Текст книги "Генеральская звезда"

Автор книги: Эл Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Американские генералы – оруженосцы монополий
(вместо предисловия)

17 января 1961 года в Вашингтоне состоялась необычная пресс-конференция. Она была посвящена уходу с поста президента США генерала Эйзенхауэра. Эта встреча уходившего на покой президента с журналистами окончилась сенсационно – генерал, занимавший за долгие годы своей военной карьеры многие высшие посты в армии США, а потом ставший даже главой государства и главнокомандующим вооруженными силами, неожиданно обратился к американскому народу с предостережением относительно растущей опасности со стороны военно-промышленного комплекса – союза крупнейших монополий, наживающихся на гонке вооружений и военных поставках, и агрессивной военщины, высшего генералитета. Эйзенхауэр назвал этот союз «коварной и опасной силой, дающей себя знать в каждом американском городе, в каждом законодательном органе, в каждом учреждении федерального правительства».

Откровенное признание бывшего президента наделало тогда немало шуму. Но в общем-то оно не было чем-то неожиданным. Военно-промышленный комплекс сложился в США уже давно, и о его существовании, зловещей деятельности и далеко идущих планах писалось и говорилось много.

Непрерывное усиление союза могущественных фабрикантов оружия и реакционной военщины является одной из наиболее характерных черт империализма, в первую очередь империализма США. Раздувая военную истерию, без конца трезвоня на все лады о какой-то выдуманной ею самой «коммунистической угрозе», империалистическая реакция использует создающуюся в результате этого конъюнктуру для дальнейшего усиления гонки вооружений, увеличения военных ассигнований, наращивания численности вооруженных сил, создания новых плацдармов агрессии. Одновременно с этим осуществляется повышение налогов в стране, урезаются и без того мизерные ассигнования на народное просвещение, здравоохранение и социальное обеспечение, усиливается наступление на прогрессивные силы, беспощадно подавляются любые выступления трудящихся в защиту своих прав.

«Милитаризм, – говорил на международном Совещании коммунистических и рабочих партий в Москве в июне 1969 года Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Брежнев Л. И., – всегда был неотъемлемой чертой империализма. Но сегодня он достиг поистине небывалых масштабов». Этот процесс проявляется, прежде всего, в быстром росте военно-промышленного комплекса, который, по словам товарища Брежнева Л. И., «оказывает растущее влияние на политику многих империалистических государств, делает ее еще более реакционной и агрессивной» [1]1
  Материалы международного Совещания коммунистических и рабочих партий, М., Политиздат, 1969, стр. 47.


[Закрыть].

В наибольшей степени данная оценка характерна для Соединенных Штатов Америки, где, с одной стороны, небольшая группа гигантских промышленных и финансовых корпораций почти полностью монополизировала все военное производство, протаскивает своих ставленников на высшие посты в военном ведомстве, оказывает растущее влияние на правительство и конгресс, с другой стороны, все больше высокопоставленных военных руководителей, генералов и адмиралов оказываются непосредственными агентами монополистов по выколачиванию для них выгоднейших военных подрядов, действуют как их агентура, всячески способствуют гонке вооружений, за что, после окончания действительной военной службы, получают в «своих» монополиях хорошо оплачиваемые посты, становятся президентами, директорами, консультантами крупнейших концернов и синдикатов, связанных с военным бизнесом.

«Военно-промышленный комплекс, – заявил генеральный секретарь компартии США товарищ Гэс Холл, – бросает, как никогда, зловещую тень на дела всей страны. Экономика, ориентирующаяся на войну, и военный психоз обеспечивают базу для быстрого развития государственно-монополистического капитализма... Процесс милитаризации в нашей стране достиг большого размаха».

