Текст книги "Одна из тридцати пяти (СИ)"

Автор книги: Елена Ромова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

Покидая камеру, я чувствовала, что оставляю там частицу себя прежней, какой мне уже никогда не быть. Впрочем, я еще не совсем понимала, что вижу леди Эртон последний раз в жизни.

* * *

Райт Берингер, всегда собранный, решительный, хладнокровный, терпел поражение за поражением. И это касалось ее – женщины, которая стала его погибелью. Она была его персональной мучительной смертью. Тот поцелуй в подвале – лишь малая часть того, что он хотел сделать с этой девчонкой.

И теперь, когда ему передали ее разговор с компаньонкой слово в слово, когда обвинения против нее рассыпались прахом, он ощутил, что еще никогда не чувствовал себя столь отвратительно.

– Все готово, милорд, – раздался голос Саргола, так некстати объявившегося в комнате.

Райт перебирал пальцами, катая по сверкающей столешнице обручальное кольцо.

– Надеюсь, все прошло гладко?

– Да, ваше сиятельство. Все указывает на Виктора Мотинье, как вы и приказали. Королевские шпионы уже перехватили якобы его шифровки.

Берингер задумчиво наблюдал, как катается по поверхности кольцо, сверкая гранями. Саргол терпеливо ждал, зная, что в этот момент его господин думает о чем-то важном.

– Что бы ты сделал, если бы вдруг оказался неправ? – вдруг спросил советник, не отвлекаясь от своего занятия.

Помощник не допускал даже мысли, что хозяин может быть в чем-то неправ, и заметил пространственно:

– Постарался бы исправить ошибку, милорд.

– А если бы последствия были необратимы? – с этими словами Берингер сжал кольцо в перевязанной бинтом ладони. Сквозь бинт быстро просочилась кровь.

Саргол явно затруднялся с ответом, и советник усмехнулся, поднял голову:

– Только самый последний идиот считает, что все в этой жизни можно изменить или исправить. Есть то, что не изменится уже никогда, – Райт устало поднялся, – но попробовать можно…

Саргол пожал плечами, и поспешил за советником к выходу.

Пока они шли, Берингер сжимал и разжимал кулак так яростно, что на пол закапала кровь. Хотя вряд ли мужчина ощущал боль. Ни от раны на щеке, ни от пореза на руке, ни от рубца на сердце.

Он всегда входил в обеденную залу последним. И наводил на всех ужас. Особенно сегодня. Да, весь его вид будто кричал о том, что он чудно провел ночь.

Принц недоуменно смерил его взглядом, когда тот невозмутимо опустился за стол.

– Лорд Берингер, вы опоздали, – заметил Эдмунд.

– Был занят, – и никаких «ах, простите меня ваше высочество».

Не поднимая головы, Райт взялся за приборы и только сейчас заметил кровь. Дамы за столом дружно ахнули, кто-то отвернулся, обмахиваясь веером, кто-то приложил к губам ладонь. И только Джина – ох, эта женщина – упрямо глядела на него, будто пытаясь понять, когда он умудрился поранить руку. Знала бы эта девчонка, что только боль способна заглушить мысли о ней.

Она с нарочитой медлительностью вытянула из кармашка платок и передала сидящей рядом девушке, кивнув в сторону Райта:

– Сделайте одолжение, – а сама изящно отправила в рот кусочек тушенной телятины.

Ее платок, который по цепочке преодолел целый круг, оказался в руках Райта.

– Надеюсь, вы умеете пользоваться этим предметом? – раздался голосок девчонки, которая даже не соизволила взглянуть на него.

Райт сжал платок в кулаке, опустил руку под стол, не спуская глаз с девушки. Она преспокойно – хотя спокойствие было лишь видимым – ела. Ее губы двигались, ее невероятно сладкие и вкусные губы, которые он успел попробовать, манили: «прикоснись».

– А где лорд де Хог? – раздался голос принца. – Я не получал доклада о его отсутствии.

