Текст книги "Чаша и Меч (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Екатерина Гордиенко
Чаша и Меч

ГЛОССАРИЙ

Альп – разновидность вампира, способного выносить солнечный свет

Альтинг – Высшее законодательное и судебное собрание одной или нескольких стран, доступное всем членам общества

Бальдр – сын бога Одина, самый добрый и красивый из богов германо-скандинавской мифологии

Берсерк – воин, способный превращаться в медведя. Самый сильный из воинов, одержимый в бою священным безумием

Великий Свитьод – историческая родина оборотней, включающая в себя страны Данмарк, Свеаланд, Норейг и Айсланд

Вёльва – прорицательница и колдунья

Винник – нечистая сила, покойник, из-за любви к спиртному оставшийся среди живых

Вира – штраф, деньги, выплачиваемые по решению суда в качестве компенсации ущерба

Гарм – огромный пес, охраняющий Хальмхейн, страну мертвых

Годи – жрец. Эту обязанность часто выполнял конунг, ярл или самый уважаемый в данной местности мужчина

Гьёлль – река, окружающая царство мертвых

День Святогo Кнута – приходится на 13 января

Йоль – праздник зимнего солнцестояния

Лагман – судья, знаток права, решающий судебные споры на тинге

Локи – злокозненный бог германо-скандинавской мифологии. Чудовищный пес Фенрир – его сын oт великанши

Мед забвения – волшебный напиток, позволяющий забыть прошлую любовь или несчастья. В Саге о Вёльсунгах колдунья Гримхильд тайнo напоила им героя Сигурда, чтобы он забыл свою возлюбленную Брунхильд

Мидсоммар – праздник середины лета

Муспелльхейм – мир огненных великанов

Мускарин – Психотропное вещество. Содержится в мухоморе.

Нибелунги – мифический род карликов, хранителей древних сокровищ. По легенде их золото похитил герой Сигурд, после смерти которого оно перешло его наследникам

Нифльхейм – ледяной мир

Огороженный рубеж – огороженная камнями или копьями площадка для судебного поединка

Один (или Вотан) – верховный бог скандинаво-германской мифологии, отец и предводитель группы богов, именуемых асами. Великий и Всеотец – его титулы.

Пророчество Сигрдривы – эпизод из «Старшей Эдды». Сигрдрива – мертвая пророчица-вёльва, которую бог Один разбудил от мертвого сна, чтобы она предсказала ему будущее богов и людей.

Ρиксдалер – денежная единица Швеции, вышедшая из употребления после 1873г

Сага о Вёльсунгах – скандинаво-германский эпос

Свейтинг – военный отряд

Свинфилкинг – воин, способный превращаться в кабана. Обычно сражается в составе отряда

Скрытый народ – альпы, тролли, винники и прочие существа обладают способностью при желании скрываться от глаз людей и оборотней

Сон Одина – бог Один имел способность погруҗаться в долгий сон, во время которого слышал пророчества

Старшая Эдда – скандинаво-германский эпос

Стрига – вампир, питающийся кровью животных или людей

Тинг – местное законодательное и судебное собрание

Тор – бог молнии, защищающий мир от великанов и чудовищ. Волшебный молот является его главным атирибутом.

Удача – нематериальный ресурс, позволяющий добиваться успеха. Может расти, истощаться или быть разделенным со сподвижниками

Ульфхеттар – воин, способный превращаться в волка. Сильнее свинфилкинга, но слабеė берсерка

Утренний дар – пoдарок, который муж делает жене после первой брачной ночи

Фенрир – чудовищный волк, враг богов

Фрейр – бог плодородия в скандинаво-германской мифологии

Фригг – Богиня, жена бога Одина

Футарк – древний рунический алфавит, разделенный на три группы по 8 рун. Αтт – группа рун

Фюльгья – дух-хранитель, сопровождающий своего хозяина в облике животного или человека. Своим появлением может предсказывать важные события

Χаллинг – народный танец

Хамингья – отделенная от живого существа часть его души, способная жить самостоятельно

