Текст книги "Он (СИ)"
Автор книги: Екатерина Юдина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)
– Поговори с Ланге. Расскажи, что ты ничего такого делать не будешь.
– Он не станет меня слушать. Ланге не тот человек. Но, кстати, наш отец так же не стал бы слушать тебя. Мы в одинаковом положении, – Гантер наклонил голову вперед и сделал несколько шагов ко мне, но сильно не сокращал расстояние разделяющее нас. – Отец уже мертв. Помоги мне сделать так, чтобы и Ланге не стало.
– С какой стати я должна тебе помогать?
– Потому, что и для тебя Ланге ничего хорошего не представляет. Исходя из того, что ты за него переживаешь, я предполагаю, что ты в него влюбилась. Правда, я не понимаю, как такое могло произойти. Единственное, что приходит на ум, это то, что у тебя тяга к мазохизму. Он же не человек, а чудовище, поэтому, пожалуйста, подумай хорошенько, ты действительно хочешь быть с этим мужчиной? Он насильно держал тебя у себя и пользовался тобой. Верно? И ты думаешь, что такой человек изменится? Нет, Хайди, ошибаешься. Рано или поздно ты ему надоешь и мало ли что после этого может быть. Ребенка он точно себе оставит, а вот ты… Ты слишком много знаешь, – Гантер посмотрел мне в глаза. – Один я ему ничего не смогу сделать. И ты тоже в одиночестве слаба перед Ланге, но мы с тобой вдвоем сможем убить чудовище. Вот только, для этого мне нужно твое сотрудничество.
– Каким именно образом я должна сотрудничать с тобой? – спросила, сглотнув. Этот разговор все меньше и меньше нравился мне.
– Об этом пока что рано говорить. Сейчас нужно выжидать и еще долгое время нам придется прятаться тут, но я надеюсь, что постепенно наши отношения улучшатся и ты поймешь, что я тебе не желаю зла. Мы с тобой брат и сестра и нам следует держаться вместе, но я обещаю, что как только Ланге не станет, я сделаю все, чтобы ты жила счастливо. Тебе больше ничего не придется бояться.
– Я сейчас боюсь. При чем, тебя.
– Учитывая то, при каких обстоятельствах мы встретились, этого следовало ожидать, – Гантер пожал плечами. – Но я, правда, не причиню тебе вреда.
– Отпусти меня.
– Не могу, – мужчина качнул головой. – Я к тебе завтра зайду, а сейчас тебе лучше отдохнуть. Тебе скоро принесут ужин, но перед этим выпей лекарство. После этого улучшится самочувствие.
Гантер развернулся и пошел к двери, а я, рукой оттолкнувшись от стены, сделала несколько шагов в его сторону.
– Подожди, – окликнула мужчину. – Отпусти меня. Все, что происходит, ничем хорошим не закончится.
Гантер не стал меня слушать. Закрыл дверь и вновь послышался звук проворачивающегося ключа.
* * *
Первая ночь, проведенная в этом доме, была для меня тяжелой. Из-за усталости я несколько раз засыпала, но потом словно от сильной тревоги просыпалась и в панике осматривалась по сторонам. Так неистово хотела увидеть спальню Ланге и самого мужчину рядом с собой на кровати, но понимала, что находилась в этой маленькой комнатушке, в доме, от которого у меня бежали мурашки по коже.
Таблетки пить не стала, ведь боялась принимать то, что мне тут давали. Даже к ужину, несмотря на сильный голод, отнеслась очень настороженно. Правда, все равно нормально поесть не смогла – тошнота не дала. К счастью, к середине ночи, после нескольких часов сна, она все же исчезла.
Я часто подходила к окну и через мутное стекло смотрела на улицу. Видела ночное небо и темный лес. Красивый вид, но ужасающий. Я почему-то чувствовала себя так, словно оказалась в той самой хижине из фильмов ужасов. Но, тем не менее, эти ощущения ни капли не туманили моих мыслей. Наоборот, они были как никогда ранее острыми.
