Текст книги "Одна из тридцати пяти (СИ)"

Автор книги: Елена Ромова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Послышался топот, шаги на лестнице, затем дверь затрещала от резких ударов. Я едва дышала, лежа под койкой, глядя, как дверь поддалась и раскололась надвое. Внутрь ввалились чьи-то ноги – уйма солдатских ботинок.

– Ее здесь нет! – послышался разочарованный стон. – Ваше сиятельство!

Его шаги были степенными и тяжелыми. Только теперь я заметила, что Берингер чуть задерживал в шаге правую ногу. Вспомнилось, что принц говорил о его хромоте. Но, едва бы я заметила это, если бы не лежала под кроватью.

– Прикажете обыскать подвал? – спросил кто-то.

– Не стоит. Оставьте меня, – раздался голос, от которого мое сердце буквально выпрыгнуло из груди.

На мгновение повисла пауза. Носы солдатских ботинок Райта обратились в мою сторону, и я приподнялась и выглянула из-под койки с самым глупым видом на свете. Хотелось плакать, а может мне хотелось прижаться к этому сильному мужчине?

Его взор ожег меня. Советник поднял меня на руки, сел на кровать, притянул к себе на колени, молча оглядел. В его руках, в опаляющей близости от его тела я чувствовала себя на удивление спокойно.

– Кто-нибудь из них тебя обидел? – спросил мужчина, – кто-нибудь из них к тебе прикасался? – в его взгляде, полном тревоги, промелькнуло что-то болезненное. – Девочка моя… – какой же ласковый у него был голос.

Он никогда не говорил со мной так, с такой заботой, нежностью. Я уткнулась лицом в его шею, вцепилась рукам в его куртку и разрыдалась.

– Джина, – сказал он, наконец, – больше никто и никогда не посмеет тронуть тебя. Ты – моя. Всех, кто обидел тебя, я заставлю умыться кровью. Клянусь собственной жизнью, это правда.

Он с легкостью поднял меня и пошел к лестнице, держа на руках мою дрожащую, всхлипывающую фигурку, не смеющую сказать ни слова, тем более возразить.

Густая свободная ночь, полная умиротворения встретила нас. Райт посадил меня на лошадь, а сам бросил в сторону: «Сжечь!» На недоуменный вопрос одного из воинов: «А что делать с преступниками?», отозвался довольно резко: «Я же сказал – сжечь!» И в этом голосе, в этом тоне не было ни капли сомнения и сострадания.

Когда он вскочил в седло, притянул меня к себе, я вымолвила:

– Вы их убьете?

– Да, – спокойно отозвался мужчина, обвивая руками мою талию.

– Они могут быть вам полезны…

Райт усмехнулся.

– Нет, не могут, – бескомпромиссно и предельно серьезно. – Их ждет смерть в любом случае, так зачем оттягивать неизбежное?

Лорд Берингер был человеком, которого воспитала война. И который никогда не шел на компромиссы.

* * *

Мир в серой дымке тумана представлялся принцу Эдмунду безумно радужным. Он оглаживал бархат кожи одной из своих постоянных фавориток, глядя в потолок и смакуя густой наркотический дурман. Неторопливый взгляд обратился на другую фигурку – спящая служанка, которая стала невольным участником их любовных игр – она заслужила пару золотых лир.

Камердинер еще не появился, чтобы разбудить наследника, но утренний свет уже пробивался сквозь пурпурные занавески. Эдмунд напряженно слушал – слушал каждый шорох. Он ждал, когда забьет колокол, возвещающий о смерти старого маразматика, коим он считал своего отца. Ненавидел люто, всем сердцем, как только может ненавидеть человек, но уважал. Уважал за многое: за воспоминания, как отец въезжает на коне в городские ворота, как осыпают его лепестками цветов, как чествует его народ, как перед ним склоняются враги. А ненавидел за одно: отец никогда не любил его. Бастард, сын иноземной шлюхи получил во стократ больше, чем законный наследник. Отец ненавидел тягу Эдмунда к красному, его белокурые длинные волосы, бледную кожу и тонкие ладони. В таких ладонях не держался меч или лук, зато такими руками можно было ласкать юных прелестниц.

