Текст книги "Опьяненная любовью"

Автор книги: Элен Эрасмус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Пройдет час-другой, и все они, созданные для полета, тяжелой поступью, в негнущихся ботинках, пойдут каждый в свой отель, и за цокотом пластиковых подошв пропадут на время все остальные звуки. Вид у них будет такой, будто в конце радостного солнечного дня всем поровну выдается полная порция усталости. Завтра Элен станет одной из них, и только отсутствие загара выдаст в ней новичка нынешнего сезона.

Завтра? Но ведь она сдуру сказала, что в двенадцать часов будет ждать Джексона у автобусного круга… Глупость какая – терять целый день! Если удастся быстро справиться с покупками, надо просто-напросто зайти в отель к Джексону.

Когда Элен намечала поход по магазинам, она заранее раздражалась от предстоящей суеты. Но, оказалось, все не так и сложно. При помощи любезного продавца Элен сразу удалось приобрести чуть-чуть поцарапанные бело-голубые лыжи фирмы «Фишер», не самые пижонские, но вполне приличные.

Еще Элен купила много чего: палки, ботинки, солнцезащитные очки… Покупки обещали доставить сегодня же по указанному в Клариной визитке адресу. Туда же принесут и пакет с лыжным комбинезоном и перчатками.

Можно бы на этом и успокоиться, но не было чувства полного внутреннего удовлетворения. Платье! Вот что ей нужно! На всякий случай – какой такой «всякий случай», спрашивается? – необходимо платье для возможной вечеринки. И вечерний наряд был куплен! Цвет серо-голубой, лиф расшит блестками. Фасон? Платье плотно облегало фигуру, было в меру открытым, в меру длинным. Чудо, как хороша была эта вещь! Когда Элен примерила ее, молоденькая продавщица только руками всплеснула от восторга.

К новому платью нужны туфли. Нашлись и они – под стать платью серебристые лодочки на высоком каблуке. Вот теперь все. Интересно, и под каким же кодовым номером у тети Барбары прошел бы этот вариант экипировки? Два-бис?

Была осуществлена еще одна покупка, которую Элен предпочла сделать быстро, будто не придавая вещице никакого значения, – прелестная кремовая ночная рубашка. Зачем купила? Тоже на всякий случай? Вот и выдала сама себя самой себе. Этот невесомый сверточек Элен тоже сначала хотела отправить с посыльным, даже адрес написала, но, подумав, взяла пакетик с собой.

Перекусив в небольшом уютном кафе, Элен, не застегнув куртки, вышла на улицу. Только тут, когда улеглось душевное смятение, когда оказались выполненными все намеченные дела, она вдруг почувствовала, что ее переполняет неудержимая радость. Боже, как же хорошо, что она решилась приехать сюда! Еще не осознавая до конца, чем вызван неожиданный душевный восторг, она замерла, вглядываясь в окружающий мир. Неужели она уже шла этой дорогой и не видела этих прекрасных гор? И не замечала причудливой игры света?

Густая сероватая дымка задергивала свой занавес в горной расщелине. Ветер, распрощавшись с солнцем, стал холоднее, чем днем, и решительнее шевелил кроны деревьев. Под его напором с веток падали мягкие пушистые сугробики и рассыпались, не успев достичь земли.

Сгущались сумерки, приглушая излишне театральные, яркие краски уходящего дня. Огненно-красное солнце упало за зигзагообразную линию горного хребта. Желто-серая туча еще не стала мрачноватой деталью вечернего пейзажа. Боже, как же красиво!

И она, Элен Олдфилд, тоже частица этого мира, и именно ей посылает ветер пушистые снежные поцелуи. Сейчас даже противна сама мысль о суете, которой были проникнуты все последние дни. Жаль, что она одна и не с кем разделить восхищение этим вселенским покоем.

Элен медленно двинулась по улочке, подбрасывая носками сапожек снег. У входа в ночной бар остановилась, чтобы при свете фонаря прочесть адрес на бумажке, которую дал ей Джексон. Улица Верхние террасы. Отель «Верхние террасы», комната номер 27-А. Элен с улыбкой перечитала забавный адрес. Все верхнее – улица, терраса, отель. Но направление дано: надо идти к горам.

