Текст книги "Одна из тридцати пяти"
Автор книги: Елена Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
ГЛАВА 15
Крепкая сигара… вздох, почти стон.
Райт рухнул в кресло, запрокидывая голову и делая глубокую затяжку. Он еще не успокоился – в его венах бушевал огонь.
– Вас желает видеть король, ваше сиятельство, – в кабинете гулким эхом раздался голос Саргола.
– Что ему еще от меня надо? – бесцветно отозвался советник. – Я сделал все, что он хотел.
– Думаю, это последний визит.
Еще один глубокий вдох терпкого дыма, и красный огонек сигары рассыпался искрами в пепельнице.
– Желаете переодеться перед встречей? – вежливо осведомился помощник.
Райт приподнял голову, пронзая того суровым взглядом и давая понять, что нет, не желает.
– Как скажете, милорд. Я доложу камердинеру его величества о вашем визите.
– Сделай все, как положено… – Берингер поднялся, подошел к окну, зарываясь пальцами в темные густые волосы на затылке. – Саргол, – позвал помощника, – распорядись приготовить экипаж.
– Вы уезжаете, ваше сиятельство?
– Да.
– С вами будет спутник?
– Со мной будет дама.
– Мне уведомить ее камеристку?
Райт тихо рассмеялся, затем приложил к губам стиснутые в кулак пальцы.
– Нет, – проговорил он, – я заберу ее одну.
Саргол тактично молчал, ожидая дальнейших распоряжений, но их не последовало.
– Одну, милорд? Без компаньонки?
– Ты оглох?
– Как угодно вашему сиятельству, – пролепетал помощник.
– Собери людей. Преданных мне. Начальник стражи получил инструкции?
– Да, ваше сиятельство.
– Отлично, – взмах руки, говорящий: «свободен», и Саргол юркнул за дверь. – Думаю, ты согласишься, моя девочка, – задумчиво произнес Райт, глядя в окно, – слишком многое сейчас зависит от твоего «да».
И это было совершенно рискованной, ничем не обоснованной и безумной правдой.
Райт снова сел в кресло, дожидаясь начальника стражи. Однако думать о предстоящем разговоре было дьявольски трудно. В голове снова и снова звучали слова маленькой дикарки: «Просто признайте, Райт, что я вам нравлюсь»…
– Нравишься, моя девочка? – повторил он, глядя в пустоту перед собой. – Знала бы ты, Джина эль-Берссо, что я хочу сделать с тобой в своих самых потаенным мыслях.
Стук в дверь прервал его размышления.
– Входи, Тесор, – холодно пригласил Райт, замечая краем глаза показавшегося в дверях начальника стражи.
– Вы хотели меня видеть?
– Я уезжаю, – без предисловий сказал советник, – этой ночью. Ты получил инструкции?
– Да, мой лорд.
– Сделай все быстро, – усталый взгляд окинул начальника стражи, – я имею в виду леди Эртон. Поручи это лучшему из твоих людей.
– Что сделать с телом, ваше сиятельство? Мы не успеем предупредить ее родственников.
Райт взглянул на лорда Тесора удивленно, затем покрутил в пальцах портсигар, наблюдая за бликами на серебряных гранях.
– Поверь, ей уже будет плевать. Соблюдай все законные предписания, Тесор, и этого будет достаточно. Приговор я подпишу и передам через своего помощника.
Начальник стражи покорно прикрыл веки.
– Помнишь про письмо? – спросил Райт, повернув голову и проницательно взглянув на собеседника.
– Оно окажется у королевы, как только король испустит дух, – вымолвил Тесор. – Что-то еще, мой лорд?
– Нет, – Берингер поднялся и, проходя мимо начальника стражи, опустил ладонь ему на плечо: – Береги себя… – решительной походной он покинул комнату.
* * *
Воздух в королевской опочивальне был тяжел.
Массивные пурпурные занавески скрывали сводчатые окна, оставляя узкую полосу света, в которой кружили пыльные песчинки. У постели, застланной шкурами, сидела девушка – последняя любовь монарха, которую после его смерти ждет оправданный гнев Генриетты.
– Сын? – тихо позвал король, услышав знакомые шаги.
Дрожащая рука, некогда повелевающая Хегеем, указала девушке на выход. Дама смиренно поцеловала пальцы, унизанные перстнями, отложила вышивку и пошла прочь.
