Текст книги "Остров кошмаров"

Автор книги: Елена Усачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Елена Усачева
Остров кошмаров

Глава первая
Честное купеческое слово

Телефонный звонок раздался неожиданно.

Это нормально. Ты тоскуешь, не зная, чем себя занять, поглядываешь на сотовый, надеешься, что тебя кто-нибудь отвлечет, что-нибудь предложит, куда-нибудь позовет.

И вот он звенит – саундтрек из сериала «Шерлок»: сначала раскатистая дробь, словно в дверь стучат, потом вступает оркестр и набирает, набирает обороты. Ты вздрагиваешь, морщишься, мысленно ругаешься, что от работы оторвали. Хотя работа давным-давно не идет. Не день и не два не идет, а целый месяц стоит. Если бы курсор на экране компьютера мог покрыться пылью – мой бы давно это сделал.

О чем я? А! Звонок! Номер телефона незнаком, но вот он второй раз пробегает перед глазами назойливыми цифрами, и я понимаю, что звонят из издательства.

– Здравствуйте, Елена!

Голос у редактора Даши мягкий, но в конце каждого слова она словно заставляет все звуки выпрямиться, отдать честь и замаршировать по Красной площади. Глаза у нее еще огромные такие…

– Здравствуйте! Рада слышать!

– Вы когда к нам собираетесь заехать?

– Зачем? – быстро спрашиваю я.

Я не боюсь ходить в издательство. Это милое место стоит на солнечной полянке, вокруг прыгают зайчики. И если не заглядывать в подвалы, не слышать погребальный звон цепей и вздохов привидений, оставшихся от невинно убиенных авторов, то вернуться оттуда можно в целости и сохранности.

– Подпишем договор. А еще у нас для вас есть заманчивое предложение.

Когда Даша произносит «заманчивое», я почему-то вновь вспоминаю подвалы и печальных привидений. С чего? Я и в подвалах-то там никогда не была, и привидений не видела, но вот представляется же.

– А что дают?

Я смотрела на мигающий курсор компьютера. Надо как-то оправдать себя и свое нежелание выходить из дома. Например, тем, что я работаю. А то пошлют опять в библиотеку на другом конце города, куда от метро три дня на оленях.

– Мы предлагаем вам поехать на Кубу.

В этот раз в голосе Даши не было и намека на строгость. Она выдохнула волшебное слово «Куба», и я уже представила качающиеся пальмы, Че Гевару в берете и кубики льда, облепленные пузырьками воздуха, плавающие в «Пинья коладе».

– Что мы будем там делать? – Я и сама не заметила, как заговорила вкрадчиво. – Вампиров ловить?

Повисла пауза. Я почувствовала неловкость. Всегда казалось, что «Вампиры в Гаване» – это первый мультфильм, который надо показывать детям. Я своему уже показала… А Даша, как выясняется, не видела.

– Если привезете парочку, будет хорошо, – отозвалась редактор. – Но помимо этого мы бы хотели, чтобы вы стали участником книжной выставки…

Это был первый заказ, который я получила, собираясь в заокеанскую поездку.

Жил-был купец, было у него три дочери. Снарядил корабль он в дальние страны: товар продать, мир посмотреть. Позвал дочерей и спрашивает: «Дочери мои любимые! Что вам привезти из стран дальних, земель заморских?»

Тут дочери развернулись во всю ширь своей фантазии. Одна затребовала головной убор, вторая – платье ниже колена, а третья – Аленький цветочек. На поверку вышло, что третья была самая умная. Не знаю, что она там перед сном жевала, но странное желание с цветочком превратилось во вполне нормальное осуществление плана «Хочу замуж». Первые две дочери тоже замуж хотели, для этого красивые наряды и просили, но не вышло. Лучше надо желания продумывать!

Новые времена рождают новые сказки. Например, такие. Жила-была писательница, был у нее ноутбук, любимый редактор и сын Глеб. Собралась она в заморское путешествие и стала спрашивать, кому что привезти. Любимый редактор захотел вампира, любимый сын…

– Чупакабру!