Эдмунд снова затянулся, прищурив глаза, расслабленно поигрывая рыжим локоном своей любовницы. Он желал стать королем, он был рожден для этого. А Райт всегда был его тенью. Старшим братом, который относился со снисхождением и жалостью к младшему, будто Эдмунд был калекой. И не смотря на презрение и ненависть, которую питал к нему принц, Райт был безупречным старшим братом. Выдержанным, спокойным, терпимым. Пока король не отправил его к границам Мейхета. Эдмунд всегда хотел знать – почему? Может королю доставляла удовольствие мысль, что он растит чудовище, способное безжалостно убивать народ, в жилах которого течет такая же кровь, как и кровь Райта?

– Поднимайся! – двери распахнулись, королева быстро шла к постели сына.

За ней уже суетилась целая свора его камердинеров, лакеев, и утренних лордов, исполняющих священный долг, предписанный традициями – облачение будущего короля.

– Вставай, Эдмунд!

Фаворитки принца зашевелились, натягивая одеяло.

Генриетта не замечала их. Она всегда делала вид, что не замечает его любовниц, будто они были сором, который можно попросту стряхнуть с постели.

– Он что, наконец, сдох? – выронив сигару, усмехнулся Эдмунд.

Королева дрогнула, сдвинув брови.

Свита из слуг и лордов привычно «оглохли», покуда царственное дитя, наглотавшись дыма, болтало лишнее.

– Он – твой король, Эдмунд, – довольно вяло отозвалась мать, – и он призывает тебя к смертному ложу. Он хочет испустить дух и назвать наследника.

Она подняла с простыней сигару, бросила на пол и прижала ногой.

– Опиум, – произнесла, скривившись, – ты должен позаботиться о себе, а не губить, Эдмунд!

– Я – король. Хочу – курю. Хочу – трахаюсь, – бросил, поднимаясь и запуская руку в волосы, – а хочу – женюсь. И ты мне не указ.

Королева приподняла подбородок, терпеливо слушая слова своего драгоценного отпрыска. Терпеливо, потому как он действительно должен был стать королем.

– Ты прекрасно знаешь, что я – твой верный и единственный союзник во всем. И истинный король должен уметь прислушиваться к тем, кто его любит.

Эдмунд усмехнулся, сел, почесывая подбородок. Мать никогда не любила его, лгала, притворялась – да, но любви в этом ни грамма. Он всегда был лишь ее козырем в войне с отцом, ее шансом на корону и власть.

– Что я должен делать?

– Что ты не должен делать, – тактично поправила его Генриетта, – не должен делать глупостей. Проявлять своеволие, которое может помешать.

Она указала проснувшимся девушкам на дверь. Ни одной эмоции не промелькнуло на ее лице. О, она как обычно беспристрастно-хладнокровна в вопросах пагубных увлечений сына. Конечно, Генриетта позволит ему творить все, что угодно, лишь бы это не помешало его короновать.

Эдмунд поднялся с постели, расслабленно пошел в комнату для купаний. Обнаженный, высокий, тонкий, он бы казался аристократическим идолом, если бы в этом теле было не так мало духа. Опустившись в ванну, он ждал, когда один из слуг приступит к омовению, а другой займется волосами.

– Что ты делаешь? – изумилась королева, войдя следом, без должного смущения наблюдая за сыном. – Твой отец ждет.

– Я ждал этого момента всю жизнь, – лениво пробубнил наследник, – теперь его черед.

Генриетта поджала губы, но промолчала. Как приятен момент, когда даже такая властная ядовитая змея уступает, усмирив гордость.

Эдмунд вальяжно откинулся на бортик, чувствуя, как горячие струи воды побежали по груди. Много лет его самоцелью была слепая ненависть к Райту. И теперь он не станет терпеть его, уничтожит, раздавит, заставит страдать. За всю ту боль, что он чувствовал ежесекундно, за нелюбовь родителей, за постоянную опеку… за зависть, которую чувствует слабый к сильному.

– Ты должен пойти немедленно, – произнесла Генриетта, присев рядом, положив руку на бортик. – Это важно, Эдмунд. Не время капризничать.

