Текст книги "Одна из тридцати пяти"

Автор книги: Елена Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 12

Я наблюдала, как советник с присущей ему надменностью, опускается в кресло, находящееся напротив моего. Нас разделял кованый столик, на котором стояла открытая бутылка вина и два бокала. Теперь все, что происходило ранее: темный подвал, пыточная, удушающий жаркий поцелуй, казалось чудовищным кошмаром. Разве это было? Хотя, признаюсь, я никогда не смогу забыть того, что сделал Райт.

– Ну что, Джина? – раздался его спокойный голос.

Страсть, которая его испепеляла, была сведена на «нет» колоссальными усилиями.

– Жду ваших обвинений.

Я понимала, насколько серьезна ситуация и критично мое положение. Я догадывалась, что у советника есть доказательства моей причастности к заговору против Эдмунда, но я не понимала, кто мог подставить меня. Может, Мэг, которая последнее время, оббивает порог моей комнаты?

– Попытка убийства наследника Хегея, – видимо, Берингер начал действовать без утаек. Да, пожалуй, так будет лучше для нас обоих.

Он облокотился на спинку кресла, склонил немного голову и приблизил бокал к губам. При этом его взгляд скользил по мне, как жгучий солнечный луч. И это было неудивительно, потому что выглядела я отвратительно. Впрочем, в этом была его вина.

– Доказательства? – спросила хрипло, зная, что они у советника есть.

– Переписка Мотинье с лордом эль-Берссо, двадцать пять тысяч лир, которые перешли во владения твоего отца после твоего отъезда, показания леди Эртон, твоей компаньонки, которые, поверь, не идут тебе на пользу, и шифровка от епископа. Что же еще? – он театрально почесал подбородок. – Ах, да, твое вездесущее поведение и снотворное в бутылке с вином, которое едва не угодило в руки принца. Но это мелочи. Настоящие доказательства я обязательно предоставлю тебе, моя дорогая, когда сюда привезут твоего отца.

– М…моего отца?

– Никак не могу обойтись без него, – усмехнулся Райт.

– Что его ждет? – выпалила я, сжимая подлокотники кресла.

Советник медленно отпил вина, издал шипящий вдох, когда алкоголь коснулся прокушенной губы. Эта метка давала нам обоим повод не забывать о случившемся.

– Его ждет встреча со мной, – коротко ответил он.

– А с мужчинами вы более словоохотливы, так ведь?

Глаза Берингера сощурились, в них снова полыхнули опасные искорки.

– Надеюсь, он тоже не прочь со мной поболтать, – произнес с сарказмом, – иначе мне придется его заставить.

– Знаете, что, – меня душил спазм страха, но я продолжала говорить: – когда вы выясните всю правду и поймете, насколько заблуждались, я уже никогда – слышите, никогда – не прощу вас.

Райта позабавили мои слова. И с какой стати я решила, что ему нужно мое прощение?

Мужчина снова наполнил бокал, устало облокотился на подлокотник, не спуская с меня глаз. И я спросила:

– Где моя компаньонка?

– Рад, что тебе это интересно. Если тебя устроит такой ответ, то она жива.

– Не устроит.

– Леди Эртон наслаждается видом одиночной камеры в темнице. За пособничество в преступлении против королевской семьи она отправиться на плаху.

Я нервно сглотнула. Мысли прокручивались в голове по кругу. Я искали зацепки, пыталась понять, когда все это началось и каким образом пришло к подобной развязке. Кому выгодно убрать меня из игры? Епископу?

– Когда вы узнали?

– После истории со снотворным я отправил своих людей в Хоупс, – увидев, как мое лицо изумленно вытянулось, Райт произнес с легкой улыбкой: – Я никому не доверяю на слово, милая. Так вот, мои люди прибыли несколько часов назад с соответствующим донесением.

– А как же Элина?

– С ней было сложнее. Шифровки от епископа и раньше попадали ко мне, но сейчас они стали более конкретными. Я приставил к тебе своих людей. В частности Мэг Ингрэм.

Я слушала молча, но каждое слово оставляло рану у меня на сердце.

– Твоя компаньонка созналась, – продолжал Берингер, – она оказалась куда умнее и не стала отрицать очевидное.

– Значит, теперь меня казнят? – тихо спросила я, опуская голову и глядя на свои сжатые в кулаки руки.

