Текст книги "Семь лет одиночества. Принцесса Малейн (СИ)"

Автор книги: Эль Вайра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8

Малейн стеклянным взглядом уставилась на свечу, которую держала в руке. Последнюю. После того, как эта догорит, света в башне больше не будет. Никакого. Если, конечно, у принцессы не получится постоянно поддерживать жалкий костер, которые она развела на первом этаже, сжигая книги. Дрова закончились, а новых уже несколько недель не спускали. Как и свечей.

На исходе семи лет и пяти недель всё, что у нее осталось, это спятившая служанка, кучка пепла и последняя свеча. Малейн подняла усталые глаза на дверь. Сколько раз она пыталась выбраться? Сотни? Тысячи?

Дверь вся была в отметинах, царапинах и вмятинах. Новые появлялись каждый раз, когда принцесса к ней подходила. Иногда она подходила в гневе, иногда всхлипывая, иногда с воодушевлением и большими надеждами. Но дверь никогда не поддавалась. Она была неприступной и безучастной к их с Дженни горю.

А может…

Малейн встала и снова посмотрела на свечу. Бесчисленное количество раз она думала об этом. Поджечь дверь. Но страх сгореть заживо и убить служанку всегда ее останавливал.

Как бы то ни было, последние несколько недель принцессе каждую ночь снилось, что она чувствует запах дыма. Снилось, как она умирает в агонии, окруженная огненным кошмаром. Каждый раз она просыпалась в поту, потрясенная тем, насколько эти сны реалистичны. Особенно запах, который, казалось, просочился в реальность и пропитал ее одежду и волосы.

Малейн снова и снова клялась себе, что никогда не реализует этот план, жалея, что он вообще когда-то пришел ей в голову. Но она не могла о нем не думать. И не чувствовать дым тоже не могла. Было бы неплохо спросить у Дженни, не учуяла ли она тоже что-нибудь, чтобы убедиться в своей адекватности. Но Дженни не выдавила из себя ни звука за последние… Малейн уже не помнила, сколько точно прошло лет с последнего слова служанки.

Башня хоть и каменная, но обшита шерстью между стенами. Если один язычок пламени упадет не туда, и здесь всё вспыхнет во мгновение ока. Тихая смерть от голода была бы не такой страшной, как эта. По крайней мере, Малейн так казалось раньше. Но теперь, когда она смотрела на ненавистную дверь, ее убеждения рушились.

Нет, она не может умереть здесь. Не может, пока не попытается сбежать всеми возможными способами. Всеми без исключения. Даже самым жуткими из них. К тому же, если их охватит огонь, в самый последний момент она сможет выскочить наружу.

Умереть в муках, но на свободе – это ведь лучше, чем медленно умирать без надежды?

Но ей следует быть осторожной. У нее всё еще нет никакого желания умирать, и тем более в огне. Жить хочется. Еще хотя бы немного. Но ее мысли теперь в гораздо более спутанном состоянии, чем были, когда пайки были регулярными.

«Создатель, помоги мне», – взмолилась она. Это была первая молитва, которую она произнесла, даже в мыслях, за очень долгое время. Молитва Создателю, который бросил ее. Она должна сказать что-то еще, но в ее разуме осталось не так много слов. И все они пылились где-то на затворках сознания. Вместе с воспоминаниями о том, каким когда-то был мир.

И всё же…

Она посмотрела на свои руки. Они у нее есть. И две рабочие ноги. И она будет выживать.

Решимость нахлынула на нее, и она пошла вверх по ступенькам, чтобы принести ведро воды. Еда у них почти пропала, но вода… Ее продолжали спускать регулярно, хотя в последние дни даже ее становилось меньше. Предыдущее спущенное ведро было заполнено чуть более, чем наполовину.

Но Малейн не могла позволить себе ждать следующего ведра. Потому что до следующего раза то, что всё еще оставалось жизнью, может окончательно превратиться в существование.

Она похватала предметы, которые были ей нужны, и спустилась вниз. Внутри нее разрасталась энергия, будто она только что съела полноценный обед.