Он стиснул зубы.

– Когда он умрет, ты созовешь совет?

– Да.

– А как же сезон сватовства?

– Выбери одну из… милый. Первую или вторую из списка. Разве это столь важно?

– Отец хотел, чтобы я женился, – протянул принц, – и я женюсь, мама. Я выберу одну из, как ты и сказала. Тридцать вторую.

Генриета поднялась на ноги, распрямилась, изумленно глядя на сына.

– Я знаю, как заставить Райта страдать, и для этого совершенно необязательно жениться на этой дряни. Разве ты не понял, Эдмунд, что наш прошлый план провалился?

– Этот план был самым лучшим, – ответил принц, – я заполучу его женщину. Он этого не вынесет.

– Райт вытесан из камня, он вынесет все, что угодно. А ты навек свяжешь себя с его потаскушкой.

– И буду видеть, как он медленно истязает себя, – мечтательно улыбнулся Эдмунд. – Как он будет умолять отдать ее обратно. И как будет служить мне, словно пес, пока она будет в моих руках.

Королева усмехнулась, присела рядом с сыном, погладила его светлые волосы.

– Ты воистину Виндор, – прошептала сладко. – И как настоящий Виндор, ты должен быть практичен и дальновиден, мой мальчик. Де Хог – очень важная фигура сейчас, и его сын нуждается в нашей помощи. Мы должны обменять на него девчонку, когда ее привезут сюда.

– Значит, жизнь твоего любовника волнует тебя больше, чем жизнь сына?

– Я мыслю куда масштабнее…

Эдмунд неожиданно поднялся – ему на плечи набросили халат. Он повернулся к матери, бросил:

– И так было всегда, мама. Ты всегда ставила власть превыше всего.

Щелкнув пальцами камердинеру, наследник вернулся в спальню.

ГЛАВА 17

– Ваше сиятельство, – произнес лекарь, осматривая мою руку, – рану нужно обработать и зашить.

Фамильный замок Лауртан, куда мы прибыли, впечатлял своим готическим убранством. Огромная спальня с внушительной кроватью под балдахином, свечи, пылающий камин были частью, а может и продолжением моего кошмара.

– Зашить? – переспросила я, переводя взгляд на Берингера. – То есть…

– То есть – зашить, – ответил он, отталкиваясь от камина и подходя к постели, на которой я сидела, – это почти не больно, Джина.

Для него может быть.

– Оставьте нас на минуту, – произнес он лекарю.

Сидя на постели перед советником, я чувствовала себя беззащитной. Я чувствовала себя принадлежащей ему.

– Я не хочу, – произнесла, рассчитывая на понимание.

– Хорошо, не будем, но тогда рана загноиться, – Райт сел напротив, заглядывая мне в глаза, – а это гораздо больнее.

– Не знаю, смогу ли.

– Сможешь.

Его уверенность в мои силы могла польстить, если бы дело обстояло не так серьезно.

– Это единственный вариант?

– Да.

– Хорошо, – дрожащей рукой откинула волосы за плечи, – я готова.

Перед тем, как открыть дверь, Берингер наполнил бокал густым темным виски и поднес мне.

– Выпей, будет легче.

– Целый бокал?

– Целый бокал, – подтвердил он. – Ты же смелая девочка, Джина. Верю, справишься.

Обхватила бокал ладонями и приникла губами, пока не осушила последний глоток. В желудок ворвалось тепло, я приложила к губам кулак, сдерживая стон.

– Сейчас уже будет хорошо, – сказал Райт, внимательно за мной наблюдая.

– … гадость…черт…

– Приляг.

Я опрокинулась на подушки.

– Зовите своего лекаря, пусть шьет и дело с концом.

Райт рассмеялся, а я напряглась, потому что его смех действовал на меня, будто сигнал тревоги. И дело было не в том, что я опасалась его, как грозного и жесткого начальника тайной канцелярии, я боялась его, как страстного властного мужчину, хищника, зверя. Когда он приближался, вся кровь бросалась мне в лицо, билась в висках, сдавливала горло. И Райт это прекрасно знал. Ему нравилось видеть во мне слабую, напуганную девчонку.

