Текст книги "Искра. Тайна крови"
Автор книги: Екатерина Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
Екатерина Романова
Искра. Тайна крови
Первый том дилогии
Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена административная и уголовная ответственность.
Подобные действия на территориях стран подписавших международные конвенции по авторскому праву влекут административную и уголовную ответственность в соответствии с действующим законодательством этих стран.
© Искра: тайна крови, текст, обложка, оформление
⁂
Словарик
Аклуа Плейз – центральное правительственное здание, на последнем этаже которого восседают Хартманы
Арт Палас – высотка с культурными объектами дистрикта
Анник – денежная единица девятого дистрикта
Бодан – существо, похожее на барана
Волар – летательный аппарат, который управляется телепатической силой водителя
Гарцан – самый крепкий металл мира
Дохлогрызка – крыса-падальщик
Мохноух – зверек, мутировавший потомок тушканчика с мохнатыми ушами и длинным хвостом с кисточкой на конце
Рысокоть – мутировавший потомок рыси
Сцакха – бранное слово
Тор-ан – повелитель красного и желтого драконов
Трен – вагон, поезд, метро
ТМС – телепатические мгновенные сообщения
Навэ – маленькое судно для плавания по воде
Сиреневый – первый уровень опасности. Всего уровней десять и десятый, в принципе, означает, что можно никуда уже не бежать.
⁂⁂⁂
Земля, 3999 год
Девятый дистрикт, территория современного Волгограда
– Пошла вон!
Не такие слова мечтает услышать девушка после самого поганого дня в жизни. И, если в любой другой день я бы махнула рукой и развернулась, то сегодня с надменной физиономией, крепче обняв бутыль сырыми от слез ладонями, подошла к краю обрыва и села прямо рядом с раздатчиком «пошла-вонов». И плевать, что он великородный! Это мой обрыв, мое наплаканное место и в такой день я не собираюсь от него отказываться.
Брат с сестрой не должны видеть мое отчаяние, поэтому дома я не плачу. Там я гарцанная и неунывающая Ландрин, у которой все под контролем, а здесь – размазня Ланни, которая может утирать сопли рукавом и выть на Венеру голодным аркхом.
Но вот сегодня как-то не вышло. Сегодня на моем размазня-уступе восседало Ползучее Великородие: спина прямая, словно палку проглотил, широкая, как платяной шкаф, и, судя по обтягивающей рубашке, крепкая, как гарцан. Великородного выдавали откинутые за спину кудрявые волосы, отливающие закатным солнцем. Только великородным дозволяется отпускать прически до плеч. Простым искристым – короткие стрижки, а пустышкам, вроде меня, полагается бриться налысо, словно мы настолько ничтожны, что даже наши волосы не имеют права расти на голове. Вот в других местах – пожалуйста. Там, где не видно. Разумеется, женщин такое сомнительное счастье обошло стороной, но все равно неприятно. Всякий житель девятого дистрикта должен знать свое место и с этим, в отличие, например, от первого или пятого дистрикта, у нас все строго. Классовое общество.
Смотрела на это Ползучее Великородие и уже ненавидела. У него есть все по факту рождения, а я по этому же факту получила ничего и море проблем.
– Я сказал, вон пошла, – повторил мужчина, не напрягая голоса, но внутри что-то бухнуло и свалилось в область пятой точки. Поскольку я сидела, ниже свалиться было попросту некуда. Сердце, похоже, обмерло со страху и отключилось. Точно великородный.
– Ага. Бегу, теряя панталоны.
Потому что больше мне терять нечего.
Чпок. Открылась бутылка. Когда хватала ее со стола, даже не посмотрела, что беру. «Леройский бриз».
– У-у, аркх плешивый! Перцу тебе в трусы и чтоб лимит холодной воды исчерпался!
Сделала глоток дорогущего вина и поморщилась. Не таким я представляла себе вкус десяти тысяч анников за бутылку: спирт с привкусом винограда. Почувствовала на себе изумленный взгляд Ползучего Великородия и повернулась.
– Все еще тут? – удивилась я. – Пор-разительная выдержка!
– Столкну.
