Текст книги "Российские вожди в борьбе, любви и смерти"
Автор книги: Екатерина Рыбас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Сталина не раздевали, но Н. М. Шверник приказал снять с мундира Золотую Звезду Героя Социалистического Труда, заменить золотые пуговицы мундира на латунные.
В мастерской арсенала художник Савинов изготовил широкую белую ленту с буквами «ЛЕНИН». Ею надо было закрыть на Мавзолее надпись «ЛЕНИН СТАЛИН», пока не будут выложены буквы из мрамора.
На могилу положили плиту из белого мрамора с надписью: «СТАЛИН ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ 1879 – 1953». Потом она еще долго служила надгробием, пока не поставили бюст.
Хрущев. Смерть после смерти
Смерть подстерегала лидеров в основном в то время, когда они еще находились у власти. Исключение составляет Никита Хрущев, смещенный с поста Первого секретаря ЦК КПСС и сосланный на дачу. Фактически, Хрущев испытал политическую смерть.
Сразу после «заговора» с ним случился сердечный приступ. Его положили в ЦКБ, но не в «отсек», а в неврологическое отделение, чтобы изолировать от внешнего мира. Хрущев прожил еще несколько нет, на политической сцене больше не появлялся.
Брежнев. Игры со смертью и тихая кончина
Л. Брежневу часто угрожали террористы, особенно во время его зарубежных турне. Однажды незадолго до его визита во Францию в июне 1977 года 9-е управление КГБ получило сигнал о том, что готовится покушение во время возложения им венка к Вечному огню у Триумфальной арки в Париже. Сложность для охраны заключалась в том, что к Триумфальной арке вело двенадцать улиц.
Префект Парижа срочно мобилизовал 12 тысяч полицейских и 6 тысяч пожарных (по 500 человек на крыши домов каждой улицы). Помимо этого еще более тысячи полицейских окружили площадь с Триумфальной аркой. Выстрел в тот день так и не прозвучал.
В ФРГ в начале мая 1978 года тоже была опасность покушения. В «девятку» поступил сигнал о том, что в Брежнева будут стрелять, когда он выйдет из замка Аугустбург, где канцлер ФРГ Гельмут Шмидт даст обед в его честь. Поэтому по завершении обеда охрана вывела Брежнева через запасной выход, усадила в бронированный «ЗИЛ» и увезла в резиденцию.
Брежнев часто играл со смертью, иногда был до безрассудности смел. Он очень любил быструю езду и не раз чудом избегал аварий. Опасности подстерегали его и на охоте, и в море. До поры до времени Леонид Ильич мало заботился о своем здоровье. Он много курил, любил выпить. Охрана разбавляла водку, которой он запивал таблетки, водой.
Первые серьезные проблемы со здоровьем появились у Брежнева, видимо, в 1969 – 1970 годах. Рядом с ним стали постоянно дежурить врачи, и в местах, где он жил, были оборудованы медицинские кабинеты. В начале 1976 года с Брежневым случилось то, что принято называть клинической смертью. Однако его удалось вернуть к жизни, хотя в течение двух месяцев он не мог работать, ибо его мышление и речь были нарушены. С тех пор рядом с Брежневым постоянно находилась группа врачей-реаниматоров с необходимым оборудованием.
В 1968 году во время событий Пражской весны Брежнев очень нервничал. Косыгин заподозрил какие-то нарушения в мозговой деятельности, попросил врачей осмотреть Леонида Ильича. Оказалось, что Брежнев принял лишнюю таблетку снотворного, в результате проявилась слабость нервной системы.
Рой Медведев считал, что в последние шесть лет Брежнев перенес несколько инфарктов и инсультов, и врачи-реаниматоры не раз выводили его из состояния клинической смерти. В последний раз это якобы произошло в апреле 1982 года, после несчастного случая в Ташкенте.