– Милорд, что будет потом? Мы уедем во дворец? – всеми силами я делала вид, что его близость не вызывает во мне никакой реакции.

Он спокойно сидел рядом, смотрел своими черными глазами в мои глаза. Смотрел совсем не так, как прежде.

– Нет, Джина, мы больше не поедем во дворец.

– Но как же Элина… мой отец?

– Леди Эртон казнили сегодня на рассвете, – сообщил мне Берингер, – твоего отца привезут сюда.

Я приподнялась, на мгновение лишившись дара речи.

– …казнили… – повторила, наконец, опуская голову и ловя губами раскаленный воздух, – по вашему приказу?

– По закону Хегея.

– По вашему приказу, черт вас дери? – резко вскинув глаза, я презрительно скривила губы.

– По моему приказу, – не стал отрицать он, – я лишь ускорил исполнение приговора. Это было необходимо. Надеюсь, ты не станешь читать мне нотации за то, как я делаю свою работу?

Этим ответом он перечеркнул всю ту нежность, которая едва зародилась между нами.

– Я не доставлю вам удовольствия, лорд Берингер, и не стану плакать. Единственное, о чем я вас попрошу: позовите лекаря и оставьте нас наедине, – выпалила я рассерженно.

Райт не сдвинулся с места, властно задрал мой подбородок, заглядывая в глаза, полные слез.

– Думаешь, мне нравиться видеть, как ты плачешь, Джина? – произнес он мрачно. – Или ты считаешь, что я железный?

Посмотрите-ка, как его задели мои слова! Это чудовище способно чувствовать, оказывается.

– Меня вы спасли тоже по долгу службы? – вырвалось у меня.

– Удивительно, какой наивной дурочкой ты хочешь казаться, – грубо бросил он. – Или ты действительно не понимаешь, почему я приехал. Кажется, мы с тобой уже выяснили вопрос моего к тебе отношения.

– Да, – запальчиво заговорила в ответ, – значит, спасали меня ради одного – уложить в постель!

Райт усмехнулся:

– Какой крепкий, мать его, виски…

– Где ваш дурацкий лекарь? – досадливо протянула я, избегая развивать опасную тему.

Райт молча вышел из комнаты, а я ощутила, что «держать лицо» мне больше не по силам. Рухнула в постель, уткнувшись в подушку и заглушая сдавленные рыдания.

* * *

Джина эль Берссо – персональная мучительная агония лорда Берингера. Единственный раз в жизни он желал пойти против всех, включая себя самого.

– Моя часть сделки исполнена? – осведомился Аарон, помешивая вино в бокале.

Райт опустился в кресло, закурил. Когда-то Аарон был нанят убить Берингера, но был пойман. И теперь, после двухлетней службы, советник готов дать ему свободу.

Не дожидаясь ответа, наемник продолжил:

– Не скажешь, сколько у тебя получают твои псы?

– Хочешь на меня поработать? – советник спокойно курил, поглядывая на Аарона. – С какой это стати?

– Привычка.

Райт молчал, наемник нервно протянул:

– Ты почти король, а я не прочь служить на благо Хегея.

Обличающий смех Берингера сотряс стены.

– Я могу поверить во все, что угодно, но не в твою преданность королевству. Скажи прямо, что ты хочешь?

– Во-первых, я почту за честь служить тебе Берингер. Во-вторых, мне действительно кое-что нужно, – Аарон сделал последний глоток вина, отставил бокал.

– Деньги? Власть?

– Мне нужна Розетта Лефер. И даже не думай усмехаться, Райт. Да, я хочу ее. Еще с тех пор, как выдавал себя за ее чертового телохранителя. И если раньше она понукала мной, считая грязью, то теперь я заставлю эту соблазнительную строптивицу уважать меня. Ее семья не посмеет отказать тебе, когда ты придешь к власти.

– Хорошо, – внезапно согласился советник, – ты ее получишь.

– И место в совете.

– Твои услуги никогда еще не стоили так дорого, Аарон, – вымолвил Райт, поднося к губам сигару, – но я сделаю для тебя одолжение и в этот раз. Учти только, наемник, я покупаю твою верность и если усомнюсь в ней хотя бы на долю секунды, шпили дворцовой башни украсит не только твоя голова, но и твоей красавицы.