Процесс усиливающейся милитаризации США не исчерпывается только ростом влияния военно-промышленного комплекса. Его показателями являются также наращивание военного бюджета, гонка вооружений, сколачивание агрессивных военных блоков, увеличение численности армии. Американский империализм непрерывно наращивает свои вооруженные силы. К началу 1969 года США держали под ружьем около 3,5 млн. военнослужащих, что почти в 10 раз превышало численность американской армии в канун 2-й мировой войны.

Весьма важную роль в проведении антинародного, милитаристского курса американского империализма играет офицерский корпус армии и флота, прежде всего его высшие слои. Приход их на тепленькие местечки в крупнейшие монополии – это ведь заключительная стадия их деятельности. Ей предшествуют долгие годы военной карьеры, в ходе которой офицеры, генералы и адмиралы всей своей деятельностью обеспечивают и поддерживают господство монополий, защищают их от трудящихся масс, помогают монополистам нещадно эксплуатировать свой народ и проводить агрессивную экспансионистскую политику за пределами страны. Да и как может быть иначе, если в своем большинстве кадровые офицеры армии и флота США, особенно старшие и высшие, являются выходцами из эксплуататорских классов, органически связаны с ними родственными и иными узами, а поэтому всегда и везде верой и правдой служат его интересам.

В отношении американского офицерства полностью справедливы слова В. И. Ленина о том, что в буржуазном обществе «офицеры и генералы большей частью либо принадлежат к классу капиталистов, либо отстаивают его интересы» [2]2
  В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 31, стр. 459.


[Закрыть].

Что представляет собой в настоящее время офицерский корпус США?

В подавляющем большинстве это прежде всего представители «белой» Америки. Хотя негры составляют в США около 15 процентов населения, в вооруженных силах их насчитывается не более 9 процентов. Что же касается офицерского состава, то здесь негров и того меньше – около 3,5 процента в сухопутных войсках, 1,6 процента в военно-воздушных силах и едва 0,3 процента во флоте и морской пехоте. Из этого количества старшие офицеры составляют совершенно мизерную величину – 0,03 процента.

Более чем красноречивы и данные о классовом составе офицерского корпуса США. Как писал в своей книге «Профессиональный солдат» буржуазный социолог М. Яновиц, 92 процента общего числа американских офицеров составляют выходцы из «средних и выше средних слоев общества», т. е. прежде всего сынки буржуазии, чиновничества, буржуазной интеллигенции. Весьма значительный процент среди кадрового офицерства составляют выходцы из военных семей, считающие офицерскую карьеру своей «семейной профессией». Для американского офицерства характерна строгая кастовость, оно отделено глубокой пропастью от народа, от солдатской и матросской массы.

Подобное положение достигается прежде всего системой исключительно тщательного отбора офицерских кадров, наличием многочисленных рогаток, практически закрывающих доступ в офицерскую среду, особенно в кадровый офицерский состав, представителям трудовой Америки, выходцам из эксплуатируемых классов.

Наиболее подготовленная часть кадровых офицеров в США готовится в высших военных училищах – по американской терминологии «академиях». Таких училищ сейчас три – армейское в Вест-Пойнте, флотское – в Аннаполисе и авиационное – в Колорадо-Спрингсе. Срок обучения в них – 4 года. После окончания училища выпускникам присваивается первичное офицерское звание. Кто же попадает в эти учебные заведения?

По существующим правилам, к вступительным экзаменам в училище допускается, в основном, гражданская молодежь, причем каждый кандидат должен обязательно представить письменную рекомендацию от того члена конгресса, который представляет штат или округ, где проживает данный юноша или его родители. Конгрессмен «должен быть знаком с рекомендуемым и его семьей и быть уверенным в их моральных устоях, а также материальном положении». Надо полагать, что представители правящих классов США, составляющие подавляющее большинство в конгрессе, никогда не допустят учиться на офицера юношу, в отношении которого они не питают полного политического доверия, чьи взгляды хотя бы в малейшей степени противоречат политическому курсу империалистических кругов. А если такой человек как-то и попадает в училище, то очень скоро его оттуда все равно уберут – для этих целей имеется тщательно разработанная система политического сыска, проверок на «благонадежность» и отсева.