* * *
Утром мне принесли завтрак, к которому я тоже отнеслась настороженно, но все же поела. Навряд ли меня опять стали бы травить – в этом не было смысла. Немного позже, мне принесли одежду, среди которой было несколько комплектов нижнего белья, носки, теплые тапочки и два спортивных костюма.
Сам Гантер пришел ближе к обеду.
– Не хочешь прогуляться? Сегодня не холодно и в этом месте очень свежий воздух. Я слышал, что беременным девушкам это полезно.
Я тут же кивнула. У меня голова болела от запахов витающих в этой комнате. Например, от пола тянуло гниющим деревом и эта вонь смешивалась с запахом пыли и плесени, поэтому хотелось выбраться на свежий воздух, но, в первую очередь, я желала осмотреться.
Когда мы с Гантером вышли на улицу, я заметила, что по периметру забора, находились верзилы, поэтому, сразу стало ясно, что так просто я сбежать не смогу.
– Кем был наш отец? Как его звали? – решила спросить.
– Дитмар Милер, – сказал Гантер. – Ты действительно хочешь знать о нем больше?
– Не скажу, что он интересен мне, как человек и, наверное, я бы предпочла вообще ничего не знать о нем, но все же мне любопытно, почему он желал мне смерти. Конечно, ты рассказал об этом, но лишь в общих чертах.
– Хочешь подробностей? – мужчина приподнял бровь.
– Да, – кивнула.
– На самом деле, особо и рассказывать нечего, – Гантер пожал плечами. – Наш отец был из обеспеченной семьи, но женился на девушке из намного более влиятельной семьи. Она являлась единственной дочерью у своих родителей и те были одержимы любовью к ней, поэтому желали ей счастья и нашего отца, как возможного претендента на ее руку и сердце не воспринимали. Но все же спустя время дали согласие на свадьбу, так как их дочь все же очень сильно любила нашего отца. И вот, казалось, что это история о счастливой паре, но восемнадцать лет назад отец положил взгляд на твою мать. Была короткая интрижка, после которой она забеременела, но аборт делать не захотела. Вообще сбежала и отец, зная, что где-то был его ребенок, каждый день, на протяжении этих восемнадцати лет, думал о тебе, как о своей ошибке. О проблеме, которую следовало убрать, ведь однажды ты могла появиться в его жизни и разрушить все, что у него было.
– Значит, ошибка и проблема… Такой я являлась для него?
– Я тебе уже говорил, что он не считал тебя своей дочерью.
Несколько секунд я молчала, пыталась принять услышанные слова. В этот момент мы проходили с противоположной стороны дома. Мы вообще просто ходили вокруг него.
– Ты говоришь про жену нашего отца так, будто она не является твоей матерью, – сказала спустя время.
– Так и есть. Моя мама умерла во время родов и некоторое время отец воспитывал меня один. Вернее, нанимал нянь. Когда мне было пять, он и познакомился с той женщиной. Я, кстати, еще одна причина, по которой ее родители не воспринимали моего отца. Они считали, что их дочери не нужен мужчина, у которого уже есть ребенок.
– У нас еще есть братья или сестры? Дети отца и той женщины? Должны же были у них родиться дети в браке.
– Да, – Гантер кивнул. – У нас еще два брата и сестра. Самый старший брат. Ему двадцать три. Самая младшая – сестра. Ей восемнадцать. Твоя одногодка и, кстати, она училась с тобой в одном университете до того, как Райнер Ланге сказал перевести тебя в другое учебное заведение.
– Да ладно? – я широко раскрыла глаза. – А как ее звали? Подожди… Если фамилия Милер, могла ли это быть Андреа Милер?
– Да, это она. На третьем курсе учится еще средний брат Каспар.
– Ничего себе, – я удивленно разомкнула губы. Про Андреа и Каспара Милер я знала и сейчас вспомнила, что их отца действительно звали Дитмором. Он пожертвовал деньги университету и табличка с благодарностью висела в холле на видном месте. И сами Андреа и Каспар являлись верхушкой золотой молодежи. Те, у кого было все, что только можно пожелать. И, естественно, эти двое очень популярны в университете. Вот только, поскольку мы были в совершенно разных компаниях и наше окружение вообще никаким образом не соприкасалось, я с ними ни разу не разговаривала. А теперь как-то странно осознавать, что они мои брат и сестра. Хотя, разве это имело значение? Несмотря на то, что отец уже мертв, я все равно не желала лезть в ту семью.