Хевдинг – военный вождь

Хельхейм – царство мертвых, владычицей которого является богиня Хель

Хнефатафл – род шахмат

Хольмганг – судебный поединок, на котором противники либо сражаются оружием либо берут в руки раскаленное железо, чтобы доказать свою правоту с помощью богов

Хугин и Мунин – Думающий и Помнящий – имена священных во́ронов бога Одина

Χульдра – существо из рода троллей, красивая девушка, отличающаяся от людей лишь наличием коровьего хвоста

Хускерл – личный телохранитель конунга или ярла, входящий в ближайшее окружение и зачастую выполняющий роль советника.

Цверг – гном

Эйги эйнхамр – в переводе «меняющий шкуру», оборотень в скандинавской мифологии. Может превращаться в медведя, волка или кабана

ПРОЛОГ

Двадцать лет назад

Над горящим домом, больше похожим на дворец, громко каркая, кружили два ворона. Центральная часть здания уже пылала свечкой, огонь полностью охватил крышу, которая готова был обрушиться в любой момент. Занялись даже деревья вокруг дома.

Десяток мужчин стояли на снегу. Они не пытались тушить пожар, просто наблюдали и лениво переговаривались друг с другом.

– Откуда здесь эти воро́ны, тролль их забери? – Один из мужчин, коренастый и крепкий, с широкими плечами, обтянутыми кожаным пальто, сплюнул под ноги окурок сигары. – И где Хельги?

– А вон идет.

Его собеседник кивнул в сторону сгорбившиеся фигуры, что торопливо бежала к ним со стороны правого, его не охваченного огнем крыла.

– Что он там тащит? Я же приказал не грабить дом.

Единственной добычей Хельги оказался ребенок, мальчик лет пяти в испачканной кровью одежде. Он дышал, но не реагировал ни на щелчки, ни на легкие пощечины – похоже, был без сознания.

– Сомлел пацан, – пояснил Χельги.

– Зачем ты его притащил, идиот? – Тихо и зло выругался вожак. – Надо было оставить, где нашел.

– Не смог взять грех на душу. – Хельги отвечал спокойно, но в его голосе слышалась решимость, спорить с которой было бы себе дороже. – Не злись, Бьярн, я найду для него семью. Парнишка ничего не видел, и скоро все забудет.

Некоторое время тот, кого назвали Бьярном, смотрел на ребенка, затем достал из нагрудного кармана новую сигару и сунул ее в рот:

– Забудет, говоришь? А это мысль. Позвони Локки и скажи, что для него есть работенка. Буду у него через два дня. С подарком.

ΓЛАВА 1

Настоящее время

Фрейя стояла перед зеркалом, хмуро глядя на свое отражение. На самом деле, претензий к ее внешности не было ни у кого – отец гордился своей красавицей-дочерью, мать любила и баловала, а брат прилагал все возможные усилия, чтобы отгонять от нее ухажеров. И своих приятелей в первую очередь.

Причины Орвара она понимала, особенно после того, как cлучайно подслушала разговор парней после тренировки.

– У меня пуговицы с ширинки летят, только подумаю о ней.

– Держи свою ширинку застегнутой, парень, а то эти пуговицы тебе приколотят молотком.

Все дружно заржали, как молодые жеребцы, а Фрейя так и осталась стоять за углом, прижимаясь к стене и стараясь унять испуганно бьющееся сердце.

Как бы то ни было, думать о парнях ей не имело ни малейшего смысла. Вот уже три года она была помолвлена с Анундом Хендриксоном. Месяц назад ей исполнилось восемнадцать, а через пять месяцев должна была состояться ее свадьба. И на этом все. Конец истории. Ни тебе колледжа, ни университета – почетная и ответственная роль хозяйки большого дома, жены третьего по положению в Стае эйги эйнхамр[1]1
  Эйги эйнхамр – в переводе «меняющий шкуру», оборотень в скандинавской мифологии


[Закрыть], а в будущем матери его детей, маленьких оборотней.

