Текст книги "По правде говоря (СИ)"
Автор книги: Екатерина Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Андрей обдумал услышанное, после чего серьёзно качнул головой.
– Круто. Откуда только такие начальники берутся?
– Из института, – пояснила я. – Они вместе учились.
– Тогда понятно. У него тоже… встреча выпускников.
– Что-то вроде того.
– И что? – спросил он вдруг.
Я удивилась и осторожно переспросила:
– Что?
– Любишь его?
Я нахмурилась и решила немного вернуть Андрея Романовича к действительности.
– Думаю, это не ваше дело.
– Ты права, – согласился он, – не моё. Просто интересно.
Андрей даже не скрывал своего интереса, говорил со мной, а разглядывал в этот момент Вовку. Наблюдал за ним через зал, видел, как тот смеётся, выпивает с друзьями, балагурит. И ему даже в голову не приходит, оглянуться по сторонам, поискать меня, хотя бы глазами. Я прекрасно понимала, как это выглядит со стороны, понимала, о чём думает Андрей Романович, и мне самой было неприятно. Мне весь вечер было неприятно от такого наплевательского отношения, но я упрямо продолжала улыбаться, пытаясь скрыть досаду. Вот и перед Андреем Романовичем совершенно не собиралась показывать степень своего расстройства. Поэтому, когда он снова перевёл взгляд на меня, улыбнулась ему со всей своей старательностью.
– Хороший у тебя парень, – сказал мне Андрей, глянув на меня проницательно. От этой его проницательности, понимания ситуации, я лишь больше злилась. Какое, собственно, ему дело до того, хороший у меня парень или нет? Лично с Андреем Романовичем мы знакомы целых два дня. Это наша третья встреча, а он уже пытается выносить суждения о моей личной жизни. Разве это в его праве?
Наверное, от того, что была возмущена и рассержена, да ещё и выпила немного, я осмелела, и решила не отставать от временного начальника в неприличных вопросах. И без всяких сомнений поинтересовалась:
– А у вас с личной жизнью всё хорошо, Андрей Романович?
Его брови удивлённо взлетели вверх. Он даже переспросил:
– В каком смысле?
– В прямом. – Я для собственной уверенности даже кивнула. – У вас кто хороший? Жена, девушка?..
Веклер хмыкнул, усмехнулся, в задумчивости потёр тяжёлый подбородок.
– Ты поставила меня в тупик своим вопросом.
– Почему? Только вам можно лезть в чужую жизнь?
– Вика, ты злая, – вдруг опечалился он. – Я не лез…
– Лезли, – решительно заявила я. И напомнила: – И не ответили на мой вопрос.
– То есть, ответ за ответ?
Я кивнула. А Андрей махнул рукой официанту, одновременно сообщив мне:
– За это нужно выпить. Это уже другой уровень искренности.
Если честно, пью я редко. И потому, что не привыкла, и потому, что особой потребности в этом не испытываю, и потому, что зачастую времени на посиделки с вином у меня не находится. И я не помню, когда в последний раз вот так с кем-то пила под бесконечные разговоры. А тут с малознакомым, по сути, мужчиной, с которым мне, по-хорошему, нужно было бы соблюдать дистанцию, раз он платит мне зарплату, хоть и временно. А мы с Андреем Романовичем сидели в баре ночного клуба, выпивали, чокались, и доверяли друг другу личные секретики. Завтра утром я проснусь, и, наверняка, схвачусь за голову: как со мной подобное произойти могло? Зачем я, вообще, с ним пила? Немного, но достаточно для того, чтобы в голове приятно зашумело, я потерялась во времени и реальности, а мой болтливый, как выясняется, язык развязался.
Ко мне придвинули очередной бокал с ярким коктейлем, перед Андреем поставили новую порцию коньяка и тарелочку с лимоном. Веклер свой бокал взял, а мне махнул рукой абсолютно по-свойски.
– Давай выпьем.
– За что? – деловито поинтересовалась я.
– Ну… за красивых дам, здесь присутствующих.
– За это мы уже пили, – напомнила я.
– Да? – весьма заинтересовался он. Усмехнулся. – Ну, тогда за красивых мужчин, также присутствующих здесь.