Ноги задрал на стену, длинными волосами почесывает ворс ковра, тельце пребывает в состоянии покоя на диване.

– Кого?

Кофта сама вывалилась из моих рук. От удивления. Упала удачно, чаду на лицо. Он не заметил, настолько был воодушевлен грядущими подарками.

– Зверь. Полезный, – ответил.

Кофта полетела в неизведанные дали. Я остановилась, уперев руки в бока. Наверное, в перевернутом виде мое лицо было не столь грозно, каким должно было быть. А должно быть страшнее, чем Иван Грозный в моменты ярости.

– А чего? – Ребенок совершил кувырок, но за кофтой не торопился. – Аквариумные рыбки для тетки, попугай говорящий для бабушки, у тебя есть я. А у меня?

– А у тебя есть тараканы в башке! – возмутилась я слишком медленному перемещению наследника по комнате.

– А у меня будет чупакабра. – Глеб пополз в угол за кофтой. – Она небольшая, можно в прихожей держать…

– И кормить кровью неродившихся младенцев?

– Она пьет кровь овец и коз. – Глаза широко распахнутые, карие, взмахивает длинными ресницами, взгляд невинен. – В голодное время будем подкармливать собаками.

– А если она съест попугая?

Попугай Желтухин чирикнул, подтверждая свое нежелание быть съеденным, и стал быстро наговаривать все известные ему слова – цену себе набивал:

– Желтухин! Глеб придет! Привет! Как дела? Орел!

– Нового купим, – не оценил таланты своего желтокрылого друга Глеб.

– Тебя нового купим? – уточнила я, закрывая чемодан.

– Лучше меня нет! – сообщил Глеб, падая на диван.

– Это точно, – прошептала я.

Чупакабру ему подавай! Вот ведь дети пошли! Раньше им достаточно было жвачки и бутылки кока-колы, а теперь монстры их не пугают.

– Между прочим, чупакабра водится в Пуэрто-Рико, а не на Кубе, – блеснула я своими знаниями.

– Мама! У тебя устаревшие сведения! Пуэрто-Рико – это Большие Антильские острова. Туда же входит Куба! Они соседи! Ты хотя бы поинтересовалась, куда летишь.

Я удивилась. Даже восхитилась. Но ненадолго. Гениальность моего ребенка всегда имеет причину. И я ее нашла. Карта. Я действительно смотрела, где находится Куба, кто у нее соседи. По карте смотрела. Эта карта сейчас лежала на полу, а Глеб делал вид, что они с ней находятся в разном временном континууме.

– Так!

Я перестала метаться по комнате. Занятие бесполезное, ничего, кроме хаоса, не создает.

– Будет тебе чупакабра! Потом не пугайся. Покупка обмену и возврату не подлежит.

– Кто? Я?

Для своих десяти лет Глеб долговяз и тощ. Вес небольшой, но когда на вас прыгают с дивана, то надо тридцать килограмм умножить на силу разбега, а потом добавить скорость свободного падения.

– Ни за что!

Глеб прыгнул. Я отошла в сторону. Грохот свалившегося на пол тела напомнил мне о том, что соседка давненько не приходила жаловаться, что у нее штукатурка сыпется и люстра качается.

– Мама, – простонал Глеб, поворачиваясь на спину.

– Добавлю к чупакабре шоколадку, – пообещала я, отступая к двери.

– Кому-то вампира привезешь, а мне достанется всего-навсего шоколадка и облезлый койот, – жал из себя слезу Глеб.

Он пытался ползти за мной. Оглушенный падениями, с отбитыми коленями, вывихнутым плечом… Дергано полз, тянул ко мне дрожащую окровавленную руку.

– Мама, – простонал сын.

Про окровавленную это я переборщила.

Я прищурилась. Я поджала губы. Я честно пыталась не рассмеяться.

– Грязная манипуляция, – прокомментировала я актерские таланты сына.

– А чего?

Он тут же перестал извиваться на ковре (если бы на полу, прибежала бы тетка и убила бы, а на ковре тепло, на ковре можно).