По идее, от такого голоса положено подпрыгнуть и, теряя шлепанцы, унестись прочь, сверкая черными пяткам, но я все же сидела.
Подняла голову и ахнула, разглядывая сиреневый кругляш Венеры. Должно быть, так в далеком прошлом выглядели описываемые в книгах головки сыра с плесенью! Плесени и у нас навалом, в отличие от сыра. Этот деликатес только великородным и доступен. Возненавидела сидевшего рядом с тройной силой. Наверняка пробовал.
– Сталкивай, – опомнившись, я махнула бутылкой в сторону Великородия и сделала еще один глоток.
Совсем забыла, что рядом помесь аркха с платяным шкафом. Глянула в лицо меблированному незнакомцу и расхохоталась. А хор-рошее вино, оказывается! Крепкое такое!
Когда три гуляющих отображения Ползучего собрались воедино, я запечатлела в памяти выражение его лица. Им можно прихлопнуть нехилого такого аркха. Точнее, завидев такое выражение лица аркх должен повалиться на спину и жалобно задрыгать лапками, притворяясь мертвым. По идее и я тоже, но вот конкретно в этот раз не падало и не дрыгалось.
– Парень бросил? – окинув меня презрительным взглядом, выдавило Великородие.
Подарила ответный, не менее снисходительный, хотя стоило отдать должное, в отличие от меня мерзавец выглядел бесподобно. Белая рубашка с подогнутыми рукавами демонстрировала в треугольнике распахнутого ворота гарцанные мышцы, сложенными на груди руками можно аркхов душить, прям вот так, не напрягаясь! Вообще, раньше я фанатом мужских ног не была и, вспоминая ноги Таххира, могла только фыркнуть, особенно от запаха носков, что он снимал, и каждый вечер ставил в углу, стоячком, но конкретно этот экземпляр своими ходулями впечатлил. Я долго рассматривала гладкую холеную кожу на подтянутых мускулистых икрах, а потом перевела взгляд выше. Намного выше. На пепельно-сизые радужки в миндалевидном разрезе и выдавила неженственное:
– Ха!
Которое запила огромным глотком вина.
– Хор-рошее вино! – еще раз подтвердила, стараясь не думать, как в этот момент выгляжу. Хвостик, судя по кидающимся в лицо белым волосам, тоскливо сбился набекрень, лицо красное и опухшее от слез, губы искусаны, под глазами наверняка мешки, грустные такие и безысходностью отливающие, а про заляпанное грязью и порванное платье и вовсе молчу.
Великородие выдернуло из моих рук бутылку и, глянув на этикетку, хмыкнуло:
– Посредственное.
– Фи, – отобрала обратно и сделала еще один глоток. – Это для тебя, Ползучего Великородия посредственное. А для меня – пустышки, хор-рошее! Тем хорошее, что этому аркху плешивому не достанется с его пышногрудой дохлогрызкой!
– Тебя бросили, – мне снова подарили тоскливый взгляд, об который, видимо, предлагалось убиться, чтоб не мучить великогадский слух.
– Бросили? – усмехнулась. – Пф. Бросить можно мусор, а я – сама ушла. С гордо поднятой головой!
– Гордо поднятая голова выглядит иначе, – жестко осадил незнакомый самец дохлогрызки.
У дохлогрызок самцы вообще не в почете. Когда самка дохлогрызки обзаводится потомством, первое, что она делает – съедает папашу детей. Отличная, стоит сказать, традиция! Маме, после рождения Альби, следовало поступить так же. Ну, как минимум, откусить отцу чего-нибудь очень важное, чем он привык размахивать направо и налево. Вот прямо как Таххир. Некстати вспомнились его танцы с писюном в нашу третью годовщину. Ох, некстати. Он повязал на него большой синий бант и решил, что в качестве подарка на годовщину сгодится. А я подарила ему живое деревце в горшке, как символ нашей растущей любви. Дура. Символ, к слову, зачах. Этот непарнокопытный решил, что стакан воды – слишком высокая плата за любовный символизм.
– Много ты знаешь! Тебе бы денек, как у меня, вот тогда бы поговорили!