Я поневоле заулыбалась: от его многозначительного тона, в ответ на его улыбку, и, вообще, оттого, что мне было хорошо. Кивнула, соглашаясь.
– Идёт.
Мы чокнулись бокалами, выпили, а Андрей решил, наконец, ответить на мой вопрос. Правда, при этом склонился почти к моему уху, видимо, скрывал от кого-то информацию.
– Я недавно чуть не женился, – сообщил он. – В последний момент одумался.
Я ничуть не удивилась его признанию, по сути, мне было всё равно, но Андрей Романович, судя по выражению лица, всё же хотел меня этим впечатлить. Я же стащила с его блюдца дольку лимона.
– Вряд ли одумался, – сказала я. – Скорее, передумал. Бросил бедную девушку…
Андрей Романович склонил голову на бок, взглянул на меня с прямым укором.
– Вика, вот зачем ты так говоришь? Я неплохой человек. Больше того тебе скажу: я человек вдумчивый. Вот я сел, подумал, проанализировал…
Я покивала с доверчивым видом, но в моих глазах скептицизм перевешивал, это было видно невооружённым глазом, потому что Андрей вдруг рассмеялся. А потом взял и схватил меня за руку. Без каких-либо намёков, он схватил её и сжал, будто пытаясь привлечь моё внимание и добавить своему рассказу правдоподобности.
– Знаешь, за что я не люблю Москву? – вдруг заявил он. Именно заявил, а не спросил, несмотря на вопросительную интонацию. – Там люди другие. По крайней мере, мой круг общения. А уж женщины…
– Меркантильные особы, да? – догадалась я.
– Вот зря ты смеёшься, – сник он. – Но в большинстве случаев, товарно-денежные отношения. Так оно и есть.
– Может, вы не с теми женщинами знакомитесь, Андрей Романович?
Он вдруг с серьёзным видом кивнул.
– Может. Но мне где-то ещё знакомиться некогда. Как некоторые советуют: спустись в метро, зайди в магазин и так далее. А мне некогда в метро спускаться. Я курсирую между Москвой и Подмосковьем. Гулять по паркам времени не бывает. А жениться на той, которой нужно только отстёгивать, для счастья в семье, я не хочу.
– И вам в очередной раз не повезло?
Он вдруг ненадолго призадумался, отпил из бокала. Затем головой качнул.
– Да нет, знаешь, наверное, повезло. Дочь знакомых… родителей, не моих. У нас равные возможности, равные доходы у семей, и она… умница, красавица. Небольшой бизнес ведёт… Хотя, как ведёт? – Он рукой махнул. – Папа арендовал, папа денег дал, папа следит, а она бизнес-вумен. Но это же простительно. Даже мило, радость приносит, когда прибыль есть.
– Но это ведь не главное, – сказала я, приглядываясь к его задумчивому лицу.
Андрей после моих слов на меня взглянул, моргнул, и его взгляд вдруг прояснился. А он сам поторопился кивнуть, даже пальцем в меня ткнул.
– Вот правильно ты говоришь, это не главное. И даже то, что складывалось всё у нас ровно, правильно, тоже не главное. Должно ведь что-то гореть. Да?
Андрей старался поймать мой взгляд, очень настойчиво, а мне вдруг стало не по себе от того, что все его слова, мысли, что он мне озвучивал, вроде как пытался посоветоваться, были созвучны с моими – и мыслями, и сомнениями в последние месяцы. Я тоже не раз задавалась вопросом: ведь должен между двумя людьми огонь гореть, чтобы они продолжали быть вместе. А не горит, по ходу, тлеет еле-еле.
– А тут всё, как по расписанию. Повстречались, повлюблялись, прошёл год, пусть чуть больше, родственники начинают намекать, мол, пора дальше двигаться, возраст, да и правила морали, женитесь.
– А она хотела за вас замуж? – спросила я.
– Думаю, хотела.
– Значит, вы всё-таки её бросили.
Андрей едва заметно усмехнулся.
– Всё-таки хочешь сказать, что я мерзавец?
Мы снова чокнулись бокалами, я потянула через трубочку тягучий, вкусный коктейль, а в ответ на вопрос Андрея Романовича тем временем кивнула. Кивнула, потому что так получалось по ходу действия его пьесы. Потому что бедной девушке, по сути, брошенной, можно было посочувствовать. Кивнула ещё по многим причинам, при этом нисколько не задумавшись о том, что, наверное, делать мне этого не следует.