Малейн осторожно поставила ведро на ступеньку и кинула в него старое одеяло. Пока оно мокнет, нужно осмотреть дверь. Будто бы она уже не знала всё, и даже больше, об этой чертовой двери. О, она изучила каждую трещинку. Самое лучшее место для прорыва, вероятно, там, где осталось больше всего порезов с тех времен, когда принцесса чертила отметки горячей кочергой.

Кочерга! Малейн снова побежала наверх и схватила ее. Потом спустилась. Зажгла свечу, аккуратно поставила ее на пол. Опустила кочергу к ведру, а затем снова взяла свечу. Осторожно, осторожно, чтобы не обжечься ни пламенем, ни воском.

Она наклонила свечу, и держала в таком положении до тех пор, пока огонь не коснулся основания деревянной двери.

Ничего не произошло.

А через миг дверь вспыхнула, и пламя распространилось. Слишком быстро, очень быстро! Малейн уронила свечу, испугалась и опрокинула на нее ведро, забыв про одеяло, которое все еще мокло внутри, и выброшенная впустую вода стремительно растекалась по полу.

Малейн схватила одеяло и кинула его на дверь, но языки пламени сжирали дерево, словно голодные демоны. Она всегда боялась, что не успеет вовремя, и именно так оно случилось.

Кажется, они с Дженни собираются умереть.

Ужасная смерть, но их бесконечное заточение закончится. Это ли не милость Создателя?

Однако вместо адских мук Малейн почувствовала приятное шипение угасающего огня под мокрым одеялом. Быстро и коротко глотая воздух, она отступила назад, готовая в любой момент ощутить на себе укусы пламени.

Но перед ней была просто почерневшая дверь. Малейн впала в ступор. Это возможно? Вот так просто? Она что, действительно в нескольких шагах от побега?

Нет. Она не могла себе позволить пустые надежды. Нельзя дать им расцвести раньше времени. Сначала она убедится, что всё прошло хорошо. Но для этого ей нужно попробовать.

Она схватила свечу с пола, найдя ее наощупь, и снова вбежала наверх. Зажгла свечу, спустилась вниз и поставила огонь на ступеньку, чтобы был хоть какой-то свет.

Затем она схватила кочергу и стала искать ею самое слабое место в двери. Самое горелое. Вот оно. Она крепко сжала кочергу и ударила ею по двери со всей силы.

Ничего.

В гневе она попыталась снова. И еще раз, и еще, и еще. Слезы струились по ее лицу, пока она колотила дверь и понимала, что больше не выйдет наружу. Не вдохнет свежий воздух. Не ощутит на себе тепло родных объятий. Не вдохнет аромат цветов. Не попробует конфет. Не услышит эхо песни в пустом зале, не сможет…

Кочерга зацепилась за хрупкое дерево. Ее острый конец остался с той стороны. Малейн остановилась и несколько секунд просто смотрела на эту картину. Кочерга вышла с другой стороны двери.

С той стороны!

Малейн дернула ее обратно, и на этот раз не стала бить дверь, это больше не нужно. На этот раз вместо яростного удара она хорошо прицелилась острым концом кочерги. Трясущимися руками она еще раз протолкнула свое орудие на другую сторону.

Покопавшись в темной двери еще несколько минут, она смогла отказаться от кочерги. Вместо нее подойдет большой кусок дерева, который когда-то был частью книжной полки. Так отверстие получится больше.

К тому времени, когда дыра стала достаточно большой для того, чтобы принцесса смогла в нее пролезть, наступил рассвет. Малейн не обращала внимания на обломки дерева, застрявшие у нее в руках.

Она выползла наружу на коленях, а потом что встала на ноги.

Малейн давно отвыкла от яркого света, хоть сейчас он был не таким уж ярким. Утро ведь.

Когда ей пришлось закрыть глаза, она почувствовала, что ее слезы ярости превратились в слезы радости. Она не пыталась их остановить. Просто принялась рыдать, как маленький ребенок.

Малейн не знала, как долго она простояла так, глотая воздух и наслаждаясь ветром, который танцевал на ее коже и холодил мокрые от слез щеки. Минуту? Час? Да не важно на самом деле, хоть целый год. Она готова просто стоять и дышать так вечность. Но когда направление ветра сменилось, Малейн закашлялась, набрав полную грудь дыма и пепла.