– Настолько доверяешь ей? – мрачно осведомился Райт.
Король заерзал в постели, пытаясь приподняться. Лакей – один из тех, в преданности которых не было сомнений – помог монарху сесть, подтолкнул подушку и встал у изголовья.
– Мне уже нечего скрывать… в тебе течет кровь Виндоров, Райт… эта кровь сильнее предубеждений и предрассудков.
Берингер усмехнулся, вставая так, чтобы видеть короля, который с трудом переводил дыхание.
– Я всего лишь бастард, и ты никогда не давал мне забыть об этом. Впрочем, я пришел не за тем, чтобы напомнить о своем происхождении.
– Ты пришел, потому что это последняя наша встреча… я умру скоро, Райт. И не смотря на треп всех этих шарлатанов, которые окружают меня, я прекрасно это знаю.
– Учти, я не проповедник и не собираюсь слушать твою исповедь.
Король долго глядел на советника, шумно втягивая застоявшийся воздух.
– Я не буду исповедоваться перед тобой, Райт.
– Прям от сердца отлегло, – Берингер прошагал к столу, на котором лежали свежие фрукты, отщипнул ягоду винограда, закинул в рот: – Слушаю тебя. У меня мало времени.
– Ты недооцениваешь мою жену, – начал король.
– Шутишь? Ее сложно недооценить. Она хочет посадить на трон твоего сына, что, заметь, весьма справедливо с ее стороны.
– Твой брат слишком мягкотел, Райт. Им будут управлять, как марионеткой. А Генриетта развалит Хегей войной с Виктором. Мы ведь уже все обсудили, сын. Ты должен привезти сюда Уилла, потом… после моей смерти. А его мать…
– Его мать покинет келью только тогда, когда подпишет договор.
– Только не тронь ее, Райт, – вдруг произнес король, отведя взгляд, – она провела там три года…
– Поверь, у меня нет желания ее трогать. Вообще, никакого.
Берингер облокотился о стол, сложил на груди руки.
– Есть кое-что еще, Райт, – тихо вымолвил король, не глядя на сына, – покушение на Эдмунда удалось предотвратить, но Мотинье все еще безнаказан.
– Я решу эту проблему.
– Сюда привезут лорда эль-Берссо, – так же спокойно говорил монарх. – Предатель короны должен быть обезглавлен… – король задумчиво прикрыл веки: – Но я не хочу, чтобы причинили вред его дочери. Земли в Хоупсе должны остаться за семьей эль-Берссо, невзирая на то, что глава этого рода покрыл себя позором.
Берингер слушал настороженно, вдумчиво, будто от слов короля зависела его собственная жизнь. Впрочем, отчасти так и было.
– В свое время я причинил много боли леди эль-Берссо, и я очень недоволен тем, что происходит сейчас с ее дочерью.
– Джина под моим покровительством.
– Райт, – твердо и властно произнес монарх, – обеспечь ей безопасность, найди хорошего мужа и верни в Хоупс. Приданное покроет все неурядицы с ее репутацией.
– Вернуть в Хоупс? – переспросил Берингер, сведя на переносицей брови. – Это не решит и части ее проблем. А насчет мужа… я подумаю.
– Ты будущий регент Хегея…
– Именно так, – бросил Райт, – не король, и моя личная жизнь – целиком и полностью моя проблема. Если захочу взять эту женщину – возьму.
– Ты уже совершал подобную ошибку, отдав предпочтение девчонке, которая никогда тебя не любила. Ждал ее несколько лет, женился и что? Женщины – это удовольствие, Райт, не больше… Но в одном ты прав: ты не король.
– Мне вполне хватает забот и без этого. Кто еще будет подтирать зад твоему светлейшему сыну? – резко ответил Берингер. – Но ты даже подумать не можешь, отец, – произнес советник, отталкиваясь от стола, направляясь к постели и склоняясь у изголовья: – что после твоей смерти, я могу запросто захватить престол, лишив тебя возможности спокойно почивать в фамильном склепе. У меня и сейчас для этого возможностей с избытком. Но хочу, чтобы отходя в мир иной, ты понимал, что я снисхожу до того, чтобы простить такого старого развратного сукиного сына.