– Давай, – холодно отчеканил он.
– Что давать?
– Рассказывай. Что привело тебя на Льдистый утес?
– Ха, – я усмехнулась и хотела сделать еще один глоток, но Ползучее Левикородие… ой. Векилоро… Эм. В общем, этот гад выхватил из моих рук бутылку и отправил ее в полет. – Эй! Десять тысяч анников!
– Пьяная женщина отвратительна, – его скривило, а потом он накрыл огромной ладонью мою голову и пустил сквозь тело ледяную волну.
Я слышала о способностях великородных, в зависимости от искры, кто во что горазд, но конкретно этот что-то с чем-то! Из меня словно душу вырвало, перетряхнуло, покрутило в центрифуге, выжало, пропустило на супер-быстром режиме сушки в вычистительной машинке и всунуло обратно.
– Ого! – я тряхнула вмиг протрезвевшей головой и уставилась на Ползучее Великородие, смотревшее на меня на градус теплее. Если до этого – как на пустое место, то теперь я поднялась в его глазах до грязи на ботинках. Чистых, к слову, ботинках. Он что, на Льдистый утес с неба спустился? Хотя, с такого станется и правила воздушного движения нарушить. Над Льдистым нет трассы.
– Ну, – жестко повторил он. – Говори.
Как-то не верилось, что ему и впрямь интересны подробности моего эпического попадалова, но за неимением других слушателей, я откинулась на локти и, запрокинув голову, начала:
– Это был грандиозный день! Просто мега эпический, я бы сказала. А все началось с Харви чтоб ему Венероликому аркх чего важного откусил и это была не голова!
Венероликому не потому, что круглый и сиреневый, а потому, что в лицо его никто не знает. Ну, как. Догадываются, какая из многих внешностей его собственная, но он предпочитает менять их так часто, как приходится менять фильтры для воды в нашем районе. Хамелеоноликий он, а не Венероликий!
Незнакомец сдвинул брови, но смолчал. Вообще, странная компания. Но меня уже несло…
⁂
Я проспала. Не просто проспала, а с чувством, с толком, так сказать, от всей души! Так проспала, что помочь мне мог разве что переносчик, но в нашей семье ни у кого нет такой искры. Танар, мой брат, слышит вещи, а Альберта – сестра – носительница дара земли. Полезные, между прочим, навыки и только благодаря им – моим младшим – наша семья выживает. И лишь моя искра, хоть и горит, но никак не желает являться миру. Я как-то раз даже скопила денег и наведалась к определителю дара, но тот лишь пожал плечами и сказал, что никогда с таким не сталкивался. Дар вроде как есть, но его вроде как нет. То ли спит искорка, то ли слишком уж с характером – в моих венах, как сказал определитель, – течет славянская кровь. Считается, что нация вымерла более тысячелетия назад, и на меня мужчина смотрел как на карликовую корову. Да, в учебниках истории показывали картинки с такими коровами, которые размером чуть больше человека. Сейчас это кажется невероятным, но в давно забытые времена люди держали их дома, иногда даже несколько штук! Вот только на нашем дворике третьего этажа едва умещаются три курицы. От коровы там поместилось бы разве что копыто.
В общем, опаздывала я намертво. Фет Горский терпеть не может опаздунов, а мне эта работа нужна, чтобы оплачивать обучение ребят. Я планировала накопить денег и отдать их в университет, а также выкупить небольшое кафе возле дома – кафе, которым владела мама… Это казалось несбыточной, почти невероятной мечтой. Будь моя искра хоть на что-то годной, я бы устроилась на хорошее место и накопила бы в два счета, но сейчас я – чернь и меня берут только на низкооплачиваемую работу, несмотря на приличное образование. Диплом магистра помогает мыть полы, посуду, разносить еду и присматривать за детьми богатых родителей – искристых отпрысков (к великородным пустышек тоже не пускают).
Я смотрела на вывеску кафе-бара «Горький Горский», словно на новенькую пару туфелек. Вот она, через дорогу, всего десять шагов и я внутри, но нет! Далось Харви Венероликому, как его именуют в народе, именно сегодня и именно здесь проложить свой маршрут! И чего ему по небу не леталось?