– Неизбежно.

– Вы доложите принцу?

– Да.

Может, тот, кто подставил меня, добивался именно этого. Хотя кто знает, что в головах у местных интриганов?

Я старалась не принимать на веру все, что было сказано Райтом. Потому как это было слишком болезненно. Я не могла поверить в то, что меня предала Элина, что мой отец продал меня за двадцать пять тысяч, что я стала разменной монетой в войне знати.

– Хорошо, – вдруг произнесла я, – и что теперь? Вернете меня обратно за решетку?

Кабинет Райта был просто райским оплотом по сравнению с темницей. Впрочем, я знала, что поднялись мы сюда ненадолго.

– У меня есть другие варианты? – мужчина взглянул на меня так, будто я должна была сказать: «Да, спаси меня, и я буду твоей навечно!» Чушь, конечно, просто показалось.

– Меня будут судить?

– Формально, да, – произнес он, опустошая второй бокал, – по факту, нет.

– А потом?

– Отсечение головы. Благородная смерть для аристократов.

Я дрожала. Но мое состояние сейчас играло последнюю роль.

– И здесь тоже без вариантов?

– Если только выпить яд. Но отсечение головы быстрее, и не так болезненно.

Его тон – хладнокровный, спокойный, выдержанный – стирает передо мной все грани терпения. Я готова рыдать снова, но лишь чудо удерживает меня от этого позора.

– Берингер, я ни в чем не виновата. Посмотрите на меня, – говоря это, я вскинула голову, и наши взгляды соприкоснулись, – дайте мне шанс.

– Поверить? – почти оскорбленно произнес он. – Милая, как только я увидел тебя, я понял, что тебе ни при каких обстоятельствах нельзя верить.

Я задыхалась от волнения, потому что хотела сказать:

– Я не такая, как Стелла.

– Ты именно такая. И в этом вся проблема, – отреагировал Райт деланно спокойно. – Не стоило затевать все это, Джина. Такие игры хорошо не заканчиваются.

Молча я потянулась к наполненному бокалу, зная, что советник внимательно смотрит. Сделав несколько больших глотков, я прикрыла веки, пытаясь совладать с дрожью и принять неизбежное: он меня ни отпустит, ни спасет, ни скажет что-то типа: «я постараюсь что-нибудь сделать», или «я что-нибудь придумаю». Берингер изначально был моим главным злейшим врагом, о котором я и не догадывалась, наивно ища в нем защитника, а может и друга. Но он не верил никому, никого не прощал, никогда ни о чем не сожалел. Он принимал решения. «Да» или «нет». И сейчас он принял очередное взвешенное решение, он однозначно и бесповоротно лишил меня всякой возможности выжить.

– Не смею вас больше задерживать, лорд Берингер, – оборонила я, полагая, что он ждет не дождется, когда меня уведут.

Его взгляд острой сталью скользнул по моему лицу.

– Считаешь, все, что происходит, доставляет мне удовольствие? Или меня радует перспектива твоей смерти? Эта гребаная ситуация хуже занозы в заднице.

С некоторых пор я стала веской фигурой на «шахматной доске». Возможно, для целей игры мне лучше сохранить жизнь. Но лишь из практических соображений.

– Я не знаю, что вас радует и что доставляет вам удовольствие, милорд. Мне лишь кажется, что мы больше не союзники.

Кажется – это слабо сказано.

Райт тихо рассмеялся, снова наполнил бокал. По-моему, он хотел хорошенько надраться, прежде чем объявить мне, что это действительно конец всему. Шансов нет.

– Джина, я хочу, чтобы ты сказала мне правду. Мы оба знаем, что так будет лучше.

– Я уже сказала вам правду.

Советник некоторое время сидел, обхватив бокал руками и глядя на мерцающие грани хрусталя.

– Тогда последний вопрос, – проговорил мужчина, не поднимая головы: – Ты хочешь жить?

А был ли выбор? Мое сердце разрывалось, кричало, молило.

– А вы? – голос осип. – Захотели бы жить, если бы вас предали близкие и родные, если бы жизнь превратилась в сущий ад, если бы имя и репутация были растоптаны?

Этот вопрос вынудил его поднять на меня взгляд, полный невообразимых, переменчивых эмоций.