Отель оказался довольно большим и комфортабельным, что особо отметила Элен, усмехнувшись над несоответствием декларируемого Джексоном аскетизма и хорошо оплаченных реалий жизни.

Номер Джексона был на втором этаже. Рядом такая же тяжелая темная дверь, но с литерой «Б». Смежные апартаменты, что ли? Неужели он действительно приехал не один?

Элен постучала.

– Прошу вас, входите. Входите же, не заперто! – послышался мужской голос.

А она не могла заставить себя сдвинуться с места, сердце бешено билось, ослабли колени. Уже хотела малодушно удрать, но тут дверь открылась. На пороге стоял Он. Джексон показался Элен еще выше и мощнее. И еще красивее, чем прежде: светлые волосы, ясные, с янтарным отблеском глаза. На нем были серые джинсы, легкий черный джемпер, надетый на ослепительно белую рубашку. Очень хорош!

– О, мисс Олдфилд! Знаете, я почему-то так и решил, что вы придете. Даже загадал про себя тайную примету, по всему выходило, что вы придете. – Говорил он просто, приветливо, внимательно вглядываясь гостье в лицо, будто боялся, что и на этот раз она выкинет какой-нибудь фортель.

– Простите меня за вторжение. Я даже не подумала, что вы можете быть не один…

– Не один? В каком смысле? Я тут один.

– Ну, эти «А» и «Б»… – Элен произнесла именно то, что секунду назад запретила себе говорить, и потому еще больше смутилась.

Джексон улыбнулся.

– Для сверхбогатых номера соединяют, для среднезажиточных – наоборот, вот и весь фокус.

– Вы сказали, что привезли посылку от тети. – Элен злилась на себя за то, что скованна, что не может преодолеть робость и что чувствует себя ребенком рядом со столь привлекательным, большим и взрослым человеком. А она-то, дуреха, мечтала, что наступит когда-нибудь момент и она подойдет к этому великолепному мужчине, положит руки ему на грудь и снизу вверх потянется в ожидании поцелуя.

Пока же руки Элен, сжимающие пакетик с ночной рубашкой, были неприятно влажными от волнения, глаза метались в растерянности, а ноги будто приросли к полу.

Заметил ли Джексон ее состояние, или просто по вежливой привычке, но он спокойно взял ее за руку и помог преодолеть те несколько метров, что отделяли Элен от мягкого кресла. Она послушно пошла за ним, послушно позволила снять с себя куртку.

– Присядьте, мисс Олдфилд.

Села. Затравленно взглянула на гостеприимного хозяина и не смогла выдавать из себя ни слова.

– Мисс Олдфилд, вы…

– Называйте меня, пожалуйста, просто Элен.

– С удовольствием, – обрадовался он. – Но только если вы с той же легкостью поменяете мистера Джексона на Филиппа.

– Да, Филипп.

– Вот и прекрасно.

Джексон с воодушевлением выдал предельную степень оптимизма. И с чего, спрашивается?

– Вы знаете, Элен, мне очень приятно, что вы здесь. Обстановка горнолыжного курорта вполне допускает некоторое отступление от лондонских условностей. А кстати, где ваш спутник?

– Он не спутник, – мрачно откликнулась Элен. – Он совершенно случайный попутчик.

– Правда? – Снова Джексон нашел повод порадоваться. – Ну и очень хорошо, что вы отважились прийти. Нам же есть о чем поговорить, не правда ли?

– Поговорить? Нет, нет, мистер Джексон, – всполошилась гостья.

– Филипп, – подчеркнуто строго поправил он.

– Бога ради, не надо сегодня никаких разговоров, Филипп! Если можно… А то мне придется вам что-то отвечать, в чем-то убеждать, чего доброго, еще и оправдываться.

– Как там на улице? – ослабил напряжение разговора Джексон.

– О, прекрасно! Погода великолепная.

– Завтра будет еще лучше, – поспешно заверил собеседник.

Замолчали. Первым нашелся Филипп. Продолжил эксплуатацию спасительной темы погоды.

– В это время года здесь практически не бывает плохой погоды. Солнце каждый день.

Господи, о чем бы они говорили, если б не было этой вечной темы?