На самом деле, Брежнев отделался довольно легко. Он отправился в Ташкент на празднества, посвященные вручению Узбекской ССР ордена Ленина. 23 марта в программе визита стояло посещение авиационного завода, но потом решили туда не ехать, так как это утомительно для Леонида Ильича. Тем не менее, Брежнев все же решил туда съездить. Однако охрана на заводе была уже снята, и, чтобы вернуть ее, Брежнев отвел только пятнадцать минут.
Работники завода дружно побежали в цех сборки – встречать генсека.
Ворота ангара были распахнуты, и вся масса людей также хлынула в цех. Кто-то из сотрудников охраны с опозданием закрыл ворота. Тысячи рабочих карабкались на леса, которыми были окружены строящиеся самолеты, и расползались наверху повсюду, как муравьи. Охрана с трудом сдерживала огромную толпу. Телохранители очень волновались, но Брежнев упорно желал осмотреть производство.
Он проходил под крылом самолета, народ, заполнивший леса, также стал перемещаться. Кольцо рабочих вокруг сжималось, и охрана взялась за руки, чтобы сдержать натиск толпы. Леонид Ильич почти вышел из-под самолета, когда вдруг раздался скрежет. Стропила не выдержали, и большая деревянная площадка – во всю длину самолета и шириной метра четыре – под неравномерной тяжестью перемещавшихся людей рухнула. Леса придавили многих. Брежнев и Рашидов были накрыты рухнувшей площадкой.
Леонид Ильич лежал на спине, рядом с ним охранник Собаченков с разбитой головой. Тяжелая площадка не успела никого раздавить. Углом металлического конуса Брежневу ободрало ухо. Он сказал, что может идти, но пожаловался на боль в ключице. Вызвали машины, но люди продолжали давить, желая знать, что произошло. Генерал Рябенко, начальник личной охраны, выхватил пистолет и, размахивая им, пробивал дорогу к машинам.
После этого инцидента Брежнев прожил еще семь с половиной месяцев.
Юлиан Семенов тоже был склонен ставить под сомнение тяжесть болезни Брежнева (и не менее странной кажется скорая смерть самого писателя). В «Тайне Кутузовского проспекта» он написал: «Меня до сих пор ставит в тупик то, что сердце Брежнева само «остановилось». Он же на американском стимуляторе жил… И умер за два дня перед пленумом, когда, говорят, новый председатель КГБ Федорчук, не являясь членом ЦК, должен был войти в Политбюро…» Как считает врач-кардиолог Евгений Чазов, лечивший многих кремлевских руководителей, никакого заговора против Брежнева не было. И проблем с сердцем тоже не было, равно как и стимулятора. Единственный инфаркт случился, когда Леонид Ильич еще был в Молдавии. Инсультов, как утверждает Чазов, у Брежнева вообще не было.
Однако болезнь Брежнева прогрессировала. Его окружение было заинтересовано в том, чтобы он время от времени появлялся на людях. Леонида Ильича приходилось все время поддерживать под руки, у охранников в карманах всегда были по несколько очков для него (для чтения, для дали), так как Брежнев их все время терял. Люди видели его немощь, в народе росло раздражение тем, что перед ним разыгрывался фарс.
Теория заговора против Брежнева, возможность его убийства, подкрепляется тем, что его обслуживала одна медицинская сестра, которой Брежнев очень доверял. Якобы с ее помощью Брежнева накачивали наркотиками. Евгений Чазов также негативно оценивает роль этой женщины, но видит ее роль несколько по-другому.
Врач Н. Родионов передоверил следить за режимом и регулировать лекарственную терапию старшей медсестре. Она использовала периоды апатии и бессонницы, когда Леонид Ильич нуждался в лекарствах, и отстранила врача от наблюдения за ним. Евгений Чазов считает, что доля вины в деградации Брежнева и кризисе в стране лежит и на этой женщине. Андропов несколько раз пытался перевести ее на другую работу, убрать из поля зрения Брежнева. В конце концов N удалось удалить из Завидова. После этого Брежнев стал меняться – плавал в бассейне дважды в день, начал выезжать на охоту, гулять по парку. Впереди был XXV съезд КПСС. Брежнев был настолько в порядке, что четыре часа читал доклад, хотя ему предлагали зачитать только основные тезисы.