Дорогу на несколько километров оцепили служба контроля и рейгверды. Мужчины в серых и черных костюмах с каменными лицами смотрели по сторонам и обеспечивали безопасность высшего руководства девятого дистрикта, что соизволило коснуться колесами своих воларов нашего асфальта. Вообще, он всегда перемещался воздушными коридорами, но нет, сегодня сошел с неба, чтобы мне наподлить.
Безопасники оттеснили возбужденную толпу, ожидавшую кортеж правителя. Что же делать? Искать обходной путь? Но его попросту не было! Оцеплено все! А Горский скажет, что раньше надо было думать. Хуже всего, когда верховный проедет, толпа ломанется в кафе, и мое присутствие будет необходимо как вода! Ну почему я такая никчемная? Собравшись с духом, подошла к одному мужику морда-лопата:
– Здравствуйте, фет. Слушайте, у меня такая незавидная ситуация, – мужчина даже ухом не повел. Сдается мне, упади перед ним аркх, он даже и не заметит, а тут у пустышки ситуация, видите ли. – Я работаю в кафе через дорогу. Смотрите, вывеска «Горький Горский», во-он она, тут прямо, – посмотрела на мигающую красными огоньками вывеску с изображением усатого мужика в шляпе и с кружкой пива. – Можно я быстренько перебегу дорогу? Одна нога тут, другая там, никто даже не заметит.
Тишина. Это означало да или нет? Решила рискнуть и, растолкав толпу, подошла ближе к дороге. Но стоило ступить на асфальт, как меня тут же оттеснили безопасники. Хреновы роботы! Чтоб у волара верховного колесо оторвалось!
Плюнув под ноги камнеликим, я зарычала и побежала в поисках обходного пути. Толпы, толпы, толпы, серые костюмы. Вывеска мигала огнями все дальше, а перейти дорогу по-прежнему было негде. Да что за издевательство такое? Я опаздывала уже на десять минут. Еще пять и можно вообще не приходить. Точно уволит! Вспомнила, как Альби хочет учиться на мага-агронома, как любит работать с растениями, вливать в них жизнь и туже затянула пояс весеннего пальто. Ну нет. Так просто не отделаетесь!
Через пару километров заметила между безопасниками окно, сквозь которое протекал серый ручеек пешеходов. Ринулась туда. Стоит ли говорить, что бежала я как проклятая, а когда предстала перед усатым фетом Горским, услышала:
– Ты уволена!
– Что? – прямо ощущала, как вытягивается мое лицо. Словно тающее под солнцем мороженое. Того и гляди, подбородок шмякнется на пол. Хотя, чего я ожидала? Опоздала на двадцать минут.
– Слушай, у меня тут не благотворительность. На твое место есть куда более перспективные работники.
– Фет Горский, я разносчица! Какие перспективы вам нужны?
– Ну, знаешь, – ухмыльнулся он. – Есть разносчицы без искры, но с особым даром, – мужчина поиграл бровями, намекая на Сесиль. Девушка действительно обладала особым даром. Так задницей вилять на двадцати сантиметровых шпильках с подносом в руках не каждому акробату по зубам. Я с мужчинами не заигрывала, вела себя вежливо и сдержанно, даже на хамство реагировала стойко, напоминая себе, для чего все это делаю. И для чего? Чтобы через три года работы услышать, что я уволена за опоздание в двадцать минут? Сдается мне, где-то здесь пустынный мертвоед сдох!
– Значит, дело не в опоздании? Вы же сами видите, – я кивнула за стеклянные витрины, где все еще в ожидании кортежа повелителя бесновалась толпа.
– Будь ты поласковей с клиентами…
– Я нанималась разносчицей, а не проституткой! – так и знала, что опоздание лишь предлог и меня, как пустышку, принудят торговать телом.
– Не передергивай, Ари! – он положил пухлую руку на мое плечо.
– Фет Горский! – вспыхнула и стиснула зубы, даже не обратив внимания на ненавистное обращение. Когда мужчина провел ладонью по моему плечу и коснулся шеи, я отступила на шаг, гневно сверкнув глазами.