– Прискорбно, – вздохнул Андрей после моего кивка.
– Не расстраивайтесь, – поспешила успокоить я его. – Это всё же лучше, чем жениться потому, что должен. Потому что пообещал. Потом было бы хуже.
– Думаешь?
Я снова кивнула, на этот раз со всей своей уверенностью.
– А у тебя что? – спросил Андрей, потягивая коньяк маленькими глотками, и глядя на меня с живым, правда, пьяным, любопытством.
– А что у меня?
Он кивнул в ту сторону, где предположительно должен был находиться мой Вовка.
– Великая любовь?
– Наверное, да, – постаралась я увильнуть от ответа. – Мы больше двух лет вместе. Всё хорошо.
– Но замуж ты за него не выходишь?
– При чём здесь это? – обиделась я. – Свадьба может откладываться по многим причинам.
– Это каким?
– Например, финансовым, – возмутилась я. – Вам не понять.
– Почему это мне не понять? У меня тоже не всегда были деньги. Так дело в этом? Он не может себе этого позволить?
– Почему он не может?.. – Вовку захотелось как-то выгородить. Сама не знаю отчего, но мне стало неловко. – Мы оба пока не можем…
Андрей Романович хмурился и соображал.
– При чём здесь ты? На свадьбу должен мужик заработать.
Я изобразила презрительный смешок.
– Что за устаревшие представления?
– В каком месте они устаревшие? Это природа вещей. Логика, если хочешь. – Андрей вдруг ткнул пальцем в полированную столешницу барной стойки. Решительно так, и я на его палец уставилась. – Твоё дело – радоваться, платью там… фате. Чему ещё там радуются? – В этом месте я фыркнула от смеха, а Андрей Романович погрозил мне пальцем. – Не смейся, я серьёзно. Тебя, вообще, не должно заботить, сколько всё это стоит. Он должен стараться угодить. А вот если он не хочет стараться, вот тут, солнышко, лучше все планы отодвинуть в небытие.
Мы молчали, я тянула коктейль через трубочку, а Андрей меня разглядывал. Я чувствовала его взгляд, но меня это не беспокоило, я была достаточно пьяна для полного умиротворения сознания.
– Так что?
Я перевела на него взгляд и переспросила:
– Что?
– Пойдёшь за него замуж?
– Всё сложно…
Андрей ткнул в меня пальцем и хитро заулыбался.
– Ты не хочешь! – обличил он меня.
Я его руку от своего лица решительно отвела. И сообщила:
– Это касается только меня.
Андрей махнул рукой.
– Не хочешь, и не надо. Он мне, вообще, не понравился.
– Вы с ним даже незнакомы.
– Вот именно. Я уже полчаса заговариваю зубы его девушке, между прочим, успел её напоить, а твоему принцу совершенно всё равно.
Я почувствовала растущее раздражение. Оно наполняло меня, и я чувствовала, что готово вылиться через край, вот только раздражение это было мне хорошо знакомо, и с Андреем Романовичем, даже с его словами, не было никак связано. Оно относилось именно к тому, о чём он говорил, к тому, что Вовке всё равно.
– Почему бы вам не вернуться к своим друзьям? – поинтересовалась я у Веклера. Андрей даже обернулся на своих одноклассников, на стол, за которым недавно с ними сидел. Затем снова повернулся ко мне и отмахнулся.
– Я их не узнаю. Помнить помню, а не узнаю. О чём мне с ними разговаривать? Семейными и финансовыми проблемами все со мной уже поделились. – Андрей снова ко мне наклонился и проговорил: – Из-за Алёнки у меня стресс.
– Его вы и запиваете?
– Его тоже.
– Как же вы завтра в Москву поедете?
– Нормально поеду, на «Сапсане». Хочешь меня проводить?
Я засмеялась, покачала головой.
– Не хочу.
– Почему? Ты бы осталась на перроне, махала мне рукой… а я бы уезжал.
– Вот уж завидная участь.
Андрей опустил голову и вздохнул.
– Меня никто никогда не ждал.
– Может, не дожидался?
Он сидел всё также опустив низко голову, но я отлично видела, что улыбается.