Гофмейстер его величества сдержанно склонился к его уху, почтительно прошептав что-то вроде: «никаких известий не поступало сегодня от лорда де Хога», или «сейчас этот ублюдок направляется в замок вашего советника». Хотя, конечно, первое.

Райт откинулся на спинку стула. Интересно, как изменится выражение лица молодого наследника, когда он узнает, что его обожаемый лорд, любовник его непогрешимой матери, исчез из своей комнаты, будто предрассветный туман.

– Немедленно выясните, в чем дело, – раздраженно пробубнил Эдмунд, делая нетерпеливый жест.

Осталось только наблюдать за ходом представления. Очень занятно, как ответит королева? Разумеется, спустя время она поймет, что епископ не имеет к похищению ее любимца никакого отношения. Но Райт очень надеется, что будет уже безвозвратно поздно что-либо менять.

Его ледяное спокойствие во время завтрака трещало по швам. Джина эл-Берссо… нужно быть как можно дальше от нее, чтобы не думать, не вспоминать, не ощущать вкуса отнятого у нее первого поцелуя. Глоток сладкого вина, движение языка между ее губ, покачивание завитой прядки волос от ее напряженного дыхания…

Какое же он чудовище! Одержим ею, как мальчишка. Хочет, жаждет, сходит с ума.

– Мясо сегодня особенно удалось, – проговорил Эдмунд, – правда, Райт?

– Просто восхитительное, – отозвался советник, не спуская взгляда с выбранной им «добычи».

* * *

«Если представить перед собой стену, то об нее разобьется любая неприятность, – помню, любила говорить моя кухарка в Хоупсе». Не думала, что когда-нибудь решусь проверить так ли это. Во-первых, подобные приемчики действуют в отношении любых неприятностей, кроме одной – пылающего взгляда Райта Берингера. Во-вторых, этот взгляд призывает к полному подчинению, будто говоря: «признай мою власть над собой и покорись».

Я опустила голову ниже, пытаясь наколоть на вилку кусочек спаржи, как вдруг двери в обеденный зал распахнулись. Пришлось на секунду оторваться от трапезы, чтобы увидеть ее величество, Генриетту Сафскую в сопровождении доверенных лиц. Все сидящие в зале поняли, что завтрак окончен.

– Что-то случилось? – растерянно воскликнул принц, вскакивая со стула.

– Мне нужно срочно поговорить с лордом Берингером, – сдержанно вымолвила она, останавливаясь и оглядывая присутствующих, – дело не терпит отлагательств.

Королева была взволнована. Прямо скажем, исключительное зрелище видеть ее беспомощной и напуганной.

И потянулись часы ожидания.

Конечно, всем претенденткам позволили доесть завтрак. Но, позвольте, нас всех грызло жутчайшее любопытство, и до пищи никому не было дела.

– Говорят, королю сделалось хуже, – шепнула мне Сибилла, когда мы стояли на балконе, любуясь солнечным утром.

Эта новость навалилась сверхчеловеческой усталостью. Весь тот хаос, который зарождался в стенах дворца, сдерживала лишь одна сила – жизнь монарха. И эта сила с каждым мгновением таяла, вынуждая всех нас думать о грядущем. Но я думала еще и о том, каким образом мне отдать причитающееся Эдмунду. Мы оба знали, о чем шла речь, когда мы заключали сделку. Свою часть он выполнил – я увидела Элину. Настал мой черед… И мне нужно было срочно что-то придумать…

Вернувшись в покои, я скинула платье и, распустив волосы, юркнула в постель. Бессонная ночь очень быстро сказалась на степени моей стойкости – стоило смежить веки, меня унес вихрь жарких сновидений. Однако сон не продлился долго.

– Леди, вставайте!

Сразу и не понять, что происходит. Меня трясут за плечи?

– В чем дело? – резко приподнявшись, я увидела взволнованное лицо камеристки. – Что случилось?

– Сейчас здесь будет принц.