– Вот видишь! Так нельзя вести себя ни с клиентами, ни тем более со мной. Получишь недельное жалование в бухгалтерии и свободна.
Свободна, значит? Не знаю, чем я думала. Вообще я девушка спокойная, уравновешенная и ответственная. Но литровая кружка с пивом как-то сама оказалась в ладони, а затем стремительно полетела в телепатовизор. Огромный такой, плоский, во всю стену. Тысяч семнадцать анников стоил.
⁂
– А ты выкинул бутылку вина за десять тысяч с обрыва! Ты хоть представляешь, сколько мне нужно работать, чтобы вернуть деньги за этот злосчастный телепатовизор?
– Дня два?
– Дня два? – выпрямилась и задрала брови. – Вы, великородные, совсем зажрались, походу и улетели куда-то под купол…
– Потеряла работу – найдешь другую, это не повод сопли размазывать. Есть задача – решай ее. Великородные поступают именно так.
– Мне вот как-то не повезло с серебряной ложкой в заднице родиться. Да и если бы только работа! – хмыкнула я, снова откидываясь на локти и погружаясь в неприятные воспоминания. – Хотела найти утешение у Таххира. У него как раз был выходной. В подземке мне отдавили ногу и порвали платье, вытащили из сумки кошелек. О, а самое эпичное случилось позднее. Мы собирались съехаться с Таххиром на следующей неделе. У меня даже были ключи от его квартиры. Я прошла в гостиную, а меня не ждали. Там он… Трахал эту… Эту…
– Пышногрудую дохлогрызку, – подсказало великородие, а я только хмыкнула. Какая хорошая память!
– В общем, он ее прямо… Скажем так, нестандартно они это делали, – смутилась я, вспоминая увиденное.
– Анальный секс? – хмыкнул мужчина, будто ежедневно только этим и занимался. Мое вытянувшееся лицо истолковал превратно: – Петтинг? Баловались игрушками?
– Знаешь, давай-ка закроем тему. Я схватила со стола бутылку вина, забыла в его квартире пальто, а вдобавок дождь пошел. Пришла сюда, а тут… ты, – закончила сникшим голосом. – И ведь этот пустынный мертвоед даже следом не пошел! Четыре года вместе, а он не бросился за мной!
– Между анальным сексом и тобой я бы тоже выбрал анальный секс, – припечатало Ползучее Великородие. От такой наглости у меня даже слова закончились. Пожалуй, засиделась я на Льдистом и сегодня утешения здесь не найду.
– Мне вот только мудрых советов от незнакомого мужика не хватало. Ты знаешь, тоже счастьем не искришься. И вообще, хватит с меня мужиков! Вы только и думаете, что о задницах!
– О передницах тоже думаем.
Он словно издевался! Хотя почему словно, очень даже открыто и с удовольствием.
– Да катитесь вы все!
Гневно зарычав, я попыталась подняться и покатилась сама – вниз со Льдистого утеса. Только и успела взвизгнуть, а в следующий миг сильные руки дернули меня на себя. Я свалилась на широкую грудь великородного и, уперевшись в нее ладонями, замерла. Жизнь пролетела перед глазами за какой-то миг и, если бы не этот… родственник аркха плешивого, остаться Альби и Тану полными сиротами. Свободный полет с обрыва на камни, поговаривают, заканчивается плачевно для тех, у кого нет крыльев.
– А я сегодня убил родного брата, – прозвучало негромко, но оглушило похлеще ядерного взрыва. От таких откровений лучше держаться подальше.
Все, что я только что в таких красках и с чувством, толком, расстановкой, описала, померкло. Оно перечеркнулось одним единственным предложением.
Отелепатеть…
И что положено сказать в таком случае? Мне жаль? Куда спрятали труп? Или, спросить, могу ли я позвонить сестре и брату прежде, чем меня скинут-таки вниз?
– Эм… Я тут вдруг вспомнила, – попыталась встать, даже уперлась ладонями в твердую грудь, но тут же прозвучало резкое:
– Сидеть!