– Я знаю, что такое предательство, милая. И я сейчас говорю не о Стелле. Есть вещи гораздо серьезнее, чем женская неверность, поверь мне.

– Тогда не задавайте больше глупых вопросов.

Его печальная улыбка послужила ответом.

– Сейчас тебя отведут в камеру. Ты пробудешь там несколько дней. Если дело решиться без твоего участия, приговор тебе зачитают, – и он бросил в сторону дверей: – Саргол! Увести.

Этот приказ стал отправной точкой в наших взаимоотношениях «палач – жертва».

* * *

– Она не лжет, – проговорил советник, облокачиваясь на спинку кресла и потирая виски.

Аарон стоял у окна, наблюдая за размеренным течением облаков по небу. Рассвет был крайне впечатляющий.

– Думаешь, ты ошибся?

– Я не ошибаюсь, – донеслось рычащее из кресла. – Это чертова катастрофа, мать ее. Эта девчонка мне нужна. Нужна живой.

Раздался звук разбившегося стекла. Аарон обернулся, видя как рука, свисающая с подлокотника, раздавила бокал, и по пальцам потекла смесь вина и крови. Но наемник даже не шелохнулся, спокойно отвел взгляд в сторону.

– Помнишь, я сказал, что у меня к тебе будет последнее задание, Аарон? – уже спокойнее проговорил Райт, разжимая ладонь. Хрусталь осыпалась на пол осколками.

– Да.

– Ты пошел на службу дому Лефер только потому, что мы предполагали, убийца, нанятый епископом, будет в числе слуг Розетты. Теперь мы знаем, что это не так. Так вот, слушай, Аарон, внимательно и запоминай: Элина Эртон была нанята епископом три года назад. Три года назад он знал, что Джина станет претенденткой на корону. Три года Мотинье ждал подходящего момента, напичкав ее дом своими шпионами.

Наемник слушал, не отрывая взгляда темно-рубиновых глаз от своего господина.

– Но Мотинье дал приказ на убийство Эдмунда не сразу. Возможно, его цель изменилась, – уже почти шептал Берингер, сжимая и разжимая пораненную осколками руку. – Бегство леди Эртон тоже было не случайным. Она будто решила бросить Джину, когда удостоверилась, что мы с ней любовники. Покупка той подвески… Проклятье…

Он сжал кулак и поморщился от боли.

– Я должен был что-то понять из всей этой болтовни? – невозмутимо поинтересовался телохранитель. – Это что увеличит срок моей повинности? Ты обещал отпустить меня…

– Заткнись, Аарон, – резко оборвал Райт, поднимаясь. – Сегодня можешь послать леди Лефер к чертовой матери. У тебя новое задание, и не переживай, оно тебе понравится.

– Вряд ли.

– Могу пообещать, что это ненадолго.

– Слышу не в первый раз, – поймав на себе грозный взгляд советника, наемник поспешил добавить: – Хорошо, не начинай… Что нужно делать?

– Во-первых, убрать «хвост», который ходит за мной уже почти два дня. Это человек королевы, поэтому сделай ей одолжение – никакой крови. Пусть этого ублюдка никогда не найдут.

– Наконец, что-то стоящее, – с сарказмом отозвался Аарон.

– Рад угодить, – бросил Райт небрежно. – Второе: мне нужен лорд де Хог. И это твое самое важное задание. Бесшумно, тихо и очень аккуратно.

– Оставить его в живых?

– Более того, ни один волосок не должен упасть с его головы. Я хочу лицезреть этого лорда в Лауртане уже завтра.

– Невыполнимо, – попробовал возразить наемник, но Райт произнес:

– Постараешься, Аарон. Я не торгуюсь, учти. Завтра я хочу его видеть, и будет чертовски плохо в первую очередь для тебя самого, если я его там не найду.

Спорить с самим дьяволом в человеческом облике – идея крайне неудачная, поэтому наемник лишь стиснул зубы.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – вымолвил он, покидая комнату, – потому что – это не просто произвол, это объявление войны принцу и его мамаше.

– Он переживет, а его мать, надеюсь, нет, – зловеще усмехнулся советник.

* * *

Я сидела на жесткой кушетке, гордо выпрямив спину. Не раскисать!

Старалась не прислушиваться к стенаниям за соседней стеной.