Она открыла глаза, и из ее горла вырвался сдавленный вой.

Ни одно здание не уцелело. Повсюду виднелись одни руины. Некоторые из них еще тлели. Тут и там валил дым, где-то густой, а где-то тонкими струйками. Дворец… ее прекрасный, сияющий дворец теперь стоит весь в копоти. Он растоптан, будто по нему прошелся великан, а потом раздавил его и поджог просто для собственного удовольствия.

И даже с того места, где она стояла, Малейн могла видеть разбитые комнаты, открытые для дождя и ветра. Пустые. Но всё равно ей казалось, что они в точности такие же, как и были в ее памяти.

Сколько тел осталось внутри?

Малейн зажмурилась. Она изо всех сил старалась держать себя в руках, но рыдания всё равно накрыли ее. Упав на колени, она перестала им сопротивляться. Какой в этом смысл?

Вот что за дым она чувствовала последние несколько недель. Он проникал даже сквозь толстые стены, теперь для Малейн это стало очевидным. Но в башне она была слишком голодной и уставшей, чтобы придать этому значение. Она не могла даже помыслить о том, что происходит снаружи.

А ее кошмары…Они не были фантазией. По крайней мере, не их запах. Ей снился огонь, потому что она чувствовала его. Реальный огонь.

Хруста гравия и иссушенной травы прервал ее одинокую скорбь. Принцесса пошатнулась и чуть не упала назад, когда из-за угла ее башни вышел мужчина. Он тоже испугался. Вскрикнул, упал и расплескал воду из ведра.

Сначала Малейн подумала, что это Роб. Он пришел за ней. Может, это он был тем, кто поддерживал в ней жизнь, не в силах сделать больше? Планировал их побег…

Но это не так. Это точно не Роб. Этот мужчина… Нет, это юноша, и он слишком молод для того, чтобы быть тем, кем сейчас должен быть Роб. И он недостаточно высокий. Больше похож на Тэдди Тейта – слегка курносый и с волосами цвета соломы.

Она прищурилась от неяркого утреннего света. Хоть этот юноша и не Роб, но всё же он – первый живой человек, которого она увидела за последние семь лет. Не считая Дженни, конечно. Если ее еще можно называть человеком.

Малейн приложила всю свою волю, чтобы встать и выпрямиться.

– Что… – начала она.

Ее голос был пыльным и скрипучим, словно она наглоталась песка. А ее слова… они казались такими странными. Будто им неуютно на языке. Она вздохнула и попробовала еще раз.

– Что здесь случилось?

Так уже лучше.

– Ты… Ты… Вы принцесса Малейн! – воскликнул юноша.

Он встал, поправляя себя и ведро. Несколько раз удивленно моргнул, а потом запоздало и неуклюже поклонился ей.

Малейн должна была кивнуть, но она ничего не могла вспомнить о придворном этикете. Все ее мысли заняты лишь разрушенным дворцом. Всё, что она любила, весь ее милый дом – всё это потеряно навсегда.

– Дженни Тейт, – сказал юноша. – Она жива?

Малейн пялилась на него невидящим взглядом. Почему так сложно заставить рот говорить?

– Моя сестра, – сказал юноша громче. – Она еще жива?

Его слова выдернули Малейн из транса. Хоть двигать губами было все еще трудно, она ответила:

– Эм… д-даа. Но… ей нехорошо, – Она с тоской взглянула на ведро. – Можно мне воды?

– О, да, конечно!

Как только ведро оказалось в ее руках, юноша бросился к двери. Он пробил еще большую дыру в расколотом дереве и исчез внутри.

Ведро было заполнено лишь наполовину. Малейн опрокинула его и принялась жадно пить, не считаясь с тем, что неизбежно проливалось на землю.

Едва она подумала, что, возможно, напилась досыта впервые за долгое время, дверь с грохотом распахнулась. Юноша выбил ее ногой. Почерневшие останки дерева слетели с петель.

Дженни безвольно висела на руках у брата.

– Она едва жива, – пробормотал он.

– Думаю… – откашлялась Малейн. – Думаю, она просто сдалась.

Он поморщился и поник. Малейн испугалась, что он рассердится на ее излишнюю прямоту, но он просто покачал головой. Когда он поднял лицо, оно было тронуто болью и заботой о сестре.