– Может, – согласился Андрей.
А Андрей Романович был большим хитрецом. Хорошо, что я это понимаю, даже будучи в нетрезвом состоянии. Но когда он сидел вот так, мне вдруг безумно захотелось поднять руку и коснуться тёмных, жестких волос. Взъерошить их, затем пригладить… после чего притянуть его голову к себе и поцеловать… как мальчишку, в лоб. Или в нос. Или ещё куда.
Я настолько живо всё это представила, что пришлось сделать резкий, глубокий вдох, отодвинуться на максимально возможное расстояние, и отсоветовать себе дальше пить. Я отодвинула от себя бокал, попыталась осторожно слезть с высокого табурета. Андрей в какой-то момент поддержал меня под локоть. Правда, поинтересовался:
– Ты куда?
– Думаю, мне пора отправляться домой.
– Вика, ещё рано.
Я взглянула в его лицо, встретила умоляющий взгляд, и я настолько была готова уступить любой его мольбе, что поняла:
– В самый раз. Спасибо за отличный вечер, Андрей Романович. Хорошей вам поездки.
– Давай я провожу тебя домой, – вдруг встрепенулся он. – Я же должен проводить тебя домой.
– Не должны. Есть, кому меня провожать. Вы забыли.
– Ах да… Тот человек. Забыл, как его зовут.
– Владимир.
– Ну да, актуально.
Я машинально его одёрнула:
– Перестань.
– Перестал, – тут же согласился он. Мы встретились глазами, и на какое-то мгновение мне показалось, что не настолько уж Андрей Романович и пьян. Смотрел он на меня вполне серьёзно, трезво и испытывающе. Под этот его взгляд я и ушла. Шла через зал, через танцующих людей, и очень надеялась, что не качаюсь на высоких каблуках.
Вовку пришлось хватать за плечо и тянуть за руку. Он обернулся на меня, взглянул осоловевшими, непонимающими глазами.
– Пойдём домой, – прокричала я ему. Рядом с танцплощадкой музыка перебивала звук голосов.
– Ты что, с ума сошла? – удивился он. – Ещё рано!
– Вова, я устала! Я хочу домой.
– Возьми такси, – посоветовал он. – Я приеду позже. – Вовка полез в карман пиджака, затем сунул мне что-то в руку, после чего отвернулся, собираясь вернуться к разговору за столом. Я поначалу даже не поняла, что это. Разжала кулак и увидела тысячную купюру. Это уже не лезло ни в какие ворота. Я посмотрела на деньги, на Вовку, затем на людей за столом, встретилась взглядом с захмелевшим Игнатьевым, после чего швырнула мятую купюру на диван рядом с якобы любящим меня мужчиной, взяла свою сумку и направилась прочь. Внутри всё клокотало от возмущения и обиды. Меня съедал внутренний жар, казалось, что ещё минута, и я вспыхну, как факел. Выбралась на улицу, пролетела мимо охранников у входных дверей, оказалась на свежем воздухе и остановилась, чтобы отдышаться. Ночной воздух казался прохладным. Я закрыла глаза, но тут же открыла их обратно, потому что поняла, что покачнулась. Вокруг было немало людей, в основном, посетители клуба, вышедшие кто освежиться, кто покурить. Совсем рядом выстроились такси, я направилась туда, пытаясь вспомнить, сколько у меня денег в кошельке. До дома должно было хватить.
– С ума сошла, одна ехать, – проговорил кто-то рядом. Я покрутила головой, но пока приходила в себя, меня уже усадили на заднее сидение, захлопнули дверь, и я в прострации уставилась на затылок таксиста. Правда, уже через пару секунд дверь с другой стороны заднего сидения открылась, кто-то сел рядом, я перевела взгляд и посмотрела в лицо Андрея Романовича. Секунду мы друг к другу приглядывались.
– Куда ехать? – поинтересовался водитель.
Андрей мне кивнул.
– Куда едем?
– Домой, – сказала я.
– Исходя из того, что я не знаю, где ты живёшь, едем ко мне.
– Нет-нет-нет, – запротестовала я. – Я скажу.
Андрей усмехнулся.
– Ну, скажи.