– Леди Ингрэм, – снисходительно начала я, наблюдая, как всегда чопорная женщина обкусывает в панике губы. – Принц не имеет никакого права ломиться в покои к претенденткам…

Мою полную уверенности речь оборвал требовательный стук в дверь.

– Леди эль-Берссо! – раздался голос Эдмунда, и у меня кровь похолодела в жилах.

Я перевела взгляд с напряженного лица Мэг на дверь и обратно.

– Какого дьявола? – выдохнула изумленно.

Снова стук в дверь.

– Я хочу видеть вас, леди Джина!

– Придется открыть, – вымолвила я, соскакивая с кровати и направляясь за ширму.

– Я уже отправила человека за лордом Берингером, – сказала Ингрэм, подавая мне платье. – Он будет здесь с минуты на минуту.

Чтобы снова бросить меня в тюрьму?

– Леди Джина. Откройте дверь! – виновник всего этого переполоха терял терпение.

Я кивнула Мэг, предвкушая появление Эдмунда. Три поворота резного ключа, и дверь не просто распахнулась, она резко и глухо шлепнула о стену. В комнату ворвались гвардейцы, а следом вошел Эдмунд, пунцовый от злости.

– Обыскать! – приказал он, окидывая помещение оценивающим взглядом, пока не наткнулся на леди Ингрэм: – Увести отсюда эту женщину! – затем посмотрел на меня, и я уж было подумала, что меня ожидает участь Мэг, однако Эдмунд вымолвил: – Присядьте, леди эль-Берссо!

Когда я прошагала к окну, у которого стояло два изящных кресла и стол, принц огорошил:

– У меня к вам будет несколько вопросов.

Пока гвардейцы наводили беспорядок в моих вещах, и за спиной стоящего Эдмунда в воздух взлетали либо мои сорочки, либо чепцы, я медленно опустилась в кресло, внимательно слушая наследника:

– Ну как, повидались со своей компаньонкой? – Эдмунд казался не просто злым, но и уязвленным. – Как ловко вы заставили меня организовать эту встречу.

Когда я хотела ответить, он поднял вверх руку, призывая меня молчать и продолжил:

– Мне в какой-то момент показалось, что мы с вами похожи. Оба заложники ситуации, вынужденные делать то, что не хотим.

Принц нервно ходил передо мной, изредка поворачивая голову и вглядываясь в мое лицо, будто стараясь найти отклик хоть одному слову, одной его эмоции.

– Я чувствую себя пешкой, будто… – он запнулся и понизил голос, – будто вокруг твориться что-то, чего я не понимаю, – остановившись, и зависнув надо мной, он сказал: – Будто все только и ждут кончины моего отца, чтобы сцепиться.

Через несколько секунд я поняла, что наследник не желает моих объяснений. Он пришел для того, чтобы высказать мне претензии, которые я молча слушала.

– И ко всему прочему, еще и вы вздумали водить меня за нос. Мы, кажется, снова заключили сделку. И я хочу получить то, что мне причитается.

Он смотрел в мои глаза, ожидая, наконец, ответа. Правильного ответа.

– Конечно, мой принц. Но зачем этот обыск? – взглянула я на гвардейцев.

– Хочу сам убедится, что вы ничего не затеваете. Да, метод не очень изысканный, но все же…

Мы некоторое время ждали доклада капитана гвардейцев, который сообщил в итоге, что в моих покоях нет ничего, что указывало бы на заговор.

– Это еще ничего не доказывает, – Эдмунд задумчиво повернулся к окну, – я разучился верить людям… даже собственной матери.

ГЛАВА 14

Будуар королевы, как логово змеи – нужно держать ухо востро.

Берингер сидел в кресле напротив кресла ее величества и равнодушно наблюдал, как одна из прелестниц, юная служанка Генриетты, перебинтовывает ему руку, едва дыша от волнения. А королева в этот момент наблюдала за Райтом, весь вид которого говорил о крайнем безразличии.

– Вы были в курсе, ведь так? – тихо прошептала она, и на ее тонких губах показалась печальная поверженная улыбка.