– Мама говорила, Дженни никогда не переживала трудные времена. – Он заглянул Малейн в глаза. – Вы сохранили ей жизнь, да?

Малейн кивнула.

– Насколько смогла.

С каждым разом слова давались ей всё легче.

Юноша огляделся и поджал губы. Выглядел он так, будто ему неловко.

– У вас, наверное, много вопросов?

– Да, достаточно.

– Мы не можем здесь оставаться, вокруг куча мародеров. Я поэтому не мог давать вам еду каждый день. – Он снова посмотрел на башню. – Там есть что-нибудь стоящее?

Малейн на задумалась. Она сотни раз планировала побег, но ни в одном из ее вариантов не было с путешествия по пустоши.

– Есть маленький нож, – сказала она. – Наша одежда и несколько чашек и мисок, которые нам спустили. И я могу захватить несколько одеял.

«И книгу», – подумала она, но не произнесла этого вслух. Также она не стала озвучивать внезапное желание открыть ящик стола и достать оттуда медальон с розой и вереском.

Нет, пусть побрякушка Роба остаётся здесь и превращается в пыль. Или порадует какого-нибудь воришку.

– Простите, что спрашиваю, – сказал юноша, поправляя руку сестры, – но не могли бы вы взять всё это, и мы пойдем? – Он снова огляделся. – Нет особого смысла здесь оставаться. Чем быстрее мы уйдем, тем скорее будем в безопасности.

Малейн открыла рот, но он кивнул, прежде чем она успела заговорить снова.

– И тогда я расскажу вам обо всём, что знаю. Обещаю.

Глава 9

Малейн забежала в башню, но не без страха. Она боялась, что вот-вот открытая дверь с оглушительным скрипом захлопнется. Принцесса снова услышит пронзительный скрежет металлического ключа и окажется взаперти.

Страх смешной, но до ужаса сильный. Происходящее слишком похоже на нее бесчисленные сны, где дверь сначала открывается, даря ей надежду, а потом, издеваясь, закрывается снова.

Но она не могла тратить время на подобную ерунду. Сны были снами, а всё что происходит сейчас – это реальность. Ее руки еще болели от обгоревших щепок, которые застряли в пальцах, и эта боль придавала ей сил.

И все же, достигнув вершины лестницы, Малейн осознала, что у нее в груди копошится еще один страх, и он гораздо хуже первого. Часть ее – очень глупая часть – хотела вжаться в башню. Залезть на тонкие грязные простыни, где она спала только этой ночью.

Тут безопасно. В этой чертовой башне не видно разрушенного дворца. А еще здесь можно притвориться, что ее люди не убиты или не сбежали. Ей не придется сталкиваться с реальностью, что она теперь принцесса без королевства.

Принцесса, которая уже должна стать правящей королевой, между прочим.

Эти мысли крутились в ее голове, пока она бегала по затхлым комнатам, собирая то немногочисленное, что могла унести. Она остановилась и взглянула на толстую книгу, в которой записывала свои мысли последние семь лет.

Может, ее лучше не брать? На этих страницах есть настолько темные места, что ни одно солнце, ни одна свеча не сможет их осветить. Малейн не была уверена, что готова однажды перечитать это снова. Книга была тяжелой во всех смыслах.

И тогда она оставила ее на письменном столе.

Малейн в последний раз спустилась по лестнице, держа в руках бурый мешок с вещами и остатками провизии.

– Тут немного, – сказала она, подняв сумку так, чтобы юноша мог ее увидеть.

Он кивнул, все еще держа Дженни на руках.

– Всё к лучшему, – ответил он. – До вечера останемся у меня, а потом уберемся отсюда.

Под словами «у меня» он имел в виду дворец. Малейн не стала поправлять его, а лишь последовала вперед.

Чем ближе они подходили ко дворцу, тем сильнее в воздухе пахло дымом, и Малейн пришлось прикрыть рот тряпкой.

– Привыкнешь, – сочувственно сказал юноша, глядя через плечо.

Потом испугался и исправился.

– То есть, привыкните, Ваше Высочество.

Малейн отмахнулась. Сейчас не до титулов.