Мы с Гантером еще некоторое время провели на улице, но в основном, по-прежнему, разговаривали про отца. Теперь мне было немного легче, ведь я, хоть и не лично, но все же знала Андреа и Каспара. Благодаря этому семья моего биологического отца больше не казалась мне чем-то призрачным и далеким. Оказалось, что они были ближе, чем я могла представить.
* * *
Постепенно проходили дни и каждый из них был невыносимо напряженным. Хотя, не происходило ничего, что могло бы заставить меня почувствовать себя в острой опасности.
В основном я сидела в комнате и дверь по-прежнему закрывали на ключ. Но мне приносили еду и очень часто Гантер после обеда приходил, чтобы забрать меня на прогулку. Мы раз за разом ходили вокруг дома и разговаривали.
– Тебе не скучно в той комнате? – однажды спросил мужчина. – К сожалению, у нас нет ни телевизора, ни книг. Пришлось срочно ехать сюда, поэтому мы взяли только самое необходимое. В основном еду и одежду. Из-за того, что мы не можем выехать в город, придется некоторое время обходиться тем, что есть.
– Предполагаешь, что Ланге найдет вас, если вы хоть раз покинете пределы леса?
– Я не предполагаю. Я знаю это, – ответил Гантер.
– Боишься его?
– Нет, предпочитаю быть осторожным, – когда мужчина произносил эти слова, я смотрела в его глаза и поняла, что он лгал. Гантер боялся Ланге. – На данный момент у меня нет возможности даже следить за Ланге, но, зная его возможности и власть, я предполагаю, что лучше не выезжать отсюда.
На это я ничего не ответила, но для себя отметила, что мы часто говорили про Ланге. Или Гантер начинал разговор про него, или постепенно сводил к Райнеру множество тем.
– Ты обдумываешь мое предложение о сотрудничестве?
– Для начала я хочу понять, в чем оно будет состоять.
– В том, чтобы противостоять Ланге и в конечном итоге сделать так, чтобы он умер.
На это я промолчала, а Гантеру подобное не понравилось. Он сильно нахмурился и посмотрел на меня.
– Хайди, пойми, он ужасный человек. И я еще раз повторю – он не изменится. Любишь его? Да? Ты хоть можешь представить сколько у него было женщин? И ты думаешь, что Ланге остановится на тебе? Это глупо. Ты еще слишком молода и веришь в чудо, а чудес не бывает. Я много разузнал о Ланге и, поверь, в его жизни было множество женщин, которые думали, что смогут изменить его и стать для Ланге единственными, но все были попользованными и выброшенными. А некоторые настолько сильно эмоционально растоптанные после такого, что я, пожалуй, даже не смогу назвать их полноценными женщинами. Но их хотя бы отпустили. Вернее, вышвырнули, как больше ненужных игрушек, но ты же знаешь слишком много. Таких, как ты не отпускают. Или Ланге скажет убрать тебя, или будет вечно держать в плену. Но спать будет с другими. Ты ему станешь не нужна. Хочешь жить в таком аду?
– Не говори про плен, – я качнула головой. – Сейчас ты меня удерживаешь тут силой.
– У меня нет другого выбора, ведь ты мне не веришь, но я хочу, чтобы ты поверила. Поняла, что в этом случае я твой союзник.
– Отпусти меня. Дай поговорить с Райнером и я объясню ему, что ты не собираешься мстить за смерть отца. Ситуацию можно попытаться решить мирно.
Гантер рассмеялся, так, словно я сказала что-то действительно забавное.