Адрес я назвала, а сама снова задумалась о том, что сильно пьяным, каким старался показаться в клубе, он не выглядит. А вот я была неприятно пьяна. А ещё зла и обижена. А Андрей ещё спросил:
– Что случилось? Почему ты одна? – И из моих глаз полились слёзы. Я зло смахнула их ладонью со щёк. От Андрея отвернулась, пыталась делать глубокие вдохи, в надежде успокоиться, но дурацкие, пьяные слёзы лились и лились.
– Перестань, ладно, – проговорил Андрей Романович, а потом его тяжёлая рука вдруг оказалась на моём плече и потянула меня назад. Потянула так настойчиво, что я, на очередном повороте, завалилась ему на грудь. – Нечего реветь, – добавил он.
Если честно, мне было жутко неудобно. В том плане, что лежать у него на груди, было неудобно, даже в боку закололо. Но, во-первых, он продолжал меня удерживать, хотя, наверное, для себя назвал это объятием, а, во-вторых… во-вторых, меня в этот момент обуревала уйма эмоций. Которые запросто вытеснили из моей души и обиду, и злость на Вовку, и всё моё неудовольствие от этого вечера и моей жизни в последнее время в целом. Я чувствовала ровное тепло, исходящее от тела чужого – ведь чужого, малознакомого! – мне мужчины, но отчего-то такого притягательного, настолько меня волнующего, что я не могла себе отказать в том, чтобы продлить это чувство ещё на секунду, две… десять. Наверное, из-за такого поведения казалась ужасно пьяной, а я, если честно, от вскружившего мне голову волнения, вдруг начала быстро трезветь. Лишь прислушивалась к себе, а ещё к биению его сердца, чувствовала ровные, сильные удары. Кстати, его сердцебиение не ускорилось, он совсем не волновался! Зато его пальцы прогулялись по моей согнутой руке, пощекотали мне шею, затем поднялись к подбородку, и вот Андрей уже повернул мне голову, и мы с ним встретились взглядами. Я отлично понимала, что он собирается сделать, и не препятствовала. Моё сознание, моё тело будто замерло в ожидании, я вся напряглась, мне захотелось зажмуриться и сделать вдох, чтобы ощутить степень моего ожидания полностью, но делать я этого не стала. Так и смотрела Андрею в глаза, и даже, когда он меня поцеловал, мы продолжали смотреть друг на друга.
Его поцелуй не был изучающим, спрашивающим. Он раскрыл мои губы языком, и меня будто прострелило. Я не знаю, что это было за ощущение – возбуждение, волнение или удивление от собственных ощущений. Его губы были тёплыми, настойчивыми, его язык касался моего языка, и я, совершенно этого от себя не ожидая, подняла руки и обняла его за шею. При этом мне казалось, что наш поцелуй какой-то совершенно неприличный, никак не схож с первыми поцелуями, которые до этого у меня были. Когда меня осторожно и нежно целовали, спрашивая разрешения. Андрей Веклер, судя по всему, ни о чём спрашивать меня не собирался.
Мы целовались всю оставшуюся дорогу до моего дома. Это было настолько завораживающе, настолько соблазнительно, и я в какой-то момент с восторгом почувствовала, что сердце Андрея всё же зачастило, он тоже потерял голову. А я хваталась за него с каким-то девчачьим восторгом, обнимала его за шею и отвечала на глубокие поцелуи.
– Приехали, – тусклым голосом оповестил нас таксист. Мы с Андреем оторвались друг от друга, я выглянула в окно, за ним, на самом деле, оказался не только мой дом, но и мой подъезд. А такси, кстати, стояло с выключенным двигателем, судя по всему, водитель успел его заглушить, ждал, когда мы сами остановимся.
– Может, не пойдёшь домой? – спросил Андрей.
Я лихорадочно пыталась пригладить растрепавшиеся волосы, а после его вопроса взглянула в изумлении.
– С ума сошёл?
Он откровенно поморщился от досады. Снова спросил:
– Что, вот так и пойдёшь домой?
Я открыла дверь, выбралась из салона. Не собиралась разговаривать рядом с чужим человеком, он и так утомился наблюдать наши лобызания на заднем сидении. Андрей вышел следом за мной, захлопнул дверь и обошёл машину.
– Вика.
Он перехватил мою руку. А у меня сердце в груди скакало, как сумасшедшее.
