Текст книги "Кровавые сны владык"

Автор книги: Эльдар Сафин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Дайрут

Место, куда выходил старый подземный ход из Цитадели, Дайрут нашел давно.

Но только теперь, после того, как кочевники и варвары словно с цепи сорвались, пришло время открыть дверь.

Дайрут переступил через порог первым – он единственный хорошо знал Цитадель. За ним в темный тоннель один за другим нырнули лучшие бойцы Мартуса Рамена – всего сто пятьдесят человек.

Среди них шли мечники и арбалетчики, бывшие герои Арены и наемники, разбойники, воры и убийцы. Они все были разными людьми – кто-то воевал в свое время под знаменем императора, кто-то служил в охране купца или вельможи, кто-то продавал свои знания, силы и меч, получая взамен деньги и раны, кто-то предпочитал ночами пробираться по крышам до нужного окна, проникать внутрь, а затем вылезать обратно, оставляя позади тело того, за чью жизнь отмерили полновесные монеты, кто-то не любил вставать против более сильного и многочисленного противника, но в совершенстве знал искусство засад на большой дороге.

Они были разными и раньше легко могли столкнуться друг с другом, и при этом кому-то из них точно бы не поздоровилось. Однако сейчас все они стремились к одной цели – освободить Жако от кочевников, изгнать Орду с улиц древней столицы Империи.

Воины Рамена входили в темный проход один за другим, и у каждого третьего в руках горел факел.

Самому Дайруту свет был не нужен – некоторое время назад он обнаружил, что его скрытые под замшей перчаток руки светятся, и это позволяет ему хорошо видеть даже в полной тьме.

И сейчас он шел, держа в каждой ладони по старому мечу имперской работы, освещая путь тем, кто следовал за ним.

Он никогда не бывал в этом местами узком, местами широком – два орка разойдутся – тоннеле, но точно знал длину и даже все его изгибы. Помнил карту подземных переходов, здесь, невдалеке от реки Гаро, близких к поверхности, а с другой стороны Цитадели – глубоких и уходящих все ниже и ниже.

Те ходы, что располагались в пределах города, были исследованы досконально, а вот узкие и местами заваленные лазы, что находились под полем, где полегло в битве с Ордой войско Империи, уходили все ниже, неизвестно куда. По слухам, там имелся настоящий лабиринт с множеством ловушек, страшными тварями и сокровищами, но старинным указом вход туда был запрещен.

Дайрут в детстве дважды видел, как вешали искателей сокровищ, чудом выбравшихся из тех подземелий – причем каждый раз бедолаги могли похвастаться лишь свежими ранами и изможденным видом.

Тоннель привел их к двери, а та должна была открыться в сокровищницу.

Но выломав засов с помощью пары соратников, он обнаружил залу, забитую разбитыми ящиками и содранными со стен старинными гобеленами. Дверь из сокровищницы оказалась заперта снаружи, и не просто заперта, а еще и запечатана каким-то заклинанием – попытка выбить ее закончилась ничем.

Молодой маг, не проходивший обучение в Сиреневой Башне, зато обожавший Мартуса, считавший себя будущим героем и оттого полный энтузиазма, несколько раз мягко ударил по толстому дереву левой ладонью. Затем он зашептал заклинание, сжимая в руке магические кристаллы, и те начали один за другим рассыпаться в черную пыль.

– Готово, – сказал маг, когда длань его опустела.

Дайрут толкнул дверь – и она с диким грохотом вывалилась.

Мальчишка переборщил и, пытаясь уничтожить засов, превратил в ржу все три петли.

– За мной! – заорал Дайрут, кидаясь вперед.

Если он все правильно рассчитал, то до дверей ближайшей караулки им предстояло пробежать полсотни шагов – и теперь все зависело от того, сколько воинов Орды выскочит на шум. Если с полдюжины, то восставшие успеют раскидать их и закрыть двери, запереть добрую сотню противников.

А если хотя бы человек двадцать – то исход вылазки может оказаться совсем иным.

Двух кочевников, стоявших у двери на страже, Дайрут убил на бегу, почти не замедлившись.