Таким голосом только летящих аркхов замораживать. Ноги ослабли и соскользнули. Я бесцеремонным образом оседлала Ползучее Великородие, почувствовав под собой довольно внушительных размеров… В общем, размеры соответствовали званию великого.
Ничего себе пиончики на соседском балкончике! Засиделась я тут верхом на великородном.
В этот момент по счастливой случайности вспомнилось, что в девятом дистрикте, в общем-то, все свободны. Конечно, великородным, учитывая классовые различия, я подчиняться обязана, но на сексуальные связи требуется добровольное согласие. Я такого не давала, а поза как бы намекает!
– Что, такую позу вы не пробовали? – великородие поиграл бровями, а я залилась краской по самые уши.
Нет, я ошиблась. Это его величество Великогад собственной персоной!
– Еноту своему приказы будешь отдавать!
Я снова попыталась вскочить, но мужчина сильнее вжал меня в себя, впившись пальцами в мои бедра. Это было бы даже волнительно, не будь так страшно. Когда Таххир возился на мне сверху, пытаясь то ли получить удовольствие, то ли мне его доставить, это выглядело и вполовину не так интимно. Ползучий резко перевернулся, навалившись сверху и пресекая любые попытки к сопротивлению. Он распластал мои руки, прижав их к песку и холодно произнес:
– Приказ великородного.
– А то я сразу не поняла! Лицо-лопата. Служба контроля? Рейгверды?
– Хуже.
Хуже только пустынный мертвоед, но они все по ту сторону барьера.
– Меня будут искать, – сомневаюсь, конечно, что это его остановит от жуткой расправы, но не сдаваться же без боя. Для виду я еще пару раз дернулась, но слишком скоро поняла бесполезность напрасной траты сил и обмякла.
– Не сомневаюсь.
Конечно, как еще мог закончиться столь поганый день, как не моим смертоубийством на Льдистом утесе? В этот миг даже в Бога захотелось поверить. Поговаривают, мои предки, что из русских, верили! Не только верили, но еще и получали по прошению.
Зажмурилась и горячо-горячо попросила: «Господи, если ты есть где-то там, меж звезд и планет, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги! Пусть это Ползучее Великородие меня отпустит! Пусть я вернусь к Тану и Альби! Обещаю хорошо себя вести и верить в тебя, даже когда никто не верит!»
Вот кто говорил, что Бога нет? Гад ослабил хватку и позвал:
– Эй. Имя у тебя есть?
– Эй будешь своего енота звать! А я – фета Ландрин Флер Аллевойская!
Согласна. Имя у меня пафосное, да еще и двойное – отец из пятого дистрикта и там традиция давать детям двойные имена. Одно от матери, другое от отца. Вот только все, что с ним связано, меня жутко бесит. Но Ползучее бесит больше, потому захотелось припечатать его капелькой пафоса. Хотя, лежа под сотней килограмм мускулов особо не повыпендриваешься.
– Ты подданная пятого дистрикта?
– Если бы! Харви, чтоб ему аркх…
– Это я уже понял. На что ты готова, чтобы вернуться домой, фета Ландрин Флер Аллевойская?
– Ты на что намекаешь? – гневно сверкнула глазами и хотела взбрыкнуть, но великородие перехватило меня за секунду до маневра и, опасно сверкнув глазами, нависло надо мной, касаясь кончиками медных волос.
– Я спрашиваю – на что ты готова? – меня окутало запахом миндаля и крепкого кофе.
Плюнуть в рожу, пустынный ты мертвоед, вот на что! Но оказаться после такого удовольствия внизу на камнях в крайне неудобной позе с мозгом отдельно от головы мне совсем не хочется. Стиснула зубы, понимая, что ребята без меня не выживут, а этот гад всего лишь потешается.
– Что вам от меня надо?
– Вам? – он жестко усмехнулся. – Теперь в тебе проснулись манеры, девочка?
Девочка? Да я такая же девочка, как аркх мальчик! Да и сам мужик далеко не старик, хотя во взгляде промелькнуло нечто сильное, древнее и могущественное, от чего по спине прошелся холодок. Едва заметная щетинка приятно царапнула щеку, когда он склонялся к моему уху, чтоб зловеще так прошептать про манеры.