– Андрей, я не могу никуда ехать, – проговорила я негромко, но весьма многозначительно. – Всё так сегодня получилось… Но я, можно сказать, замужняя женщина.
Андрей пытал меня взглядом.
– Можно сказать и по-другому, – весомо заметил он.
Я постаралась освободить свою руку, чтобы отойти от него.
– Не надо говорить по-другому, – возразила я. И объяснила наше с ним поведение: – Мы слишком много выпили, вот и всё.
– Ты мне нравишься, – сказал он, а я, признаться, рассмеялась. И ткнула ему в грудь пальцем, погрозить не осмелилась.
– Не надо так делать, – попросила я.
Он сделал удивлённое лицо.
– Как?
– А вот так! – Я выдохнула. – Ты мне нравишься, ты заслуживаешь большего!.. – Продекламировала я, правда, старалась говорить не слишком громко. Некоторые наши соседи безумно любопытны, и услышат компрометирующие речи даже среди ночи, даже сквозь сон. Например, та милая старушка с первого этажа, которая всё про всех всегда знает. – Завтра ты уедешь в Москву, и все твои слова останутся только словами.
– Во-первых, в Москву я уезжаю всего на несколько дней, а, во-вторых…
– А, во-вторых, – перебила я его, – у каждого из нас своя жизнь. И не знаю, как ты, а я живу не одна. Не хочу чувствовать себя последней… гадиной. Я и без того сегодня натворила разных глупостей, – вздохнула я, окончательно расстроившись.
Андрей смотрел на меня, он явно был не согласен с моими словами, с моими выводами, но я знала, что я права. Да, сегодня вечером я ему понравилась. Судьба неожиданно нас столкнула, мы разговорились, разоткровенничались, излишне, как я считаю, позволив себе выпить и расслабиться, и у нас с Андреем Романовичем даже зашло дальше слов, но я не молодая фантазёрка, чтобы подумать, что это что-то значит. Подурачились и хватит. Мне и так придётся смотреть Вовке в глаза, и как-то справляться с угрызениями совести и с пониманием того, что с моей моралью всё-таки что-то не так. Как выяснилось.
Андрей улыбался, с сожалением и капелькой снисходительности. Не знаю, что он думал обо мне в этот момент, но я всячески убеждала себя, что мне всё равно.
– Хорошо, – в конце концов, произнёс он, – как скажешь. – Отступил от меня на шаг, но прежде чем я успела вздохнуть с облегчением, шагнул обратно, наклонился ко мне и сказал: – Но ты всё равно мне нравишься. Ты чудная.
Если вы не поняли, то он совсем не чудом небесным меня назвал, а именно странной особой. И как я должна была это воспринять? И в чём, интересно, мои чудинки выражаются?
Я его от себя оттолкнула, а он рассмеялся. Затем протянул руку и запустил пальцы в мои волосы, но этот жест уже никаким соблазном не отдавал. Он почесал меня по холке, как кошку. И, по всей видимости, был уверен, что мне приятно. А я растерялась от неожиданности, поэтому и не воспротивилась.
– Приеду в среду или в четверг, – сообщил он совсем другим тоном. Подмигнул. – Номер мой у тебя есть, звони, если понадоблюсь.
Не буду, не буду звонить. Только если на фабрике пожар случится. И то, если не по моей вине.
– Пока, рыжик.
Рыжик. Никто и никогда не называл меня рыжиком.
Я наблюдала за тем, как Андрей садится обратно в такси, и машина отъезжает от моего подъезда. Я наблюдала за этим на пару секунд дольше, чем было нужно, поняла, что со стороны, наверное, выгляжу жалкой, и поспешила к подъезду. На четвёртый этаж я поднималась непривычно медленно. Не потому, что устала, не потому, что было тяжело, просто спешить мне было некуда. Поднималась по ступенькам и вспоминала весь вечер целиком, и то, как Андрей несколько минут назад назвал меня рыжиком. Из его уст это не показалось мне обидным. Хотя, я всегда сердилась, когда люди воспринимали меня именно, как рыжую. Вы же знаете, что к рыжим у людей почему-то особое отношение. Кто-то умиляется, а кто-то отпускает шуточки. Мол, «рыжий, рыжий, конопатый». Я никогда не была конопатой, да и оттенок моих волос нельзя было назвать оранжевым или морковным, поэтому истинно рыжей я себя не считала. Оттенок моих волос скорее напоминал каштановый цвет. Этим мы с сестрой были схожи. С детства старалась всем доказать, что я не рыжая, что у меня нормальный цвет волос, какой-то другой, но не рыжий. И из-за моей настойчивости и решительности, никто ко мне с шуточками и прозвищами не лез, а Андрей Романович впервые за много лет назвал меня «рыжиком», и я почему-то не обиделась.