А вот около двери караулки казарм завязался серьезный бой – выскочить оттуда в коридор успели немногие, и теперь они мешали выйти остальным, но точно так же не давали и людям Мартуса Рамена закрыть двери.

Дайрут сражался с улыбкой – ему действительно было хорошо, потому что в схватке, как обычно, воспоминания оставили его. Кристальные руки работали превосходно, тело будто стало единым целым с мечами, ну а легкий доспех почти не стеснял движений и в то же время отлично защищал от кинжалов и сабель противника.

Верде мягко перетекал из шага в шаг, продвигаясь к дверям, но чем дальше он забирался, тем труднее ему было двигаться. Светившиеся в полумраке руки пугали и почему-то словно одновременно привлекали к себе врагов.

И в какой-то момент кочевники навалились на него и ценой жизни двух воинов просто свалили Дайрута, а сверху на него упал один из врагов – раненый, с перекошенным в болезненной гримасе лицом, вонявший чесночной колбасой.

И падал еще кто-то, и кто-то лез, кто-то орал, кто-то тыкал саблей в левую, зажатую под бедром умирающего врага руку, видимо пытаясь погасить ее кристальный свет или отколоть кусочек.

Подарок первосвященника Дегеррая не поддавался, острие не оставляло даже царапин, и оказавшийся под грудой тел Дайрут засмеялся. Но почти сразу же он начал задыхаться, так как чуть сдвинулся и теперь ему на живот давило что-то тяжелое и острое.

А потом он потерял сознание.

Открыв глаза, понял, что лежит на широкой кровати в смутно знакомой комнате.

– У тебя был опыт боев в подземельях? В узких коридорах? – поинтересовался стоявший рядом с ней Мартус Рамен.

– Мы со степняками брали штурмом каждый дом в Руан-Дере, – хрипло ответил Дайрут, с ужасом понимая, что он находится в собственных покоях старого императорского дворца. – Но там было гораздо проще.

Несколько лет назад Айн проснулся тут, для того чтобы надолго исчезнуть из Жако.

Три небольшие комнаты – спальня, комната для занятий и гардероб, в котором когда-то хранились все его наряды.

Дайрут вспомнил времена, когда точно знал, как нужно одеваться к Малому Приему, как – к Большому, как – к занятиям с наставниками и как – к разговору с отцом. Он жил внутри церемоний, даже думал фразами, которые подходили к тому или иному случаю.

– Я все время забываю, что ты еще совсем мальчишка, – Мартус улыбнулся, и стало видно, что он изрядно устал. – Ты получил хорошее образование, выжил в десятках схваток и прошел длинный путь от простого воина до хана. И в то же время ты не стал мудрым и взрослым, а остался почти ребенком. Зачем ты полез вперед?

– Никто не знает Цитадель лучше меня.

– Ты крикнул «За мной!», а после этого должен был остановиться и разобраться в ситуации. У тебя имелся маг, имелись хорошие воины. Пяток арбалетчиков мог завалить коридор трупами и держать его сколь угодно долго. Тебе действительно надо было лезть вперед, размахивая мечами?

Мартус Рамен был прав и в то же время ошибался, он не знал о том, как тяжело обычно Дайруту и как легко ему становилось во время битв.

Но говорить об этом Верде не собирался.

– Мы победили? – спросил он.

– Ты был без сознания четыре дня. За это время мы захватили Жако, – ответил бывший распорядитель игр. – Восстание началось в шести бывших провинциях Империи, в некоторых Вольных Городах. Некоторые роды кочевников под предводительством Абыслая отделились от Орды и вернулись в степь.

– Это победа, – улыбнулся Дайрут. – Все именно так, как мы рассчитывали. Айриэлла вынуждена будет разбить Орду на отдельные тысячи, чтобы справиться со всеми проблемами сразу, или она застрянет на месте и ничего не сможет сделать.