– Они очень плохо высыпаются, знаете ли. Но персонально вам могу отсыпать. Сколько?
Его ладонь сомкнулась на моей шее. Совсем не больно, но показательно. Шутить и язвить вмиг перехотелось. В глазах Ползучего Великородия разливалось олово.
Ой.
Нет! Нет, нет, нет! Ничего себе пиончики на соседском балкончике!
Хартман собственной персоной! Только какой из?
Неужели Харви, чтоб его перекосило, Венероликий? Божечки, я же в тебя поверила! Правда-правда!
Вляпаться по самые помидоры? Спроси меня как!
– Это был очень и очень плохой день…
– Только не для меня, – хищно улыбнулся правящий, легким рывком поднимаясь и поднимая следом меня. Всю такую помятую в грязном и рваном платье. Рядом с одним из правителей девятого дистрикта, которого вот в это такое красивое лицо я назвала… Да как только не назвала!
– Может, я лучше сама? Вниз?
– Вниз тебе не грозит, девочка. Теперь – только наверх.
Понимаю, глупо, но я перевела взгляд наверх.
А над нами бесшумно завис волар последней модели. То есть полностью из небьющегося (вот совсем небьющегося) стекла с каркасом из гарцана.
– В смысле, наверх?
– Жду тебя завтра. В час дня. Надень что-нибудь приличное и не опаздывай.
– Э-э… С какой стати?
– Завтра и узнаешь.
Он обхватил мой подбородок пальцами и чуть приподнял, чтобы лучше разглядеть мое лицо в сиреневом свете Венеры. Недолго думая, мотнула головой и цапнула его за руку. Пока Ползучий не опомнился, со всех ног бросилась к единственной тропинке, ведущей вниз.
Меня настигли стремительно. Так стремительно, что даже пискнуть «мама» не успела.
– Не испытывай мое терпение и садись в волар!
– Сам садись в свой волар, я с тобой никуда не полечу!
Чтобы не брыкалась, Ползучее скрутило мне руки и, удерживая их за спиной, грозно прорычало:
– Приказ великородного. Садишься в волар и летишь домой. Завтра в час дня жду тебя в Аклуа Плейз.
Его глаза вновь стали пепельно-сизыми, а я поняла, что хуже, чем есть, день закончиться попросту не мог. Точнее, хуже будет, если волар по дороге сломается, и мы разобьемся. Вот только с трудом верилось, чтоб повелительская летательная машина была способна на такую подлость.
– Недаром тебя народ ненавидит! Пустынный мертвоед!
Аркх с ним! Пусть наказывает, пусть с утеса сбросит, пусть что хочет делает, мне уже все равно! Игнорируя странный взгляд – гнев вперемешку с удивлением – развернулась на каблуках и… чуть не свалилась, потому что один из них с жалобным кряком сломался.
Спокойно, Ланни. Дыши. Один. Два. Три… А, к аркху плешивому!
Не удержалась и зарычала, крепко-крепко сжав кулаки. Затем сняла туфлю-предатель, нормальную туфлю, со всей силы швырнула их с утеса и, не поворачиваясь, прорычала Великородию:
– С тебя бутылка вина за десять тысяч анников, туфли и компенсация за разбитый телепатовизор!
С этими словами забралась в волар и плюхнулась грязным платьем на диванчик из свежевыделанной кожи. Желудок вместе с легкими остался на утесе, когда мы поднялись в воздух. Только когда следившее за нами взглядом Великородие по размеру не превосходило крошкоеда (которого так и хотелось раздавить), желудок и легкие нас догнали.
– Вашу ладонь, фета.
Привычно приложила ладонь к планшету и незнакомый тощий мужик, чем-то напоминавший богомола, только не зеленого, а светло-коричневого, получил обо мне полные данные. При рождении все жители дистрикта попадают в единую базу, где собирается абсолютно вся информация о человеке. Сейчас этот самец богомола может посмотреть и на мой последний визит к гинекологу, и на школьный аттестат, и даже на фотографии с выпускного в университете. Особенно последнее меня пугает!