По версии Роя Медведева, 7 ноября 1982 года во время парада и демонстрации Брежнев несколько часов стоял, несмотря на плохую погоду, на трибуне Мавзолея. Через три дня утром во время завтрака в Завидове Брежнев вышел в свой кабинет что-то взять и долго не возвращался. Обеспокоенная жена пошла за ним и увидела его лежащим на ковре возле письменного стола. Через четыре часа после того, как сердце Брежнева остановилось, врачи объявили о его кончине. На следующий день ЦК КПСС и Советское правительство официально оповестили мир о смерти Л. Брежнева.
По другой версии, генсек умер ночью, но его смерть обнаружили только утром при сдаче смены телохранители.
Невольно напрашивается параллель с Ельциным. Последние годы правления граждане часто замечали, что их жизнь неразрывно связана с медициной и могуществом врачей, что работают они на пределе и только потому, что всегда есть помощники, которые не дадут оступиться…
Андропов и Черненко. Сражение смертельно больных
Более 16 лет Юрий Андропов страдал от прогрессирующего заболевания почек, которое привело к хронической почечной недостаточности. Дважды в неделю он приезжал в ЦКБ делать гемодиализ – очищение крови от шлаков, которые почти не выводились из организма. Андропов сам попросил пригласить иностранного специалиста, чтобы проконсультироваться насчет своей болезни. Обсуждалась возможность пересадки почек, против которого возражали советские специалисты, которые считали, что на фоне атеросклероза пересадка опасна. Профессор А. Рубин подтвердил это мнение. После этой консультации Андропов почувствовал себя увереннее.
Жена Андропова страдала от неврозов. Она пристрастилась к успокоительным, не могла обходиться без транквилизаторов. Часто ее клали в неврологической отделение ЦКБ. Андропов очень переживал за жену, что тоже отражалось на его здоровье.
Обострение болезни Андропова происходило на фоне борьбы с Черненко, который также был тяжело болен. Врачи приняли решение о пересадке Андропову искусственной почки. Андропова поддерживал пример канцлера Австрии Б. Крайского работавшего с искусственной почкой.
Он всегда знал, что обречен, но никогда не жаловался. Болезнь сделала его еще более сдержанным, жестким. Он стал плохо ходить. Для него была разработана щадящая программа официальных встреч. Умер от осложнения: поехал на юг, купался в море, в холодной воде, и простудился. По другой версии, Андропов в легкой одежде гулял в лесу и сидел на гранитной скамейке. Он замерз. На следующий день у него появилась флегмона, которую надо было оперировать. Операция прошла успешно, но силы генсека были подорваны – рана не заживала. Он продолжал работать в больнице, но думал о том, чтобы уйти со своего поста. По поводу его преждевременной кончины ходили слухи, что его убили. Якобы на него было совершено покушение.
Генеральным секретарем почти автоматически стал человек, долгое время занимавший хотя и не слишком заметные, но достаточно высокие посты, а в последние месяцы и замещавший больного Андропова – Константин Черненко.
Родился он 24 сентября 1911 года в деревне Большая Тесь Новоселовского района Красноярского края. Новый генсек был старше своего предшественника.
Черненко – старый выдвиженец Брежнева. Когда тот работал первым секретарем ЦК Молдавии, Константин Устинович был у него завотделом пропаганды и агитации. Позже, перебравшись в Москву (1956), Брежнев вызвал туда и Черненко, зная, что этот человек никогда не скажет лишнего, а главное, не продаст, потому что крепко с ним связан.
Черненко страдал хроническим заболеванием легких (эмфиземой), каждый год отдыхал в Крыму. Однажды в 1983 году он отравился присланной ему министром В. Д. Федорчуком рыбой. Инфекция и интоксикация наложились на изменения в легких. Черненко стал инвалидом.