Невзирая на грубые слова Райта, король усмехнулся:
– Твоя мать хоть и была рабыней, она произвела на свет настоящего Виндора. Но, пойми, я никогда не посажу на трон бастарда сакрийской потаскухи, которая вскружила мне голову.
– Но другой бастард на эту роль подходит, – сощурил глаза Райт.
– Он – сын благородной хегейской женщины.
– На мой взгляд, моя мать была куда порядочнее благородной хегейской женщины. Но тебе виднее, король у нас ты, а я, заметь, не претендую на корону.
– Конечно, нет, иначе мы бы с тобой так мило не болтали, сын. Но регент – это почти король, так ведь? Если бы ты не уродился таким хитрым, коварным и рассудительным я бы сгноил тебя у границ Мейхета, но я буду честен с тобой – ты единственная моя гордость, мое продолжение…
– Рад, что на смертном одре ты это признал.
– Брось, Райт, ты всегда знал об этом. Знал, что я уважаю и ценю тебя больше Эдмунда, которого с пеленок затискали няньки. А ты рос, как сорняк. Генриетта ненавидела тебя, уничтожала, вытравляла, но ты упрямо рос, невзирая ни на что.
– Значит, я должен быть благодарен тебе за это?
– Да, ты обязан питать уважение к человеку, который тебя сделал. Который не церемонился, не жалел, не ласкал. Ты вырос настоящим мужчиной.
Берингер молчал, крепко стиснув зубы и усмехаясь.
– Знаешь, – нарушив тишину, все-таки сказал он, прежде чем уйти, – я всегда знал лишь одно: мы никогда не поймем друг друга.
* * *
Открыв бутылку вина, я уселась в ворох белья, оглядывая безобразие, которое навели гвардейцы Эдмунда. В этом хаосе я чувствовала себя так, будто все лежало на своих местах. Впрочем, пора бы давно забыть о порядке. Все, творящееся во дворце в последнее время, напоминало разруху.
Не удивлюсь, если со всего королевства в Хегей уже стягивали противоборствующие силы. Со смертью короля здесь ожидалось настоящее мракобесие.
Наполнив бокал и поставив бутылку на пол, я взглянула сквозь хрусталь на темную алую жидкость. Произнеся тост: «За короля!», я выпила вино без остатка.
Мне было смешно. Смешно сквозь боль и слезы.
Я отгоняла правду, о которой хотела бы забыть: в Хегей везут моего отца. И, говоря откровенно, вся горечь правды была в том, что мне его не спасти. Его голову могут насадить на одну из пик у стены в знак позора, которым он покрыл свой род. И от осознания этого, я теряла рассудок.
Мой взгляд упал на окно, встречая закат. Время, отведенное Берингером, истекало. Но у меня все еще не было ответа. Останься я с Эдмундом, мне придется стать его фавориткой и пройти сквозь все тернии, чтобы выжить. Останься с Райтом, я превращусь не просто в любовницу этого мрачного, грубого мужчины, а в его послушную рабыню.
Солнце почти скрылось за горизонтом, но никто из слуг не пришел, чтобы зажечь в моих покоях свечи. Оставалось догадываться о том, что ждало за порогом этой комнаты Мэг Ингрэм, которую схватили гвардейцы.
В мою дверь постучали. Я уже давно ждала этого, но все равно вздрогнула, прикрыв отяжелевшие веки.
– Леди эль-Берссо, – раздался незнакомый голос, – я могу войти?
– Кто вы?
– Я слуга лорда Берингера. Откройте дверь.
Вот и все. Отставив бокал, я поднялась. Путаясь в юбке, прошагала к двери, открыла, видя перед собой незнакомца. Он тотчас толкнул дверь, ловко проникая внутрь комнаты и сбивая меня с ног.
– Кто вас прислал? – тихо вымолвила я, встречая взглядом мерцание его глаз.
Мужчина молча наступал на меня, пока не пошатнулся, споткнувшись о бутылку. Раздался хруст подвернутой ноги, глухая ругань, и меня будто что-то толкнуло. Я бросилась вперед, отталкивая незнакомца, который успел полоснуть лезвием кинжала по моему предплечью. Шипя от боли, я врезалась в дверь, распахнула, выбежала в коридор, видя бездыханное тело стражника, оттащенное во мрак.