– Я давно уже не видела такой красоты, – отозвалась Элен. – И никогда не ощущала себя в такой степени частью этого необъятного мира.

Он с интересом взглянул на девушку, чем еще больше смутил ее.

– Простите, я что-то слишком красиво стала говорить.

– Красивое чувство потребовало красивых слов, – бросился на выручку Филипп. – Это же так естественно… Выпьете что-нибудь?

Ну что ж, еще один проверенный способ уйти от предметного разговора.

– Могу предложить виски, джин. Или это крепковато для девушки?

– Пожалуйста, немного джина и много тоника.

Филипп стал колдовать над бокалами. Она молча следила за его ловкими движениями, за тем, как манипулировали руки, как бугрилась мускулами спина. Каждое движение Джексона лишь подчеркивало его притягательную силу, что смущало Элен новизной испытываемых ею душевных и физических переживаний.

Филипп вручил наконец гостье бокал, и, взяв свой, опустился в кресло.

– За вас, прекрасная незнакомка!

– Так уж и прекрасная, так уж и незнакомка, – усмехнулась девушка.

Он, казалось, был рад и такому ее немногословному участию в разговоре.

– Ну, насчет первого уж разрешите судить мне, а насчет второго… Вы для меня пока еще мисс Икс, – сообщил Джексон и пригубил бокал.

Элен еле сдержала улыбку. Если бы этот человек знал, как долго он сам в их бесконечных домашних разговорах просуществовал как мистер Икс!

– Да, Элен, вот посылка от леди Монт.

Он взял с полки аккуратный сверток и протянул девушке. Та поблагодарила и положила сверток рядом с собой на кресло, но тут же снова взяла пакет в руки.

– Вы позволите, я взгляну? Может быть, что-то срочное…

– Конечно, конечно.

В том нервном состоянии, в котором находилась сейчас Элен, у нее никак не получалось ловко вскрыть бандероль, бумага рвалась мелкими полосками. В посылке оказались две книги и какие-то мелочи, а сверху лежал сложенный вдвое лист почтовой бумаги.

Записка Барбары начиналась фразой, написанной меленькими буквами по-французски: «Здесь я все вру, правду найдешь в книге о Шекспире на странице 125».

Элен невольно рассмеялась. Джексон обернулся к ней, возможно, предполагая, что его посвятят в причину столь неожиданного веселья. Девушка пробежалась глазами по строчкам послания и улыбнулась Филиппу.

– Вы произвели на тетю очень хорошее впечатление.

– Не может быть! – всерьез запротестовал тот.

– Ну что вы! Тетя врет только в особых, специально оговоренных случаях, а тут она вот что пишет: «Мистер Джексон произвел очень хорошее впечатление. Он, возможно, излишне категоричен в выражении своего мнения, но это, думаю, говорит о его принципиальности и любви к правде и вообще о цельности натуры». И так далее. Все письмецо занимает строк двадцать, из которых половина посвящена вам.

– Элен, поверьте на слово, я не заслужил и половины этой половины.

– «Он, возможно, излишне категоричен…» Что же вы такое наговорили старушке, мистер Джексон?

– Филипп! – решительно поправил он.

– Так что же Филипп Джексон сказал моей тете? – лукаво улыбнулась Элен, с удовольствием замечая, что успокоилась и разговор ее уже не тяготит. Если так дело пойдет, то прямо сегодня можно будет приступить к операции «Долой ложь!». И начать надо с признания о мифическом ребенке…

– Ваша тетя, уж простите меня, довольно странная особа.

Улыбаясь, Элен кивнула в знак полного согласия.

– Может быть, я вторгаюсь в запретную тему, но считаю, что ей ни в коем случае нельзя доверять воспитание ребенка. Бог знает, кого она вырастит!

– С чего это вы решили?! – искренне возмутилась Элен. – Еще как можно! И с какой стати вы взялись судить об этом? Мои родители поначалу придерживались такого же мнения, но потом убедились, что были не правы. И вообще я не желаю обсуждать моих близких с едва знакомым человеком!

– О, Элен! Прошу прощения. Я понимаю, насколько для вас болезненна эта тема…

– Нет, вы не понимаете, насколько для меня болезненна эта тема!