Немаловажное значение имеет также материальный фактор. Хотя обучение в училищах бесплатное, но вся система воспитания кадетов, их быт, всяческие обычаи и традиции, поощряемые командованием, строятся так, чтобы не допустить в училища или при первой же возможности заставить уйти из них сыновей малоимущих родителей. Каждый кадет должен обязательно иметь обширный гардероб, обладать значительными суммами карманных денег, участвовать в различных дорогих увеселениях. Все это, разумеется, не по карману простому парню.

Офицерские учебные заведения, в первую очередь высшие училища, дают командным кадрам армии и флота США как общеобразовательные, так и специальные знания. Но в процессе обучения будущие офицеры подвергаются и весьма тщательной идеологической обработке. В программах большое место занимают дисциплины, предусматривающие оказание прямого политического воздействия на учащихся, воспитание среди них реакционных настроений, чувства кастовости.

Особое место в этой обработке занимает пропаганда антикоммунизма, воспитание будущих офицеров в духе ненависти не только к социалистическим странам, в первую очередь к Советскому Союзу, но и ко всем демократическим народам, национально-освободительным силам, к трудовому народу Америки. Подобная обработка, разумеется, не ограничивается только стенами училища или школы. Американский офицер находится под ее влиянием на протяжении всех лет службы, и это дает свои результаты. Офицерский корпус США, особенно кадровые, профессиональные офицеры – это наиболее реакционная часть американского общества, надежная опора правящих кругов как в борьбе со своим народом, народами колониальных и зависимых стран, так и в актах агрессии и разбоя против народов других государств. Разбойничья война империалистов против вьетнамского народа, агрессивные действия американской военщины в Доминиканской Республике, Ливане, Корее, вооруженные провокации против многих стран Азии, Африки и Латинской Америки – во всех этих опасных авантюрах последних лет активно участвовали вооруженные силы США, служившие верой и правдой правящим империалистическим кругам Америки. Недобрую славу снискал себе офицерский корпус США и кровавыми расправами с демократическими силами своей страны, подавлением борьбы трудового народа за свои права, боевыми действиями на стороне расистов против негритянского народа и других пасынков «демократической» Америки.

Характеристика офицерского корпуса США будет неполной, если не сказать о том, что немало «джентльменов в мундирах» ежегодно становятся героями уголовной хроники – в результате валютных махинаций, контрабандных действий, спекуляций на «черном рынке» в зависимых странах, а то и более серьезных преступлений – насилий, убийств, ограблений.

Предлагаемая вниманию советского читателя книга Эла Моргана «Генеральская звезда» знакомит с жизнью американского офицерства, деятельностью некоторых его представителей.

Эл Морган – молодой, но уже весьма известный в США и других странах писатель-сатирик. Написанные им ранее романы «Великий человек» и «Персонажи» сразу же после выхода в свет стали «бестселлерами». За их автором даже закрепилась слава «специалиста по развенчиванию национальных кумиров» и «мастера срывать маски с популярных героев».

В романе «Генеральская звезда» автор ставит своей целью показать те побудительные мотивы, которые двигают современным офицерским корпусом США, те причины, которые превращают многих его представителей в бездумных карьеристов, тупых солдафонов, патологических маньяков. Автор уделяет много внимания показу быта и нравов армейской казармы в США, взаимоотношений между отдельными группами военнослужащих.