Войдя в квартиру, я остановилась перед зеркалом в прихожей, и посмотрела на себя. Зрелище ещё то, как будто я, на самом деле, вернулась от любовника, и любовная горячка меня ещё не отпустила. Волосы взъерошены, глаза лихорадочно горят, а губы припухли от поцелуев, никакого следа губной помады. Я прижала к губам пальцы, гадая, что мне теперь с этими воспоминаниями делать. Считается поцелуй с другим мужчиной – изменой? Наверное, да, если тебе понравилось. А мне понравилось.
– Порочная женщина, – сказала я своему отражению, но особого эффекта эти слова не возымели, особой вины я за собой не чувствовала. Оставалось надеяться, что почувствую, когда окончательно протрезвею и пойму, что едва не сотворила.
Вовка явился под утро. Я спала, правда, перед этим больше часа провертевшись с боку на бок. Всё думала, что скажу человеку, с которым, вроде как, собираюсь связать жизнь, когда он вернётся и посмотрит на меня. Я ожидала взрыва эмоций, от себя, конечно. Вряд ли мне хватит смелости рассказать Вовке правду, придётся мучиться угрызениями совести наедине с собой. Но когда Вова появился дома, то на меня даже не взглянул. Он был пьян, едва ли не на автопилоте добрался до постели, кое-как разделся и буквально рухнул на кровать. Кажется, даже не озаботился тем, рядом я или нет. От него пахло алкоголем, сценическим дымом и чужими духами. Он перекатился на спину и захрапел. А я…
А я, от слабости своей, подумала о том, как бы прошла эта ночь, согласись я поехать с Андреем. От острого и волнующего понимания, как бы прошла эта ночь, я вздохнула, затем зажмурилась, даже поморщилась от негодования на саму себя. Повернулась к Вовке спиной и приказала себе спать.
Ни о какой утренней пробежке речи не шло…
ГЛАВА 6
С понедельника формально у меня начался отпуск, но я вместо отдыха отправилась на новое место работы. Как оказалось, для меня подготовили небольшой кабинет, его расчистили от лишних бумаг и мебели, поставили компьютер и подключили интернет. Из всех сотрудников в офисе фабрики постоянно присутствовали лишь пара человек. Помощник-секретарь и заведующий складом. Каждый был занят на своём месте, моему появлению даже обрадовались и сказали, что теперь веселее будет. Отчего им станет веселее, я не поняла, но бодро улыбнулась. А секретарша, пухленькая брюнетка в ярком красном платье, звали её Наташа, стала забегать ко мне на чай. Точнее, каждые пару часов приглашала в свой кабинет, на чай с печеньем и конфетами. Скажем честно, работа у неё была завидная. Особой нагрузки не было, а до появления Андрея Романовича, она, наверное, чувствовала себя полноправной хозяйкой. Они с Петром Алексеевичем, завскладом, чаёвничали и вели долгие разговоры, то между собой, то по телефону с родственниками и знакомыми. Понятно, что от вернувшегося начальства и восстановления фабрики ждали перемен, и не обнадёживали себя перспективой продолжения спокойного существования.
– Приехал, столько бумаг на меня свалил, – вздыхала Наташа. Ей было тридцать пять, несколько лет назад она развелась, жила вдвоём с сыном в ипотечной квартире, и ждала рыцаря, который покорит её каким-нибудь героическим поступком. Всё это я узнала от неё самой в самый первый день работы. – Теперь работы прибавится, наверное.
– Думаю, существенно, – подогрела я её подозрения.
Наташа вздёрнула идеально подкрашенные бровки.
– Да? Ты знаешь точно?
Я посмеялась.
– Наташ, разве плохо, если здесь появится кто-то кроме Петра Алексеевича? Тебе станет интереснее ходить на работу.