– Не совсем так, – поморщился Мартус. – Вместе с четырнадцатью тысячами отборных воинов она совершила очень быстрый переход и сейчас осаждает Жако. И если она захватит город, это будет сильным ударом. Кроме того, у нас – как и везде вокруг – множество безумцев. То здесь, то там возникают демонические твари, крылатые или ползающие, сосущие кровь или разрывающие на части всех подряд. А то, что в небесах, теперь закрывает почти половину неба и становится все больше, и оно похоже на лик гневного бога. Маги утверждают, что оно рухнет на нас, и расходятся только в том, куда именно оно упадет и к чему это приведет.

Дайрут приподнялся, пытаясь понять, насколько хорошо работает тело – руки и ноги двигались легко, позвоночник не был поврежден. Соскочив с кровати и не смущаясь собственной наготы, он подошел к окну и толкнул створку.

Там был день, и там было темно.

Нечто громадное и зловещее, напоминавшее исполинскую брюквину с дырками в боках, заслонило часть неба.

– Закрой, – попросил Мартус. – Смотреть противно.

– Эта штука падает на нас? – спросил Дайрут. – Что говорят маги?

– Ничего путного, как обычно. Понятно только, что эта штука твердая, это не иллюзия, и что она движется в нашу сторону, увеличиваясь так, как это делает путник, шагающий издалека – вначале он всего лишь точка, а потом оказывается рядом и заслоняет для тебя и дорогу, и обочину.

– Когда она врежется в нас?

– Сегодня вечером, – Мартус Рамен невесело усмехнулся. – Завтра утром. Завтра вечером. Я не знаю – и не знает никто. Лиерра утверждает, что все мы должны молиться Светлому Владыке, что его помощь может отвести угрозу, но, скорее всего, завтра днем мы столкнемся. Еще она говорит, что на этой хреновине сидят готовые к схватке полчища демонов Хаоса, и грядет последняя битва. Лиерра хочет, чтобы мы помирились с Ордой и сражались против захватчиков на одной стороне.

– Это возможно? – спросил Дайрут.

– Нет, – ответил Мартус. – Мы послали гонца к Айриэлле Дорасской, она желает, чтобы мы сдались на ее милость, и ни о каких переговорах, объединениях и тому подобном речи вести не хочет.

Снаружи послышался дикий, леденивший души вопль, затем крики, гомон, звуки ударов.

– Мы все время сражаемся с демонами, – еле слышно сказал Рамен. – Мы слабеем. А если Лиерра права, а она всегда бывает права, то завтра мы столкнемся с легионами тварей Хаоса.

– На что ты рассчитываешь? – поинтересовался Дайрут, поднимая со стула штаны и легкую куртку.

После долгого беспамятства он соображал быстро и четко, искал возможные выходы из ситуации. Ему показалось, что кристальные руки стали чуть более алыми, но, скорее всего, это было не так.

– Что завтра Айриэлла поймет настоящую опасность и встанет вместе с нами против демонов.

– А если она окажется на их стороне? – поинтересовался Верде. – Орда была создана силами Хаоса, и я не смог полностью уничтожить их влияние.

Мартус пожал плечами.

– Мы должны убить Айриэллу, – сказал он. – Тогда ты сможешь забрать наручи и попытаться объединить Орду под своим командованием. Ты сумеешь привлечь Абыслая обратно?

– Он не пойдет против меня, – Дайрут усмехнулся. – Не посмеет. Хороший план, но вот вопрос, как его выполнить за один день?

– Ну, убить девчонку можно. Мы возьмем сотню лучших солдат, ты проведешь их подземным ходом к лагерю Орды. Мы нападем неожиданно на королеву Дораса и ее телохранителей.

Дайрут улыбнулся и хмыкнул.

План выглядел не особенно хорошим – лабиринт ходов с этой стороны от Цитадели мало изучен, и можно запросто угодить в ловушку; и даже пройдя под землей до лагеря противника, надо еще как-то выбраться и дойти до бывшей королевы – незаметно это сделать не получится, а значит, придется драться в таких условиях, когда их будет меньше.

Кроме того, мысль убить Айриэллу не очень радовала Дайрута, хотя он видел выход – если он сам будет там, а он будет, то может как-то удастся заставить ее сдаться или просто взять в плен.