– Мы всё равно не останемся здесь надолго, – продолжил юноша. – Нужно только поесть и собрать всё, что осталось.

– А к чему торопиться? – спросила Малейн.

Через руины они нырнули туда, где раньше были дворцовые кухни. Юноша протянул Малейн свободную руку, чтобы помочь ей спуститься по сломанной ступеньке.

Пока они пересекали разбитое помещение, принцесса старалась всё время смотреть под ноги. Каменная плитка треснула, повсюду торчали осколки. Тут и там на свету блестели остатки некогда роскошной посуды.

Малейн заставила себя отвести взгляд, пока поток воспоминаний не заставил ее упасть и скорчиться от боли.

Они остановились в одном из дальних углов, и юноша усадил сестру на пол. Только теперь он решил ответить принцессе.

– Торопиться нужно из-за мародеров. Их тут толпы, как я уже сказал. Но есть кое-кто похуже – солдаты. Хотя сейчас первых от вторых не особо-то отличишь.

Он прервался и с тревогой взглянул на Малейн.

– Продолжай, – попросила она.

– В общем. Как только армия… ну, или то что от нее осталось… Ну так вот, когда они восстали против герцога, они сразу начали разбиваться на мелкие группы внутри себя. И каждая такая группа говорит, что собирается восстановить Брион. Хотя по факту они просто сражаются друг с другом, обзываясь предателями.

Малейн удивленно таращилась на него. Пока она пыталась сформулировать вопрос, юноша подошел к одной из хлебных кладовых.

– Не понимаю… – тихо сказала Малейн. – Наши солдаты всегда были верными.

– Точно, – кивнул брат Дженни. – Но герцог был подозрительным малым, и его люди тоже. Никто не доверял никому, и в итоге все перестали доверять ему.

– Герцог «был»? – уточнила Малейн.

– Ага. Его убили пару месяцев назад.

Принцесса вздрогнула. Она пока не знала, как относится к этой новости. Но ей стало обидно, что она больше не увидит дядю живым. Это не жалость, нет… Возможно, ей просто хотелось самой осудить его на смерть.

Хлеба в кладовых уже почти не осталось, и юноша выгреб остатки. Затем он отодвинул кусок каменной плиты от полуразрушенной стены, и взору Малейн открылся туннель.

– Так вот как они проникли! – воскликнула она и тут же прикрыла рот ладонью.

Юноша поднес палец к губам.

– Прости, – прошептала Малейн.

Ее спутник снова поднял сестру, а затем они шагнули в туннель. Это секретное место, похоже, пережило штурм дворца лучше, чем все остальные здания. Стены всё еще оставались крепкими, балки подпирали низкие потолки. Путешествие по темноте заняло около пяти минут, пока они не вышли к маленькой комнате, которую освещала всё та же масляная лампа.

Сердце Малейн сжалось, когда она вспомнила про леди Редмэйн. Как узнать, что с ней стало? И жива ли еще ее верная гувернантка? А если умерла, то сколько лет назад?

Усилием воли принцесса решила оставить эти вопросы до лучших времен.

– Тут можем говорить громче, – сказал юноша, опуская на пол безвольную Дженни.

Она всё еще не подавала признаков жизни.

В комнате валялась смятая куча одеял на тонком слое соломы. Юноша, похоже, обжил это место. На крюке висело ведро, а рядом с ним – небольшой арбалет. У стен тут и там стояли мешки, наполовину заполненные пшеницей, ячменем и сухофруктами.

Внимание Малейн привлекли блики из-под стола. Там стояли серебряные подсвечники и украшенные рубинами кубки. Принцесса догадалась, что эти предметы взяты из личных покоев на верхних этажах.

Не то чтобы сейчас всё это имело значение. Буханка хлеба теперь ценнее самых красивых подсвечников.

– Слушай, – обратилась она к юноше. – Прости, я до сих пор не узнала твоего имени.

– Джим, – улыбнулся он. – Джим Тейт к вашим услугам. Моя мать работала на кухнях, а отец…

– Владел фермой, – кивнула Малейн. – Разводил свиней, я помню.

Джим улыбнулся еще шире. Тейт. Малейн решила не спрашивать про леди Редмэйн, но от следующего вопроса не смогла удержаться.