Старалась не думать, что у меня всего пара дней перед казнью.

Мерно втягивала воздух носом. Вдох-выдох… вдох… выдох… Спокойствие, умиротворение, никаких неудобств. Подумаешь, я в камере, где полным-полно грызунов, многоножек, жуков и плесени. Это не так страшно. Не так страшно, говорю!

И неважно, что я до чертиков боюсь пауков, один из которых сейчас свисает с потолка. Я наблюдаю, как это безобразное многоногое создание потихоньку спускается на паутинке, и сдерживаюсь из последних сил, чтобы не вскочить и не закричать. Кто знает, может это членистоногое ползет ко мне за каким-нибудь важным делом? Съесть сидящего рядом со мной мотылька, например? И главное сейчас попросту его не замечать. Не замечать, говорю. И даже не смотреть на него.

Неосознанно дергаю плечами «брр», отпугивая сидящую у моей туфли мышь. Какого дьявола?!

Спокойствие… вдох-выдох… вдох…

Краем глаза замечаю движение многоногого убийцы, который завис напротив моего лица. «О, всевышний, лучше умереть прямо сейчас!» Зажмуриваю глаза, прислушиваясь к биению сердца и бормочу:

– Ненавижу тебя… ненавижу жалкий подонок, скотина, лицемер… надеюсь, ты узнаешь об этом, Райт… надеюсь, когда-нибудь ты окажешься на моем месте… надеюсь, – замолкаю, потому что этот поток брани ни кому не принесет пользы.

Еще несколько дыхательных упражнений, и мне удается привести сердцебиение в норму. Я распахиваю глаза в надежде, что паук испарился, и вжимаюсь в стену.

– …ты умрешь сегодня.

У меня сердечный приступ, честное слово. Я, кажется, брежу.

– Ч-что?

– Одевайся, – мне в руки прилетел плащ.

Не двигаюсь. Скажу больше, я разгневана, обескуражена, вымотана. Я устала от интриг, вечной недосказанности, недоверия, грязных бесчестных игр.

– Ты не слышишь меня, Джина. Я приказал тебе одеться. Или ты хочешь остаться здесь?

До меня с трудом доходило, что Берингер говорил именно со мной, и что он, вообще, сюда как-то проник. Посмотрев на дверь, поняла, что он попросту воспользовался ею, а не прошел сквозь стену.

– Уже пора? – я не могла сопоставить две вещи: наш последний разговор и его визит. Слишком сложным и непонятным мне казался повод, заставивший его сюда прийти. – Почему так рано? Разве уже все решилось?

– Решилось. Поднимайся.

О, нет. Я не могу. Я не пойду. Черт побери, я ничего не сделала!

Покачала головой, видя, как Берингер хмурится. Правда, сейчас меня заботило лишь мое собственное благополучие, а не его недовольство.

– Милорд, я еще не готова.

– Одевай плащ, Джина, и пошли. У меня нет времени.

Чертов бесчувственный зверь.

– Я могу помолиться?

Он вскинул бровь. Удивился мерзавец.

Не дожидаясь ответа, я плюхнулась на колени, сложила руки и взглянула в облупившийся потолок. Райт замер. Растерялся изверг… Шевеля губами, я исподволь глядела на рукоять кинжала, висящего у него на поясе.

– Ты закончила? – пробубнил он, когда я прикрыла веки.

– Угу, – сделала глубокий вдох, прежде чем решиться: – Помогите мне подняться, – и протянула руку в его сторону.

Райт хоть и был человеком бессердечным, но не отказал. Он подошел, беря меня за кончики пальцев. И в этот момент я резко выхватила его кинжал.

– Назад! – процедила сквозь зубы. Терять мне было нечего.

Сказать, что советник удивился – это ничего не сказать. Его зрачки расширились, ноздри принялись раздуваться. Он, мягко говоря, обалдел от подобной выходки.

– Смело, – совладав с эмоциями, произнес мужчина. – И глупо. На что ты рассчитываешь, девочка?

Взрослый, сильный, умелый воин, который своими огромными ручищами передушил ни одного врага… на что я рассчитываю, спрашиваешь? Собственно, ни на что. Так, схожу с ума.

– Убью тебя! – выпалила я первое, что пришло на ум.