Конечно, Эл Морган, как буржуазный писатель, не мог дать достаточно объективную оценку тех настроений, взглядов, поступков, которые характерны для большей части офицерской клики Пентагона. Сатира писателя направлена не против социальных основ вооруженных сил США, их роли в американском обществе, не против империалистической сущности американской армии и классового характера разделения ее личного состава, а лишь против отдельных пороков, присущих офицерскому корпусу, вернее, части офицеров. Он выступает против карьеризма и бесчеловечности некоторых представителей офицерской элиты Пентагона, против тех генералов и офицеров, которые во имя своих честолюбивых устремлений готовы обречь на тяготы, страдания и даже гибель подчиненных им солдат и командиров, прибегают к самым чудовищным методам подавления личности, издевательствам, насилию. Он говорит, что среди значительной части пентагоновских «джентльменов в мундирах» процветают кастовость, стяжательство, готовность пойти на преступление во имя корыстных целей, причем у многих весьма высокопоставленных военных руководителей все это приобретает подчас патологический характер. Отсюда проистекают и садизм, и готовность ради минутного каприза бросить подчиненных на верную гибель, и извращения дисциплинарной практики. В романе много примеров тому.

Содержание его довольно простое. В английском предисловии к первому изданию (оно вышло в Англии потому, что в США не нашлось издателя, который решился бы вступить в открытую борьбу с всесильным Пентагоном) фабула «Генеральской звезды» определена следующим образом: «Это рассказ о том, каким образом один американский офицер – Чарли Бронсон – добивался и добился для себя вожделенной генеральской звезды».

Генеральские погоны всегда были пределом мечтаний и главной жизненной целью Чарли Бронсона. И для достижения ее он не останавливался ни перед чем. Не задумавшись ни на минуту, он принес в жертву своим честолюбивым планам жизнь трехсот солдат в годы второй мировой войны, когда командовал батальоном, а потом полком. Бессмысленными издевательствами над солдатами и офицерами в учебном центре он довел до невменяемого состояния своего подчиненного – капитана Грейсона, спровоцировал его на отчаянный шаг – попытку покушения на своего командира, а затем садистски убил «покушавшегося». Таков Чарли Бронсон – карьерист, честолюбец, садист.

В то же время Бронсон способен на подхалимаж перед теми, кто выше его по званию, от кого зависит его продвижение по службе, получение столь желанной генеральской звезды. Для достижения своей цели он не пренебрегает никакими, даже самыми грязными средствами. Подсовывает распутному генералу «из Пентагона» проституток и потихоньку фотографирует его в самых скабрезных позах, чтобы потом шантажировать.

Бронсон коварен и жесток, и в то же время он – не ходульный злодей, не схема, а живой, реальный человек. Это заслуга Эла Моргана, писателя-реалиста.

Резкими, сатирическими красками, но в то же время достоверно и убедительно изображает Эл Морган и тех. кто стоит рядом с Бронсоном. Вот командир дивизии, в которой служит Бронсон, – генерал Корридон, прозванный за черствость и грубость Кукурузной Кочерыжкой. У этого человека, повелевавшего судьбами чуть ли не 20 тысяч солдат и офицеров, лишь одно любимое развлечение – коллекционирование кукол. Вот генерал из Пентагона – Хэллорен, пьяница, развратник, интриган и трус.

Роман «Генеральская звезда»—настоящий паноптикум «джентльменов в мундирах». Однако про автора этой книги нельзя сказать, что он видит все только в черном цвете. В романе вместе с бронсонами, хэллоренами, корридонами действуют и трезво мыслящие люди, честные американцы. К ним можно отнести дивизионного врача Уотсона, главного психиатра полковника Армстронга, жену Бронсона – Маргарет. В известной мере носителем положительных качеств является и журналист Гарри Уильямс, от лица которого ведется рассказ. Он – типичный буржуазный репортер, охотник за сенсацией, но он не хочет закрывать глаза на дела Бронсона и ему подобных, готов сказать о них правду.

Наиболее решительными противниками бронсонов в американской армии выступают Уотсон и Армстронг. «Док» Уотсон прямо говорит о Бронсоне, что «это набитый дурак, но дурак опасный», способный утащить с собой в могилу и сотни невинных людей. «Если он ставит себя под удар, – говорит Уотсон, – это его личное дело. Но в большинстве случаев он ставит под удар и подчиненных, уменьшая даже те небольшие шансы оставаться в живых, которые им оставляет закон больших чисел. Им противна его храбрость... В его полку потери почти вдвое больше, чем в других. То, что он и сам подвергается опасности, нисколько его не оправдывает».