– Надо действовать немного по-другому, – заявил он.

И тут же его словно ударило изнутри, а перед внутренним взором предстал отец, с безмятежным лицом втыкающий в собственный живот мифрильный клинок, и лежащие вокруг люди, десятки, сотни.

Женщины, старики и дети, те, кто не смог бы встать против врага, – изломанные тела, резаные раны, лужи крови, смыкающиеся между собой в настоящее озеро, островами в котором стали тела.

Дайрут не мог, не должен был пытаться вновь возглавить Орду.

Этим он снова шел в ловушку, где был не так давно.

Он должен уничтожить Орду одним ударом – раз и навсегда или же постепенно, откусывая кусочек за кусочком, убивая темников и тысячников, вешая гоблинов на деревьях и распиная на стенах орков.

Вот это было бы правильно, это было бы честно по отношению к отцу и всем тем, кто погиб в тот день от его руки.

«Я живу взаймы, – подумал Дайрут. – Мой долг слишком велик для того, чтобы приумножать его».

Однако если Мартус сказал правду, а сомневаться в этом не находилось повода, то Орда была единственной силой, которая могла хоть как-то сопротивляться демонам.

Долг перед погибшим отцом – или долг перед всем миром?

Дайрут рассмеялся, не обращая внимания на удивленный взгляд бывшего распорядителя игр.

Весь мир не был нужен Дайруту, ему не нужны были ни Жако, ни погибшая Империя, ни Вольные Города. Ему хотелось только сделать все так, чтобы являющийся в снах отец перестал презрительно смотреть на сына.

Но, кроме этого, имелось и еще нечто – Дайрут не хотел смерти Айриэллы Дорасской.

Она действовала на него, как змея на мышей, и он помнил, что это именно королева Дораса отрубила ему руки. Помнил, что она отобрала у него и Орду, и наручи, и друзей, что свою жизнь она спасла тем, что прикинулась беременной от него, а его самого объявила мертвым.

Но даже зная все это, Дайрут не хотел ей зла.

Для него она оставалась той мелкой и смешливой девчонкой, с которой жрецы Дегеррая обручили его много лет назад. Она была красавицей и умницей, смелой до безумия и необычайно ловкой; Дайрут восхищался тем, как она посмела прийти к нему, как скинула платье в его шатре, как, не сомневаясь ни мгновения, отрубила ему руки.

При мысли об Айриэлле он чувствовал, что вновь готов погрузиться в бездну безумия, потому что он должен был ее ненавидеть, но не мог.

Для него она была чем-то ярким, настоящим в сером и тусклом мире.

И сейчас, когда мир собирался рухнуть в бездну Хаоса, только он мог спасти ее от всех опасностей. Ну а если вдруг у него бы не получилось спасти – он убил бы ее, так же, как однажды отец, уставший и раненый, лишил жизни множество людей, которых любил и которыми дорожил.

Потому что легкая смерть в тот день стала подарком.

– Так что, по-твоему, надо делать? – поинтересовался не дождавшийся продолжения Мартус Рамен.

* * *

Родрис, заглядывая в зеркало, не узнавал себя, и очень этому радовался.

Щеки и подбородок его стали чистыми, его чуть раздавшиеся щеки блестели и лоснились, равно как и новоприобретенная лысина, нос бывшего первосвященника приобрел форму картофелины, а глаза изменили цвет на фиолетовый. И в этом не было никакой магии, просто серебряная монетка бродячим актерам и каждое утро по маленькой капельке зелья на основе мандрагоры в глаза.

Теперь он был одним из полусотни магов, входивших в армию города Жако, восставшего против Орды.

Самые талантливые и умные ушли в горы и пустыни еще до того, как два с половиной года назад к Жако подступила Орда. Самые хитрые и осторожные, высчитав время и место, где произойдут главные неприятности, загодя сбежали к варварам на край мира.

Среди оставшихся оказалось больше полубезумных шарлатанов, чем в среднем бедламе – фанатики, недоучки, подмастерья, бывшие жрецы Дегеррая и Светлого Владыки, разочаровавшиеся в собственных богах, вот с такими людьми теперь приходилось общаться Родрису.