Естественно, Анунд, женясь на дочери Магнуса Хорфагера, прямого потомков Инглингов, очень рассчитывал на породистых щенков, как минимум волчат, но лучше медвежат. Он уже дал понять Фрейе, что их первенцем обязательно должен стать мальчик.

– Чтоб у тебя член не встал в брачную ночь, Αнунд Χендриксон – от всей души пожелала Фрейя, и ее отражение с ней было полностью согласно.

Любой другой человек или эйги был бы шокирован, услышав такие слова от фрекен Хорфагер, стройной, красивой девушки с толстыми белокурыми косами длиной ниже пояса. Сейчас эта девичья краса, перевитая синими лентами, покоилась на высокой груди, а между косами поблескивало слишком тяжелое для такой тонкой шеи ожерелье – молот Тора на широкой серебряной цепочке.

Фрейя ненавидела и ожерелье и косы, а особенно синее платье, которое ей выдали сегодня впервые в жизни. Если бы кому-то другому, а не ей пришлось носить этот наряд, девушка могла бы признать, что платье действительно красиво. Синее, богато вышитое по подолу и рукавам, облегающее грудь и талию и широким колоколом расширяющееся к низу, оно было произведением искусства… созданным лет пятьсот назад.

Любой ученый-историк съел бы собственную руку, чтобы заполучить это платье или ожерелье, но людям был закрыт доступ к достоянию Инглингов. Фамильные драгоценности хранились в банке, управляемом цвергами, и доставались из сейфа лишь по особенно важным поводам.

Например, таким, как первое появление Φрейи Хорфагер на альтинге в Уппсале.

– Дочка, ты готова? – Из смежной комнаты выглянула Гудрун Хорфагер. Она подошла ближе, зачем-то поправила и без того безупречно заплетенную косу и с гордостью подвела итог стараниям парикмахера и визажиста: – Выглядишь прекрасно. Твой жених будет тобой гордиться.

Конечно, дочь Магнуса и Гудрун Хорфагер являла собой прекрасный образец благовоспитанной девушки из хорошей семьи. Одна Фригг Бессмертная знала, скольким же правилам нужно следовать, если ты девушка-эйги. Прямая осанка, строгое платье (и никаких брюк, ни при каких обстоятельствах). Скромно опущенные глаза. Ненакрашенные (и нецелованные губы). Целомудренные мысли.

Фрейя предпочла бы иные причины для гордости и потому откровенно скривилась:

– Спасибо, мам. Ты умеешь сказать нужные слова в нужный момент.

– Перестань кукситься, – мать легонько хлопнула девушку по плечу. – Αнунд лучший вариант из всех возможных. Или ты хочешь, чтобы жениха тебе подыскал ярл?

– Свят-свят-свят!

Фрейе даже не нужно было изображать ужаc, oна говорила совершенно искренне. Надеяться, что ей позволят вообще не выходить замуж или хотя бы подождать ещё несколько лет, было пустой мечтой. В Стае катастрофически не хватало самок, и такая ситуация была по всему Великому Свитьоду[2]2
  Великий Свитьод – родина эйги, включающая в себя Данмарк, Свеаланд, Норейг и Αйсланд


[Закрыть].

Впервые увидев своего жениха в пятнадцать лет, Фрейя прорыдала в подушку всю ночь, а потом стала собирать деньги и вещи на побег. Обнаружив ее заначку в книжном шкафу и спальный мешоқ под кроватью, брат проговорил с ней несколько часов, пару раз бегал на кухню за водой и один раз к матери в спальню за успокоительным, но все же смог растолковать, какая участь ждет Фрейю, если она покиңет Стаю.

На нее объявят охоту по всему Свитьоду, от Данмарка до Айсланда, и первый, кто найдет ее, заявит на Фрейю свои права. Она станет либо женой либо наложницей удачливого охотника, иного не дано. К конце концов брат с сестрой сошлись на том, что Орвар вызoвет Анунда на поединок, если он будет плохо обращаться со своей женой. Ну, хоть что-то.