Так же харктеризует Бронсона и Армстронг, подчеркивающий в нем патологическое стремление выдвинуться, сделать карьеру. Подобные настроения, по мнению врача, весьма обычны среди американских кадровых офицеров.

Роман написан живо, увлекательно. В нем много реалистичных, ярких страниц, рисующих быт американской армии, настроения ее личного состава. Некоторым диссонансом звучит концовка романа, похожая на типичный для буржуазной литературы «хэппи энд» – счастливый конец. Но это не прозрение Бронсона, не отказ его от прежних идеалов. Бронсон духовно опустошен, обессилен. Все, к чему он стремился, во что верил, не принесло ему ни радости, ни личного счастья.

Советский читатель знает, что офицеров и генералов, подобных Чарли Бронсону, в американской армии немало. Именно такие бронсоны, корридоны, хэллорены творят сегодня чудовищные зверства и насилия во Вьетнаме, Лаосе, Камбодже и других районах мира. Это они сравняли с землей южновьетнамскую деревню Сонгми и уничтожили там сотни невинных женщин, стариков и детей, как делали это уже сотни и тысячи раз, как и продолжают делать. Что же касается кастовости офицерской клики США, процветающих в ней карьеристских настроений, стремления любой ценой обеспечить свое процветание, то эти качества сегодня стали синонимами американской армии и ее командных кадров. Недаром Пентагон встретил книгу Эла Моргана в штыки, недаром и издана она была не в США, а в Англии.

Главное достоинство романа «Генеральская звезда» – в его реалистичности. Познакомившись с ним, наш читатель воочию увидит нравы, господствующие в вооруженных силах главного империалистического государства.

Мы знаем, что империализм располагает немалой военной силой. Армия США – это серьезный и опасный противник. Она оснащена современным оружием и боевой техникой и усиленно готовится ко все новым актам агрессии против миролюбивых народов.

Но, как и всякой империалистической армии, ей свойственны глубокие противоречия и слабости. В известной мере показу этой стороны и посвящен предлагаемый вниманию читателя роман «Генеральская звезда».

Т. Белащенко

Ла-Гуардия. 1953

Я приехал в аэропорт за полчаса до прибытия самолета. Почему-то я всегда ухитряюсь приезжать в аэропорты слишком уж заблаговременно. Другое дело с поездами. Был случай, когда я опоздал на поезд на полтора дня. А вот с самолетами... Одна актрисочка, с которой у меня был мимолетный роман, объясняла это так:

– Наверное, Гарри, ты просто трусишь летать, а признаться в этом стыдишься. И приезжаешь в аэропорт задолго до вылета потому, что хочешь понаблюдать, как через каждые две-три минуты то взлетают, то приземляются самолеты, и, так сказать, собраться с силами. Проходит полчаса, и к тебе постепенно приходит уверенность, так что в конце концов ты можешь пристегнуть привязной ремень, положить в рот мятную лепешку и взлететь, как птица.

Умная бабенка! Недаром она сейчас признанная королева коротеньких рекламных телефильмов, и, можете не сомневаться, знала, что говорила.

Один мой приятель, литературный сотрудник газеты «Трибюн», объяснял все иначе. По его словам, я медленно становлюсь хроническим алкоголиком, но боюсь и стыжусь этого. Я, дескать, предпочитаю пить в барах аэропортов, где рюмки никто не считает и где можно сойти за обычного пассажира, убивающего время перед вылетом. И почему это друзья с таким рвением анализируют мои страхи и их причины? Впрочем, это особое дело.