Наемник напрягся, в очередной раз убеждаясь, что Берингер никогда ничего не делает просто так. У всего есть цена.

– По рукам, – произнес он.

– Ну раз ты так безрассудно смел, – вялая улыбка скользнула по губам Берингера, – у меня для тебя есть задание. Ты должен передать послание лорду Бейдоку.

– В этом есть какой-то глубокий смысл? – удивленно протянул наемник.

– Бейдок стоит с войском в восемь тысячи человек у северных границ королевства и только ждет, когда я дам отмашку.

– Думаешь, мы сможем вернуться до того, как начнется грызня за престол?

Не успел Райт ответить, как дверь в кабинет открылась, пропуская Саргола.

– Ваше сиятельство, – сказал он бесцветно, – пришла весть из дворца – король умер.

Аарон вздохнул, потянулся к бутылке вина.

– Не выпить ли нам за это? – вымолвил он, наполняя бокал.

Райт затушил окурок, поднялся, прошагал к окну.

– Упокойся с миром, старый ублюдок, – тихо зашептал он, склоняясь над подоконником, затем бросил через плечо помощнику: – Лекарь уже ушел?

– Да, милорд. Он оставил рекомендации. Все необходимое мы уже передали служанке леди Джины.

– Позаботьтесь о том, чтобы моя гостья ни в чем не нуждалась.

– Конечно, милорд, – отозвался Саргол.

Берингер поморщился – заверения помощника ничуть не сбавили его пыл пойти и самому убедиться, что девочку окружают забота, тепло и уют.

– Я хочу знать о всех передвижениях приближенных королевы, – бросил он помощнику. – Любые новости – сразу ко мне. Как прибудет лорд Деквуд, сообщи.

Аарон внимательно слушал своего повелителя, глядел на вечно холодного беспристрастного Саргола, понимая, что иной человек попросту не смог бы стать тенью Райта. Саргол был будто лишен всех мыслей, он просто выполнял любые команды.

– Думаешь, Эдмунд и Генриетта действительно рискнут осадить Лауртан? – спросил наемник, хотя ответ был предсказуем.

– Я скажу больше, – вымолвил Райт, – начнется война.

* * *

– Хотела меня видеть?

Нет, не хотела. Но увидеть лорда Берингера было необходимо, как сделать вдох.

Во-первых, я обязана ему жизнью, и он заслужил – спасибо. Во-вторых, я хотела знать планы этого человека в отношении всего, включая меня, и в-третьих, я не мыслила себя без его присутствия. Он был мне нужен… и это пугало и завораживало одновременно.

Я сидела на высоком стуле из красного дерева с резной спинкой. Уверена, осанка у меня была безупречной, как и вышколенный манерный кивок.

Оглядев меня, Райт едва уловимо улыбнулся. Понимающе и спокойно, будто разгадав мое желание выстроить между нами стену отчуждения.

– Милорд, я хотела сказать вам, – начала я, покуда он подошел к столу, на котором стопками лежали письма, – эм… спасибо.

Берингер безразлично просматривал почту, приводя меня в замешательство. Вел себя так, будто принимает мои правила игры. Выжидает, дает время осознать неизбежное – отныне я принадлежу ему.

Камин топился, хотя в комнате было адски жарко. И становилось жарче и жарче, пока Райт был так отстранен и молчалив.

– Я вам очень признательна.

Одно из писем Берингер развернул, прочел, а затем отправил в камин. Меня пожирали внутренние демоны. Я заерзала на стуле.

– Милорд, ваш поступок… я безмерно благодарна…

– Я понял, Джина. Весьма польщен.

Бумага снова зашелестела – Райт нахмурился, читая очередное послание.

– Милорд?

– Да? – все так же спокойно.

– Я знаю, что вы безумно заняты, но нам нужно поговорить.

Эта просьба была проигнорирована, поэтому я выпалила:

– Не могли бы вы хотя бы посмотреть на меня? – сказала, а у самой сердце подскочило к самому горлу.

И он посмотрел – темные глаза завораживающе блеснули. Я вжалась в спинку стула, а Райт усмехнулся.