– А что с Тэдди?

Джим замер у одного из мешков с провизией. Потом печально покачал головой.

– Не знаю, – выдохнул он. – Знаю только про отца. Он умер в самом начале войны, а Тэдди… Он вызвался добровольцем и перешел на сторону Эльбы, когда всё началось. Потом мы его не видели. Наверное… Скорее всего, он тоже уже умер, Ваше Высочество. Иначе бы уже нашел мать.

Малейн ощутила резкий позыв к рвоте. Она согнулась и опустилась на стул. Пока она пыталась осознать, не померещились ей слова Джима, он нарезал ножом хлеб и насыпал в миску горсть сухофруктов.

– Надо поесть, – сказал он, указывая на еду.

Джим опустился на колени перед сестрой и начал отрывать куски от хлеба, бережно засовывая их ей в рот. Дженни вяло жевала.

– Подожди. Ты… Ты хочешь сказать, что Эльба на нас напала?

Малейн почти не чувствовала губ, когда задавала этот вопрос.

– Они сожгли…

Роб? Он сжег ее дворец? Терзал ее королевство? Или… Или всё это начал дядя?

Хлеб показался на вкус как застиранная губка.

Джим пожал плечами.

– Я не знаю, кто первый начал, извините. Это началось, когда вас только-только закрыли в башне, я еще мелкий был. Но вообще люди никогда особо не доверяли Эльбе. Но и герцога тоже боялись, он каким-то бешенным был. – Джим слегка покраснел и покосился на Малейн. – Без обид…

– Всё в порядке, – кивнула принцесса.

Они немного помолчали, занятые едой и своими мыслями, а затем Малейн поднялась на ноги и по-хозяйски огляделась.

– Так, – выдохнула она. – Скажи, что мне сделать? Что-то найти или приготовить?

Что угодно, лишь бы не думать о том, как ее некогда возлюбленный убивал ее людей почти семь лет.

Джим встал и отряхнул штаны.

– Нам нужно собрать припасы. Много не унести, – он взглянул на Дженни, – так что в основном нужна только еда.

Он посмотрел на подсвечники и бросил на Малейн виноватый взгляд.

– Хотя это тоже пригодится, если вы не против.

Она сначала не поняла, что он имеет в виду, но потом кивнула.

– Конечно. Тут они уже всё равно никому не нужны.

Джим улыбнулся и принялся ходить по комнате.

– Нужно взять столько, сколько сможем долго нести, – говорил он будто самому себе. – Не знаю, сколько по дороге будет деревень, где еще что-то осталось после войны. И кто-то.

Малейн не знала, что на это ответить.

Джим вручил ей несколько маленьких мешков.

– Наполните зернами, которые мы еще можем есть, там часть прогоркла. Но того, что осталось, должно хватить до Эльбы.

Малейн окончательно перестала его понимать.

– Но ты же сказал…

– Да, мы с ними воевали. Не то чтобы я много понимал в политике всего этого, извините. Я сам всегда работал только на армейских кухнях.

Джим бросил на нее виноватый взгляд.

– В любом случае, – продолжил он, – сейчас всё закончилось и граница с Эльбой открыта. Король Дэйвид сказал, что брионцы могут найти там дом, если захотят. Ну, новая жизнь и всё такое. Моя семья… – он повернулся к Дженни. – Наша семья сейчас в столице.

– Эльбы?

– Да, в Дэллинбурге.

– Но… Но почему?

Джим посмотрел на нее так, что ей стало стыдно. Будто она задала самый глупый вопрос на свете.

– В Брионе почти все деревни разрушены либо полностью, либо частично, – пояснил он. – Посевы сожжены. Людям нечего есть и негде работать. Да и в домах господ сейчас тоже неохотно берут на работу.

Малейн закрыла глаза. Хотелось уснуть и очнуться семь лет назад. Реальность всё больше напоминала ей страшный сон.

– Я пошел в армию, как только подрос, – рассказывал Джим, не подозревая, что творится у нее внутри. – Нужно было кормить семью, когда отец и Тэдди не вернулись. Старый командир меня любил, и я попросил перевести меня в охрану дворца, чтобы следить за вами с Дженни. Рискованно было, но я всё-таки признался, что девушка, которая застряла в башне с принцессой – моя сестра.