С конца 1984 года Черненко уже почти безвыездно находился в кунцевской Кремлевской больнице. В ночь с 9 на 10 марта 1985 года он скончался, как писала западногерманская «Бильд» два дня спустя, «Господь прибрал кремлевского вождя»...
Пожалуй, никто из мировых политиков не умирал с чувством исполненного долга. Каждый из них имел на душе камень. Счастливее всех был император Диоклетиан, который удалился от управления государством в деревню. А когда за ним приехали, чтобы просить вернуться в Рим, он сказал: «Посмотрите, какую замечательную капусту мне удалось вырастить».
Алгоритм покушений на Сталина
Террор против вождя
Ночью 25 августа 1933 года Сталин, Ворошилов, Жданов и начальник оперативного отдела ОГПУ Паукер прибыли на поезде в Сочи и затем выехали на легковых машинах в «Зеленую рощу», правительственную дачу возле курорта Мацеста.
Когда проезжали через Ривьерский мост в центре Сочи, в «бьюик» со Сталиным и Ворошиловым ударил неизвестный грузовик. Охрана из второй машины открыла огонь, но грузовик умчался.
Никто, к счастью, не пострадал.
Шофера грузовика вскоре нашли. Оказывается, перед рейсом он крепко напился. Никакой мысли о покушении у него, конечно, не было.
23 сентября, спустя месяц, Сталин совершал морскую прогулку на катере «Красная звезда». Днем катер с пассажирами отошел от причала в Гагре по направлению к Пицунде. Причалив к берегу, компания пообедала под сенью эвкалиптов и сосен и отправилась в обратный путь.
Но погода испортилась, поднялись волны, и путь в Гагру затянулся до семнадцати часов. А на подходе к Гагре катер обстреляли с берега. Все пули попали в волны.
К ночи из Тбилиси прибыли перепуганные первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) Л. Берия и начальник ОГПУ Закавказья А. Гоглидзе. Началось расследование.
Оно показало, что пограничный пост, не получив извещения о задержке катера, сделал три предупредительных выстрела по идущему в запретной зоне кораблю.
Доклад о расследовании удовлетворил Сталина. Вопрос о покушении отпал.
До убийства Кирова (1 декабря 1934 года) и осознания Сталиным факта, что никакая охрана не в состоянии обеспечить защиту высшему должностному лицу, оставалось чуть больше года.
Об отношении Сталина к риску выразительно написал писатель-эмигрант Марк Алданов: «Это человек выдающийся, бесспорно, самый выдающийся во всей ленинской гвардии. Сталин залит кровью так густо, как никто другой из ныне живущих людей, за исключением Троцкого и Зиновьева. Но свойств редкой силы воли, бесстрашия, по совести, отрицать в нем не могу. Для Сталина не только чужая жизнь копейка, но и его собственная, – этим он резко отличается от многих других большевиков» (1927).
В январе 1935 года в кремлевской библиотеке в Сталина стреляла молодая девушка из графского рода Орловых-Павловых. Сталин не пострадал. Террористку задержали. По этому делу было арестовано примерно сорок человек. Сегодня высказана версия, что действия одиночки было раздуто в «Кремлевское дело» Г. Ягодой, чтобы взять под личный контроль охрану Кремля, которая была в ведении Наркомата обороны. Орлову-Павлову расстреляли. Еще двоих обвиняемых, секретаря кремлевского коменданта Синелобова и начальника разведуправления Чернявского постигла та же участь.
16 декабря 1935 года на закрытом заседании военного суда приговорили к расстрелу четырех человек за подготовку теракта на Красной площади 7 ноября.
11 марта 1938 года на вечерней прогулке по Кремлю к Сталину бросился лейтенант в форме офицера НКВД VIIV и попытался его убить. Покушавшегося задержали. Им оказался лейтенант Данилов из Тулы, проникший в Кремль по фальшивым документам. Он сказал, что хотел отомстить за маршала Тухачевского.