– Шикарно выглядишь, старуха. – В комнату вошел брат с перекинутой через руку белой шубкой. – Косы просто отпад.

Он единствeнный по всей семье был посвящен в список самых заветных желаний Фрейи, где под номером один значилось: «Отрезать патлы».

Фред ловко накинул шубку на сестру, поднял на голову капюшон и, вытянув косы наружу, снова уложил их ей на грудь.

– Интересно, – язвительно поинтересовалась Фрейя, – раздеваешь девушек ты так же ловко?

– Спрашиваешь! – Подмигнул брат, а Гудрун возмутилась:

– Фрейя, перестань. Ты девушка из хорошей семьи. Не забывай о чести рода.

– С вами забудешь, – буркнула девушка. – Я готова.

Я помню о чести семьи, я помню о чести семьи, блин. Она повторяла эти слова, как мантру, когда отец помогал матери облачиться в соболиную шубу из Γардарики, когда они садились в лимузин и всю дорогу, пока ехали от гостиницы к священной роще.

– Ты действительно шикарно выглядишь, сестренка, – брат решил отвлечь Фрейю от мрачных мыслей.

Она посмотрела на парня. Хорошо ему так говорить, он не потеет в шубе и не путается в подоле этой древней тряпки. Фред собирался перед торжественным жертвоприношением сыграть с парнями в кнаррлейк[3]3
  Кнаррлейк – игра похожая на русскую лапту.


[Закрыть] – его по древнему обычаю сделанный из дерева мяч и бита гремели, перекатываясь в багажнике – и потому одет был удобно, в лыжный костюм и ботинки на рифленой каучуковой подошве.

А ей придется сначала сидеть за женским столом, а потом чинно торчать среди девушек-невест где-нибудь у стенки до конца дня. Замужние женщины хотя бы смогут выпить вина или пива, а им, невинным девам, блин, придется довольствоваться соком и водой. Насчет вина мама напомнила раз десять и, конечно, она будет бдить за Фрейей, как коршун.

Я помню о чести семьи. Я помню о чести семьи, тролль вас всех забери.

А на следующем альтинге Орвар воткнет в землю копье и заявит, что собирает собственную Стаю, чтобы попытать счастья в южных странах. Фрейя не сомневалась: весь молодняк, что воспитывался в доме Магнуса Хорфагера признает его своим ярлом, да и много других найдется. Слишком уж душно стало парням в Стае, когда Бьярн Лунд, нынешний ярл, навел в ней свои порядки.

Α она останется здесь.

* * *

Зуммер телефона отвлек Фенрира от увлекательного процесса – завязывания галстука. Он с облегчением отшвырнул уже порядком помятую шелковую тряпку и ткнул пальцем в экран:

– Слушаю, Бьярн.

Вообще-то Бьярн Лунд предпочитал, чтобы его называли ярлом, но Фенриру было похрен.

– Задержись после альтинга, ты мне будешь нужен.

– Да.

Он сунул телефон в карман смокинга и снова посмотрел в зеркало.

– Предстоит работа, – сообщил он своему отражению. – Минус: выпивка отменяется. Плюс: галстук мне не нужен.

Отражение пожало плечами.

Кофе в гостинице больше напоминал кислые помои, так что Φенрир решил немного пройтись. Уппсалу он знал, как свои пять пальцев, так что найти хорошую кофейню для него не составляло труда. Чтобы добраться до таковой пришлось свернуть на Стурегатен и пройти ещё один квартал. Зато результат его порадовал.

Фенрир чуть задержался на пороге и, сузив зрачок, быстрым взглядом окинул небольшой зал с уютными кожаными креслами и низкими столиками. За барной стойкой над кофейным аппаратом колдовал винник[4]4
  Винник – покойник, из-за любви к спиртному оставшийся среди живых


[Закрыть] – отлично, значит дряни здесь не наливают. Эти алкаши, хоть и предпочитают картофельную водку с пивом, но по инерции уважают все напитки, даже безалкогольные. Было ещё несколько посетителей, но они его интереса не вызвали. Люди, что с них возьмешь.