Джим сделал паузу и почесал затылок.

– Хороший человек был командир. Было жалко, когда герцог его убил.

Малейн снова почувствовала тошноту.

– А несколько месяцев назад, – продолжил Джим, – солдаты и самого герцога грохнули, когда он окончательно спятил. Когда тут всё начало гореть, моя семья уехала в Дэллинбург, а я остался, хотя мама настаивала, чтобы я тоже поехал. Но я сказал, что буду ждать возможности спасти моих девочек. Ой…

Он поднял на Малейн испуганные глаза.

– То есть, Ваше…

– Оставь это, правда. Сейчас это не важно.

Они принялись молча наполнять мешки провизией и искать пригодные зерна. Джиму, казалось, было комфортно в тишине, но Малейн так не могла. Теперь, когда она была свободна, информации она жаждала даже больше, чем еды.

– Джим, – начала она, стараясь звучать непринужденно, – а ты можешь всё же хоть что-то вспомнить о причинах войны?

Ей жутко хотелось спросить прямо: «Что стало с принцем Робертом?», но она прикусила язык. Джим, вероятно, этого не знал. Да и ей не нужно знать.

Роб ее бросил, и этого достаточно.

Джим снова покачал головой.

– Извините, я правда не знаю. Помню только, что всё пошло наперекосяк после того, как вас заперли в башне. Но я никогда не знал всех подробностей.

Они еще немного помолчали, и Малейн одолели переживания нового рода. Опасения, которые только сейчас пришли ей в голову. До нее дошло, что она собирается в Дэллинбург – столицу вражеского королевства.

– Там живет король Дэйвид, – пояснила Малейн. – Он может узнать меня.

Джим пожал плечами.

– Вряд ли они будут вас искать у себя под носом.

Он был прав, но она могла бы возразить. Однажды новость о том, что она сбежала, просочатся повсюду. Слухи дойдут и до Эльбы, это несомненно. И на нее, как на правительницу Бриона, объявят охоту.

Может, ей пойти не в Дэллинбург, а своей дорогой? Она могла бы бродить по сельской местности, пытаясь собрать то, что осталось от ее народа, но что потом? Ей нечего им предложить на полном серьезе – ни еды, ни крова, ни военной защиты. Ничего, кроме титула королевы, в который она даже официально не вступила.

Что ж. Тогда она могла бы попросить убежище в одном из западных королевств, с которыми Брион еще не воюет. Малейн не сомневалась, ее приютят во Франкии. Или в Мариканте. Дальние родственники и старинные друзья будут достаточно добры, чтобы выделить ей скромные земли или устроить выгодный брак.

Но Малейн знала, что это невозможно. Что она за королева, если сбежит в тепло и довольство, пока ее народ страдает?

– Хорошо, – сказала она больше себе, чем Джиму. – Доберемся до Дэллинбурга.

К тому же, Дженни всё еще не может ходить, и нужно помочь ее брату ее нести. Джим единственный, кто остался с ними до самого конца и сохранил жизнь им обеим. Малейн обязана ему помочь.

В конце концов, она пережила семь лет полнейшего одиночества, так что переживет и путешествие к порогу врага.

*

Они провели за сборами и разговорами весь день. Джим поделился с Малейн еще одной напастью, о которой она даже помыслить не могла. Оказывается, в Брионе она едва ли не в большей опасности, чем в Эльбе.

– Вокруг дворца ошивается самая большая группа бывших гвардейцев, – сказал Джим, усаживаясь рядом с сестрой. – Я подслушал, как они говорили, что их командир хочет найти принцессу в башне и жениться на ней, то есть на вас, чтобы законно претендовать на трон.

Малейн вздрогнула, но ничего не сказала. Логичный план, что тут скажешь? Но ей совершенно не хотелось становиться его частью.

Джим заметил ее беспокойство и махнул рукой.

– Не переживайте, я им сказал, что вы умерли.

– Ого. И как? – удивилась принцесса.

– Как умерли или как я это провернул?

Она улыбнулась.

– И то, и другое.

Джим с довольным видом начал хвастаться своей хитростью.