– Что-то не так, Джина?

Да, он знал, как его прожигающий волнующий взгляд подействовал на меня. Один лишь взгляд, в котором схлестнулись искушение, желание, призыв. Волна обжигающих мурашек прокатилась по телу, и дышать стало сложнее. Воздух в кабинете вдруг закончился.

Мой взгляд скользнул по напряженной фигуре мужчины. Одну руку Берингер убрал в карман брюк, стоя передо мной в пол оборота. Прядь черных волнистых волос упала ему на лоб, подбородок покрывала щетина.

Находиться с ним в комнате один на один не так просто, как я думала.

– Очень жарко… – вырвалось у меня сипло.

Уголок его губ насмешливо изогнулся. Казалось, он понимает все то, что происходит со мной.

– Воды, милая? – голос изменился, стал уверенным, дразнящим.

Я думала, что могу вынести любого Берингера – насмешливого, злого, торжествующего. Но я ошиблась. Этот мужчина – самоуверенный, властный – заставлял мое сердце трепыхаться и изнывать от странной жажды. Я наблюдала за его руками, когда он взял графин и наполнил водой бокал. За руками, покрытыми шрамами. За грубыми пальцами, которые сейчас являлись воплощением нежности и аккуратности.

– Достаточно? – спросил мужчина низким спокойным голосом, в котором послышались отголоски торжества. Вода достигла краев, и я вымолвила едва слышно:

– Хватит.

Спокойные размеренные шаги раздались прямиком в моей голове. Райт приблизился, и меня окатило жаром, щеки вспыхнули, между лопаток скользнула влага.

Он преподнес бокал, наблюдая за мной сверху вниз. Под этим наряженным взглядом, я не смела шевельнуться. С трудом я коснулась бокала так, чтобы не коснуться руки этого человека, поднесла к губам. Прохладная вода, как освобождение, заставила меня вновь дышать. Я вскинула глаза, почти теряя самообладание от вида Райта, стоящего рядом. Его губы были приоткрыты…

– Черт! – бокал выпал у меня из руки и разбился.

Разбилось в дребезги и мое спокойствие. Райт выдохнул с шипящим сдавленным стоном.

– Ничего страшного, – произнес он, – хочешь еще?

«Хочешь еще? – боже, как порочно, дико, соблазняюще это прозвучало».

– Я… нет, милорд.

Почему мне так яростно, безумно, невыносимо хочется снова взглянуть в его глаза, искупаться в этом ласкающем взгляде, ощутить его физически.

– Тебе так страшно, Джина? – вновь этот низкий, сводящий с ума, голос. – Я ведь даже не касаюсь тебя. Я очень сдержан, тебе не кажется?

Не представляю, что случилось бы со мной, если бы его ладони скользнули по моему телу.

– Не смотрите так…

– Как?

Я не могу ответить на этот вопрос. Знаю ответ, но не могу произнести вслух.

– Еще воды, – выдыхаю и отвожу взгляд.

Пора бы избавиться от наваждения, и следующие несколько минут я только этим и занята, но голос Райта снова низвергает меня в пучину иллюзий.

– Ты должна остаться со мной.

Какой смысл таится за этой фразой – можно только гадать. Остаться с ним сейчас? Или остаться в его доме?

– С вами?

– Со мной, Джина. И ты все правильно поняла. Ты ведь знаешь, чего я хочу?

Слишком прямолинейно. Чересчур.

– Почему меня хотели убить? – пришло время разбавить происходящее действительно стоящим вопросом.

– Потому что ты принадлежишь мне.

– Но ведь это неправда.

– Нет, милая, это правда. Самая, что ни есть настоящая, – и в этом было сложно усомниться. – И лучше тебе в это тоже поверить. Сегодня скончался король, Джина, и единственный, кто может обеспечить твою безопасность – это я.

Я медленно подняла голову, в которой случился самый настоящий взрыв. Я даже не подумала скрыть свою растерянность:

– Эдмунд станет королем?

– Нет, – отозвался Берингер, наблюдая за мной со снисходительной улыбкой, – королем станет его брат.