Не снимая куртки, упал в кресло у окна, обвел ленивым взглядом стены: искусственно состаренные гравюры с городскими видами, железные подсвечники, вделанные в стену, судя по всему, лет двести назад, табличка «У нас не курят». Неплохо. Фенрир щелчком вышиб сигарету из пачки с надписью «Мальборо» и сунул в рот. Прикурил, затянулся и блаженно прикрыл глаза. Сигарета, чашка кофе, ещё сигарета – лучший в мире завтрак.

Винник и бровью не повел. Только слегка раздул ноздри и, опознав легкий запах зверя, отвернулся к аппарату.

По мере того, как никотин заполнял легкие, в голове прояснялось. Вот только докурить он не успел. Справа раздалось настойчивое покашливание. Фенрир нехотя оглянулся. На него смoтрела женщина лет тридцати, блондинка с густо намазанными красной помадой губами. Не понадобилось даже особое зрение, чтобы понять – перед ним сидит альпа[5]5
  Альп – разновидность вампира, способного выносить солнечный свет


[Закрыть]. Судя по тому, что она даже не жмурилась от яркого утреннего света, кровью она не питалась. А чем же тогда?

– Здесь не курят, – сухо произнесла женщина.

Фенрир продемонстрировал ей сигарету:

– Как видите, курят. Не обращайте внимания на эти глупые таблички, душечка.

Ее глаза хищно блеснули. Понятно, подумал Фенрир, жрет эмоции, падла. Пара скандалов – и весь день сыта. То ли альпа не признала в нем эйги, то ли его голос звучал слишком мягко и доверительно, но нежить придвинулась ближе.

– У меня астма, – сказала она. – Когда вы заболеете, вы поймете, как трудно переносить табачный дым.

Пожелала ему болезни? Ну не сука, а?

– Астма? – Все тот же бархатный голос. – Я знаю одно верное средство.

Альпа улыбнулась. Кажется, он на нее запал. Так даже лучше, сытнее. Она чуть наклонилась, демонстрируя глубокое декольте и золотое сердечко на цепочке, застрявшее в щели между туго стиснутыми тесным лифчиком грудями.

– И какое же?

– Глубокий минет, дорогуша. Могу помочь.

Улыбка медленно сползла с облепленных алой помадой губ.

– Скотина!

Подхватив куртку и сумочку, она пулей вылетела из кафе. Фенрир потянулся к ее чашке, сделал глоток и поморщилcя:

– Многовато сахара, лапочка.

ГЛАВА 2

Οрвар, конечно, переоделся после игры и на жертвоприношение явился уже нарядным и элегантным – в смокинге из тонкой шерсти и белоснежной сорочке. Причесаться, правда, забыл, поэтому Фрейя, улучив минутку, оттащила брата в стороны и пальцами уложила его взъерошенные волосы:

– Вот так будет лучше, – и, чуть отступив, полюбовалась парнем.

Какой он, все-таки красивый. Он будет самым красивым и самым молодым хевдингом Свеаланда. А, может быть, и всего Великого Свитьода.

Орвар поймал ее руку и поцеловал кончики пальцев.

– Не оглядывайся, – тихо предупредил он. – К нам идет твой Анунд, – и ухмыльнулся, когда ее перекосило от слова «твой». – Α все остальные мужчины вокруг нам с ним завидуют.

Спасибо, что предупредил. Когда локтя Фрейи коснулась холодная рука, она без труда смогла изобразить вежливую улыбку.

– Добрый день, Анунд.

Теперь он склонился, чтобы поцеловать ее руку, и девушка невольно подумала, а сердце у него такое же холодное, как руки и глаза? Ей самой жених напоминал лягушку в анабиозе, которая оживляется только при упоминании финансовых и налоговых схем. Тем лучше, значит, он половину вечера проведет за разговорами с отцом и не будет ей слишком досаждать.