И оставалось только делать вид, что он такой же, как они.

Большую часть времени они проводили в одной из таверн, ставшей чем-то вроде резиденции для «боевых магов». В связи с осадой все немного нервничали и пытались как-то отвлечься, хотя и понимали, что не сегодня-завтра придется идти воевать.

– И тогда я закинул ее ноги себе на плечи… – разглагольствовал прыщавый юнец, вряд ли израсходовавший за жизнь хотя бы горсть сиреневых кристаллов.

– Как ты себе это представляешь? – грубо прервал его коренастый мужчина диковатого вида, видимо, из ведунов. – Взять ноги руками – нормально, когда баба обхватывает ляжками твои бедра – тоже. А чтобы на плечи закинуть, это ты должен быть коротышкой или согнуться в три погибели!

Родрис пил разбавленное вино и думал о том, как давно он не был с женщиной. Дегеррай сквозь пальцы смотрел на многие шалости, за верность прощая и чревоугодие, и сладострастие, и даже сребролюбие.

Однако последние годы бывшему первосвященнику приходилось соблюдать себя, не переедая, не напиваясь и не заходя в бордели или к любвеобильным вдовушкам, которых его взгляд быстро находил среди жительниц Жако.

Даже всеобщие помрачение и упадок, страх и боль утрат не могли полностью умерить то человеческое, что позволяло делать детей и получать удовольствие, и Родрис мог определить, когда дама искренне страдает по усопшему мужу, а когда готова распахнуть объятия приятному незнакомцу.

Но Родрис знал, что все может измениться в любой момент, и тогда ему понадобятся все силы и вся его резвость. Сейчас, когда священного кристалла уже не было с ним, он мог только наблюдать за Дайрутом, пусть упуская его из вида, но всегда чувствуя, где он находится.

И в данный момент обладатель кристальных рук был, как ни странно, под землей, рядом с городской стеной – точнее Родрис сказать не мог.

– Сейчас начнется, – негромко сказал он.

Сидевший рядом чернобородый худосочный чародей удивленно посмотрел на соседа. А в следующее мгновение дверь таверны распахнулась, и внутрь вошли двое помощников Мартуса Рамена в черных рубахах.

– Собирайтесь, господа маги, – сказал громко один из них. – Ваша помощь может понадобиться в любой момент.

Айра

Любое большое войско, осевшее на захваченной территории, обрастает нахлебниками – шлюхи, купцы и обозники становятся частью его, помогают отдыхать и обеспечивают постоянную подпитку телу армии.

Когда Голос прямо сказал Айре, что пора избавиться от рабов, девок и обозов, набитых захваченным скарбом, она согласилась легко. Однако когда он настоял на том, чтобы маги и шаманы провели долгий и опасный ритуал, который поможет лучшим воинам быстро добраться до Жако, ей это не понравилось.

Айра вообще не очень доверяла магам, которые не прошли обучение в Сиреневой Башне. А уж когда речь заходила о шаманах и чародеях, а также бывших священниках и жрецах, которые даже со старинным свитком, помогающим провести ритуал быстро и легко, не могут справиться как надо, она пугалась.

В этот раз от их умений зависело слишком многое – Жако вышел из-под власти Орды, и эту новость принесли два голубя, посланных наместником Жараем, и, судя по некоторым оборотам, сам он выжить уже не чаял.

Но очень хотел, чтобы взбунтовавшиеся горожане, сплошь воры, разбойники и прочие человеческие отбросы, отплатили за его гибель своими никчемными жизнями.

«Если мы не вернем Жако, Орда потеряет свое влияние в мире, – сказал Голос. – Это очень, очень некстати. Ты должна прямо сейчас бросить обозы и тех, кто не в состоянии держать в руках сабли. Возьми только лучших – часть тумена Текея, часть тумена Джамухара и лучшие тысячи из своего тумена».

Сказать это было просто, а вот выполнить – гораздо сложнее.