Как бы то ни было, я приехал в аэропорт за полчаса до прибытия самолета, купил в вестибюле утренние выпуски газет, прошел в зал «Китти Хоук» и здесь, в баре, заказал виски. Попивая его, я видел, как семь «дугласов» один за другим опустились на взлетно-посадочную полосу, приземляясь – кажется, так говорят? – на три точки. Потом я стал просматривать газеты. Имя генерала фигурировало на первых полосах. «Джорнэл америкэн» начала печатать его биографию, оповещая об этом огромным, через всю страницу заголовком, набранным большими красными буквами: «Сегодня мы начинаем печатать биографию генерала Бронко Бронсона». Это, несомненно, придется ему по душе. Во время своего пребывания в Вест-Пойнте генерал, видите ли, трижды играл в регби и на одном из матчей вел себя так, что спортивный комментатор иронически окрестил его Бронко [3]3
  Bronko (англ.)– полудикая лошадь.


[Закрыть]Бронсон. Прозвище со временем забылось, но однажды журналист из «Тайм», подбирая материал для статьи, раскопал его и снова пустил в обращение – на этот раз без всякой иронии и без объяснения причин, которые породили это прозвище. Оно явилось прямо-таки счастливой находкой для авторов заголовков в газетах, питавших пристрастие к именам вроде Айк [4]4
  Эйзенхауэр, Дуайт – американский генерал.


[Закрыть], Эви [5]5
  Гарднер, Эва – известная американская киноактриса.


[Закрыть], Мак [6]6
  Макартур, Дуглас – американский генерал.


[Закрыть], Лиз [7]7
  Тейлор, Элизабет – известная американская киноактриса.


[Закрыть]. Прозвище было таким простым, домашним и достаточно коротким. Газета «Пост» подала новость совсем лаконично: «Бронко дома».

Я было снова потянулся за «Джорнел америкен», но почувствовал на своем плече чью-то руку. Не вставая, я повернул голову.

– Привет, Гарри!

Это оказался Джерри Фесслер – работник рекламного отдела одной из авиакомпаний. Какой именно – теперь уже не помню, помню только, что как-то он оплатил мою поездку на самолете в ту пору, когда я вел отдел в одной бульварной газетенке.

– Как жизнь, Джерри? А ведь я однажды видел тебя на пресс-конференции, когда ваша компания вводила в эксплуатацию новый самолет.

– Ты прилетел или улетаешь? Или просто сидишь и пьешь?

– Я хронический алкоголик, который страшно боится летать.

– Так вот, о нашем новом самолете. Должен сказать тебе то, что я уже говорил и братьям Райт, и Блерио: эта штука не сможет даже оторваться от земли.

Не понимаю почему, но все рекламные работники авиакомпаний постоянно употребляли эту глупую и избитую шутку. Из вежливости я засмеялся – ведь он оплатил в свое время мою поездку.

– Ну а теперь серьезно, – продолжал Джерри. – Что ты тут делаешь? Куда-нибудь улетаешь?

– Жду генерала.

– Бронсона?

– Кого же еще?

– Да, да, всю эту неделю только о нем и шумят. Ты работаешь у него?

– Угу. Пресс-агентом, биографом, историком.

Джерри уселся рядом со мной и заказал стакан вина. Я даже не заметил, когда он успел положить мой счет поверх своего.

– И давно?

– Что?

– Давно работаешь у генерала?

– Официально месяца два. Но мы ведь старые друзья.

– А я думал, ты в Голливуде. Мне как-то говорили, будто ты там что-то делаешь для «Метро Голдвин»...

– Делал, но уже месяца два как уехал оттуда. Встретил жену генерала и мы решили, что ему потребуется человек, чтобы провести его через ямы и ухабы славы. Вот и переменил работу.

– Должно быть, гребешь деньги лопатой?

– Знаешь, Джерри, иногда чувствуешь, что обязан что-то делать без всяких денег. Вот так и со мной.

– Описываешь беспримерные героические подвиги?

– Вроде того.