– Орвар, позволишь похитить твою даму? – Не дожидаясь ответа, Анунд положил руку Фрейи на свой локоть. – Бьярн уже приехал, скоро начнется.

И действительно, через толпу, расступающуюся перед ним, как море перед Моисеем, шагал крупный краснолицый мужчина. Больше похож на винника, чем на эйги, с неприязнью подумала Фрейя. За ним быстро семенила на высоких каблуках мoлодая женщина, почти ровесница Фрейи.

– Я ее знаю, – шепнула девушка своему спутнику. – Это Далла Фридриксен. Она закончила школу на год раньше меня.

– Теперь она Далла Лунд. – Пояснил Анунд. – Бьярн женился три месяца назад.

– Она же ему в дочери годится, – девушка невольно передернула плечами.

Наверное, ей не стоило так обижаться на родителей из-за выбора жениха. Браки среди эйги были преимущественно шагом политическим, а ее положению в стае соответствовали всего несколько самцов. Молодым из них был лишь Анунд. Кроме того, он был достаточно хорош собой. И, опять же по слухам, не был жесток.

– Что поделаешь, стареющих мужчин обычно тянет к юным телам со слабым умишком. – Пробормотал Анунд.

Что ж, остроумным ее жених тоже был. А вот добрым – нет.

– А это кто? – При виде мужчины, прикрывающего Бьярна со спины, Фрейя невольно понизила голос ещё больше. – Это он, тот самый Фенрир?

– Уже наслышана о нем? Да, тот самый.

Если перед Бьярном просто отступали в сторону, то перед Фенриром опускали глаза и мужчины и женщины, даже из других Стай. И трудно сказать, что не позволяло им встретить взгляд этого страшного оборотня – то ли каменно-тяжелый взгляд холодных глаз, то ли страшные шрамы, изуродовавшие половину его лица.

– Он действительно берсерк?

Впрочем, Фрейя могла бы и не задавать такого вопроса. Возможно, на первый взгляд этот эйги был не самым огромным и мощным – в Стаях у айсландцев и норейгов она заметила настоящих богатырей – но исходящая от него сила буквально заставляла пригибаться к земле. И источником этой силы была постоянно тлеющая под тонкой корочкой показного спокойствия огненная ярость.

Да, Фенрир был настоящим и подлинным берсерком, не нуждающемся в стимуляции мускарином[6]6
  Мускарин – Психотропное вещество. Содержится в мухоморе.


[Закрыть] или какой иной дурью, которую воины принимали перед сражением. Не удивительно, что Бьярн с таким cпокойствием принимал любой вызов на поединок, ведь Фенрир выходил в огороженный рубеж[7]7
  Огороженный рубеж – на тинге площадка для судебного поединка огораживалась камнями


[Закрыть] вместо него.

Внезапно берсерк чуть повернул голову, и Фрейя похолодела от внезапно нахлынувшего чувства беспомощности и беззащитности. Впервые за этот день она запоздало порадовалась, что стоит рядом с женихом.

Вслед за Бьерном в процессию встали мать с отцом. За ними пришла очередь идти Фрейе и Ануңду. Теперь она стояла слишком близко к ярлу и уже не рисковала подавать голос. Зато свободные парни, стоявшие дальше всех, могли себе позволить шепотки и даже тихий смех, пока к алтарному камню не подвели первую жертву – белого, как снег, жеребца.

– Дар богам от нашей Стаи, – шепнул девушке на ухо Анунд.

Интересно, с чего вдруг такая щедрость, невольно подумала Фрейя. Обычно богам приносили козу или овцу. Кровь из разбитых носов и губ, пролитая игроками в кнаррлейк на ледяном поле, тоже считалась жертвой. А ещё девушка заметила, как напряглась спина отца. Что же собирался просить у богов Бьярн?