Берингер продолжал смотреть на служанку, ничем не выдавая удивления или тревоги. Он давно научился, как именно говорить с королевой. Однако вопрос Генриетты был неожиданным – она редко говорила вот так, напрямую.

– В курсе того, что пропал лорд де Хог?

– Пропал? – тихо рассмеялась Генриетта. – Не совсем так, Райт, ты знаешь. Его похитили. И уверена, что здесь ничего не происходит без твоего ведома. Я надеюсь, ты не так глуп, чтобы быть замешанным в этой истории?

Теперь он поднял взгляд, встречаясь с проницательным взглядом этой женщины.

– Ваше величество, – с легкой полуулыбкой произнес мужчина, – если бы хоть что-то ускользнуло от меня, я бы не занимал должность начальника тайной канцелярии, верно?

В этот момент служанка закончила с перевязкой, и, поднявшись с колен, вышла из комнаты.

– Ты чудовище, Райт! – едва сдерживая эмоции, проговорила Генриетта, – тебя оправданно боятся. Но ты не знаешь, на что способна я, когда дело касается моих близких.

– Ваших фаворитов, – поправил Берингер абсолютно холодным и даже вежливым тоном, – У меня, как я помню, не было задания опекать еще и их. Мне нет дела, куда епископ мог увезти этого мальчишку и зачем.

– Он хоть жив, черт бы тебя побрал?

– Не угодно ли вам, ваше величество, задать этот вопрос Виктору де Мотинье?

– Задам, – вымолвила она со злостью, – он еще будет ползать у моих ног, Рай, помяни мое слово.

– Ваши отношения с епископом меня не касаются.

– Ты прекрасно знал, что он увозит моего фаворита. Моего!

– Лорду де Хогу не повредит небольшая прогулка, – усмехнулся Берингер, – кроме того я не проверяю всех повозок епископа.

– У тебя везде есть шпионы, Райт!

– И? Они служат мне, я королю. При чем здесь вы или ваш мальчишка?

Королева поддалась вперед, впиваясь взглядом в лицо мужчины.

– Где он?

– Не имею привычки следить за всеми вашими любовниками.

– Где он, черт возьми? Где?

Берингер равнодушно взирал на зачинающуюся истерику Генриетты и не мог скрыть улыбку удовлетворения.

– Подайте письменный запрос в мою канцелярию, – вымолвил он.

Ее зрачки расширились от изумления.

– Это переходит все границы, Райт, – голос королевы прозвучал тихо, но надрывно. – Где он?

– Где? – Берингер изогнул бровь, чуть склонив голову. – Почему вы спрашиваете об этом у меня, а не у епископа.

– Потому что ты знаешь, – прошипела женщина, – ты всегда все знаешь.

– Подозреваете меня? – усмехнулся Райт, – что ж, имеете на это право. Но сейчас вы зря теряете время, ваше величество. Советую пустить в ход все свое обаяние, чтобы епископ пошел вам навстречу. В противном случае вы можете получить своего любовника обратно без его главного достоинства.

Генриетта вскочила на ноги, теряя самообладание.

– Где он? Где он, Райт?

Берингер тоже поднялся, нарочито спокойно изобразил светский поклон и пошел к двери, пока его не остановила фраза:

– Я уничтожу твою суку, Райт! Она будет подыхать с твоим именем на устах. Она будут просить тебя о помощи, но ты так ничего и не сможешь сделать. Обещаю!

Он медленно обернулся, пронзая взглядом трясущуюся в истерике женщину.

– Какую именно суку вы имеете в виду, никак не пойму? – неспешно выговаривая слова, спросил он.

– Не догадываешься?

– Ну… как вам сказать, – этот лед в голосе пугал неимоверно, – ни одного предположения. Но, знаете, если хоть кто-то посягнет на что-то мое, я позабочусь о самой страшной каре, которую только может придумать самый изощренный мозг в этой вселенной. И я не сделаю исключения даже для женщины. Мы поняли друг друга?

Генриетта не смела ответить, ибо слова советника были правдивы. Не повезет тому, кто посмеет перейти ему дорогу.