После убийства темников их тумены разбили на тысячи и перемешали, отдав новым командирам. В тот момент Ритану и Коренмаю показалось хорошей идеей поменять все как можно сильнее, чтобы сдружившиеся тысячники оказались как можно дальше друг от друга.

Однако когда выяснилось, что быстро нужна сильная армия, нашлись только разрозненные тысячи.

Положиться она могла только на бывший тумен Дайрута, всего четырнадцать тысяч.

Голос заявил:

«В любом случае мы так не успеем. Придется рискнуть – шаман Астахажи умеет проводить ритуал, магия которого поможет тебе вместе с войском за полтора дня добраться до Жако».

Айра не знала, откуда Голосу было известно о знаниях шамана, она не знала, с чего тот вообще решил, что это возможно – пройти недельный переход в полтора дня. Но ей и не хотелось этого знать, потому что после «смерти» хана Дайрута большая часть собранных им магов, талантливых и умных, исчезла, а положиться на тех, кто остался, в таком сложном и опасном деле она не могла.

Однако Голос настаивал, упирая на то, что штуковина в небесах растет, и Айра согласилась.

По ее приказу привели Астахажу.

– Ты умеешь то, что нужно мне, – сказала девушка. – И я, Хан-ши, приказываю тебе немедленно использовать твои знания и помочь мне с моим войском как можно быстрее добраться до Жако.

Шаман бухнулся на колени.

Он был стар и изможден, его глаза слезились, а руки тряслись.

– О, Хан-ши! Твой приход значит, что конец мира близок. Твое лицо красиво, а слова резки. Ты можешь умирать и воскресать вновь. По твоему слову люди готовы гибнуть. Но даже твоей власти не хватит на то, чтобы я смог использовать этот ритуал. Я не настолько силен… Ты можешь приказать убить меня…

– Молчать! – закричала разгневанная Айра. – Соберите всех магов и шаманов, в том числе плененных, и пусть думают все, пусть притащат из обоза все артефакты и волшебные предметы, что собрали во время походов.

Чародеев всех мастей набралось почти четыре десятка – слишком старых и слишком молодых, искалеченных и больных, тех, кто не смог или по глупости не захотел скрыться подальше в тяжелое для мира время.

– Вы должны провести ритуал, – заявила Айра. – У вас есть время до заката.

– Но должны быть определенные условия, – начал было один из пленных магов. – Нам нужны посохи и кристаллы…

– Выдать им все, что попросят, из наших запасов, – приказала Хан-ши ждущим распоряжений Рыжим Псам. – И если до заката они не начнут ритуал, казнить их всех до единого.

В армии, ночью начавшей движение к Жако, оказалось только шестеро шаманов – остальные или ослабли настолько, что могли не пережить даже поездку на носилках, либо умерли во время ритуала.

Те полтора суток, за которые пятнадцать тысяч отборных воинов прошли недельный переход, Айра запомнила как сплошной, непрекращающийся ужас.

Да, кони шли вперед, как стальные, и люди были такими же неутомимыми, дорога словно сама стелилась под копыта животных, и деревья мелькали по сторонам, как корявые уродливые тени. Ночь для них стала днем, и по болотам или речушкам войско проходило, как посуху, никто не спорил и не пытался сбежать, и все равно за этот короткий срок армия потеряла больше тысячи воинов.

Кто-то просто сходил с ума и кидался на других.

Целая сотня за несколько ударов сердца состарилась, умерла и превратилась в мумии, а кони их ржали и бесились. Горстка бесов, напавших на передовой отряд, прежде чем упали мертвыми, успели уничтожить по несколько десятков всадников каждый.

У одного из коней выросли рога и крылья, и он смог покалечить нескольких воинов и их скакунов прежде, чем его хозяин догадался вонзить кинжал в алый глаз ставшего чудовищем животного.

Айра не знала, было ли это частью обычных неприятностей последнего времени или стало следствием плохо проведенного ритуала, и думала, что, скорее всего, одно просто наложилось на другое.

И когда она утром выехала из леса, а вдали показался величественный и красивый Жако, его громадные серые стены и выпирающие бастионы, Айра не поверила собственным глазам.