Вскоре, узнав об аресте Данилова, покончили с собой четверо: инженер Астахов, майор Войткевич, капитаны Одивцев и Пономарев.
25 января 1939 года группа диверсантов, имевшая задание устранить Сталина, вышла со стороны Турции к границе и пытались пройти по ущелью. Однако их ждала засада. От пулеметного огня трое погибли на месте, остальные разбежались.
За диверсантами стояли спецслужбы Японии. В июле 1938 года в Маньчжурию перешел высокопоставленный работник НКВД, начальник Дальневосточного управления Генрих Люшков. Он и предложил японцам план ликвидации Сталина. Идею поддержали японские генштабисты, а исполнителями стали шестеро белоэмигрантов из «Союза русских патриотов». Они планировали тайно проникнуть на территорию СССР, добраться до курорта Мацеста, где, как известно, Сталин периодические проходил курс лечения. Во время процедур он оставался в ванне один. На что и было расчитано. Ранее Люшков занимал должность начальника Азово-Черноморского управления НКВД и был в курсе всех подробностей отпускного досуга Генерального секретаря.
Вот как описывают план теракта российские исследователи А. Колпакиди и Е. Прудникова:
«По ночам напор воды в ванный корпус уменьшали, уровень ее опускался, и можно было по водостоку добраться до подземного накопителя. Высота его около 3 метров. В углу в потолке имелся люк, который вел в кладовку, где хранились метлы, тряпки и прочее хозяйство уборщиков. Так можно было проникнуть в банный корпус.
В бойлерной работали двое техников, которых должны были заменить террористы. В лагере в Чангуне соорудили макет корпуса. Террористы учились обращаться с механизмами, чтобы ни у кого не возникло подозрений, что техники – вовсе не техники.
После приезда Сталина двое одетых в халаты техников должны были открыть люк и впустить остальных. Затем предполагалось уничтожить охрану и только потом убить Сталина. Все было продумано до мелочей. На репетициях в девяти случаях из десяти охрана не успевала среагировать. Возвращение группы не планировалось. Все террористы были смертниками».
Одновременно с этой операцией японцы готовили еще одну: планировалось взорвать бомбу на трибуне Мавзолея утром 1 мая во время праздничной демонстрации.
Обе операции провалились, благодаря четкой работе двух советских агентов, о которых не знал Люшков.
Кажется, во всех этих случаях трудно отыскать нечто объединяющее.
Наверное, Сталин вначале тоже так думал. Во внутрипартийном противостоянии с Троцким, а потом и с Зиновьевым, Каменевым, Бухариным вначале доминировали чисто партийные методы с дискуссиями, фракционностью, столкновением идей, интригами. То есть традиция ленинского времени еще определяла политическую динамику.
Но постепенно, вместе с выбором курса на ускоренную модернизацию ситуация менялась. Время пламенных трибунов и «профессиональных революционеров» уходило. Началась жестокая борьба в кремлевской элите, отразившаяся на политической обстановке в стране.
По сути, это было невидимое (невоенное) продолжение гражданской войны, в которую была втянута значительная часть населения.
Если не вдаваться в сущность происходившего, а посмотреть на все с точки зрения рядового человека, сформировавшегося еще в дореволюционную пору, то со всей очевидностью бросается в глаза насилие, рывок за черту обыденности, самоотверженность, которых требовало новое время.
Кстати, великий композитор Георгий Свиридов сочинил бешеную музыку «Время, вперед», ставшую позже музыкальным вступлением к программе новостей «Время» на Советском телевидении. На вопрос: «Какой смысл в этой музыке?», Свиридов ответил апокалиптической фразой: «Время пожирает все». Песня борьбы и хруст костей – вот что слышится в ликующих звуках оратории.
Но кроме культурно-исторического российского поля, на котором столкнулись традиция и революция, был еще широкий мир иных стран, имеющих большие интересы в России.
Как когда-то за убийством императора Павла I стояла Англия, точно так же в тайносплетениях раннесоветской поры можно разглядеть и Англию, и Германию, и Францию.