– Убедительно ведь было!

Я покачала головой и потянула из-под вешалки сапоги.

В России февраль, в России морозы, снег по пояс и ветродуй. А на Кубе ранняя осень, плюс двадцать пять, на море появляются португальские кораблики – страшно обжигающие голубые медузы с длинными щупальцами. Однажды они стали убийцами в одном из рассказов Конан Дойля о Шерлоке Холмсе. Может, медузу привезти? Поселить в аквариуме, пускай гуппёшками питается, а то их расплодилось тут…

– Ну и ладно. – Глеб бодро вскочил, нахлобучил на меня меховую шапку. – Ты там осторожней с чупакаброй, она кусается.

– Это может быть он, – буркнула я, влезая в тяжелую дубленку. – Слушай, а шкуркой ее привезти нельзя? Обязательно живьем? Места меньше бы заняла.

Глеб снова изобразил страдание на лице, подпустил в глаза слезу, шмыгнул носом.

– Они тушками не перевозятся, – сообщил он мне секретную информацию. – Только живьем.

– Это мы еще посмотрим, – проворчала я, размышляя, в кого ребенок вырос таким Актером Актеровичем. Вроде бы все в семье нормальные люди. Разве только я выбиваюсь, бедная, несчастная, ползу с чемоданом через сугробы. Кто бы пожалел?

Гудок машины вырвал меня из размышлений о собственной судьбе.

– Далеко шагаешь? Я тут.

Мой приятель Коля, вероятно, в детстве не слушался маму, отказывался от каши и много лазил по подвалам. Всем известно, что только при таких условиях дети плохо растут. Коля невысок, взгляд его лукав, на щеках хитрые ямочки. И, что важно, кашу он ненавидит. Хлеб с маслом тоже. Ест колбасу, что отвратительно сказывается на росте ввысь. Только вширь.

– Ты пешком, что ли, до своей Гаваны потопала?

Он подхватил мой чемодан, бросил в багажник, хлопнул черной дверцей. Этот хлопок окончательно разбил мое жалобное настроение.

– Ты представляешь! – возмутилась я, пристегивая себя ремнем безопасности. – Мой обормот попросил чупакабру привезти. Редактору вампира подавай…

– А там есть? – Коля лихо вывел машину из засыпанного снегом двора.

– Там есть все, – с патетикой в голосе сообщила я.

– Тогда привези мне кокос.

– Чего?

Переспросила, а в голове щелкнуло – «третье желание».

– Там же кокосовые пальмы и кокосы. – Коля гнал машину по проспекту. – Говорят, там даже в городе можно забраться на пальму и сорвать кокос.

Я представила себя с чупакаброй под мышкой, вампиром на плечах, лезущей на пальму. Вероятно, кокос я потом должна буду держать в зубах.

– Кто говорит? – осторожно уточнила я.

– Все! – заверил меня Коля и улыбнулся. Отвернувшись от дороги. Вот еще один манипулятор нашелся! Нет, мир точно катится в пропасть.

– Хорошо, привезу, – согласилась я, и Коля на радостях проскочил на желтый свет.

На книжную выставку я летела вместе с Великим Поэтом и Солидным Начальником. Одиннадцать часов путешествия на аэробусе Великий Поэт недовольно косился на меня, роняя скупые замечания о судьбах русской словесности и о том, что детской литературы вместе с детскими писателями в России не существует. Солидный Начальник оказался в хвосте самолета, что было неплохо, потому что я боялась быть испепеленной перекрещивающимися взглядами двух Больших людей. Через пять часов осуждения всего и вся Великий Поэт утомился и стал смотреть фильм – в кресло перед нами были встроены мониторы, где можно было выбрать кино, игру или музыку. Я же стала читать о Кубе. Мои знания не распространялись дальше футболок с портретом Че и мультфильма «Вампиры в Гаване».