Слезы застилали взор. Я бегом бросилась по коридору в надежде на спасение. Мне и в голову не приходило, что рассчитывать на это почти не было смысла. Грубые, пахнущие кровью руки, схватили меня сзади, затыкая рот. Ледяное лезвие приникло к горлу.
– Стой! – раздалось в глухих стенах коридора.
И сразу после этого послышался топот и крики стражи. Тотчас вокруг стало бесстыдно много света.
– Стой! Не тронь ее…
Я едва дышала, ощущая во рту терпкий вкус чужой крови – мой преследователь поранил ладонь осколками разбитого бокала.
Сквозь слезы я видела стражников во главе с лордом Тесором. На лице последнего застал ужас, напряжение, нетерпение.
– Отпусти девушку, и тебе сохранят жизнь! – крикнул он.
Убийца двигался назад, увлекая меня за собой. Лезвие его кинжала так плотно прилегало к моей шее, что я почти перестала дышать. Когда мы дошли до стены, и отступать нам было некуда, в пустоши коридора за спинами стражником послышались шаги.
Райт Берингер.
Когда он появился, я дрогнула.
Его взгляд медленно, но напряженно прошелся по мне – от макушки до самых пят. Заметив кровь на моей руке, Берингер нахмурился.
– Чего ты хочешь? – спросил он у человека, за моей спиной.
Пламя факелов трепетало от сквозняка. Гвардейцы окружили нас кругом. Надо быть дураком, чтобы рассчитывать выйти из этих стен живым.
– Я отпущу девчонку, если меня никто не тронет, – прошелестел над моим ухом сиплый голос незнакомца.
– Обещаю. Тесор, – мрачно приказал Райт, воззрившись на начальника стражи.
Гвардейцы вложили мечи в ножны.
– Теперь отпусти ее.
– Сначала я выйду из дворца, – отозвался на это незнакомец, толкая меня вперед.
– Отлично, но учти, мое обещание действует только в этих стенах, – прорычал Райт, отходя в сторону и делая жест солдатам.
Мы прошли по витиеватым коридорам, оказавшись в крыле прислуги. Все это время молчали. Незнакомец держал меня за плечо, не отнимая кинжала от горла. Весь путь до каменных ворот, поросших плющом, мы преодолели пешком, собрав значительное количество любопытных.
Лучники на стенах молча внимали происходящему, когда Берингер жестом повелел им опустить оружие.
– Я достану тебя даже в чертогах дьявола, – прошептал он, подводя к незнакомцу коня.
Убийца взгромоздился в седло, усадив и меня, пришпорил лошадь. Я обернулась, встречая метающий молнии взгляд лорда Берингера.
ГЛАВА 16
Мужчина вошел в апартаменты епископа, который сидел за столом, сложив ладони.
– Рад вас видеть, лорд Берингер, – спокойно проговорил Виктор, наблюдая, как приближается советник.
Не останавливаясь, Райт подошел к столу, бросая окровавленный сверток. Его взгляд – взбешенный, подавляющий, дикий – ожег епископа.
– Что это? – по лицу последнего скользнуло беспокойство.
Епископ осторожно коснулся края мешковины, откинул в сторону, сдержав напуганный крик.
– Это… это…
– Язык, – подсказал Райт, – которым один из ваших людей сознался в преступлении.
Епископ вскинул глаза, недоверчиво вглядываясь в лицо Берингера.
– И теперь я пришел сюда, – продолжил советник, – за правдой. И у вас, ваше преосвященство, совсем мало времени, чтобы рассказать мне ее.
– Да как вы смеете, – зашипел Виктор, поднимаясь, – я наместник папы…
– Плевать я хотел на всю папскую курию. Куда твой наемник увез мою женщину?
– Не понимаю…
– Куда, епископ? – грозно оборвал Берингер. – Я не стану терять время – я вырежу твой язык и возьму его с собой, как и этот. А если это не понравится папе, я пойду на него всей своей многотысячной армией. Я сотру его с лица земли… – он ниже склонился над столом, нависая над побледневшим епископом: – поэтому ты мне скажешь, где моя женщина, и я даже позволю тебе дожить до утра, чтобы принести утреннюю молитву.
– Ты безумен, Райт! – сдавлено заговорил Виктор, нервно потирая шею. – У тебя есть армия, но в войне далеко не всегда выигрывают люди. Побеждает тот, у кого есть золото.