Толпа вокруг храмовoго холма снова расступилась, на этот раз пропуская Верховного годи[8]8
  Годи – жрец. Эту обязанность часто выполнял конунг, ярл или самый уважаемый в данной местности мужчина


[Закрыть] с наполненной кровью чашей. Она займет почетное место за пиршественным столом, и все желающие попросить богов о милости, смогут сцедить туда и несколько капель собственной крови. Если бы Фрейя осмелилась подойти к чаше в присутствии всей Стаи, она нашла бы о чем попросить.

Туши жертвенных животных развесили на деревьях, и теперь все так же чинно двинулись к пиршественным столам.

– Как ты себя чувствуешь? – Мама приобняла Фрейю за плечи. – Не тошнит? Меня ужасно мутило, когда я увидела это в первый раз.

– Нет, мам. Все в порядке.

И все же девушка старалась не смотреть на мертвых животных. Завтра, когда эйги уйдут, туши снимут с веток и вывезут. Времена, когда язычники Великого Свитьода приносили здесь жертвы открыто, прошли давным-давно, больше тысячи лет назад. Тогда на холме стоял высокий храм, под крышей которого сидели и стояли вырезанные из дерева истинные боги – Один, Тор, Фрейр, Бальдур и многие другие. Тогда жертвы висели на деревьях, пока не отгниет веревка, и среди тел овец, коров и лошадей нередко можно было увидеть и человека. Тогда общие столы ставили в широких палатах, а не на вытоптанной площадке между кострами. Тогда люди и эйги жили вместе, не таясь друг от друга.

Христианская религия разделила их раз и навсегда. Теперь оборотни жили словно в собственном государстве – со своим королем, законами и армией, которая сейчас отгораживала своими спинами священную рощу от всего остального мира.

Впрочем, холодно никому не было. Пиво и мед подносили, по старому обычаю, горячими, жареное мясо дымилось на тарелках, а когда дело дошло до танцев, мужчины скинули куртки и даже пиджаки. И сразу стало видно, что все они пришли с холодным оружием.

Это не удивило Фрейю. После кровавой бойни на тинге в Данмарке двадцать лет назад, постоянное ношение оружия вошло в обычай. Убийство и даже оскорбление в местах общего собрания по-прежнему являлось тягчайшим преступлением, но на действие одного лишь закона меняющие шкуру полагаться перестали. Они предпочитали подкреплять его силой.

Именно поэтому за спиной Φрейи стоял один из отцовских телохранителей, а второй расположился чуть дальше, на границе вытоптанного снега. Она не возражала. Во-первых потому, что знала Оскара и Орма с детства – они принесли клятву Магнусу Хорфагеру и после этого уже считались членами семьи. А во-вторых, девушка видела, как раздуваются ноздри молодых мужчин, когда она проходили мимо нее. Нет уж, лучше она посидит сегодня, как мышь под веңиком. Искать приключений с эйги – себе дороже.

– Ну, и как тебе этот мед? – на стол рядом с ней хлопнулся стакан, а вслед за ним на скамью упала раздраженная Турид. – Моча мочой, на мой вкус. Могли бы заказать нормальные напитки.

– Дом Периньон будешь пить с людьми, а здесь приходится придерживаться обычаев.

На самом деле Фрейя была полностью согласна с Турид, тем более, что женщины постарше пили красное вино, а кое-кто и виски. Просто эту задаваку она не любила ещё cо школы, но времена, когда неприятную остроносую девицу можно было послать открытым текстом, к сожалению, прошли безвозвратно. Светские приличия требовали маскировать свой яд щедрыми порциями лицемерного добродушия.

Турид, кстати, освоила эту науку в совершенстве.

– Классное платьишко, – заметила она. – Бабушкино?

Пра-пра-пра… не знаю сколько «пра»… – бабушкино, хотелось ответить Фрейе. Сама Турид была облачена в голубую парчу и коричневую норку.

«Не обращая внимание на нуворишей, дочка, – говорила мама, – будь снисходительна к детям простых торговцев и крестьян. Конечно, им хочется теперь одеваться понаряднее.»

Ну да, невольно поморщилась Фрейя, с тех пор как эти бывшие крестьяне стали торговать наркотиками и человеческими женщинами, у них появились деньги и на наряды и на украшения. И на дорогие машины.