Недавно стало известно, что за полтора месяца до выстрелов Каплан в Ленина должно было произойти покушение на Ленина в Большом театре во время работы Всероссийского съезда Советов. Это убийство планировалось спецслужбами Англии, Франции, США. Его должен был организовать Сидней Рейли: перевербованные им красные латышские стрелки блокируют все выходы, весь президиум арестовывается, и затем ликвидируются вожди революции. Но чекисты вовремя раскрыли заговор.
Еще ранее, в 1916 году, англичане организовали убийство Распутина, рьяного сторонника сепаратного мира с Германией.
В 20―30-е годы прошлого века заговоры, покушения, похищения предвещали, как первые толчки, мировое потрясение.
29 декабря 1933 года по дороге из загородного королевского дворца на железнодорожный вокзал был убит румынский премьер-министр Ион Дука, проводивший в жизнь антигерманскую политику. Убийство совершили три члена национал-социалистической «Железной гвардии».
В июле 1934 года австрийские нацисты во время попытки переворота убили канцлера Австрии Дольфуса, ориентировавшегося на сотрудничество с Италией и мешавшего осуществить присоединение Австрии к Германии. Убийцей был хорватский националист-усташ, принадлежавший к сепаратистской организации, которая выступала за самостоятельность Хорватии. Любопытно, что сепаратистов поддерживала итальянская спецслужба ОВРА, у которой были большие интересы в соседней стране.
Свой опыт покушений в Европе немцы планировали использовать и в Советском Союзе. Достаточно было привлечь к этому огромную армию белых офицеров, объединенных в сильную и боевую организацию Российского Общевоинского Союза (РОВС), который был настроен прогермански. Вообще наличие за границей неразоружившихся непримиримых противников таило постоянную опасность для СССР.
Многолетняя борьба чекистов с белогвардейскими организациями привела к тому, что РОВС был буквально пронизан чекистской агентурой, а его руководители, генералы А. Кутепов и Е. Миллер, были похищены средь бела дня в Париже.
Наверное, не случайно наибольшую разведывательную активность проявляли спецслужбы стран, проигравших в первой мировой войне. Россия формально не принадлежала к их числу, но фактически рассматривалась как проигравшая и выбывшая из состава так называемых цивилизованных стран.
При этом и Германия, и Россия при всей схожести своего положения в мире, были настроены враждебно по отношению друг к другу. Поэтому не было ничего удивительного в том, что НКВД от своих агентов получало достоверную информацию о высказываемом белогвардейцами предложении, что «Германия может справиться с ненавистным ей коммунизмом коротким ударом по большевистской головке».
Поступала информация, что убийство Кирова планировали боевики РОВСа и на похоронах должен быть ликвидирован Сталин.
Еще 16 ноября 1931 года, проходя по улице Ильинка, боевик РОВСа Огарев случайно натолкнулся на Сталина, выхватил револьвер, но был обезоружен чекистом. После этого случая решением Политбюро Сталину запретили ходить пешком и увеличили число охранников до трех человек.
Впрочем, Кирова убил Леонид Николаев, чья жена, рыжеволосая Мильда Драуле, была любовницей партийного лидера. Кроме прямолинейной версии о мести ревнивого мужа, следствие располагало данными о связях убийцы с германским консулом в Ленинграде, который получал от Николаева политическую информацию. Не исключено, что немцы использовали Николаева «втемную», это было нетрудно сделать. Сразу после убийства Кирова консул спешно покинул Ленинград.
Таким образом, по крайней мере два опаснейших фактора явно угрожали безопасности советского руководства: белая эмиграция и спецслужбы Германии.
Но был еще один фактор, который органично проистекал из самой природы российского коммунизма, первоначально ориентированного на «мировую революцию». В широких границах российского коммунизма помещались и безусловные «интернационалисты» (Троцкий), и «патриоты» (Сталин). Впрочем, вначале все были «интернационалистами» и, условно говоря, «троцкистами». Все!
