецко-фашистскими властями на временно оккупированной территории СССР, в том числе в городах – Смоленске, Орле, Харькове, Краснодаре, Воронеже».

О да, вот тут у наших был колоссальный материал для сравнения!

«Документы, обнаруженные на трупах.

Кроме данных, зафиксированных в акте судебно-медицинской экспертизы, время расстрела немцами военнопленных польских офицеров ( осень 1941 г., а не весна 1940 г., как утверждают немцы) устанавливается также и обнаруженными при вскрытии могил документами, относящимися не только ко второй половине 1940 г., но и к весне и лету ( март-июнь) 1941 г.

Из обнаруженных судебно-медицинскими экспертами документов заслуживают особого внимания следующие:

На трупе № 92:

Письмо из Варшавы, адресованное Красному Кресту в Центральное бюро военнопленных… Письмо написано на русском языке. В этом письме Софья Зигонь просит сообщить местопребывание её мужа Томаша Зигоня. Письмо датировано 12.IX.40 г. На конверте имеется немецкий почтовый штамп – „Варшава, IX-40“ и штамп „Москва, почтамт 9 экспедиция, 28.IX.40 года“ и резолюция красными чернилами на русском языке: „Уч. Установить лагерь, направить для вручения 15.XI. 40 г.“ ( подпись неразборчива).

На трупе № 4:

Почтовая открытка, заказная № 112 из Тарнополя с почтовым штемпелем „Тарнополь 12.XI.40 г.“

Рукописный текст и адрес обесцвечены.

На трупе № 101:

Квитанция № 10293 от 19.XII.1939 г., выданная Козельским лагерем о приёме от Левандовского Эдуарда Адамовича золотых часов. На обороте квитанции имеется запись от 14 марта 1941 г. о продаже этих часов Ювелирторгу.

На трупе № 46:

Квитанция ( № неразборчив), выданная 16.XII.1939 г. Старобельским лагерем о приёме от Арашкевича Владимира Рудольфовича золотых часов. На обороте квитанции имеется отметка от 25 марта 1941 г. о том, что часы проданы Ювелирторгу.

На трупе № 71:

Бумажная иконка с изображением Христа, обнаруженная между 144 и 145 страницами католического молитвенника. На обороте иконки имеется надпись, из которой разборчива подпись – „Ядвиня“ и дата „4 апреля 1941 г.“ ( т. е. и переписка была, а может быть, даже свидания? – Авт.).

На трупе № 46:

Квитанция от 6 апреля 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Арашкевича денег в сумме 225 рублей.

На том же трупе № 46: квитанция от 5 мая 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Арашкевича денег в сумме 102 рубля.

На трупе № 101:

Квитанция от 18 мая 1941 г., выданная лагерем № 1-ОН о приёме от Левандовского Э. денег в сумме 175 рублей.

На трупе № 53:

Неотправленная почтовая открытка на польском языке в адрес: Варшава, Багателя, 15 кв. 47 Ирене Кучинской. Датирована 20 июня 1941 г. Отправитель Станислав Кучинский».

Что ж, этого и следовало ожидать – когда надо проверить тысячи карманов и прочих возможных тайников, обязательно что-то зевнёшь. Наши это знали, искали и нашли. А поскольку единственным фактором, по которому немцы устанавливали время расстрела, было отсутствие у пленных документов с датами позднее марта 1940 года, то версию Геббельса можно считать похороненной.

Нет, конечно, и наши вполне могли подложить документы – но у «комиссии Бурденко» есть ещё и больше сотни свидетелей, вещественные доказательства, наконец повседневная германская практика геноцида. А что есть у немцев?

Да, но как же всё-таки быть с доктором Бутцем и его исследованием, включавшим, например, детальнейшее описание состояния внутренних органов покойных? Неужели он всё это выдумал из головы?