– Ты переоцениваешь себя, – сказал он, после того, как перестал смеяться, но все еще улыбался. –Считаешь, что Ланге прислушается к тебе? Хайди, пойми, он воспринимает тебя лишь как девушку, которая оказалась достаточно интересной, чтобы взять тебя в постель. Теперь еще, как ту, которая забеременела, несмотря на его бесплодие. И ему нужен этот ребенок, ведь то, что ты сумела забеременеть, это чудо. Но прислушиваться к тебе он не будет. Ты можешь хоть миллиард раз объяснять, что я не представляю угрозы – ему будет все равно. Да, что уж тут говорить? Однажды, ты можешь у него попросить что-нибудь за себя, а он откажет, потому, что к тому моменту устанет от тебя и для него ты станешь никем. Я же предлагаю тебе свободу и жизнь, в которой ты больше ни от кого не будешь зависеть, но всегда сможешь рассчитывать на мою помощь.
– Ты говоришь много красивых слов, но, если ты действительно желаешь мне добра, не запирай комнату, в которую меня поселили.
– Со временем я перестану это делать. Но сейчас я боюсь, что ты можешь попытаться убежать. Для начала я хочу, чтобы ты лучше узнала меня и поняла, что я твой союзник, а Ланге враг, который превратит твою жизнь в ад, если ты вновь окажешься в его руках.
Я вновь промолчала, но не могла отрицать того, что часто думала о словах Гантера. Часть моего сознания твердило о том, что в фразах мужчины была доля правды. У Ланге действительно тяжелый характер и без зазрения совести его можно было назвать чудовищем. Он причинил мне много боли и я боялась, что в будущем все повторится, но в более жестком масштабе. Тогда я буду разбита окончательно, но не смогу ничего сделать ему в ответ, ведь против Райнера я ничтожно слаба.
Сейчас у меня, вроде как, появилась возможность противостоять ему. Утолить свой страх быть разбитой Ланге и пресечь любую возможность вновь оказаться в его руках.
Вот только, слова Гантера вызывали отторжение.
Я не желала, чтобы Ланге пытались убить и, тем более, я сама в этом не собиралась участвовать. Даже под страхом риска для жизни.
Сознание твердило – Райнер тебя разобьет и в подтверждение этому прокручивало фразу Гантера «Он не изменится». Да, не изменится. Ланге уже давно такой. Я даже предполагала, что он сам, еще будучи совсем молодым, изувечил свое сознание – искоренил из него эмоции и жалость, ведь это слабость, а в те годы, он не жил, а выживал. Именно это сделало его таким человеком. Чтобы не лишиться жизни ему пришлось многим пожертвовать. Он это и сделал. Перестал быть человеком – стал чудовищем.
Но так же я вспоминала слова Вальзера. Он говорил, что я плохо знала Ланге и теперь я это понимала и верила Райнеру.
Вальзер был умным мужчиной и он утверждал, что не просто так решил работать на Ланге. Он доверял каждому его решению и теперь я пыталась сделать так же.
Гантер говорил, что Ланге хочет убить его просто так. Лишь за то, что тот в будущем может создать проблему и этим свое положение проецировал на мое прошлое, когда меня хотел убить отец. Вот только, Райнер никогда и ничего не делает просто так. Значит, за желанием убить Гантера действительно стояла причина. Конечно, она и так очевидна, ведь Гантер уже сейчас пытался убедить меня пойти против Ланге, но на данный момент все выглядело, как просто желание контратаковать чудовище, чтобы выжить. Но я все же стала внимательно наблюдать за Гантером и с ним вела себя очень осторожно, ведь не понимала, что на самом деле могло скрываться за мужчиной.
Как-то Ланге сказал мне «Все будет хорошо» и я верила. Ждала этого и понимала, что он обязательно найдет меня. Вот только, я так же ощущала и то, как постепенно заострялось чувство того, что вот-вот произойдет что-то нехорошее.
Глава 50. Понимание
Ранее утро и на улице еще было темно, но я уже открыла глаза и, не моргая, смотрела в пустоту. В этом доме я всегда просыпалась в одно и тоже время и каждый раз с уже привычными ощущениями – тревоги и нервозности. Ожидания чего-то плохого. Это место было пропитано черной желчью – подобное ощущалось кожей. То, как к ней липла горечь безысходности.
Прошло уже семь дней, после того, как меня привезли сюда и, каждое утро, когда я открывала глаза, мне казалось, что я все глубже падала в пропасть. Еще немного и я не смогу из нее выбраться. Становилось страшно.