Когда же стало ясно, что курс на «мировую революцию» нереалистичен, Сталин выдвинул идею «победы социализма в одной отдельно взятой стране», то есть Россия (СССР) из «топлива революции, которого не жалко», становилась отечеством. Известна мысль Ленина, что «у пролетариата нет Отечества». Но вот Отечество стало появляться, что поставило всех советских коммунистов перед жесткой необходимостью делать выбор. Те, кто ошибся, должны были уйти из политической жизни. Пока только из политической, хотя логика борьбы группировок, обладающих значительными властными ресурсами, непременно вела и дальше.
Один из секретарей Троцкого (с 1932 по 1939 год), Жан Ван Ейженорт, однажды выразился так: «Имело прямой смысл убить лично Сталина… Сталин должен был быть уничтожен. В Советском Союзе назревало очень много разных событий начиная с 1932 года и до убийства Кирова в 1934 году».
В 1932 году была опубликована анонимная работа «Сталин и кризис пролетарской диктатуры». Она принадлежала, как сейчас установлено, перу М. Н. Рютина, которого Троцкий называл «одним из видных деятелей партии».
Вот что писал Рютин:
«Самый злейший враг партии и пролетарской диктатуры, самый злейший контрреволюционер и провокатор не мог бы лучше выполнить работу разрушения партии и соц. строительства, чем это делает Сталин...
... Сталин объективно выполняет роль предателя социалистической революции...
... Было бы непростительным ребячеством тешить себя иллюзиями, что эта клика, обманом и клеветой узурпировавшая права партии и рабочего класса, может их отдать добровольно обратно. Это тем более невозможно, что Сталин прекрасно понимает, что партия и рабочий класс не могут простить ему ужасающих преступлений перед пролетарской революцией и социализмом. При таком положении вещей у партии остается два выбора: или и дальше безропотно выносить издевательства над ленинизмом, террор и спокойно ожидать окончательной гибели пролетарской диктатуры, или СИЛОЮ УСТРАНИТЬ ЭТУ КЛИКУ и спасти дело коммунизма...
... Само собою разумеется, что в этой работе нужна величайшая конспирация, ибо Сталин, несмотря на то, что мы последовательные ленинцы, обрушит на нас все свои репрессии...
... Для борьбы за уничтожение диктатуры Сталина надо в основном рассчитывать не на старых вождей, а на новые силы. Эти силы есть, эти силы будут быстро расти... «Борьба рождает вождей и героев...»
В том же 1932 году Троцкий писал в «Бюллетене оппозиции»: «Сталин завел нас в тупик. Нельзя выйти на дорогу иначе, как ликвидировав сталинщину… Надо – убрать Сталина».
Спустя год Троцкий уточнит: «Если Сталин и его сторонники, несмотря на их изоляцию, будут цепляться за власть, оппозиция сможет их устранить с помощью «полицейской операции».
Здесь надо сделать одно замечание общего порядка: противостояние в советской элите назревало постепенно, качественный перелом ситуации произошел после убийства Кирова.
Сталин крайне болезненно отреагировал на гибель соратника. Очевидец этого, охранник генсека А. Рыбин свидетельствовал: «Потрясенный смертью Сергея Мироновича, Сталин за эти дни осунулся и почернел, оспины на лице стали виднее. Поцеловав покойного Кирова в губы, он еле слышно выдохнул: «Прощай, дорогой друг». После смерти жены у него не было более близкого человека».
Насколько уязвимы были советские руководители, видно из такого факта. Во время одной из прогулок Кирова охрана задержала приблизившегося к нему человек. В его портфеле была прорезь, сквозь которую можно было извлечь револьвер, не расстегивая застежку. В портфеле обнаружили схемы маршрутов кировских прогулок. Задержанным был Л. Николаев. Его допрашивал заместитель начальника Управления НКВД Ленинградской области И. Запорожец, имевший доверительные отношения с наркомом внутренних дел Г. Ягодой. Было странно, что о факте задержания Николаева Запорожец сообщил в Москву Ягоде, но ничего не сказал своему непосредственному начальнику Ф. Медведю, хотя тот был близок Кирову. Николаева освободили. Вскоре он был задержан снова и снова с револьвером. И на этот раз отпустили.