Райт усмехнулся, совершенно спокойно сложил на груди руки.

– Что ж, давай.

Бесстрашный цепной пес! Он обезвредит меня быстрее, чем я моргну. И это понятно нам обоим.

– Я не хочу умирать. Я готова бороться за свою жизнь. Пусть вот так, тщетно, глупо, но я делаю все, что могу. И если ты подойдешь… если ты сделаешь хоть шаг, клянусь, я буду биться до конца.

О, эта горячая речь его рассмешила. Я почувствовала себя жалкой, несчастной дурочкой.

– Джина, мы оба знаем, чем все может обернуться, если ты начнешь размахивать передо мной оружием. Я конечно не против, можешь подержать, но смотри, не порежься.

Захотелось выть от отчаяния.

– Немедленно дай мне пройти! – выпалила я, полагая, что он уступит, но Райт даже не двинулся с места.

– За этой дверью полдюжины моих людей.

– Вот и отлично. Будут свидетели.

Мужчина окинул меня с головы до ног. Да, я опять тряслась, вздрагивала, нервно сдувала пряди волос, падающие на лицо. Я не была похожа на грозного убийцу, и Райт совершенно не воспринимал меня всерьез.

– Я лучше убью себя прямо сейчас, чем… меня обезглавят…

– С чего ты взяла, что я пришел за этим?

– Вы сказали, что я умру сегодня, – прокричала, глядя ему в глаза.

Он некоторое время молчал, затем сказал сквозь улыбку.

– А ты точно туга на оба уха, девочка. Я сказал: «ты уйдешь сегодня».

– …??!

– Ты уйдешь сегодня со мной, Джина. И никто тебя не тронет, даю слово.

– м…го…пло… – жевала я слова, чувствуя, что меня покидают силы.

Райт вдруг сделал шаг вперед, но – черт – лучше бы он стоял на месте. Я была слишком напугана, озлобленна и недоверчива для таких маневров. Он не успел закрыть лицо, однако, сразу отбросил мою руку. Кинжал упал на пол, а из тонкой алой полоски на скуле советника засочилась кровь.

– Дьявол, – глухо выругался он, затем взглянул на меня, смертельно побледневшую, коснулся раны, взглянул на пальцы, окрашенные кровью. – Еще один шрам, черт бы его побрал. Это будет сложно объяснить при дворе, не находишь?

Шрам, который оставила на его лице женщина.

– Я же сказала, чтобы ты не подходил. Я предупредила…

– Да. И как я только пропустил это мимо ушей? – усмехнулся он. – Ладно, Джина, будем считать, что мы квиты, – извлек платок и прижал к ране.

Квиты? Эта царапина на щеке против шрама на сердце? Ни за что.

– Так вы признаете, что ошиблись?

– Нет. Я признаю, что слишком поспешил с выводами.

– Я свободна?

– Нет.

– Я под стражей?

– Нет.

Знал ли он сам, чего хочет от меня?

– Вы даже представить не можете, что я испытала за этот день! – сорвалась на крик. – Я успела попрощаться с жизнью! Я думала, что умру! И сейчас вы говорите, что поспешили с выводами? Вы? Говорите это мне? – я подошла к нему, резко толкнула плечом, протискиваясь к выходу и понимая, что он не смеет меня остановить. – Пусть только кто-нибудь из ваших псов посмеет снова ко мне прикоснуться, Берингер! Пусть только посмеют! Чтоб вас всех!

Я резво шла к выходу, понимая, что еще настанет тот день и час, когда этот мужчина будет молить меня о прощении.

ГЛАВА 13

– Даже не думай! С этих самых пор все будет по-другому.

Это я сказала Мэг, когда встретила ее в своих покоях. Женщина стояла у окна. Видимо, ждала меня.

Что-то во мне перевернулось, исчезло, испарилось, как туман. Понимание ситуации, череда событий, последствия и причины – все складывалось, как мозаика. Мой отец продал меня епископу три года назад, моя лучшая подруга Элина – хладнокровная лживая кобра, моя жизнь – игра для коронованных особ, мой удел – одиночество и месть.

– Принцу стало известно о вашем аресте, – отчеканила леди Ингрэм. – Я должна была предупредить вас…

Я подошла к окну, отдернула занавеску, наблюдая, как по дворцовому парку снуют садовники.