– Тебя оно не спасет, – усмехнулся советник, нарочито медленно вытягивая короткий меч из ножен.
– Подумай, что ты делаешь! – грудь епископа тяжело вздымалась.
– Казню предателя.
– Берингер, если ты не остановишься, начнется война!
– Она и так начнется, – убежденно произнес советник, – и первой ее жертвой будешь именно ты.
– Я позову своих людей, – отшатнулся епископ, глядя на сверкающее лезвие.
– Это тех, которых убили мои?
– Ты первым нарушил перемирие, Райт. Генриетта ополчилась против меня из-за того, что я не делал.
– Ты многое не делал, и зря. А теперь, кажется, поздно.
– Ты никогда не узнаешь, где прячут твою шлюху… – быстрое движение, звон стали…
Райт внимательно смотрел, как Мотинье захлебывается кровью, а из пореза на горле струиться кровь. Убрав меч в ножны, мужчина спокойно прошагал к двери, распахнул и приказал воинам:
– Обыскать здесь все!
Берингер достал сигары, закурил. Лорд Тесор прошагал к столу, глянул на епископа, произнес:
– Святые небеса, ваше сиятельство, завтра же сюда двинется войско понтифика.
– Я его встречу… – небрежно отозвался Райт.
– Но король… милорд, вы…
– Я присягал королю, Тесор, но не думаю, что он доживет до утра. А если доживет, мне будет уже глубоко плевать на его желания.
– Это война?
– Да.
– Королева потребует вашу голову.
– Она и так ее жаждет. Я лишь упростил ей задачу, – произнес Берингер, затем резко спросил: – Сколько человек ты отправил за Джиной?
– Двадцать, ваше сиятельство. Мы найдем ее. Но, – сказал Тесор, бросая взгляд на мертвеца за столом, – я полагал, что его преосвященство нам в этом поможет.
– Он приказал убить ее, а не похитить, – сквозь зубы прошептал Райт, – и он понятия не имел, куда везет ее этот ублюдок. Если бы я мог сам поехать за ней… проклятье!
– Мои люди привезут ее в Лауртан, ваше сиятельство. Клянусь честью.
– Пусть седлают моего коня, – туша окурок о столешницу, произнес Райт.
– Но, милорд…
– Исполнять.
* * *
Сложно представить более счастливый момент, нежели, когда лезвие ножа отводят от горла и удается глотнуть, вздохнуть – сделать все то, что в другой ситуации кажется естественным и незаметным.
Ночь темна, лунный месяц потонул во чреве туч, лошадь громко дышит от резвой рыси. Я сжимаю гриву, гляжу в непроглядную темноту ночи, пытаясь понять, что задумал мой похититель.
Черт, да ведь это ожидаемое завершение дня. Мне ли удивляться странному порядку вещей, заставившему всех и вся ополчиться против девчонки из Хоупса? Смешно, однако… Гуманнее было бы прибить меня еще в утробе матери, чем вот так издеваться.
Мы петляли по улочкам столицы. Вот, право слово, какой он – город городов Хегейского государства. Знакомство не слишком удачное, но мне не до претензий.
Похититель неожиданно натянул поводья, и мы остановились у одного из домов, двухэтажного, полного света, обвитого виноградными листьями и с проржавевшей калиткой. Мужчина спрыгнул на землю, стаскивая с седла и меня. Пихнул к калитке, сквозь которую мы прошли. В окне, на первом этаже показалась чья-то голова.
– Черт, ты притащил сюда эту женщину? – распахнулась дверь. – Ты должен был…
– Заткнись, Листан, – незнакомец больно сжал мой локоть, заставляя войти в дом.
Очутившись внутри в обществе мужчин, я с опаской огляделась. Возможностей к побегу не было, как и сострадания на лицах моих похитителей.
– Уведи ее наверх, – бросил мой похититель, скидывая куртку.
Худощавый, жилистый Листан с лысеющей головой повел меня на чердак, где меня и заперли, предупредив, чтобы я не смела раскрывать рта. Когда дверь захлопнулась, я припала к замочной скважине, глядя на спускающегося по лестнице мужчину.
Не раскисать, не отчаиваться, не реветь!