Не обязательно. Взглянем попристальнее на характерный стиль доктора. Вот, например, типичный для него пассаж:

«Не говоря уже о многочисленных других трупах, при исследовании польского лейтенанта Стефана Мейстера… можно было обнаружить на различных частях обмундирования уколы штыком, с четырьмя лучами, как это бывает от уколов советским штыком, наподобие стилета…»

Любой человек, когда-либо имевший дело с отчётом общественной организации о проделанной работе, легко разгадает загадку этой лукавой статистики. Скорее всего, данный пассаж означает, что доктор исследовал тело польского лейтенанта, которого кто-то подгонял к месту казни взятой в качестве трофея советской винтовкой с примкнутым штыком, а потом, подумав про себя: «Ну он же не один такой!» – добавил про «многочисленные другие трупы».

Тем более что Бутц нигде не упоминает, сколько тел они исследовали – лишь даёт понять, что все поголовно. Но сам характер этого исследования заставляет в том усомниться – уж больно оно дотошное.

Кстати, о дотошности. Д-р Бутц, описывая состояние трупов (уж позвольте не приводить его громадные цитаты), признавая хорошую внешнюю сохранность, утверждает, что состояние внутренних органов не соответствует внешности. И приведённые им чрезвычайно детальные акты вскрытия вроде бы это подтверждают. Что совершенно расходится с советским актом экспертизы.

Если бы немцы проводили вскрытия в массовом порядке, от этого факта нельзя было бы отмахнуться. А вот если их было мало, если немецкий патологоанатом исследовал ровно столько трупов, сколько требовалось для его научной работы – несколько десятков, может быть, пару сотен, тогда проблема поворачивается другой стороной и находит объяснение ещё одна неувязка.

Один из необъяснимых моментов данной истории – зачем понадобилось возить в Козьи Горы трупы? Много на трёх-пяти машинах всё равно не перевезёшь, а несколькими сотнями больше или меньше – какая разница? Не собирались же они привезти туда семь тысяч мертвецов, чтобы достичь заявленного в «Официальном материале» количества?

А вот если предположить, что трупы со стороны возили для экспертов – эти странные поездки получают объяснение. Вряд ли патологоанатомы сами ползали по раскопам – скорее всего, они удовлетворялись теми трупами, которые им приносили. И что мешало распоряжавшимся работой людям из ГФН предоставить им не катынские, а более старые тела?

Откуда немцы могли их взять? Например, с кладбищ при советских лагерях военнопленных. Если поляков не расстреливали в массовом порядке, то это отнюдь не значит, что никто из них не мог совершить преступления, караемого смертной казнью, умереть от болезни или несчастного случая. В конце концов, можно было предпринять поездку к местам боёв 1939 года и покопаться в воинских захоронениях, где полно мертвецов в польской военной форме. Что, собственно, мешало немцам это сделать? Да ровным счётом ничего!

…Как видим, акты экспертиз отличаются один от другого кардинально – и в описании могил, и в установлении сроков смерти. Кроме того, вторая экспертиза не нашла практически никаких следов первой. Либо это были какие-то совсем другие могилы (но где тогда те, что были описаны д-ром Бутцем?), либо одна из экспертиз, пардон, лукавит. Какая именно? Авторитет у доктора Прозоровского был ничуть не меньше, чем у доктора Бутца. И что теперь делать – с понимающим видом намекать, как бедный Прозоровский боялся НКВД или как бедный Бутц дрожал перед гестапо?

Впрочем, сам же немецкий доктор, попав в трудное положение, тут же предлагал воспользоваться всем комплексом доказательств, а не одними результатами экспертизы. И что нам мешает сделать то же самое? Перед вами два комплекса фактов и свидетельств – советский и немецкий. Какой весомее?

Весомее советский, но лишь потому, что чекисты были более умелыми мастерами провокаций.

Откуда сие известно?

Как откуда?! Ну вы, батенька, прямо с Луны свалились!! Весь сам Оруэлл подробнейшим образом описал в своём бессмертном романе министерство правды – он его из головы, что ли, выдумал?