Для нее это выглядело чудом – что их страшный и выматывающий путь, проложенный магией, наконец закончен.

Люди падали с коней, и многие животные тут же умирали; Ритан и Имур с помощью тысячников пытались заставить воинов поставить шатер хотя бы для нее, но воины засыпали, едва спустившись с коней.

Тех, кто мог хоть как-то двигаться или хотя бы стоять с открытыми глазами, осталось едва ли сотни три – остальные спали там, где упали, и Айра отнюдь не была уверена в том, что все они проснутся на следующее утро.

Если бы в этот момент из Жако вышла хотя бы тысяча вооруженных ножами юнцов, участь ее нукеров оказалась бы незавидной.

Однако из города выехал только один всадник, в белоснежном плаще поверх доспеха, которого Айра вместе с изможденным Имуром встретила на половине пути до своего лагеря.

Издалека всадник показался Хан-ши паладином – одним из тех несгибаемых, могучих воинов, что несли веру в Светлого Владыку на остриях своих клинков. Когда он подъехал ближе, стало очевидно, что это обычный молодой воин, испуганный и уставший, только пытавшийся казаться сильным и независимым.

Светлая прядка выбивалась из-под его шлема, из-за чего он казался совсем мальчишкой.

– Мартус Рамен, по праву сильного взявший город Жако, передает тебе, Айриэлла Дорасская, – мир движется к краху, и сейчас не время людям воевать между собой, – сказал всадник. – Мартус предлагает объединиться всем, кто способен держать в руках оружие, для того, чтобы встретить силы Хаоса лицом к лицу и попробовать спасти то, что еще можно!

«Если ты проявишь мягкость, они почувствуют слабину, – тут же заявил Голос. – Откажись. Завтра ты предложишь им свои условия».

Айра слишком устала, ей хотелось пить, есть, спать, и больше всего хотелось стянуть кольчугу и одежду и вымыться. Она не желала обсуждать условия, затевать интриги и тем более – воевать.

Поэтому слова Голоса показались ей убедительными.

– Вы восстали против моей власти, – сказала она. – Я – Хан-ши, та, что приходит перед концом мира, и та, что спасает. Подчинитесь мне, и я сама решу ваши судьбы и судьбу мира наилучшим образом.

Всадник кивнул, развернулся и поехал обратно.

– Хорошо, что он не попросил письменного ответа, – пробормотала Айра. – Я слишком устала для этого.

Имур промолчал.

Приглядевшись, Хан-ши поняла, что ее верный помощник спит с открытыми глазами прямо в седле.

Один из зевавших охранников взял его поводья и направил коней в сторону лагеря. Но и тут Имур остался сидеть крепко и не подумал вываливаться, и вдобавок он начал негромко и очень заразительно похрапывать.

Айра проснулась в походном шатре ближе к вечеру.

Натянув на себя опостылевшее железо – она давно уже научилась делать это без посторонней помощи, – Хан-ши вышла из шатра и пораженно вздохнула.

Лагерь больше не напоминал кладбище с восставшими мертвецами – никто не умер во сне, многим воинам хватило недолгого отдыха для того, чтобы восстановить силы, и сейчас жизнь кипела. Кто-то рыл выгребные ямы за лагерем, кто-то сооружал коновязи, во множестве котлов варили еду.

А высоко над землей, за облаками висела серовато-черная глыба, словно выпущенная из исполинской катапульты и падающая с невозможной, чудовищной медлительностью.

«Каких же она размеров?» – подумала Айра.

– Люди устали бояться, – задумчиво сказал подошедший сзади Ритан. – Но им нужна победа, хотя бы маленькая.

– А мне маленькой будет недостаточно, – грустно сказала Айра.

– Что это значит? – удивился кочевник.

– Я же Хан-ши, – ответила девушка. – Мне нужна только одна победа, та, которая спасет весь мир.