Заметалась по комнате, разглядывая обстановку. Видимо на чердаке раньше кто-то жил: слуга, подмастерье, прежний заложник? Узкая койка у стены, рядом ширма, за ней корыто, предназначенное для умываний, грубое грязное полотенце, осколок зеркала. Мансардное окно было маленьким, зарешеченным, выхватывающим из огромного полотна кусок неба, усыпанный звездами.
Я опустилась на стул – единственную роскошь в этой комнате. Закрыла глаза – детство, солнце, заботливые руки отца. Было ли это правдой? В день, когда я родилась, он решил напиться. Еще бы, я должна была стать наследником хоупских земель, а родилась сопливой девчонкой. Прекрасный повод надраться джина.
Мое имя, как вечное напоминание. Будь я какой-нибудь Гризеттой или Виолеттой, уверена, избежала бы многих проблем. И на деревенских гуляньях никогда бы не краснели и не покашливали тактично в кулак, когда бы кто-то кричал: «а не испить бы нам, братцы, джину». Катастрофически забавно, право слово…
Моя мать всегда была отстраненной, горделивой, практичной. Ее прошлое было загадкой, настоящее – однообразием. Бывшая возлюбленная короля, его фаворитка, впавшая в немилость. Король не оставил ее при дворе, упрятав в Хоупс, пропахший навозом и сеном. О, боже, лишь сейчас я понимаю, насколько в тягость все это было моей матери. Я была ей в тягость.
И я была наживкой на крючке. Как мотылек…
На чердаке не было ни канделябров, ни ламп, ни свечей. Лишь маленькое окошко под потолком, откуда лился серебристый лунный свет. Но ведь должен быть какой-то выход? Вход?
Дверь оказалась прочной, не сорвать с петель.
Тяжелых предметов, кроме самого стула, на котором я сидела, здесь отродясь не водилось. По башке стулом бить не с руки.
Ну все – меня убьют.
Рана на предплечье болела, хотя я старательно игнорировала сам факт ее наличия. Зябко передернув плечами, я поднялась, еще раз исследовав территорию. В доме должен быть дымоход. Если бы я сумела разобрать кирпичную кладку, смогла бы пролезть в шахту. Впрочем, эта идея была отметена сразу – думается мне, хозяева дома заподозрили бы неладное, если бы на чердаке послышался шум, громче ночного храпа. Слышимость отменная, что б ее. Хотя…
Я подошла к дымоходу, приникла ухом, напряженно слушая.
* * *
Песочные часы на каминной полке истекали песчинками.
Генриетта сидела в кресле, облокотившись о подголовник, напряженно наблюдая за этим действом.
– Мотинье мертв, – произнес ее собеседник, старый лорд де Хог, – теперь нам никогда не узнать, где прячут моего сына.
Королева молчала, не спуская с песчаных часов пустого взгляда.
– Мой брат ведет войско из Северного Кована, ваше величество. Наша семья встанет на сторону законного наследника престола, а не узурпатора в лице лорда Берингера. Когда король умрет, Эдмунд примет присягу вассалов.
Было уже далеко за полночь, но старый лорд не желал покидать покоев Генриетты.
– Лорд Пурье склонит совет выступить на стороне принца.
Королева безмолвно повернула голову, усмехнулась побледневшими губами.
– Милый друг, – устало произнесла она, – смерть епископа Мотинье стоила нам очень дорого. Понтифик, уверена, крайне раздосадован положением вещей в Хегее. Ему будет нужна голова Райта в обмен на наше спокойствие и благоденствие. Иначе правление моего сына начнется с войны. Мой муж дал слишком много власти этому – как вы выразились – узурпатору. За ним стоит весь восток. Армия воинов, ожесточенных войной с Мейхетом, жаждущих признать Райта своим хозяином. О, я слышала, все эти дикари обожают его…
– Полагаете, Берингер может разбить войско папы? – вскинул брови старый лорд. – Но тогда понтифик соберет новое. Золото никогда не заканчивается в его праведных карманах.
Генриета рассмеялась, закусила губу, устало водя пальцами по подлокотнику кресла.
– Уверяю вас, светлейший лорд, Райт об этом знает. И он знает, что я никогда не позволю уничтожить королевство и более того, королевскую власть. Если папа вторгнется сюда, я буду вынуждена обороняться.
– Но почему бы вам не объединиться против лорда Берингера?