Вы не смотрели? Пока в Интернете ищете ссылку, я вам немного о нем расскажу. В свое время граф Дракула сильно страдал, что не может выходить на улицу днем, поэтому последние годы своей жизни посвятил изобретению эликсира, дарующего эти способности. Первые эксперименты были неудачными – граф погорел. В прямом смысле. Выпил, вышел на балкончик, улыбнулся солнышку и вспыхнул. За дело взялся его родственник на Кубе фон Дракула. К вопросу он подошел с умом и эликсир изобрел – для него нужно много рома и «Пинья колады», поэтому производство развернулось на Кубе. Как истинный гуманист, фон Дракула хотел раздавать снадобье бесплатно всем страдающим вампирам. Но нашлись противники. Борьба развернулась между американскими вампирами и европейскими. Европейцы хотели эликсир продавать, а американцы уничтожить – они зарабатывали строительством подземелий, если вампиры перестанут бояться солнца, их бизнес рухнет. Во все это действо замешаны два главных героя – племянник фон Дракулы Джозеф и его подружка Лола, шустрая парочка, которая вечно путает карты взрослых.

Кстати, о детях. К концу полета я уже с тревогой поглядывала на шастающих в проходах сильно загорелых отпрысков Острова свободы. Они были шумны, они были веселы и вообще ничего не боялись. Кто-то их пытался одергивать, кто-то делал замечания. В ответ поборник тишины получал такой веселый взгляд, что я бы на месте взрослого начала бы искать кнопку катапультирования. Вампирам среди такого народа жить, наверное, тяжело, но весело.

Спускаясь по трапу самолета, я изменила свое мнение. Вампирам в Гаване жилось безрадостно, потому что шпарило солнце. Он было высокое и жаркое. Обжигающе жаркое. Пожалуй, пора снимать дубленку. Да и в зимних сапогах парко.

В аэропорту сновал веселый улыбчивый народ в шортах, топиках и шлепках. И этого народа было много. Как будто никому не надо работать. Выспавшийся Великий Поэт ворчал о гнилом социализме, Солидный Начальник улыбался. Он был невероятно приветлив, несмотря на свой высокий пост.

Машина несла нас по улицам Гаваны. Тянули к солнцу изрезанные лапки пальмы. Шагали расслабленные кубинцы.

«Кокосы», – вспомнила я и представила заснеженную Москву, Колю, у которого от улыбки появляются ямочки на щеках, и как я лезу на пальму.

О! Гавана! Город мечты! Город корсаров и флибустьеров, приют пиратов и мафиози. Город, где перед императорским дворцом мостовую выложили деревянными брусочками, чтобы цоканье подкованных копыт и грохот экипажей не будили его величество по утрам. Город грозных фортов, испанского владычества и вольной негритянской жизни. Здесь танцуют сальсу, пьют ром, здесь улицы никогда не засыпают. Здесь люди стоят в дверях своих полуразвалившихся домов и с улыбой смотрят на проходящих мимо. Здесь по улицам бегают самые старые машины – американские «Форды» и «Бьюики». Здесь есть все и нет ничего.

Это город с самой длинной в обеих Америках и самой сумасшедшей набережной Малекон. На ней так мудрено построен волнорез, что при сильном ветре волна взрывается о парапет, взлетая вверх пятиметровыми брызгами, из решетки канализации вылетают веселые фонтанчики. Вода попадает на мостовую, окатывает машины солеными потоками, сшибает мотоциклистов.

Это все мы увидели, когда не спеша проезжали по городу. Гостиница «Ривьера» – огромное здание посреди невысоких домиков. Она монументальна. В бесконечном холле барельефы на стенах, статуи около длинных красных диванов. Все это как будто шагнуло с американских картин пятидесятых годов.

– Эту гостиницу построили мафиози перед революцией, – сообщает водитель. Почему-то шепотом. Как будто Аль Капоне может услышать его и обидеться. – Но пожить здесь не успели, – добавляет он, смешно округлив глаза.

Навстречу нам с диванов встает очаровательная женщина.

– Что вы хотите увидеть в Гаване?