– О, благодарю, – холодно и ядовито оборвала ее идеально-вежливую речь, – это очень ценная информация.

– Вам нужна ванна, – почему-то отметила она беспристрастно, оглядывая мой потрепанный наряд, – я распоряжусь…

– Послушайте меня, Мэг, – мой тон не оставлял ей шансов избежать этого разговора: – Я знаю, для чего вы здесь. Не нужно делать такое удивленное лицо, мы мило побеседовали с советником по поводу вашей роли в этом спектакле. И чтобы вы знали: да, мне действительно нужна ванна, но, черт возьми, никто – больше никто! – не посмеет указывать мне, что делать. Надеюсь, вы это усвоите?

– Да, леди, – удивленно, но покорно отозвалась Мэг.

Когда ванна была наполнена, и я блаженно опустилась в горячую воду, моя голова усердно работала. Не было места истерики, слезам, страху. Я стояла на волосок от гибели не только пару часов назад, но находилась в опасности до сих пор, поэтому я должна действовать. Впереди еще несколько недель сезона сватовства и никуда мне не деться из дворца. Может, не первый и не последний раз я готовилась к смерти?

Облачившись в чистое платье из светло-синей парчи с вышивкой, я изволила встретить лакея. Плевать, что конверт, предназначенный Эдмунду вскроют, в нем было всего три слова: «Прошу о встрече».

– Не угодно ли вам отдохнуть? – поинтересовалась леди Ингрэм, видя, что я села на софу и сложила на коленях руки.

– Нет, – я полагала, что ответ принца не заставит ждать, и не ошиблась.

Хоть было раннее утро, Эдмунд был на ногах, его светлые волосы собраны в изящный высокий хвост.

– Леди Эль-Берссо, – встретил он меня улыбкой, – я слышал, что…

– Знаю, – мой небрежный реверанс вызвал гримасу изумления на породистом лице, – уверена, вам доложили, где именно я провела эту ночь, мой принц. И давайте оставим все ваши сожаления на потом, я пришла затем, чтобы расставить все точки над «и».

Эдмунд был похож на споткнувшегося котенка – недоумевающего и страшно раздосадованного. Ему не понравилось, что я нарушаю все мыслимые и немыслимые правила.

– Леди Эль-Берссо, – начал он, стараясь придать голосу твердость, – я обязательно разберусь во всей этой истории.

– Не утруждайтесь, ваше высочество, – оборвала его не менее твердо, – я пришла не для того, чтобы пожаловаться. И не затем, чтобы закатывать вам истерику. Ни тем, ни другим я ничего не добьюсь.

Принц ровным счетом ничего не понимал, и явно хотел поинтересоваться, что же тогда мне нужно.

– Моя компаньонка находится в тюрьме, моего отца везут в Хегей, – перешла я к сути, – мое положение здесь настолько плачевно, что все наши договоренности можно считать недействительными. Я не настаиваю. Мое желание стать королевой было не больше вашего желания на мне жениться. Мы оба преследовали определенные цели. Сейчас моя цель изменилась.

Принц глядел на меня так, будто я взялась перевернуть землю. Не без доли наивного восхищения. Таким взглядом провожают отчаянного смельчака, решившего в шторм плыть против течения.

– Присядьте, думаю, разговор будет долгим, – по его губам скользнула понимающая улыбка.

И я выдохнула. Кажется, еще не все потеряно.

Мы сели друг напротив друга в глубокие кресла с красной обивкой. Красный, вообще, невероятно шел Эдмунду. Он сложил ладони, поднесся указательные пальцы к губам, и выжидающе посмотрел на меня.

– Хотите меня о чем-то попросить?

Осознание собственной власти ему очень нравилось и… очень его портило.

Конечно, он понимал, что я пришла не для того, чтобы рассказывать о своих злоключениях. Принц уже знал о них. В частности, о предательстве моего отца и о роли в покушении Элины. И он прекрасно понимал, что других поводов прийти, у меня просто нет.

– Да, хочу.

– Леди эль-Берссо, в вашем положении это не совсем уместно. У нас был уговор…

– Я помню, – коротко обронила я, не спуская с мужчины взгляда, – поэтому я пришла заключить новый. Взамен я попрошу о свидании с моей компаньонкой.

– У вас есть, что мне предложить?