– Меня моя работа устраивает. Никто на нервы не действует и кулаком по столу не стучит. Я всё делаю вовремя, почту перенаправляю, заявки составляю… Не люблю, когда за мной следят и указывают.
– Тогда тебе нужно открыть свой бизнес, – сказала я. – Тогда сама будешь всем указывать.
Наташа лишь отмахнулась. Затем ко мне присмотрелась.
– А ты, на совсем к нам?
Я головой качнула.
– Нет, на пару недель.
– Может, останешься? У нас хорошо, спокойно. Пока, по крайней мере…
– Посмотрим, – уклончиво проговорила я.
Наташа откусила от конфеты и сделала мечтательное лицо.
– Андрей Романович интересный мужчина, правда же? Он, когда на пороге моего кабинета появился, я едва не ахнула. Всё, как в моих мечтах.
– Каких мечтах? – заинтересовалась я.
– Радужных, – фыркнула Наташа и сама же рассмеялась. – А что, неплохо было бы за него замуж выскочить. И все мои женские мытарства закончились бы в один день!
– Откуда ты знаешь? Может, у него ужасный характер? – предположила я, наблюдая за тем, как мечтательное выражение на её лице сменяется серьёзной задумчивостью и подозрением.
– Думаешь?
Я пожала плечами, подула на горячий чай.
– Не зря же он не женат.
Наташа села ровней, взглянула на меня с жадностью.
– А он не женат? Точно знаешь?
Мне захотелось глаза закатить, но я сдержалась. Вместо этого ответила:
– Кажется, да.
– Здорово. Это надо обдумать.
Я представила, как Андрей Романович возвращается из Москвы, а здесь его ждёт подарок в виде призадумавшейся на его личный счёт секретарши. Что ж, в конце концов, это не моё дело. Но любопытно будет понаблюдать.
Я взглянула на часы и поняла, что рабочий день подходит к концу. Скоро отправляться домой. Наташа вон уже и сумку приготовила, она дольше положенного на работе ни минуты не остаётся. А вот мне второй день подряд домой не хотелось. Не знаю, что у Вовки с работой, но почему-то, когда я возвращалась, а возвращалась я не поздно, примерно в семь, он уже был дома. И казалось, что дома он давно и новая должность его никак не напрягает и не меняет его привычек.
Наверное, нужно было его о чём-то спросить. Но я опасалась, что как только я произнесу слово «работа», он снова выйдет из себя, и мы начнём ссориться. А ссориться с ним я сейчас не могла. Почему-то меня не покидало ощущение, что мы с Вовкой на краю пропасти, и один из нас вот-вот в неё шагнёт. Именно кто-то один, а другой останется. И на этом всё закончится. Я не могла отделаться от воспоминаний о вечере в клубе, и дело было даже не в Андрее, не в нашем с ним поцелуе. Дело было в общем впечатлении, событиях, в том отношении, которое я встретила от близкого, как я считала, человека. И мне до сих пор было обидно. А ещё страшно от того, что я не понимала, как всё исправить. И надо ли исправлять.
Но если не надо, тогда придётся отступить?
В пять Наташа и Петр Алексеевич засобирались домой. Наташа заглянула в мой кабинет, посмотрела с ожиданием.
– А ты?
– Я, пожалуй, задержусь. Работы много.
– С ума сошла. Можно подумать, тебя кто-то проверяет.
– У меня всё немного по-другому, – попыталась донести я до неё, но Наташа от меня лишь отмахнулась. Я помахала ей рукой на прощание. Прошло ещё минут десять, и в коридоре всё окончательно стихло. Не знаю почему, но это старое здание меня не пугало, даже когда я оставалась здесь одна. Хотя, казалось, что оно живёт своей жизнью. Под крышей бесконечно что-то ухало, полы скрипели, а оконные рамы хлопали от малейшего сквозняка. К тому же, сильно пахло пылью. В каждом кабинете ещё сохранились большие шкафы с огромным количеством скопившихся за годы бумаг. Наверное, мне повезло, что меня не заставили все их разобрать, что вся нужная мне для работы документация оказалась на флэшке. Иначе за двухнедельный отпуск я бы работу не закончила. Даже за месяц не закончила бы.