– Потому что не напрасно я презирала Виктора. Он хотел запустить свою руку не только в казну, но и влиять на все политические решения, за которые в Хегее пока ответственен только монарх. Я не допущу вмешательства понтифика. Никогда, – Генриетта поднялась, подошла к часам и перевернула, завороженная стройным течением времени в колбе. – Лучше я откуплюсь от этого головой Райта.
– Но тогда придется пожертвовать еще и моим сыном, – проговорил старый лорд, – потому, что только Райт может знать, где его держат.
– Нужно найти его потаскуху. Эту девчонку из Хоупса.
– Считаете, Берингер обменяет ее на Атера? – с надеждой в голосе спросил лорд де Хог. – Возможно, мы должны воздействовать на этого человека по-другому. У него есть супруга…
– Которую охраняют, как зеницу ока, до самой смерти моего мужа, – произнесла королева. – Я лично много раз ездила в Листан, чтобы уничтожить эту дрянь. Но все тщетно, хоть Берингер совершенно остыл к Стелле. Ее жизнь для него ничего не значит. Уж поверьте, он не благородный рыцарь, чтобы вечно спасать ее. А король… о, он всегда питает жалость к своим бывшим любовницам. Особенно к тем, кто понес от него.
Королева снова опустилась в кресло, положила ноги на скамеечку, глубоко вздыхая.
– Ваше величество, – недоуменно протянул старый лорд, – а если люди советника найдут девчонку первыми?
– У меня достаточно денег, чтобы купить даже самого верного из его воинов.
– И все же, это очень рискованно. Что будет, если леди Джина окажется у Райта?
Хитрые глаза Генриетты блеснули из-под ресниц.
– Вы, мой дорогой друг, – вымолвила она, – должны быть готовы чем-то пожертвовать. Ваша любовь к сыну мне понятна, но ваша любовь к государству – это ваш наиважнейших долг.
– Ваше величество, вы же не бросите Атера?
– Вы даже не представляете, как больно мне будет потерять его. Мы были близкими друзьями, – отозвалась она, избегая слова «любовники», – но я в первую очередь королева, и я должна заботиться об интересах королевства. Но, светлейший лорд, жизнь вашего сына в ваших руках. Проявите рвение в поисках девчонки из Хоупса, и у нас появится шанс.
Генриетта потянулась к колокольчику, призывая камеристку и первую фрейлину.
– Да, ваше величество, – бесцветно отозвался старый лорд.
Любовь сиятельных особ – губительный эликсир, который стоит пить с осторожностью.
Королева прошла в купальню в сопровождении женщин, встала на невысокий деревянный помост, привычным движением расставив руки и дожидаясь, когда снимут все облачения. Взгляд ее оставался холодным, вдумчивым, усталым. Она, конечно, не сказала лорду де Хогу и половину правды. Епископ хотел убить ее сына, и это желание было продиктовано самим понтификом. Убийство Мотинье отличный повод вторгнуться в Хегей, чтобы разделаться с Эдмундом и посадить на трон своего ставленника. Только ведь не знают глупцы насколько плодовит был ее муж, понаделавших бастардов почти каждой своей шлюхе.
Генриетта оглядела себя в зеркало – молочная кожа, стройные длинные ноги, подтянутое тело. Неужели она больше не ощутит прикосновений юного Атера? Королева, обреченная на одиночество… Муж давно охладел к ней, предпочитая общество второсортных девиц. Она была вынуждена бороться за себя, за сына и за власть, ради которой она терпела старого извращенца двадцать семь лет.
Двери в купальню были открыты, у покоев королевы дежурил стражник. А к стенам дворца уже стекались воины, готовые в любой момент присягнуть Эдмунду. Последние вздохи короля будут ознаменоваться смехом ее торжества.
– Да будет так, – усмехнулась королева, опускаясь в горячую воду.
* * *
– Им не выйти за пределы столицы, ваше сиятельство, а здесь мы их точно найдем.
Деш Кайетан, капитан отряда городской стражи, впервые принимал у себя в доме человека, молва о котором вышла далеко за пределы Хегейского королевства. Теперь этот великан, лорд Райт Берингер, восседал за столом, грозно сдвинув брови и внимательно слушая Кайетана. На суровом лице застыла маска напряженного раздумья.
– Где их видели последний раз? – произнес этот мужчина довольно мягко, но Деш понимал, что за этим вопросом кроется требование, угроза, обещание расправы.