Временами я мариновалась в скверном, паническом состоянии, но, всякий раз, когда это происходило, я вспоминала слова Ланге:
«Все будет хорошо».
Его холодный, казалось бы напрочь лишенный каких-либо эмоций, голос раз за разом звучал в моем сознании и постепенно мне становилось легче. Я делала глубокие вдохи и успокаивалась. Брала себя в руки и встречала каждый новый день, надеясь, что уже сегодня Райнер меня найдет.
Гантер все так же часто перед обедом забирал меня на прогулку и я по-прежнему невзначай осматривалась по сторонам. Казалось, что уже наизусть знала эту местность, но, чаще всего через забор из сетки-рабицы всматривалась вдаль. Надеялась, что вот-вот увижу там движение и окажется, что это люди Ланге пришли сюда. Вот только, время шло, но в лесу все так же было тихо.
– Как твое самочувствие? – спросил у меня Гантер, когда мы в очередной раз гуляли вокруг дома.
– Нормально.
– Знаешь, о чем я подумал? – спросил мужчина. – Когда все закончится, возможно, ты захочешь жить в спокойном месте. Тебе нужно будет прийти в себя, ведь все происходящее для тебя тяжело. Тем более, ты в положении. Я веду к тому, что мне по наследству от отца должен перейти дом в Баден-Вюртемберге. Там очень красиво и воздух даже чище, чем тут. Я отдам этот дом тебе. Все же ты тоже его дочь и имеешь право получить наследство.
– Нет, – я отрицательно качнула головой. – Мне ничего не нужно. И, что ты имеешь ввиду под «когда все закончится»? Смерть Райнера Ланге?
– Да. Только это можно считать концом.
– А если я все же откажусь от сотрудничества?
Некоторое время Гантер молчал и я заметила, что ему не понравился мой вопрос. Явно это никак не выражалось, но за эту неделю я немного изучила его, стараясь невзначай исследовать черты лица, благодаря чему уже некоторую мимику различала. В основном, его недовольство.
– Вечно я тебя у себя держать не буду. Не захочешь сотрудничать со мной – я тебя отпущу и ты опять попадешь в руки Ланге. К сожалению, судя по всему, ты только после этого поймешь, какое он чудовище, но уже не будет пути назад.
– Ты меня отпустишь, несмотря на то, что мог бы воспользоваться мной против Ланге?
– Ты моя сестра. У меня нет желания вредить тебе. Тем более, ты свободный человек и сама можешь делать выбор, даже если он приведет к ошибкам.
Порой во время таких разговор мне начинало казаться, что Гантер не такой уж и плохой человек. Он располагал к себе и в какие-то моменты я, желая получить подтверждение его вот такой доброты ко мне, просила отпустить меня. Но ответ всегда был одинаковым:
– Сейчас не могу.
– Тогда, хотя бы не закрывай на ключ дверь моей комнаты.
– Этого я тоже не могу сделать.
А вот уже после такого особенно остро возникало ощущение, что меня водили за нос и я понимала, что совершенно не знала, чего ожидать от Гантера, а чувство того, что вот-вот произойдет нечто нехорошее, становилось все сильнее. Сразу сознание твердило, что я лишь накручивала себя и в данном случае со мной играла та подозрительность, которую я обрела в годы, проведенные в детдоме. Когда, если ты не разбираешься в людях и слишком много доверяешь им – судьба трепала тебя так, что ты больше не был похож на человека. Но все же Гантер вызывал у меня подозрение не просто так.
Я сомневалась насчет некоторых его слов. Например, касательно того, что он меня отпустит и каждый день видела того верзилу, который всадил нож в шею Вальзеру и тех мужчин, которые волокли меня от больницы до этого места. Гантер говорил, что они получат наказание, но его не было. Еще я мысленно прокручивала некоторые слова Гантера. В частности о том, что любого человека можно сломать, если надавить на больное место. Нечто скрывалось внутри Гантера. То, что он мне не показывал. Жесткость мужчины, очень сильно противоречащую его словам.