Переводчица Марсия роста небольшого, худая, подвижная. От постоянной улыбки на ее лице много-много морщинок. Чем-то она похожа на взъерошенного делового воробья.

– Вампиров и чупакабру, – выпалила я.

Великий Поэт засопел и отошел от меня на несколько шагов.

– Зачем вам? – тихо спросил Солидный Начальник.

Все-таки не похож он на начальника, лицо странно-доброе, в глазах любопытство. Настоящий начальник должен все знать наперед, поэтому в глазах у него должна быть тоска от всеведения. И смертными он тоже не должен особо интересоваться.

– Ну, знаете, – протянула я, – в сказках так бывает… Дочери попросили отца привезти головной убор, платье…

– И цветочек Аленький, – с пониманием закивал Солидный Начальник. – Но при чем тут вампир?

– «Вампиры в Гаване», – усмехнулась Марсия, решительно упирая руки в бока. – А чупакабра у соседей, в Пуэрто-Рико.

Ага! Значит, знаем. Уже хорошо.

– Мой сын уверен, что здесь тоже найдется.

– Чупакабра для сына? – Солидный Начальник выражал искреннее удивление, прямо как Простой Человек.

– А вампир для любимого редактора, – притворно вздохнула я. – И еще кокос с пальмы. Это для приятеля. – На очередной удивленный взгляд Солидного Начальника я ответила: – Третье желание.

– Ну да, Аленький цветочек, – растерянно согласились со мной.

– Самое сложное в этом списке – кокос, – хохотнула Марсия.

Улыбку Марсии нельзя описать. Улыбка эта переливалась, как будто на ограненный хрусталик упал солнечный луч, и вот он уже отражается во всем спектре видимого света.

– С вампиром я вам помогу, – легко сказала она. – К вам подойдут нужные люди.

– Подождите, подождите! – заволновался Солидный Начальник. – Вы и правда собираетесь искать вампира, а потом запихивать его в самолет?

Я развела руками. Есть такое слово «надо»! Купец из сказки «Аленький цветочек» все корабли потерял, а подарок для дочери раздобыл. Жизнь на кон поставил. Честное купеческое слово – от него не отвертишься. А тут слово писателя. Оно во сто крат тверже.

Мы с Марсией пошли к лифтам. Пустые страхи и сомнения были нам с ней неведомы.

– Ну, возьмите тогда хотя бы меня с собой! – заторопился следом Солидный Начальник. – Может быть, я в чем-нибудь смогу вам помочь?

Я смерила тяжеловатую фигуру Солидного Начальника презрительным взглядом. В подвалах и катакомбах я его не представляла. Хотя моя фантазия порой дает сбой.

Поглядев на Солидного Начальника, Марсия повернулась ко мне.

– Можно взять. Лишние руки не помешают.

– Придется нести что-то тяжелое? – пыталась я приставить Солидного Начальника к делу.

– Кто знает… – загадочно ответила кубинка.

После этих слов мне тут же захотелось позвонить редактору Даше и спросить, не согласится ли она на что-нибудь другое. Если облезлого койота я еще могла пережить, то ожившего мертвеца – вряд ли. А потом – самолет, замкнутое пространство, много людей. А ну как он в буйство ударится?

Подумала… и не позвонила. Рабочий день в Москве закончился.

А на Кубе только начинался.

Номер у меня был под стать гостинице – огромный. Большая кровать с алым шелковым покрывалом, каменные столешницы, бархатные шторы. Из окна виден бассейн, кусочек набережной с бьющей через парапет волной и море, море, море. Хорошо бы это было Карибское море. Сразу вспоминаются пираты, Джек Воробей, морское чудовище кракен, способный погубить огромный корабль. Но это был всего лишь Мексиканский залив. Карибское море обитало на другой стороне острова. Ну, да и так неплохо.

Я достала из чемодана сарафан с накладными кармашками, босоножки, разложила на тумбочке около кровати заколки с розовыми бабочками, высыпала на широкий подоконник бусы и колечки. Дубленку и зимние сапоги спрятала подальше, чтобы они не напоминали, что любая сказка когда-нибудь заканчивается.