* * *

Я не знала, когда в моих покоях появится Берингер. Просто надеялась, что Мэг не соврала, и Райт примчится на выручку.

– Я хочу доказательств вашей верности мне! – между тем говорил Эдмунд, подойдя к моему креслу. – Исполните свою часть уговора.

– Исполнить? – рассеянно проговорила, заглядывая в светлые глаза принца.

– Да, – он наклонился ниже.

Его распущенные белокурые волосы упали мне на лицо.

– Мне нужны доказательства вашей верности, Джина, – улыбнулся зловеще, – иначе я не смогу поверить. Я должен понимать, что ваша преданность будущему монарху необратима.

– Мой принц, я…

– Да, Джина, все верно, – согласился он, – одна ночь, и я буду уверен в том, что вы на моей стороне.

– Но…

– Вы сделаете это, если хотите получить мою защиту и покровительство. Я стану вашим другом. Настоящим.

Перечить ему не было смыла, потому что Эдмунд не хотел слышать «нет». Он был очень упрямым в некоторых случаях, и это был как раз тот случай.

– Но ваша мать…

– Моя мать, – перебил он, повысив голос, – печется не о моем благополучии. Я сам могу о себе позаботиться. Покуда я не могу положиться ни на советника, ни на духовного отца, ни на мать, я волен сам принимать решения. И я хочу верить, что хотя бы один человек искренне предан мне. Мы ведь сможем стать друзьями?

О, после того что он требует, мы станем больше, чем друзьями.

– Вы станете фавориткой, протеже, дамой сердца, – улыбнулся принц, склоняясь еще ниже почти к самому моему носу, – называйте, как хотите. Это ведь честь, Джина. Разделить со мной ложе мечтают именитые красавицы Хегея. А я предлагаю это вам.

Ага, очень к месту. Проклятье!

Я вжалась в кресло, молча глядя в глаза наследнику. Он медленно сокращал расстояние между нами. И это, непременно, закончилось бы плохо, если бы не властный приказ Берингера, заставившись Эдмунда распрямиться.

– Кто капитан? – советник выцепил взглядом одного из гвардейцев, мысленно сдирая с него кожу: – Какого дьявола вы делаете в этой комнате? – он оглядел ворох белья на полу, распахнутые дверцы шкафа, измятую постель. – Прочь. Все вон!

Райт был зол, словно демон, вырвавшийся из преисподней. Вряд ли он хоть на долю секунды мог предположить, что Эдмунд заявит:

– Это был мой приказ.

Берингер молчал, выпроваживая вон гвардейцев. Ждал, смиренно опустив голову и уперев ладонь в стену. Желваки на его щеках ходили ходуном. Когда дверь была закрыта, и мы остались втроем, Берингер резко поднял голову:

– Ты еще здесь, Эдмунд?

Принц остолбенел, заскрежетал зубами.

– Это мой дом, советник…

– А это, – властно бросил Райт, – моя женщина. И если я сказал «все вон», это касается и твоей светлейшей задницы.

Я перестала дышать.

Райт снова ждал, а мы с принцем активно переваривали услышанное.

– Что ты сказал? – коротко сипло осведомился Эдмунд.

– Я сказал, чтобы ты убирался.

– Ты с ума сошел, советник? Я – будущий король!

– Тогда не соблаговолите ли вы покинуть эту комнату, пока я не выставил вас за дверь, – издевательски произнес Райт. – Побыстрее.

– Ты не смеешь говорить так со мной, – страшно помрачнел принц, – не смеешь…

– Если ты еще раз появишься здесь или рядом с этой женщиной, короновать в скором времени будет нечего.

– Что?

Райт усмехнулся.

– Так ты выйдешь или мне тебя вывести? Учти, Эдмунд, второе обойдется тебе дороже.

– С ума сошел… – шептал тот.

– Пожалуйся мамочке.

Губы Эдмунда дрогнули, он сорвался с места и бросился к двери. От оглушительного хлопка я вздрогнула и перевела взгляд на Берингера, который пристально смотрел мне в лицо.