И, чем больше я думала об этом, тем больше понимала – мне следовало убегать отсюда. Пока все тихо и спокойно. Пока не наступил критичный момент, в котором я не сомневалась. Вот только, сама я этого сделать не могла. Единственный выход это ждать, когда меня найдет Ланге, но Гантер со своими людьми очень хорошо спрятался. Затаился. И, чтобы это место могли найти, сюда должна была вести хоть какая-то нить. И выход был только один – люди Гантера по какой-то причине должны были поехать в город. Но ведь они взяли все самое необходимое, чтобы долго находиться тут.
Я долго думала, что можно сделать, чтобы люди Гантера выехали в город. Этими размышлениями взвинтила себе сознание и возможный вариант решения нашла лишь через два дня. В этом месте не было водопровода и воду брали из колодца. Если испортить в нем воду – за ней придется ехать в город. При чем, неоднократно.
На следующий день, когда мы гуляли с Гантером, я вновь немного пораспрашивала у него про семью моего биологического отца, но от мужчины узнала, что он практически не общался с ней. Последние несколько лет они вообще не разговаривали. Выслушав все это, я кивнула, а потом попросила пустить меня на кухню.
– Я хочу помочь с готовкой. Мне скучно сидеть в комнате, а так, тем более, от меня будет хоть какая-то польза.
– Ты беременна, поэтому нечто такое тебе будет тяжело. Лучше отдыхай.
Еще несколько дней мне понадобилось на то, чтобы все же уговорить Гантера пустить меня на кухню. Дело в том, что женщин тут не было и едой занимались верзилы, а готовить они не умели из-за чего все, что они делали на кухне потом напоминало похлебку. Я же готовить умела и убедила в этом Гантера. Он согласился, но, естественно, за мной присматривали громилы. И, если Гантер вел себя со мной хорошо, то вот рядом с остальными мужчинами я ощущала, как по коже бежал холодок. В них была грубость и пренебрежение и, если мне на кухне нужно было взять что-то тяжелое, мне не помогали. Пока готовила, очень сильно уставала и порой чувствовала, что низ живота начинало тянуть, но терпела.
В какой-то день верзилы поймали несколько зайцев. Охота – дополнительное мясо. Когда добычу занесли на кухню, от вида убитых зайцев, мне стало плохо, но я выждала подходящий момент и срезала с них немного шерсти, которую осторожно положила себе в карман.
Воду тут набирали в баклаги. Так было легче готовить и мыть посуду и ко дню, когда вода в баклажках заканчивалась, я готовилась. Заранее запланировала жарить мясо с картошкой. После того, как мясо разморозилось, я его нарезала и часть завернула в полотенце, перед этим положив на него шерсть зайца, после чего сверток положила себе под толстовку. Пока все это делала, сильно нервничала, ведь, если громила, который сидел на кухне заметит, что я положила мясо под толстовку, у меня могут быть проблемы. Но мужчина сидел и читал старую газету. Тут же даже сети не было, поэтому мужчины занимались чем только могли. Например, просматривали лежащие в этом доме журналы и газеты. Правда, неизвестно сколько им было лет.
Я использовала оставшуюся воду из баклажки и, взяв кастрюлю, пошла к выходу из кухни.
– Ты куда? – громила поднял на меня взгляд.
– Вода закончилась, а она мне срочно нужна для готовки. Хочу пойти немного набрать.
Я переживала, что мужчина заберет у меня кастрюлю и сам пойдет за водой. Но мне тут не помогали, поэтому громила лишь кивнул, но пошел за мной. Правда, перед этим проверил наличие на местах ножей и вилок. Так было всегда, когда я покидала кухню. Они проверяли не взяла ли я что-то с собой.
Во дворе около колодца как раз было еще двое мужчин. Я из окна кухни заметила, что они уже набрали баклажки и собирались заносить их на кухню, но, прежде, чем они закрыли створки колодца я подошла к нему.
– Я из ведра наберу себе воды, – сказала им. На меня даже не посмотрели, а у меня в этот момент сердце забилось учащенно. Одно дело заметить у меня мясо и совсем другое – увидеть то, что я с ним делала. Руки дрогнули, но, подойдя к колодцу я завозилась. Делала вид, что не могла нормально поставить кастрюлю, но на самом деле, доставала мясо и, бросая его в колодец, так же «случайно» толкнула туда ведро. Так, чтобы не было слышно всплеска.