– Куда летим?
– Домой.
Уточнять смысла нет. В бортовом компьютере помощника Великогада уже высветилась точка назначения: тринадцатый квартал, четвертый квадрат, седьмой этаж, дом номер три.
– Пристегнитесь, мы перейдем на сверхзвуковую скорость.
– Ага, как бы не та-а-а…
«Так» растянулось, кажется, в вечность! Меня вжало в сиденье с такой силой, что ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни даже моргнуть не получалось, а щеки расползлись в стороны. Только спустя несколько секунд, когда худые пальцы пилота пробежались по сияющим квадратикам на сенсорной панели, вернулась способность к жизнедеятельности.
– Должен предупредить, чтобы вы не распространялись о произошедшем.
– Вот ведь незадача! А я только хотела позвонить Аландри Деморти и всем разболтать, что плюнула в лицо Харви Венероликому, назвав его Ползучим Великородием. Это же Харви был? Или все же Кайл? Или…
– Достаточно, фета, – холодно прервал мужчина. – У вас, кажется, брат и сестра.
Я заткнулась. Непрозрачный намек достиг цели. Отвернулась и принялась разглядывать пейзаж, если картину за окном можно так назвать. Скорее что-то из авангардизма. Мне нечасто вообще-то доводилось летать на воларах. Только в детстве, когда мама еще была жива, а отец нас не бросил. Мы все вместе летали в парк аттракционов и за покупками в главный гипермаркет, что в башне Аклуа Плейз, там, куда Харви, чтоб ему песка в трусы, приказал мне завтра прийти. Ведь именно в Аклуа Плейз заседают Хартманы.
Неоновые огни за окном смазались в бело-красно-зеленые полоски, мельтешащие словно вспышки фейерверков. Будто разноцветные блестки засыпали в миксер и нажали на максимальную скорость перемешивания. Огни играют, водят хороводы, обтекают волар ласковыми волнами и уносятся прочь.
Представить невозможно, что повелители каждый день летают на воларах по собственной выделенной линии и наслаждаются таким видом! Это несправедливо!
У-у, Ползучее Великородие! Ненавижу!
– Я поняла, – сказала севшим голосом после долгого молчания. – Не распространяться. Не переживайте. Пустышке все равно никто не поверит.
– Сейчас не те времена, фета. К тому же, журналисты могли вас заметить, когда вы пытались убежать от фетроя.
– Журналисты?
– Они найдут его даже за куполом. Никаких интервью, никаких комментариев. Мне бы не хотелось лишний раз напоминать, что стоит на кону.
Не хотелось бы, а все равно напоминает. Брат и сестра все еще несовершеннолетние и меня могут лишить права на опеку. Сволочи! Мерзкие пустынные мертвоеды, вот они кто!
Светло серые, почти ледяного цвета глаза водителя внимательно следили за пространством, хотя на такой высоте, особенно с автопилотом, можно было закинуть ноги на приборную панель и наслаждаться полетом. Точнее, чем-то смазанным там, за окном. А ведь скорость совсем не чувствуется. Мы будто замерли на месте!
И что-то подсказывало, пилот вовсе не пилот…
– Не переживайте. Крест на могилке и то больше расскажет!
Мужик глянул на меня как на ненормальную. Но, как дипломированный историк, я знала, что несколько тысячелетий назад людей не кремировали. Их закапывали в землю, ставили крест, с именем и датами жизни, огораживали это место заборчиком. Это чтобы было куда прийти, поговорить, поплакать и перекусить в особые дни. Что-то подобное для особо богатых практиковалось и триста лет назад, на окраине дистрикта. Потом случилось массовое «восстание». Просто в один из дней родственники обнаружили вскрытые могилы, и началась такая паника, что Хартманы, правившие в то время, издали декрет о кремации. С тех пор скончался – получи от дистрикта индивидуальную жилую площадь размером двадцать на двадцать сантиметров из пластика или, если ты побогаче, металла либо даже дерева. Хочешь – развей прах над обрывом памяти, хочешь – храни дома, дело твое. У меня так и не поднялась рука развеять все, что осталось в память от мамы.