Я собрала всю решимость, чтобы сказать, сохраняя спокойствие:

– Вы вовремя.

– Как чудесно, правда, Джина? Зайди я секундой позже, и этот мальчишка вовсю целовал бы твои нахальные губы.

С трудом сохраняю хладнокровие, хотя… вся моя робость вернулась, будто пробудившись от чудовищно-властного взгляда советника.

– Как вы догадались, что нужно изобразить… ревность?

– Изобразить? – Берингер оторвался от стены. – Я могу изобразить, что угодно и когда угодно, но только не сейчас.

Продолжает разыгрывать спектакль? Блефует? Пытается напугать?

– Видишь ли, Джина, – произнес он, направляясь ко мне. – Если бы я застал вас тут секундой позже, все могло закончится по-другому. Понимаешь?

– Нет.

– Какая недогадливая ты иногда бываешь.

Он навис надо мной так же, как Эдмунд, но от его близости мое сердце глухо, надрывно забило в груди.

– Скажи еще, что ничего не понимаешь, – шепнул Райт.

– Я ничего не понимаю.

– Какая послушная, – его ладони уперлись в подлокотники. – Придется объяснить, Джина. Слушай внимательно. Во-первых, вынужден признать кое-что: был неправ…

– Признать… кое-что… – повторила я, не смея разорвать с ним зрительный контакт. – Это ваши извинения за все?

– Нет, милая. Не за все.

– Слишком скупо, – вымолвила я.

– А как было бы достаточно? Нужно валяться в ногах или встать на колени?

– Нет таких слов и действий, которых было бы достаточно.

– Значит моего «прости» тебе не хватит?

– Нет.

– Было бы очень печально, если бы меня интересовал ответ, – произнес мужчина. – Но с тебя станется и простого «прости». Я ведь чудовище, правда?

– Именно.

Он усмехнулся.

– Тогда перейдем ко второму. Ты впуталась так, что при всем моем желании, я не смогу помочь, не заявив на тебя своих прав.

– Что? – фыркнула я, но под его взглядом умолкла.

– С этого дня, ты – моя. И даже не думай сказать на это «нет». Другого ответа, кроме: «я полностью согласна» не подразумевается. И не говори мне, что я женат, а ты претендентка на корону, я об этом не забыл.

– Я буду говорить об этом всякий раз, когда вам взбредет в голову закрыть на это глаза.

– Глупая, хочешь стать потаскухой Эдмунда?

Я вспыхнула, а Берингер продолжил:

– Это предел твоих грез, Джина, или ты так разозлилась на меня, что не смогла обратиться за помощью? Решила, что предложить себя Эдмунду за встречу с подругой, разумно?

Я стиснула зубы, нахмурилась.

– Я не стану обращаться за помощью к человеку, который мной манипулировал.

Берингер рассмеялся, лишая меня остатков сдержанности и хладнокровия.

– Ты удивишься, Джина, но лучше всех манипулировать выходит у тебя самой. Я еще ни разу с таким желанием не плясал под чью-то дудку. Можешь гордиться этим фактом.

Он тронулся умом, наверное.

– Я? С вами? Вами…

– Да, милая. Ты мной.

– Я пытаюсь выжить!

– И ты хреново с этим справляешься. Если бы ты хотела выжить, пришла бы ко мне.

– Лучше уж умереть… – вымолвила я мрачно.

– Нет, Джина, не сейчас. Когда-нибудь, через много-много лет… Но сейчас я собираюсь сделать благое дело. Поверь, я снисхожу до такого безумия крайне редко. И сейчас тебе выпала настоящая удача.

– Оставьте меня в покое!

– Правда?

– Да! – закричала ему в лицо. – Да. Мне не нужна ваша помощь!

– Не будешь жалеть?

– Нет!

Он оттолкнулся от подлокотников, направляясь к двери.

Уходит? Я растерянно приподнялась. Это несносное чудовище уходит, предварительно доведя меня до исступления!