Я готовилась к этому вопросу, ждала его, просчитывая на перед ходы. Все было вызывающе просто.

– Да, ваше высочество. Себя.

Он сощурил светло-серые глаза, а на губах расцвела торжествующая улыбка.

– Когда я получу это?

– Как вам будет угодно.

Эдмунд вздохнул, удобнее устроился в кресле, и я поняла, что момент истины настал.

– Вот только боюсь, – тихо, проникновенно сказала я, – это не понравиться вашей матери.

Усмешка тотчас сбежала с его лица. Он недоуменно заморгал глазами.

– Не понимаю, при чем здесь…

Моя скептическая улыбка не дала ему договорить. Принц сомкнул губы, тяжело сопя от возмущения.

– Мой принц, – сказала я нарочито мягко, – вы сами говорили, что ничего не ускользает он внимания вашей матери. Мне кажется, она будет против того, чтобы я встречалась с леди Эртон.

– Предоставьте это мне, – недовольно отчеканил мужчина.

Я опять снисходительно улыбнулась, подводя его к грани терпения.

– Ваши слова, конечно, имеют большой вес, но только не в случае с королевой, – мой намек достиг цели – Эдмунд заерзал в кресле. – Ее слово, как вашей матери, негласный закон не только для слуг, но и для будущего короля Хегея. Не угодно ли вам, сперва спросить ее дозволения?

Мои слова оскорбили его до невозможного.

– Леди эль-Берссо, я самостоятельно могу распорядиться…

– Конечно-конечно, – пропела я, – вот только ее письменное разрешение было бы весьма кстати.

Принц схватился за подлокотники, поддавшись вперед и чудовищно покраснев.

– Считаете, я не могу сам принять такое решение? Да хоть сию минуту!

– Я не хотела бы вызвать гнев ее величества.

– Ничего подобного, – раздраженно отозвался Эдмунд, – я сейчас же приглашу начальника стражи, и вас проводят.

– Уверены в этом, ваше высочество?

– Вы сомневаетесь? – его глаза вспыхнули злостью. – Я – наследник престола. Я – будущий король! – он решительно потянулся к колокольчику, позвонил и приказал незамедлительно объявившемуся слуге: – Вызвать сюда начальника стражи! – а затем обернулся ко мне и сказал почти обижено: – Вот сейчас увидите, как они забегают.

И к его удовольствию, его слуги действительно всполошились. Начальник стражи был весьма озадачен, когда увидел меня в покоях принца. Он вошел, поклонился и уставился на Эдмунда.

– Лорд Тесор, проводите леди эль-Берссо в темницу, – надменно распорядился принц, а в глазах последнего явственно обозначилось: «Опять?» – леди хочет увидеть свою компаньонку, Элину Эртон.

На памяти начальника стражи никто еще не попадал в темницу дважды за сутки и не покидал ее так поспешно, как я. Но задавать вопросов он не стал, а перечить не посмел.

– Надеюсь, вы успеете к завтраку? – бросил мне вслед принц, когда мы с лордом Тесором шли к выходу.

– Конечно, ваше высочество, – покорно отозвалась я.

Путь до королевского подвала я преодолела сама, без принуждения, и даже с нескрываемым нетерпением. Подумать только, я жажду снова попасть туда. Впрочем, поводы и цели моего визита существенно отличаются от предыдущих.

Лорд Тесор, крепкий мужчина, который служил непосредственно Райту и был ненамного его старше, поглядывал на меня с интересом. Конечно, я понимала, что о каждом моем шаге, вздохе и взмахе ресниц доложат Берингеру, и тому явно не понравиться, что вместо истерики в своей комнате, я создаю ему проблемы.

Я наблюдала, как стража бросилась к двери, как открывают засовы. Моего слуха коснулся скрип решетки. Пламя факелов зачадило…

Все было чудовищно-правдиво: ее заплаканное лицо, подрагивающие плечи, напуганный взгляд. В отличие от меня, леди Эртон давно пала духом.

– Джина, – лишь по движению ее губ я поняла, что она произносит мое имя, глядя на меня изумленно.

Я могла представить, какие страхи одолевают мою подругу, ибо всего несколько часов назад сама пребывала за решеткой. Медленно пройдя вглубь камеры, я обернулась к лорду Тесору, попросив, оставить нас. Он, разумеется, мог не подчиниться, придумать кучу аргументов, но, к моему удивлению, лишь согласно прикрыл веки.