– Не морочь мне голову.

– Не веришь? Разве он не герой?

– Он-то герой, да тебе-то что?

– Как что? Неужели во всем и всегда нужно искать только выгоду?

– Тебе – да, во всем и всегда. Перестань-ка хитрить, Гарри. Но почему...

– Что почему?

– Почему ты работаешь на него?

– Кто знает! Может, потому, что нужно заполнить несколько еще чистых страничек в его записной книжке. Генералы, как правило, дисциплинированные, привыкшие к порядку люди. Есть у него записная книжка, – значит, ее нужно заполнить всю, до последней странички. Я организую для него пресс-конференции, пишу ему речи, а когда придет время, буду писать за него мемуары.

– Знаешь, Гарри, я чего-то не понимаю.

– Чего же?

– Почему вокруг него создали такую шумиху, почему все газеты так носятся с ним? О генерале сейчас пишут не меньше, чем в свое время о Макартуре, а почему – убей меня, не знаю.

– Ты что, не читаешь журнал «Тайм»? Ты, может, из этих... из красных?

– Кому-то понадобилось сделать из него героя.

– Знаешь что, мальчик-попрыгунчик? Чихать мне, считаешь ты Бронко Бронсона героем или не считаешь! Во всяком случае, страна считает его героем. Взгляни-ка лучше на развешанные тут лозунги. Может, тогда поймешь.

– А чего ты злишься?

– Я четыре года провел на этой проклятой войне и, пожалуй, лучше тебя разбираюсь в людях. Не смей при мне критиковать Бронсона!

– Выпей-ка еще.

– Вот ты и нашел кратчайший путь к моему сердцу.

Мы заказали еще по бокалу вина. Черт побери, чего это я, в самом деле, раскипятился? Ведь теперь мне самому придется платить за билет, если я полечу самолетом этой авиакомпании. Нет, нет, надо как-то исправить ошибку, постараться снова наладить отношения с этим парнем.

– Извини, Джерри, я немного погорячился, но пойми, я привязан к генералу.

– Что ты, что ты! Я вовсе не хотел тебя обидеть. Ты все еще пописываешь статейки об интересных профессиях?

– Изредка.

– Знаешь, у нас работает школа стюардесс, и, по-моему, тебе есть смысл побывать в ней. Если у тебя когда-нибудь появится желание слетать туда, позвони. Мы составим такой маршрут, что в пути ты сможешь остановиться где захочешь.

– Хорошо, Джерри. Большое спасибо. Не исключено, что мне пригодится эта идея.

– Ну а что он собой представляет?

– Генерал? Одна звезда на погонах. Такие генералы скромнее других.

– Чем он намерен заняться, когда вернется?

– Чем занимается солдат, когда возвращается с войны? Откуда мне знать? Может, примет участие в торжественном параде в его честь, выступит на объединенном заседании обеих палат конгресса, получит еще несколько орденов, а потом начнет разводить кровных лошадей на своей ферме в Мэриленде. Кстати, что такое кровные лошади?

Джерри допил вино, сунул бармену банкнот и встал.

– С удовольствием поболтал с тобой, Гарри. Если надумаешь куда-нибудь полететь – позвони. Всегда что-нибудь сообразим.

– Спасибо. Захочешь встретиться с моим генералом – скажи мне... Я тебя провожу. Хочу взглянуть, готовы ли операторы кинохроники.

Спускаясь по лестнице, я поглядывал на часы. Самолет должен приземлиться через двадцать минут. Интересно, догадывается ли генерал, какая встреча его ожидает? Что он подумает, когда узнает, что я работаю на него? В конце концов, я сам себя нанял на эту работу. Как только в сообщениях из Кореи стало появляться его имя, я тут же развил бурную деятельность: встречался с журналистами, устроил парочку статей в информационные агентства и уж только потом, задним числом, получил на все это разрешение Маргарет Бронсон. По совести говоря, и без моих усилий вокруг генерала шла настоящая рекламная шумиха, я лишь придавал кампании соответствующий лоск, ну и, конечно, подлил масла в огонь, когда настоял на организации торжественной встречи в ратуше. Возможно, отцы города и сами додумались бы до этого, но я не хотел рисковать – а вдруг забудут?..