У меня было весьма миролюбивое и даже благостное настроение, когда в дверь постучали.

Я уже пыталась говорить с местными на английском, знали они его плохо. Чуть что, сразу переходили на свой быстрый эмоциональный испанский. Вот и сейчас я, конечно, улыбнулась, приготовив парочку дежурных английских фраз, но… Но, открыв дверь, я для начала никого не увидела. Вернее, увидела, но не сразу. Для этого пришлось опустить глаза.

Сильно загорелая черноволосая девочка в коричневом платье и коричневых стоптанных сандалетах стояла склонившись и расковыривала болячку на коленке.

– Тебе чего? – выдохнула я по-русски.

– Привет! – также по-русски ответило странное явление. – Я к тебе! Идем за вампиром.

Она бросила так и не отковырянную болячку и побежала по коридору.

Вот так живешь, живешь, никого не трогаешь. Но в один прекрасный день заявляется чудо с разбитыми коленками и зовет ловить вампиров.

– А как же?.. – решила я оттянуть неминуемое, но коридор уже был пуст, только легкое эхо подтверждало, что, да, была девочка, приходила за мной, побежала вперед и теперь ждет… Или не ждет?

Я засуетилась. Что взять? На что ловят вампиров? На маленьких девочек? А куда их кладут? Нужен мешок, нужна веревка. Вспомнились храбрые охотники на вампиров из фильмов. Они всегда в кожаных штанах и куртках, они опоясаны ремнями, у них при себе мешочек с порохом, серебряные пули, длинный острый кол, а на плече верный карабин. Или самострел. Многозарядный.

В отчаянии, что у меня нет даже кожаных штанов, я крутанулась на месте и, как была – в сарафане и босоножках, выбежала из номера. Только сотовый успела сунуть в карман.

– Куда?

Солидный Начальник жил от меня через коридор по диагонали. Дверь номера была распахнута. Что-то он там раскладывал по кровати. Заметив меня, поднял голову.

– За вампиром! – крикнула, сворачивая к лестнице.

Я не слышала, чтобы девочка вызывала лифт, значит, с десятого этажа она сбежала по ступенькам.

Давно я так не бегала. Классе в пятом мы с подружкой на спор спускались наперегонки – она на лифте, я по лестнице. Вниз получалось почему-то медленнее, чем наверх. С шестого на первый этаж мы с лифтом приходили одновременно, с первого на шестой – я была раньше лифта… Теперь я соревновалась не с лифтом, а с быстрыми детскими ногами. Проиграла. Даже мои прыжки кенгуру через ступеньки не спасли.

Девчонка стояла около огромного декоративного панно, с любопытством смотрела на белые каменные цветы и ковыряла ногу. Дышала легко, словно простояла тут уже добрый час.

– А ты кто? – налетела я на нее.

– Луиза! – щербато улыбнулась провожатая. – От Марсии.

Ее русский был коряв, но он был. Она говорила на нем легко, хоть и переставляла звуки и совершенно забивала на согласование слов.

– Пеппино там. Он знает вампир. Одно место. Пока день, безопасно. Я покажу.

От этого «я покажу» стало немного легче. Значит, ловить сейчас не будем. Мне не надо договариваться с кухней, чтобы недельку подержать в их самом большом холодильнике завернутое в одеяло тело упыря.

Мы оказались на прожаренной улице.

– Это набережная Малекон, – тараторила Луиза.

Моя провожатая легко бежала вперед, время от времени вспоминая о своих болячках. Тогда она начинала прыгать на одной ноге, пытаясь сковырнуть засохшую корочку. Потом нетерпеливо хлопала по лодыжке и бежала дальше.

– Гавана, – по-хозяйски показала она руками. – Там новые дома. Много людей. Здесь – ничего. Просто город. Надо идти Капитолий.