– Джина… – снова едва слышный выдох.

Я оглядела камеру. На кушетке стояла жестяная миска с кашей – уже подали тюремный завтрак. Мой испытующий взгляд скользнул на лицо подруги.

– Расскажи мне все, Элина. Всю правду.

Она отрицательно покачала головой.

– Мне жаль… мне очень жаль… прости… – тихо всхлипнула подруга.

Мое сердце сжималось от жалости, но внешне я была невозмутима.

– Расскажи мне, – настойчиво повторила я.

– Меня убьют, да? Джина? – вместо ответа прошептала она, совершенно отчаявшись.

Да, убьют. Никто не сделает исключения ради нее или меня. Элина созналась в преступлении против королевской семьи, а значит, ничего изменить нельзя. Но это не делало меня бессердечной. Я молчала, а она тихо плакала.

Наконец, я подошла к ней, коснулась волос, и она тот час вцепилась в мою юбку напряженными побледневшими пальцами, уткнулась лицом мне в живот.

– Я должна была, Джина, – проговорила она, – у меня не было выхода… не было…

С трудом сдерживая слезы, я глядела куда-то в потолок, гладя подругу по волосам.

– Тебя заставили?

Это оправдало бы ее, и заставило бы меня приложить все усилия, чтобы спасти, но…

– Он… Виктор… купил меня десять лет назад в Шигаре… – прошелестел ее надтреснутый голос, – я была рабыней, мое имя, моя жизнь – легенда для тебя. Все было враньем с самого начала.

Она подняла голову, вглядываясь в мои глаза.

– Он ведь знал, что меня схватят, Джина. Он знал, что меня убьют, и бросил меня.

– Зачем ему убивать Эдмунда?

– Деньги и власть, – сказала, шмыгая носом, – когда король умрет, все преграды, сдерживающие Генриетту, рухнут. Виктор понимает, что власть ускользнет из его рук. Сейчас церковь вмешивается в политику, но после смерти короля, когда Эдмунд взойдет на престол…

– Ты сказала людям Берингера, что я участвовала в заговоре. Почему?

Она опустила голову, прикрыв веки.

– Виктору нужно вывести тебя из игры. Если у королевы появятся рычаги давления на советника, она станет всемогущей. Пока только его противодействие заставляет ее смиренно ждать.

– И поэтому ты предала меня?

– Пойми, Джина, мы лишь пешки… наши жизни не так важны по сравнению с общей целью. Кто такой Эдмунд – капризный, эгоистичный мальчишка, которого использует королева. Разве такой король нужен Хегею?

– Мой отец знал об этом заговоре?

– Три года назад Виктор выбрал тебя из числа прочих. О тебе практически никто не знал, если бы ни одно но: твоя мать в прошлом была здесь, во дворце. Она была фавориткой короля. Твой отец всегда был предан Хоупсу, и он понимал, что спасти город можно лишь чем-то пожертвовав. И он пожертвовал тобой – три года мы почти не знали голода.

Я едва смогла вынести эту правду.

– Виктор рассчитал все, – продолжила компаньонка, – способствовал тому, чтобы твое имя попало в списки. Он хорошо знал твою мать и верил, что ты унаследовала ее честолюбие и хватку. Он полагал, тебе удастся расположить принца. Я должна была убить его, но так, чтобы вина пала на тебя. Но Виктор просчитался… ваши отношения с Райтом стали фатальной ошибкой.

– И вы решили подставить меня?

– На кону стояло очень многое, – произнесла подруга, избегая прямого вопроса, хотя ответ был очевиден.

Мы обе замолчали, и в этот момент нас потревожил лорд Тесор. Дверь узилища распахнулась, и начальник стражи многозначно произнес:

– Время истекло. Вы не можете здесь больше находиться.

Мой взгляд упал на лицо Элины.

– Прости… – прошептала она, хватая мою руку и прижимаясь к ней губами.

– Ты должна рассказать им всю правду, – вымолвила я, старясь, чтобы голос не дрожал.

Она покачала головой. Ее преданность епископу была поразительно крепкой и даже безрассудной. Что ж, мы обе сделали свой выбор.