– Черт, я упустила ведро, – прошептала с волнением. Не играла. На самом деле волновалась. – Как его достать? Мне нужна вода.
– Из баклаги наберешь, – сказал мужчина, закрывая створки колодца.
Уже вскоре я вернулась на кухню. Закончила готовку, добавляя больше картошки, чтобы не было заметно того, что мяса не такое количество, как должно быть. И после этого начала ждать.
Прошло три дня. Напряженных и проведенных в ожидании. Щекочущих волнением, ведь я ждала того, что люди Гантера поедут в город и после этого появится нить ведущая к этому дому. Меня найдет Ланге.
С этими мыслями я жила следующие дни и ждала того, когда вода в баклажках закончится. Когда это произошло, я наблюдала из окна, как мужчины заново заполняли баклажки, но, с первого момента, как достали ведро ощутили исходящий от воды трупный запах. Мясо сгнило в ней. Когда-то давно так уничтожали целые деревни. Лишали людей питьевой воды из колодцев.
Единственное, я опасалась того, что громилы захотят почистить колодец. Найдут там мясо и поймут, что это сделала я. Но плавающая сверху шерсть зайца, пусть ее и было не много, привела их к мысли, что это бесполезно. Пошло лишь выяснение, кто забыл закрыть створки колодца.
Я ждала, когда они поедут в город за водой. Вновь нервничала, но на этот раз волнение было хорошим. Я надеялась на перемены в лучшую сторону и этой надеждой была разбита.
Оказалось, что неподалеку был ручей и воду можно было брать из него.
* * *
Жизнь научила меня тому, что никогда не нужно сдаваться, но что делать, когда уже нет пути к борьбе? Я провалилась с попыткой заставить людей Гантера выехать в город и других вариантов больше не было.
И вот мне оставалось только ждать. Вновь надеяться на то, что Ланге найдет меня, а ожидание давило.
Каждый день пустой. Тут мрачный и безнадежный. В этом месте я по-настоящему поняла каково это, когда от тебя ничего не зависит. И это касалось не только того, что меня заперли в этом доме, а вообще всей жизни, ведь слова Гантера, которые я слушала изо дня в день, давили на сознание. Переворачивали его и рвали на мелкие кусочки.
Гантер был прав. Ланге не тот человек, который может влюбиться и так, чтобы это чувство было на всю жизнь. У него может быть легкий интерес, но не более того. Возможно, я стала ему интереснее, чем другие женщины, но интерес не постоянная вещь. Сейчас он есть, а завтра – нет. И в случае с Ланге от меня ничего не зависит. Он потеряет желание ко мне и будет спать с другими. Захочет и вышвырнет меня. Или и правда заставит убить. И не будет меня больше потому, что я слаба, а он силен.
Мне хотелось отпустить эти мысли. Не думать о них, но каждый день я от Гантера слышала то, что лишь сильнее распаляло эти размышления и в какой-то момент я поняла, что не хочу возвращаться к Райнеру. Больше не хочу его видеть.
Может, Гантер почувствовал во мне изменения, но, как только я пришла к этим мыслям, он вновь спросил у меня:
– Ты согласна сотрудничать со мной?
– Я еще думаю над этим, – качнула головой. Я не хотела возвращаться к Ланге, но и его смерти не желала, поэтому соглашаться на неизвестный мне план Гантера не собиралась.
Мысли о Райнере были болезненными, поэтому я попыталась скрыть их и переключить свое внимание на что-то другое. Например, на Гантера. Наверное, так даже лучше. Мне и правда следовало лучше узнать его, как человека. Поэтому я смотрела на Гантера, слушала его, ловила каждый взгляд и мимику. По ночам частенько прокручивала в голове каждую его фразу – с момента нашего момента и до сегодняшнего дня. Каждое его слово раз за разом повторяла в сознании. Рассматривала их и прислушивалась. И, чем тщательнее я это делала, тем сильнее становилось ощущение приближения чего-то плохого.