– У моста, милорд.
– Почему не остановили?
В комнате находился лорд Тесор, начальник стражи, но он молчал, опустив взгляд долу. Конечно, он и его люди, стоящие в дверях, понимали: спокойствие Берингера – лишь видимость.
– Не было оснований, ваше сиятельство.
Взгляд – ох, дьявол – взгляд темных, как омут, зорких цепки глаз вспорол пространство. Деш Кайетан, прошедший войну и видавший ни одного дикаря, вздрогнул.
– Не было оснований? – все еще мягко проговорил советник. – Кровь на ее руке? Платье благородной дамы? И этот ублюдок, который, как мне кажется, не похож на знатного джентльмена? Это все не показалось странным вашим солдатам, капитан?
– Было слишком темно…
Лорд Берингер вскинул руку, прерывая поток оправданий, готовых сорваться с губ Кайетана.
– Перевернуть все вверх дном, – холодно, властно, резко произнес Райт, – достать мне этого сукиного сына из самой преисподней.
– Да, милорд.
– Утром я хочу собственноручно вырвать из груди его сердце. И если я его не увижу, я вырву ваше, капитан. Даю слово.
Деш громко сглотнул, исполняя поклон. Сомнений в том, что советник сдержит слово, не было, посему капитана ждала бессонная ночь.
– Тесор, – мирно сказал Берингер, когда за Кайетанам захлопнулась дверь. – Я искренне надеюсь, что ее найдут. Приказ оберегать эту женщину я давал тебе. Понимаешь, что это значит?
– Да, милорд.
– Возвращайся во дворец.
– А вы? Вы должны отбыть в Лауртан.
– Только, когда найду ее.
– На кону стоит…
– Я знаю. – Резко отчеканил Райт, – и я приказал тебе вернуться во дворец. Все остальное – не твое дело.
Тесор потянулся к ручке, но сжал пальцы в кулак и обернулся:
– Ваше сиятельство, позвольте сказать: вы не имеете права рисковать всем из-за собственных интересов.
Райт не разозлился, лишь вяло усмехнулся.
– Послушай меня, – вымолвил он, скрещивая на груди руки и откидываясь на спинку стула, – из-за собственных интересов не буду, обещаю. Но ради этой девчонки я заставлю вас всех рыть землю, понятно.
– Вы потеряете Хегей.
– Ни в этой жизни.
* * *
Сто пятьдесят восемь, сто пятьдесят девять…
Скрип половиц – я вздрагиваю, приподнимаюсь, напряженно вслушиваясь в каждый шорох, затем опускаюсь на постель, снова глядя в окошко моей комнатушки.
«Хочешь уснуть – сосчитай звезды на небе, – говорила моя старая нянюшка». А спать надо, без сна я не смогу убежать. Правда, отчаяние не давало мне сомкнуть глаз. Что, если мои похитители посчитают, что я нужнее им мертвой, чем живой?
Я заворочалась на койке – на неудобной, жесткой койке – вздохнула, прикрыла веки. Надеюсь, Райт вытрясет из моих похитителей всю душу, когда найдет, и надеюсь, я буду в добром здравии и смогу на это полюбоваться.
Снова скрип половиц. Хозяин дома не спит. Значит не дурак и понимает, что идти против начальника тайной канцелярии – идея крайне неудачная. Райт найдет их, вытащит из-под земли, накажет. Он могущественный, сильный, умный… он… он самый безудержный, властный, гордый, упрямый из всех мужчин. Он обязательно найдет меня…
Боюсь его чертовски. Боюсь его близости. Но сейчас мне никто не нужен так, как он.
Перевернулась на другой бок, подогнув ноги к груди. Наивная мечтательница Джина, возомнившая, что из-за нее, простой деревенской девчонки, начальник тайной канцелярии «поднимет на уши» всю столицу. Да он уже и забыл, что такая была в его жизни…
Я прижала к губам кулак, сдерживая слезы.
Хочу, чтобы он пришел… ох, черт! Осознаю только сейчас, как хочу этого!
Внизу, на первом этаже, раздался какой-то шум, затем треск, звук разбившегося стекла и мужские крики. Я сползла на пол, забралась под кровать, зажмурилась. Было страшно, нет, было дьявольски страшно!