Она соскочила со ступенек, согнулась, поддевая ногтем ранку на ноге, и запрыгала вперед. Мимо одинокого куба – двухэтажного магазина, мимо заправки, мимо чахлых деревьев. Мне казалось, она уводит меня прочь из города. Гулкая набережная слева, пустыри справа, редкие машины, свистящие мне из открытых окон проезжающие.

В секунду пейзаж изменился. Появились заборы, дома, мелькнули редкие прохожие. Потом домов заметно прибавилось, они встали плотнее, на террасах вторых этажей появились цветы, на окнах первых этажей решетки. Дальше, дальше, дома местами покосились, потерялись заборы. На улицах все чаще стали встречаться лица чернокожих людей. Пробежала стайка негритят с красными галстуками на шее. Неожиданная роща.

Хотя почему неожиданная? Здесь все было неожиданно, поэтому роща была такая же, как и все вокруг.

За ней дома, дома, дома. Заглянула внутрь – диваны, кастрюли, табурет, все узко, все тесно, все захламлено вещами.

– За мной! – Луиза нырнула между домами. – Вампир! – и остановилась. Глаза блестящие, темные, любопытные. – А зачем тебе вампир?

Я принялась объяснять – как в двух словах расскажешь длинную сказку? Луиза слушала, ковыряла болячки, кивала, прыгали по плечам кудряшки. Но вот она что-то услышала. Не дослушав меня, крутанулась, прыгая в ближайший проулок.

Тут висела какая-то тряпка, и в первую секунду я подумала, что это вход в квартиру. Но это оказался проход. Над головой перемычки между домами, сушится белье. Из-под ног с визгом выбегает облезлая шавка.

«Чупакабра!» – испуганно решаю я. Но у псины короткая морда, поросшая усами, редкая бородка. А у чупакабры должны быть длинные некрасивые зубы и морда узкая, выдающаяся вперед.

Пока я оглядывалась на шавку, запуталась в белье. Освободилась от неприятной прохладной ткани и тут же врезалась в стену.

Свист слева. Еще раз, настойчивей.

– Сюда!

Тонкая рука просовывается между двумя штакетинами забора слева. Я цепляюсь за нее и головой вперед ныряю в прореху.

– Это Пеппино, – сообщает мне голос, и только тогда понимаю, что я от страха зажмурилась.

Пеппино старше Луизы. Он высокий, худой, очень подвижный. Сейчас в полумраке я вижу его глаза, они словно светятся. Темное, то ли запыленное, то ли загорелое лицо и ослепительно светлый белок глаза. Может, одинокий солнечный луч так удачно падает?

– Испугалась? – лукаво спрашивает Пеппино.

– И не думала, – хорохорюсь я.

– Испугалась. – Пеппино доволен, словно это и было целью нашей сумасшедшей пробежки по Гаване. – Пойдем.

Пройдя по очередному лабиринту несколько шагов, я понимаю, что со мной снова говорят по-русски.

– Вы в школе русский учите? – догнала я Луизу.

Девчонка замерла, почесала ногу, подумала, задрав мордочку. Я невольно проследила за ее взглядом. Ничего там наверху не было. Стены хибар смыкались, образовывая вечную черноту.

– Угу.

Своим ответом Луиза вернула меня на землю. Легкий топоток сообщил, что нечего смотреть по сторонам, когда впереди нас ждет большое дело.

– Я поеду Россия. Буду там учиться. Вернусь и заработаю много денег, – сообщила Луиза и вдруг остановилась.

Впрочем, «вдруг» здесь такое же неуместное слово, как и «неожиданно». «Вдруг» было все, начиная со звонка редактора.

– Здесь, – прошептал Пеппино.

Он стоял около ступенек, уходящих вниз, и равнодушно смотрел в темноту подвала.

– Лаборатория. Комната. Вампир. Спускайся. Не бойся.

Чувство самосохранения взбрыкнуло и потребовало, чтобы я немедленно испугалась и никуда не пошла. Оно даже готово было проложить маршрут, не обращаясь к моим вечно дремлющим способностям ориентироваться в пространстве.

– Зачем? – спросило за меня мое чувство самосохранения.