Она резко встала, схватила неаккуратно распакованный сверток, перебросила через руку куртку и бросилась к двери. Остановить Элен было невозможно уже хотя бы потому, что она ни за что не показала бы Джексону злые слезы, которые текли по ее щекам. Элен знала, что он помчится за ней, поэтому кинулась не вниз по лестнице, а вверх. Здесь и провела те недолгие минуты, которые потребовались Джексону для того, чтобы убедиться: гостья исчезла.

Вот так и закончился день поисков большой Правды. Очередная нелепица отбросила Элен от широкой груди самого великолепного из всех мужчин мира. Отбросила так далеко, что теперь, наверное, ей уж не суждено, стоя рядом с ним, закинуть голову в ожидании поцелуя.

Но как Элен могла поступить иначе, если человек ей прямо в глаза заявил, что тетка вырастила из нее Бог знает кого? И ведь этот Джексон упорно лезет не в свое дело. Привык в собственной мастерской распоряжаться! О ребеночке, видите ли, всполошился!

Все опять пошло кувырком!

Элен не видела ничего вокруг. Величественный покой величественного мира был смыт потоком скорбных мыслей.

Клара встретила ее радостно. Видимо, осталась довольна зримым подтверждением благосостояния своей постоялицы. Лыжи, палки, ботинки нашли свое место на специальной подставке для спортивного снаряжения. Все пакеты с покупками аккуратно сложены в комнате гостьи. В своем желании продемонстрировать вершины домашнего сервиса хозяйка не сразу обратила внимание на разницу в настроении своем и Элен. Девушка стояла перед ней, вымучивая на лице благодарную улыбку и нервно прижимая к груди ставший неопрятным бумажный сверток.

– Что-то случилось, фрейлейн Элен? – осторожно поинтересовалась Клара, наконец уловив, что ее щебетанье не соответствует моменту.

– Извините, фрейлейн Берг, это, наверное, просто усталость. – Элен осталась довольна тем, что нашла в себе силы вспомнить о правилах приличия.

– Чашечку кофе? – Клара сменила регистр настроения, резко перейдя от радостного возбуждения к ненавязчивому сочувствию.

– Нет, спасибо. Не сейчас… Душ и спать – вот о чем мечтает мое тело. Вы не обиделись?

– Ну что вы! Конечно нет. Отдыхайте, милочка. Спокойной ночи!

Душ Элен приняла. А вот спать ей совершенно не хотелось. Завернувшись в халат, она легла поверх одеяла и взялась за тетушкино письмо. Сначала читала рассеянно, но вдруг, будто услышав милые интонации Барбары, уже с интересом дочитала послание до конца.

«Дорогая моя! – писала леди Монт. – Впечатление Икс, конечно, на меня произвел, но не совсем то, которое я выразила в лживой записке. Я еще раз убедилась, что ты, Элен, не лишена вкуса, хотя он и не всегда безупречен. Чарлз любил повторять, что ясность суждений есть признак скорее хорошего вкуса, нежели ума. Суждения у тебя ясные, но выражаешь ты их порой сумбурно, не правда ли?..»

Ох, милая тетя, правда! Еще какая правда!

«Тебе именно такой мужчина и нужен. Образумит, обогреет, защитит. Хорошо, что у тебя хватило ума это понять, Да, я в принципе одобряю твой выбор, но… У меня есть в запасе свое «но». Ты знаешь меня как человека достаточно смелого в оценках, а вот перед Иксом я спасовала. Не веришь? Это действительно так.