– Райт! – крикнула ему, вопреки бушующей гордости.

– Что, милая, уже передумала?

Я сделала несколько шагов навстречу, едва дыша от ярости и вскружившей голову решимости.

– Подойдите ко мне! Хочу, чтобы вы услышали каждое слово.

Стою, молча, ожидая его реакции, и почти теряю рассудок, когда он спокойно подходит. Мы смотрим друг другу в глаза. У меня пересыхает в горле, я судорожно облизываю губы.

– Ну, Джина? – за кажущимся спокойствием бушуют эмоции.

– Просто признайте, Райт, что я вам нравлюсь.

Удары моего сердца так громки, что, вероятно, это забавляет Берингера. А, может, и нет, ибо ухмылка слетела с его губ. Он кажется сейчас таким серьезным и напряженным, что это передается мне.

– Уверена, что уже выросла для такой правды, милая?

– Уверены, что сможете сказать правду? – теперь язвительные интонации сквозят в моем голосе. – Потому что все, что вы можете делать – жалеть себя. Вам изменила жена? А может дело в вас, Берингер? Такого мрачного, злого, бессердечного и жестокого человека сложно любить, вам не кажется?

Я задыхалась от ужаса только что произнесенных слов. Все, конец света. Апогей всему!

Но Берингер все еще сохранял видимость спокойствия, чему я могла только позавидовать.

– Во-первых, ты ничего не знаешь обо мне, девчонка. Во-вторых, ни одно из твоих ядовитых слов никогда не сможет меня ранить.

– И все же, – выдохнула я, чувствуя, что откровенно трясусь под его взглядом.

– И все же, ты задала вопрос, и раз уж ты так хочешь получить ответ, слушай: ты вызываешь во мне самые гнусные, порой даже преступные мысли, но я еще никогда так сильно, просто мучительно-жадно не хотел женщину.

К этому я была не готова, отшатнулась, но Райт поймал меня за руку, притянул к себе.

– Ну как тебе такая правда?

– Отвратительна.

– Видишь, мы оба это понимаем.

– Отпустите…

Он разжал пальцы, и я отпрянула, потирая запястье.

– Убирайтесь из моей комнаты! Лучше стать потаскухой Эдмунда, чем вашей.

О, его взгляд помрачнел. Райт определенно рассердился.

– Не нужно кидаться словами, милая, и провоцировать меня, иначе все происходящее может закончиться здесь и сейчас весьма банально.

– Вы женаты, черт вас дери. Как вы смеете говорить мне…

– То, что ты хотела услышать. Правду, разве нет?

Я резко пошла к двери, чтобы распахнуть ее перед заносчивым носом этого изверга, но он ловко перехватил меня за талию, пронес к пуфу, на который взгромоздил, и мы стали одного роста.

– Что? Как вы смеете! – замахнулась, но моя рука была перехвачена. – Отпусти!

– Не самое лучшее время выяснять отношения, милая, – бросил Райт перехватывая и другую мою руку, занесенную для удара, – даю тебе время подумать… ох… – я пнула его ногой, но он не разжал своей хватки, лишь опустил голову и нахмурился: – стало легче, Джина?

– Нет. Нет. Нет…

– Даю тебе время до вечера, чтобы понять, чего ты хочешь и чью предпочтешь сторону. И чьей потаскухой, черт бы тебя побрал, ты хочешь стать.

Тяжело дыша, я сдула со лба прядь волос, выбившихся из прически. А он продолжил:

– Но учти, милая, я не люблю отказов. И тебе действительно придется выбрать, потому что мне уже осточертело с тобой возиться. Я заберу тебя, и ты будешь моей. Во всех смыслах. Это понятно?

Ненависть схлынула, уступив место страху – Райт желает видеть меня своей любовницей?

– Теперь можно отпускать, Джина? – спросил он, медленно высвобождая мои руки.

Я соскочила с пуфа, прошагала к двери, распахнула и заявила:

– А теперь, лорд-начальник, катитесь к дьяволу!