А. Рыбин пишет: «В роковой день Николаев тоже свободно проник в Смольный, целый час болтался на запретном для себя этаже и, сидя на подоконнике, поджидал Кирова. К тому же буквально пропал сотрудник, который должен был находиться в коридоре совершенно независимо от того, в Смольном Киров или нет. Словом, как специалисту организации правительственной охраны, мне стало совершенно ясно: тут в каком-то звене были предатели… И получается: личная охрана Кирова не так заботилась о его безопасности, как следила, чтобы не ускользнул от убийцы. Любого».
Большие подозрения у Сталина вызвал и сам ход следствия. Начальник кировской охраны Борисов, арестованный сразу после убийства, погиб по пути на допрос в автомобильной аварии. В допросе же должен был принимать участие лично Сталин.
Генеральный секретарь в эти дни понял, насколько ненадежно его ближайшее окружение. То, что он чувствовал, хорошо передано в рассказе адмирала И. С. Исакова писателю Константину Симонову. После заседания одной из комиссий по военному строительству был устроен ужин в Кремле. «К этому залу… вели довольно длинные переходы с несколькими поворотами. На всех этих переходах, на каждом повороте, стояли… дежурные офицеры НКВД. Помню, после заседания пришли мы в этот зал и, еще не садясь за стол, Сталин вдруг сказал: «Заметили, сколько их там стоит? Идешь каждый раз по коридору и думаешь: кто из них? Если вот этот, то будет стрелять в спину, а если завернешь за угол, то следующий будет стрелять в лицо. Вот так идешь мимо них по коридору и думаешь…»
Перемены в действиях Сталина, случившиеся в 1934 году, определяются как «контрреволюционный переворот». Это верно только отчасти.
Сам Троцкий прекрасно понимал происходящее, он записал в своем дневнике: «Тот результат, который зеваки и глупцы приписывают личной силе Сталина, по крайней мере, его необыкновенной хитрости, был заложен глубоко в динамику исторических сил. Сталин явился лишь полубессознательным выражением второй главы революции, ее похмелья».
«Патриотизм» Сталина, добавим мы, вначале был именно «патриотизмом в кавычках», то есть вынужденным явлением, рожденным внешними обстоятельствами: приближающейся войной ― войной с гитлеровской Германией на уничтожение.
То есть, начав как революционер-ленинец, Сталин эволюционировал. При этом его методы борьбы с врагами полностью вытекали из опыта революции и гражданской войны. Но, подчеркнем: экспроприации, борьба с политическим сыском, защита от провокаторов и предателей, война с аристократической элитой не смогли уберечь Российскую империю от краха.
Другого опыта у Сталина не было.
Децимации Троцкого (расстрел каждого десятого) или организованные им концлагеря в методологическом и психологическом смысле были равны жестокостям Сталина (и Ленина, и вообще всех революционеров, включая Робеспьера). Так что, пользуясь ответом Сталина на вопрос: «Какой из «уклонов», левый или правый, хуже?», следует признать выражение генсека универсальным: «Оба хуже».
Поэтому неосуществившееся намерение Троцкого уничтожить Сталина и реализованное желание Сталина устранить Троцкого имеют на весах Судьбы одинаковый кровавый вес.
Вспоминается история, приведенная в дневнике начальника гитлеровской тайной полиции Мюллера. Президент США Рузвельт во время войны отдал приказ разработать план бактериологической войны против Германии (с применением микробов сибирской язвы). Однако план не был приведен в действие: Рузвельту доложили, что в случае ответной акции со стороны Германии Америка окажется беззащитной. Рузвельт был вынужден отменить бактериологическую атаку.