Я не лишена слабости, которую этот удивительно проницательный человек угадал сразу. Эта слабость – ты. И именно когда дело коснулось тебя, я сваляла дурака. Икс сказал, что я неправильно воспитывала тебя. Так и заявил! Девочку, по его мнению, надо воспитывать более строго. Признаю, что в какой-то мере он прав, но, согласись, только наглость молодости могла подсказать подобные слова! К тому же ты всегда останешься для меня девочкой, но в его устах мне не понравилось это, многократно им повторенное, слово. Мол, надо беречь девочку, надо уделять ей больше внимания. Если бы я сразу не поняла, что речь идет о его трогательном отношении к тебе, я бы его попросту выставила за дверь. Но, памятуя о твоей любви к Икс, я почти сдержалась. Ну, предприняла попытку поставить на место…»

Снова витает над ними призрак не рожденной девочки! И тетка-то, на что неглупый человек, тоже внесла лепту в продление жизни этого ребенка с волосами цвета слабо заваренного чая…

Мифическое дитя продолжает свою разрушительную деятельность. Непростительная оплошность со стороны Барбары! Ведь знала же про выдуманную девочку. Склероз? Видно, пасьянсы не всегда помогают…

«Кстати, он очень красив, хотя Стефани так не считает. Тебе не кажется, что Икс чем-то напоминает дядю Чарлза?..»

Не кажется! У тетки все красавцы напоминают Чарлза.

«Теперь о том, что ты должна знать непременно. Заявился Икс под предлогом, что должен лично отдать мне драгоценную готовальню! Выдумки, конечно! Просто, думаю, хотел убедиться, что Стефани не врет, говоря, что ты уехала. Мне кажется, ты в своей любви к нему несколько приуменьшила теплоту его отношения к тебе. Впрочем, допускаю, что я не права.

О твоем маршруте я ему проболталась намеренно. Специально передала через него посылку, чтобы он, чего доброго, не сбился с пути.

Про книги. Исследование творчества Шекспира предельно компетентно и серьезно. Знакомство с импрессионистами расширит твой кругозор, даже если к моменту получения моего письма между вами пробежит кошка…»

Считай, Барбара, что кошка пробежала. Хоть и не было никаких отношений, но пробежала…

«Учти: о твоем пристрастии к Шекспиру и импрессионистам я высказалась в присутствии Икс достаточно эмоционально».

Надо думать! А когда, интересно, тетушка ограничивала себя в эмоциях?

Элен отложила письмо в сторону и взяла книгу о Шекспире. Перелистала и закрыла. Шекспир, Шекспир! Вот с кем ей суждено– теперь проводить время. Что там еще пишет Барбара?

«Да, совсем забыла. О готовальне. Я призналась, мой подарок. Он удержался от каких бы то ни было упреков. Икс в курсе дела, что тебе позволено после психологической травмы на работе потратить на себя некую сумму. Кути! Целую. Жду известий. Всегда любящая тебя Барбара».

Тетка, конечно, потрясающий человек! Где там Шекспир?

За книгой Элен и заснула.

Завтра ее ждут горы!

6

Надо же! Все произошло так, как мечталось: едва Элен спрыгнула с подъемника, как сразу же в группе лыжников увидела… Нет, не увидела, а мгновенным прозрением угадала знакомую фигуру, хотя лицо толком разглядеть было невозможно: полосатая шапочка натянута до бровей, большие темные очки закрывают полфизиономии… И все равно не было сомнений – Он!

Красно-черный комбинезон подчеркивал особую красивую основательность фигуры: прекрасной лепки мощный торс, не юношеская, конечно, но достаточно тонкая талия, узкие бедра и длинные мускулистые ноги.

Странно, но Элен при виде своего героя не почувствовала ни тревоги, ни смущения, ни раскаяния за собственные грехи. Просто ощутила, как дрогнуло сердце от радостной неожиданности. Но на этот раз успел вмешаться разум, заставив эмоции смириться.

Рассудок подсказывал верно: никакой, собственно, неожиданности в появлении Джексона нет. Человек специально ждал Элен, чтобы загладить вчерашнюю вину.

Элен дала себе команду: постараться не вступать в беседу; как можно быстрее перейти к запланированному удивлению под номером три. То есть показать, на что она способна, когда на ногах лыжи, над ней только небо, а впереди снежная пропасть. Ведь в Лондоне она мечтала, казалось бы, о невозможном: вдруг когда-нибудь им суждено встретиться на горнолыжной трассе. И вот встретились! Отступать некуда. Настала пора удивлять!

Элен вполне правдоподобно сделала вид, что Джексона не заметила, и обратилась к одному из спортсменов, с которым встретилась внизу у подъемника, с просьбой помочь ей закрепить лыжи.

Молодой человек охотно откликнулся.