– У Эдмунда есть брат? – вскинула брови.

– Да. Его зовут Уильям.

– Уильям?

– Да, милая. Уильям первый, король Хегея. Ему два года.

Сопоставить слова Берингера с действительностью было крайне сложно. И дело не в том, что я не помнила всю родню принца, а в том, что никакого брата у Эдмунда не было.

– Вы шутите? – в итоге спросила я, подозрительно прищурившись. – У Генриетты всего один сын.

– Какая наблюдательная девочка, – усмехнулся Райт, вдруг присаживаясь рядом с моим стулом на ковер, сгибая ногу в колене и опуская на нее руку.

Его действие вызвало почти неконтролируемую панику. Нечеловеческим усилием воли я заставила себя сидеть смирно.

– Хотите сказать, у короля есть сын, помимо Эдмунда?

– У него еще два сына, помимо Эдмунда, – спокойно заговорил Райт, – один из них займет престол, другой станет регентом. И об этом король объявил совету перед смертью.

– И кто станет регентом? – паззл все еще не хотел складываться.

– Самый старший из них. Не думаю, что он будет хорошим правителем. Ему никогда не нравились дворцовые интриги.

– Вы с ним знакомы?

– Пришлось познакомиться.

– Кто этот человек? Как его имя?

Райт внимательно смотрел на меня, а у меня – о, пустоголовая – не было ни одной догадки.

– Это я.

– … это вы, – повторила растерянно. – Вы? Сын короля?

– Абсолютно нечем гордиться, – усмехнулся мужчина.

– Вы? – все еще повторяла, вдруг связывая все «ниточки» воедино. – Вы сын короля, один из Виндоров…

– М-да.

– Уильям сын Стеллы, – проговорила я, осознав простую истину: – Ваш отец и ваша жена… – меня опалил взор Райта, поэтому продолжать я не стала. – Их сын станет королем. Но почему не вы? Вы имеете все права на престол. Вы старше Эдмунда.

– Моя мать была сакрийской рабыней, которой «угощали» гостей в знатных домах столицы. Мой отец выкупил ее, но его страсть была недолгой. Он определил ей нового хозяина, когда она забеременела. Вскоре после моего рождения, она сбежала в Сакру, – Райт внимательно посмотрел на меня. – Так что я сын рабыни, так еще и сакрийки.

– Ясно.

– Тебя это не пугает, Джина? Теперь уже не кажется, что я достоин короны?

– Вы были бы отличным королем, – совершенно искренне ответила я, заставив Райта распахнуть от удивления глаза.

– Да? И почему?

Он – сильный, властный, смелый и умный – хотел знать такой простой ответ.

– Потому что… – под этим взглядом мне трудно было произнести даже слово, не говоря о настоящем признании, – потому что я не встречала мужчину… более достойного, чем вы.

Он долго смотрел на меня, ничего не отвечая. Казалось, в этот момент что-то происходило. Может, земля раскололась надвое, а мы просто не заметили?

– Достойного? Милая, я не благородный рыцарь, о каких грезят девочки в твоем возрасте.

Определенно нет.

– Тогда скажите, кто вы, милорд?

Хочу знать. Хочу услышать. Хочу почувствовать.

– Сумасшедшая, – тихо застонал мужчина, – ты хоть понимаешь, что говоришь? Понимаешь, как невинно и притягательно сейчас выглядишь? И чего мне стоит быть таким… сдержанным?

– Нет.

– Нет? – усмехнулся он. – Ты вся дрожишь, когда я смотрю на тебя? Для тебя я чудовище?

– Нет.

– Снова твое «нет», – произнес Райт, тяжело дыша, – тебе нравится подводить меня к грани?

– Нет.

– Считаешь это забавным?

– Нет.

– Испугаешься, если я прикоснусь к тебе?

Я закусила губу, затем отрицательно мотнула головой.

– А если поцелую? – он не двинулся, просто спросил, решительно глядя мне в глаза.

– Поцелуете? – растерянно повторила я, вспыхнув от смущения. – Так же, как и тогда? В камере?

Его взгляд потемнел, с него будто сорвали пелену спокойствия. И я провалилась в этот омут, не желая сопротивляться.