Я проверил весь маршрут кортежа и попросил военных задержать самолет в Сан-Франциско с таким расчетом, чтобы он приземлился в аэропорту Ла-Гуардия ровно в одиннадцать утра. Это позволяло нам выехать на наиболее оживленную часть Бродвея во время перерыва на завтрак, когда улицы заполнены толпами людей. Так фотоснимки и кадры кинохроники будут выглядеть куда эффектнее. На эту мысль меня навел разговор с Гроувером Уэйленом – мы ехали тогда по Бродвею в служебной машине, сопровождая какое-то ничтожество из какой-то малой страны. «В полдень на тротуарах здесь всегда людно, – заметил он, – и еще не родился человек, который на фотоснимке в газете мог бы отличить подлинных энтузиастов от просто проголодавшихся людей, спешащих где-нибудь перекусить».

Из головы у меня не выходил вопрос Джерри: «Он-то герой, да тебе-то что?» Над этим я еще пока не задумывался, а надо бы. Вовсе не вредно, когда признанный всей страной герой будет помнить, что он тебе кое-чем обязан. Совсем не вредно вскарабкаться на триумфальную колесницу и прокатиться рядом с героем. Он и сам бы должен об этом позаботиться.

Мы зашли в комнату недалеко от погрузочно-разгрузочных площадок. В давние времена, когда самолеты из-за границы еще приземлялись в Ла-Гуардия, а не в Айдлуайлде, как сейчас, эта комната использовалась в качестве зала ожидания для высокопоставленных особ. Ее стены были разрисованы картинками грозовых облаков и туч самых различных форм и оттенков. Сейчас тут толкалось десятка четыре, а то и пять репортеров. В расположенный здесь бар невозможно было пробиться. Кинокамеры стояли в полной готовности, а перед мачтами с флагами выстроилась целая батарея микрофонов. Какой-то маленький хлопотливый лейтенант тщательно расправлял складки флагов, пытаясь сделать их более фотогеничными.

Я прошел через зал в находившийся позади кабинет, где за столом с бокалом в руке сидела Маргарет Бронсон.

– А меня уже начало беспокоить твое отсутствие, Гарри, – сказала она.

– Проверял, как идут приготовления.

– Ну и как?

– Все в порядке. Почетный караул рядом с площадкой, полицейские на своих местах, Эн-Би-Си установила в самых выгодных для съемки точках пять телевизонных камер. По моему настоянию администрация аэропорта разрешит поставить телекамеру даже в рубке диспетчера, так что вся Америка увидит самолет генерала в виде кляксы на экране локатора... Как ты себя чувствуешь?

Я наклонился и поцеловал ее в щеку. Она схватила мою руку и некоторое время держала ее...

– Прекрасно, – наконец ответила она.

Для своих пятидесяти лет Маргарет Бронсон выглядела довольно хорошо, особенно если не слишком всматриваться. Отец как-то сказал, что на женщин старше пятидесяти надо бросать мимолетный взгляд. Мимолетный взгляд на Маргарет ничего бы не сказал вам об этой женщине. На ней был элегантный костюм, не казавшийся слишком дорогим или слишком модным. Ее умело подкрашенные волосы не были слишком светлыми. Она вполне подходила для роли, которую ей предстояло сейчас сыграть, – для роли жены возвращающегося триумфатора. Никому и в голову не могло прийти, что она уже полупьяна и что к концу дня напьется до чертиков и тогда обязательно начнет флиртовать с сержантом, водителем служебной машины генерала.

– А я-то вчера вечером надеялась пообедать с тобой, – заметила Маргарет.