– Доброе утро, мисс Олдфилд. Не могу ли я чем-нибудь быть вам полезен?

Нечаянный помощник, все еще стоя перед Элен на одном колене, оценивающе оглядел подошедшего через плечо, перевел глаза на девушку и пришел к выводу, что может спокойно передоверить свою подопечную заботам этого человека.

– Счастливо, – сказал он, после чего отошел, навсегда исчезнув из жизни Элен.

– Элен, я хотел сказать, что…

– О, Филипп! – легко откликнулась Элен, жестом пытаясь остановить его попытку объясниться. Сейчас ей было совершенно не страшно. Горы освободили ее от изнуряющего смущения, от скованности, волнения. Снова в душе ожил вчерашний восторг перед этой необъятной ширью, перед красотой лежащего у ног мира. – Не слишком ли высоко мы с вами забрались, Филипп? – скрывая лукавство, спросила Элен. – Может быть, для разминки стоило попробовать свои силы на промежуточной высоте?

– Наверняка стоило! – ответил тот, откровенно радуясь, что и реплика Элен, и тон освобождают его от необходимости пускать в ход все те слова, которые он тщательно отбирал, готовясь к этой встрече. – Я, кстати, и ждал вас на нижней остановке, но, не дождавшись, решил подняться сюда.

Элен вынуждена была отметить его непосредственность и искренность. Никто не тянул Филиппа за язык говорить, что, мол, не случайна их встреча.

– Вы ждали? Зачем? – Трепет ресниц, в недоумении вскинутых на собеседника, придал вопросу оттенок искренности.

– Во-первых, я хотел извиниться перед вами за вчерашнее…

Элен перебила его, одаривая мягкой прощающей улыбкой.

– Господи, о чем вы?.. – беспечно махнула она рукой. – Здесь только горы, а все остальное не имеет ровным счетом никакого значения.

Кажется, я снова начинаю нервничать, подумала Элен. Только излишнее внутреннее напряжение способно придать интонации этакую веселую легкость. Элен рассмеялась. Потом отвернулась от Филиппа и стала энергично разминаться, имитируя движение слаломиста.

– Элен, – окликнул ее Джексон, – вы сами сказали, что, возможно, мы переоценили силы, забравшись так высоко. Может, не будем рисковать?

– Что вы предлагаете? На виду у всех спускаться не на лыжах, а на подъемнике? Но это не под силу даже моему женскому самолюбию. Представляю, как будете чувствовать себя вы.

– А вы хорошо катаетесь?

– Сейчас выясним. До встречи!.. – крикнула Элен и, с силой оттолкнувшись палками, бросилась вниз, унося с собой обрывок последней фразы.

Она неслась, ни о чем уже не думая, предоставляя телу вспомнить уроки прежних лет. Первый резкий поворот был выполнен, возможно, несколько жестковато, но потом все пошло как надо. Ноги сами стали чувствовать, когда напрячься, когда ослабить напряжение, палки лишь успевали фиксировать поворот за поворотом. Упоение скоростью – единственное, что чувствовала сейчас Элен.

Наконец она остановилась, выбросив из-под лыж фонтан снега. Свершилось! Фантастические, абсолютно нереальные мечты сбылись! Прикрыв ладошкой глаза от солнца, она взглянула на вершину, с которой несколько минут назад ухнула вниз, и только сейчас поняла всю степень опасности, коей себя подвергла. Где ты там, Джексон? Все еще стоишь, открыв рот от удивления? Это вам, мистер Икс, посвящался мой рискованный полет.

Скрип снега дал понять, что кто-то повторил ее достижение. Едва видная из-за нестерпимо-яркого солнца фигура чертила зигзаги по крутой трассе слаломного спуска. Хорошая техника, успела отметить Элен, склонная весьма строго оценивать чужое мастерство, как тут же поняла: Филипп! Лыжник резко притормозил, окружив себя каскадом снежных искр.

– Господи, Элен, вы меня не перестаете удивлять!

– Вот и прекрасно, – с удовлетворением заметила она.

– Где вы так научились?

– Помощь друзей плюс, извините за нескромность, природные способности.

– Значит, вам частенько доводится выходить на горнолыжные трассы?