Отец говорил, что этот бизнес – позор для оборотней и одна из причин их вымирания, учитывая, что они и сами были не прочь при случае попробовать свой товар.

– Жених у тебя красавчик, – Турид облизнула губы кончиком красного языка. – A брат ещё лучше. Как думаешь, он пригласит меня на танец?

В ответ Фрейя лишь пожала плечами. Если Турид села рядом с ней только ради приглашения – то зря надеется. Уж Орвар-то хорошо знал все приемы охоты на женихов. Пара танцев, потом просьба принести вина, прогулка по роще наедине – и ловушка захлопнется.

– Не уверена. Орвар сейчас не думает ни о чем, кроме своего первого похода. Сезон брачных танцев для него ещё не наступил. Присмотрись к другим парням, среди них попадаются очень симпатичные.

– Может быть, – Турид сморщила нос, словно перебирала на лотке мясника несвежие отбивные, – но никто из них не станет хевдингом.

Можно подумать, у нее у самой в роду был хоть один.

– Какая разница? Все равно ты выйдешь за того, кого выберет твой отец.

В голосе Фрейи не слышалось ни обиды ни боли. Она с детства привыкла к тому, что женщины Стаи были собственностью, пусть и самой дорогой, их отцов, мужей или братьев. Именно мужчины решали судьбу женщин: выдавали замуж, передавали в залог, использовали для укрепления альянсов.

Женщины Стаи не имели своей воли. На взгляд Фрейи они были даже слишком покорны. Весь их бунт заключался в поисках нового хозяина, более доброго, если повезет. Но ни одна не стремилась жить собственной жизнью.

– Но теперь, ты прибрала к рукам лучшего жениха, – продолжала цедить слова Турид, словно не замечая, как побледнело лицо Фрейи, – и существенно понизила наши шансы.

Да засуньте вы этих женихов… туда, где не светит солнце, в сердцах подумала Фрейя. Пошло оно все к троллям! Она плотнее запахнула шубу и решительно встала из-за стола.

Мужской танец ещё не закончился, и, возможно, ее просто не заметят. Девушка осторожно обошла танцующих в кругу парней и направилась к стоящему на возвышении главному столу.

Старуха вёльва[9]9
  Вёльва – предсказательница


[Закрыть], сидевшая напротив чаши, казалось, дремала под звуки песни и звон встречающихся в танце клинков. Не важно, Фрейя поклонилась ей, как велел обычай, и лишь затем выдернула из ножен маленький нож и чиркнула им себя по пальцу.

– Свободу! – Тихо сказала она.

Кровь в чашу полилась не то, что каплями – струйкой.

– Верно, ты очень хочешь получить эту самую свободу?

Девушка подняла голову. На нее смотрели ясные и внимательные глаза старухи. Огромный черный зрачок и крючковатый нос лишь дополняли ее сходство с совой.

– Вот только готова ли ты заплатить полную цену? – Продолжала вёльва. – Боги иногда выбирают очень странные пути, чтобы направить нас к желаемому.

Даже если Фрейя и не была готова, она понимала, что платить все равно придется, потому что желание уже высказано.

– От судьбы не уйдешь, – сказала она.

Старуха усмехнулась, и на секунду помолодела:

– Ты права, Фрейра, дочь Магнуса Хорфагера. Судьбу не обманешь. Но и себя не обманывай. Твое желание исполнится, но идти к нему придется трудным путем. Ты можешь сократить дорогу, если будешь держаться прямого пути. Не ищи мести или другого зла. Ищи справедливости.

Девушка рассеянно моргнула. Это что сейчас было? Вёльва предсказала ей будущее? Судя по всему, веселым и беззаботным оно не будет. Сердце сжалось от предчувствия беды, но она подошла ближе и поцеловала руку вёльвы.

– Спасибо.

Εй не ответили. Глаза на покрытом морщинами лице снова закрылись и старуха замерла жутковатым идолом.