Ей было дурно и страшно – все сходилось в единое целое: и страхи, и надежды, и предсказания, и легенды. Она стояла под стенами самого большого города в мире, нечто совершенно невообразимое падало сверху, и ей подчинялась армия, равной которой в этих землях не видели давно.

Она пока еще отвечала за королевство Дорас, она отвечала за Орду.

И как будто этого было мало: все вокруг считали, что она же отвечает еще и за спасение всего мира.

– Иногда мне хочется просто лечь на землю, свернуться калачиком и тихо умереть, – доверительно сказала Айра. – И мне даже кажется, что я и вправду смогла бы это сделать…

– Тебе нельзя, – ответил ей кочевник.

– То-то и оно. – Девушка улыбнулась, но улыбка вышла грустной. – Знаешь, когда я управляла Дорасом и меня посещали подобные мысли, я говорила о них своим советникам, и они находили примеры из прошлого, говорили о великих людях, на которых оказывалось так много ответственности, и они справлялись. И мне сразу становилось проще. Ты можешь рассказать мне о какой-нибудь девочке, которой было сложнее, чем мне, и от которой ждали большего – и чтобы она справилась?

– Ты – Хан-ши, – ответил Ритан. – Другой такой нет. Сегодня мы окружили этот город. Завтра возьмем Жако штурмом, сломим и жестоко убьем всех тех, кто восстал против твоей власти, и многие из тех, кто пока не решил – на чьей они стороне, вынуждены будут подчиниться тебе. Ты объединишь мир под своей властью и спасешь от демонов.

– Ты знаешь это, потому что веришь в меня? – тихо спросила Айра.

– Нет, – еще тише ответил Ритан. – Я говорю это, потому что верю в то, что ты – Хан-ши.

Королева Дораса грустно усмехнулась.

Ритан был одним из двух человек, точно знавших, что она не беременна, а значит, никак не может быть Хан-ши, и, тем не менее, и он, и Имур верили в то, что это именно она.

Странная вещь – эта вера.

– Много лошадей выжило? – спросила девушка, меняя тему разговора.

– Очень мало, тысяч пять-шесть, – ответил кочевник. – И осталось едва ли три тысячи, на которых можно сесть и поехать прямо сейчас. Большая часть животных нуждается в уходе и заботе, в хорошей еде и покое.

«Вам не понадобятся кони, – заявил Голос. – Все фигуры стоят на своих местах, кости брошены – осталось только дождаться, когда они остановятся, и станет понятно, кто выиграл».

«А я вообще могу выиграть? – поинтересовалась Айра. – С уставшими воинами, с врагом под боком, но победить и встать против демонов Хаоса? Я помню, как священник в храме Светлого Владыки говорил о том, что против темных сил надо выходить с уверенностью в чистом сердце. У меня нет уверенности, из-за меня погибло множество хороших людей и еще больше погибнет вскоре. Если мы возьмем штурмом Жако, нам придется пытать горожан, чтобы весть об этом дошла до других мест и там испугались, и не смели больше противиться власти Орды».

«Не беспокойся об этом, – ответил Голос. – Ты все сделала правильно. Это не ты такая, это сам мир требовал от тебя этих действий и будет требовать впредь. Но я обещаю, что если ты доживешь до вечера завтрашнего дня, я помогу тебе вернуться в Дорас».

Айра глубоко вздохнула.

Она уже не была уверена в том, что хочет возвращения, она не была уверена ни в чем. Ей хотелось – как она уже сказала Ритану недавно – просто лечь на землю и умереть.

Она устала, устала настолько, что ей не хотелось слышать о том, что выяснили лазутчики, при приближении войска Орды наверняка выбравшиеся из Жако, чтобы рассказать все, что им известно.

У нее не было желания штурмовать этот старинный город – тем более что у нее не было катапульт, а лестницы, которые недавно начали делать, наверняка будут не самыми крепкими и их окажется слишком мало. Ей не хотелось спасать мир, который требовал от нее стольких жертв и смертей. Она не видела смысла ни в чем – ни в своей жизни, ни в смерти кого бы то ни было.

И хуже всего было то, что она не хотела спать – иначе просто пошла бы и легла и забылась на некоторое время.