– Гораздо реже, чем хотелось бы, – легко пустила в ход Элен домашнюю заготовку.

– Вы почти не разминались, не освоились с незнакомой трассой… Честно говоря, я очень испугался, когда увидел, как рискованно вы начали спуск.

– Вы тоже неплохо катаетесь, – милостиво заметила Элен, одарив собеседника смущенной улыбкой. А сердцем ликовала: снова удалось удивить! – Что же мы стоим? – Девушка усмирила яркую синеву своих глаз, прикрыв их темными, пушистыми ресницами, чем удачно скрыла свой восторг. – Горы ждут!

Подъемник поднял их к тому месту, где они недавно встретились. Снова они замерли на вершине.

– Ну что, Филипп, на этот раз махнем вместе? – И, одарив его белозубой улыбкой, Элен оттолкнулась палками и понеслась вниз.

Поворот, поворот, снова поворот… Резко влево, резко вправо. Скорость все выше и выше. Элен уже приближалась к тому месту горы, где делал первую свою остановку подъемник. Здесь надо быть повнимательнее: лыжников на горе прибавилось, много новичков. Как же вы неуклюжи! А ну-ка, смотрите, как это легко делается! Элен бросила тело вправо и… не вписалась в поворот! Заскрежетал под лыжами укатанный наст. Упала! Но скорость не была еще побеждена, и замелькали в воздухе лыжи, палки. Тело, еще секунду назад послушное, отказалось подчиняться команде мозга. Перевернулось – раз, другой, третий – и замерло.

Элен сначала ничего не почувствовала, кроме острой оскорбительной неудачи, и, лишь предприняв попытку подняться, взвыла от нестерпимой боли. Такой нестерпимой и всеобъемлющей, когда понять невозможно, что именно болит. Тело разом как огнем обожгло, и вдруг все провалилось во тьму.

…Сквозь замутненное сознание Элен ощутила присутствие людей вокруг себя. Смысл того, о чем говорили, до нее не доходил. Через причудливую смесь английских и немецких слов прорвались несколько понятных: «травма», «двигать нельзя» и, наконец, совсем тревожное: «вертолет».

– Нет! – Элен вложила все свои силы в этот крик, но и она, и окружающие услышали лишь громкий стон.

Как же дать понять всем этим людям, что она никуда отсюда не уедет?

Беспокойство девушки было замечено.

– Что? Что случилось, фрейлейн? Что сейчас вас тревожит?

Не открывая глаз, она прошептала то, что хотела бы сказать решительно и категорично:

– Я не хочу уезжать! Я не желаю, чтобы меня увозили. Отправьте меня в дом Клары Берг, я там живу. – Она закрыла глаза.

– Клара, тебя, что ли, она зовет? – сказал мужской голос.

– Элен, милочка, я здесь, я все время с вами. Вы попали как раз в мое дежурство. Успокойтесь, все будет в порядке.

Элен стоном реагировала на прикосновение осторожных, но сильных рук. Вздрогнула, когда Кларины пальцы дотронулись до лодыжки левой ноги, взвыла от боли, когда осмотр дошел до левого плеча. А руки медицинской сестры продолжали свое дело, и без умолку звучал ободряющий голос:

– С позвоночником, мне кажется, все в порядке. Поздравляю. Сотрясение, полагаю, есть, но вроде бы небольшое. Знаю, сейчас вас больше всего тревожит плечо. Все не так страшно, как можно было ожидать. Фрейлейн, придется потерпеть: вывих надо вправить немедленно. Мы же не хотим, чтобы такая красавица ходила кособокой, верно?

Элен не многое поняла из этой заботливой скороговорки, но интонации и вообще то, что рядом оказался знакомый человек, чуть-чуть успокоили девушку. Она вцепилась в руку Клары, та ласково похлопала по ее напряженным пальцам.

– Будет больно – кричите! Громко кричите. Чем больнее, тем громче, – посоветовала Клара и, выждав момент, резко, с едва уловимым поворотом, дернула руку Элен на себя.

Ослепительный по силе болевой шок разнес сознание в клочки, и пострадавшая провалилась в темную бездну, не успев почувствовать освобождения от страданий.