– Я прокрался в их лагерь и притворился одним из них. Ночь была, так что они не могли меня хорошо рассмотреть. Да и у них такой бардак, что они своих от чужих едва отличают. Я пустил слух, что герцог перед смертью приказал отравить принцессу. Он был тот еще негодяй, прошу прощения, так что они это легко купили.

Малейн тихонько рассмеялась и поняла, что это ее первый смех за очень долгое время.

– Что ж, – сказала она. – Кажется, я у тебя в гораздо большем долгу, чем могла представить. Спасибо.

Джим просиял. Но улыбка угасла, когда он снова повернулся к Дженни.

– Наша мама… она злится на вас. За то, что из-за вас у нас украли Дженни. Я тоже раньше злился, но чем дольше вас кормил, тем больше понимал, что вы тут не при чем.

Малейн понимающе кивнула. Если бы он только знал, как злилась Дженни в самом начале. Сохрани она в себе этот гнев, возможно, смогла бы выйти из башни на своих двоих.

– Они… эти солдаты, – продолжил Джим. – Я из-за них не мог кормить вас чаще. Приходилось ждать, пока все не уйдут, чтобы никто не увидел, как я несу в башню еду. А то они бы сразу поняли, что вы еще живы.

Он судорожно вздохнул.

– Я думал отправить вам сообщение, чтобы вы всё знали, но… – Он пожал плечами. – Писать я не умею, а кричать не хотелось. Несколько раз я пытался шептать у двери, но вы, наверное, меня не слышали.

Малейн покачала головой.

– Там внутри ничего не слышно, слишком плотные стены.

– Извините, что не смог вытащить вас быстрее.

Джим опустил глаза, а Малейн захотелось подбежать к нему и обнять со всей силы, которая у нее была. Но вряд ли такое проявления чувств уместно, поэтому она только улыбнулась.

– Благодаря тебе мы все еще живы, не так ли?

Он нахмурился и взглянул на сестру.

– Похоже на то.

Малейн достала одеяла, взятые из башни, и протянула одно Джиму, а другим накрыла Дженни. Та мгновенно закрыла остекленевшие глаза и начала тихонько похрапывать.

Принцесса последовала примеру служанки. Нужно поспать несколько часов перед тем, как выдвигаться в путь. В целом у нее это даже получилось, но Малейн всё равно показалось, что она закрыла глаза всего на несколько мгновений.

Она проснулась от того, что ее мягко тряс Джим.

– Они идут! – сказал он громкий шепотом. – Нужно убираться.

Он начал собирать их сумки и мешки, а Малейн вскочила на ноги

– Который час? – пробормотала она.

– Ближе к полуночи.

Джим поднял сестру с пола. Она ненадолго открыла глаза, но закрыла их снова, позволив брату себя тащить.

– Нужно выбраться отсюда, пока нас не заметили, – быстро говорил Джим. – Или мы застрянем тут, пока они снова не уедут.

Малейн помогла ему вынести Дженни из туннеля на бывшие кухни.

Теперь ей даже не пришлось отводить глаза – это место окончательно стало чужим и пустым, будто не узнавало свою принцессу. Будто она не проводила здесь счастливые часы, когда была ребенком. Будто в здешнем воздухе всегда пахло дымом и гарью, а не жаром печей и свежим хлебом.

Они остановились у задней двери, и Джим жестом велел принцессе оставаться в стороне. Он выглянул на наружу, проверил, всё ли чисто и только после этого принял решение, что они могут двигаться дальше.

Сердце Малейн забилось быстрее, когда она услышала голоса. Мужские. Джим остановился так быстро, что она врезалась ему в спину.

– …думаю, их предупредили, – громко сказал один из мужчин. – Они точно знали, что за ними придут.

Под их ногами хрустели гравий и осколки.

– Неважно, – ответил его спутник. – Капитан говорит, что завтра вынесет дверь башни и проверит, действительно ли принцесса мертва.

– Так ее ж отравили вроде.

– Несколько человек клялись, что слышали там какой-то шум оттуда. Ну, проверить не помешает. Хоть мертвой оттуда выйдет.

Они рассмеялись, а Малейн закусила губу так сильно, что стало больно. Чья-то рука схватила ее за запястье, и она подпрыгнула. Но это всего лишь Джим.