И, в итоге, это плохое произошло в ночь моего пятнадцатого дня пребывания в этом доме. Сначала в голову пришло предположение, а потом понимание. И оно ударило по мне, взрываясь в сознании оглушающим хлопком. Ситуация. Мысли. Тяжесть. Боль… Все нахлынуло подобно волне и я захлебнулась в ней. До утра меня трясло и на глазах появлялись слезы, которые я безрезультатно пыталась вытереть тыльной стороной ладони.
В эту ночь меня не стало. Не физически – душевно. И плакала еще сильнее. Навзрыд и до всхлипов. Должна была привыкнуть ко всему этому, но, оказалось, что еще не сделала этого. А все из-за эмоций. Они давили и разрывали меня на части, подбрасывая мысли о Гантере и Ланге. И из-за этого я горела. Всю ночь пылала, меня выкручивало и бросало в бездну ниже ада, создавая мой личный апокалипсис, а потом… Под утро я перегорела. Эмоций больше не было. Наверное, это странно звучало, но так было. В этот момент эмоции бурлили, а в следующий – все. Их нет.
И странно было такой смотреть на мир. Когда уже ничего не волновало. Не было чего-то, что казалось бы интересным, или ценным. Будто живешь, а в тот же момент – нет. Что-то делаешь. Достигаешь. Ставишь цели. Выполняешь их. А внутри пусто. И если умру – хорошо. Жить такой больно. Безразлично. Равнодушно. Но не хочется умирать легко. Просто так распрощаться с жизнью – удел слабых. Бороться. Выгрызать глотки – пусть падаль, желающая убить тебя, сама умрет. И то, чего они хотят достигнуть, заберу я. Если умру – опять-таки, хорошо. Значит, во мне есть слабость. Но какое-то время я делала все, что могла. А этот мир – ему даже будет лучше без меня.
Странное ощущение, но уже въевшиеся в сознание мысли. Еще не взошло солнце, а я сидела на полу – от него исходил запах гнили. Значит, дерево перестало быть целостным и я пальцами ковыряла его края, пытаясь достать большие щепки. В данной ситуации оружие.
Разодрала пальцы до крови, но не сломала дерево и, когда ближе к обеду услышала, что дверь открывалась, уже не ощущая паники или страха, положила ладони в карманы толстовки, чтобы скрыть кровь и отойдя, села на кровать. Делала это на последних секундах, прежде чем открылась дверь и в комнату вошел Гантре.
– Пошли гулять? – спросил мужчина улыбнувшись. Я кивнула, а он спросил: – Что-то случилось? Ты сегодня какая-то не такая.
– Не выспалась.
– Почему? Ты же на кухне, наверное, сильно устаешь. Может, ты не хочешь идти гулять, а предпочтешь поспать?
– Нет.
Когда мы гуляли, Гантер посмотрел на меня и опять сказал:
– Все же ты выглядишь как-то не так. Что-то случилось?
– Как ты думаешь, был ли у меня шанс наладить отношения с отцом? Не так, чтобы он признал меня своей дочерью, а просто, чтобы не желал мне смерти?
– Нет, не было, – Гантер отрицательно качнул головой и по его глазам я поняла, что мужчина говорил правду. – Все восемнадцать лет он думал о твоей смерти.
На эти слова я ничего не ответила. Лишь кивнула. Больше не ощутила боли и сердце даже не трепыхнулось. Мне было плевать. Хотел убить – его право. Я тоже теперь желала ему смерти.
После прогулки я не пошла готовить еду. Сказала, что устала и меня заперли в комнате, а я вновь сидела на полу и царапала его ногтями.
Внутри пусто. Безразлично. И лишь желание смерти тому, кто желал убить меня царило в сознании. Но со временем я поняла кое-что. По большей степени, на себя мне было плевать, а вот за ребенка я переживала и сейчас это была единственная эмоция во мне. Но настолько сильная, что она меня буквально всколыхнула. Из-за этого я замерла. Оставило пол в покое, но еще некоторое время сидела около кровати и смотрела в пустоту.