– Нет… не так… – Райт стянул меня с кресла на пол, его пальцы скользнули по моей шее, ласково погладили ключицу, а затем принудили опрокинуться на спину. Райт смотрел, как я послушно легла, как разметались по ковру мои темные локоны. Смотрел с той характерной мужской властностью, которая лишала спокойствия. А затем медленно склонился, запуская пальцы мне в волосы, обвивая затылок. Его колено вторглось между моих колен, и я испуганно вздохнула. Его губы накрыли мои, жадно, но сдержанно и нежно. Долго… так восхитительно долго.

О, небо. Еще никогда я не думала о мужчине так – порочно, жадно, бесстыдно. Еще никогда не чувствовала жгучую тугую боль в животе от его близости. Никогда не жаждала так сильно и беспутно познать то, что мог дать он, Райт Берингер.

Его губы двигались неторопливо, вытягивая из меня здравый смысл по крупице. Страх уступил место удивлению, желанию почувствовать то новое, что так любезно преподнес мне этот мужчина – страсть, удовольствие. А ведь мне нравились – ох, как нравились – его попытки быть нежным, когда он сам был взведен до предела. Я слышала удары его сердца, ощущала сокрытое нетерпение в каждом его вдохе.

– Ваше сиятельство, – раздался голос за дверью, а затем и стук. – Прибыл отряд Девилля.

Райт упрямо игнорировал своего помощника. Мы все еще лежали на полу, и теперь я поняла – как. Рука мужчины плотно сжимала в кулаке мои волосы, другая скользила по моей шее. Райт, большой и тяжелый, навис сверху.

– Ваше сиятельство, у Девилля срочное донесение!

– Пусть катиться к дьяволу… – хрипло прошептал советник, разглядывая мое лицо. В моем взгляде, кричащем о продолжении, он прочел то, что заставило его издать короткий мужской стон.

И вместе с тем мы оба понимали, что не пройдет и секунды, как Райт уйдет.

– Подождешь меня? – спросил он.

Я плавилась под этим взглядом, и вместе с тем понимала, что этот человек, в руках которого сосредоточена вся сила Хегея, подвластен лишь одному – желанию завладеть мной.

– Здесь?

– Где угодно, – произнес, склоняясь к моим губам, замирая, едва сдерживая новый порыв, – только скажи где.

– Я… – язык не поворачивался озвучить то, о чем давно кричали глаза. – Я… о, Райт, я ведь… мы…

– Ты ведь давно поняла, что я сделаю для тебя все, что угодно, – прошептал, лаская подушечкой большого пальца мои губы. – Только прикажи.

– Но…

– Нет никаких «но», теперь уже нет. После того, что я видел…

– Видел? – робко переспросила, чудовищно покраснев.

– В твоих глазах, Джина.

– Но… – снова пролепетала, осознавая смущающую и безумно волнительную правду, – я не могу быть с вами… я еще никогда…

Я еще никогда с таким желанием не хотела отдаться мужчине. И это чудовищно, потому что лорд Берингер был женат на самой последней дряни, но факт оставался фактом.

В дверь снова постучали – уже настороженно и бойко.

– Милорд?! – голос Саргола был по-прежнему беспристрастно-вежливым.

Райт поставил руки по обе стороны от моей головы, и сказал довольно самоуверенно:

– Поцелуй меня.

– Ч-что?

– Ты знаешь, что я хочу намного больше. И, не смотря на твою невинность, понимаешь, что именно. Но я готов подождать, Джина. Я умею ждать.

Не зная, что сказать, я приподнялась на локтях и скромно по-детски прижалась губами к его губам. Этот поцелуй был жалким и совершенно глупым по сравнению с тем, что некоторое время назад вытворял со мной Берингер, но мужчина нетерпеливо вздохнул и прошептал:

– Я вернусь. Скоро.

Если бы не голос – чувственный, низкий, тягучий – это можно было счесть угрозой. Впрочем, даже пытки не заставят меня произнести вслух пугающую откровенную правду. Это было бы слишком безумно и обличительно. А надо было просто сказать: «Я хочу, чтобы вы сделали со мной все то, что делает мужчина с женщиной».