– Я так и думал, – уронил на меня холодное презрение Пеппино. – Из Москвы, да? Сразу видно.

Он был необычайно расслаблен. Мой бы ребенок уже тридцать пять раз взорвался возмущениями и комментариями, а Пеппино. Ему вроде как было все равно, а с другой стороны, он чувствовал явное превосходство надо мной, что ему очень нравилось. Он еще меня постоянно слегка поддевал.

Соскальзывая гладкой подошвой кед с одной ступеньки на другую, Пеппино потек вниз. Луиза склонилась набок, ковыряя свои царапки. Одна корочка наконец поддалась ее грязным ноготкам. Луиза выпрямилась, с любопытством изучая добычу. Из открытой ранки по лодыжке побежала резвая кровяная слеза.

Я еще успела подумать, что соваться с окровавленной коленкой в подвал, где живет вампир, – глупо. В ту же секунду из призывной темноты на меня пахнуло тяжелым воздухом. Грудь сдавило предчувствие беды. Ту-дум, ту-дум – застучало в висках. Зев подвала запульсировал. Или это у меня с глазами стало что-то происходить?

Луиза стояла рядом совершенно равнодушная к моим страхам и даже к тому, что по ноге у нее текла кровь.

– Иди! – позвал Пеппино.

Его не было видно. Он весь скрылся там, в страшном подвале. Стены глухо отражали голос, делая его неузнаваемым.

В конце концов! Я серьезный взрослый человек, пишу книжки про страхи и боюсь эти самые страхи! Кому скажешь, смеяться будут. У меня столько взрослых писателей в друзьях. Борис, например, или Эдуард, или Ирочка – все, все они будут смеяться… А не рассказать я им не смогу. Как это – не рассказать? Рассказать надо будет обязательно!

– А ты не пойдешь? – спросила я Луизу.

– Что там делать? – поморщилась она. – Скучно. А ты иди. Там прикольно.

И мне ничего не оставалось, как начать спускаться.

Ступеньки были узкие, стертые миллионами прошедших здесь ног. Из подвала тянуло влагой и гнилью. Сразу за порогом пропадал всякий свет. Но здесь уже стоял Пеппино со свечой и изучал порванные кеды на своих ногах.

– Он – там, – качнул свечой провожатый, показывая в темноту.

– А здесь?

– Лаборатория.

Пеппино повел рукой. Дрожащий огонек выхватывал то стол, то кресло, то стеллаж с прозрачными дверцами, за которыми стояло…

– Тут.

Пеппино пошел дальше, прочь от светлого прямоугольника входа, загородив собой свечу. Идти за ним приходилось наугад. Я все боялась наступить на кого-нибудь. На что-нибудь… Ждала, что услышу писк мышей…

– Эй! – позвал Пеппино.

Я вздрогнула от крика, от того, что наткнулась на провожатого в темноте, от того, что слишком ярко представила, что сейчас произойдет.

Свеча осветила небольшую комнату. В углу еле виднелось что-то, похожее на солому вперемежку с тряпьем. Подстилка шевелилась, будто сотня мышей разом решила вылезти на свободу.

Это были не мыши. Сначала показалась тощая серая рука. Она тяжело оперлась об пол, захрустела соломой.

Я еще пыталась крепиться, уверяя себя, что это шутка, что никакие дети меня ни к какому вампиру привести не могли. Что при слабом свете свечи я ничего такого не разглядела бы. Что ребятишки просто посмеялись надо мной – наслышана я была о веселых кубинских детях, шебутных, любящих розыгрыши.

Глаза были огромные и страшные. Красная радужка, светящаяся изнутри. Да, да, я видела этот свет. Как иначе я бы поняла, кто передо мной, ведь свеча давно погасла, а Пеппино убежал.

Я стояла одна и с ужасом смотрела на то, что выползало из соломы. Краем сознания я заставила себя ногой подтолкнуть пучок соломы к руке, подбирающейся ко мне. И страшные серые пальцы стали перебирать ее соломинку за соломинкой.

Это меня спасло.